Перекрестья

1

— У нас проблема.

Лютер Брейди был готов к этим словам. Звонок Дженсена по его личной линии, да еще в ранний час мог означать только неприятности. И притом серьезные.

— Излагай.

Когда Дженсен кончил повествование, желудок Брейди жгло изжогой.

— Ты должен был найти их.

— Чем я сейчас и занимаюсь. Но мне нужно вас кое о чем спросить. Вы столько времени провели наедине с этим парнем. Почему ваш кселтон так и не подсказал, что он жулик?

Этот вопрос поразил Лютера. Какая наглость! Как он смеет?

И все же... все же вопрос требовал ответа.

— Не знаю. — Лютер лихорадочно подыскивал убедительный ответ. Он попытался выиграть время признанием, что такая проблема существует. — У моего кселтона нет ответа, и я ровно ничего не понимаю. Такой кселтон, как мой, достигший Полного Слияния, должен был в мгновение ока сорвать с проходимца маску, но этого не случилось. Это совершенно невозможно... разве что...

— Что?

Брейди улыбнулся. Наконец он нашел объяснение. Просто потрясающее, с ума сойти.

— Разве что этот человек добился ПС. Полного Слияния.

— Это невозможно!

— Отнюдь. Сколько у нас храмов? Ты знаешь всех в мире, кто достиг ПС? Конечно нет. Он негодяй и мошенник с ПС. Это единственное объяснение.

— Но каким образом ПС может причинить вред церкви?

— Очевидно, его кселтон испортился. Если это могло случиться даже с нашим Первым Дорменталистом, то уж люди более мелкого масштаба от этого точно не застрахованы.

Пусть проглотит. Когда Купер Бласко стал опасен, точно такими же россказнями он кормил Дженсена и Высший Совет: кселтон ПД рехнулся, и в результате Бласко стал полностью неуправляем. Испорченный кселтон вызвал у него заболевание и отказывается его излечивать. Как человек, так и кселтон могут стать Противниками Стены.

Что бы там ни было, но они ему верили. Потому что хотели верить. Любое сомнение может разрушить фундамент, на котором зиждились их жизни. Они должны были верить...

— То есть вы имеете в виду...

Но Лютер уже был сыт по горло.

— Сейчас забудь о нем! Меня куда больше волнует Грант, чем этот проходимец и его мятый кселтон! Она уже пыталась залезть в дела церкви, а теперь, можно ручаться, все знает. Ну, почти все. Она не может знать об Опусе, потому что и Бласко ничего не знал. Ноомри, это черт-те что! Вокруг хижины валяются части тела, а у этой разгребательницы грязи на руках запись рассказа Бласко... и как знать, что он там ей наговорил. Мы должны остановить ее прежде, чем она откроет рот.

— Чем я и занимаюсь. Отправлю в хижину команду чистильщиков. Они уберут то, что надо убрать, а остальное сожгут. Что же до записи... разве мы не можем сказать, что она поддельная?

— Когда будет проведен сравнительный анализ записи и голоса Бласко на одной из наших учебных лент, нас сразу же объявят лжецами. Ее надо остановить, Дженсен.

— Знаю. Я...

— Я сказал — остановить! Что бы там ни было, я не хочу больше слышать об этой бабе! Ты меня слышишь?

— Чисто и громко.

— Найди ее.

Лютер повесил трубку и встал с постели. Сна больше ни в одном глазу. Он направился в кабинет, сел за стол и нажал кнопку, открывающую доступ к глобусу.

В полутьме кабинета мерцали и переливались огоньки. Когда Лютер глядел на них, ему хотелось плакать.

Так близко. Он так близок к завершению Опуса Омега; еще немного — и все поставленные цели будут достигнуты. Он уже видел завершение пути. Год... Ему нужен всего лишь год. Пока все шло так гладко...

До сегодняшнего дня.

Черт бы побрал эту журналистку! Катастрофа. Купер Бласко, наш обожаемый ПД, оказывается, не покоится в летаргическом сне, а сидит под замком да еще несет в себе бомбу... которая и разорвала его на куски.

Конечно, церковь будет все отрицать, но запись разоблачит ее.

Лютер застонал и закрыл глаза, когда перед его мысленным взором предстали картины бедствия: члены церкви толпами бегут из нее, вербовка новых остановилась на мертвой точке, поток доходов превратился в жалкую струйку.

Доходы... ему нужны деньги, много денег, чтобы приобрести последнее владение. Пусть даже владельцы отказываются продавать его. Но не могут же они всех спихивать под поезд подземки.

Все четко рассчитано. Завтра вечером новая колонна будет захоронена в бывшем владении Мастерсонов.

Если же эта баба опубликует разоблачения Бласко, колонна может стать последней.

Лютер грохнул кулаком по столу. Он не может допустить, чтобы какая-то паршивая бабенка угрожала величайшему проекту в истории человечества.

Да, именно так! В истории человечества.

Ибо Опус Омега начался не с Лютера Брейди. Да, сначала он так и думал, но скоро убедился в обратном. Он запомнил тот день в Англии, когда стал вскрывать клочок вересковой пустоши, прикупленной в Йорке. В гуще зарослей сорняков он нашел свободный участок и решил, что тут отличное место для погребения колонны. Но, врывшись в податливую почву всего лишь на несколько футов, его команда наткнулась на верхушку каменной колонны. Когда они обкопали ее, Лютер потрясенно уставился на символы, вырезанные на ее гранитных боках, — точно такие же были и на той бетонной колонне, которую он подготовил для этого места.

Кто-то был здесь до него — сотни, а может, и тысячи лет назад. Вывод был неоспорим: Опус Омега начался давным-давно. И Лютер Брейди не был его избранником, как ему хотелось думать. Он просто был очередным смертным, избранным для продолжения древнего начинания.

Нет, не просто для продолжения. Он, Лютер Брейди, удостоен чести завершить Опус Омега. Древние были в невыгодном положении. У них отсутствовали возможности добираться до нужных мест, не говоря уж о необходимости транспортировать огромные каменные колонны. В его же распоряжении — все знания, вся техника современного мира, которые и приведут Опус Омега к завершению.

И надо же было случиться такому, что какая-то слабая женщина может привести к сокрушительному концу дело всей его жизни.

Слабая женщина.

Джейми Грант необходимо остановить.

2

— Я понимаю, Джек, — согласно кивнула Джейми, — и ценю твою заботу, но поверь, я отлично знаю, что делаю.

Ни черта ты не знаешь, подумал Джек.

Он ехал через Мидтаун, держа путь на восток по Пятьдесят восьмой. Они спорили вот уже больше получаса.

Джейми прекрасно справилась с обязанностями водителя, гоня «вик» по извилистой горной дороге до самого хайвея. Джек предпочел бы самолично вести машину, но не хотел терять даже несколько секунд, меняясь местами. Когда они добрались до 84-го, он приказал Джейми повернуть на запад, вместо того чтобы ехать на восток. Он прикинул, что Дженсен будет ждать их возвращения в город, поэтому они и избрали окольный путь.

Это и сработало. Не было никаких признаков, что их кто-то преследует, хотя он заставил Джейми сбросить скорость до положенных шестидесяти пяти миль. Джек всегда опасался, что полиция его остановит, но сегодня особенно. Отсутствие внушающих уважение документов было сущей мелочью по сравнению с необходимостью объяснять, почему они с головы до ног заляпаны кровью и плотью Купера Бласко.

Джейми держалась молодцом, пока они не добрались до федеральной дороги на Кармел, но едва остановила машину, как сломалась. Всхлипы сменились слезами, и теперь Джейми Грант, неустрашимый репортер, рыдала в руках Джека. Он обнимал ее, похлопывал по спине, говорил, что она сделала колоссальную работу и что с ней все будет в порядке.

Наконец она пришла в себя. Хорошей новостью был тот факт, что во время долгого ожидания у въезда на хайвей они не заметили никаких следов Дженсена и компании. Решение ехать в другую сторону принесло свои плоды.

Они нашли круглосуточный магазин «Уол-Март» и купили чистую одежду. Вот тогда наконец Джек сел за руль и пустился в долгий путь домой.

Стоило им добраться до северного Джерси, где Джейми могла провести ночь, как они снова заспорили. Не было и речи, чтобы она заехала к себе — у ее дверей наверняка торчало не менее полудюжины ПХ — или к Джеку. Он не хотел ни чтобы она знала его настоящее имя, ни конечно же местожительство. Так что он уговаривал ее снять номер в гостинице где-то в глубине Куинса. В случае необходимости он будет спать у ее дверей.

Джейми решительно не соглашалась. Она настаивала, чтобы он высадил ее у «Лайт».

— Ты что, думаешь, они за твоей конторой не наблюдают? — попытался уговорить ее Джек. — Возвращаться туда просто глупо.

— Джек, я буду под охраной. Ты видел, какая у нас днем система безопасности, а по ночам еще круче. Чтобы войти, приходится звонить, а Генри, ночной дежурный, вооружен.

Джек покачал головой:

— Не нравится мне это.

Она похлопала его по руке:

— Со мной все будет прекрасно. Я возьму такси, и меня высадят прямо у дверей. Что они со мной могут сделать — утащить прямо с улицы, на глазах у Генри? Я позвоню, он меня впустит, и до утра я буду в полной безопасности. Нужно поскорее расшифровать интервью.

— А я думаю, тебе стоит позвонить копам. Ты же платишь налоги — вот и можешь получить часть их обратно в виде защиты.

Джейми с удивлением посмотрела на него:

— "Ты же платишь налоги..." Тебе не кажется, что фраза какая-то странная? Я имею в виду, что и ты тоже платишь.

Джек мог сказать ей, что никогда не марал руки бланком налоговой декларации, но ему не хотелось углубляться в эту тему.

— Давай не будем заниматься пустопорожней болтовней. Просто позвони копам.

— Ни в коем случае. Пока еще рано. Первым делом хочу сделать материал. Если позвоню сейчас в полицию, то мне придется рассказать им и о Купе, и о...

— О Купе?

Джейми моргнула, и Джек заметил, что ее глаза подозрительно заблестели.

— Он был неплохим человеком, этот старый хиппи. Добрый и мягкий любитель жизненных радостей. Он не создавал дорментализм в его сегодняшнем виде, он не несет ответственности за то, что Брейди из него сделал. Он не заслуживал такой смерти... чтобы его взорвали... и я не могу не думать, что он был бы жив, оставь я его в покое...

У нее перехватило горло, и она всхлипнула — но только один раз.

Джек подумал, что стоит спросить ее: не та ли минута слабости в Кармеле была причиной, по которой она сейчас так непреклонно отказывается от необходимости прятаться. Но решил не влезать в ненужные тонкости. Наверно, правильнее всего лишь доставить ее, куда она хочет.

— Ну а копы, Джейми? Что плохого в том, чтобы встретиться с ними пораньше?

— Потому что для того, дабы получить защиту, мне придется рассказать им, почему мне угрожает опасность, а это значит — сообщить, что случилось с Купом. Меня начнут допрашивать, а на это уйдут часы, а то и дни, в течение которых...

— По крайней мере, ты будешь в безопасности.

— ...эта история просочится, и все газеты в городе станут кричать о своих находках, а мне, не успевшей написать ни строчки, останется лишь сидеть и грызть ногти.

— Да, но история-то будет о тебе. Ты станешь знаменитой.

— Будто меня это волнует. Я хочу раскрутить эту тему — именно я. И никто другой. И вот тогда я буду действительно в безопасности. На самом деле.

— Правда? А ты помнишь Купа? Они его взорвали.

Джейми вскинула руки:

— Слушай, я уже сыта этими воспоминаниями по горло. Остановись на стоянке такси.

Джек вздохнул. С первого взгляда на эту женщину он понял, что имеет дело с непоколебимой личностью. Джиа была такой же несгибаемой. В нем жило отчаянное желание погнать прямо через мост Куинсборо, пересечь Ист-Ривер, найти номер в тихом мотеле, запереть Джейми там и держать, пока в голове у нее не прояснится.

Но сделать этого он не мог. Попытайся кто-нибудь запереть его, он бы дрался зубами и ногтями — так как же он может поступить с ней подобным образом? Это идет вразрез с убеждениями и жизненным опытом.

И все же... он не может позволить ей ставить свою жизнь на кон — только чтобы напечататься первой.

Позволить ей... только послушать меня... словно она мне принадлежит.

Как бы не так. Джейми принадлежала Джейми и поэтому имела право делать то, что считала необходимым, пусть даже Джек был уверен, что она идет на идиотский риск. Потому что в конечном счете значение имели лишь собственные соображения Джейми. Это была ее жизнь.

И Джек развернулся к центру города, оставив мост за спиной.

— Проклятье! Джейми, это сущее идиотство! Ты напрашиваешься, чтобы тебя прикончили. И меня вместе с тобой.

— Это еще почему?

— Ну, ты же не думаешь, что я оставлю тебя одну.

Она погладила его по руке:

— Я ценю это, но тебе совершенно не обязательно сопровождать меня. Просто прикрывай со спины, пока

я не войду. После этого я дома: двери закрыты, охрана вооружена.

— Мне это не нравится.

— Не сходи с ума. В конце концов, девушка должна делать то... что должна делать девушка.

— Не смешно.

— И правильно, что не смешно.

Они простились.

3

Джейми ждала на заднем сиденье такси, пока не заметила силуэт Генри за стеклянной панелью парадных дверей «Лайт». Он сидел в своей будочке, где ему и полагалось быть. Пришло время сниматься с места. С отчаянно колотящимся сердцем она выскочила из машины и побежала через тротуар.

Нажимая кнопку звонка, она крутила головой из стороны в сторону — если бы шейные позвонки позволили, она сделала бы полный оборот, — высматривая наемных громил идиотизма. Она знала, что Джек, скрываясь в тени, стоит где-то поблизости. Тем не менее, если пара ПХ накинется на нее и затащит в фургон, успеет ли он прийти к ней на помощь?

Она услышала какой-то звук и дернулась. Примерно в ста футах слева остановился седан. Из него выбрались двое мужчин в дождевиках.

О господи!

Она со всей силы принялась колотить в стекло, и в это мгновение дверь приоткрылась. Джейми втиснулась внутрь, отпихнула Генри и, задвинув щеколду, посмотрела в стекло. Двое мужчин стояли на тротуаре, как раз напротив двери и глазели на нее. Она с трудом подавила желание показать им средний палец.

— Что за гонка, мисс Грант? — засмеялся Генри.

Джейми прикинула — если она расскажет охраннику, что эти двое преследуют ее из-за материала, который она собирается писать, он тут же вызовет колов.

Повернувшись, она улыбнулась:

— Не терпится выдать классную историю.

— Должно быть, на самом деле классная, если сорвала вас с места в такое время. Хочу сказать, что даже для вас рановато. — Генри пристально посмотрел на нее. — Или поздно?

Джейми подняла взгляд. Часы в холле показывали десять минут третьего.

— Поздно, Генри, — сказала она, направляясь к лифтам. — Очень поздно.

Она толком не спала со среды и сдалась лишь часа в четыре дня в четверг. Но заставила себя выбраться из постели и направилась в контору. А сейчас утро пятницы, что значит — она уже двадцать два часа гонит на всех парах. Тем не менее она не чувствовала ни малейшего признака усталости. Ее несло. Выбросы адреналина, словно подстегиваемые ритмами тяжелого металла, омывали ее нейроны.

Что было как нельзя кстати. В противном случае ужасы этой ночи — несчастный старина Куп... его тело, разорванное на куски, — уже превратили бы ее в жалкое трепещущее существо.

Но она не может себе этого позволить.

Поднявшись на третий этаж, Джейми включила весь верхний свет и мимо пустынных клетушек добралась до своего кабинета. Она остановилась на пороге и обвела взглядом привычный уютный хаос — раскиданные книги, газеты, распечатки и исписанные желтые листки блокнота.

Благослови этот бардак, Господи, подумала она. Я дома.

Она рухнула в кресло у стола, раскурила сигарету и включила монитор. Во время обратного пути она перемотала ленту к началу, так что теперь ей оставалось лишь вытащить диктофон из наплечной сумки и нажать клавишу воспроизведения.

Но мгновение ей стало не по себе, когда она услышала из крохотного динамика голос убитого человека, который обращался к ней...

Вы хотите сказать, почему я не в летаргическом сне и каким образом от меня прежнего осталась только оболочка? Раковина... Знаете что? Если вы поднесете меня к уху, то сможете услышать шум океана.

...но она взяла себя в руки и начала расшифровывать запись.

4

Оторвавшись от созерцания дверей «Лайт», Дженсен перевел взгляд на заднее сиденье «таункара»:

— Это единственный путь внутрь?

Грузный Хатч продолжал сидеть за баранкой. Рядом с ним на переднем сиденье расположился Дэвис, вертлявый малый, который наблюдал за гранитным зданием «Лайт» с того момента, как Дженсен объявил тревогу.

— Единственный, о котором стоит говорить, — сказал он. — На боковом входе металлическая дверь. Чтобы справиться с ней, нужна ацетиленовая горелка.

У Дженсена болезненно пульсировала голова, особенно в районе раны. Им так и не удалось перехватить Грант и неведомого мужчину, а посему, вернувшись в город, Дженсен позвонил врачу-дорменталисту, который оказывал услуги церкви на условиях анонимности — особенно когда требовалась спешка и все такое. Стоило врачу бросить один взгляд на задницу Льюиса — тот был ранен и в бедро, — как стало ясно, что без больницы не обойтись. Он попытается убедить персонал, что раненый — жертва дорожной аварии и сообщать полиции об огнестрельном ранении не нужно, но нет гарантий, что ему это удастся.

Врач хотел наложить швы и на скальп Дженсена, но тот не мог терять времени, поэтому пришлось ограничиться лишь полосками пластыря, которые стянули края раны.

Дженсен наклонился между сиденьями, чтобы еще раз бросить на себя быстрый взгляд в зеркало заднего вида. Три неровно обрезанные полоски пластыря сияли подобно белому неону на черной коже. Интересно, существует черный пластырь? Или по крайней мере темно-коричневый?

Почему я вообще думаю об этой ерунде, когда все валится к чертовой матери?

Ему позарез надо выпутаться из этой ситуации. Если выплывет история с Бласко, его тут же вышвырнут на улицу. Местные копы — а может, даже федералы — вымотают кишки у всех членов церкви, и ясно же, что кто-то из них расколется и покажет на него. Еще один срок за убийство — и он надолго исчезнет из мира. Ему ни в коем случае не след попадать в камеру. Ни на минуту.

— А что, если просто подойти к дверям и позвонить? — предложил Хатч.

Дэвис с сомнением покачал головой:

— В половине третьего утра? Я лично ни за что не открыл бы дверь незнакомому.

Дэвис был прав. Дженсен припомнил прием, на котором он попался несколько лет назад, когда у церкви были неприятности.

— А что, если вы вдвоем подойдете к дверям и блеснете железкой?

— То есть пистолетами? — уточнил Хатч.

Господи! Ну бывают же такие тупари!

— Нет! Я говорю о полицейских значках!

— Да, с ними нас впустят. Точно, это сработает.

Дженсен понизил голос:

— Дело в том, что вам придется устранить охрану.

Дэвис повернулся на сиденье:

— Устранить... в полном смысле слова? Зачем?

— Потому что мы не можем рисковать даже мельчайшей возможностью, что какой-то след приведет к церкви. И вы знаете правило: Грант была официально объявлена ВЦ, а это значит, что каждый, кто защищает ее, тоже становится ВЦ.

— Враг Церкви. — Хатч помотал головой. — Пока нам таких не попадалось. Ни одного.

— Те, с которыми приходилось иметь дело в прошлом, не идут ни в какое сравнение с этими. Грант и ее приятель — самая большая угроза церкви, с которой она когда-либо сталкивалась. Так что сегодня вечером на вас, ребята, лежит большая ответственность. Вопрос в том, готовы ли вы к ней?

— Конечно, — немедля выпалил Хатч.

Старый добрый Хатч. Может, мозги у него не блестящие, но для церкви пойдет на все.

Дэвис было помедлил, но тоже кивнул:

— Чтобы спасти церковь... думаю, я готов.

— Никаких раздумий, парень.

— Давай значки, — вздохнул Дэвис, — и мы все провернем.

Дженсен хлопнул Хатча по плечу:

— Вези нас в храм. — Там он хранил значки. — А когда вернемся, я хочу, чтобы вы доставили мне Грант. Одним куском. Охранник пусть провалится, но Грант мне нужна.

Он этого давно хотел. Потому что так или иначе, но ей придется рассказать о своем приятеле.

5

Джек пообещал прикрывать Джейми, пока она не зайдет в здание, но, заметив на другой стороне улицы машину Дженсена, помедлил. Если тот со своими громилами подойдет к дверям редакции, ему придется действовать. Скорее всего, встреча закончится перестрелкой. Он не знал, с какого рода снайпером ему придется схлестнуться, но, даже если тот его не поцарапает, канонада обязательно привлечет внимание копов.

Так что он вжался в проем темного подъезда и застыл в ожидании.

Минут через пять — десять большая машина снялась с места и с грохотом унеслась. Джек позволил себе расслабиться, хотя не намного. Может, они просто объезжают квартал в поисках другого прохода в здание.

Но когда прошло полчаса и они не появились, Джек понял, что ночь пройдет спокойно. За закрытыми дверями и под присмотром вооруженного охранника Джейми в безопасности. Джек не видел, что еще он тут может сделать.

6

Джейми подняла голову и осмотрелась. Вроде ей послышался какой-то звук. Скорее всего, лифт. Она подошла к дверям и стала вглядываться в море кабинок. Ей хотелось посмотреть, появится ли кто-нибудь в дверях холла. Попросить бы Генри принести чашку кофе, в котором она так нуждается...

Никого. Может, закончив расшифровку разговора, она сама спустится вниз за кофе.

Работа была почти завершена. Джейми распечатала слова Купа, опустив комментарии Джека и свои собственные вопросы. Закончив, она тут же по электронной почте переслала текст в свой почтовый ящик — просто на тот случай, если какой-нибудь идиот хакер влезет в систему «Лайт» и начнет копаться в ее файлах.

Теперь можно приниматься за статью. Она уже придумала несколько ключевых абзацев, просто убийственных, и стала выстраивать остальной текст.

Она дошла до хирургической операции, когда услышала поскрипывание. Вскинув голову, она успела лишь увидеть в дверном проеме крупного мужчину в мокром плаще и попыталась увернуться от кулака в черной перчатке, но тщетно. Челюсть, с которой он соприкоснулся, вспыхнула оглушающей болью.

От удара она слетела со стула и распростерлась на полу. У нее все плыло перед глазами. Она пыталась закричать, но это ей не удалось, потому что сладковатая тряпка заткнула ей рот и нос. От сильного запаха на глазах выступили слезы.

— Мы всю ночь за тобой гонялись, — прозвучал чей-то голос.

Где Генри?

Джейми держалась сколько могла, но наконец ей пришлось сделать вдох. Как только испарения попали ей в легкие, она почувствовала странную приятную расслабленность, которая охватила руки и ноги. Перед глазами поплыл туман, но все же она продолжала видеть, как появился другой человек, поменьше первого, который расположился за ее столом.

Он взял ее диктофон и, включив, стал слушать.

— Есть! — Мужчина сунул диктофон в карман и уставился на монитор. — А теперь посмотрим, что это тут нацарапано.

— Дженсен сказал тебе не читать. Если ты...

— Глянь, она упоминает Купера Бласко. Должно быть, это оно и есть. Эта сука льет грязь на голову ПД. — Мужчина начал нажимать на клавиши. — Ну а мы сейчас устроим небольшое представление и все тебе начисто сотрем.

Джейми уже едва соображала, где она и что происходит. Голоса стали расплываться, доносясь невнятным эхом из темного бездонного ущелья.

Так успела она отослать текст самой себе — как и собиралась? Нет... Все, что она сделала, вся расшифровка была сейчас на экране. Весь ее труд...

Труд?— завопил голос в голове. Да забудь ты свою идиотскую историю! Эти ребята прикончат тебя!

Джейми охватила дикая паника. Она попыталась освободиться, но ни руки, ни ноги ее не слушались, словно стянутые резиновыми лентами.

— О'кей, с этим покончено, — сказал тот, кто сидел за столом. — Программа говорит, что со вчерашнего дня она ничем не занималась. — Он подошел к Джейми. — Ладно, давай засунем ее в мешок.

В мешок?..

Через несколько секунд с ее лица была снята душная тряпка, и в легкие хлынул свежий воздух. Но в то же мгновение над головой сомкнулась грубая мешковина, в которую ее закутали с головы до ног. Джейми почувствовала, как ее подняли, перевернули и потащили.

— Не забудь сумочку, — сказал тип покрупнее. — Дженсен велел проверить, не оставили ли мы чего-нибудь.

Джейми снова открыла рот, чтобы закричать, но голос к ней не вернулся. Она услышала, как кто-то крякнул, переваливая ее, как мешок с зерном, на плечи. Скорее всего, это был большой парень. Угловатое плечо при каждом шаге болезненно тыкалось в живот.

Она снова попыталась закричать, но голос опять подвел ее. Джейми слышала, как открылись створки лифта. Кабинка качнулась и пришла в движение — вниз. Неужто они считают, что смогут в таком виде пронести ее через холл? Там же Генри...

О нет. Неужели они что-то сделали с Генри? Господи, молю тебя, помоги... пусть они всего лишь связали его. Пожалуйста!

Как только дверца лифта открылась, она сделала еще одну попытку закричать. На этот раз ей удалось издать слабый стон, напоминавший бульканье пара в закипающем чайнике.

Никто не задержал их, когда они прошли через холл и миновали входные двери. Тут похитители остановились. Джейми сбросили на какую-то жесткую поверхность. По тому, как поверхность качнулась, она поняла, что находится в машине, но поверхность оказалась без обивки.

Она еще раз попыталась издать хоть писк, и на этот раз голос прозвучал, но прежде, чем она сделала вторую попытку, захлопнулась какая-то дверца, и слабые звуки города окончательно исчезли.

Этот звук... нет, это не дверца. Это крышка багажника, сомнений быть не могло!

Ее заперли в багажнике!

Когда машина снялась с места, Джейми принялась лягаться и кричать — с отчаянием, столь же непроглядным, как душа Лютера Брейди. Она понимала, что ее никто не слышит.

7

— Проблема частично решена.

Лютер Брейди почувствовал, что мышцы, которые со времени последнего звонка Дженсена были в болезненном напряжении, стали расслабляться.

— Частично?

— Мы раздобыли Грант. А вот лже-Джейсон Амурри куда-то исчез.

— К ней успели вовремя?

— Думаю, да.

— Думать — это мало.

— Спрошу ее. И тогда мы будем знать все.

— Почему ты так уверен?

— Мне-то она расскажет.

Неколебимость этих простых слов вызвала у Лютера теплое чувство уверенности.

— И что будем делать потом? — добавил Дженсен.

Лютер уже все продумал, и ответ был у него наготове.

— Колонну закопаем сегодня же вечером. Доставь ее туда.

— Вы будете на месте?

— Разве я когда-нибудь опаздывал? И кто знает, может, к тому времени ты тоже обретешь вторую половину.

Положив трубку, Лютер позволил себе улыбку. Легкую, еле заметную.

Двое в одной колонне... интригующая возможность.

8

До открытия магазина спортивных товаров «Ишер» Джек выложил рассыпчатые печенья от Энтерманна на традиционный пятничный обзор новых фильмов. Газеты были расстелены прямо на стойке. Так что Парабеллум с энтузиазмом занялся уборкой, собирая крошки.

С самого утра Джек успел заскочить к Джиа. Она заверила его, что дела у нее как нельзя лучше, но Джек почувствовал какую-то напряженность в ее голосе. Попозже он разберется, в чем дело.

Он уже добрался до середины рецензии на последний фильм Роберта Родригеса, как Эйб, набив полный рот печеньем, заговорил:

— Ну? Разве ты не общался в последнее время с кем-то из «Лайт»? Что ты думаешь об этом убийстве прошлой ночью?

Джек чуть не подавился.

— Что? В газетах ничего нет о...

— Газеты не успели — все случилось на исходе ночи. А вот по радио говорят все утро. Разве ты не слышал?

Увы, нет. Джека потрясло острое чувство вины. Он не был достаточно убедителен, не смог ее уговорить. Он подвел ее.

Джек не хотел услышать ответ, но не мог не спросить:

— Что-нибудь сообщали, как она была убита?

— Она? Нет, убит был он. Охранник в вестибюле. Выстрел в голову. Я слышал, что полиция подозревает кого-то из сотрудников, потому что нет следов ни взлома, ни борьбы. Скорее всего, он впустил кого-то из знакомых.

Чувство облегчения, охватившее было Джека, мгновенно исчезло.

Смерть бедного, ни о чем не подозревавшего охранника — Джейми называла его Генри — должна быть отнесена на счет того, что они узнали той ночью.

Джек выхватил из кармана мобильный телефон и набрал номер «Лайт». Через несколько секунд оператор переключил его на номер Джейми.

Но ответил хриплый и раздраженный мужской голос:

— Да?

— Будьте любезны, Джейми Грант.

— Кто говорит?

— Приятель. Она на месте?

— В данный момент отсутствует. Дайте мне ваше имя и номер, и я сообщу ей, что вы звонили.

Джек прервал разговор. Если это не полицейский, то он готов съесть шляпу Эйба.

Похоже, что дела очень плохи.

Он проверил свой автоответчик. Джейми получила один из его самых последних номеров, потому что тот, который имелся на визитной карточке Робертсона, был сознательно выведен из строя, — но не оставила никакого послания. Он не мог и подумать, что она оказалась настолько глупа и поехала домой, но на всякий случай позвонил ей на квартиру. На втором звонке включился автоответчик.

Он оставил загадочное сообщение:

«Джейми, это Робертсон. Позвони мне по тому номеру, что я тебе дал».

Дженсену ни в коем случае нельзя давать ни малейшего следа.

Он быстро изложил Эйбу последние события.

— И ты думаешь, что Дженсен добрался до нее?

Джек пожал плечами:

— Единственная иная возможность заключается в том, что они сделали попытку захватить ее и она легла на дно. Но думаю, что в таком случае она должна была позвонить в полицию.

— Почему ты думаешь, что она этого не сделала? Может, тот парень, смахивающий на полицейского, отвечает по ее телефону именно потому, что ее охраняют.

— С каких это пор ты стал таким оптимистом?

— А что, мне всю жизнь изображать мрачную личность?

Джейми обратилась в полицию... возможно, но все же как-то...

— Мне придется действовать, исходя из предположения, что они ее похитили.

— И куда дели? Не могу представить, что они рискнут тащить ее в храм.

— Нет, она в каком-то другом месте. Уверен, что ее не стали прятать в той же хижине, но... где же она может быть? — Джек посмотрел по сторонам. — У тебя есть какие-нибудь шляпы?

— Шляп у меня целые тонны. Какая тебе нужна?

— Что-то большое. Чем больше, тем лучше.

9

Джиа в третий раз за утро проверила прокладку. Ни следа крови.

Убедилась? Беспокоиться не о чем. Доктор Иглтон была права.

Испытав облегчение, она вышла из ванной и чуть не столкнулась с Вики, которая сломя голову летела куда-то. — Мама! Может ли прийти Джессика?

Джессика была одной из принцесс Хеллоуина. Хорошая и спокойная девочка, на которую можно положиться. Но Джиа хотелось побыть одной.

— Я еще не очень хорошо себя чувствую. Вики. — Прошло всего четыре дня после большого кровотечения. Она предполагала, что к сегодняшнему дню уже оправится. — Но если хочешь, можешь к ней пойти.

Вики расплылась в улыбке:

— Я позвоню ей! — Она побежала к телефону.

Джиа решила воспользоваться выпавшим ей свободным временем, чтобы лечь, задрав ноги, и расслабиться. Еще один день. Если не случится ничего плохого, к завтрашнему дню она полностью восстановится. Еще немного такого вынужденного безделья — и она готовый пациент психушки.

Джек заскочит во второй половине утра. До чего приятно будет поставить какой-нибудь фильм на плеере и посидеть с ним рядом, забыв обо всем.

Зазвонил телефон. Это был Джек.

— Привет, дорогая. Вынужден отменить свой визит.

Она смогла скрыть свое разочарование.

— Что-то случилось?

— Типа того...

В его тоне послышалось что-то неладное.

— Плохое?

— Не уверен. Поговорим об этом попозже, о'кей?

— О'кей. Не пропадай.

Повесив трубку, она задумалась — что у него за дела?

10

Джек вжался в угол заднего сиденья такси, которое ехало по улице, где жила Джейми. На нем были солнечные очки и мешковатая шляпа цвета хаки с обвисшими полями, которую он надвинул на глаза. По мере того как такси приближалось к дому Джейми, он внимательно рассматривал припаркованные машины, в одной из которых обнаружил двух человек. Их взгляды были прикованы к дверям дома Джейми.

Это может быть хорошим знаком. Если они продолжают выслеживать Джейми, это означает только одно: им не удалось захватить ее и они продолжают охоту.

Но тут пришло другое объяснение этой неустанной слежки. А что, если они ищут не Джейми... что, если они ищут его?

11

Когда откинулась крышка багажника, Джейми зажмурилась от неожиданного потока света. Не то что свет был чрезмерно ярок — над головой висела обыкновенная лампа накаливания, — но после долгих часов в полной темноте лампочка показалась вспышкой сверхновой.

Когда она с трудом поднялась на колени, все суставы мучительно застонали в знак протеста. Мочевой пузырь просто вопил, требуя опорожнения. Извиваясь, она выползла из дерюжного мешка, в котором провела, казалось, полдня. Во время поездки машина дважды останавливалась и дважды снималась с места, но вот уже несколько часов стояла неподвижно. Если целью всех этих приемов было внушить ей стойкий ужас и сломить ее сопротивление, то они добились успеха. Полностью и окончательно.

Она начала плакать. Ей была ненавистна сама мысль, что кто-то увидит ее в таком состоянии, но она ничего не могла поделать. Она никогда в жизни не испытывала такого страха.

Джейми попыталась проморгаться и присмотреться к окружению. Сквозь два пыльных оконца в раздвижной металлической двери пробивался тусклый свет. Похоже, она в небольшом гараже. Но в каком штате? Джейми была полностью сбита с толку.

— Ну-ну, — сказал низкий глубокий голос. — Не надо так волноваться.

Голос донесся откуда-то слева. Она подняла взгляд и тут же съежилась от страха, увидев расплывчатые очертания огромного черного мужчины в джинсах и черной же безрукавке. Ей больше не нужно было промаргиваться, чтобы разобраться, кто это такой.

Дженсен.

Она открыла рот и тут же закрыла. Она хотела спросить, почему он ее похитил и привез сюда, но она знала ответы на свои вопросы. И это знание отнюдь не радовало ее.

Слова застряли у нее в горле, но она все же выдавила:

— Вы собираетесь убить меня...

Дженсен расхохотался, как мальчишка с рекламы орешков:

— Не будьте дурочкой! Вы насмотрелись плохих фильмов. Кассета у нас, файл с вашего процессора мы стерли. Если бы мы хотели убить вас, то вы уже давно были бы мертвы.

Джейми посмотрела по сторонам:

— "Мы"?

Улыбка Дженсена осталась неизменной.

— Просто такое выражение. Я здесь один.

— Так вот, чтоб вы знали: я успела сделать копию этой записи. — Голос дрожал, и Джейми решила, что достойна презрения.

Он продолжал улыбаться.

— Неужто? Когда же и где вы успели сделать копию? И куда ее спрятали? В личный банковский сейф? Только не за этот час. В письменный стол? Нет. В сумочку? Нет. В вашей квартире? Тоже нет.

— Моя квартира? — вырвалось у нее. — Как?..

— Обыскали вашу сумочку и нашли ключи. От квартиры 5D, верно? Мы знали, что вас с утра не было дома, но все же обыскали ваши апартаменты.

Господи, они обложили ее со всех сторон.

Она стиснула в кулаки дрожащие пальцы и решила пойти по другому пути — она капитулирует и во всем признается.

— Ну ладно, вы поймали меня. Но я соврала, потому что боялась.

— Не стоит. Просто ответьте на несколько вопросов — и можете быть свободны.

— Вы меня не отпустите. Похищение людей — это федеральное преступление, а я вас знаю.

Дженсен снова засмеялся:

— Разрешите заверить вас, что у меня будет неопровержимое алиби. Я скажу, что вы все это сочинили, чтобы повысить тираж. Вы уже известны своей фанатичной ненавистью к дорментализму — или «идиотизму», как предпочитаете его называть, — и поскольку не можете найти никакой подлинной грязи на облике церкви, то и откалываете такие номера. Помните Mopтона Дауни, когда он попытался ложно обвинить скинхедов? И эти бредовые россказни ударят по вас, а не по нас. Вы станете вторым Мортоном Дауни. И вам никто больше не станет верить.

Вот в этом Джейми усомнилась. И крепко.

— А как насчет Генри? — спросила она.

Дженсен нахмурился:

— Генри? Не понимаю...

— Ночной охранник в газете. Что с ним?

— Ах да. Генри. Я сначала не понял, о ком вы, потому что Генри — это его не настоящее имя.

— Что?

— Ведь он дорменталист.

— Чушь собачья. Он уже много лет работает в газете.

— А в церковь пришел еще раньше. Конечно, проверить это вы не сможете, потому что списки наших членов наглухо закрыты.

Неужели он серьезно считает, что им удастся настоять на своем? Она не хотела лишать его этой иллюзии.

В первый раз после того, как над ней захлопнулась крышка багажника, перед Джейми забрезжил луч надежды, что она может остаться в живых.

И если дело обстоит именно так...

— Выпустите меня из багажника. Мне нужно в туалет.

— Через пару минут.

— Мне надо сейчас! — Господи, да она и секунды не продержится. — И немедля.

— После того, как вы ответите на вопрос-другой. — Дженсен расплылся в улыбке. — Будем считать, что мысль о туалете побудит вас к сотрудничеству.

Когда она выберется отсюда, то распнет эти задницы на всех стенах.

Джейми с силой втянула живот.

— Похоже, у меня нет выбора. Что вы хотите узнать?

Улыбка Дженсена увяла.

— Что это за мужчина, с которым вы были в хижине?

Она могла сделать вид, что не знает, о ком он говорит, но Дженсен тут же поймет, что это очередная ложь. Единственное, чего она добьется, — это немного потянет время. Время, в течение которого она могла бы облегчиться. Хотя, несмотря на спазмы мочевого пузыря, она не хотела называть Робертсона.

Дженсен лишил ее инициативы, показав визитную карточку Робертсона.

— Мы нашли это в вашей записной книжке. Тут говорится, что Джон Робертсон — частный детектив. Когда вы успели его нанять?

Ответ на этот вопрос не составлял для Джейми проблемы.

— Я его не нанимала. Он сам пришел ко мне. Он был нанят для поиска одного из ваших членов, который считался пропавшим... как и многие. Он читал мои статьи и пришел за советом, как лучше проникнуть в вашу структуру. Он знал, что меня выставили, и не хотел повторять те же ошибки.

Медленно кивая, Дженсен продолжал рассматривать карточку.

— Он их не повторил. — Верховный Паладин резко вскинул голову. — Почему вы уверены, что он в самом деле Джон Робертсон?

— Я проверила его лицензию частного детектива. Она подлинная и недавно выдана.

— Верно. Но мистер Джон Робертсон не имеет к ней отношения.

— Что вы хотите сказать?

— Я хочу сказать, что он мертв. Скончался от рака в Даке, Северная Каролина, три года назад.

Джейми не могла в это поверить.

— Вы лжете.

Дженсен выудил из заднего кармана лист бумаги, развернул и протянул ей. Ксерокопия некролога. И прежде чем бумагу выдернули у нее из рук, она успела увидеть зернистую фотографию пожилого мужчины в широкополом стетсоне. Ничего общего с тем человеком, который еще недавно был с ней рядом.

Дженсен гневно скомкал бумагу и швырнул бумажный комок в другой конец помещения. Она видела, что он еле сдерживает ярость, жар которой настолько обжигал ее, что Джейми заколотило от страха.

— Но его лицензия...

— Подлинная. Да, я это знаю. По всей видимости, кто-то обновил ее. — Дженсен гневно фыркнул, ткнув пальцем в визитную карточку. — Указанный тут адрес — это почтовый ящик. А номер телефона принадлежит парикмахерской. — С каждой фразой он все больше наливался яростью. — Кто этот человек? Я хочу знать! И знать немедля!

Джейми не верила своим ушам.

— То есть его фамилия не Робертсон?

— Нет! И не Фарелл, и не Амурри.

О чем он говорит?

— То есть?..

Он ткнул в нее толстым пальцем:

— Он должен был дать вам номер.

Его горящие глаза пугали ее. Но Джейми покачала головой:

— Нет. Он всегда звонил мне сам. Хотя подождите. Он дал мне номер сотового. Который должен быть у меня в бумажнике.

— В бумажнике нет никаких номеров.

О господи, неужели она потеряла его?

— Значит... значит... — Что ей говорить? — Подождите. Телефон у меня в кабинете записывает номера всех входящих звонков. Он еще должен быть в списке. Я вечно переживаю, что оставляю так много номеров.

Чистая ерунда, но, может, Дженсен клюнет.

Он прищурился:

— Значит, вы его видели. Как он выглядел?

— Наверно, не смогу вспомнить. Я получаю очень много звонков. Смутно припоминаю, что код района был 212, но это все. Я могу проверить для вас, если...

Снова радостный смех рекламного мальчика.

— Если я отпущу вас в офис? Вот уж не думаю, что пойду на это. По крайней мере, пока. Но может, мы и тут, на месте, придумаем способ, как помочь вам вспомнить.

Мочевой пузырь болезненно стонал внизу живота.

— Ну хорошо. Если я не иду в свой офис, то могу ли я по крайней мере пойти в туалет? И как можно скорее. Я не могу ни о чем думать, кроме как о мочевом пузыре. Он меня просто убивает.

— Конечно. Вон там. — Указующий жест в ту сторону, куда был обращен капот машины. — За той дверью.

Джейми, качнувшись вперед, вывалилась из багажника на пол. Утвердившись обеими ногами на земле, она, несмотря на протесты со стороны спины, медленно и осторожно выпрямилась.

Осмотревшись, она убедилась, что отделка гаража далека от завершения. Слева от машины стояли стул и старый стол, в толстую исцарапанную крышку которого были вбиты несколько гвоздей. Рядом со сложенным зеленым полотенцем на столе лежала груда тяжелых цепей. Сразу же за бампером располагалась неброская закрытая дверь без всяких отметин.

— Там? — спросила она.

Дженсен кивнул, но едва Джейми повернулась, как ее схватили сзади за плечи. После чего развернули, толчком усадили на стул, и, прежде чем она успела хоть что-то сделать, Дженсен обмотал ее талию и грудь цепью.

— Что вы делаете?

Его лицо, изрезанное мрачными морщинами, оставалось невозмутимым. Он ничего не ответил. Она попыталась высвободиться, но Дженсен был слишком силен для нее. Наконец, когда Джейми не могла и пошевелиться, Дженсен заговорил:

— Пришло время проверить вашу память.

— О чем? — Сердце, казалось, было готово выпрыгнуть из груди. — Только не телефонный номер! Я уже говорила вам...

— Пока у нас есть код района 212. Осталось всего семь цифр.

— Но я не знаю остальные!

Дженсен схватил ее левую руку и прижал ладонь к крышке стола так, что мизинец оказался зажатым между двумя гвоздями.

— Что вы хотите...

— Терпеть не могу недоделанности. Понимаете?

Джейми чувствовала, что сейчас может последовать, и ее охватил дичайший ужас.

— Нет, я...

— Вот, например, ваш правый мизинец. Он гораздо короче левого.

— Нет! — Она помнила ту боль и поток крови, когда дорогой муженек отрубил ей палец. Она услышала свои всхлипывания. — О, прошу вас, пожалуйста...

— Может, я бы и справился со своей неприязнью к недоделанности, услышь номер телефона. Полный и правильный номер. Тот самый, который соединит меня с человеком, которого я ищу. Если же нет...

Он поднял полотенце. Под ним лежал тяжелый тесак для мяса, лезвие которого было чуть тронуто ржавчиной.

Мочевой пузырь Джейми, устав бороться, сдался. Она почувствовала, как по ногам текут теплые струйки.

Дженсен взвесил тесак на руке и занес его над пальцем Джейми.

— Назовем это стимулом к улучшению памяти.

Из горла Джейми вырвался хриплый вопль:

— О боже, Дженсен, пожалуйста, вы должны мне поверить! Прошу вас! Я не знаю номера! Клянусь, клянусь, клянусь — я не знаю его!

Он посмотрел на нее:

— Знаете, самое печальное, что я вам верю, — и резко опустил тесак.

12

Близнецы (21 мая — 21 июня). Вы поймете, чего хотите, и будете знать, что делать для достижения этой цели, — уделите ей какую-то часть вашего неподражаемого внимания, а затем, не привлекая внимания, удалитесь! Если вы проявите слишком много энтузиазма к новым видам на будущее, то он или она могут, испугавшись, ослабить ваше положение.

Стул в кабинете Ричи Кордовы заскрипел, когда хозяин откинулся на спинку, заскрежетал, когда хозяин рывком принял прежнее положение. Потом он откинул голову. Обилие морщин на черепе давало понять, что он никак не может считать себя счастливым человеком.

Проклятье, как до сих пор болит.

Он всем весом навалился на стол и стал перечитывать гороскоп для Близнецов. Ему понравилась та часть, где говорилось: «Вы поймете, чего хотите, и будете знать, что делать для достижения этой цели». Чертовски правильно.

Если только не считать, что кто-то запустил к нему этот проклятый вирус. И чуть не снял с него скальп. Он знал, что ему хочется сделать с этими типами, но никак не мог их выследить.

Ричи поднял газету, которая сползла на могучую возвышенность его живота, и продолжил изучать астрологический прогноз.

Рак (22 июня — 22 июля). Небольшая, но убедительная победа положит начало полосе удач. Для хорошей сделки делайте то, что должны, — небольшой финансовый спор не ухудшит вашего имиджа. Сегодня вечером вам предстоит много сделать, ибо вы одержимы идеей, как хорошо провести время.

Ну, ну, ну. Чем дальше, тем лучше. Значит, его ждет хороший день. И почему бы не воспользоваться им? Он задумался о той монашке, пытаясь понять, почему перспективы получить с нее хороший куш становятся все туманнее и туманнее. Она как-то выскальзывает из рук, никак не может подобраться к этому фонду на реставрацию.

Но ее приятель, Меткаф... почему бы для разнообразия не заняться им? Он в долгу перед монашкой. И основательно.

Он сказал Эдди, что пойдет прогуляться, и выбрался на улицу.

На этот раз он пошел от парка в другую сторону. Кордова искал телефонную будку, которой давно не пользовался. В любом случае было необходимо покинуть офис — он не мог рисковать, что Эдди подслушает, как он досуха выдаивает своих коров.

Таксофон он нашел в тенистом закоулке. После ночного дождя в воздухе стояла влажная духота, и Ричи на ходу обливался потом. Надо сбрасывать вес, приходить в форму.

Обязательно. Завтра и возмусь.

Он набрал номер телефона в офисе. Меткафа не было на месте. Ричи позвонил ему домой, где и застал его.

— Знаешь, кто говорит? — сказал он, когда Меткаф снял трубку.

— К сожалению, да.

— Отлично. Тогда слушай. Я...

Меткаф понизил голос и теперь говорил хриплым шепотом:

— Нет! Это ты слушай, мешок с дерьмом! Я с твоими играми покончил. Делай что хочешь. От меня ты больше не получишь ни цента.

На несколько секунд Ричи потерял дар речи. Никак этот болван назвал его мешком с дерьмом?

— Догадываюсь, что ты, должно быть, забыл о тех фотографиях. Они будут...

— А мне плевать. Делай с ними что хочешь. И больше не пытайся доставать меня звонками, потому что я сообщу о них полиции, и тебя выследят. Я кладу конец. Сегодня я вместе с семьей уезжаю из города в отпуск и знать ничего не хочу.

Ричи не мог поверить своим ушам. Что, у Меткафа окончательно крыша поехала?

Он изобразил грозный рык:

— Значит, в отпуск? Что ж, порадуйся последним денькам, потому что семейной жизни придет конец, когда твоя жена и дети вернутся и увидят, что все стены по соседству украшены голыми задницами — твоей и маленькой монашки, которую ты трахаешь.

— Думаю, что на этот риск я могу пойти. — При этих словах Меткаф засмеялся — он засмеялся! — и сказал: — А монахиня тебя перехитрила. Такого выдающегося уголовника. Пока, неудачник.

И он отключился. Ричи так и остался стоять с отвисшей челюстью, тупо глядя на телефон.

Меткаф в самом деле это сказал — или Ричи почудилось?

Монахиня тебя перехитрила...

Черт возьми, что он имел в виду?

И тут он понял. Все куски головоломки сошлись и встали на место. Вирус, который не один раз, а дважды поразил его компьютер... а потом маленькая монашка стала вилять и уклоняться от выплат... и наконец Меткаф хамски обошелся с ним.

Почему он так вел себя? Да потому, что знал — снимков больше не существует.

Монахиня тебя перехитрила...

Они наняли кого-то, кто полностью вычистил его компьютер и...

Проклятье! Должно быть, того самого парня, который напал на него и украл запасной диск. Его обложили с двух сторон.

Он с силой ударил трубкой по таксофону и стал колотить по нему, пока микрофон не разлетелся в куски. Оставив его обломки болтаться на шнуре, он выскочил из будки, не обратив внимания на испуганный взгляд пожилой женщины, которая отшатнулась, когда он пролетел мимо.

Они как-то вышли на него. Дважды за последние несколько месяцев — в сентябре и вот сейчас. Где же он совершил ошибку? Кто его предал? С этим Ричи разберется потом.

Он знал, что ни у монахини, ни у Меткафа нет ни сил, ни знаний, чтобы помешать его деятельности. Так кого же они наняли? Другого частного детектива, как он сам? Узнать бы его имя, чтобы посчитаться и...

Минутку... почему он решил, что Меткаф знал, кто он такой? Может, ничего он не знал. Меткаф просто предупредил, что пустит полицию по его следу. Чего ради ему это говорить, если он знает Ричи Кордову? Да ясное дело — ничего он не знает.

Но если частный детектив, которого они наняли, все выяснил? Вполне возможно, это его работа. Кто еще? Сестра Мэгги?

Монахиня тебя перехитрила...

Меткаф полностью доверяет сестре Мэгги. Это означает только одно: именно монашка нашла кого-то, кто выследил его и погубил операцию — и причем сделал это так, что Рим и даже не догадался о диверсии. Чисто и гладко. Можно сказать, почти сработало.

Тот парень знал, кто такой Ричи. А теперь и Ричи необходимо выяснить, что это за личность. Тогда игра пойдет на равных. Меткаф, скорее всего, знает имя этого типа, но он уезжает из города — по крайней мере, он так сказал. Ричи еще проверит. Но если это правда, значит, остается монашка. Ему нужно хоть на несколько минут встретиться с ней лицом к лицу.

Что там говорится в гороскопе Рака?

Сегодня вечером вам предстоит много сделать, ибо вы одержимы идеей, как хорошо провести время.

О да. Сегодня вечером... если получится. Если нет, то завтра уж точно. Получит кое-какие ответы, и, может, с ним произведут небольшой расчет.

Нет, небольшой не годится. Она, ее приятель и тот, кого они наняли, пустили ко дну всю его операцию. Так что Ричи получит с них по полной мерке.

13

Сегодня Джеку не везло с телефоном. Он постоянно звонил Джейми то домой, то в кабинет, но так и оставался в неведении, как она себя чувствует и где находится.

То же самое было и с Мартой Роселли. После двух звонков утром и еще двух днем, на которые не последовало никакого ответа, Джек решил лично явиться на Бикман-Плейс.

На этот раз он надел синий свитер, но в целом его облик не изменился. Единственным отличием был не-

большой пакет для покупок, который он прихватил с собой. В нем лежала сложенная «карта» Ани — он предпочитал именно это выражение, а не «кожа» Ани.

Женщина с собакой послала его на задание в храм дорменталистов, где хранилась копия карты, вырезанной со спины другой женщины с собакой.

Ему было сказано, что совпадений в его жизни больше не будет; но в любом случае ему полагалось бы знать, что это не совпадение. Марии Роселли нужно было нечто большее, чем просто найти сына, и Джек должен был выяснить, что именно. Кроме того, он хотел выяснить, что связывало ее с Аней.

Единственный человек, который мог заполнить эти пустые графы, жил в здании из кирпича и гранита, к которому он сейчас подходил.

В атриуме белого мрамора он встретил Эстебана в ливрее.

— Меня несколько беспокоит миссис Роселли, — сообщил ему Джек. — Я звоню ей весь день, но никто не отвечает.

Эстебан улыбнулся:

— С леди все в порядке. Она выходила и уходила — строго говоря, ее и сейчас нет дома, — и, скорее всего, ваши звонки не застали ее.

— У нее нет автоответчика?

Эстебан снова улыбнулся:

— Миссис Роселли они не нравятся. Она сказала мне, что если кто-то хочет поговорить с ней о чем-то важном, то обязательно перезвонит.

— Не можете ли попросить ее позвонить мне, когда она появится? Она знает меня как Джека. У нее есть мой номер. Мне нужно как можно скорее связаться с ней.

— Джек, — кивнул Эстебан. — Я передам.

Вернувшись на улицу, Джек решил, что, если уж ему не удалось поговорить с матерью, он с тем же успехом может поболтать с сыном. Вдруг пустые графы удастся заполнить Ороонту.

Ороонт... тьфу.

14

Ричи Кордова поставил машину так, чтобы в поле зрения были обе двери: и в церковь Святого Иосифа, и в монастырь. Он поднял окна, чтобы в салон не проникал холодный ветерок, и запер двери, чтобы избежать визита кого-то из местных. Облагораживание облика Нижнего Истсайда шло неторопливо и еще не добралось до этих мест. Лишь рядом с местом водителя он оставил щель дюйма в полтора для дыма сигары.

Весь день он возбужденно представлял себе, как схватит сестру Мэгги и притащит в старый заброшенный склад, который разыскал во Флэшинге. Но ожидание рядом с ее церковью охладило его. Одно дело — шантажировать. Но следить за ней и похитить — это совсем другое... это серьезное дело. Тем более по отношению к монахине.

Должно быть, на мне сказываются годы в католической школе, подумал он.

Хотел бы он оказаться рядом с домом Меткафа. Но тот сказал правду: он вместе с семьей покинул город. Кордова позвонил в его офис, и там подтвердили, что его всю неделю не будет.

Значит, остается сестра Золотые Волосы. Если она не появится сегодня вечером, он вернется сюда завтра. И послезавтра. Рано или поздно он ее отловит.

И пригрозит, что покажет ей представление «Ребята из католических школ дают сдачу».

15

Джек заехал домой и переоделся, приняв вид, подобающий для визита на окраину Западного Виллиджа, — черные джинсы, выцветшая майка. Дополнением послужила авиационная куртка черной кожи, достаточно просторная, чтобы скрыть кобуру с «глоком».

До Западного Виллиджа он добирался на двух поездах и теперь в вечерних сумерках стоял на узкой и грязной улочке напротив кабачка «Палач», не спуская глаз с окон сыночка. Мимо него тек поток подозрительных личностей и заползал в бар.

Он отвел на ожидание десять минут, чтобы сгустились сумерки. Никаких признаков жизни в окне — так что он пересек улицу, подошел к боковой двери, которой пользовались жильцы, и быстро вскрыл замок отмычкой. На третьем этаже он нашел квартиру, которая, по его прикидкам, принадлежала Джонни, и постучал. Вскрывать чужой замок ему как-то не хотелось.

Ответа не последовало. Так что ему пришлось снова пускать в ход отмычку.

В помещении было темно. Он на секунду зажег карманный фонарик. Комната чистая, прибранная, снизу доносились запахи блюд из бара. На одной из стен он заметил плакат с изображением крепкого и здорового Купера Бласко, а на другой — книжную полку, заваленную трактатами дорментализма.

О'кей. Теперь надо лишь дождаться Джонни-Ороонта Роселли и внимательно рассмотреть его физиономию.

На кровати лежал заполненный до половины рюкзак. Собираешься в путешествие, Джонни?

Примерно полчаса спустя в холле послышались шаги, которые замерли у двери. В замочной скважине провернулся ключ. Джек укрылся за дверью. Джонни, переступив порог, включил свет. Джек не дал ему времени повернуться. Схватил его сзади и повалил на пол.

— Ни звука! — шепнул он в ухо своему пленнику, садясь ему на спину. Боже, до чего воняют его лохмотья. — Я здесь не для того, чтобы причинять вам неприятности. Нам нужно всего лишь поговорить. Сохраняйте спокойствие. Это устроит нас обоих. Начнете звать на помощь, и одному из нас не поздоровится. Явно не мне. Усвоили?

Джонни кивнул и прошептал:

— Если вы хотели всего лишь поговорить со мной, почему просто не позвонили по телефону?

— Я звонил. Но вы произносили какие-то странные слова и клали трубку.

— Так это были вы? — Джонни попытался повернуться к Джеку физиономией, заросшей клочковатой бородой. Джек бесцеремонно развернул его обратно.

— Не нужно смотреть на меня. Иначе мне придется вас убить.

Джонни уткнулся носом в пол.

— Во имя Ноомри, чего вы хотите?

— Меня наняли, чтобы доставить вам послание. Следующего содержания: «Позвоните вашей матери».

— Что? Это бред. Вас наняли? Кто?

— Ваша мать. Она...

— Этого не может быть!

— Она беспокоится о вас и...

— Моя мать мертва!

Джек открыл рот, но, помедлив секунду-другую, закрыл. У него опустились плечи. Он должен был предвидеть такое развитие событий.

Теперь проблема заключалась в том, как выйти из этой ситуации.

— Исключено. Я недавно говорил с ней.

— Этого не могло быть. Она уже четыре года мертва.

— Худая и пожилая дама с артритом?

— Ничего подобного. Типичная итальянская мама Старого Света.

— Проклятье. Наверно, я ошибся.

— Наверно?

— Ну, она сказала мне, что ее сын дорменталист.

— По крайней мере, тут вы не ошиблись. Вы... эй!

Джек запустил руку в задний карман Роселли.

— Хочу проверить кое-какие документы. Откуда я знаю, что вы не врете?

— Не вру. Кого вы ищете? Может, я смогу помочь вам.

— Не могу называть никаких имен. Профессиональная этика.

Извлеченные из бумажника водительские права были украшены чисто выбритой физиономией Джона А. Роселли.

— Ясно. Значит, вы — это не он. Мне не повезло. Извините.

— Теперь-то я могу встать?

— Нет. Вы помните, что мне придется сделать, если вы увидите меня в лицо?

Вслед за правами появился пропуск Джонни в храм. Джек посмотрел на набитый одеждой рюкзак, лежащий на кровати, и некая смутная идея стала обретать формы.

— Я вижу, вы собрались в дорогу. Покидаете город?

— Нет. Отправляюсь в кемпинг, если вам так уж надо знать. Это единственное место для человека в моем положении...

— Чтобы окончательно дозреть? — спросил Джек.

— В общем-то да. Кроме того, пребывание в одиночестве и в глуши поможет мне общаться с... впрочем, не важно. Вы не поймете.

— Уж не вам судить.

Джек быстро вытащил собственный бумажник и извлек из него свой пропуск в храм. Ни на том, ни на другом не было имени владельца, по внешнему виду они были неотличимы друг от друга. Осмотревшись, он заметил парочку магнитиков — господи, конечно же с логотипом дорментализма — на дверце холодильника. Дотянувшись до нее, он отлепил один из них.

— Что вы делаете? — спросил Роселли.

— Не волнуйтесь. Я не покушаюсь на ваши деньги.

Джек начал тереть магнитом по магнитной полоске своего пропуска.

Черт возьми, если Дженсен хоть чего-то стоил как глава службы безопасности — а Джек считал, что именно так и есть, — то он или аннулировал в компьютере входной код Джейсона Амурри, или же предупредил охрану, что, если он появится, его надо немедленно задержать. В любом случае этот пропуск стал бесполезен для Джека — с его помощью в храм не проникнуть. Он не собирался возвращаться в него, но теперь, когда Джейми не выходит на связь, пожалуй, будет необходимо проникнуть в храм.

А это означало, что ему нужен действующий образец.

Он засунул свою карточку в бумажник Джонни, а себе в карман его. Бумажник бросил на пол, рядом с лицом Джонни.

Как бы Джеку ни хотелось оказаться на расстоянии футов десяти от этого пахучего клоуна, он еще не мог позволить ему подняться. Кроме того, его интересовало, что же Джонни сделал такого, после чего оказался в столь бедственном состоянии.

Он громко потянул носом.

— Вы когда-нибудь слышали о такой штуке, как мыло? Или химчистка?

— Конечно. В обычных условиях я очень чистоплотен.

— Неужто? — Как там Дженсен называл его наказание? Изгнание в Одиночество. — И как долго вы находитесь в этом ИО?

Он почувствовал, как Роселли напрягся под ним.

— Откуда вы об этом знаете?

— Стоит мне увидеть неудачника, как я сразу же опознаю его. Мне и самому довелось быть в церкви. Вот поэтому меня и наняли найти пропавшего Взыскующего Слияния.

— Довелось быть?..

— Ага. Расстался несколько лет назад. — Ему надо пустить в ход жаргон дорменталистов. Он попытался вспомнить тот список, что ему дала Джейми. Черт возьми, как они называют бывших дорменталистов? — Они начали с сообщения, что у меня НПС, то есть Низкий Потенциал Слияния, и выразили пожелание, чтобы я прошел дополнительные курсы для увеличения его. Но я не мог их себе позволить и самостоятельно объявил себя ОД, Отвергнутым Дорменталистом, прежде чем они меня выставили.

Роселли засмеялся — точнее, издал короткий горький смешок.

— Весьма похоже... вот почему я не могу в течение месяца ни принять ванну, ни побриться, ни сменить одежду.

— Тоже НПС?

— Нет. Церковь подняла плату за каждый курс, то есть за каждую ступеньку на ЛС, Лестнице Слияния. Я сказал, что это слишком дорого, что из-за этого много людей не достигнут ПС, Полного Слияния. Это мнение было признано порочным, и я был обвинен в НПС.

— И вы согласились? Вам сказали — опустись в грязь и вонь, и вы это сделали?

— Я вручил себя церкви и обязан подчиняться ее решениям.

— Означает ли это, что вы потеряли и право на собственное мнение? На чувство гордости? На самооценку? Я как-то видел фильм, как тысячи шиитов на улицах Тегерана бичевали себя до крови во время Рамадана. Если бы Высший Совет приказал вам сделать нечто подобное, вы подчинились бы?

— Я... я не... Да! Да, подчинился бы! Величие церкви куда более важно, чем дурацкая гордость одного человека.

Джек мог только горестно покачать головой. Верующие никогда не переставали поражать его.

Но его интересовали более конкретные сведения. В самом ли деле Роселли был так богат, как утверждала его эрзац-мама.

— Ну, видя, в каких условиях вы живете, могу понять, почему вы возражали против роста цен в меню дорментализма.

Роселли снова напрягся.

— Слишком многих комфорт отвлекает и мешает идти по дороге к Полному Слиянию. Деньги для меня не проблема. Я живу здесь потому, что сам избрал такой образ жизни.

— Ну да, как же.

— У меня лежит в банке сумма, достаточная, чтобы обеспечивать мое существование, но все остальное — небольшое состояние, если хотите знать, — я отдал церкви.

— И она таким образом отблагодарила вас?

— Я отдавал не ради благодарности. И не ждал особого отношения к себе. Я принес дар, чтобы церковь продолжала свою миссию.

Джеку хотелось открыть глаза этому тупому индюку.

— Значит, сначала они досуха выдоили вас, а потом трахнули по голове, подняв плату?

— Нет, это на меня не подействовало. Я так много дал церкви, что плата за подъем по ЛС меня не смущает, как бы велика она ни была. Она... меня лично она не смущает, но вот другие, которым не так повезло в жизни...

— Не так повезло? Им куда больше повезет, когда их пинком выставят из церкви, ибо у них в мошне уже больше ничего не звенит.

— Все понятно. Вы стали Противником Стены. Как и многие ОД.

— Противником Стены? Ушел, чтобы разрушить дорментализм? Ничего подобного. Прежде чем у вас появится желание разрушения, еще есть о чем позаботиться. В те дни я даже не думал о церкви.

Это было бы истиной на прошлой неделе, даже вчера. Но после того, что прошлым вечером случилось с Бласко, после исчезновения Джейми ничто не могло бы доставить ему большей радости, чем лицезрение арестованных Брейди, Дженсена и всей их команды. Арестованных и перепуганных.

Но он не мог позволить, чтобы Роселли это понял. Дорменталист, слепо преданный церкви, скорее всего, побежит к Дженсену.

Джек поднялся и поставил ногу на затылок Роселли.

— Не шевелиться.

Дотянувшись до стены, он потушил свет. Затем помолчал, подыскивая подходящие прощальные слова, с которыми стоило обратиться к этому неудачнику, который согласился с требованием жить в грязи.

— Похоже, что с вами я ошибся. Вы не тот, кого я ищу. Впрочем, ладно. Кто старое помянет... Я продолжу поиски, а вы все так же будете избегать мыла. И еще... примите мои соболезнования по поводу вашей матери.

Выскользнув за дверь, Джек поспешил на улицу. По пути к станции подземки он еще раз позвонил даме, которая называла себя Марией Роселли. Ответа не последовало.

Вы избегаете меня, мадам? — подумал он. Надеюсь, что нет. Потому что мне надо поговорить с вами. Я хочу сказать, нам надо серьезно поговорить.

16

Джек не видел смысла в возвращении на Бикман-Плейс. Особенно в таком виде. Если даже загадочная женщина и дома, швейцар не пропустит его дальше парадных дверей.

Прежде чем сесть на поезд, он купил городской выпуск «Пост» и пролистал раздел новостей. У него упало сердце, когда он наткнулся на заметку, которая, как он надеялся, не должна была попасться ему на глаза.

Пропала Джейми Грант, репортер «Лайт». Полиция не исключала возможности, что ее исчезновение как-то связано с убийством ночного охранника.

Проклятье. До нее добрался Дженсен. Тут и сомнений быть не может.

Вместо того чтобы ехать домой, Джек направился на Коламбус-Сёркл.

Оказавшись на улице, он первым делом набрал на мобильнике 911. Он очень не любил обращаться к копам, но сейчас пришло время. Джейми могла оказаться в любом из пяти районов города, а может, и за его пределами.

— Послушайте, — сказал он, когда оператор поднял трубку. — Я только что прочел в газете, что ищут пропавшего репортера Джейми Грант. Она похищена членами дорменталистской церкви за то, что писала о них разоблачительные статьи.

— Как ваше имя, сэр, и как мы могли бы встретиться с вами?

— Это не важно. Слушайте: она похищена человеком по имени Дженсен, который является главой службы безопасности у дорменталистов. Не спускайте с него глаз — и вы найдете Джейми Грант.

— Сэр...

— Все поняли? Дженсен. Церковь дорментализма.

Он прервал разговор. Скорее всего, копы сочли его звонок выходкой сумасшедшего, но, может, и нет. Джейми была широко известна своими нападками на дорменталистов, так что это обвинение отнюдь не выглядело бредом. Джеку оставалось надеяться, что полиция выделит хоть часть сил и средств на слежку за Дженсеном и его церковью.

Он прошел до Западной Пятьдесят четвертой. Последние несколько месяцев он пользовался документами на имя Джона Л. Тайлески, а поскольку расплачивался карточкой «Виза» и имел безупречные водительские права — благодаря любезности маэстро по изготовлению документов Эрни, — он мог себе позволить взять в аренду свой привычный «бьюик-сенчури».

Дженсен и его команда ПХ будут искать «краун-вик». Что ж, в «бьюике» он будет выглядеть совершенно по-другому.

Джейми рассказывала, что большие шишки дорментализма держат свои машины в гараже за углом храма. Джек нашел свободное место неподалеку от входа в гараж и припарковался. Почти восемь. Он решил ждать четыре часа, после чего снять наблюдение.

Его ждет долгая ночь.

Но уже через полчаса, когда Джек говорил по сотовому с Джиа, он был приятно удивлен, увидев, как из гаража выезжает черный «мерседес». За рулем сидел Брейди, Джек узнал его. Джейми рассказывала, что Брейди сам водит машину лишь в особых случаях. Не может ли стать таким особым случаем встреча с Джейми Грант?

Брейди остановился на красный свет в конце квартала. Джек подождал, пока включится зеленый, снялся с места и пристроился за Брейди.

17

Туман... мир затянут туманом... все сплошной туман.

И боль. Тупая боль в левой руке... в левом мизинце. Она пульсирует, горит и...

И тут Джейми вспомнила. Дженсен. Тесак. Ее палец. Неописуемая боль, когда лезвие рассекло кожу, раздробило кость, разрезало связки и нервы.

Как бы это ни было ужасно, но боль проходит. К лицу ее снова прижали пахнущую ткань, и мир с его болями и страхами исчез.

На какое-то время.

А теперь все вернулось — и то и другое.

И другие ощущения... прохладный воздух, коснувшийся кожи... узы на руках, ногах и теле, жестко перетягивающие живот и особенно грудь — так, что она даже не могла сделать глубокий вдох. Она пыталась втянуть в себя лишнюю каплю воздуха, но у нее ничего не получалось: рот был забит какой-то жесткой тканью.

Она давилась ею!

Перебарывая панику, она с трудом открыла тяжелые непослушные веки. Свет шел откуда-то сверху. Перед ней медленно возникали образы. Сначала вертикальные и горизонтальные линии. Они были со всех сторон. На мгновение ей показалось, что она еще спит... что в каком-то ночном кошмаре она попала в мир картин Мондриана. Но по мере того как рисунок этих линий становился все четче, она уже могла разобрать, что они представляют собой металлические прутья, сплетенные в тяжелую решетку арматуры.

Что она делает в этой стальной клетке?

А за сплетением прутьев маячила внутренняя поверхность гигантской металлической трубы — наверно, футов двадцати в высоту и пяти в диаметре.

По телу прошелся холодный ветерок. Джейми, опустив голову, посмотрела на себя. Ее охватило такое потрясение, что она мгновенно вынырнула из сонного наркотического забытья.

Она была совершенно голой.

О господи! Дженсен или один из его бандитов содрал с нее одежду, когда она была без сознания. Она попыталась осознать, не сделали ли они с ней еще что-нибудь, но если даже и да, то она ничего не чувствовала...

Она потеряла способность соображать, когда осознала, что ее руки, ноги да и само тело накрепко привязаны к дюжине, а то и больше металлических стержней... а сама она, связанная, подвешена в нескольких футах от земли... в трубе.

Джейми попыталась успокоиться. Должно быть, это сон, очень плохой сон, потому что на самом деле этого не может быть. Такое не может случаться с людьми, особенно с ней. Это какой-то сюрреалистический бред, не имеющий ничего общего с действительностью...

Взять, например, внутреннюю поверхность этого цилиндра... все эти странные, геометрически строгие линии, которые под углами уходят вверх, вниз и во все стороны. Ничего подобного она раньше не видела.

Это сон...

Что это было? Где она оказалась? И почему?

И тут в памяти всплыл кусок из ее интервью с Бласко. Та часть, где речь шла о колоннах, которые Брейди погребает по всему миру. Казалось, прошли годы и годы с того дня, когда она печатала эти слова на экране своего компьютера...

...на изготовление этой колонны должен идти лишь специальный песок, а сама колонна расписана разными странными символами...

Она, связанная по рукам и ногам, подвешена внутри одной из колонн Брейди. Но, ради всех святых, зачем?..

Объяснение крылось в следующем предположении Бласко, от которого у нее пошел мороз по коже.

...кроме того, прежде чем захоронить ее, внутрь что-то вкладывают...

Старик не знал, что это могло быть, но теперь Джейми все поняла.

Кляп заглушил ее крик.

18

— Где мы, черт возьми? — пробормотал Джек, следуя за Брейди по темным и извилистым окраинным улочкам Джерси.

«Мерседес» Брейди держался за старым потрепанным пикапом и перед «таурусом». Джек ехал за «таурусом», не вырываясь вперед.

Нигде ни одного указателя, хотя это не имело значения. Места вокруг были незнакомые.

Но не для Брейди. Он явно знал, куда направляется. Съехав с магистрали, он без малейшего колебания прокладывал путь среди пологих возвышенностей.

Очередной поворот застал Джека врасплох. На перекрестке Брейди резко свернул влево и исчез. Джек сбросил скорость, но не остановился — вдруг Брейди проверяет, нет ли за ним хвоста. Он бросил взгляд на открытое пространство между деревьями, к которому вел бетонный съезд с асфальта дороги — а дальше ничего, кроме ночного неба.

Оставив за собой четверть мили, Джек нашел место, где можно развернуться, и поехал обратно. Подъехав к забетонированному съезду, он выключил фары и увидел что-то вроде ямы, над которой широко простиралось звездное небо; глубина проема в земле составляла футов семьдесят или восемьдесят, а у ближайшей стенки высились какие-то странные сооружения. Из нескольких окон самой высокой конструкции пробивался свет; тут же стояли три или четыре машины.

Джек сдал назад, съехал вниз по склону и развернулся на сто восемьдесят градусов. Машину он отогнал с дороги и поставил между двумя соснами, после чего пешком вернулся обратно. Вдоль стенки провала шла крутая бетонная дорожка. Он спустился по ней. Внизу стояли бетономешалки. На каждой дверце надпись, которую Джек принял за название компании. Над надписью красовался рисунок. Он и заставил Джека приблизиться к машинам. Прикрываясь корпусом одной из них, он рискнул на мгновение включить карманный фонарик.

В центре дверцы было изображение вроде бы черного солнца или черного цветка. А ниже...

«Уильям Благден и сыновья, инкорпорейтед».

Этот рисунок и это название он уже видел раньше. Но где?

И тут он вспомнил: пару месяцев назад, в Новетоне во Флориде, на дверце кабины грузовика.

Водитель сказал, что возит песок в Нью-Джерси. Джек было подумал, что это довольно странно — песка в Джерси более чем хватает, — и решил поинтересоваться по возвращении. Но в те дни в его жизни произошло столько событий, что до песка так и не дошли руки.

И вот теперь он оказался на рабочей площадке фирмы «Благден и сыновья».

Джек снова почувствовал себя не лучшим образом. Нет, это не случайное совпадение. В его жизни больше не будет места совпадениям...

В сентябре грузовик Благдена и сыновей, возивший песок, был украден и сбил машину его отца. А сейчас, в ноябре, он, выслеживая Лютера Брейди, оказался в карьере Благдена и сыновей. Или как там называется место, где месят бетон.

А при чем тут песок? А при том, что песок — главная составная часть бетона, и всего двадцать четыре часа назад покойный Купер Бласко рассказывал о деле всей жизни Брейди, на которое тот пускал все средства церкви, — и как он хоронил бетонные колонны в особых местах по всему земному шару... в соответствии с рисунком на коже погибшей женщины.

Но это лишь часть большой картины, которая по-прежнему остается непонятной.

Джек знал, что он не оказался бы в данный момент в этой точке, если бы другая женщина, обитающая на Бикман-Плейс, не вынудила его заниматься дорменталистами.

Им продолжают манипулировать. На каждом шагу...

Он осознавал, что собственная жизнь все меньше и меньше принадлежит ему, и проклял эту мысль. Но пусть даже в нем росла и крепла ярость, он не видел, что делать с этой ситуацией, черт бы ее побрал.

Джек решительно подавил раздражение и все внимание уделил основному вопросу: здесь ли Джейми Грант?

Тщательно соблюдая меры предосторожности, оставаясь в тени, он все ближе и ближе подбирался к строению. Ни следа охраны. Плохо. Он был бы только рад, попади ему в руки один из Паладинов Храма, у которого он бы уж точно выжал сведения о местонахождении Джейми.

Подобравшись к строению, он узнал «таункар» Дженсена рядом с «мерседесом» Брейди; копы явно еще не занялись Великим Паладином — если вообще будут им заниматься. Перед дверями также стояли большая машина «инфинити» и «сааб», хозяев которых он не знал.

Дженсен и Брейди явились сюда без взвода ПХ. Джек этого не предполагал.

За углом он обнаружил залепленное грязью окно и тыльной стороной ладони расчистил небольшой участок стекла — достаточный, чтобы видеть, что происходит внутри, и слишком маленький, чтобы его заметили.

Внимание сразу же привлекла металлическая колонна, висящая на стропах под сводчатым куполом в дальнем конце помещения. На подмостках, поднятых на десять футов от пола, стояла группа людей. Легче всего было узнать Дженсена. Теперь к ним собирался присоединиться и Лютер Брейди.

Если бы только услышать, о чем они говорят.

19

Кивнув, Лютер приветствовал четырех членов Высшего Совета, которые только что прибыли: Глена Мути, Мариссу Менендес, Дика Каннингема и, конечно, Билла Благдена. Почему некоторые члены ВС считают, что они должны присутствовать при каждом заполнении? Он так и не мог понять, что ими руководит: то ли чувство ответственности, то ли болезненная тяга к острым ощущениям.

Отодвинув Дженсена в сторону, он понизил голос:

— Все готово?

Великан кивнул и пробурчал:

— Все на месте.

— А как с тем человеком? Обнаружили его след?

Темное лицо Дженсена стало еще темнее.

— Он будто исчез с лица земли.

— Мы оба знаем, что он этого не сделал. Где-то он должен быть.

— Но чтобы найти его, я должен первым делом выяснить, кто он такой. Он как луковица. Каждый раз, как сдираю один слой, нахожу под ним другой.

— Потише. Не хочу, чтобы ВС знал об этом.

Лютер чувствовал раздражение Дженсена.

Дженсен понизил голос:

— О'кей. Но все же что это за тип? Такое впечатление, что его не существует. Как я могу найти человека, которого не существует?

— Перестань сходить с ума. У меня ощущение, что он сам найдет нас. Ты готов к встрече с ним?

— Конечно.

Распахнув пиджак, Дженсен показал свой неизменный «магнум» в наплечной кобуре. Дженсен обладал такими размерами, что даже крупнокалиберное оружие не выделялось у него под одеждой.

Лютер подумывал, не прихватить ли и ему свою «беретту». У него имелось разрешение на оружие, и он был великолепным стрелком. Но он сомневался, стоит ли демонстрировать это свое умение. Особенно здесь. Дженсен хотел привезти в качестве охраны несколько своих Паладинов, но Лютер наложил вето. Чем меньше людей будет знать место погребения Джейми Грант, тем лучше.

— Немного терпения, — сказал ему Лютер, — и все наладится.

— Будем надеяться.

Посмотрев на членов ВС, Лютер перевел взгляд на цилиндрическую форму:

— Они не знают, кто там внутри?

— Нет. Думают, там очередной Ноль.

— Был ли уведомлен настоящий Ноль?

Еще один кивок.

— Она страшно переживает.

— Ей придется пережить.

— Я обещал, что следующий раз обязательно достанется ей.

У «Компендиума» была одна отличительная особенность. Чтобы колонна в самом деле имела ценность, чтобы она способствовала завершению Опуса Омега, кто-то должен был умереть в ней. Поместить в нее просто труп — этого было недостаточно. Человек должен был расстаться с жизнью, находясь внутри колонны.

Лютер модернизировал этот процесс. От камня он перешел к бетону, но на его изготовление шел только тот песок, россыпи которого были расположены рядом со следующей точкой. Для смеси сегодняшнего вечера пошел песок из карьера в Эверглейдс[18], где особенно остро чувствовалось воздействие Хокано.

Он создал форму для отливки, которая на поверхности каждой колонны оставляла предписанные символы. Ему оставалось только наполнить форму специальной смесью, которую, стоило ему дать указание, тут же готовил для него Билл Благден, и — вуаля! — вот вам и новая колонна.

Ну, не совсем. Для каждой требовался последний и самый важный ингредиент.

Как только Лютер осознал, каким путем надо идти к завершению Опуса Омега, он подумал, что этот ингредиент стоит поискать за пределами церкви среди человеческих отбросов — пусть они расстаются с жизнью в теле колонны. Но его тут же осенило — это неверный путь. Он не может запятнать облик Опуса Омега какими-то никчемными жизнями.

В конечном счете он создал концепцию Нолей — тех ВС, Взыскующих Слияния, чьи личные кселтоны умерли. Без жизнеспособных ЛК слияние с двойниками из мира Хокано было невозможно.

Конечно, приметы Нолей было невозможно опознать и выявить, пока ВС не вносил приличную сумму наличными, поднимаясь на Лестнице Слияния. Лютер предпочитал отбирать Нолей из самых преданных, самых уязвимых — эти выводы он делал в ходе интервью после подъема на каждую очередную ступеньку, — которые уже расстались с большей частью своих средств. Все без исключения бывали потрясены этими известиями и глубоко расстроены, что им не дождаться Великого Слияния, когда этот мир объединится с миром Хокано.

Но надо подождать... еще не все потеряно. Церковь нашла способ реанимировать мертвых ЛК. Правда, Воскрешение Кселтона требует безграничной веры, преданности и отваги. ВК было предложено только нескольким специально отобранным Нолям, достойным спасения. Процесс ВК не только возрождал их личные кселтоны, но даровал немедленное Слияние. Они получали его без утомительного восхождения по Лестнице Слияния и были готовы встретить этот великий миг с высоко поднятой головой.

Каждый Ноль, у которого были за спиной годы приближения к цели, был готов воспользоваться этой возможностью.

Эти хорошие новости всегда приносил Дженсен. Избранному Нолю не рассказывали о специфике процесса ВК, а всего лишь сообщали, что он или она должны отправиться в некое секретное место назначения, где их ждет особая миссионерская работа, которой они будут заняты некоторое неопределенное время.

Поклонники религии, которую фактически придумал Лютер, не переставали изумлять его. На удивление большое число Нолей охотно залезали в цилиндрическую форму для отливки и спокойно, словно в парке аттракционов, позволяли привязывать себя. Конечно, не все. Тех, кто, как предполагалось, в решающий момент станут в ужасе сопротивляться, одурманивали наркотиками и лишь потом опускали в форму.

Джейми Грант выпала великая честь — ей предстоит стать первой недорменталисткой, которая с того момента, как Лютер занялся Опусом, отдаст свою жизнь во имя этой великой цели. Хотя он не хотел, чтобы члены ВС знали это. Не хотел он также, чтобы они одолевали его вопросами.

— Пожалуй, время, — сказал он Дженсену и кивнул Биллу Благдену, хозяину бетонного заводика. — Надеюсь, Билл помнит о добавке ускорителя. Здесь довольно прохладно.

— Все предусмотрено. Он объяснил мне, что добавил достаточно хлорида кальция. Время затвердевания уменьшится на две трети.

— Прекрасно. Приступаем к делу. Но на этот раз я хочу сам опустить рычаг.

— Есть какая-то особая причина? Вы же знаете, Билл считает заботу о рычаге своей обязанностью.

— Знаю. Но эта женщина оскорбила церковь в печати — назвала ее идиотизмом, помнишь? — и пыталась уничтожить все, ради чего мы работали. Десятилетия борьбы и трудов пошли бы прахом, вылези она на люди со всем, что ей удалось узнать. Она была у меня бельмом на глазу с того черного дня, как появилась на пороге храма. И я считаю честью, что могу вознаградить эту опасную личность по заслугам.

Дженсен кивнул:

— Я скажу Биллу.

Лютер старался не принимать слишком близко к сердцу тексты Грант. Он не испытывал потребности лично опускать рычаг. Он мог позволить Благдену заняться им, если уж ему это так нравится. Ведь главное было в знании того, что эта сука больше не напишет и не произнесет ни одного критического слова о церкви. И на этом можно поставить точку.

Но оказалось, что нет.

20

Над головой Джейми качнулась тень, и она услышала какой-то звук. Вывернув шею, она увидела, как большая полусфера опускается на открытый конец цилиндра. Глухо вскрикнув — рот у нее был забит кляпом, — она опустила голову и увидела, как к ней поползла густая влажная струя серого бетона.

Его комковатое тесто, булькая и вздымаясь, дюйм за дюймом ползло по стенкам цилиндра, после чего растекалось по полу.

Бетон собирался всего в нескольких футах от ее ног и поднимался с неумолимостью прибойной волны. Джейми понимала, что жить ей оставалось всего несколько секунд. Часть ее существа покорно приняла эту неизбежность, но другая часть отказывалась сдаваться. Она отчаянно боролась с веревками, стараясь ослабить хоть одну из петель, но чувствовалось, что ее привязывали к прутьям арматуры со знанием дела... тот, кто знал, что и для чего это делает... и кто уже занимался этим раньше... больше чем один раз...

Вне себя от ужаса, она осмотрелась. По обе стороны от нее шли вертикальные швы. Этот цилиндр не существовал в виде цельного куска — две половинки цилиндра были смонтированы воедино. Если она сможет вытолкнуть наружу край одной из них, хоть немного раздвинуть шов, то, возможно, вздымающийся бетон просочится наружу, а давление его растущего веса вызовет вздутие на стенке цилиндра, а может, и вообще прорвет шов, так что цемент перестанет подниматься и выльется наружу.

Она широко, до предела, развела руки и, не обращая внимания на боль от врезавшихся в тело веревок, все же дотянулась до швов.

Бетон уже заплескивался на ее голые ступни. Как ни странно, его теплота едва ли не успокаивала.

Она надавила сильнее. По стержню арматуры скользнул один из узлов. Немного, но ей хватило, чтобы дотянуться до швов по обеим сторонам. Она все еще испытывала сильную боль в левой руке, но преодолела ее, напрягла все мышцы и пустила их в ход.

Волна теплого цемента поднялась уже до бедер и подползала к талии.

Она застонала сквозь кляп — из обрубка мизинца на левой руке снова хлынула кровь. Не обращая внимания на мучительную боль, она с силой нажала направо и налево — и получилось! Небольшой отрезок правого шва выдавился наружу, пропустив тонкий лучик света.

Бетон уже ласкал ее голые груди и подступал к горлу.

Толкай же! Дави!

И Джейми продолжала давить, даже когда густая масса подступила к подбородку и захлестнула ее с головой, залив ноздри и залепив глаза.

21

На этом бетонном заводе не происходило ничего интересного — по крайней мере, для Джека. Брейди и Дженсен, уединившись, о чем-то переговорили тет-а-тет, в стороне от остальных, после чего присоединились к четверке. Небольшая дискуссия — скорее спор, — после которой Брейди подошел к стене и решительно опустил рычаг. Через несколько секунд из раструба шланга потек цемент, заполняя цилиндр отливки.

Нет, не цемент — бетон. Садовник, на которого Джек работал в юности, всегда поправлял его, когда он делал эту ошибку: цемент — всего лишь часть бетона, связующий компонент. Когда в него добавляют песок и гравий, вот тогда он и становится бетоном.

Похоже, что в трубе обнаружился небольшой дефект. Джек заметил струйку густой серой массы, которая поползла из одного шва — словно мозг из пулевого отверстия. Но струйка была небольшой и скоро прекратилась.

Никаких следов Джейми Грант.

Пока все были заняты производством колонны, Джек подобрался к машинам. Короткими вспышками света он освещал их салоны спереди и сзади — пусто — и затем тянул дверцы. «Таункар» Дженсена и «инфинити» оставались открытыми. Он проверил их багажники, но Джейми там не было.

Он простучал багажники «мерседеса» Брейди и «сааба».

— Джейми? — говорил он. — Это Джек. Если ты внутри, подай знак.

Тишина.

Джейми могла быть где-то на территории завода, но Джек сомневался. Это было действующее предприятие. Джейми отсутствовала весь день, и он не видел, каким образом ее можно было тут прятать. Слишком велик риск, что кто-то увидит ее и узнает. Ее лицо мелькало во всех выпусках новостей.

Нет, ее доставили в какое-то другое место. Полностью изолированное.

Ему оставалось лишь надеяться, что она не пострадала от их рук.

Отправившись в обратный путь, он поднялся на холм. На этот раз, когда дорменталисты начнут разъезжаться, он проследит за Дженсеном. Если кто и знает, где Джейми, если кто и может привести Джека к ней, то это Великий Паладин.

Он добрался в темноте до своей машины, залез в нее и стал ждать.