Глава XIII ПРИГОТОВИТЕЛЬНИЦЫ ГОЛОВНЫХ УБОРОВ

Недавно как-то мне пришлось обедать у г-жи де Кларой.

Эта дама живет в первом этаже одного из домов улицы Вивьен.

В первом же этаже дома, находящегося как раз напротив, помещается мастерская и магазин модных товаров. Там в рабочее время виднеются молодые шляпочницы, сидящие у длинного стола; там приготовляются маленькие, хорошенькие шляпы. Лишь только они бывают готовы, их сносят вниз, в лавку; там, за зеркальными стеклами, развешиваются они на длинных палках из красного дерева, имеющих удивительное сходство с некоторыми англичанками, приезжающими зачем-то в Париж в октябре месяце.

В этот вечер мне нужно было повидаться с мадам де Кларой. После обеда я остался один в салоне, потому что мадам де Кларой ушла одеваться.

Я уселся в покойное кресло около окна, лежавшего прямо напротив заведения, и принялся за наблюдения, не будучи видимым.

В мастерской было восемь молоденьких и недурных собой девочек, из которых одни казались утомленными и вялыми, другие, напротив, с веселыми лицами болтали и пели. Казалось, что они вовсе не обращали внимания на материи, лежавшие перед ними на столе: вероятно, эти госпожи только что пообедали и наслаждались послеобеденным кейфом.

Одна из этих девушек казалась задумчивой и сосредоточенной, тогда как другие были ветряными и сумасбродными. По месту, занимаемому ею, и в особенности по ее серьезному лицу можно было догадаться, что она была директрисой, т. е. главной мастерицей и закройщицей.

Она задумалась над шляпой, поэтической, импровизированной шляпой, созданием ее собственной фантазии, та-кой шляпой, которая была бы в пору только одной голове из всех мирских голов; она никогда не видала этой головы, но тем не менее о ней мечтала.

Одной рукой она поддерживала склонявшуюся вниз от множества объявших ее мыслей голову, другая рука сонно висела вдоль стула, как бы доказывая этим, что теперь духовная ее сторона вполне преобладает над физической.

В этом положении она пробыла несколько минут, потом внезапно обратилась к столу, с живостью схватила кусок лилового газа, перед ней лежавшего, не раз примерилась к нему, рассмотрела его со всех сторон, переворотила его и сложила, образовав различные формы, затем развернула его, растянула у себя на коленях и вдруг, схвативши ножницы, начала резать.

Мысль перешла в действие.

Она сказала: да будет шляпа! И будет!

Однако с завершением творения нужно было поторопиться: можно было рассчитывать только на один час приходившего к концу рабочего дня. По призыву мастерицы все молодые девушки принялись за работу, каждая за уделенную ей часть общей задачи.

Одна должна была сделать пол шляпы, другая форму, та руло, эта обшивку.

С симпатией смотрел я на то, как взапуски одна перед другою работали ловкие работницы, на их фехтованье длинными иглами и ножницами.

Через каких-нибудь 1/4 часа все грубые работы по сооружению шляпки были сделаны. Оконченное по порядку сдавалось директрисе. Только ей, истинному художнику и архитектору, подобало сплотить разбросанные элементы в одно целое, вдохнуть жизнь, придать форму и тем привести мысль свою в исполнение.

Ловкая шляпочница укрепила форму и пол шляпки на картонной голове, бывшей у нее на коленях; затем она сплотила между собой эти две важные части головного убора посредством нескольких швов иголкой. Далее, через несколько мгновений, ловкие пальцы художницы уже одели газом оживающий скелет в различных живописных складках, на-конец, они же устроили между полом и формой миловидный двойной бордюр.

Все это произведено чрезвычайно быстро и с невероятною скоростью.

Молоденькие девочки, выполнившие каждая свою отдельную задачу, следили любопытными и внимательными глазами за занимательной работой — как их отдельные выполнения принимали вид одного гармонического целого. Между тем, шляпочница, вся погруженная в свое творение, шутя подвигала его дальше. Она подняла шляпку на своей руке в вышину, сделала ею полукруг, осмотрела ее со всех сторон, обращая ее вправо и влево, время от времени нажимая другой рукой на край пола, она выправляла складки газа, придавая таким образом совершенство, соразмерность и красоту всему деянию.

Но это было еще не все.

Впереди была важнейшая и труднейшая часть задачи.

Теперь дело шло о том, чтобы нанести в надлежащее ему место букет цветов.

Всякий, кто только может понять, поймет теперь, что наступила решительная минута, что от искусства прикрепления букетов цветов или перьев зависит вся судьба шляпки. Да, тут есть о чем подумать!

Во всей мастерской господствовало напряженное молчание.

В глазах молоденьких девушек, обращенных на шляпу, выражалось боязливое внимание.

Но наша художница не потеряла присутствия духа.

Под ее творческой рукой смешались маленькие хлебные колосья, васильки, маковый цвет с лоскутьями газа, соединились в восхитительные связки и с удивительной привлекательностью бросились вниз с правой стороны шляпки.

Затем с величайшею осмотрительностью поставила она хрупкий головной убор на краю стола, скрестила руки и откинулась в своем кресле.

На лице молодой женщины отпечаталось неописанное удовольствие; вероятно, она думала: «Я довольна; мысль моя осуществилась».

Но минута раздумья и наслаждения продолжалась недолго.

Она встала, подошла к зеркалу и позвала одну из молоденьких девочек.

Появилась восхитительнейшая плутовская головка из всех, какие только бывали видимы на бал-мобиле. На эту хорошенькую головку, в виде пробы, была надета шляпка.

Маленькая шляпка как нельзя более была к липу восхитительному дитяти и встречена была всеобщим одобрительным сочувствием.

Плутовка со шляпкой на голове была так хороша и так нравилась самой себе, что не хотела снимать убора и, поддерживая его концами пальцев у себя на голове, она принялась танцевать перед зеркалом.

Напоследок все-таки она должна была расстаться со своей шляпкой.

И наконец, когда были пришиты банты, ее сослали вниз, в лавку, где ее поместили в первом ряду от уличных окон, на подставке из красного дерева.

Наша прекрасная шляпочница привела в порядок свой несколько потерпевший при работе туалет, тщательно причесала волосы, взяла шаль, шляпку и — вышла.

Я провожал ее глазами до улицы Кольбера. Там стоял на часах высокого роста молодой человек. Он был хорош собой, на нем были усы и шпоры. Он доверчиво протянул ей руку и оба они скрылись из виду.

Теперь понятны увлечение и художественность ее в работе — ей предстоял счастливый вечер.

Она так хорошо выполнила свою задачу и чувствует внутри такое довольство и радость, что нам остается только пожелать ей счастливого пути, куда бы она ни пошла с своим другом.

Она заслужила свою прогулку и свое счастье.

Загрузка...