Пигмалион 21 века

Глава двенадцатая. Невероятный побег узников секретной тюрьмы Файерстоун.

Хотя это и было совершенно бессмысленно, Вилли, глядя на Стоса и Лулуаной, стоявших прямо перед корабликом по имени Лулу, отдал им честь, после чего выпустил из своих ладоней энергетические манипуляторы и, положив руки на подлокотники пилотского кресла, запустил их в овальные отверстия обтекаемой панели управления. Чтобы его контакт с челноком случайно не прервался, он облек свои руки в эдакие защитные силовые краги длиной до локтя.

Мягкое и уютное пилотское кресло, как бы всасывало, его в себя, и, в результате этого, он образовывал с этим корабликом единое целое. Костя, которому в этом полете выпало быть штурманом, сделал то же самое несколькими минутами раньше и уже проложил самый безопасный, на его взгляд, маршрут от деревни Пегасово до берегов туманного Альбиона, чтобы без помех добраться до небольшого островка в Северном море.

Оба парня были одеты в черные, блестящие костюмы с овальными шлемами, которые были изготовлены Стосом точно таким же способом, как и Лулу. Подобно ему они представляли из себя довольно сложное в техническом смысле слова обмундирование. За то время, прошедшее после разговора с Вилли и Эллис, когда он давился тошнотворным коктейлем Лулу, ему удалось разыскать в информатории информацию о защитных эластичных скафандрах. Их арнисы когда-то в глубокой древности разработали для самих себя и изготавливались они, как и их космические корабли, методом энергосиловой формовки.

На Косте с его мощной, рельефной мускулатурой защитный скафандр смотрелся даже эффектнее, чем на Вильяме, но он не выглядел рядом с ним хлюпиком, а был просто немного ниже ростом и не так треуголен. Зато Вилли был намного опытнее своего напарника и обладал даже большей, чем у бывшего морпеха, физической силой, хотя как раз на неё-то никто и не делал ставку в том предприятии, за которое они взялись с таким азартом и самоотверженностью. Пожалуй, оба парня отправились бы на остров Ландсдейл даже на простом катере или самолете, но у них теперь был Лулу и им за все те три дня, что они осваивали этот челнок, ни разу не приходилось жаловаться на то, что он недостаточно хорош или что-то ему не по зубам.

Осмотрев небо над собой вплоть до ближнего космоса и убедившись в том, что ничто не помешает взлёту, Вилли плавно повёл челнок вертикально вверх, хотя и мог просто попросить об этом Лулу. Просто ему было очень приятно ощущать своими энергетическими манипуляторами мощь этой машины и наслаждаться пульсациями энергии в ней. Он имел довольно большой опыт пилотирования вертолета и теперь мог сравнивать одно с другим. Сравнение это, разумеется, было отнюдь не в пользу винтокрылых машин.

Поначалу, до высоты в три километра, пробивая толстый слой дождевых облаков, он поднимал челнок плавно и, словно бы не спеша, но после того, как над ними ярко засияли звезды, резко увеличил скорость, а с высоты в десять километров на высоту в двадцать пять и вовсе выбросил его за каких-то полторы секунды. Самым большим испытанием для их нервов было то, что Лулу вообще не имел предела скорости и даже в атмосфере мог развить скорость порядка ста тысяч километров в секунду, правда, полёт над Землей с такой скоростью был бы подобен атомному взрыву, вытянутому в длину.

Полноценным космическим кораблем он не мог считаться только по двум причинам: у него не было аппаратуры выхода в подпространство и он не имел мощного вооружения. Летать на нём можно было не то что до Нептуна, а даже до ближайших звёзд, да, только кому захочется тащиться сквозь космос столько времени? Поэтому, поднявшись в стратосферу не спеша, Лулу, которому Вилли передал управление челноком, добрался до Англии ровно через три минуты и встал замертво в указанной ему точке пространства. Ровно в семидесяти пяти километрах от острова и как раз точнёхонько над целым соединением военных кораблей, сосредоточенно крутившихся неподалёку от трёх здоровенных нефтедобывающих платформ.

Похоже, внизу проходили учения флота. На вогнутой передней панели им была хорошо видна вся картина морских маневров. Они прилетели ещё до заката и видели теперь, как с двух авианосцев, окруженных чуть ли не полусотней судов, то и дело взлетают реактивные «Хариеры», а вокруг платформ летают здоровенные вертолеты. Повернув голову к своему напарнику, Вилли недовольным голосом поинтересовался:

— Костя, ты что это, специально нас сюда притащил?

Тот обиделся и огрызнулся:

— Виля, ты точно сдурел. Ну, скажи, Бога ради, откуда мне было знать, что здесь стоят в море эти платформы, а вокруг них собралось такая прорва кораблей?

Делать было нечего и Вилли, включив систему оптической прозрачности, благо вечер был безоблачный, по широкой спирали повел челнок вниз на небольшой скорости. Через четверть часа они уже были на высоте десяти километров и вся эта карусель внизу так надоела им обоим, что когда они пролетали над большим самолетом разведчиком с грибом антенны на фюзеляже, Костя быстро дёрнулся вперёд и его руки суетливо зашевелились. Вилли поинтересовался на всякий случай:

— Сержант, ты чего это замандражировал?

Тот весело хохотнул и ответил:

— Да, так, капитан, написал маркером на этой ихней круглой штуковине: — "Тони Блэйр мудак".

— И на хрена это тебе было надо? — Спросил его Вилли и добавил — Тем более, что самолет-то американский.

Однако, Костю это не смутило и он сказал довольным и полным злорадства голосом:

— А пусть нос не задирают, козлы драные. Хрен им всем в грызло. Пускай теперь репу чешут, как у них на самолете появилась такая надпись, ведь я её не краской сделал, а вычеканил, можно сказать. То-то будет смеху, капитан, когда они будут гадать, как такое можно было сделать. И, главное, международный скандал из этого хрен сделаешь. Ты заметил, что ни одного нашего корабля даже поблизости нет, Виля?

Усмехнувшись, Вилли стремительно бросил челнок вниз и, пролетая над каким-то крейсером, ловко срубил силовым резаком самую большую радарную антенну, которая полетела в море и упала в воду, вздымая целый столб брызг. Врезавшись в воду на пару секунд раньше, он успел заметить, что на палубе корабля не было ни души. На то, что подумают об этом инциденте матросы английского крейсера и их командиры, ему было наплевать. Куда важнее для него сейчас было поскорее подобраться к острову, на котором сидели в тюрьме его родители.

Хотя под водой находилось целых пять подводных лодок и море вдоль и поперёк прослушивалось акустиками и просвечивалось сонарами, они добрались до островка Ландсдейл в каких-то двадцать минут и к тому же без малейших помех. За ними никто не бросился в погоню и никто не стал забрасывать их челнок глубинными бомбами. Поэтому, при подходе к острову, километрах в десяти от него, Вилли стремительным броском поднял челнок из воды и быстро взлетел на высоту в полтора километра. Лишь в течение каких-либо трёх-четырёх секунд его можно было видеть из-за брызг воды, но уже в следующее мгновение он вновь стал невидимым.

Прежде, чем выбрать маршрут подхода к тюрьме, он хотел облететь островок и осмотреться. Через несколько минут они уже снизились до трехсот метров и медленно летели вдоль береговой линии островка, находящегося километрах в двадцати от берегов Англии. Островок был невелик, всего семь с лишним километра в длину и примерно пять в ширину. Он был холмист и порос кустарником. На той его стороне, которая была обращена к берегу большого острова, имелась гавань, огороженная молом, а в ней стояло пять небольших кораблей, похожих на рыболовецкие суда, и три больших ракетных катера.

Возле причала стоял пассажирский теплоход, а на самом причале толпилось несколько десятков каких-то господ, одетых в черное, с вязаными черными шапочками на головах и оружием в руках. Тут Вильяму даже гадать не пришлось, так как он отлично знал, кто это были такие. Он ведь и сам служил в аналогичном подразделении, только сухопутном, а это был спецназ британского военно-морского флота, элита морского военного ведомства, да, ещё и собравшаяся здесь в таком огромном количестве. Он спросил Костю веселым голосом:

— Ну, что, сержант, побегал бы с ними наперегонки?

Тот ответил свистящим, злорадным голосом:

— Не-а, капитан, я бы им сразу звездюлей надавал. Без всякой беготни и волокиты. Они ведь не такие уж и крутые, Виля, а просто очень борзые. Наша мурманская бригада их в один момент смяла бы. У нас, когда я служил в морпехе, в бригаде знаешь какие мордовороты имелись в наличие, извини и подвинься.

На островке тоже шли какие-то учения или это просто был обычный рабочий день секретной базы Файерстоун. Хотя то, что у причала стоял теплоход, говорило об экстренности происходящего. Скорее всего здесь происходила какая-то проверка боеготовности флота на случай нападения террористов на буровые платформы. Ведь не случайно же над ними кружились здоровенные десантные вертолёты. Впрочем, вся эта суета была им только на руку, тем более, что в самом центре секретной военной базы, состоящей из полутора десятков каких-то здоровенных каменных амбаров, четырёх больших зданий и самого настоящего замка посередине, за высоким сетчатым забором царили полная тишина и безмятежный покой.

Эта секретная база контрразведки флота более всего походила на какое-то поместье, хозяин которого решил больше не заниматься сельским хозяйством и полностью переключил своё внимание на изучение морской флоры и фауны. За исключением ракетных катеров, все пять кораблей были внешне похожи на исследовательские суда учёных-океанологов. Да, и в задачу базы как раз и входила установка систем наблюдения и безопасности на всех остальных военно-морских базах британского флота. Так что для всех её сотрудников вполне хватало работы и было даже удивительно, зачем начальству базы понадобилось устроить в подвале замка ещё и небольшую секретную тюрьму всего для девяти узников.

Замок имел в плане форму русской буквы «П», которая примыкала ножками к невысокой скале. На ней возвышался высокий флагшток с развевающимся британским флагом. Внутренний дворик был весьма невелик, всего каких-то семьдесят на пятьдесят метров и, явно, имел прямое отношение к тюрьме, так на него не выходило ни одного окна и сверху он был перекрыт стальной решеткой и ещё сеткой вдобавок. У Вилли при виде этого дворика тотчас защемило сердце.

Было десять тридцать пять по Гринвичу. На острове наступила ночь. И ему уже следовало определиться, с какой стороны рыть подкоп под тюрьму. Гавань на ночь перегораживалась стальной сетью от аквалангистов-вредителей, но это не было для них помехой. Скорее всего в районе гавани могли быть какие-нибудь подземные коммуникации помимо тех двух больших топливохранилищ, которые он хорошо рассмотрел с воздуха. Поэтому рыть подкоп следовало со стороны моря, да, и берег там был крутым, почти отвесным, а глубина моря весьма большой, что тоже было ему на руку.

Отлетев от острова километров на пять и внимательно оглядевшись, Вилли снова ушел под воду и погнал челнок к северному берегу. Лулу ещё километра за четыре указал ему место расположения всех сонаров и прочих сигнальных устройств, которых было натыкано вокруг всего острова, словно цветов на ухоженной клумбе. У них был только один недостаток, они были совершенно бессильны против сиспильских технологий, обогнавших земные почти на пятнадцать тысяч лет, а потому они не только смогли совершенно спокойно подойти к берегу, но и не спеша приступить к работе, начав пробивать просторный туннель в известняке. Курс под землей их главным помощник проложил с математической точностью и пообещал, что пророет туннель точно под подвал замка.

Вилли снова передал бразды правления Лулу. По его оценке на то, чтобы пробить бортовым молекулярным разрушителем туннель нужной длины, должно было уйти около часа времени. Поэтому им можно было расслабиться и проверить, чем Хачик загрузил свой кораблик, в котором он теперь, похоже, собирался поселиться вместе с Валентиной и детьми, благо те были в восторге от своего нового друга Лулу. Сняв с головы шлем и небрежно бросив его на пол, он, с хрустом потягиваясь, предложил своему хулиганистому напарнику:

— Костя, давай перекусим, чем Бог послал?

Тот, тоже снял шлем и, аккуратно поставив его на переднюю панель, охотно согласился:

— Давай. Если он не напихал в Лулу черной икры, то я согласен чего-нибудь слопать.

Хотя черная икра имелась на борту, Лулу тотчас убрал её из своего меню и предложил им на выбор множество блюд армянской, русской и французской кухни с шикарным набором напитков. Хачик был не дурак вкусно поесть сам и угостить своих друзей. Заказав себе по большой чашке горячего хаша и французскому багету с разнообразной начинкой, они неплохо перекусили, запив всё холодным сладким мацуном. Их настроение, которое и без того было боевым, поднялось ещё выше, упершись макушкой в самый потолок.

Пробивая плавно поднимающийся кверху туннель, Лулу нарисовал на обзорном экране не только его трёхмерную схему, но и весь замок, заодно отметив красными и синими шариками всех его обитателей, коих насчитывалось двадцать семь человек вместе с узниками. Вот только узников в камерах-одиночках, почему-то, было не девять, а всего восемь. Куда делся ещё один, было непонятно. Возможно, что кого-то увели на допрос и, скорее всего он происходил там же, в подвале.

Вильям видел, что в комнате, отгороженной от подвала толстой стеной, один красный шарик находился по центру неподвижно, а другой постоянно кружил вокруг него, время от времени приближаясь, отчего тот дергался. Понять все это ему было легко. Тот, кто вел допрос, видимо, не был удовлетворен ответами узника и методично избивал его. Увы, это было вполне в правилах контрразведчиков, к тому же в такой секретной тюрьме, как эта. Глядя на экран, он, вдруг, сказал:

— Костя, я предлагаю забрать с собой всех узников. Трое из них это ирландские террористы, они пытались взорвать эсминец "Король Георг", ещё один, — агент «Моссада», а остальные офицеры британского флота, которых почему-то заподозрили в шпионаже. Что ты на это скажешь?

Его напарник оживился и веселым голосом ответил:

— Капитан, на счет ирландцев я ничего не скажу, потому что не знаю, а вот на счёт еврея я так тебе скажу, нам ведь эту информацию Рахиль подбросила, а ей брат, вот мы ему и сделаем подарок, вернём боевого товарища, ну, а с этими англичанами тут тоже нужно будет подумать. Давай лучше спросим отца? Он ведь точно лучше нас знает, что и как?

Вилли кивнул головой. Предложение Костика было вполне здравомыслящим. Вскоре Лулу подобрался вплотную к самому подвалу и он попросил его сделать штольню под всеми камерами и той комнатой, в которой шел допрос узника. На это ушло ещё каких-то пять минут и как только тончайшая пыль была вынесена силовыми полями в море, Лулу открыл люк челнока и оба диверсанта, переписав информацию на свои компьютеры, бегом бросились в пассажирский отсек. Близилась полночь, самое подходящее время для того, чтобы устроить в английской военной тюряге хороший шухер.

Лулу был отличным шахтером. Он не только прорыл просторную штольню, но к тому же еще и указал на её сводчатом потолке номера камер и написал имена узников, находящихся в них, по-английски. Отец Вилли находился в девятой камере, а его мать в первой, отгороженной стеной от остального подвала. Отцом Вилли решил заняться им сам, а Костю решил послать за своей будущей тещей.

Правда, сначала им нужно было разобраться с двумя охранниками, находящимися в разных концах подвала, ведь камеры были отгорожены от него толстыми стальными прутьями и просматривались насквозь. Это не заняло много времени, так как оба военных моряка сидели на деревянных неудобных стульях и смотрели не столько на узников, сколько друг на друга. Сделав к ним тонкие, наклонные подкопы, они выпустили через них свои энергетические манипуляторы и сканеры, после чего одновременно погрузили морячков в крепкий сон.

После этого Костя побежал к камере Розы, а Вилли, легко взмыв в воздух, поднял вверх руки и принялся пробивать лаз в камеру своего отца. Известняк, превращенный молекулярным разрушителем в тончайшую пудру, сыпался вниз не пачкая его черного защитного скафандра. Лулу оказался жутким чистоплюем и тотчас сметал его в море, где у берега уже образовалось молочно-белое пятно, которое местами стало подниматься на поверхность.

Войти в туннель с моря никто не мог, так как Лулу поставил там затычку из своих силовых полей, которую не смог бы преодолеть и термоядерный взрыв. После того, как Вилли лихо сшиб антенну радара, этот тип уже не думал о тщательной и полной маскировке. Не думал о ней и сам Вилли, а потому выскочил из пола камеры так лихо, что разбудил отца. Тот лежал на узких, неудобных нарах и тотчас повернулся, услышав негромкий шум. Увидев перед собой громилу в черном, он вскочил на ноги и весь напрягся. Вильям тотчас сорвал шлем с головы и быстро шепнул ему по-русски:

— Отец, не бойся, пожалуйста, это я, твой сын Вилли. Я пришел за тобой и мамой. Всё кончено, отец, скоро ты будешь дома, в Москве. Эллис ждёт тебя.

Старый, седой и изможденный человек, одетый в серую арестантскую робу, пошатнулся и схватился исхудалой рукой за сердце. Сын бросился к отцу и, обняв его, принялся гладить рукой по спине. Его сканер показывал, что со стариком всё в порядке и о его жизни можно не беспокоиться. Тем не менее, Вилли прикоснулся руками к щекам отца и послал ему поток питающей энергии, чтобы поддержать его физически. Лицо Генри Джексона порозовело и он тихо шепнул сыну:

— Вилли, сынок, каким ты стал большим и сильным. Я горжусь тобой, мой мальчик. Пойдём скорее к Розе, она находится в первой камере.

Старик потащил было его к решетке, но тут же остановился и повернулся лицом к дыре в полу, куда собирался направиться его сын. Не успели они сделать к ней и двух шагов, как из неё высунулся еще один овальный шлем и раздался тихий, свистящий и злой шепот:

— Капитан, мамы нет в камере.

Генри снова схватился за сердце и прошептал:

— О, Господи, опять эта сволочь Килрой увел её на допрос. Скотина. — Повернувшись к сыну, он спросил — Вилли, кто это, боец из твоего отряда?

— Нет, отец, это твой зять, Костя. — Ответил ему сын и шепотом добавил — Мы пришли вдвоём, но только ты ничему не удивляйся, пожалуйста, а то тебе ещё сделается плохо.

Подведя отца к дыре в полу, из которой торчала голова в черном шлеме, он шепотом приказал Косте:

— Отведи отца в челнок и выясни у него кого нам ещё нужно забрать из этой тюрьмы, а я пойду разберусь с Килроем.

Тот опустился вниз на полметра, но не исчез совсем. Генри, к своему удивлению, опустив одну ногу в круглую дыру, нащупал твердую поверхность и как только он встал на нее, то стал опускаться вниз, как на лифте. В туннеле стояла кромешная тьма, но как только его зять помог опуститься ему на гладкий каменный пол, невдалеке вспыхнул неяркий свет и старый разведчик увидел метрах в десяти какую-то странную машину, по наклонному носу которой быстро сбегала к блестящему белому полу серебристая лента. Вскоре она превратилась в рифлёные ступени и это удивило его ещё больше. Остановившись, Генри спросил своего зятя с тревогой в голосе:

— Константин, что это?

Тот ответил ему вполголоса:

— Папа, это наш корабль, его зовут Лулу, хотя, вообще-то, он принадлежит Хачику. Пойдем скорее, а то мне нужно ещё узнать у тебя, кого из твоих сокамерников нам нужно забрать с собой из этой тюряги. Ты же их лучше знаешь.

Ещё больше Генри удивился тому, что трапп сам поднял их наверх и подвёз к большому овальному люку, ведущему внутрь ярко освещённого салона. Перед тем, как спуститься вниз, он сказал своему зятю, лица которого не видел, твёрдым и даже властным голосом:

— Константин, этих людей нужно забрать отсюда всех до одного. Они уже достаточно настрадались и здесь их ждёт только смерть. Никто из них не выйдет из этой тюрьмы.

Этой информации вполне хватало Косте для того, чтобы немедленно начать действовать. Как только силовое поле опустило Генри вниз и тот оказался в пассажирском салоне челнока, он бегом бросился к лазу. Чтобы особенно не утруждать себя рытьем новых дырок, он просто пробил в стене камеры здоровенный овальный проем, в который мог войти не пригибаясь и вскоре утащил в лаз спящего соседа старого советского разведчика и своего тестя. Опустив его в салон, он побежал за следующим пассажиром.

В это же самое время Вилли пробил широкий лаз к комнате для допросов. Ему оставалось только разрушить тонкий слой бетона и выбраться наружу, но прежде, чем сделать это, проделал в полу маленькую дырочку и выпустил из руки прозрачный, чуть голубоватый шнур энергетического сканера, чтобы осмотреться и действовать наверняка. В большой, ярко освещенной комнате посередине стоял металлический стол, за которым на металлическом же стуле, прикрученном болтами к бетонному полу, строго выпрямившись, сидела пожилая, совершенно седая женщина в серой робе. Его мать.

Руки Розы Джексон были прикованы наручниками к столу, но она сидела на стуле прямо и глядела перед собой. Лицо её было усталым и изможденным, бледное с землистым оттенком, на щеке виднелась небольшая ссадина, а в уголке запеклась небольшая струйка крови. Килрой, здоровенный тип в черной форме морского офицера, явно, был полукровкой с изрядной долей африканских кровей. Ему было от силы лет тридцать пять и он стоял перед беспомощной женщиной покачиваясь с пяток на носки своих надраенных штиблет. Внезапно, наклонившись вперед, он замахнулся на Розу своей громадной ручищей и спросил её равнодушным голосом:

— На кого ты работаешь, старая сука?

— Мистер Килрой, я повторяю вам в тысячный раз, мы с моим мужем являемся агентами наблюдения планеты Трон и выполняли мирную миссию на Земле по просьбе обитателей этого мира. — Усмехнувшись, она добавила — Вы не джентльмен, мистер Килрой, раз позволяете себе говорить такие слова.

Офицер рявкнул в ответ:

— Ты тоже не леди! Старая, лживая…

Договорить до конца он не успел, так как Вилли, наделав изрядного шума, вылетел из лаза и одернул ретивого держиморду резким, громким окриком:

— Заткнись, подонок и отойди от Розы Джексон! Она всё время говорила вам правду, ублюдок.

Килрой резко обернулся и, увидев перед собой мускулистую фигуру в черном, тотчас изменился в лице. Его физиономия цвета кофе с молоком посерела, толстые губы задрожали и он, метнувшись к стальной двери, попытался дать тягу. В комнате для допросов Вилли заметил две камеры скрытого наблюдения, но не стал их вырубать. Наоборот, ухватив Килроя силовыми захватами правой руки, он поднял его в воздух, а из левой выпустил малиновый луч и быстро приварил стальную дверь к косяку. Отшвырнув контрразведчика в угол, где стоял серый шкаф и большой письменный стол с магнитофоном и ещё какой-то канцелярской ерундой в пластиковых лотках он подошел к матери и быстро освободил её руки от оков.

Пожилая женщина была в полуобморочном состоянии и срочно нуждалась в медицинской помощи. Губы её тряслись и она пыталась что-то сказать. Всё так же демонстративно Вилли выпустил из своей правой ладони голубую струю своего манипулятора и направил её в рот матери. На то, чтобы слегка привести её в порядок, у него ушло минут шесть. За стальной дверью уже кто-то возился, но его это мало беспокоило. Костя уже успел, как и он, заварить стальную дверь ведущую в мужское отделение тюрьмы и это давало им некоторый гандикап.

Все их действия не остались незамеченными. Патруль, обходящий остров вдоль берега, уже через полчаса после того, как Лулу начал рыть туннель, обратил внимание на то, что вода в одном месте побелела от известковой пудры, растворенной в ней и забил тревогу. Из гавани туда немедленно направилось сразу несколько кораблей и в воду спустилось около десятка вооруженных мощными гарпунами аквалангистов. Они довольно быстро нашли вход в туннель и теперь медленно продвигались по нему вперёд, так как видимости не было никакой и им приходилось плыть, словно в молоке.

Вилли и Костя прекрасно знали об этом, так как их вовремя известил о тревоге, объявленной на островке Ландсдейл, Лулу, но действовали, тем не менее, неторопливо. Как только состояние матери перестало вызывать у него опасения, он убрал руку от её рта, после чего сказал женщине громким, спокойным голосом:

— Пойдём отсюда, Роза, я отвезу тебя домой, к твоим детям и мужу. — Перед тем, как опустить её в круглый лаз в полу и передать в руки Кости, он добавил — Иди спокойно, Роза, а я пока что разберусь с мистером Килроем, который доставлял тебе столько беспокойства всё то время, что меня не было в Англии. Пора преподать ему небольшой урок вежливости.

Патрик Килрой, которого он отшвырнул в угол где стоял письменный стол, до этого времени, понимая что столкнулся с чем-то невероятно сильным и могущественным, помалкивал и, вообще, прикидывался, что он лишился сознания. Услышав же угрозу в свой адрес, он моментально выхватил из кобуры пистолет и открыл по Вилли беглый, прицельный огонь. Хотя напряженность силового защитного поля была мала, оно без особого труда противостояло пулям, выпущенным из "Кольта".

Оно просто ловило их в паре сантиметров от эластичного герметического скафандра, после чего они попадали на пол, покрытый линолеумом, с сухим стуком. Килрой пришел в ужас, попятился к стене и уже ожидал смерти, но Вилли, крепко ухватив его за шиворот рукой, вместо того, чтобы врезать ему по физиономии, строгим голосом сказал:

— Мистер Килрой, никогда не смейте бить беззащитных людей. Особенно женщин. Иначе я вернусь и очень строго накажу вас за это.

Под пристальным взглядом нескольких офицеров, с ужасом глядящих на экраны телевизоров, он спокойно прошел к лазу и провалился в него, словно бильярдный шар в лузу. Оказавшись в штольне, Вилли бегом бросился к челноку и, не дожидаясь того момента, когда Лулу спустит ему трапп, подпрыгнул и перешел в горизонтальный полет. Спустившись в пассажирский салон, в котором сидели в креслах спящие узники тюрьмы Файерстоун, он прошел к люку, перед которым, на коленях мужа сидела и тихо плакала его мать.

Рядом с ними присел на корточки Костя и что-то тихо говорил им, гладя свою тёщу по плечу. Сняв с головы черный шлем, Вилли подбежал к матери и, взяв её за руку, попросил:

— Мама, пойдем в рубку, в кресле тебе будет намного безопаснее. Мы летим домой, в Москву. Костик мужик здоровый и к тому же на нем защитный скафандр, он и на полу посидит, ему не привыкать, а вот тебя может укачать в полете.

Роза послушно встала и пошла вслед за сыном. Муж успокаивающе кивнул ей головой и сказал:

— Иди, дорогая, это действительно наш сын Вилли.

Усадив мать в пилотское кресло, Вилли скомандовал:

— Лулу, дружище, разворачивайся.

Костя, который вошел следом и встал между кресел, добавил веселым и взволнованным голосом:

— Лулу, налей маме немного коньяка и бокал сока.

Не отвлекаясь от своей основной работы, Лулу тотчас подал Розе Джексон и то, и другое. Включив молекулярные разрушители спереди и сзади, он в несколько минут развернулся и быстро заскользил вниз по туннелю. Пробка силового поля, преградившая путь аквалангистам, стала с той же скоростью выталкивать их наружу и они ничего не могли ни понять, ни, тем более, поделать. Челнок, выплыв из туннеля наружу, бесшумно проскользнул под днищами кораблей и, проделав в стальной сети здоровенную дыру, тотчас умчался в открытое море со скоростью самого лучшего и быстроходного из всех автомобилей Джеймса Бонда. Ещё через пять минут он был чуть ли не на орбите.

А ещё через семь с лишних часов Роза и Генри Джексоны, такие же молодые и красивые, как их дети, сидели в белом шикарном «Мерседесе», за рулем которого находился их сын. Их дочь сидела вместе с ними на заднем сиденье, а впереди сидел её жених. Все были очень взволнованы. Особенно Эллис, которая крепко обняла свою мать, внезапно сделавшуюся, внешне, чуть ли не её ровесницей и то и дело всхлипывала. Отец успокаивающе пожимал девушке руку, но он и сам был невероятно поражен как тем, что с ними произошло, так и своей встречей со звёздной путешественницей Лулуаной Торол.

Ещё много лет назад, задолго до их ареста, они оба договорились о том, что в случае провала будут выдавать себя за агентов пришельцев с планеты Трон. Их подвергали самым изощренным методам допроса, граничащим с пытками, с ними беседовали психиатры и психологи, а они всё равно стояли на своём и признавались только в одном. Контрразведчики, разумеется, не верили в эту чушь, но их побег теперь должен свидетельствовать о другом и потому Генри, человек весьма далекий от всяких фантазий, был поражен случившимся.

Его жена и то легче перенесла и их невероятное спасение, и встречу со Стосом и Лулуаной, да, и то, что ей вернули почти что молодость её тоже нисколько не расстроило. Хотя Роза и понимала, что теперь в душе её мужа борются очень противоречивые чувства, — долга перед Родиной, которая ничего не сделала для их освобождения, и долга перед ней и семьёй, она вовсе не спешила говорить ему что-либо. В любом случае её муж не посмеет теперь явиться к своему начальству тридцатипятилетним цветущим мужчиной. Да, и были ли они живы, их прежние руководители? Куда больше Розу теперь волновало другое, что ей делать с тем, что она стала дочерью Сиспилы.

Те люди, с которыми они вместе находились в заключении, кроме Авеля Либермана, тоже были привезены в новое государство — Россию. Одного только этого сорокалетнего еврея их сын подверг какой-то процедуре, которая, как оказалось, была всего лишь исцелением от всех болезней, и удивительный кораблик по имени Лулу полетел прямо в Хайфу, на виллу молодой еврейской красавицы Рахиль. С остальными же узниками теперь остались Лулуаной и Станислав со своими друзьями. Розе сразу же стало ясно, что их тоже ждёт новая жизнь и что они будут довольны своим освобождением.

Хотя, говоря по правде, Розу гораздо больше интересовало то, что будет теперь с нею, с её мужем и детьми, которые, похоже, для себя уже давным-давно всё решили. Искоса поглядывая на своего мужа, она понимала, что он тоже не захочет оставаться в стороне и приложит все усилия к тому, чтобы расширить на Земле влияние, нет, не Сиспилы, а того клана, который сложился в Москве благодаря появлению на Земле Лулуаной Торол. Это одновременно и восхищало, и пугало её, так как речь ведь шла, фактически, не о чём ином, как о создании на Земле параллельной цивилизации человеко-арнис.

Уже одно то, что рассказал им этот милый юноша Костик о создании самого совершенного космического корабля одним единственным человеком за каких-то несколько часов и то, что и он сам, и их сын теперь могли сделать то же самое, заставляло сердце Розы бешено колотиться от восторга. Неужели и она когда-то будет способна на ЭТО? Узнав о таком, право же, трудно было оставаться спокойной. Да, и тот высокий, широкоплечий и очень веселый мужчина, Станислав, произвел на неё огромное впечатление.

Для Генри всё виделось куда проще. Он видел в Лулуаной и Станиславе не каких-то исключительных существ, а то самое откровение, которого давно уже искал, ночами осмысливая свою жизнь. В них, особенно в Лулуаной, он видел тот единственный шанс для всего Человечества, который давался Богом впервые. Что же, все его мечты об учителях с планеты Трон воплотились в реальность и он был теперь счастлив.

Больше всего ему хотелось теперь только одного, поскорее остаться в одиночестве, чтобы проникнуть мысленно в тот информаторий, который теперь имелся в его теле, прямо в сердце. А ещё он хотел отведать вкус того, как сказал Стос, тошнотворного блюда и проверить на деле, действительно ли энергид растет от него, как на дрожжах. Это казалось ему чем-то невероятным, чтобы высококалорийная пища, сгорая в его желудке, смогла породить энергию, воистину, каких-то просто космических, звёздных масштабов.

Выезжая в роскошном автомобиле с огороженного высоким новеньким забором подворья Хачика, стоящего на околице крохотной деревеньки в Калужской области, он уже думал о том, как скоро сможет собрать нужные материалы и где приступит к строительству своего собственного космического корабля, чтобы отправиться на нём к звёздам. В том, что Роза последует за ним, Генри не сомневался ни минуты, как и в том, что ни его сын, ни дочь не осудят их за такой шаг. Он уже слишком устал от борьбы и всяческих интриг, чтобы вновь погрузиться в это утомительное дело с головой.

Трое суток спустя на секретной базе военно-морского флота «Файерстоун», в кабинете её руководителя беседовали три человека — контр-адмирал Чарльз Нортон, возглавляющий отдел спецопераций флота, адмирал Сеймур Грант глава контрразведки флота и полковник Лестер О'Нил, который хотя и не был морским офицером, руководил секретной базой военно-морского флота её величества. Они уже несколько раз подряд просмотрели видеозапись того, что произошло в комнате для допросов, а перед этим спустились в штольню и прошли по ней до самой воды. Теперь же они мучительно пытались хоть что-либо понять из всей той чертовщины, которая произошла на базе всего каких-то три дня назад.

Как раз в тот самый момент, когда на острове Ландсдейл готовился к учебному рейду против террористов, захвативших три морские буровые установки, элитный отряд королевского военно-морского флота, база подверглась внезапному нападению неведомого противника, в результате чего все девять узников секретной военной тюрьмы были кем-то увезены в неизвестном направлении. То, как это произошло, прямо говорило о вторжении из космоса. А чем, иначе, можно было объяснить появление полуторакилометрового туннеля и ту видеозапись, которую они просмотрели уже несколько раз.

К тому же во время морских маневров крейсер «Норфолк», каким-то совершенно невероятным образом лишился антенны радара. Как такое могло произойти, тоже было непонятно, ведь антенна была просто срезана со своего основания, словно острым ножом, и сброшена за борт. Она уже была найдена и поднята со дна моря, но это ровным счётом ничего не дало. Никто не мог понять кто и как смог нанести по этому кораблю такой удар. Для адмирала Гранта это была далеко не единственная неприятность и он, открыв свой кейс и положив на стол большой фотоснимок, растерянным голосом сказал:

— Вот этого, господа, мне тоже никто не смог объяснить.

Его собеседники наклонились над столом и принялись рассматривать фотоснимок антенны американского летающего радара, на котором была ясно видна какая-то надпись, сделанная на русском языке. Контр-адмирал Нортон, прочитав её, покачал головой и, горестно усмехнувшись, сказал:

— Ну, с этим-то я вполне согласен, господа. — Видя удивленные взгляды, он пояснил — Я ведь консерватор, господа и полностью разделяю это, весьма точное, определение, данное русскими нашему премьер-министру.

Адмирал Грант нервно передернулся и воскликнул:

— Побойтесь Бога, Сеймур, русским такое сделать не под силу. Похоже, что старина Генри вовсе не врал нам относительно того, что он агент инопланетян. Иначе, чем можно всё это объяснить? Поэтому, господа, я намерен наложить на эти материалы гриф особой секретности и поскорее сдать дело в архив. Надеюсь, что следующая встреча с обитателями планеты Трон произойдет уже не при моей жизни. Вам же, полковник, как и вашим людям, я предлагаю забыть о том, что на вашей базе была когда-либо секретная военная тюрьма. Ну, а туннель, ведущий в море, я советую использовать по прямому назначению, для скрытой погрузки того оборудования, которые вы здесь тестируете, на корабли. Он прорыт очень удачно и поразил меня своей чистотой. И ещё, Сеймур, я советую вам объяснить своим людям, что здесь испытывались новые системы защиты кораблей её величества и их привлекли к этому делу в следствии недоразумения. А что касается Генри Джексона и его жены, господа, а также всех остальных преступников, то давайте помолимся за их души и забудем о них навсегда. Если их забрали с собой инопланетяне, то мы не станем делать из этого проблемы и заявлять им ноту протеста, а если это сделал сам дьявол, то ту я и вовсе бессилен.

С адмиралом трудно было не согласиться, ведь что ни говори, а всё обошлось без каких-либо потерь с их стороны. То, что Патрик Килрой вот уже три дня не мог прийти в себя, никого особенно не волновало, на это имелись психологи, в обязанность которых входило именно это, помогать людям перенесшим потрясение. Полковник О'Нил, как учёный, прекрасно отдавал себе отчёт в том, какой мощью должен был обладать тот летательный аппарат инопланетян, который, нагло сбив антенну радара с крейсера, уже через полтора часа пробил туннель длинной в тысячу семьсот двадцать ярдов не только сквозь известняк, но в нескольких местах и через гранит.

То, что на его базе больше не будет секретной военной тюрьмы, его тоже вполне устраивало и потому он даже обрадовался внезапному визиту инопланетян. Ведь что ни говори, а каким бы ты не был хорошим ученым-физиком, ощущать себя при этом ещё и тюремщиком было весьма неприятно. Поэтому он, порой, едва сдерживал улыбку на своем лице и когда его строгое флотское начальство, наконец, покинуло остров, с удовольствием отправился в оранжерею, к своим розам. Теперь он мог больше не думать о том, что творилось в подвале его собственного офиса и разбить в его внутреннем дворике небольшой зимний сад.

Стос тоже был очень доволен результатами набега на туманный Альбион. В первую очередь потому, что Эллис была теперь полностью счастлива, не говоря уже о том, что счастливы были её родители и брат. К тому же они заполучили в свой клан восьмерых очень опытных и пройдошистых ребят, Менахема, старшего брата Рахиль, а также семерых узников, которых тут же перекрестили в братьев графа Монтекристо, чей недолгий, но глубокий сон в тюрьме оказался хорош своим пробуждением на свободе.

На Лулу эта дерзкая операция тоже произвела очень глубокое впечатление, ведь её родитель Тевиойн Ларана, скорее всего, сейчас так же, как Генри и Роза, по выражению Митяя, парился на киче, а точнее находился в энергетической клетке. Об этом Стос давно догадывался, но впервые Лулу обмолвилась об энергетическом узилище только после того, как с триумфом вернулись из набега Вилли и Костик. Девушка очень расчувствовалась и даже расплакалась.

Не смотря на все хлопоты и сумасшедшую суету, связанные с отъездом «Здыма», члены клана, включая всех братьев графа Монтекристо и Менахема, собрались третьего ноября, за день до отъезда, в студии еще раз и опять она была пышно убрана коврами и задрапирована бархатом. На этот раз в белые пижамы были одеты все мужчины кроме Вилли и Кости. Лулуаной и Стос отдали им почти весь свой чистый энергид со всеми боевыми и прочими системами, что произвело на всех, а особенно на троих ирландских студентов, сдуру решивших лет восемь назад утопить эсминец, огромное впечатление.

Не объясняя причин, Лулу строго предупредила всех, что этим даром нельзя наделять женщин, в чем сам Стос начал уже сильно сомневаться. После этого они всем табором поехали к Севке Попандопуло, тоже члену клана, в ресторан, который был закрыт в этот вечер для посетителей. Поскольку официанты, обслуживающие их не были в курсе всего происходящего, то это был очень странный праздник.

Все были очень возбуждены, сидели за столом с радостными лицами, но были очень молчаливы и лишь изредка отпускали какие-нибудь реплики. Зато радиоментальное общение шло просто в бешеном темпе. Резина нашел в информатории очень оригинальное решение всех проблем и оснастил всех клансменов точно такой же системой связи, какая была на сиспильских космических кораблях. Так что засечь их весёлый треп и шуточки теперь было невозможно.

Братья графа Монтекристо отправились в Голландию на челноке Хачика, а здымовцы обычным рейсом «Дельты». Оба борта летели бок о бок и Стосу, который получал картинку от Менахема, было очень занятно и весело смотреть на то, как в иллюминаторах салона первого класса то и дело сменяли друг друга физиономии его сына, невестки и всех их развесёлых друзей, которые прекрасно знали что он их точно видит. Глядя на то, какие рожи корчат ему Резина и Митяй, он не выдержал и спросил пилота челнока:

— Хачик, тебе ещё не надоело плестись рядом с этой развалюхой? По-моему, это какой-то неправильный аэроплан, его, словно волы на себе тащат.

Хачик начиная с того момента, как колеса «Боинга» оторвались от бетонки в «Шереметьево», сосредоточенно молчал и не сразу ответил ему напряженным голосом:

— Стос, не люблю я все эти самолеты. Уж очень часто они падают. Бомбы на борту «Боинга» нету, я это ещё до взлёта проверил, но, вдруг, с ним что-то случится? Нет, ты уж лучше нас не отвлекай, мы с Лулу заняты. Вот совершит этот самолёт посадку, тогда и поболтаем.

Поняв, что Хачик не шутит, Стос замолчал и принялся снова корить Ольхон за то, что той взбрело в голову лететь на гастроли на девятом месяце. Та, в ответ, наговорила ему такого, что он сразу же предпочел заткнуться. В их семействе, явно, появился новый главарь и теперь ему было понятно, почему Вахо так стремительно откочевал на родину своих предков, хотя по-грузински знал не более двух десятков слов.

Окончательно устав от болтовни здымовцев и их шуточек относительно красотки под носом, Стос отключился, предварительно послав их всех куда подальше. Теперь, когда они остались чуть ли не в одиночестве, для них настала пора заняться своими собственными делами. Он давно уже вынашивал идею своеобразного экзамена для Лулу, но постоянно откладывал его до более спокойных времен, а теперь все сложилось, как нельзя более, лучше. Девушка отдала своим друзьям почти весь свой чистый энергид и теперь уже при всем своем желании не смогла бы поддерживать силы в своем мускулистом теле за его счет и поэтому, положив руку ей на плечо, Стос сказал:

— Лулу, малышка, с сегодняшнего дня ты начинаешь жить самостоятельно. Я временно отсоединяю тебя от своей системы кровообращения. Теперь ты будешь жить только за счёт ресурсов своего тела, ну, и, разумеется, будишь черпать силы, как и все нормальные люди, из еды. Ты готова к этому, моя маленькая звёздная девочка?

Лулу, поежившись, словно от холода, натянула на себя одеяло, они в этот день проснулись поздно и задержались в постели чуть ли не до полудня, и, с горестным вздохом, ответила ему внезапно погрустневшим голосом:

— Что поделаешь, Стасик, давно пора посмотреть на то, что же у нас с тобой получилось. Хватит мне тянуть из тебя последние соки, ты уже, кажется, перегнал Коляна по части этой обдирки мускулов. Одни мышцы и кожа остались. Хотя, честно говоря, мне что-то страшновато.

Стос поторопился успокоить девушку:

— Ну, ты, того, не очень-то расстраивайся, Лулу. Ведь я вовсе не собираюсь отсоединять тебя от своего тела. Просто с этого дня ты будешь существовать автономно. А ещё я намерен тщательно наблюдать за тем, как будет работать твой организм.

Лулу немного повеселела и тихо шепнула:

— Как же мне повезло, Стасик, что я встретила тебя.

Через двое суток Стос почувствовал явное беспокойство, а через пятеро забил тревогу и прервал этот эксперимент потому, что он самым наглядным образом показал им обоим тот печальный факт, что без него Лулу просто погибнет. Её организм не мог существовать самостоятельно и у девушки то и дело отказывали то печень, то лёгкие, а то и сердце. Если раньше Стосу было важно только одно, — заставить органы работать любой ценой, то теперь ему следовало подумать о том, как заставить тело Лулуаной если не работать автономно, то хотя бы подчинить его её компьютеру, что так же наводило его на кое-какие мысли. На этот раз уже не такие грустные, как прежде. Ведь что ни говори, а девушка у него вышла просто загляденье, правда очень вредная и потому тощая.

Все нужно было начинать сначала и Стос взялся за дело уже совсем не так, как прежде. В первую очередь это выразилось в том, что он выкатил из кладовки их электрическое кресло на колесах и попросил Розу и Генри пожить у них какое-то время, чтобы не отвлекаться на всякие бытовые дела. Лулу пришлось забыть о всех тренажерах и полностью подчиниться своему второму родителю. Она была в панике и потому не стала не то что сопротивляться столь жесткому диктату, а даже хоть как-то возражать Стосу и беспрекословно выполняла все, что он ей говорил.

Начав с того, что отныне Лулу стала быстро набирать недостающий ей вес, он принялся тестировать каждый её орган в отдельности. Частенько ему приходилось просить Розу лечь вместе с ними в постель с широко открытым ртом, хотя та, судя по её быстрым взглядам и насмешливой улыбкой, с куда большим удовольствием отодвинула бы Лулуаной в сторону и оседлала бы его, чтобы тот мог войти в неё своей антенной. Из этого Стос сделал вывод, что между мамой и дочкой не было совершенно никаких тайн.

Поскольку такие взгляды Розы были довольно частыми, он никогда не отпускал Генри на прогулки без жены. Тот только посмеивался и понимающе кивал головой. Этот мужчина, проживший со своей женой столько лет, совершенно не страдал ревностью и не считал, что она не имела права немного порезвиться с парнем помоложе. При этом они любили друг друга очень нежно и трепетно, да, с каким-то невероятным шармом и изысканностью, словно были молодоженами и, вдобавок ко всему, истинными аристократами. Жить с ними вместе Стосу было очень легко и приятно.