ПГТ Крапивное. Том второй

раздав лицо по ярморочным маскам,

в худую речь выпячивали грудь,

как говорящий финн на итальянском,

ну, или венгр, норвег какой-нибудь,

картав, пассаж, и боком два ларька

скороговоркой спущены с курка,

над ними, тоже спущенных, двумя,

золотниками, хобот удлиня,

и без того нормальных величин,

животного, похоже на коня,

усилив пуск, что есть в нём от мужчин,

ракет куда-то в сторону, раздав

лицо, по ярмарочным маскам, в речь худую,

и герметичны, будто батискаф,

как печь — усы, в которые не дую,

ты догадался, что это за печь?

иль смог, салага, вывода извлечь?

возмог, прообраз юнош и девиц,

хоть мелкий штрих постичь на скорой фреске

твоих бежать вниманий единиц

на купола размытого отрезке?

я утверждаю: купол до столпов,

изъятых в цепь, не эволюционных,

пробелов, пауз, в сущности, китов, —

нехватка, суть, симметрии силёнок

воспитывать из вас, орангутанг,

хоть шимпанзе, но в целом — обезьяна,

ресницы шлёп, губами — нужный плямк,

душою — сорт достаточный изъяна,

спешу признаться: пуск в олигофрен

имеет буй, как истинный смотритель:

не заплывай, не путай морем хрен,

они — итак, итак — они. смотрите,

массаж дельфина губки большинством

из гироскопа впитывать раскопки

слив батискафу мира, что — бездон

и будто с горки катится на попке,

а там внизу уютный царь-горы:

вне батискафа вялые миры.

пассаж картав, ларьки разнообразны,

линней, дисней и дарвин — побратим,

мы их грехами очередь, всё ясно,

но искупляться больше не хотим