Виталий Пищенко Первое испытание

Всем добрым знакомым

с отчаянием посвящаю…

Саша Черный

1. Меч Конана. Право неожиданности

Жалобный вопль донесся со стороны болота. Поскольку оборвался он неожиданно, на высокой ноте, было ясно, что перейти трясину кому-то не удалось. Сожрали беднягу…

Оген неспешно поднялся, долго всматривался в белесые клочья тумана, беззвучно бродящие между покрытыми жухлой травой кочками, в чахлый кустарник, невесть зачем подступавший вплотную к окнам черной, покрытой пожелтевшей ряской воды… Ветер принес острые запахи осеннего тления, но к ним примешивалось еще что-то – едкое, неприятное. Оген принюхался. Так и есть. Шишига или свистохвост. Рисковая тварь – до замка владетельного барона Сигурда всего несколько верст. Правда, ленив старый барон и вряд ли без особой нужды сменит мягкое место за пиршественным столом на жесткое охотничье седло. И то сказать: слопает зверюга пару-тройку смердов – убыток невелик. Об эльфах и прочих нелюдях тем более никто беспокоиться не станет. Да и не такие они дураки, чтобы самим в пасть чудовищу лезть – на это только у людей ума хватает.

Оген вернулся к небольшому костерку, хрустко пожиравшему поленья, подбросил в него пару веток, бездумно уставился на огонь. Мысли текли вяло – дневной переход вымотал, уставшее тело требовало отдыха. Можно, конечно, самому завалить зверюгу… Вряд ли он ошибся – больно уж специфически воняло. Свистохвост или шишига. Скорее даже, свистохвост – вплетался в вопль съеденного олуха какой-то сторонний звук. Делов-то на полчаса… Вот только, стоит ли шлепать по грязи? Сколько заплатит барон Сигурд за зверюгу? Два-три десятка медных фэнов. Они, конечно, тоже не лишние – в любом кабаке местного кона помогут создать себе необходимый шарм. Имидж опять же… А с другой стороны – времени в обрез. До завтрашнего заката нужно успеть добраться до места и завладеть мечом Конана. Звание Знатока стоит дороже дивидендов, которые можно получить, прихлопнув свистохвоста. Орки с ним. Пускай жирует и размножается. Тем более, ведьмаки утверждают, что осталось их немного – чахнут что-то, скукоживаются. Пускай его живет…


Хрустнувший под чьей-то ногой сучек заставил насторожиться. Меч беззвучно вышел их ножен, острое лезвие кроваво блеснуло в отблесках костерка.

Оген сложил пальцы в охранительном Знаке. Он знал, что в этом месте опасности быть не может – поляну накрывала аура духа Семецкого. Каждый, кто находился на ней, ощущал мудрый взгляд изваяния праведника, столетия назад вырезанного из ствола векового дуба. Но, тем не менее…

Тишина налилась угрозой, потом раздались звуки шагов. Кто-то старательно давил ногами сухие ветви, словно старался выявить свое присутствие. Темная фигура отделилась от черной стены ночного леса, за ней проявились еще несколько… Оген поудобнее перехватил рукоятку оружия.

– Я пришел с миром, – негромко, с достоинством произнес незнакомец и, сделав еще несколько шагов, приблизился к костру.

Перед Огеном стоял пожилой рыцарь. На лице его, изборожденном глубокими морщинами, лежала печаль застарелой грусти, глубоко в глазах угнездилось затаенное отчаяние. Оружие незнакомца покоилось в ножнах. Щит, который держал в руках следовавший за рыцарем слуга – явно вывезенный из сарацинских земель – был украшен фамильным гербом: дракон в золотом поле отбивался от нападающей на него стаи воробьев.

– Рад приветствовать вас, благородный незнакомец, – Оген склонил голову в легком поклоне и тоже убрал меч в ножны. – Ночь холодная, я предлагаю вам обогреться у костра и разделить мою скромную трапезу.

– Благодарю вас, – рыцарь с достоинством поклонился и неожиданно спросил: – Надеюсь, вы не будете возражать, если мой слуга разожжет еще один костер, у которого могут устроиться … – он немного помялся, но все же закончил фразу: – мои спутники…

– Разумеется, – растерянно согласился Оген, – но, может быть, они составят нам компанию?

– Нет-нет! – быстро отозвался рыцарь и негромко вздохнул: – Глаза бы мои их не видели…

Безмолвный слуга с помощью нескольких спутников рыцаря быстро разжег на краю поляны большой костер, добавил дров и в пламя, у которого устроились его сеньор и Оген. Поляна осветилась, тьма недовольно отступила и укрылась под кронами обступавших людей деревьев.

Оген с удивлением рассматривал спутников своего гостя. Было их больше десятка. Двое щеголяли золотыми шпорами, несколько человек прижимали к груди разнообразные музыкальные инструменты, остальные выглядели совершеннейшими простолюдинами.

«Странная компания», – недоуменно подумал Оген, но спрашивать ничего не стал, не желая проявлять неучтивость.

А незнакомец словно уловил его мысли. Он еще раз вздохнул и поднял на Огена темные грустные глаза:

– Думается, я просто обязан поведать вам свою печальную историю, – заговорил он. – Не хотелось бы выглядеть назойливым, но…

– Я не любопытен, – сдержанно отозвался Оген, – и если рассказ к коему вы хотите приступить, тягостен для вас, то можете с чистой совестью не терзать себя. Приношу вам искренние извинения за недоумение, кое мне видимо не удалось скрыть при виде ваших спутников.

– Нет-нет! – воскликнул рыцарь и, немного помолчав, повторил: – Нет-нет… Мне необходимо облегчить душу, и я буду очень признателен, если вы согласитесь выслушать меня. Но позвольте прежде задать один вопрос: нет ли у вас, благородный господин, каких-либо проблем, в разрешении которых я мог бы оказать вам помощь?

– Благодарю, – учтиво отозвался Оген, – все свои проблемы я привык разрешать сам, но признателен за проявленную вами готовность придти на помощь незнакомому человеку.

– Слава Богу! – не скрывал радости, вскричал незнакомец, но тут же поправился: – Извините… Впрочем, я надеюсь, что вы поймете меня, услышав грустную повесть моей жизни. Сейчас мой слуга сервирует ужин, и мы сможем побеседовать за славной трапезой… Надеюсь, вы слышали о праве неожиданности?

– Разумеется, – кивнул Оген, которого несколько сбивали с толку неожиданные смены темы в разговоре. – Древнее рыцарское правило. Применяется оно не часто, ибо таит в себе особый смысл.

– И обоюдоострое, – назидательно произнес незнакомец, поднимая вверх руку, в которой цепко держал ножку тетерева, обильно сдобренную заморскими специями, – Впрочем, лучше начать по порядку…

Зовут меня Гуго Непобедимый. Как вы понимаете, такое имя не дается даром, но право, у меня оно вызывает прежде всего гордость за предков. Род мой отличается древностью, благородством, искусностью на поле брани. Хвала Господу, я не стал исключением, недостойным своих пращуров. Победа простирала надо мной свои крыла и в кровавых битвах, и на благородных турнирах. Мне не исполнилось еще и тридцати лет, а соперники избегали меня, как лань льва, как куропатки орла. Стоило им увидеть мой гордый герб, и они мчались прочь, как от чумы. Но сердце мое жаждало подвигов! Тем более, что оно оказалось во власти самой очаровательной из женщин, когда-либо рождавшихся на Земле. Моя нежная, моя возвышенная дама ждала от меня новых побед, но никто не хотел противостоять моему мечу и копью. Что оставалось делать? Я пустился в долгое странствие, поклявшись пронести славу моей прекрасной дамы по всему подлунному миру. Перед отъездом из родного замка престарелый отец дал мне свое родительское наставление.

– Сын мой, – сказал он, – поклянись, что ты не будешь брать с поверженных противников ни злато, ни серебро, ни земли, ни строения, ни даже драгоценные благовония и помаду для губ и лица. Ты не должен бросать взор на их оружие, лошадей, жен, женщин или слуг. Лишь одним можешь воспользоваться ты – представитель славного рода, достойное звено в длинной цепи благородных предков. Я позволяю тебе использовать право на неожиданность – столь же древнее, как и само рыцарство. Братья твои бездетны, а я стар и не доживу до времени, когда меня будет окружать толпа нежно лепечущих внуков. Так пусть же твоя доблесть наполнит смыслом мою старость. Сын мой! Поклянись, что ты исполнишь отцовскую волю.

Я приклонил колено, со слезами на глазах поцеловал морщинистую руку отца и дал клятву.

Гуго Непобедимый поднял изящно украшенный платиновыми прожилками кожаный кубок и провозгласил:

– За вас, сэр Оген! За вас и благородное рыцарство в вашем лице.

Оген благодарно склонил голову и пригубил свой кубок. Вино было хорошим.

– Первого противника я встретил верст через двести, – шумно проглотив напиток, продолжил свой рассказ сэр Гуго. – До этого все благородные дворяне, завидев меня, мужественно скрывались в лесу, в котором по слухам кишмя кишит нежить и нечисть, не говоря уж о разнообразных хищниках. Рыцарь же, о коем я упомянул, меня не испугался. Опершись шлемом о ствол огромного дуба, он безуспешно пытался отыскать ширинку на своем стальном панцире, сработанном неизвестным мне, но явно славным оружейником. Да и сам рыцарь был высок и статен, его благородное происхождение не вызывало сомнения. Он заявил, что я оторвал его от наиважнейшего дела, и пожелал биться боевым оружием до смерти. Я не возражал. После этого мой противник с помощью своего и моего слуги с трудом забрался на коня для того лишь, чтобы через мгновение грохнуться на землю от удара моего славного копья. Естественно, я поставил его перед выбором: либо он получает удар милосердия, либо отдает мне то, о наличие чего в собственном доме не знает. Поразмыслив для виду, этот благородный человек избрал второй вариант. Он оказался прекрасным собеседником, и я до сих пор с удовольствием вспоминаю те три дня, которые мы провели вместе, направляясь к его родовому замку, из коего он уехал месяц назад, дабы отбить у неверных Гроб Господень. О том, что его благородная жена бесплодна, он сообщил мне в первый же вечер, но это меня не особенно расстроило: имение у него было большое, а у рачительного хозяина найдется то, о существовании чего он не подозревает. Впрочем, долго искать нам не пришлось. Мой бывший противник решил прежде всего представить меня своей супруге и потащил в ее спальню. Там и оказалось то, о существовании чего в своем доме этот благородный человек не подозревал. Мы обнаружили это в постели его очаровательной спутницы жизни. Это был он.

Сэр Гуго ткнул рукой в сторону костра, у которого коротали время его спутники, и рявкнул:

– Эй ты! Поди сюда!

Сидевший у огня лысоватый вислоносый рыцарь с карими глазами навыкат шустро вскочил и поспешил на зов. Подойдя ближе, он низко склонил голову, сохранившую местами остатки растительности.

– Теперь хоть на человека похож, – мрачно сообщил сэр Гуго, – а тогда! Потный, взъерошенный, ноги кривые! Об остальных частях его богопротивного тела и говорить не хочу – одно воспоминание о них посейчас отбивает у меня желание близости с женщиной. Неудивительно, что мой бывший противник с радостью отдал его мне. А я, увы, был связан клятвой!

– А он не возражал? – осторожно спросил Оген, кивая в сторону плешивого.

– Попробовал бы, – буркнул сэр Гуго и приказал своему предназначению: – Проваливай!

Слуга-сарацин вновь наполнил опустевшие было кубки, и непобедимый герой продолжил свой рассказ.

– Буквально на следующий день мы наткнулись на рыцаря, попавшего в безвыходное положение. Я решил проехать по лесу дабы сократить путь… Никогда себе этого не прощу! Вышеозначенный рыцарь лежал под огромным деревом, которое, судя по всему, рухнуло лет десять назад. С одной стороны ствола торчала его голова в шлеме, а с другой – золотые шпоры и та часть тела, которая находится ниже пояса. Бедняга совсем сорвал голос, и, не окажись я поблизости, никто бы его не услышал. Какой черт занес его в эту щель, я так и не выяснил. Он плел что-то про дракона, обрушившего на него дерево, но, по-моему, врал. Похоже, просто не мог перетащить свое брюхо через рухнувший ствол, и решил проползти под ним. Естественно, он был готов отдать мне все, что угодно. У его жены мы обнаружили вон того белобрысого смерда. Впрочем, я не жалуюсь, от него хоть польза есть. Пузан слезами обливался, когда отдавал его мне. Оказалось, что этот малый – превосходный конюх, редкостный специалист по случке кобыл с жеребцами. Недотепа-толстяк заплатил за него чертову кучу денег, вот только ждал его в своем замке через неделю. На свою беду парень поторопился. Теперь следит за нашими лошадьми, поскольку случать здесь некого. М-да!

Сэр Гуго лениво поковырялся пальцем в тарелке, которую поставил перед ним расторопный слуга.

– Стоит ли продолжать, благородный сэр Оген? – воспросил он. – Двенадцать славных подвигов, и я вынужден таскать за собой орду бездельников, кормить их, поить, обувать, одевать, оплачивать им ночлег… Домой вернуться не могу – что скажет мой славный отец, завидев табор, который я ему приведу? А ведь следующий подвиг – тринадцатый! Не поверите, боюсь его, как не боялся ничего в жизни.

Сэр Гуго сытно рыгнул и ослабил поясной ремень. Оген сочувственно покивал, не зная, что сказать после столь удивительного рассказа. Помолчали.

Один из предназначенных сэру Гуго, издавая малоприятные звуки, направился к кустам, долго возился там, потом выбрался на поляну и пошел к костру, поправляя испачканные зеленью штаны. На спине этого человека висела видавшая виды лютня.

– Может, попросим его спеть? – предложил Оген.

– Ни в коем случае! – передернулся сэр Гуго.

– Тогда кого-нибудь другого. У вас их, кажется, пять…

– Шесть, – поправил сэр Непобедимый. – Редкие мерзавцы. Ни голоса, ни слуха. В менестрели пролезли, дав взятку какому-то прохвосту из Гильдии актеров. Поймаю этого подонка, шкуру с живого сниму! Впрочем, что я все о своих бедах… Может, позволите узнать мне, что привело в эти не самые благодатные земли вас, сэр Оген?

Оснований скрывать цель своего странствия у Огена не было.

– Вот как, – выслушав его, негромко произнес сэр Гуго. В голосе его слышалась явная зависть. – Меч Конана!.. Великая цель, славный подвиг… Потомки будут гордиться вами, сэр Оген. Немного благородных рыцарей рискнут ступить на путь, коим вы идете… Как бы я хотел пойти с вами! Но, увы… Вынужден заботиться о своих тунеядцах… Однако, должен вас предупредить, сэр Оген: будьте осторожны. Киммериец жив и, конечно же, попытается разыскать свое оружие.

Оген нахмурил брови.

– Я слышал об этом, но полагал, что подобная весть – не более чем слухи…

– Увы, – развел руками сэр Гуго, – не далее, как неделю назад, я проходил мимо пещеры, в которой заточил Конана Окраинный колдун. То ли колдовство его оказалось жидковато, то ли забылось со временем как многие другие словоплетения, но… В общем, пещера пуста, рядом валяются обглоданные кости какого-то придурка, а Конана след простыл. Пытался я, было, нагнать Киммерийца – надеялся, что он с голодухи и моих прелюбодеев сожрет, но где там! Так что, заклинаю вас, сэр Оген: будьте осторожны. Будьте очень осторожны!

Загрузка...