Первая жена Иуды

Глава 11

Вера Трушина проснулась рано, выскользнула из чужой постели, постояла немного перед большим зеркалом в резной деревянной раме, вздохнула, как делала это каждое утро, когда осознавала, что все то, что она имеет счастье видеть перед собой вот уже несколько месяцев, не принадлежит ей, и уныло побрела в душ. Но и там, в розовом кафельном раю, намыливаясь душистым мылом, думала о том, что как хорошо было бы, если бы этот благоустроенный дом с красивой мебелью, горячей водой, паровым отоплением и прочими удобствами когда-нибудь стал ее домом.

Татищево – большая железнодорожная станция, поселок, но справедливее его было бы назвать все же большой деревней – всегда представлялся Вере чем-то вроде трамплина перед большим и решительным прыжком в другую жизнь. Как и все жители станций, Вера, всю жизнь прожившая под стук колес проезжающих мимо поездов, мечтала вырваться куда-нибудь подальше отсюда, в другую жизнь, полную красивых домов, вещей, мужчин, театров и магазинов. Но все сложилось изначально глупо, неправильно, как и у других ее сверстниц: раннее замужество, подталкиваемое неожиданной и несвоевременной беременностью, пьяница-муж, развод… В результате она осталась вдвоем с сыном в старом родительском доме, со скромным дипломом бухгалтера на руках и мизерной зарплатой в потрепанном кошельке. Спасали козы, корова да птица. Время от времени к ней захаживал любовник – пятидесятилетний адвокат-вдовец, Виктор Николаевич, приносил сверток с любимой им «Краковской» колбасой, коробкой конфет и бутылкой вина. Вечера, проведенные с ним, немного скрашивали унылую и однообразную жизнь Веры и заставляли ее хотя бы немного следить за собой.

Все в ее жизни изменилось с появлением Тамары Рындиной. Ее муж унаследовал соседский дом, Тамара приехала и как-то очень быстро и легко привела дом в порядок – наняла строителей, сантехников, купила мебель, ковры, посуду. Ей потребовалось всего несколько минут, чтобы заинтересовать Веру несложной, но постоянной работой: следить за домом и небольшим огородиком, ухаживать за цветами и своевременно оплачивать все счета – за воду, газ, электричество и телефон. Вера согласилась сразу – Тамара дала ей авансом пятьдесят долларов и сказала, если ее все устроит, то заплатит еще столько же, что и будет составлять ее месячное жалованье. Вот только ни слова не было сказано о том, чтобы Вера ночевала в доме. Спросить напрямую Вера постеснялась, но, рассудив, что сторожить дом все же лучше, находясь внутри его, сама приняла решение спать в хозяйской спальне, хотя всякий раз испытывала при этом неприятное чувство человека, забравшегося в чужой дом. Тамара, еще ни разу не заставшая ее там, даже и не подозревала, в какие игры играет ее помощница по хозяйству и как изменилась ее жизнь с новыми открывшимися перед ней возможностями. Мало того что она, запершись в доме, возомнила себя его хозяйкой, так она стала приглашать туда своего любовника и потребовала, чтобы он приходил к ней не только с колбасой и конфетами, но и духами. «Чтоб все как в городе», – заявила она прижимистому адвокату-любовнику, развалясь в кресле в черном кружевном хозяйском пеньюаре.

Тамара приезжала редко, ходила по дому, осматривала его, любовалась аккуратными ухоженными грядками с зеленью и овощами, нюхала цветы и всем своим видом показывала довольство своей жизнью. С интересом слушала Веру, ее нехитрые житейские истории, расспрашивала про соседей и называла все это настоящей жизнью. Когда же она после экскурсии по своему имению, как Тамара любила называть дом с садом, усаживалась в роскошную черную машину, Вера испытывала почти физическую боль: она давилась от зависти, просто зеленела…

Однажды во время уборки она увидела, как к воротам подъехал желтый автомобиль – такси было большой редкостью в Татищеве. Вера выронила тряпку из рук и бросилась к окну. Из такси вышла невысокая рыжеволосая женщина в джинсах, с большой сумкой в руках и уверенно направилась к дому. Вера вышла ей навстречу, с трудом подавляя в себе чувство неприязни, которое моментально возникло у нее к этой незнакомке. Она сразу догадалась, что дамочка имеет отношение к Тамаре, к ее городской жизни. Подруга, сестра, дальняя родственница…

– Доброе утро, – просто сказала женщина и поставила на крыльцо тяжелую сумку. – Меня зовут Зося. Я – домработница Тамары. Она попросила меня помочь вам подготовиться к приему гостей.

Домработница! У Веры от сердца отлегло. Значит, они будут на равных – эта яркая красивая женщина и она, Вера.

– Гости? Но здесь еще ни разу никого не было… Я имею в виду, мы еще никого не встречали. Как хорошо, что вы приехали… Я бы одна не справилась, растерялась, я же не знаю, что готовить, и вообще…

– Вот поэтому я здесь. Гости приедут вечером. Стол накроем в саду, под виноградом. Работы не очень-то и много. Салаты, холодные и горячие закуски… Думаю, что вдвоем справимся.

И Зося улыбнулась так, что Вера сразу поняла – они станут подругами. Под руководством Зоси, милой и простой женщины, они приготовили все гораздо раньше и в ожидании гостей, сидя на веранде, немного выпили, закусили и поделились своими впечатлениями о жизни, о Тамаре. Оказалось, что Зося работает в доме Тамары уже почти год, что она вполне довольна работой, но не собирается быть домработницей до старости. У нее свои, не связанные с Тамарой, планы. Зося выражалась намеками, но Вера сразу поняла, что у нее есть мужчина, за которого она в скором времени собирается выходить замуж. Кто он, где живет, кем работает – Вера так и не допыталась, хотя, мучимая любопытством, успела задать ей множество наводящих вопросов. Зося считала, вероятно, что до поры до времени лучше придержать язык за зубами – чтобы никто не сглазил (за что Вера зауважала ее еще больше).

Потом приехали хозяева, Тамара все осмотрела, оценила, похвалила женщин и сказала, что никогда бы не смогла справиться, не имея таких замечательных помощниц. Георгий занялся шашлыком, а женщины, устроившись на веранде, где еще не так давно перекусывали Вера с Зосей, выпили немного вина…

Потом Зося приезжала еще несколько раз – за помидорами, перцами, яблоками, цветами. Никогда не оставалась ночевать, спешила обратно в город. Но однажды, вызвав Веру на откровенный разговор, призналась ей в том, что встречается с одним молодым человеком и что хотела бы привезти его сюда на целую ночь. Попросила Веру сохранить это свидание в тайне и даже посоветовала ей самой использовать такой большой и комфортный дом для своих личных встреч. Женщины понимали друг друга без слов. Вере льстило, что такая красивая, умная городская женщина спрашивает позволения у нее, Веры, привезти в дом любовника. Зося позвонила Вере заранее, предупредила, когда именно приедет, чтобы не получилось накладки. И ровно в назначенное время, поздним вечером, возле ворот остановилась белая «Ауди», из нее вышла Зося в сопровождении высокого парня в джинсах и красной майке. Вера на всякий случай записала номер машины. Мало ли… Вдруг они когда-нибудь поссорятся и Зося решит сдать свою подружку, расскажет Тамаре о том, что Вера приводит в дом любовника, да и вообще почти живет там. Вот тогда-то и понадобится этот номер… Но больше белая «Ауди» не появлялась, зато бывали другие машины, как и другие мужчины…

… Она достала из холодильника коробку пастеризованного молока (целый бидон деревенского, жирного, стоял у нее в доме, в холодильнике, но ей с недавних пор стало казаться, что оно пахнет навозом, не то что это, городское, сладкое, в красивой упаковке), плеснула себе в стакан, отрезала ломоть мягкого вечернего хлеба и устроилась на кухне завтракать. И чуть не подавилась, увидев за воротами густого синего цвета иномарку. Из нее проворно вышла тоненькая молодая женщина в джинсах и просторной кружевной блузке. На плече – расшитая цветами холщовая сумка, на голове – соломенная шляпа с зеленой лентой. Из-под шляпы выбиваются золотистые кудри. Лицо бледное, лишь губы, блестящие от алой помады, немного оживляют его. Кого еще принесло в такую рань?

Вера пошла открывать.

– Доброе утро, – улыбнулась незнакомка, и Вера отметила, что женщина, несмотря на раннее утро, словно утомлена. Или ночь не спала, или нездорова.

– Доброе, – буркнула Вера. – Вам кого?

– Понимаете, я с таким трудом разыскала ваш дом… Насколько я понимаю, вы – та самая женщина, которая присматривает за домом Тамары Рындиной. Вот только имени вашего я не знаю…

– Ну, Вера, а что?

– Вы извините, что я без предупреждения, да еще так рано, но у меня день буквально расписан по минутам.

– Но Тамары-то нет!

– А мне и не нужна Тамара. Больше того, мне бы не хотелось, чтобы ваша хозяйка знала о моем визите. У меня дело лично к вам, Вера.

– Так чего же мы стоим? Проходите… Извините, что-то я растерялась… А я тут молоко пила… Хотите?

– Нет, спасибо, я завтракала. Меня зовут Рита. Какой хороший дом, такой уютный… Вижу, вы содержите его в полном порядке… – Рита повернулась и посмотрела на Веру в упор. – Давайте сразу к делу…

– Да вы проходите, садитесь… От кофе-то не откажетесь?

– Не откажусь.

– Вот интересно, какое же у вас ко мне дело… Прямо заинтриговали!

Рита прошла в кухню, села у окна и принялась рассматривать розовую пышную герань.

– Вы знакомы с Зосей?

Солнечный луч заставил засверкать янтарем глаз Риты, ярко накрашенные губы так и притягивали взгляд. Вера не сразу сообразила, о чем ее спрашивают, – гостья буквально заворожила ее своей яркой, привлекательной внешностью. Эта шляпа с лентой, кудри… Она была просто красотка, эта Рита.

– Как вы сказали?

Рита повторила вопрос.

– Зосю? Конечно, знаю. Это же домработница Тамары. Отлично знаю.

– Она исчезла. Вот уже третий день пошел, как ее нет, понимаете? Женщина она очень добропорядочная, аккуратная, ответственная… Вы улавливаете, о чем я? Если бы она, к примеру, куда-нибудь уехала, то непременно предупредила бы. Если бы у нее возник роман… Она не стала бы скрывать от Тамары своих перемещений, так и сказала бы, мол, уехала туда-то, вернусь скоро или, наоборот, не скоро. Так?

– Так. И что же, она не позвонила?

– В том-то дело, что нет. Я вот тут упомянула личную жизнь Зоси. Понимаете, она человек скрытный и ничего не рассказывала Тамаре. Больше того, создавалось такое впечатление, будто бы у нее вообще никого нет, в смысле, мужчин… Она же жила в доме Рындиных.

– Да я понимаю… – Вера сначала растерялась, но потом, немного подумав, решила, что не станет выдавать Зосю, тем более что эта Рита могла быть женой, к примеру, того симпатичного парня на белой «Ауди». Шпионка, значит. – Вы правы, она действительно скрытная и мне тоже ничего не рассказывала, хотя бывала здесь иногда… Мы с ней вместе готовим, когда ожидается прием гостей… Одной-то мне трудновато, а она знает столько рецептов…

– Вера, послушайте меня внимательно. Я знаю, о чем вы сейчас подумали: мол, притащилась какая-то фря, пытается выяснить что-то о своем муже. Предположительно, любовнике Зоси. Но это не так, поверьте мне. Я – художница и собиралась написать Зосин портрет. Мы с ней даже незнакомы. И моя личная жизнь никоим образом не связана с Зосей. Я ей не соперница, можете мне поверить. У вас может возникнуть естественный вопрос: кто я ей такая и почему заинтересовалась ее исчезновением? Объясню. Вернее, повторю. Я собиралась написать ее портрет, но она словно нарочно исчезла… Я расспрашиваю Тамару – она в панике, тоже ничего не понимает… Думаю, вам не надо говорить о том, как много у нас пропадает людей… Но в отношении Зоси у меня есть кое-какие предположения. И они не очень-то вам понравятся…

– Рита, вам плеснуть в кофе молока?

– Да, пожалуйста.

– Но я действительно ничего не знаю про Зосю.

– У меня нехорошее предчувствие… Мне кажется, что ее уже нет в живых…

Вот теперь Вера окончательно пришла в себя.

– Что вы такое говорите?! Побойтесь бога! С чего это вы взяли? – Остатки утреннего сна, первые впечатления от визита неожиданной гостьи сменились паникой. – Вот еще! Да ничего с ней не случилось! Наверняка где-нибудь с каким-нибудь парнем… Нет, она не гулящая, я этого не говорила, но и не монашка. Нормальная баба. Не может же она целыми днями стирать, мыть и готовить, она тоже имеет право на личную жизнь.

– Что вам известно о ее мужчинах?

– Абсолютно ничего. Она не знакомила меня с ними, но приезжала сюда иногда.

Вера, хоть и допускала мысль, что Рита имеет отношение к любовнику Зоси, все равно решила идти до конца: слишком уж сильное впечатление произвели на нее слова Риты о том, что Зоси, быть может, уже нет в живых. Она даже представила себе, как оправдывается перед Зосей, живой и здоровой: вот она приезжает, набрасывается на нее с упреками – ты что же это, предала меня, все рассказала… Ну и пусть! Лучше уж скандал с живой Зосей, чем известие о ее смерти.

– Вы сказали, что она приезжала сюда иногда… Вы имеете в виду, не одна? Вера, не молчите. У меня мало времени, потому что сегодня я уезжаю… У меня есть важная информация, касающаяся Зоси, и я боюсь, что она окажется верной…

– Рита, да вы меня прямо запугали! Ну что с ней такого могло случиться? Самое худшее – это автокатастрофа… Она ведь приезжала сюда с мужчинами на машинах…

– И много было мужчин?

– Да нет… За год раза четыре… Но я запомнила первого. Молодой мужчина, можно сказать, красавец, много моложе Зоси… Он привозил ее на белой «Ауди».

– А номер? Номер вы не запомнили?

– Не скажу, что у меня хорошая память, но именно этот номер почему-то отпечатался… Кажется, 8665.

Рита достала блокнот и быстро записала.

– Зося вам ничего не рассказывала о своих планах?

– В двух словах. Из нее ведь ничего не вытянешь… Понимаете, она же – домработница, а какой домработнице хочется мыть полы до старости? Она намекнула мне, что скоро все в ее жизни изменится и что не она, а ей будут мыть полы и прислуживать за столом…

– Что, вот так и сказала: прислуживать за столом?

– Да.

– Скажите, она не делилась с вами, в каких отношениях она была с Тамарой Рындиной?

– В отличных. Тамара хорошо платит, не задирает носа, старается вести себя просто, это и я вам могу про нее сказать…

– Тем более. Раз она в хороших с ней отношениях, значит, не могла не позвонить. Поэтому я здесь. Жаль, что и вы мне мало что про нее рассказали. А о ее прошлом вам ничего не известно?

– Она служила другим людям…

– Откуда она хотя бы родом, тоже ничего не знаете?

– Понятия не имею. Но, судя по тому, что она встречалась со своими… мужчинами здесь, дома у нее своего не было. Да и жила она у Тамары… Получается, что не здешняя она, потому как не может такого случиться, чтобы у человека не было крыши над головой. Не на улице же она жила!

– Она могла заложить свою квартиру, и ее обманули, такое тоже бывает. Либо она жила с мужем, а он выгнал ее – именно на улицу… Подобных историй не так уж и мало. Так что остается нам только гадать: кто она и откуда…

– Но вы-то почему ею так заинтересовались? Подумаешь, портрет… Я вот все думаю, может, выдала ее чем… Но, честное слово, я поверила вам и, если признаться, испугалась.

– И правильно, что поверили и испугались. Я с Зосей практически незнакома, видела ее пару раз, когда бывала у Рындиных. Вера, у меня к вам просьба – ничего не рассказывать Тамаре. Очень вас прошу. Женщина она впечатлительная, ни к чему ей раньше времени нервничать, переживать… Буквально через сутки я уже буду точно знать, жива Зося или нет.

– Я вот вам все рассказала, – Вера обиженно поджала губы. Ее не покидала мысль, что она проговорилась, подставила Зосю. – А вы мне – ничего…

– Хорошо, я скажу вам, Вера, тем более что моего интереса в этом деле все равно нет… Понимаете, Зося в Москве, у меня есть доказательства того, что она садилась в поезд… И в Москве же обнаружен труп рыжеволосой женщины приблизительно Зосиного возраста. А поскольку у меня в Москве другие дела, вот я и решила заодно опознать труп…

Вера почувствовала, как волосы на ее голове зашевелились. Никогда еще она не слышала в своей жизни такие слова, как «труп», «опознать» применительно к своим знакомым или родственникам. Разве что читала книги об убийствах, смотрела криминальное кино.

– У меня муж – следователь прокуратуры, – объяснила свою осведомленность Рита. – Поэтому, Вера, если вам известно еще что-то, лучше расскажите. Быть может, Зося жива, но попала в беду. Поехала, к примеру, с каким-нибудь мужчиной в Москву и там вляпалась в нехорошую историю…

– Кроме номера машины одного из ее друзей, я ничего больше не знаю, – Вера окончательно растерялась. Она пыталась вспомнить, что же такого ей говорила Зося, за что можно было бы уцепиться, но ничего на ум не приходило. Ни слова о Москве, ни о своем женихе, за которого она собиралась выходить замуж, ничего…

– Но это тоже немало, спасибо вам большое, Вера. Давайте договоримся с вами: если вы что-нибудь вспомните, позвоните мне. Любая, даже самая незначительная на первый взгляд, деталь может оказаться важной.

– Мне думается, что самое важное, что я услышала от нее, так это ее слова о том, что скоро в ее жизни все изменится и что не она будет мыть полы, а у нее будут мыть полы и прислуживать за столом.

– Да, я тоже так думаю. Вы вот сказали, что она, возможно, собиралась замуж. Но могло быть и иначе: деньги! Она могла ждать поступления денег: наследства, к примеру…

– Да, может, и так.

– Спасибо вам, Вера, за все. И за кофе. Значит, мы договорились?

Художница легко поднялась и направилась к двери, на ходу поправляя красивую шляпу. Вера смотрела ей вслед и не могла поверить в то, что эта Рита ей не приснилась. Когда художница села в свой автомобиль и помахала ей оттуда рукой, она вернулась в дом и больно ущипнула себя: нет, не сон. Неужели Зося оказалась замешана в какой-то криминальной истории и это ее труп обнаружили в Москве? Какой ужас… Бедняжка, мыла-мыла полы, мечтала, как и Вера, о другой жизни, и в результате… смерть. Стоп! А как она умерла? Судя по тону, каким это было сказано, вряд ли от аппендицита. «… в Москве… обнаружен труп рыжеволосой женщины приблизительно Зосиного возраста…» Если бы речь шла о естественной смерти, Рита расспрашивала бы ее о здоровье, а не о ее мужиках…

Аппетит пропал. Вера вымыла чашки, убрала их в шкаф и села возле окна: она спрашивала себя, звонить ли Тамаре, рассказывать о визите художницы или нет? Но потом, решив, что лучше ни во что не вмешиваться, занялась цветами. Их было много, и все они требовали ухода: полить, протереть губкой каждый листочек, устроить душ… Это Тамара считала, что цветы – ее, на самом деле цветы уже давно принадлежали Вере, и все может измениться по одной-единственной причине: если Тамара продаст дом и откажется от Вериных услуг. Но, судя по тому, как много было вложено в это «имение», ничего такого не предвиделось. Она будет так стараться, что Тамаре и в голову не придет отказаться от Веры. Следовательно, ей незачем переживать. Жизнь продолжается. И о Зосе она постарается тоже не думать. Зачем зря расстраиваться, когда ничего еще не известно?

Вера с бьющимся сердцем подошла к телефону, набрала несуществующий номер, устроилась в кресле и завела интересный только ей и психиатру разговор с несуществующим мужем:

– Милый? Привет, это я. Ну как, мою машину уже отремонтировали? Отлично… Ты соскучился по мне? Я – тоже. Ты Рындиных видел? Как они, еще держатся? Я слышала, у Георгия дела совсем плохи… Что он погряз в долгах, что ему вообще светит решетка… Бедная Тамара! Такая хорошая женщина. Если вдруг услышишь, что она продает свою посуду или украшения, скажи мне, я поеду к ней и посмотрю… Правду люди говорят: от сумы и тюрьмы не зарекайся… Не забудь привезти мое любимое шоколадное мороженое, можно целое ведерко… Заедешь в лицей, побеседуй с классной руководительницей, она говорит, что у нашей девочки проблемы, но мне кажется, они вызывают нас только для того, чтобы попросить денег… Ну всем нужны деньги, кошмар какой-то…