Парковая зона

3

В свое первое дежурство, когда Метелкин только определился на охранную службу, ему пришлось проявить то, что обычно называют мужеством. Правда, во всем была виновата его неопытность и честное отношение к любому порученному делу. Иной более разумный и расчетливый сторож в таких случаях и носа бы из своего логова не высунул, заперев дверь на все крючья и засовы.

А Метелкину это и в голову не пришло.

Газовый пистолет у него имелся, но это так, пустячок, игрушка, пугач детский, если подходить серьезно, а Иван на него понадеялся в эту злосчастную ночь, которая могла бы стать при другом раскладе для него, Метелкина, последней. Ночь была, как на грех, глухая и знобкая, и час что ни на есть воровской, который честных людей с ног валит, как водка на меду, – половина третьего.

Только для самых черных дел это время…

Обошел Иван Захарович все охраняемые точки. Отстучал озябшими пальцами по контрольным кнопкам на опломбированных дверях – и полетел сигнал на контрольный диспетчерский пункт: у сторожа И. З. Метелкина все в порядке! Не спит человек. Бдит!

И в тетради у оперативного дежурного появилась галочка. Шесть таких галочек за дежурство, и в табели заполнена графа – «рабочий день». Пройдет месяц, подойдет Иван Захарович к окошку кассы в охранной конторе и получит свои кровные: хватит на два блока сигарет с фильтром, на месячный проезд в городском транспорте, да еще останется на «комсоставскую» порцию водки с прицепом из двух кружек пива и жене с дочерью на хрусткую карамельку.

Вспомнив про жену и дочь, Иван тепло улыбнулся в успевший обледенеть воротник куртки, которая стала теперь жесткой и стылой, как жесть: «Мерзкая погода, мать ее так!»

Метелкин вернулся в свою собачью будку и стал отдирать пальцами мокрую наледь на брюках.

Брюки топорщились, словно сшитые из рогожи, неприятно холодили икры ног. «Трико бы надо под брюки, – резонно подумал Иван, осыпая ледяные бляшки, – так и простыть можно. Лечись потом от ревматизма…»

За дверью, где-то в глубине парка, послышались прерывистые звуки, словно кто-то пытался и не мог завести машину.

У Метелкина все захолонуло внутри: «Вот оно, додежурился! В первую же ночь – и угон машины! Ах, сволочи!»

Он выскочил на улицу, доставая из кармана свой газовый пугач: «Стрельну вверх, может, напугаю!» Но, слепя фарами, угонщик гнал машину прямо на Ивана, отмахивая за обочину черную тряпку ночи.

Метелкин выстрелил вверх. Шумовые патроны – хорошая штука!

Остервенело рыкнув напоследок, машина пошла юзом, заскользила и остановилась в полуметре от бдительного охранника.

– Ах, сволочь ты такая! – Иван приставил к ветровому стеклу автомобиля достаточно внушительное на вид оружие. – Руки! Руки! – орал он, не помня себя от страха, когда из машины медленно выползало одетое в легкий костюмчик жиденькое тело ночного гостя.

«Холодрыга, а он как из театра только что, в костюмчик врос, падла!» – мелькнуло в голове у Метелкина.

В глубине салона испуганно жалась девица подросткового возраста, закрывая лицо руками.

– Мамочки! Мамочки! – кричала она истерически. – Не надо!

– Вперед! – уже окрепнув, четко приказал Иван грабителю, тыча в его сухую спину ствол. – Руки за голову! – вспомнив, как это делают настоящие омоновцы на экране телевизора, гаркнул он.

В дежурке все выяснилось: машина принадлежала ему, самому «угонщику», джигиту кавказской национальности. Горному орлу, одним словом…

И тут Метелкин вспомнил давнюю встречу с ним на одной занятной круговой пьянке, о которой будет время рассказать позже.

Ее организовывал этот орел по поводу какого-то большого барыша. Барыши темные, и ел-пил тогда Иван, не вникая в подробности.

Сегодняшний гость или не вспомнил, или не хотел вспоминать застольного кунака, и в сторожке, сразу оправившись от конфуза, хищно поводя носом, прохрипел:

– Твою маму имел! Хорошо пасешь добро хозяина. Маладец! Спрячь шпаллер! – указал он глазами на все еще наставленный на него ствол. – Собака спать не должен. Держи стольник за бдительность! – горный орел протянул Метелкину предварительно смятую в кулаке сотенную.

– Спасибо, коль не шутишь! Спасибо! Я бы в туалете сам помял, – зло пошутил Метелкин, разглаживая розовощекую бумагу.

Но гость, не поняв издевательского смысла реплики, нервно рванул дверь дежурного помещения, схожего, действительно, с будкой для сторожевой собаки, нырнул в машину и заскользил по уже обледеневшей дороге в своей усадистой широкозадой иномарке.

Иван выскочил было на улицу, но холодная тьма плесканула в лицо мокрым ледяным крошевом, заставив его снова спрятаться в свое убежище.

В окне мелькнули и умчались дразнящие красные кукиши задних фонарей взревевшей зверюги…