Перетворцы

2.

Евгения Ивановна ещё раз внимательно перечитала заключение. Вывод гласил, что источника возгорания не удалось обнаружить. Версию поджога эксперты исключили, равно как и газ, и неисправность проводки. Собственно, дом вообще не был газифицирован, а проводку сделали недавно и на удивление качественно.

Во всех местных новостях, правда, напирали именно на версию с газом. Псевдогазовщики, обходившие квартиры и подсовывающие договоры на установку сомнительного оборудования по заоблачным ценам, наводили на людей панику. У Леси Щавелёвой, младшей коллеги Батенко, уже скопилось четыре десятка заявлений.

Шумно выдохнув, Батенко подписала отказ в возбуждении уголовного дела. Утром приходили родственники, они ясно дали понять, что версия с самовозгоранием их вполне устраивала, так как страховка всё покрывала. Нечасто покрытие включало самовозгорание, и в данном случае эта деталь вызывала особый интерес. Как будто хозяйка предвидела нечто подобное.

Быстро окинув взглядом кабинет и убедившись, что все занимались своими делами, Евгения Ивановна раскрыла ежедневник. На визитке, вложенной между страницами, значилось: «Ноябрина. Старшая жрица Артели Перетворцев. Творим судьбы». Адрес и номер телефона совпадали с указанными в материалах по пожару.

Визитку Батенко нашла в почтовом ящике и не выбросила сразу только потому, что мусоропровод оказался забит. Так и носила в сумке неделю, пока карточка не попалась под руку при поиске ключей. Евгения Ивановна набрала указанный номер, но всё же не решилась нажать на вызов. А следующим утром уже осматривала пепелище дома Ноябрины.

Перетворцы. В последнее время это название стало встречаться на удивление часто. Вот и в новом деле не обошлось без них. Постукивая краем карточки по столу, Батенко прикрыла глаза и вызвала в памяти сегодняшний выезд.

Двор элитного дома, цоканье каблуков. Казалось, серое кирпичное здание буквально вырастало из земли, так походили друг на друга оттенки стен и брусчатки. На небольшом удалении, ближе к декоративному газону – накрытое чёрным полиэтиленом тело.

Вокруг вальсировал эксперт Николайчук. Длинный и изящный, в своём идеальном костюме и укороченном пальто, он двигался так грациозно, будто давал уроки танцев.

– День добрый. – Николайчук поклонился, рукой в белой медицинской перчатке придерживая замысловато накрученный голубой шарф.

– Добрый. Что-то знакомое. – Евгения Ивановна окинула взглядом недавно построенный дом.

– Ну как же, как же, – протянул Николайчук. – Это здесь год назад девушка погибла.

– А, да. Несчастный случай.

– Ещё какой несчастный, – кивнул эксперт.

Дочка местного олигарха, найденная в ванной прошлой зимой, стоила карьеры одному из следователей.

– Что ж. – Николайчук откинул полиэтилен, подождал пару секунд, пока Батенко бегло осмотрела тело, и вернул всё на место. – Падение с пятого этажа.

Евгения Ивановна взглянула на фасад дома. Открытое окно одного балкона чернело ровным квадратом. Николайчук, поправив очки в блестящей оправе, проследил взглядом траекторию предполагаемого падения. Он так резко дёрнул подбородком на исходе «полёта», что услышав призрачный глухой удар, Батенко инстинктивно стиснула зубы.

– Что-то ещё?

– Да. Очевидно, перед тем, как шагнуть вниз, этот господин порядочно накачался элитным алкоголем. Остальное, по традиции, после вскрытия.

Евгения Ивановна поднялась по лестнице на пятый этаж. Полутёмный подъезд матовыми стенами отражал стук каблуков. Ни одной живой души, только массивные вычурные двери с блёклыми линзами глазков.

Тёмный мраморный пол площадки тускло посвёркивал в угасающем свете предзимних сумерек. Строго посередине подъездного подоконника стоял одинокий пластиковый горшок с неизвестным растением.

Евгения Ивановна вошла в квартиру господина Газнова, выпорхнувшего из окна. Три просторные комнаты, все в идеальном порядке – заслуга домработницы. Ни пылинки, ни морщинки, ни соринки. Петля смятого галстука на кресле. Балконная дверь распахнута, стекло на ней пересекла изогнутая трещина. Видимо, открывал рывком.

Выйдя на балкон, Батенко посмотрела вниз. Санитары заталкивали носилки в машину. С высоты казалось, они грузили мятый чёрный ком.

Галстук как будто пожёван. Внизу, при осмотре тела она заметила, что на рубашке Газнова верхняя пуговица оторвана. Пиджак аккуратно повешен на спинку стула.

Вмятинка на обоях. Значит, швырнул что-то об стену. Телефон. Под диваном. Евгения Ивановна присела на корточки. «Яблоко» последней модели. Корпус в царапинах, паутина трещин на экране.

– Что-то ещё? – обратилась Батенко к мальчику в форме, всё время бесшумно следовавшему за ней по пятам. Он показал бутылку виски. – Знаю, – отмахнулась Батенко. – Что ещё?

Паренёк покрутил головой, как будто озираясь, подошёл ближе и протянул небольшой пластиковый мешочек.

Евгения Ивановна подняла этот пакетик повыше и стала рассматривать его содержимое на свету. Там оказался огарок красной свечи и проткнутый иглой лист бумаги. Паренёк молча протянул ещё один подобный предмет. В него упаковали сложенный в квадратик листок с написанными красивым округлым почерком строчками. Все слова заштрихованы красной пастой. Ещё там лежала цепочка.

– И что это?

Мальчик пожал плечами и достал из папки буклет с надписью «Артель Перетворцев. Творим судьбы».

– Жена? – спросила Батенко, быстро пролистав буклет.

Парнишка кивнул на выход из комнаты.

«Ты говорить-то умеешь?» – пронеслось в мыслях Батенко.

Резкий запах валерианки. В кресле обмякла женщина в пальто и кожаных сапогах на тонкой шпильке.

Жена господина Газнова уже успела дать кое-какие показания. Выходило, что Газнов, хозяин сети страховых компаний, в последнее время начал вести себя странно – скандалил на работе, а мог и вовсе не появляться в офисе несколько дней. Значительную часть обязанностей переложил на подчинённых, и если бы его замы не имели долей в бизнесе, дело уже находилось бы на краю.

Загадки века в подобном поведении, конечно же, не крылось. Газнов всего лишь завёл любовницу. И намеревался изменить завещание.

Когда Батенко протянула вдове два пакетика со странными мелочами, та побледнела, лицо приобрело желтоватый оттенок. Вскрикнув, она закатила глаза и запрокинула голову.

Далее на сцене появилась та самая любовница Газнова. Она фурией влетела в квартиру и осыпала вдову шквалом брани, чем и привела её в чувство.

Девица вызывала у Батенко отвращение, однако именно она дала важное пояснение. Когда Батенко показала ей «загадочные» предметы, та явно занервничала.

– Ну, понимаете, он никак не мог развестись, а я хотела… в общем… – Девица засунула ноготь в рот, что сделало её похожей на девчонку из детского сада. – Я ходила к Перетворцам, и вот…

Чуть позже одна из соседок шёпотом рассказала, что и вдова обращалась к этим Перетворцам. Они даже приходили в дом, что-то распевали, жгли бумагу, брызгали водой.

Батенко открыла глаза и снова оказалась в своём кабинете. Сосредоточиться не получалось. Дело Газнова становилось прозрачным, как калька, и через белёсую завесу просвечивали собственные проблемы. Может, у Славки тоже такая вот пигалица…

Евгения Ивановна снова закрыла глаза и покрутила головой, разминая мышцы шеи. Так. Газнов. Пятьдесят один год. Двое взрослых детей, живут отдельно. Жена – хозяйка салона красоты. Дашка там раньше маникюр делала. И стрижки. Интересно, где она теперь марафет наводит? Ну, в Нижнем-то салонов больше, есть из чего выбрать. Батенко машинально «завязала узелок» на память – позвонить старшей дочери.

Надо собраться. Молодая любовница. Перетворцы.

Ну и глупо же это выглядит со стороны. Какие-то перетворцы, Артель у них. Ещё бы комбинат открыли.

Она ведь точно не уверена. Подумаешь, муж отключил всплывающие сообщения на смартфоне. Может, он и раньше хотел их отключить, но не знал, как. А теперь разобрался. Это не доказательство. Не читать же его переписки. Так делать – себя не уважать.

Пигалица Газнова так легко рассказала о перетворцах. Слишком легко, обычно такую информацию клещами нужно вытягивать. Но здесь ларчик просто открывался. В недавно сгоревшем доме Ноябрины обнаружился огнеупорный сейф, который почти не пострадал. В нём лежали коробочки с ювелирными украшениями и именами. Одно из имён носила любовница Газнова.

– А браслет с топазом вы нашли? – У пигалицы даже зрачки от волнения расширились.

– Вы хотите сказать, это ваш браслет?

– Сказать! Конечно, мой. И я хочу его забрать!

– А как он там оказался?

– Ну, в общем, я пришла по поводу… ну, понятно. – Девица кивнула в сторону. – А она мне сказала, что одних сеансов мало, надо… ну, типа, энергетическую связь поддерживать… что-то в этом роде. Но я же не могу постоянно туда ходить и там сидеть. Поэтому надо как бы на расстоянии… ну… в общем, как-то там… на расстоянии…

– Ноябрина предложила вам энергетическую поддержку на расстоянии, правильно?

– Вот, точно. Но для этого нужна была какая-нибудь моя вещь. Лучше всего из золота, серебра, и с натуральным камнем. Ну, она там ещё сказала, какие подойдут. Я принесла браслет. Мне ведь его Котик подарил.

– Ясно. – Что, если такая вот девица её Славку тоже каким-нибудь зверьком кличет. Батенко подавила приступ отвращения. – Ладно. Если вы утверждаете, что в сейфе Ноябрины лежал ваш браслет, вам нужно прийти в отделение и написать заявление. Если у вас сохранился чек…

В списке предметов из сейфа «жрицы» действительно значился браслет с топазами. У Батенко набралась стопка заявлений от разных женщин, утверждавших, что ювелирные украшения принадлежали им. Дело грозило принять скверный оборот. Часть украшений уже отправилась на экспертизу, и некоторые отчёты ясно указывали, что вероятнее всего, «брюлики» придётся возвращать клиенткам Ноябрины. Хорошо, если наследники добровольно догадаются пойти на мировую, а не доводить до судов.

Занятная подробность – все вещицы оказались разделены на две коробки. В одной, судя по отчётам, находились изделия либо совсем новые, либо купленные не так давно. А во второй коробочке лежали старинные украшения, нашлись даже довоенные и дореволюционные. Правда, всего два. Брошь с бриллиантом и кулон с изумрудом. Причём кулон оказался самой примечательной вещицей из всех. Нашлась ведь ещё и третья коробочка, в которой лежала точная копия кулона. Никакой надписи, правда, не значилось.

На «этикетке» старинного кулона с изумрудом Ноябрина написала имя – Доминика Штанова.

Штанова. Один местный знаменитый Штанов преставился летом. Влиятельный человек. Но никакие связи и деньги с собой туда не унести, и как только этого Штанова похоронили на почётной аллее кладбища, вся его мирская слава превратилась в пыль.

Доминика – любимая внучка, вот дедуля и подарил ей этот кулон. Когда хозяйка дорогостоящего украшения, самодовольно улыбаясь, назвала цену, даже Олеся Щавелёва, копавшаяся в своих папках, округлила глаза. Старинный кулон обладал какой-то романтической историей. Как и в случае с любовницей Газнова, «жрица» Артели попросила Штанову принести какую-нибудь ювелирную вещь (желательно любимую, читай – подороже) для дистанционного «обслуживания».

– А зачем вы вообще обратились к Перетворцам? – спросила Батенко, когда пришедшая за кулоном Доминика устроилась на стуле для посетителей.

– Ой, знаете, сколько зависти кругом. – Получив кулон, Штанова сразу же надела его на шею и откинула белокурые волосы. – Люди почему-то такие злые. Подумаешь, если у тебя что-то есть, если родители позаботились о том, где тебе жить, учиться, машину купили… Так всё – вокруг один негатив.

– И что? – задала вопрос Батенко, когда Доминика молчала уже несколько секунд, глядя зелеными стеклянными глазами в лицо следователя. Надо признать, изумруд в кулоне прекрасно гармонировал с модными линзами.

– Как – что? – Доминика задала вопрос тоном, каким разговаривают с теми, кого считают намного глупее себя. – Я говорю – кругом полно завистников. Мне нужна была защита.

– А как вы узнали о Ноябрине?

– Ну, не помню точно. Кажется, дедушка посоветовал. Ой, точно! Она же ему творила на привлечение денег и удачу в делах.

– Творила, – пробормотала Батенко. – Успешно?

– Что успешно?

– Помогали ритуалы? – сохранять дружелюбный тон становилось всё труднее.

– Не ритуалы, а творение! Конечно, помогло! Это же старшая жрица, а не какая-нибудь там… А ещё, когда дедушки не стало, Ноябрина с ним общалась. Кулон очень для этого пригодился. – Вместо слёз по любимому дедушке, хотя бы и притворных, взгляд и тон Доминики лучились энтузиазмом. – Мы сидели по кругу, а она входила в транс. В общем, он сейчас в раю. Он же был правдивый.

– То есть – праведник? – подсказала Батенко.

– Ну, типа того.

О копии кулона Доминика ничего не смогла рассказать. Как только старинная вещица оказалась у неё на шее, Штанова стала демонстративно поглядывать на часы.

– Это Штанов-то был праведником? – шёпотом спросила Щавелёва, когда Доминика, не попрощавшись, выпорхнула из кабинета.

– Подумать только, – усмехнулась Батенко.

Прогнав воспоминание о Доминике, Батенко открыла глаза. В сухом остатке имелись: 1.Ноябрина, жрица Артели Перетворцев, сгоревшая в собственном доме. 2. Полный сейф ювелирных украшений, найденный у Ноябрины. 3. Вылетевший из окна состоятельный Газнов, которого на пару «заказали» Ноябрине его жена и любовница.

Попытавшись схематично систематизировать весь этот хоровод в блокноте, Батенко не заметила, что за окном давно уже стемнело, и коллеги разошлись по домам. Аккуратно разложив все бумаги для завтрашнего дня, Батенко выключила свет и вышла из кабинета.

Припарковавшись в тёмном дворе своего дома, Евгения Ивановна сразу увидела долговязый силуэт мужа. Слава брёл по тротуару, засунув руки в карманы и глядя под ноги. Жену заметил, только когда она кашлянула прямо ему в лицо. Иначе машинально обогнул бы её и потопал дальше.

– Ты откуда так поздно? – спросила Евгения Ивановна, когда они вместе подходили к подъезду.

– Да так, – промямлил Слава. – Гулял, дышал воздухом.

Евгения Ивановна в ответ только хмыкнула. Воздух в Добромыслове давно перестал быть прозрачным. Так называемый бизнес-парк, а проще говоря, возрождённая промзона, конечно, некоторым образом обеспечивала жителей города рабочими местами, только вот отходы производств здоровья людям не добавляли.

– Давай возьму. – Слава потянулся к огромным пакетам, которые супруга тащила из супермаркета.

– Обойдусь. – Евгения Ивановна кое-как достала ключ от домофона и первой вошла в подъезд, ещё более тёмный, чем двор. – Свет включи.

Несколько секунд муж шарил рукой по стене, слышались тихие щелчки.

– Не получается, – печально выдохнул Славин голос. – Наверное, лампочка перегорела.

С надрывным выдохом Евгения Ивановна поставила пакеты на пол и на ощупь нашла выключатели. Резкий свет лампы дневного освещения заставил чету Батенко зажмуриться.

– Сначала нажимаешь на рычажок, где написано «подъезд», потом ждешь три секунды, и нажимаешь туда, где написано «улица». Так трудно запомнить?

Подхватив пакеты, Евгения Ивановна направилась к лифту.

– Надеюсь, кнопку нашего этажа найдёшь?

Слава молча надавил на «пятёрку» и уставился на доску с объявлениями. Сжав зубы, Евгения Ивановна ткнула локтем в кнопку закрывания дверей.

Дома Слава успел скрыться раньше, чем жена сняла обувь. Разувшись, она прошла в комнату и увидела спину мужа на фоне светящегося экрана компьютера.

– Иди проверь домашнее задание у Светки, – скомандовала Евгения Ивановна и отправилась на кухню.

Слава что-то нечленораздельно промычал и затих. Евгения Ивановна стряпала ужин, отчаянно пытаясь подавить накопленное раздражение. Разумеется, готовить в таком состоянии всё равно, что наносить макияж в боксёрских перчатках – всё падало, звенело, на только что купленном сыре зеленела мохнатая плесень, котлеты подгорели и пахли жжёной резиной, солонка опрокинулась.

– К столу! – прокричала Евгения Ивановна, отскребая слипшиеся макароны от кастрюли.

Слава, шаркая старыми тапочками, зашёл в кухню, сел за стол и, молча работая челюстями, стал сосредоточенно разглядывать тарелку.

– Светка почему не идёт? – спросила Евгения Ивановна, наблюдая, как муж монотонно пережёвывал обугленные магазинные котлеты.

Слава, не переставая жевать, только пожал плечами.

– Ты хоть задание у неё проверил?

После почти минутной паузы Слава вздохнул.

– Она вроде взрослая, сама может всё сделать.

– Пятнадцать – это не взрослая.

– Ну, всё-таки ей уже не пять.

Евгения Ивановна встала и пошла в комнату дочери. Та лежала на кровати, глядя в смартфон. В углу, за шторой, тускло поблёскивал пыльный саксофон. Уже приготовившись напомнить дочке о стоимости занятий в музыкалке, Евгения Ивановна вдруг ощутила навалившуюся усталость.

– Ужинать.

– Я не хочу, – проговорила Светка, не отрываясь от сенсорного экрана.

– Тебя никто не спрашивает. Встала и пошла есть.

Картинно вздохнув, Света всё-таки скатилась с кровати и пошаркала на кухню. Не сказав друг другу ни слова, семья закончила ужин. Когда дочь скрылась в своей комнате, Евгения Ивановна собрала посуду со стола. Слава уже привстал, чтобы тоже улизнуть, но взгляд жены вернул его на место.

– Что?

– Ничего. Всё в порядке. В полном. Только наша дочь рискует вылететь из школы.

– В смысле?

– В смысле, – передразнила Евгения Ивановна. – Ты её оценки видел? Ещё и музыку забросила.

– Да ладно тебе, – махнул рукой Слава.

– Ладно? Ладно? – Евгения Ивановна нависла над мужем. – А если она ЕГЭ завалит? Что тогда?

– Ну…

– Баранки гну.

– Что ты предлагаешь?

– Например, уделять ребёнку побольше внимания.

– Хорошо, – вяло отозвался Слава, глядя в сторону. – Только у нас времени нет.

– На ночные прогулки у вас времени хватает. Воздухом дышите, да? Как будто на заводе тебе газов мало.

– Ну…

– Боже мой! – воскликнула Евгения Ивановна и ударила ладонями по столу, так что башенка из собранных чашек звякнула и развалилась.

И не подумав помочь жене собрать катавшиеся по столу чашки, Слава встал и вышел, тихо притворив за собой дверь.

Сильный напор воды разбивался о поверхность тарелок фонтанами брызг. Громкое журчание успокаивало и немного расслабляло, иначе половина посуды полетела бы на пол.

Кое-как домыв посуду и даже ничего не разбив, Батенко ушла в комнату и уселась на диван. В семье только Евгения Ивановна смотрела телевизор. Муж и младшая дочь «зомбоящик» начисто игнорировали. Орущие друг на друга персонажи ток-шоу и их показушные проблемы на время заглушали бесконечно повторяющиеся мысли. Сегодня вот очередная любовница требовала от очередного богатея баснословные алименты. Предполагаемый отец «плода любви» даже не потрудился прийти в студию, за него краснели и отдувались адвокаты.

Блондинка с надутыми губищами, вальяжно закинув ногу на ногу, нагло улыбалась кипящей студии. Может, и у Славки где-то такая кукла есть.

Евгения Ивановна склонилась набок и вытянула шею, заглядывая в соседнюю комнату. Слава, ссутулившись, сидел за компьютером. Евгения Ивановна не регистрировалась ни в одной из социальных сетей. По работе ей так часто приходилось просматривать страницы и переписки, что чужая виртуальная жизнь напрочь отбила желание обзавестись собственной.

– Мы познакомились по переписке, – вещала из телевизора девица.

Светка в другой комнате рассматривала своё лицо в зеркальце. Недавно она заявила, что хочет исправить нос.

Скандал в ток-шоу набирал обороты, в ход пошла матерная брань, непристойные фотографии и видео. У богатея оказалось целых три семьи, о которых жена, судя по всему, не имела представления.

Если у Славы просто такая кукла, это можно пережить. Понятно, самой Батенко пошёл пятый десяток. Она, конечно, ещё вполне себе ничего. Так, по крайней мере, подруги говорят. Ну, мужчины иногда делают комплименты. Опять же регулярный спортзал, салон красоты. Но понятно, что ей уже не двадцать пять.

Если муж нашёл себе молоденькую по переписке… Хотя нет. Так ещё хуже. Лучше уж тёлка для встреч на какой-нибудь занюханной квартирке с почасовой оплатой. Секс без обязательств, выкрутасы там какие. Это можно понять.

Но вот переписка. А если он ей об их проблемах рассказывает? Переживаниями делится? Впечатлениями?

Месяц назад на работе бесплатно раздавали билеты в театр. Вроде бы провинция, а постановки не хуже, чем в больших городах (в каждой командировке Батенко обязательно старалась посетить спектакль или балет). Но затащить туда мужа и дочь почти никогда не получалось. Для Славы скучно, для Светки не модно. Хотя в тот раз удалось. Над уморительной комедией смеялись все, кроме Светки, весь спектакль смотревшей стеклянными глазами в пустоту. Она бы, конечно, предпочла смартфон, но Батенко забрала его ещё до второго звонка.

По дороге домой Евгения Ивановна без умолку делилась впечатлениями с семьёй. Светка пару раз хмыкнула и что-то промямлила, даже в тему. А вот Слава так ни слова и не сказал. Зато на следующей неделе Олеся Щавелёва показала Евгении Ивановне отзыв, оставленный в группе театра в соцсети. Подробный остроумный разбор, набравший сотни «лайков», в том числе от актёров, написал Слава.

Лёжа в кровати и притворяясь спящей, Евгения Ивановна слушала стук клавиш и щелчки мыши. Почти каждый день одно и то же «Ложись, мне ещё нужно…», «Не жди, я потом приду…».

«Сотвори свою судьбу», – прошелестело в мыслях. В памяти всплыла визитка Ноябрины.