7


Когда она вошла в просторную столовую, уставленную массивной резной мебелью, и столкнулась с холодным, но одобрительным взглядом Георгия, на ее лбу тотчас выступили капельки пота. Неужели это гордость собственника, или она сошла с ума? Однако еще большим безумием было бы сейчас заорать: «Не смотри на меня так!»

— Я знал, что этот цвет пойдет к твоим роскошным кудрям…

Мария вспыхнула и сделалась еще соблазнительнее. Она выбрала простенькое зеленое платьице из дюжины куда более откровенных нарядов и, лишь надев его, поняла, как дивно обрисовывает тончайшая ткань нежные изгибы ее стройного тела.

— Зачем ты взял с собой слуг? Ведь не собираешься же ты надолго задержаться в поместье, о котором так дурно отзывался? — спросила Мария, усаживаясь за стол напротив него.

— Второе крыло дома в прискорбном запустении, но здесь вполне можно провести пару недель…

— Пару недель?!

— Почему бы и нет? Что может быть естественнее для молодой четы, чем поиски уединения на вилле в горах?

В это мгновение Георгий удивительно напоминал огромного кота, нежащегося на солнышке.

— С какой стати ты все время напоминаешь мне о дурацкой церемонии? — взорвалась Мария.

Черные глаза Георгия блеснули.

— Думаю, нам пора заключить перемирие.

— Перемирие?

— У меня есть все основания негодовать на дикие условия завещания Алессандро. Но он был для меня дороже родного отца. К тому же я имел полное право возмутиться, узнав, что у него была любовница!

— Это не так! Сколько раз повторять? Не была я его любовницей! Ты же был в нашем доме! — взмолилась Мария. — Ты видел собственными глазами, что там две спальни!

Георгий передернул широкими плечами.

— Мне неинтересно, где именно вы занимались любовью. Я сам ни одной ночи не проспал бок о бок с женщиной! Означает ли это, что я целомудрен? — насмешливо прищурился он.

Мария вздрогнула, представив вдруг Георгия с прекрасной Бьянкой, когда он в предрассветный час после ночи любви, собирается домой…

— Какой же ты циник! — помимо воли выпалила она. — Получил, что хотел, и был таков? Тебе должно быть стыдно в этом признаваться!

Скулы Георгия окрасились легким румянцем.

— Секс — это обоюдное физическое удовольствие…

— И это все? А как же чувства? Привязанность? Нежность? Неудивительно, что Алессандро в отчаяние приходил от твоего отношения к женщинам!

Лицо Георгия мгновенно побелело от сдерживаемой ярости. Мария, не менее шокированная собственным поведением, опустила голову. Каково любить такого подонка? Это же холодное бесчувственное животное! Он цинично признается в том, что от женщины ему ничего не надо, кроме удовольствия!

— Не вижу в таком взгляде на вещи ничего ужасного.

— А как же любовь?

— Я никогда не любил… И в любовь не верю! Если хочешь, поговорим о похоти, о вожделении…

— Довольно для одного дня! Ты достаточно низко пал в моих глазах!

Мария схватила нож и вилку и сделала вид, что ест. На Георгия она не в силах была смотреть. Он никогда не любил? А как же Сильвия? Может, он просто не умеет распознать любовь?..

Тут взгляд ее остановился на белоснежной салфетке, на которой лежало… Девушка со стуком уронила вилку и, схватив дрожащими пальцами перстень Казорати, прошептала:

— Почему ты мне его возвращаешь?

— Ты мне льстишь. Я только выполнил обязанности курьера. Ты забыла его в Милане.

— В последний раз я видела это кольцо в моей шкатулке…

— Ошибаешься. Джулио нашел его на подоконнике в кухне.

Зардевшись, она надела кольцо с изумрудом на палец.

— Не помню, чтобы оставляла его там… Я была уверена, что спрятала его в шкатулку! Прости, что обвинила тебя в краже… — прошептала она.

— Кстати, твой друг сознался, что газетная статья — его рук дело.

— Нет!

Глаза Марии полны были невероятной боли. Георгий же с ледяным спокойствием наблюдал за ней.

— Знаешь, ты поразительно наивна! У парня в руках были сведения, стоившие немалых денег, и он…

— Не верю… Не может быть!

— Он сам мне в этом сознался! А теперь настала моя очередь просить у тебя прощения: ведь я подозревал тебя.

Мария уронила голову на руки.

— Это не имеет значения.

— Для меня имеет, — спокойно ответил Георгий. — Я ошибался в тебе. Но зачем было уверять меня в обратном?

Мария глотала слезы.

— Я… я…

— Словом, ты готова на все, чтобы защитить человека, который без колебаний тебя предал! — с презрением бросил ей в лицо Георгий.

— Что-то не хочется есть… — пробормотала она, вставая из-за стола, и вышла из комнаты.

Как больно было сознавать, что Джулио предал их дружбу! Да, Мария всегда знала, что еe приятель падок до наживы, но ведь дело его процветало! Проходя мимо комнаты, где суетились какие-то люди, устанавливая офисное оборудование, она налетела на облаченную в униформу служанку. Не извинившись, с глазами, полными слез, Мария вышла из дому.

Даже тут царила суета… Она опрометью кинулась в сад, ища уединения, словно раненное животное. Из груди ее вырвались глухие рыдания. Прислонившись к стволу дерева, Мария закрыла лицо ладонями, и тут сильные руки легли ей на плечи. Дрожа всем телом, девушка обернулась.

— Не бойся, маленькая моя… это я, — раздался шепот Георгия. — Я знаю, как больно, когда тебя предают…

— Ведь это был единственный в мире человек, которому я верила… кроме Алессандро, — прошептала Мария, не в силах больше сдерживать слез, которые градом катились по ее лицу.

Георгий сделал попытку отнять ладони от ее лица, но она повернулась к нему спиной.

— Ты давно знаешь Джулио?

— С тринадцати лет… До того как узнала, я боялась его больше всех мальчишек в приюте…

— В каком приюте?

Мария горько усмехнулась.

— Когда мамы не стало, отчим отдал меня в приют.

— Почему? — изумился Георгий.

— Потому что я не была ему дочерью! Только после женитьбы он узнал, что мама в положении…

— Но он же не бросил ее… Почему не развелся с нею сразу?

Мария стиснула зубы. Куда уж проще… Уго Перетти был единственным поклонником матери, который имел серьезные намерения. Он умолял ее выйти за него еще до того, как Паола уехала в Рим подыскивать место секретарши. Когда же, вернувшись, дала согласие, он был настолько счастлив, что не стал доискиваться причин. Мать рассказывала ей об этом не раз, пытаясь убедить Марию в том, что было бы глупо надеяться, что он сможет относиться к ней так же, как к своим двум сыновьям…

— Отчим любил маму, но так и не смог примириться с ее поступком… — с трудом выговорила Мария. — Она родила ему двух мальчиков, но когда ее не стало, перестал делать вид, что я…

— Сколько лет тебе тогда было?

— Девять. Я переменила множество приютов, отовсюду сбегала, заслужила репутацию «трудной девочки»… В последнем приюте жили именно такие дети.

— Включая Джулио?

— Да. Его сестричку удочерили, но охотников взять в семью мальчика-подростка так и не нашлось… Послушай, я не хочу об этом говорить…

И Мария пошла прочь. Ей было не до того, чтобы размышлять, с какой стати она вдруг разоткровенничалась с Георгием, выложив то, что его абсолютно не касалось…

— Ты и вправду любишь эту алчную обезьяну! — гневно бросил ей в спину Георгий. — А подонок готов торговать тобой на каждом углу!

Мария вздрогнула как ужаленная и обернулась.

— Как ты смеешь так говорить?

— Он швырнул тебя в мои объятия! Разве он думал о том, что я за человек? Или о том, что будет с тобой после?

— Но он и представить не мог… не мог…

— Еще одно слово в его защиту — и я лечу в Милан, а там рву его на куски голыми руками! — заорал, потрясая кулаками, Георгий. — Хочешь спросить, почему я не сделал этого позавчера? Вспомни о том, что ему известно о тебе все! Я не желаю, чтобы в один прекрасный день он вытащил на свет твое грязное белье, включая связь с Алессандро!

Георгий пошел было прочь, но тотчас обернулся и схватил Марию за руку.

— Ты возвращаешься со мной в дом!

— Еще чего!

— Моя жена не должна реветь в саду на глазах у слуг!

Мария сглотнула.

— Почему ты злишься?

— Самый идиотский вопрос, который мне доводилось слышать в жизни!

Он вынул из кармана безупречно чистый носовой платок и принялся вытирать ее мокрые щеки. Движения его полны были странной нежности.

— Ну ладно! — пробормотала она, уверенная, что правильно истолковала его поведение. — Стало быть, для тебя нежелательно, чтобы наш дурацкий брак распался так быстро…

Не дав Марии докончить фразу, Георгий стремительно склонился и впился в ее губы обжигающим поцелуем. Тело девушки словно объяло пламя. Оторвавшись от ее рта, он произнес:

— Сегодня вечером мы ужинаем в ресторане. У слуг будет время навести в доме хоть какое-то подобие порядка…


Облаченная в вечернее платье жемчужно-серого цвета Мария изумлялась тому, как ей хорошо. Ресторан был роскошен. За столиками сидели сразу несколько знаменитостей, которых прежде она видела лишь на экране телевизора. Но Георгий затмевал всех мужчин без исключения. Чего стоило его дивно вылепленное лицо, золотисто-смуглая кожа, потрясающие черные глаза, опушенные длинными ресницами…

Ни одна из присутствующих женщин не осталась равнодушной, каждая взглянула на него как минимум дважды. Однако надменный красавец был поглощен ею одной. Он не взглянул даже на потрясающую блондинку с внешностью секс-бомбы, одетую в предельно лаконичное мини-платьице, хотя головы всех мужчин повернулись к ней как по команде, лишь только она вошла в зал.

— Ты что-то чересчур тиха… — задумчиво произнес Георгий.

Ей стоило неимоверных усилий оторвать от него завороженный взгляд. Зардевшись от досады, Мария посмотрела на матово поблескивающее колечко на своем безымянном пальце. Всего пару часов назад в поместье явился ювелир с потрясающей коллекцией обручальных колец, и подходящее тотчас было куплено. Георгий от души посмеялся над тем, что она в ярости выбросила первое. С чего это он вдруг сделался таким милым?

— Мария, о чем ты думаешь?

Впервые он назвал ее по имени! И сердце девушки глухо стукнуло. Уставившись на бокал с шампанским, она глубоко вздохнула.

— О Джулио… — солгала она.

— Господи! — зло пробормотал Георгий. — Этот троглодит житья нам не дает!

— Хоть и нет у него твоего лоска и образования, но когда мне бывало плохо, он всегда спешил мне на помощь! — мгновенно встала на защиту друга Мария.

— Если нельзя было за твой счет поживиться! — мстительно добавил Георгий.

— Глупо требовать, чтобы ради тебя шли на все… Даже Алессандро так не поступал, — не осталась в долгу Мария.

Голос ее предательски дрогнул и, схватив бокал с шампанским, она залпом осушила его до дна.

— Я внимательно тебя слушаю, — сухо произнес Георгий.

И тогда, облизнув пересохшие губы. Мария заговорила:

— Когда мне было тринадцать, в мою комнату ночью ворвались двое парней и попытались меня изнасиловать… Джулио меня спас. Он был один, и ему несладко пришлось.

Георгий слегка побледнел, но в глазах зажегся недобрый огонек.

— Предлагаешь теперь именовать этого троглодита святым Георгием?.. Впрочем, один-единственный вопрос мог бы многое прояснить… Как он добивался того, чтобы эти ублюдки разыграли сцену насилия?

Мария замерла.

— Что? Значит, именно так вел бы себя на его месте ты?

Георгий протянул руку и стиснул ее дрожащие пальцы.

— Мария, я…

Она с величайшим отвращением высвободила руку.

— Я напомнила ему его младшую сестру! Еще мальчишкой он приглядывал за Кристи, их мать была алкоголичкой! Но когда они попали в детский дом, хорошенькую девочку тотчас удочерили, а Джулио так никому и не приглянулся. Нет, им не запретили встречаться, но все равно… Если хочешь понять, почему в ту ночь он ради меня рискнул жизнью, оставь грязные мысли. Или я прошу о невозможном?

В глазах у девушки блестели слезы. Отодвинув стул, она вскочила из-за стола и бросилась вон из зала. Георгий нагнал ее в вестибюле.

— Георгий! — послышался вдруг отчаянный женский вопль.

Та самая беловолосая секс-бомба, едва прикрытая черным платьишком, из выреза которого, казалось, вот-вот вывалятся роскошные груди, стрелой летела к ним. Голубые глаза ее сверкали.

— Когда ты приехал? — воскликнула она, в буквальном смысле отдирая его от Марии и запечатлевая на его губах страстный поцелуй. — Ну что, вспоминаешь Лас-Вегас? — гортанно проворковала она.

Руки ее бесстыдно блуждали по его телу. Георгий с плохо скрытым отвращением отстранился от нее, выжидающе глядя на Марию.

— Познакомься, Эдит… это моя супруга Мария Росария, — с изумительным хладнокровием произнес он.

— Ты женился? Ты?! — словно громом пораженная Эдит, лишь теперь обратила внимание на Марию. — Но… почему?

— Будь я в соответствующем настроении, то охотно ссудила бы его тебе на ночь! — с обворожительной улыбкой промурлыкала Мария, внутренне сгорая от возмущения.

Повернувшись на каблучках, она вышла на свежий воздух. И этот мерзавец еще смеет обзывать ее шлюхой! Мария никогда не щеголяла полуголой, и скорее руки бы себе отрубила, чем вот так прикоснулась бы к мужчине да еще на глазах у всех в холле ресторана!

Железные пальцы схватили ее за плечо.

— Христос Всемогущий! Как смеешь ты, моя жена, такое обо мне говорить?

— Пора прояснить этот вопрос, Георгий! — повернула к нему Мария пылающее лицо. — Мы с тобой не женаты! Ты способен это понять? Если я выйду когда-нибудь замуж, это произойдет в церкви, и жениха своего я буду, по крайней мере, уважать! Он не будет циничным, бесчувственным, самодовольным хряком, интересующимся подружками на одну ночь!

— Не смей так со мной разговаривать! — зашипел Георгий.

— К тому же и вкус у тебя! — разъяренно выкрикнула Мария, не в силах более сдерживаться. — Зачем ты теряешь время, оказывая мне знаки внимания целый вечер? Эта крашеная потаскушка тебе под стать, дорогой мой!

— Ах так? — угрожающе протянул он.

— Именно так, дорогой! — с наслаждением отчеканила Мария.

Яркая вспышка на мгновение ослепила ее, и девушка едва разглядела фигуру стремительно удаляющегося человека с фотокамерой в руках. Воспользовавшись замешательством, Георгий сграбастал Марию за плечи и впился губами в ее рот. Ей показалось, что она стремглав падает в пропасть. Я гибну, подумала она, запуская пальцы в черную шевелюру, приникая к Георгию все ближе и ближе, ненавидя его, желая его, пылая к нему дикой первобытной страстью, завладевшей всем ее существом…

Она не помнила, как очутилась в машине. Лицо Тео было непроницаемо, как всегда, но сквозь толстую стеклянную перегородку Мария ясно видела, как охранник недоуменно пожал плечами. Девушка готова была со стыда сквозь землю провалиться!

— Я оскорбил тебя, ты вправе была сердиться, но я шел за тобой, желая принести искренние извинения, — чистосердечно признался Георгий.

— Да ну! — откликнулась Мария, все еще дрожа всем телом.

Она ревновала! Ревновала впервые в жизни! Фамильярность этой сучки Эдит разъярила ее так, что она потеряла голову! И вот теперь у какого-то дрянного репортеришки в руках фотография молодой четы в разгар семейной ссоры!

— Твое поведение было… — Георгий замялся, подыскивая подходящее слово.

— …Паскудным, — договорила за него Мария. — Но попытаемся лучше отыскать в этом светлую сторону.

— Христос Всемогущий! Ты совсем как Алессандро! Крыша рухнула? Так давайте радоваться, что устояли стены!

Мария сцепила на коленях дрожащие руки.

— Если эту фотографию опубликуют газеты, это ускорит наш развод.

Георгий нахмурился.

— Какой еще развод?

— Если мы с тобой готовы вцепиться друг другу в глотку так скоро после свадьбы, то зачем мучиться целых два месяца? Не лучше ли сразу развестись честь по чести! — объяснила Мария.

— Ну, милые бранятся — только тешатся…

И вдруг сердце ее сжалось. Она поначалу не поняла даже отчего… Может быть, просто сделалось стыдно за свой взрыв, а может… Господи, все дело в том, что в ее душе нет никакой ненависти к Георгию! Страшится она лишь власти, которую имеет он над ее чувствами!

А Георгий невозмутимо продолжал:

— Когда я заговорил о твоей близости с Джулио, я сболтнул, не подумав. Ты напрасно обвиняешь меня в бесчувственности. Мне больно было слышать, что в столь нежном возрасте тебе довелось пережить… Однако твой спаситель, как мне кажется, сыграл на твоем чувстве благодарности… воспользовался этим…

Вот как? Стало быть, теперь в его глазах она маленькая, бедненькая жертва?..

— У меня с Джулио ничего нет! — твердо сказала Мария, закусывая губу.

— Сейчас — нет. И никогда больше не будет, — сказал как отрезал Георгий, подкрепив слова взглядом, полным сарказма. — А когда мы с тобой разойдемся как в море корабли, я сделаю все, чтобы ты не вернулась к нему! Он дурно на тебя влияет.

— Мне двадцать, а не десять, Георгий!

— Но лжешь ты словно малолетка! Неужели ты считаешь меня дураком? Я должен поверить, что ты не спала ни с одним мужчиной из тех двоих, с которыми жила под одной крышей? Или в то, что Алессандро вынудил меня на тебе жениться не потому, что чистосердечно полагал, будто ты ждешь от него ребенка?

— Не смей называть меня лгуньей!

Мария как ошпаренная выскочила из лимузина, едва он затормозил у парадного входа, и побежала в дом.

— Утешает меня лишь одно, — продолжал Георгий, нагнав ее в холле. — Будь ты и вправду беременна от Алессандро или, что еще более дико, окажись ты и в самом деле его дочерью, — у него помимо воли вырвался презрительный смешок, — я вынужден был бы влачить ярмо этого брака до гробовой доски!

— Да это просто чушь! — воскликнула Мария.

— Чушь? — Черные брови изумленно приподнялись, темные глаза похолодели. — В любом из этих случаев для меня было бы делом чести выполнить возложенные на меня обязательства!

— Но это же нелепо…

— Для тебя — возможно. Но Алессандро воспитал меня, и я беспредельно уважаю его. Я всем ему обязан. Его отличало обостренное чувство долга по отношению к семье. Такого рода преданность, которую он привил и мне, сильнее моих личных чувств.

У Марии вырвался истеричный смешок. Она тупо уставилась в пол, радуясь, что не стала настаивать на том, что она дочь покойного. Ей представился вдруг Георгий, живущий с ней из одного лишь уважения к последней воле отца… «Дело чести» — так он это назвал.

— Ты хочешь сказать, что женился бы на неприятной тебе женщине и жил бы с ней в браке, если бы таково было желание твоего отца?

— А на ком я, по-твоему, женат?.. Только вот как ни пытаюсь, не могу тебя раскусить! И не успокоюсь, покуда не пойму, что ты за штучка!

Мария отступила на шаг. Глаз поднять она не могла. Но даже один его бархатный голос творил с нею нечто невообразимое.

— Взгляни на меня, — сказал вдруг Георгий.

— Отстань…

— Я не бабник.

— Рассказывай…

— У меня была короткая и глупая связь с Эдит. Мне тогда исполнилось всего двадцать два.

— Ого! Сильное же, однако, впечатление ты на нее произвел!

Случайно встретившись с ним взглядом, Мария почувствовала, что слабеет. Как в тумане она побрела вверх по лестнице.

— Мое богатство впечатлило ее куда сильнее, — говорил Георгий, идя рядом с девушкой. — А вот для тебя оно, похоже, мало значит… Нечто новенькое в моей практике. Такого я не ожидал, тем более от тебя.

— Да ну? — Оступившись, Мария схватилась за перила. — А почему, позволь спросить?

— Будь ты алчной, в чем я поначалу был уверен, ты искусно сыграла бы на нашем взаимном влечении. Ты сиганула бы ко мне в постель по первому же зову, в надежде нагреть руки. Но хотя плоть твоя слаба, воля куда сильнее. Тебя не соблазнила мысль о том, что можно приобрести, попав ко мне в объятия.

— Георгий, — дрожащим голосом начала Мария, все еще отстраняясь от него, — а не приходило ли тебе и голову, что я из тех женщин, которые полагают, будто борьба лишь распаляет страсть в мужчине?

— Да ты мудра, маленькая моя, — с улыбкой сказал Георгий, одобрительно глядя на нее. — С какой стати тебе со мной сражаться?

— Потому… потому… — забормотала Мария, совершенно растерявшись. — Она вновь споткнулась и упала бы с лестницы, если бы сильные руки не подхватили ее. — Я борюсь с тобой, потому что ты мне отвратителен!

— Ты всеми силами стремишься удержать меня на расстоянии, — хрипло проговорил Георгий. — Но ты немножко переусердствовала, малышка. Я, наверное, не так умен, как ты, но если уж что усвоил, то навсегда! Отныне всякий раз, когда ты раскроешь ротик, чтобы закричать на меня, я закрою его поцелуем!

— Это не сработает… Я от природы строптивая! — стояла на своем Мария.

Черные глаза вдруг полыхнули золотым пламенем. Георгий легко, словно перышко, подхватил ее на руки и понес в спальню.

— Поживем — увидим! Как только мы с тобой насладимся любовью и ты познаешь рай в моих объятиях, ты и смотреть больше не захочешь на своего троглодита! Я, конечно, не воплощенное совершенство, но ему дам сто очков вперед!

Мария подняла бледное лицо, оглохнув от биения собственного сердца.

— Мы н-не можем… — заикаясь пробормотала она.

— Еще как можем. Сейчас я покажу тебе как, — шептал Георгий, обжигая горячим дыханием щеку девушки.

Тайный жар, который она не в силах была побороть, занялся в ней, словно сухая трава от удара молнии. Повинуясь бархатному голосу, звучавшему сейчас почти умоляюще, Мария подняла голову и сама подставила ему губы…


Загрузка...