Память Древних

Глава 9

Праздник шел полным ходом. Девирн годами служил Брайсу Молдвинну правой рукой, не скрываясь, признавал генерал. А потом шепотом добавлял на ухо другу: и еще был его лучшим спасителем, особенно в последние дни: чародейка Валисса, бесполезная нынче помощница и постылая любовница допекала почти так же сильно, как когда-то давно — Редгар Тысячи Битв.

Девирна поздравляли на удивление лихо. Альфстанна с Айонасом тоже преподнесли ему дар — распиленную яшмовую жеоду, для здоровья и долголетия. Брайс Молдвинн на этом моменте обреченно закатил глаза. Айонас прыснул, но постарался замаскировать смех под кашель.

Хеледд неустанно следила за происходящим, таращась на каждого в зале, кто вызывал у королевы хоть малейшие сомнения, с маниакальностью больного.

Когда позади осталось уже с две дюжины поздравлений и без числа кувшинов с вином и элем, Альфстанна дала сигнал. Одна из служанок, разносивших вино, начала продвигаться к королевскому помосту. Какой-то мальчишка, сновавший промеж столов в поисках, чего бы урвать и не попасть под горячую руку знатного брюхатого дядьки, все-таки свистнул кусок мяса и поспешил удрать. Служанку у королевского помоста окликнула другая, чуть поодаль. Мимо неё только что пробежал мальчишка, задев худеньким плечом:

— Да пусть их уже вышвырнут отсюда, Майя!

«Майя», оглянувшись, врезалась во фрейлину королевы, и та опрокинула на неё блюдо со свежей принесенной едой. Как наудачу, отодвинувшись рывком от стола, чтобы не ошпариться, Хеледд опрокинула часть бокалов с вином.

Платье оказалось безнадежно испорчено, а ведь праздничный ужин не докатился даже до середины! Фрейлина пала на колени (прекратилась музыка), начала причитать и извиняться, потом ткнула пальцем в служанку: она виновата! Не желая быть центром подобного унизительного внимания, Хеледд дала знак музыкантам продолжать, а гостям веселиться. Ей ведь только переодеться. Поманив за собой фрейлину, она пообещала служанке на утро тридцать плетей и поспешила покинуть зал.

Альфстанна и Айонас, сидевшие бедро к бедру, как и положено супругам, чему-то засмеялись. Но на деле никакой шутки не прозвучало: просто, чтобы создать видимость то ли увлеченности, то ли несдержанной насмешки в адрес перемазавшейся государыни. Они надеялись, что Хеледд поторопится исправить конфуз. Ей ведь не по статусу, как выяснилось недавно с жеодами, носить что попало, и выглядеть, не пойми, как.

Усиливать меры предосторожности Хеледд тоже не захочет, прикинули августы: она обязана выглядеть в глазах двора достойной королевой, чтобы поддерживать порядок. А значит, она не станет показывать страх и трусость; не станет портить праздник уважаемого человека, близкого соратника отца. К тому же Брайс Молдвинн сам здесь. Кому, как не ему, можно доверить безопасность праздника и шпионаж за врагами, которым пришлось дать место за общим столом?

Хеледд отошла, а мужчины на кухни обычно не суются, прикинули августы. Отличный момент, чтобы влить в вино для стражи сонное зелье. Пора.

Айонас придвинулся к Альфстанне так, будто что-то шепчет на ухо. Задержался на несколько секунд и поднялся из-за стола. Вышел. Ну мало ли, может, как все, облегчиться? Альфстанна осталась на месте, безынтересно пожевывая еду и грустными глазами косясь на место мужа. Надо же, так зависеть от одного кобеля! — злословили женщины с разных сторон. Чтобы отвлечься от них, Стабальт разглядывала королевский помост или просто изучала в деталях облики собравшихся. Так она постоянно натыкалась взглядом на Молдвинна и Девирна и молилась в душе, что достаточно примелькается.

Вскоре послышался шорох за спиной, и Альфстанна, не оборачиваясь, проворчала:

— Айонас, где тебя носит?

Айонас уточнять не стал. И садиться тоже. Было в этом что-то неправильное, Альфстанне пришлось оглянуться. Мальчишка, который бегал да путался под ногами совсем недавно, снова стоял тут и строил глупую рожу, наклонив при этом голову на бок и дополнительно устрашая себя руками.

Альфстанна демонстративно фыркнула: ходят тут всякие! — а в душе поблагодарила мальчонку. Если он здесь, значит, снотворное уже в вине, и Айонас на пути к темницам. Она, как могла подробно заранее рассказала Диенару, где искать Аберта Вектимара. Теперь оставалось полагаться на прыткость августа и его силу. А у неё было другое дело.

Альфстанна вышла из залы. На её счастье в праздники все, кому в обычной жизни приличия запрещали следовать инстинктам, сегодня прятались по углам с ужимками и ласками, гуляли по двору и вообще всячески нарушали привычный уклад дворца. Это же праздник!

Прячась за тьмой и общим гвалтом, Стабальт юркнула в закуток за одной из бастионных горж, примеченный днем ранее. Там её уже ждал Берен, груженный всем необходимым.

— Госпожа, — шепнул он, едва показалась Альфстанна. — Толгримм с ребятами даст нам столько времени, сколько получится.

— Они уже начали? — едва слышно прошелестела августа. Берен мотнул головой: вроде, нет. Приложил палец к губам и осторожно высунулся наружу. В темноте было не различить очертаний происходящего чуть поодаль, где веселились стражники. Берен прислушался, потом снова обратился к девушке. — Вот-вот начнут, я думаю.

Им пришлось подождать около десяти минут, прежде чем со двора стали доноситься выкрики, далекие от веселья. Даже при том, что расстояние и воздух скрадывали слова, по интонациям можно было предположить: в ход пошли оскорбления. Берен скосил взгляд на Альфстанну: леди напряженно вглядывалась в темноту и облизывала пересыхающие губы. Волнуется. Что ж, он мог понять. Берену захотелось потрепать девушку по плечу, сказать что-нибудь в духе: «Не дрейфь, парень, справимся». Только она не была парнем и все еще оставалась будущим клана Стабальт. Говорить о том, как он верит в госпожу, или нести что-нибудь подчеркнуто почтительное Берен тоже не стал: без ободряющего жеста это просто вежливые слова, они ничего не значат.

— Идем, — шепнула Альфстанна, не оборачиваясь к Берену, когда из ближайшей караулки у крепостной башни вышло на разборку несколько человек. Видимо, все-таки были сегодня неудачники, которым довелось сидеть трезвыми в охране.

Сцепившиеся с самого начала Толгримм с ребятами и охрана Диенара старались как могли, дубася друг друга при этом не слишком сильно — чтобы не вырубиться слишком быстро и длить мероприятие подольше. Покуда в драку ввязывалось все больше народу (на шум сбегались все окрестные стражи, которым тут же прилетало кулаком то под ребро, то в челюсть), Альфстанна и Берен пробирались вдоль стены, стараясь подобраться к воротам цитадели. Если во время штурма Галлора все пойдет хорошо, то рано или поздно войска Айонаса и Вектимара подойдут ко дворцу. И в этом случае, надо облегчить им вход.

Добравшись до крепостных ворот, они остановились у опустевшей пристройки у правой оборонительной башни. Этакий пункт отдыха и снабжения для несущих караул на входе во дворец. Переглянувшись, Альфстанна и Берен разделились: августа, взяв часть содержимого мешка Берена, юркнула внутрь и быстро огляделась: стол, скамьи, отсыревший очаг — все как обычно в караулке. Мужчина тем временем остался действовать снаружи.

До Стабальт и её подданного доносились голоса дерущихся, и им оставалось надеется, что Толгримм сумеет заварить настоящую кучу-малу и дать им еще немного времени. Но даже он не сможет заставить всех мужиков в округе драться без причины до утра.

С тихим скрипом отворилась дверь, и внутрь прошмыгнул Берен. Отлично! Он закончил, она почти тоже. Теперь главное — выбраться отсюда и найти Айонаса.

— Что здесь происходит?! — перекрывая все, раздался голос Брайса Молдвинна. Стратий был сильно зол, что ему помешали пьянствовать с другом. Альфстанна вздрогнула: Не успели?! Если Брайс здесь, значит, Хеледд вернулась в пиршественный зал… Не дай Вечный найдет их! Альфстанна бросила на Берена перепуганный взгляд: что делать?!

— М’лорд! — с трудом ворочая языком, принялся объяснять кто-то.

— О! — донесся ядовитый голос Брайса. — И кто это? — спросил риторически. — Щенки Стабальт? И… о! И псы Айонаса тоже тут? Ха! — усмехнулся стратий. Альфстанна слышала, с каким наслаждением Молдвинн предвкусил расправу над их людьми! — Интересно послушать, что вы тут устроили. И где ваши хозяева, а?

Брайсу не отвечали, и он продолжал ором требовать Стабальт и Диенара.

Если сейчас не выйдет хотя бы она, Толгримма и всех остальных уволокут в темницы, будут драть плетьми за намеренный дебош. Когда показательная порка закончится, никто не выпустит их на волю. Тогда быстрее нужного станет ясно, что Аберт Вектимар бежал. Подозрения падут только и только на Альфстанну с Айонасом, а, значит, всей их охране достанется в пыточных по первое число. Пока они не сдадут реальные планы августов (насколько знают) или не подтвердят каждое слово в выдуманных, которые будут угодны Молдвиннам. Двух зайцев — одной стрелой. А за Стабальтами и Диенарами настанет черед Ллейда. Он и так вот-вот попадет под опалу отца.

— Я СПРАШИВАЮ ГДЕ АЛЬФСТАННА И ДИЕНАР?! — проревел Брайс. Надо же было купиться на увещевания этого белобрысого извращенца о мирных планах! — клял себя Молдвинн в душе.

Альфстанна металась взглядом по комнате, не зная, что делать. Она должна выйти, должна взять удар на себя, это отвлечет внимание и позволит Айонасу закончить наверняка. Очень важно спасти Вектимара, очень! Она должна выйти… Но ноги не слушались.

Берен видел, как напряглись девичьи плечи, сжались кулаки вытянутых вдоль тела рук, как она с горем пополам на каменных ногах шагнула к двери. С нервным выдохом Берен настиг Альфстанну, дернул за руку на себя. Августа изумленно ойкнула. Вскинула на Берена глаза, будто умоляя: что же ты, не понимаешь? Я должна выйти!

Берен рывком протащил госпожу до стола. Ногой толкнул скамью — посильнее, чтобы отлетела с грохотом. До Альфстанны дошло одновременно с тем, как чужой, не Брайсовский голос снаружи, крикнул:

— Я что-то слышал!

Августа потянула Берена за грудки, но он уже сам подхватил Стабальт под бедра, вздернул на стол и не сильно ухватился за корсаж — чтобы ослабить и потрепать, но не порвать.

— Сюда, скорее!

Альфстанна не сопротивлялась наигранной страсти подчиненного. Даже когда одной рукой — той, что была ближе к двери — Берен задрал платье выше колена. Уступая его поцелую, Стабальт немного дрожала. Мужчина чувствовал, сердце Стабальт бьется где-то в горле, и мог поклясться: если бы не его губы, она бы сейчас от переживаний до крови кусала свои.

Дверь с оглушительным хлопком — и жалобным треском — едва не слетела с петель. Сразу несколько мужчин ввалились через порог и… замерли.

— Что здесь происходит?! — расталкивая сгрудившихся, вошел Брайс.

Берен отпрянул от госпожи, Альфстанна поспешно одернула юбку и утерла рот. К счастью, сегодня праздник и от всех несло алкоголем.

— Леди… Диенар, — протянул Молдвинн, скалясь, как волк, когда зайцу уже некуда бежать. — Что, Айонас не разделил вашего недавнего стремления публично совокупляться на обозрении у всей столицы?! — Брайс начал медленно приближаться. «Подкрадывается», — безотчетно определила Альфстанна и распрямилась: «Попробуй, ублюдок!».

— Или, может, это ваша старая привычка, августа? Наверняка, когда Батиар назначил вас, девчонку, наследницей, вы не нашли другого способа сблизиться с солдатней, а? — сально ухмыльнулся Брайс. — Что ж, отличный план. Ближе ведь уже некуда, — добавил он тише и серьезнее.

Так не пойдет!

Берен шагнул вперед и задвинул Альфстанну себе за спину. Всеблагой Создатель, пусть, пожалуйста, пусть кто-нибудь сообщит Диенару, что дело скверно, — молилось в его душе.

— С дороги, — прошипел Брайс. — Я сопровожу леди Диенар, — подчеркнул стратий, выделив слово по слогам, — к её законному мужу. Может, его кулак научит её верности лучше, чем эти чертовы фиолетовые стекляшки? — прошипел Брайс со сдерживаемой яростью. Солдаты грохнули в голос, а Брайс смотрел на Альфстанну так, будто она именно ему только что при всех наставила рога.

— В чем дело? — раздался издалека с улицы знакомый голос, и Берен лопатками почувствовал вздох облегчения.

У Молдвинна дернулась верхняя губа — как бывает от резкого запаха или страшной озлобленности.

— Ваши люди, Айонас, — громко ответил Брайс, заставив себя повернуться к приближавшемуся августу, — устроили побоище! А ваша жена, милорд, пытается устроить из моих казарм бордель!

Айонас перевел глаза — от Молдвинна к Альфстанне. Лицо его изменилось: побелело, почернело, пошло багровыми пятнами. Картина была до того ужасающей, что стихли последние отголоски веселья среди солдат, и те отшатнулись, уступая дорогу августу. Диенар направился к «любовникам» шатаясь, тяжелым шагом неотвратимой гибели. Берена он, застыв на долю секунды, твердой рукой оттолкнул в сторону. Потом положил ладонь Альфстанне поверх плеча ближе к шее и сжал так, что у неё захрустела ключица. Девчонка, выгнувшись, встала на цыпочки, в глазах скопились слезы.

Как самый настоящий ревнивый муж, что б его!

— Айонас, я все объя…

— Заткнись, — сквозь зубы прорычал мужчина и потащил девушку к выходу.

Берен попытался остановить их: «Не смейте так обращаться с ней, вы…!», но Диенар, развернувшись, от души вмазал мужчине по лицу. Берен потерял ориентацию в пространстве. И хотя спектакль был сыгран, Диенар не удержался и вмазал еще раз.

— АЙОНАС!!! — заверещала Альфстанна. — Не смей! Он поданный моего отца, не смей!

Айонас сбросил с руки Стабальт (она отцепилась легче, чем он ожидал) и невольно замахнулся в её сторону:

— ЗАКРОЙ РОТ, СУКА!

— Айонас, пожалуйста! — пискнула девушка, накрыв себя руками крест-накрест, в прячущем движении. Плечо, почти раздавленное Айонасом, болело.

Айонас дышал так тяжело, словно от каждого его дыхания должны были полечь колосистые поля. Рука, занесенная над Стабальт, подрагивала.

— Выметайся, — едва контролируя себя, процедил Диенар. — Вон! — Обернулся к Берену и гаркнул изо всех сил: — И ЧТОБЫ ЧЕРЕЗ ЧАС ТЕБЯ ЗДЕСЬ НЕ БЫЛО! — Не дожидаясь реакции мужчины, Айонас поймал Альфстанну снова.

— Так не пойдет, Айонас! — встрял Брайс. — Это разврат! Это дебош! Это…

Диенар выглядел настолько устрашающе, что даже самые лютые пьяницы, замершие в дверном проеме и за ним, быстро трезвели.

— С ДОРОГИ!!! — рявкнул август, оттолкнув и Молдвинна тоже. Он поволок за собой визжащую и упирающуюся Альфстанну едва ли не за волосы.

— Вот поэтому я и не терплю девчонок в собственном войске, — развернувшись вслед, громким шепотом откомментировал стратий Молдвинн.

Он наблюдал за удалением четы Диенар (которая, как он смел надеется, вот-вот распадется) со смешанными чувствами: и радостно, что ей перепадет, и грустно, что не от него. А еще грустнее, что задержать охрану этих, с позволения сказать, супружников тоже не выйдет: в драку вмешались и его люди. Если брать под арест, то всех. А если нет, то остается списать происшествие на слишком уж буйную драку в хмельном угаре пира. Ну, с кем и когда такого не было, да?

Разглядывая начищенные рожи караульного состава, Брайс думал: «Со мной! Я до такого дерьма точно не допивался!».

Даже в мыслях подобные оправдания звучали жалко, но Молдвинн сжал зубы. Сейчас главное удержать равновесие между контролем и тиранией, чтобы не растерять союзников, которые уже есть у них с Хеледд, и при этом не спровоцировать к преждевременной атаке врагов. Сначала, стоит подготовиться: отнять у них шансы на победу, преимущество большинства, сплоченность. А уже потом пройтись по бедовым головам твердым кулаком. Не по всем, по парочке — но остальным сразу станет не повадно спорить с властью. В конце концов, никогда еще восхождение на трон и, тем более, удержание на троне не обходились без крови. В конечном счете знать поймет и примет.

Айонас тащил Альфстанну до самого порога их комнаты, понося, на чем свет стоит во все дворцовое услышанье. Наконец, втолкнул, жестко захлопнул дверь и доорал до кучи еще — для тех, кто будет подслушивать. Стабальт сделала несколько шагов по инерции толчка, в уголках глаз скопились невольные слезы — от мужской хватки.

Айонас не стал извиняться. Он углубился в комнату и сел на кровать. Перед глазами оказался сундук, который только сегодня днем был забит камнями, а сейчас разевал практически пустую пасть. Стабальт так и не рассказала ему всей правды — о жеодах, о своих замыслах, но элементарные выводы он мог сделать и сам. Или хотя бы предположения.

Мужчина поймал голову в ладони и тяжело вдохнул.

— У тебя все получилось? — спросил он не своим тоном: без требований, вольностей, снисходительности. Просто спросил, как спрашивают люди, смирившиеся с неизбежным.

— Да, — ответила Альфстанна, закрывая сундук и усаживаясь поверх. Сидеть так оказалось не очень удобно. — А у вас?

Айонас усмехнулся:

— С учетом сцены, которую я застал, вышло даже лучше. Вектимар ждет в условленном месте с двумя сопровождающими. Пока все вдоволь потешатся над нами, думаю, Берен успеет его подобрать, и еще до рассвета они будут далеко от столицы.

— Надеюсь, — выдохнула девушка, пошире расставив позади себя руки и запрокинув голову. — Иначе весь фарс был лишним.

— Беспокоитесь за свою репутацию? — Айонас попытался усмехнуться, вспоминая, сколько поводов дал потрепать её собственное имя по углам дворца. Но он страшно вымотался, и вышло какое-то болезненное хмыканье.

— И за вашу тоже. И за то, что Толгримм с ребятами, в том числе с вашими, сейчас разрисованы по первое число. Им очевидно нужна помощь. Сможете ближе к утру отнести им то лечебное зелье, которое давали мне?

Айонас качнул головой:

— Оставьте себе. Они мужчины, переживут и так. А вас еще непонятно, что тут ждет, когда я уеду.

Айонас задел очень, очень сложный вопрос. Они оба знали, что им предстоит выдержать несколько допросов, как только побег Вектимара обнаружится. Им и всем их помощникам. И хотя версию отрицания августы согласовали, грядущее пугало непредсказуемостью. От неё тянуло холодом, как от пропасти, в которую неминуемо придется прыгнуть без средств к спасению.

В целом, они условились, что Айонас уедет спустя, по меньшей мере, три-четыре дня после исчезновения из темниц Аберта Вектимара. На удачу имело место сегодняшнее происшествие — Молдвинн лично застал Диенара и Альфстанну в противоположной части крепости. Ему будет существенно сложнее свалить все на нерадивых гостей. И, тем не менее, засиживаться нельзя. Сколько уйдет времени, чтобы Аберт добрался до дома, а Вектимар-старший снарядил войско? Неделя. Две — самое большее, ярость и жажда мести ускорят августа. А там нужно будет еще вразумить и сдержать его, чтобы не сунулся первый и не разбился о крепостные укрепления Галлора. Значит, прежде всего, придётся…

— Айонас, — позвала девушка, опустив голову. Айонас сжал челюсти и сглотнул: её голос и интонации совсем не такие, как прежде! Так… так зовут близких.

— Да? — отозвался он и словно со стороны услышал, как сел голос.

— Мне надо что-нибудь объяснить? — Альфстанна подняла голубые глаза. Ясные, как два флюорита.

Айонас пропустил удар меж ребрами. Она готова объясняться, оправдываться… Не хочет, но если он попросит…

«Нет же, девочка».

— Нет, — мягко отозвался мужчина. Он ведь и сам устроил подобный спектакль, когда прибыл сюда. Так что мог догадаться о причинах того, что увидел. — А мне?

Альфстанна качнула головой:

— Вы действовали убедительно.

— Потому что искренне, — выдохнул Айонас, не сводя с девушки черных проницательных глаз.

— Что вы хотите сказать этим? Что хотели переломать мне кости или врезать моей охране? — Альфстанна усмехнулась, но Диенар видел: усмешку из себя выдавила. Не смешно ей, сколь бы ни притворялась!

— Я ударил не потому, что хотел убедить Молдвинна. Я был зол, Альфстанна, — говорил мужчина требовательно, даже сердито. — Я хотел ударить Берена, хотел быть на его месте.

Стабальт смотрела на мужчину неверящими глазами. Плечи её вздрагивали в необъяснимых чувствах. Придыхания, вырывавшиеся из легких одно за другим, с равной ловкостью можно было приписать как к усмешкам, так и к нарождавшейся истерике. Сердце билось в горле и на кончиках пальцев. По рукам, от запястий до ключиц, ползли мурашки от черного взгляда напротив. Во рту саднило сухостью, и если бы только Айонас поцеловал её сейчас, пересохшие губы напитались бы…

Кое-как взяв себя в руки, Альфстанна повела головой, разрывая зрительный контакт.

— В нас говорят обстоятельства, август. Мы слишком много времени проводим наедине в запертом помещении, и выгляжу я при этом всегда как последняя шлюха. Сегодня… — Она вдруг осмотрела себя с удивлением, и её лицо озарилось лучезарной улыбкой, — да, именно сегодня меня не готовили ко сну эти мерзкие женщины. Поэтому, милорд, сегодня я впервые нахожусь в этой комнате ночью одетой.

— И выглядишь при этом прекраснее, чем когда-либо прежде, — выдохнул август.

Альфстанна задохнулась от нежности в его словах и поняла, что у него во рту — тоже сухо. Вскинула взгляд и тут же потупила, не выдерживая столь прямого признания. О, святая Пророчица, ей вообще хоть раз хоть кто-нибудь в чем-то таком признавался? Что она прекрасна или что её ревновали?! С тех пор, как погиб второй брат — ни разу! Потому что с тех пор она только: «Да, миледи», «Нет, госпожа», «Слушаюсь, августа», или на худой конец: «Послушай меня, дочка».

— Милорд, — пробормотала девушка, все еще не рискуя поднять глаза и снова наткнуться на непроницаемый черный взгляд, прожигающий до костей. — Если бы… Если бы я была в вашей ситуации — вдовой с двумя наследниками — я бы не посмела вам отказать.

— Звучит, как фраза, которую заставляют заучивать малолетних августин, чтобы в юности отваживать ухажеров, — невесело произнес Диенар. Он глубоко дышал и смотрел на Альфстанну почти не моргая, ожидая, когда же наконец и она на него взглянет.

— И, тем не менее, в ней нет лжи.

— Значит ли это, что мне следует повторить то, что я сказал, после того, как вы обзаведетесь потомством? — неуловимо Диенар снова использовал вежливое обращение в разговоре. По его тону Альфстанна не поняла: он шутит или серьезен?

— Август! — Альфстанна все-таки уставилась на мужчину напряженным взглядом, едва при этом не свалившись с сундука: она обнаружила Диенара намного ближе, чем тот находился раньше! И когда успел встать и подойти? Так неслышно…

— Встань, Альфстанна.

«Не вздумай» — подсказал рассудительный внутренний голос.

— Авгу…

— Пожалуйста, — попросил Айонас и, уже не дожидаясь ответа, наклонился, поймал девичьи кисти, потянул вверх.

Альфстанну сковало камнем. Она не могла вдохнуть. Айонас нашел женские глаза, надеясь ободрить собственным взглядом, но встретил только упрямое и немое: «Не надо!». Девичьи кисти все еще были в его руках, и мужчина потащил на себя. Зачем она ограждается от него? Разве он уже не говорил, что она может быть в безопасности рядом с ним? Разве он не доказал, насколько она может быть в безопасности рядом с ним?!

Айонас тянулся жадно, но сильными руками Альфстанна отталкивала мужчину в грудь. Он попытался одной рукой, как крюком, подтащить Альфстанну к себе: загреб, положил на затылок, одновременно с тем, как широкой раскрытой ладонью второй руки прижал за талию. Альфстанна сопротивлялась — так, что даже сквозь борьбу Диенар смог подумать: Стабальт не только любила охоту, но и точно умела охотиться на крупного зверя.

Азарт не хищника, но мужчины, утомленного бессмысленным сопротивлением, заставил Айонаса действовать жестче. Каждым жестом он словно говорил: «Хватит уже! Я все равно возьму!». Альфстанна была совсем близко, и если бы не выгибалась назад, не упиралась в него руками, Айонас уже бы получил то, зачем поднял её на ноги. Он попытался направить девичью голову, чтобы поймать губы. Так будет правильно, это прекратит их молчаливую борьбу. Прекратит неминуемо, потому что Диенар обеими руками чувствовал, как колотится у девчонки сердце. Но Альфстанна уворачивалась, мотала головой, и, кусая губы, уже всхлипывала.

Диенар встряхнул её всю и остановился. Альфстанна замерла следом. Кровь била в ушах, заглушая девчонке собственное сбитое дыхание. Крепкое, болезненное объятие Диенара скрадывало её дрожь в руках и слабость в коленях. Он хотел закричать: «Какого демона?!» или «Что это значит?!» или «Да чего ты боишься?!». Однако вместо этого, голосом человека, измученного зубной болью, сказал:

— Посмотри на меня.

Альфстанна — Айонас видел — боролась с собой не менее трудно, чем с ним. Когда она, наконец, послушалась, мужчина все слова растерял. В чистых, как утреннее море, глазах стояли слезы. Айонас облизнулся, придвинулся еще немного, и на сей раз Альфстанна не препятствовала, будто чувствуя: цель Диенара изменилась. Тот коснулся женской щеки.

— Почему, Альфстанна? — спросил Айонас, как мог емко, вкладывая в этот вопрос всю растерянность и боль от того, что она готова была заплакать от одной его близости.

Какой у неё ответ? Потому что она знает, что для охотника главное самому не стать добычей? Она жалка! Айонас никогда, никогда не заявлял о намерениях обрести в её лице любого рода трофей. Она с ним тоже не была охотницей — ни за его состоянием, ни за ним самим, ни за силой. Тем не менее, Стабальт чувствовала себя мошкой, которая, ловко выворачиваясь из всех паутин королевы Хеледд и её вездесущего папаши, оказалась в паутине союзника. Непреднамеренно, она увязала в ней, чувствуя, как липкие нити все плотнее стягиваются вокруг коконом, лишают возможности дышать. И паук, что её сплел, стоял сейчас напротив. Смотрел прямо, всеми глазами сразу, сучил паутину руками, подтягивая её, Альфстанну, к смертоносным жвалам.

Святая Митриас! Он же нравится ей! Как она вообще может сравнивать его с пауком?!

Айонас все еще ждал. Хотя момент был разрушен, отступать август не намеревался. Чуть извернувшись, чтобы освободить руку, Альфстанна робко коснулась мужских губ. Айонас тут же закрыл глаза. Рваный выдох покинул легкие мужчины, обжигая нежную кожу. Его грудь глубоко опала и надулась опять — как парус, наполненный ветром и трепетным предвкушением нового странствия. Альфстанна улыбнулась тому, что её простая ласка сделала с этим «очень опасным человеком». Услышав в женском выдохе улыбку, Айонас опомнился и перехватил её ладонь — жестче, чем планировал — облизал губы, ощущая послевкусие аромата её кожи, и строго спросил:

— Зачем?!

«Зачем», «Почему» — слишком непростые вопросы для девчонки, одурманенной вечером, усталостью, пережитым испугом и мужчиной напротив. Она не нашла в себе сил для уверток, утешений или насмешек.

— Я испытываю к вам больше, чем влечение, август, — сказала девушка честно. — Влечение мы могли бы удовлетворить со временем, но это… — не найдя слов, она покачала головой.

Ей-богу, если бы это не оттолкнуло её прямо сейчас и навсегда, Айонас бы скривился и выругался самыми грубыми словами: от сказанных слов налитый член окончательно одеревенел, мужчина с трудом подавил стон. Диенар немного отодвинулся от Альфстанны, чтобы перевести дыхание, но не отпустил полностью — сбежит! Зажатая в вытянутых руках августа, Альфстанна тяжело дышала. Это шло вразрез с тем, что любая другая в такой ситуации замерла бы, затаила бы дыхание, ожидая мужского ответа. Она ведь фактически призналась в чувствах, она наверняка надеялась на взаимность и с замиранием сердца должна была считать мгновения до ответа! Но Альфстанна ничего не считала и не ждала. Она смотрела как человек, который, взойдя на эшафот, признал вменяемое ему преступление. Да, я сделала это! Я прониклась к тебе, Диенар! И я ничего не требую! — кричали её глаза.

Айонас не выдержал. Он приглушил собственный взгляд и обнял девушку. Окутал теплом, как шалью в холодный дождливый день. Руки Альфстанны поднялись сами собой, и когда мужчина почувствовал на себе кольцо объятий, в груди все перевернулось. Диенар поцеловал Альфстанну в висок, скользнув губами по светлым гладким волосам.

— Думаю, — прошептал он севшим голосом, — сегодня мне лучше спать снаружи.

Альфстанна, не отстраняясь, кивнула несколько раз: в самом деле, так будет намного лучше. Особенно — учитывая сегодняшний их «скандал». Какой мужчина останется в спальне неверной жены?! А так, пойдёт, напьется средь зала, чтобы все видели его горе, и либо сочувствовали («Ах, какая дрянь эта Альфстанна!»), либо злорадствовали («И поделом ему, старый извращенец!»).

Она все еще прижималась к мужчине — так, словно не верила, что ей удастся обнять его когда-то еще. Он пах вином и силой. Собрав все мужество, какое отпустил ей Создатель, Альфстанна уперлась лбом в мужское плечо и, будто сдирая собственную кожу с плоти, отодвинулась.

— Не переживайте, Айонас, — сказала тихо и твердо. — Мы сможем делать то, что делаем. Я не стану препятствием.

Айонас едва не поперхнулся вдохом: препятствием?! Что за глупости еще?

— С чего ты взяла, что я стану переживать или считать тебя препятствием?

Стабальт не думала, что это глупости:

— Вы вызвались быть моим женихом с самого начала только потому, что опасались, как бы интерес Ллейда ко мне не испортил всю затею, разве нет? Мы оба еще слишком молоды и могли бы увлечься игрой в любовь, наплевав на заговор, — вы ведь так думали?

Диенар нахмурился, сощурился, чуть повел головой в сторону: ей-то откуда знать, в чем была причина их с Ллейдом решения? Её никто не посвящал.

— Я ведь не говорил об этом: ни тогда, ни пот… — И замолчал. Ясно же откуда.

«И умна».