10 Ваня

Наверное, я полная дура, раз жалею Ваню. Мне бы сдать его с потрохами – и все! Он в тюрьме, а я – свободная, богатая и довольно молодая еще!

– Я рада, что ты вернулся…

Вот так брякнула я с порога, и его аж передернуло.

– Ты что, надеялась, что меня посадят? Вот так, за здорово живешь?

Я не знала, что и сказать. Просто была рада, что его не задержали, не посадили, пока идет следствие, в СИЗО. Все-таки убит муж любовницы! Кого еще подозревать, как не любовника? Насмотрелась сериалов, уж немного-то да разбираюсь, что да как там у них, в прокуратуре ли, следственном ли комитете, полиции ли. Нет, на самом деле я, конечно, ничего не понимаю во всем этом, но уж про СИЗО-то все знают.

– Ваня, да я просто рада, что ты пришел. Пойдем ужинать. Расскажешь мне, что да как. Если захочешь, конечно…

Он отправился с ванную, я слышала, как он моется. Он всегда, когда сильно нервничает, потеет и часто моется. Вот и тогда. Конечно, пропотеешь тут после допроса!

– Вот, гороховый суп с копчеными ребрышками, как ты любишь, – я поставила перед ним тарелку с горячим супом. – Хлеб. Ешь.

Я могла бы добавить, мол, давай, расскажи, что там было, как вообще дела, но не стала. Я же знаю своего мужа, если захочет – сам все расскажет. И вдруг услышала:

– Этого Вершинина убили в квартире, которую я снимал для нас с Ларисой.

– В смысле? – не сразу поняла я. С одной стороны, меня как обожгло это «нас с Ларисой», ну и факт, что он снимал целую квартиру для свиданий! Вот как бывает, когда твой муж хорошо зарабатывает и начинает считать, что ему все позволено. Хорошо еще, что не успел квартиру ей купить, а мог бы…

– Ты не врубаешься? Вершинина убили там, где он просто не мог быть! Это была тайная квартира. И получается, что он нас как бы выследил, предположим, позвонил в дверь, кто-то из нас открыл, он вошел, и я… Словом, я вроде бы главный подозреваемый. Во всяком случае, у меня как бы мотив, понимаешь? Хотя я сказал, что не знаю Вершинина и никогда его не видел… У меня взяли отпечатки пальцев.

– Да уж… И что? Что делать-то? Когда его точно убили?

– Я не знаю время, только день – двадцать пятое сентября, среда.

– И где ты был?

– Ездил по делам, встречался с заказчиками, но теоретически я мог оказаться в той квартире в любое время. К тому же встреча с одним из заказчиков у меня была в кафе, причем неподалеку от этого места, возле Театра Луны.

– Ваня, мне-то не темни! Ваша фирма занимается продажей редкого промышленного оборудования, а ты встречаешься с заказчиком в какой-то там кафешке!

– Послушай, в это хотя бы не лезь! Не твое это дело!

– Как же не мое, если ты мой муж и тебя могут посадить в любой момент?! Ты что, Ваня, совсем берега попутал?!

– Не каркай, прошу тебя!

– Ну, тогда объясни, что ты делал возле Театра Луны?

– Говорю же, встречался с заказчиком.

Я смотрела на него и ждала правды. И в это время у него, вероятно, произошла переоценка информации, которую он носил в себе. Он подумал, что лучше уж ему рассказать всю правду о своей работе, чтобы заручиться моей поддержкой, чем изображать из себя секретного агента или вообще вруна.

– Схема такая. Завод изготавливает редкое и очень дорогое оборудование, и он же его продает. Но все начальство кушать хочет. Вот и пооткрывали дочерние фирмы от завода, чтобы через них прогонять оборудование, да по завышенной цене, и чтобы денежки текли прямо в карман. Теперь понятно?

Я пожала плечами. Слышала, конечно, о таких схемах, но в подробности точно не вдавалась.

– Одна из таких фирм как раз та, в которой я работаю. Время от времени мы закрываемся и открываем новую. Все, Вера, больше ни слова не скажу и так уже много лишнего наговорил. Просто объясняю тебе, чтобы ты поняла.

– Хочешь сказать, что и заказчик твой, с которым ты встречался, тоже посредник, а не основной покупатель?

– А ты молодец… – усмехнулся Ваня. – Да, именно. Человек просто имеет свой процент, и все!

– Но зачем крупным предприятиям, которым нужно ваше оборудование, связываться с производителями через вашу фирму, да еще и через посредника, когда они, имея деньги, могут действовать напрямую?

– Ты не о том должна сейчас думать, – вдруг сказал он таким тоном, точнее, змеиным злобным шипеньем, что я испугалась, как бы он не ударил меня. И хотя он никогда прежде этого не делал, но очень уж странным было выражение его лица. Он в тот момент меня просто ненавидел.

– А о чем я должна сейчас думать?

Да я вообще ни о чем тогда не думала, я представляла себе, что его, моего предателя-муженька, посадили, у меня воображение развито отлично. Успела увидеть его уже в тюремной камере, вот с таким же лицом, полным злобы и ненависти, и вдруг поняла в очередной раз, что настал момент, когда я могу с легкостью изменить свою жизнь. Избавиться от Вани и зажить своей жизнью! Чистой и спокойной. Где не надо притворяться, что ты любишь человека или даже просто хорошо к нему относишься. И все это ради денег. Чтобы кушать хорошую еду, жить в комфорте, ездить за границу отдыхать, да и вообще, ни в чем себе не отказывать! Да, конечно, находясь в тюрьме, Ваня не сможет зарабатывать, но у него и без того полно денег в банке, акции. К тому же у нас еще две квартиры, которые мы сдаем. Я смогла бы спокойно жить и не работать. И детям бы на учебу хватило, хотя Ваня отправляет им в Лондон, где они учатся, нехилые суммы.

– Просто скажи, что двадцать пятого сентября, в среду, я весь день провел дома. Работал с документами. Ну, как это часто бывает. Придумай, что я ремонтировал что-то, прибивал там полку или еще что…

– Да ты не нервничай, я скажу все, что надо. А сам-то ты что сказал следователю?

– Что был дома и работал с документами. Но для правдоподобности, говорю, придумай, чем бы еще я мог заниматься дома.

– Ты мог бы отремонтировать посудомоечную машину. Давай договоримся… – произнося это, я понимала, что толкаю мужа в тюремную камеру. – Мы же должны говорить одно и то же.

– Отлично. Все, договорились. Я ремонтировал посудомоечную машину.

– Когда тебе снова к следователю?

– Завтра к десяти.

– Странно… Ты же только что оттуда. Что могло измениться?

– Во время допроса или разговора, не знаю уже, как все это назвать… (Я поняла, что ему куда приятнее самому считать допрос разговором, так он сам себя хотел успокоить.) Так вот, ему позвонил кто-то, Седов сорвался с места, лицо его было таким радостным, словно он выиграл миллион долларов, и буквально выбежал из кабинета. Очень скоро, буквально через пару минут, словно вспомнив обо мне, вернулся, подписал мой пропуск и отпустил меня. Сказал, что завтра к десяти утра к нему.



– Да, все правильно, мой муж весь тот день провел дома. Он часто остается дома, чтобы поработать с документами. Я уже привыкла. Конечно, хотелось бы, чтобы он, как все нормальные мужчины, работал где-нибудь подальше от дома, на работе, вы понимаете, что я хочу сказать, да? Ну невозможно видеть перед собой человека все двадцать четыре часа! Мне и прибраться нужно, и приготовить, или просто походить по магазинам или встретиться с подружкой, а он следит буквально за каждым моим шагом, заглядывает в пакеты, когда я откуда-то возвращаюсь, прямо как баба! Да еще чеки собирает, копит их, говорит, а вдруг купишь протухшую селедку, а у тебя чека нет, и ты тогда не сможешь вернуть…

Загрузка...