ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Через экватор

С 23 июня солнце отступает к Южному полушарию. Необходимо поэтому покинуть области, где скоро начнутся осенние и зимние непогоды. Раз дневное светило в своем видимом движении направляется к линии экватора, надо пересечь ее вслед за ним. Там открываются блаженные страны, где такие месяцы, как октябрь, ноябрь, декабрь, январь, февраль, являются теплым временем года. Расстояние, отделяющее Гавайский архипелаг от Маркизских островов, — более трех тысяч километров. И вот, стараясь покрыть его как можно скорее, Стандарт-Айленд развивает максимальную скорость.

Полинезия в собственном смысле слова занимает то обширное морское пространство, которое с севера замыкает линия экватора, а с юга — тропик Козерога. На площади в пять миллионов квадратных километров разбросано одиннадцать архипелагов, состоящих из двухсот двадцати островов, то есть десяти тысяч квадратных километров суши, где малые островки насчитываются тысячами. Все это — вершины подводного горного хребта, который, разделяясь на две почти параллельные ветви, простирается с северо-запада на юго-восток до Маркизских островов и острова Питкэрн.

Если мы представим себе этот огромный водоем внезапно осушенным, если бы Хромой бес, освобожденный Клеофасом, снял всю толщу воды, как он поступил с крышами Мадрида,13 какая необыкновенная страна открылась бы перед нашим взором! Ни Швейцария, ни Норвегия, ни Тибет не могли бы состязаться с нею в величии! Большинство подводных гор — вулканического происхождения, но некоторые образованы кораллами и состоят из известкового или роговидного вещества. Его выделяют и располагают в виде концентрических кругов полипы, обладающие простейшим организмом и колоссальной производительной силой. Наиболее молодые из островов имеют растительный покров только на самых высоких точках, но самые древние, даже если они кораллового происхождения, сверху донизу закрыты зеленым плащом. Внизу же, под волнами Тихого океана, раскинулась как бы целая горная страна. Стандарт-Айленд проплывает между ее вершинами, как мог бы плыть аэростат между пиками Альп или Гималаев, — только наш остров плывет не по воздуху, а по воде.

И, подобно тому как в атмосфере происходит перемещение воздушных волн, точно так же происходит перемещение водных масс на поверхности этого океана. Великое течение идет с востока на запад, а в нижних слоях воды, с июня по октябрь, когда солнце направляется к тропику Рака, распространяются два противотечения. Кроме того, неподалеку от Таити замечаются четыре вида приливных волн, которые не в одинаковое время достигают наибольшей высоты, благодаря чему приливы и отливы как бы нейтрализуются и становятся почти незаметными. Что касается климата разных архипелагов, то он не отличается единообразием. Гористые острова задерживают облака, которые изливают на них свою влагу, а на островах более низменных — климат суше, так как здесь водяные пары рассеиваются господствующими ветрами.

Было бы по меньшей мере странно, если бы в библиотеке казино не имелось карт Тихого океана. Действительно, там полный набор их, и Фрасколен, самый любознательный из квартета, часто к ним обращается. Ивернес, предпочитая упиваться неожиданностями путешествия и восторгом, который вызывает в нем движение искусственного острова, отнюдь не склонен перегружать своей головы географическими названиями и терминами. Пэншина стремится видеть во всем лишь забавное и необычное. Что касается Себастьена Цорна, то маршрут его мало заботит, поскольку они направляются туда, куда он вовсе не собирался ехать.

Поэтому Фрасколен один копается в своей Полинезии, изучая ее главные архипелаги: острова Маркизские, Туамоту, Общества, Кука, Тонга, Самоа, острова Южные, острова Эллис, острова Фаннинг, не говоря уже об изолированных островах, таких, как Ниуэ, Токелау, острова Феникс, Манихики, остров Пасхи, Сала-и-Гомес и т. д. Он узнает, что на большей части этих архипелагов, даже на тех, которые находятся под протекторатом каких-либо держав, власть сосредоточена в руках могущественных вождей; их влияние никем не оспаривается, а неимущие классы населения полностью подчинены богатым. Он узнает также, что туземцы исповедуют различные религии — брамизм, магометанство, протестантство, католичество; последнее преобладает на островах, зависимых от Франции, что объясняется пышностью католического культа, привлекающей туземцев. Туземный язык, с очень несложной азбукой, состоящей из небольшого количества — от тринадцати до семнадцати — знаков, постепенно смешивается с английским и в конце концов, вероятно, будет им поглощен» Наконец он узнает, что в общем и целом население Полинезии все время уменьшается, и это весьма печально, ибо канаки (это слово означает просто «люди») под самым экватором представляют собой более совершенный этнический тип, чем на островах, удаленных от него, и Полинезия много потеряет, если ею окончательно завладеют чужеземные расы. Да, ему стало известно и это и еще многое другое, почерпнутое из бесед с коммодором Этелем Симкоо, и когда товарищи спрашивают его о чем-нибудь, он не затрудняется ответом.

Поэтому Пэншина и не называет Фрасколена иначе, как «Ларусс14 тропической зоны».

Таковы основные группы островов, среди которых совершают свою морскую прогулку богачи Стандарт-Айленда. Он вполне заслуживает названия «блаженного острова», ибо там исправно действуют все условия, которые могут обеспечить людям материальное и до известной степени также душевное благополучие. И как печально, что столь счастливое положение вещей может быть нарушено соперничеством, завистью, несогласиями и спорами о влиянии на дела и о первенстве, которое разделяют Миллиард-Сити соответственно частям города на два лагеря — лагерь Тадкердона и лагерь Коверли! Для артистов, которые в этом конфликте совершенно не заинтересованы, борьба обещает быть интересной.

Джем Танкердон — янки с головы до пят, эгоистический и поэтому неприятный; у него широкое лицо, короткая рыжеватая бородка, коротко остриженные волосы, живые, несмотря на шестидесятилетний возраст, глаза, желтые, словно у собаки, с блестящими зрачками. Он высокого роста, у него мощная фигура, сильные руки и ноги, в нем есть что-то от охотника прерий, хотя единственные ловушки для зверей, которые он устраивал, были те люки, через которые падают вниз миллионы свиных туш на его чикагских бойнях. Это очень резкий человек; но его положению ему следовало бы быть более сдержанным, но он с детства не получил никакого воспитания. Он любит выставлять напоказ свое состояние, и у него, как говорится, «в карманах звон стоит». Тем не менее он, по-видимому, не считает их достаточно набитыми, ибо вместе с некоторыми другими обитателями той же части острова подумывает о том, чтобы вновь заняться делами.

Миссис Танкердон — ничем не примечательная американка, довольно добрая женщина, во всем покорная своему мужу, прекрасная мать, нежно любящая детей, самой судьбой предназначенная к тому, чтобы воспитать многочисленное потомство, и с успехом выполнившая это свое назначение. Если между прямыми наследниками предстоит делить миллиардное состояние, то почему не иметь их хоть целую дюжину? И они у нее есть — все здоровые и крепкие.

Из всего этого выводка внимание квартета по праву привлекает только старший сын, которому предстоит сыграть известную роль в нашем повествовании. Уолтер Танкердон — изящный молодой человек со средними способностями. Приятным лицом и манерами он больше напоминает мать, чем главу семьи. Он получил довольно хорошее образование, поездил по Америке и по Европе и теперь еще иногда путешествует, но привычки и вкусы привязывают его к блаженному существованию на Стандарт-Айленде: он занимается всеми видами спорта и возглавляет молодежь острова в состязаниях по теннису, поло, гольфу и крокету. Он не слишком гордится состоянием, которое когда-нибудь будет ему принадлежать, и у него доброе сердце. Правда, на острове нет неимущих, и его добросердечие поэтому не может должным образом проявиться. Но было бы неплохо, если бы его младшие братья и сестры походили на него. Уолтеру Танкердону уже скоро тридцать, ему пора подумать о женитьбе. Помышляет ли он об этом? Скоро увидим.

Между семейством Танкердонов — наиболее влиятельным в левобортной части острова — и семейством Коверли — самым уважаемым в правобортной — существует резкий контраст. Нэт Коверли — натура более утонченная, чем его соперник: в нем чувствуется французская кровь его предков. Его состояние вышло не из чрева земли, в виде густых потоков нефти, и не из дымящегося чрева забитых на бойне свиней. Нет, своим богатством он обязан промышленному бизнесу, железным дорогам, банковским операциям. Сам он хочет лишь спокойно наслаждаться своим богатством и не скрывает того, что готов воспротивиться всякой попытке превратить «жемчужину Тихого океана» в огромный завод или громадное торговое предприятие. Он высок и строен, с красивой, слегка седеющей головой. Несколько серебряных нитей уже пробиваются в его темно-русой бороде. По натуре он довольно холоден, манеры его свидетельствуют о хорошем воспитании. Он занимал первое место среди именитых людей Миллиард-Сити, которые блюдут традиции высшего общества Южных штатов Америки; Он любит искусство, разбирается в живописи и в музыке, охотно говорит по-французски, следуя привычке, распространенной среди правобортных жителей, знаком с американской и европейской литературой — и когда представляется возможность, сопровождает свои аплодисменты криками «браво», в то время как грубоватые уроженцы Дальнего Запада или Новой Англии орут: «Ура!», «Гип! Гип!»

Миссис Коверли, которая на десять лет моложе своего мужа, только что, без особых вздохов, обогнула мыс сорокалетия. Это изящная, воспитанная, образованная женщина из одной полукреольской семьи старой Луизианы, она хорошо знает музыку и сама отличная пианистка. Членам квартета не раз случалось играть вместе с нею в ее особняке на Пятнадцатой авеню, и они не уставали восхищаться ее артистическими способностями.

Небо не благословило чету Коверли в той мере, в какой оно излило свою благодать на чету Танкердонов. Наследницами огромного состояния, которым мистер Коверли не кичится так, как его соперник, являются три дочери. Они очень привлекательны, и когда придет время выдавать их замуж, среди аристократов или финансистов Старого и Нового Света найдется немало претендентов на их руку. Впрочем, в Америке огромное приданое не редкость. Несколько лет назад много говорили о маленькой мисс Терри, которая уже двух лет от роду являлась желанной невестой из-за своих семисот пятидесяти миллионов. Надо надеяться, что эта малютка нашла себе мужа по вкусу и что к преимуществу быть одной из самых богатых женщин в Соединенных Штатах ей удастся присоединить еще и второе — быть одной из самых счастливых.

Старшей дочери мистера и миссис Коверли, Диане, или, лучше, Ди, как ее называют в семье, только что минуло двадцать лет. Она — очень красивая молодая особа, в которой сочетаются физические и моральные качества родителей. Прекрасные синие глаза, роскошные светлорусые волосы, лицо свежее, как лепесток только что распустившейся розы, изящная гибкая фигура — все это легко объясняет, почему на мисс Коверли в Миллиард-Сити заглядываются молодые люди, которые не допустят, разумеется, чтобы иностранцы завоевали такое, выражаясь математически точно, действительно «бесценное сокровище». Есть даже основания полагать, что мистер Коверли не считал бы различие вероисповеданий препятствием к браку, если это обеспечит счастье дочери.

Поистине, достойно сожаления, что борьба за влияние в обществе разделяет два самые именитые семейства Стандарт-Айленда. Уолтер Танкердон словно нарочно создан для того, чтобы стать супругом Ди Коверли.

Но о таком союзе нечего и думать. Обе семьи скорее согласятся разрезать Стандарт-Айленд пополам и разъехаться в разные стороны, чем подписать когда-нибудь подобный брачный контракт!

«Бели только в дело не вмешается любовь!» — говорит иногда г-н директор управления искусств, подмигивая из-за стекол золотого пенсне.

Однако нет никаких данных считать, что Уолтер Танкердон питает какую-либо склонность к Ди Коверли, а она — к нему; во всяком случае, если это и так, то оба проявляют сдержанность, которая не дает никакого повода разыграться любопытству светского общества Миллиард-Сити.

Плавучий остров продолжает продвигаться к экватору, все время придерживаясь сто шестидесятого меридиана. Перед ним развертывается та часть Тихого океана, в которой больше всего пространств, совершенно лишенных островов или островков, и где глубина нередко достигает двух миль. 25 июля Стандарт-Айленд проходит над провалом Белькнап, пропастью глубиной в шесть тысяч метров, откуда зонд извлек любопытные раковины и зоофитов, могущих выдерживать давление масс воды в шестьсот атмосфер.

Пять дней спустя плавучий остров пересекает архипелаг, принадлежащий Англии, хотя часто его именуют Американскими островами. Оставив с правого борта Пальмиру и Сункарунг, Стандарт-Айленд проходит в пяти милях от Фаннинга, где находятся самые крупные из многочисленных на этом архипелаге залежей гуано. Впрочем, эти вершины подводных гор, выступающие на поверхность, большей частью пустынны. И Соединенное королевство до настоящего времени не извлекло из них особенной выгоды. Но оно наложило на них свою лапу, а всем хорошо известно, что тяжелая лапа Англии оставляет неизгладимые следы.

Каждый день, пока его товарищи бродят по парку или по пригородным полям, Фрасколен, которого глубоко занимают все подробности этого необычного плавания, отправляется на батарею Волнореза. Там он часто встречается с коммодором. Этель Симкоо охотно рассказывает ему обо всех особенностях этих морей, и если они представляют какой-либо интерес, вторая скрипка делится полученными сведениями со своими товарищами.

Во всяком случае, все четверо были одинаково восхищены зрелищем, которое подарила им природа в ночь с 30 на 31 июля.

Уже на склоне дня замечена была громадная масса акалеф, распространившаяся на несколько квадратных миль. Население острова еще ни разу не встречало в таком количестве этих медуз, которым некоторые естествоиспытатели присвоили наименование океанийских. Эти животные, с очень элементарным строением и простейшими функциями организма, даже по своей полушаровидной форме напоминают продукты растительного царства. Самые прожорливые рыбы относятся к ним скорее как к цветам; полагают, что ни одна рыба не употребляет их в пищу. Океанийские медузы, составляющие особенность тропической зоны Тихого океана, похожи на пестрые прозрачные зонтики, окаймленные щупальцами; диаметр этих медуз не более двух или трех сантиметров. Сколько миллиардов подобных существ нужно для того, чтобы образовать слой протяженностью в несколько миль!

Когда эти цифры называют в присутствии Пэншина, «Его высочество» заявляет:

— Все это не удивит знатных граждан Стандарт-Айленда, — ведь миллиард для них — ходячая монета!

Вечером население устремляется к «баку», то есть к террасе, возвышающейся над батареей Волнореза. Трамваи переполнены. Электрические экипажи набиты любопытными. В изящных каретах прибыли набобы города. Коверли и Танкердоны стараются держаться подальше друг от друга… Мистер Джем не здоровается с мистером Нэтом, а мистер Нэт не приветствует мистера Джема. Оба семейства, однако, в полном составе. Ивернес и Пэншина имеют удовольствие беседовать с миссис Коверли и ее дочерью, которые, как всегда, очень любезны. Возможно, что Уолтер Танкердон испытывает некоторую досаду оттого, что лишен возможности принять участие в разговоре, и возможно также, что мисс Ди охотно поддержала бы беседу с молодым человеком… Вот был бы скандал! Сколько более или менее нескромных намеков появилось бы в репортаже о светской жизни в «Старборд-кроникл» и в «Нью-геральд»!

Когда наступает полная темнота, — насколько она может быть полной в сверкающей звездным светом тропической ночи, — Тихий океан как будто озаряется до самого дна. Широкий водный простор насыщен фосфорическим блеском, освещен розовыми и голубыми отблесками, но не пробегающими светлой чертой по гребням волн, а подобными тому ровному сиянию, которое источали бы неисчислимые сонмы светляков. Это фосфорическое свечение становилось столь ярким, что при нем можно читать как при свете дальнего северного сияния, как будто Тихий океан, поглощавший в течение целого дня солнечные лучи, возвращает их ночью этими потоками света.

Вскоре Стандарт-Айленд врезается в массу медуз, и она разделяется, огибая металлические берега плавучего острова. Прошло несколько часов — и вот он уже весь окружен переливающейся лучистой массой этих фосфоресцирующих моллюсков, чья светоносная сила нисколько не уменьшается. Сияние их подобно лучезарному ореолу, обрамляющему лики святых, серебристому нимбу над головой Христа. Это удивительное явление продолжается до самой зари и прекращается при первых ее лучах.

Еще через шесть дней «жемчужина Тихого океана» соприкоснется с огромной воображаемой окружностью, которая опоясывает нашу планету и которая, если бы она была действительно обозначена на ней, разрезала бы горизонт на две равные части. С этого места можно одновременно видеть оба полюса небесной сферы, один на севере, озаренный мерцанием Полярной звезды, другой на юге, украшенный, словно грудь солдата, Южным Крестом. Добавим, что с различных точек этой экваториальной линии представляется, будто звезды ежедневно очерчивают круги, перпендикулярные к плоскости горизонта. Если вы хотите, чтобы дни и ночи были всегда одинаковой длины, вам следует переселиться в эти места, на те острова или те части материков, которые пересекает экватор.

Покинув Гавайские острова, Стандарт-Айленд прошел около шестисот километров. За время своего существования он уже вторично переправляется из одного полушария в другое и пересекает линию экватора, сперва спускаясь на юг, затем поднимаясь к северу. По случаю перехода через экватор для населения Миллиард-Сити устраивается праздник. Будет гулянье в парке, торжественная служба в протестантском храме и в церкви св. Марии, катание на электрических экипажах вокруг острова. Будет устроен великолепный фейерверк: свечи, змейки и многоцветные ракеты, пущенные с площадки обсерватории, смогут соперничать со звездами южного неба.

Как вы легко можете догадаться, это — подражание представлениям, которые обычно устраиваются на корабле, когда он достигает экватора, некое соответствие традиционному крещению новичков, впервые пересекающих экватор. И действительно, именно в этот день крестят всех детей, родившихся на Стандарт-Айленде после отплытия из бухты Магдалены. Та же крестильная церемония ожидает всех новых обитателей острова, еще не побывавших в Южном полушарии.

— Теперь наша очередь, — говорит товарищам Фрасколен. — Нам предстоит получить крещение…

— С какой стати! — восклицает Себастьен Цорн, подкрепляя свои возражения негодующим жестом.

— Да, мой старый пиликальщик! — говорит ему Пэншина. — Нам выльют на голову несколько ведер неосвященной воды, нас посадят на внезапно опрокидывающуюся лодку, нас неожиданно швырнут в чан, и Тропический дед явится со всей своей шутовской свитой, чтобы вымазать нам физиономии сажей.

— Если они воображают, — отвечает Себастьен Цорн, — что я подчинюсь этому дурацкому маскараду…

— Придется, — говорит Ивернес. — У всякой страны свои обычаи, и гости должны им подчиняться.

— Не тогда, когда гостей затаскивают насильно! — восклицает непримиримый глава Концертного квартета.

Но пусть не беспокоит его этот карнавал, которым подчас развлекаются на кораблях, пересекающих экватор! Пусть он не опасается появления Тропического деда! Музыкантов будут кропить не морской водой, а шампанским лучших марок. Не будут их обманывать, показывая линию экватора, уже заранее нарисованную на объективе подзорной трубы. Это развлечение для веселящихся матросов, а не для важных обитателей Стандарт-Айленда.

Празднество совершается под вечер 5 августа. Все служащие, кроме таможенников, которые не могут покинуть свои посты, освобождены от занятий. И в городе и в портах прекращаются все работы. Гребные винты перестают вращаться. Заряда в аккумуляторах хватит и для освещения и для электрической связи. Впрочем, Стандарт-Айленд не стоит на месте. Слабое течение увлекает его к линии, разделяющей нашу планету на два полушария. В церквах раздаются песнопения, молитвы и мощные звуки органа. Всеобщее веселье царит в парке; здесь с чрезвычайным увлечением предаются спортивным играм и состязаниям. В них участвуют представители всех классов населения. Самые богатые джентльмены с Уолтером Танкердоном во главе совершают чудеса на площадке для гольфа и на теннисном корте. Когда солнце, отвесно спускаясь к горизонту, закатится и короткие сумерки сменятся ночной тьмой, многоцветные ракеты фейерверка взлетят в небо и безлунная ночь будет только способствовать всему этому великолепию.

В главном зале казино Сайрес Бикерстаф лично совершает «крещение» членов квартета. Губернатор предлагает им пенящийся кубок, и шампанское льется рекой. Артисты получают свою весьма щедрую порцию шампанского марки Клико и Редерера, и на такое крещение не приходит в голову жаловаться даже Себастьену Цорну, ибо оно ничем не напоминает соленую воду, которая смочила ему губы в первые дни его жизни.15

Парижане, со своей стороны, отвечают на эти изъявления симпатии исполнением лучших произведений репертуара: седьмого квартета Бетховена фа-мажор (соч. 59), четвертого квартета Моцарта ми-бемоль (соч. 10), четвертого квартета Гайдна ре-минор (соч. 17), седьмого квартета (анданте, скерцо, каприччиозо) и фуги Мендельсона (соч. 81).

Да, публике преподносятся все эти чудеса концертной музыки, и притом бесплатно. В дверях давка, в зале не продохнуть. После каждой вещи приходится по два, по три раза играть на бис, и губернатор вручает исполнителям золотую медаль с ободком из бриллиантов, внушающих уважение количеством своих каратов; на одной стороне медали вычеканен герб Миллиард-Сити, а на другой нижеследующая французская надпись:


«В дар Концертному квартету от Компании, муниципалитета и населения Стандарт-Айленда».


И если все эти почести не проникают в глубину души непримиримого виолончелиста, так уж наверное по причине его отвратительного характера, о котором неустанно твердят ему товарищи.

— Подождем, чем все это кончится! — только и отвечает он, нервно теребя бородку.

В десять часов тридцать пять минут вечера — по расчетам астрономов Стандарт-Айленда — плавучий остров должен пересечь линию экватора. В это самое мгновение прогремит выстрел одного из орудий батареи Волнореза. Батарея соединена проводом с электрическим аппаратом, установленным в сквере обсерватории. Высокая и чрезвычайно завидная честь — собственноручно включить ток и произвести выстрел — достанется одному из именитых господ.

В этот день на нее притязают два важных лица. Легко догадаться, что это Джем Танкердон и Нэт Коверли. Сайрес Бикерстаф крайне смущен этим обстоятельством. Между мэрией и обеими частями города уже имели место сложные переговоры, но соглашение так и не было достигнуто. По просьбе губернатора Калистус Мэнбар выступил в качестве посредника. Несмотря на все ухищрения, на все свои дипломатические способности, г-н директор решительно ничего не добился. Джем Танкердон не хочет пропускать вперед Нэта Коверли, который в свою очередь не согласен отступить перед Джемом Танкердоном. Все ожидают взрыва.

И он не замедлил разразиться с большим шумом, когда оба богача встретились в сквере лицом к лицу. Аппарат в пяти шагах от них… Остается лишь коснуться его кончиком пальца…

Узнав о возникшем споре, толпа, крайне возбужденная вопросом, кто одолеет, заполнила сад.

После концерта Себастьен Цорн, Ивернес, Фрасколен и Пэншина тоже отправились в сквер, — им любопытно следить за развитием этой борьбы, которая может привести в будущем к исключительно тяжелым осложнениям.

Оба именитых господина выступают вперед, даже не приветствуя друг друга кивком головы.

— Я полагаю, милостивый государь, — говорит Джем Танкердон, — что вы не станете оспаривать у меня чести…

— Именно этого я жду от вас, милостивый государь, — отвечает Нэт Коверли.

— Я не потерплю, чтобы в моем лице было публично нанесено…

— Я тоже не намерен терпеть…

— Хорошо, посмотрим! — восклицает Джем Танкердон, делая шаг к аппарату.

Нэт Коверли тоже делает шаг вперед.



Сторонники обоих именитых господ вмешиваются в дело. В их рядах раздаются вызывающие и оскорбительные выкрики. Уолтер Танкердон, конечно, готов поддержать права своего отца, но, заметив стоящую немного в стороне мисс Коверли, он проявляет очевидную растерянность.

Что касается губернатора, то, несмотря на поддержку господина директора управления искусств, который охотно выступит в роли буфера, он крайне огорчен тем, что не может соединить в одном букете белую розу Йорка и красную розу Ланкастера. И кто знает, не будет ли этот достойный сожаления спор иметь последствия столь же плачевные, как те, которые имела распря XV века для английской знати?16 Между тем приближается минута, когда нос Стандарт-Айленда разрежет линию экватора. Расчет произведен с точностью до одной четверти секунды, и расхождение может быть всего метров на восемь. Сейчас надо ожидать сигнала с обсерватории.

— Блестящая идея! — шепчет Пэншина.

— Какая?.. — спрашивает Ивернес.

— Я хвачу кулаком по кнопке аппарата, и это их сразу примирит друг с другом.

— Не надо! — говорит Фрасколен и крепкой рукой удерживает «Его высочество».

Словом, неизвестно, чем кончился бы инцидент, если бы не раздался орудийный выстрел…

Но это стреляет не батарея Волнореза. Все ясно расслышали, что он донесся с моря.

Толпа замерла в ожидании.

Что может означать выстрел орудия, не принадлежащего к артиллерии Стандарт-Айленда?

Телеграмма, полученная из Штирборт-Харбора, почти в ту же минуту разъясняет, в чем дело.

В двух или трех милях от плавучего острова тонет судно и просит о помощи.

Неожиданный и удачный исход! Теперь уже никому не приходит в голову ссориться у электрической кнопки и салютовать по поводу перехода через экватор. Да и время упущено. Линия уже пересечена, а положенный выстрел так и остался в жерле орудия. В конце концов это даже лучше для чести семей Танкердона и Коверли.

Зрители покидают сквер, и так как электрические поезда сейчас не ходят, они пешком устремляются к молу Штирборт-Харбора.

Впрочем, в ответ на сигнал, полученный с моря, дежурный офицер порта уже принял меры для спасения терпящих бедствие. Один из электрических катеров, пришвартованных к гавани, вылетел из-за мола. И в тот момент, когда толпа подошла к порту, катер доставил потерпевших крушение, сняв их с судна, которое тут же погрузилось в пучины Тихого океана.

Это судно — малайский кэч, который все время следовал за Стандарт-Айлендом от самых Сандвичевых островов.

Загрузка...