Глава 16


Трент смахнул с фрака Хьюго кусочек корпии и отступил.

— Что-нибудь еще, милорд?

— Нет. Идите, веселитесь. — Хьюго указал на пакет, лежавший на кровати. — Запаситесь парочкой этих штуковин. Не забудьте подержать их перед применением пару часов в воде.

Трент поморщился.

— Терпеть не могу пользоваться ими. Это все равно, что купаться в высоких сапогах.

— Это лучше, чем пустить все на самотек.

Трент сгреб горсточку «французских писем» и сунул в карман.

— Благодарю вас, милорд.

В дверь гостиной двухкомнатного номера постучали.

— Это, должно быть, мистер Доусон, — сказал Хьюго. — Впустите его и можете идти.

— Так точно, сэр. — Трент отдал честь, а затем подмигнул. — Простите, милорд, — пробормотал он и вышел.

От старых привычек трудно избавиться, подумал Хьюго.

Из гостиной донеслись мужские голоса, и входная дверь закрылась. Хьюго снова посмотрел в зеркало. В синем фраке, в шейном платке, завязанном модным узлом, он вполне может сойти за одного из друзей Артура. При его крупном телосложении сойти за денди просто невозможно. Ему любопытно было посмотреть на друзей Артура то ли для того, чтобы успокоить сквайра, то ли чтобы предостеречь самого Артура. Хьюго вышел через дверь между комнатами и нашел в гостиной Артура, развалившегося в кресле; судя по выражению его лица, Артур скучал, что тоже было модно.

— Трент сказал, что здесь у вас нет никакой выпивки. При мысли о хорошем крепком напитке руки у Хьюго вспотели.

— Куда вы собираетесь отвести меня? В какой-то притон, как вы выразились?

Лицо Артура оживилось. Он встал.

— Уверяю вас, этот клуб — просто блеск. Он открылся всего пару лет назад. Вейл тщательно отбирает его членов. Мне понадобилась не одна неделя, чтобы получить туда доступ.

Хьюго мысленно вздохнул. Судя по всем признакам, вечер будет очень скучный. Наверняка ему придется вытаскивать Артура из долговой ямы и везти домой в стельку пьяного. Но обещание нарушать нельзя. Хьюго взял со стойки у двери шляпу и трость.

— Пойдем пешком или возьмем извозчика?

— Пешком, — ответил Артур. — Это недалеко. Незачем заталкивать в вонючий кеб мужчину ваших габаритов.

— Совершенно с вами согласен. — Хьюго хлопнул его по плечу. — Ведите меня.

По вечерам в Лондоне, несмотря на летнюю жару, на улицах толпятся щеголи и пьяницы. Проститутки в кричащих туалетах стараются занять более выгодное место на углах улиц, и воздух пропитан запахом свалки и дорогого одеколона. К счастью, «Олмак» в это время года закрыт. Вряд ли Артур потащит его в примерно такое же заведение.

Они прошли по Мейфэру, погруженному в мрачные сумерки, болтая о подвигах, которые Веллингтон совершил в Испании в прошлом месяце.

— Как вы можете стоять в стороне от таких волнующих событий? — спросил Артур. — Теперь ход войны принял, наконец, другой оборот. Разумеется, вам мешает рана. Но мне жаль, что я в этом не участвовал.

Волнение в голосе молодого человека потрясло Хьюго, как удар под дых. Точно также был взволнован Бейнбридж за момент до того, как пушечное ядро оборвало его жизнь.

— Вам лучше оставаться здесь.

Артур посмотрел на него как на умалишенного. Они свернули на Сент-Джеймс-сквер. Хьюго нахмурился.

— Почему все так таинственно? Я член клуба «Уайтс» и клуба «Брукс».

— Там зеленая тоска. Нам сюда. Артур повел его в неосвещенный проулок рядом с какой-то таверной. Хьюго поморщился, наступив на что-то похожее по консистенции на патоку. В нос ему ударил запах гнилых овощей. Все это типично для Лондона. Проулок выходил во двор, и Артур громко постучал в черную дверь, которую давно следовало бы покрасить. Стук его напоминал условный знак.

— Господи, Артур, во что это вы впутались?

— Ни во что. — Он хохотнул. — Я здесь впервые. Думаю, это одна из шуточек Вейла. Он с неделю позабавится с нами, а потом скажет, что все это смертельно скучно, и отправится в Брайтон нанести визит принцу.

Прежде чем Хьюго предложил оставить всю эту дурацкую затею, дверь распахнулась, и перед ними предстал мужчина, выглядевший так, словно лицо его расплющила упавшая с большой высоты наковальня.

— Здрасьте, мистер Доусон.

— Здравствуйте, Перкинс. — Артур протянул ему свою шляпу.

— Зачем вы пришли? — спросил Перкинс. — У нас только для членов.

Вместо того чтобы послать наглого типа ко всем чертям, Артур возмутился:

— Его светлость сказал, что я могу прийти сюда нынче вечером.

Перкинс почесал подбородок.

— А-а, теперь вспомнил. А это ваш дружок, о котором вы говорили его светлости?

— Да, Перкинс. Это лорд Уонстед.

— Вот здоровяк, верно? Настоящий тяжеловес. Кулаки — что твои окорока. Вряд ли вам понадобятся два раунда, а, милорд?

Хьюго внимательно посмотрел на Перкинса.

— Я вас знаю. Видел, как вы однажды дрались в Нью-маркете. Практиковались в боксе. Тогда вас называли Джек Перкинс — Ветряная Мельница.

— Провалиться мне на этом месте! Это же, сколько лет назад было? Вы были тогда совсем еще дите.

— А знаете, Джек Перкинс, — сказал Хьюго, — если вы с тех пор не научились прикрываться, я в одну минуту отобью вам легкие.

— Ну, ясное дело, сэр, но за эту минуту я много чего с вами сделаю, это уж точно.

Хьюго рассмеялся:

— По полной программе, да, нахал вы этакий? Перкинс ударил правой, Хьюго мгновенно отбил.

— Блокируете удары не хуже меня, — пробормотал Перкинс. — А вот их светлость ни в коем разе не позволяют мне пользоваться всей пятерней, только открывать дверь да принимать шляпы и плащи, так что давайте сюда вашу.

Отдав ему шляпу, Хьюго поднялся следом за Артуром по узкой лестнице. Они вошли в комнату. Шторы на окнах были плотно задернуты, горели две лампы, свисавшие с низкого почерневшего потолка. Шестеро мужчин расположились вокруг длинного стола, покрытого зеленым сукном.

Сидевший во главе стола джентльмен поднял голову при их появлении. Его взгляд напомнил Хьюго о ястребе, высматривающем добычу.

— Бог мой, Артур. Этот бегемот и есть ваш друг-солдат? Сидевший справа от него белокурый Адонис хихикнул. «Лизоблюд», — подумал Хьюго.

Артур подошел к сидевшему во главе стола.

— Вейл, разрешите представить вам лорда Уонстеда, в прошлом капитана от инфантерии его величества. Дрался при Буссако. Хьюго, это герцог Вейл.

— Ваше преклонение перед героями не вызывает сомнений, Доусон, — сказал Вейл.

Хьюго удивился, когда герцог, встав, оказался почти одного с ним роста; герцог протянул ему руку и широко улыбнулся.

— Уонстед, я слышал о вас много хорошего. Добро пожаловать в клуб «Пропавшая графиня». Это Денби. — Он указал на светловолосого лизоблюда, который в ответ надул губы. — Петтигру, — сказал герцог, продолжая представлять присутствующих.

Элегантный денди, глянув поверх плеча Денби, отвесил поклон.

— А эти джентльмены — Отфорд, Сандерсон и Лонгфилд.

Мужчины, сидевшие вокруг стола, приветствовали новичков. Вейл указал на пустой стул слева от себя:

— Садитесь. У Петтигру кончились наличные. Теперь он пытается помочь Денби проиграть его состояние.

Петтигру — обладатель подбородка, походившего на фонарь, — потянул себя за нижнюю губу.

— Ему моя помощь ни к чему.

Рядом с локтем Денби лежала кучка расписок, готовых присоединиться к тем, что лежали на кону.

Поскольку Хьюго не мог отказаться, не оскорбив при этом человека, принадлежащего к королевской семье, и не свернув нос Артуру, и потому что он приготовился именно к чему-то подобному, он сел за стол. От бренди отказался. Артур с самодовольным видом плюхнулся на соседний стул, держа в руке полный бокал бренди.

Вейл бросил несколько фишек на кон, Лонгфилд, жизнерадостный деревенский сквайр, сложил свои карты.

— Для меня слишком высоки ставки. Игра пошла; банк держал Вейл.

— Обычно меня не приглашают играть с Вейлом, — шепнул Артур на ухо Хьюго. — Даже в клубе «Уайтс».

Оно и к лучшему, потому что ставка была сотня гиней. Сквайр Доусон стал бы банкротом за одну ночь.

Игра кончилась, Денби нацарапал что-то на очередной полоске бумаги.

— Проклятие, Вейл. Вам везет.

— Ему всегда везет, — сказал Отфорд и поднялся, почесывая свой небритый подбородок. — Я ощипан. Ни перышка не осталось, чтобы летать. Пожалуй, зайду к миссис Биксби. Может, кто-то из её девочек сумеет возбудить старую развалину. — Он похотливо подмигнул. — Идемте, Петтигру?

Тот допил бренди и потянулся.

— Уже утро?

— Нет, — ответил Хьюго. — Вечер только начинается.

— Боже милосердный, — сказал Петтигру. — Мы просидели за столом, двадцать четыре часа краду. Это рекорд, а?

— Нет, — возразил Вейл. — Я играл в фараон сорок восемь часов, не вставая — это было пять лет назад.

— И выиграли? — спросил Артур, вытаращив глаза. Вейл бросил взгляд на Артура.

— Кажется, выиграл. Лонгфилд загоготал.

— Разорил полного надежд, виконта, если не ошибаюсь, — сказал он и добавил: — Тот покончил с собой на другой день. — Он бросил робкий взгляд в сторону Вейла.

— И поделом этому дураку, — сказал Вейл ледяным тоном.

Наступило молчание. Вейл сгреб свой выигрыш, кое-как сложил расписки Денби.

— Так пойдем к миссис Биксби или нет? — спросил Отфорд.

— Разумеется, пойдем, — ответил Петтигру и взял друга под руку. — Всем доброй ночи.

Вейл махнул бледной вялой рукой в их удаляющиеся спины и снова стал раздавать карты, включив в игру Хьюго и Артура.

— Шиллинг очко? — спросила он.

Хьюго ушам своим не поверил, Настолько вдруг уменьшились ставки.

— Послушайте, Вейл, — запротестовал Денби. — Вы не должны…

Вейл поднял бровь, и Денби умолк.

Хьюго внимательно посмотрел на герцога. Ради кого понизили ставки? Ради него или ради Артура? Как бы то ни было, Вейл почему-то вызывал уважение. С первого взгляда этот человек не понравился ему, но он разбирался в людях и увидел в герцоге нечто большее, скрытое под поверхностью. Бросив быстрый взгляд на свои карты, он увидел, что выигрыш ему не светит. Одна игра, и он уйдет.

— Артур сказал, что вы были ранены, — обратился Вейл к Хьюго.

Хьюго вздохнул. Он жив, тогда как мог бы уже лежать в могиле. По крайней мере, так он думал еще два месяца назад.

— Царапина.

Денби посмотрел на свои карты и театрально застонал. Вейл презрительно скривился:

— Получили для разнообразия хорошую карту?

Хьюго с трудом сдержал смех. Вейл, несмотря на рассеянный вид, не был пьян в отличие от остальных. Что же делает такой человек, как он, здесь, в обществе кучки бездельников?

Хьюго выложил бубнового валета.

— Как вы назвали этот клуб? «Пропавшая графиня»? Сандерсон указал на Денби:

— Он потерял жену.

— Я не потерял ее, трепло вы этакое. Она сбежала.

— Дала деру, — услужливо подсказал Лонгфилд.

— Полагаю, вы ее не видели, а, Уонстед? — спросил Сандерсон с язвительной улыбкой.

— Не нужно было оставлять ее без присмотра, — пробормотал Лонгфилд. — Я бы не оставил.

— Я не оставлял ее без присмотра, — сказал Денби. — Эта сука сбежала ночью.

— Я же сказал. Он потерял ее, — сказал Сандерсон. Господи. Хьюго уставился на этого красивого молодого человека:

— Зачем же вы хотите ее вернуть, если она сбежала от вас?

Вейл бросил на Хьюго быстрый взгляд.

— Здесь-то и зарыта собака, друг мой.

— Ее идиот-папаша перестал выдавать мне ее карманные деньги. Не хочет выдать ни пенни, пока не узнает, куда она подевалась. Подозревает, что я ее прикончил. Моя пропавшая графиня. Толстая бесплодная корова. Деньги — единственное, что она принесла в наш брак.

В груди Хьюго шевельнулась жалость к оклеветанной графине.

— Вот она, — сказал Денби. — Я решил, что в клубе должен висеть ее портрет.

Хьюго повернулся и посмотрел на портрет.

Ему показалось, что время прекратило свой бег. На портрете была изображена молодая аристократка в бледно-синем платье с низким вырезом, открывавшим великолепную грудь.

Люсинда.

«Пропавшая графиня. Толстая бесплодная корова», — стучало у него в голове. Черт побери. Этот хнычущий жалкий идиот — ее муж. Ублюдок, издевавшийся над ней.

Хьюго казалось, будто на грудь ему упал кусок льда весом в четырнадцать фунтов, вышиб дух из тела, и пробрал холодом до костей.

Вейл внимательно смотрел на него. Он переводил взгляд с портрета на Хьюго. Господи. Если герцог заподозрит… Хьюго охватила жажда крови. Он сжал кулаки. Он убил бы всех находившихся в комнате. Но, охваченный яростью и горечью он все-таки сумел сохранить спокойствие, лицо его оставалось непроницаемым. Нужно поскорее убраться отсюда, прежде чем острый, как рапира, ум Вейла проникнет сквозь дымовую завесу равнодушия Хьюго. Если уже не проник.

Шум крови в висках заглушил голос Артура, который тоже смотрел на портрет.

— Хьюго, а ведь это… Хьюго с силой опустил ногу.

— Так мы играем или нет?

— Черт побери, Уонстед, — сказал Артур. — Будьте осторожнее, когда ставите ваше копыто. — Он снова посмотрел на портрет.

Денби перегнулся через стол и схватил Артура за руку, виновыплеснулось из его бокала на зеленое сукно сверкающими, как кровь, каплями.

— Вот черт! Вы ее видели.

Все находившиеся в этом отвратительном, месте, повернулись к Артуру. Он сделал глубокий вдох.

«Заткнись!» — приказал ему Хьюго взглядом.

Должно быть, Артур понял, потому что покачал головой:

— Нет. Сначала мне показалось, что она на кого-то похожа, но я ошибся. Я никогда ее не встречал.

Саидерсон хихикнул и тут же закрыл рот. — С тех пор как она ушла, в нашем распоряжении остался; только запах ее духов.

В распоряжении Хьюго было нечто гораздо большее. Денби опустился на стул.

— Будь вы неладны, Сандерсон. С чего это мне волноваться? Вейл сказал, что найдет ее. И найдет. Не так ли, Вейл?

Подонок, не смог найти даже собственную жену. Хьюго сжал в руке карты, чтобы не свернуть шею Денби.

Вейл посмотрел на своего друга:

— Можете быть уверены, Денби, ваша жена, в конце концов, окажется там, где ей место, даже если это будет последнее, что я сделаю в жизни.

Какую игру ведет Вейл в этой партии? Внезапно графин с бренди, который стоял у локтя герцога, показался Хьюго необыкновенно привлекательным. Он уже ничего не видел, кроме этого графина. Он ощутил на языке терпкий вкус. Захотелось напиться до отупения.

Нет. Не здесь. Не сейчас. Боль билась у него в голове в такт ударам сердца. Нужно выбраться отсюда. Ему нужен воздух, ему нужно подумать.

— Так мы играем или нет?

Вейл побарабанил по столу длинными белыми пальцами, глядя на Хьюго так, будто мог увидеть, что делается у него в голове, и прочесть его мысли.

— Согласен с вами, Уонстед. Если Денби хочет сидеть и лить слезы в свой бокал, это его дело. Я найду способ лучше провести вечер.

Хьюго, не глядя, швырнул на кон несколько гиней:

— Я воодушевлю вас.

— Мы с вами люди одного склада, — сказал Вейл. — Либо рискуем, все потерять, либо все берем. — И он выложил на стол целую гору золота. — Я участвую.

Интересно, что он имеет в виду? Денби нацарапал свое имя на расписке. Сандерсон и Лонгфилд положили свои карты лицом вниз.

Артур раздумывал, потом положил карты на стол.

— Мои карты ужасны.

Вейл вопросительно посмотрел на Хьюго.

Пропади оно все пропадом. Хьюго предпочел бы умереть, но не дать ни пенни этим негодяям, но он должен закончить игру. Он пододвинул к центру стола еще десять гиней.

Вейл внимательно посмотрел в свои карты, потом снова на Хьюго. И положил карты лицом вниз.

— Я не играю. А вы, Денби? Денби побледнел.

— Я был уверен, что вы выиграете, Вейл. Я не могу позволить, чтобы какой-то незнакомец с улицы взял мои расписки. И не могу заплатить.

Хьюго, выигравший и злой, вскочил на ноги:

— В таком случае не показывайтесь в обществе, потому что еще до конца этого дня все будут знать, что вы изменили долгу чести.

— Вы этого не сделаете, — хрипло сказал Денби. Артур потянул Хьюго за рукав.

— Уонстед, дайте ему шанс отыграться.

Глаза у Хьюго затянуло красной дымкой, ярость, казалось, вот-вот одержит верх над рассудком.

— Если вы и дальше будете играть с этими… негодяями, которые притворяются людьми, значит, вы еще глупее, чем я полагал, Артур Доусон. Если ваш отец отречется от вас, вы этого заслужили.

Артур раскрыл рот.

Хьюго сгреб свой выигрыш, в том числе и расписки Денби, и поспешил к выходу.

Артур догнал его и схватил за руку уже на выходе.

— Хьюго, старина…

— Прочь отсюда, — прорычал Хьюго.

Перкинс подал им шляпы, и Хьюго вышел в проулок.

— Что происходит, черт возьми? — Артур оглянулся через плечо и понизил голос. — Это же миссис Грэм. Когда я увидел ее на празднике в деревне, лицо ее мне показалось знакомым. Но пока не увидел ее портрет, я не догадывался. Я, должно быть, видел ее где-то с Денби.

Хьюго схватил Артура за горло и сжал так, что у того едва не вылезли глаза из орбит, он начал задыхаться. Хьюго слегка ослабил хватку.

— Поклянитесь, что не скажете ни слова никому из этих ублюдков.

Артур вцепился ему в запястья.

— Клянусь.

— Нарушите слово — я вас убью. Поняли? Артур схватился за горло.

— Я поклялся. За кого же вы меня принимаете, Уонстед?

— За презренного дурака. Такого же, как и я сам. — И очевидно, такого же, как Денби. Да, Люсинде придется ответить на некоторые вопросы.

Она не вдова. Она бросила законного мужа, пренебрегла данными у алтаря обетами, громоздила одну ложь на другую. У Хьюго это не укладывалось в голове. Его охватило отчаяние. Ведь он собирался жениться на ней. Люсинда разбила ему сердце.

Что ждет его в будущем? Как он сможет жить без нее? Ведь она спасла его от одиночества. С этой женщиной он познал счастье, о котором и мечтать не мог.

К Брайарзу подъехал экипаж. Стоя на коленях, Люсинда, которая укладывала последний сундук, подняла голову. София спала.

Люсинда поднялась с колен. Голова у нее закружилась. Она постояла не шевелясь. Она, должно быть, слишком резко поднялась, или же ей просто нужно поесть. Младенец, которого она носит под сердцем, то и дело дает о себе знать. Они с Хьюго зачали ребенка! Он всегда будет напоминать ей Хьюго, которого она никогда больше не увидит. Она уедет раньше, чем он вернется из Лондона.

Дитя будет постоянно напоминать ей о нем, но она понимала, что Хьюго не сможет разделить с ней ее радость. Он не любит ее, она всего лишь возбуждает его как женщина. Он удовлетворяет свою похоть — вот и все. Дети ему не нужны, он постоянно говорит об этом. Лучшеей уехать прежде, чем он узнает все и решит, что его долг — поддержать ее дитя. И потом, как только станет видно, что она в положении, жить в деревне она уже не сможет.

С дорожки, ведущей к двери, донеслись шаги. Это вернуло Люсинду к реальности. Чтобы не разбудить Софию, Люсинда сбежала вниз и открыла дверь.

Это был Хьюго. Почему он вернулся на целых две недели раньше, чем она ожидала?

— Лорд Уонстед, вас не ждали раньше следующей неделя.

— Трент! — крикнул Хьюго слуге. — Поезжайте домой в коляске. Я вернусь пешком.

Трент уехал.

— Милорд, по-вашему, разумно проделывать такой путь пешком?

— О, это более чем разумно, леди Денби.

Он знает. Земля у нее под ногами покачнулась. Она прислонилась к дверному косяку. Хьюго подошел к ней.

— Вам нечего сказать в свою защиту, леди Денби?

— Я… — Разве можно словами развеять чудовищную боль в его глазах? — Мне очень жаль, — прошептала она.

— Вам жаль. — Он вскинул брови. — Неужели? А вы понимаете, в какое положение поставили меня?

Она покачала головой.

— Я был вынужден лгать человеку относительно его жены. Честь требовала, чтобы я сказал ему правду, а я лгал именно так, как вы лгали мне. В кого я превратился?

Он не выдал ее. Люсинда прижалась к косяку и обхватила себя за талию.

— Я не хотела…

— Вы не хотели? — Его сарказм хлестнул ее, как кнут. — Не хотели одурачить всех нас? Вы знаете, чем я занимался в Лондоне?

Люсинда с опаской посмотрела на него:

— Были у врача.

Он порылся в кармане жилета, вытащил кольцо, сверкнувшее синей вспышкой.

— Я купил вот это.

С болью в сердце она смотрела на кольцо, затем подняла глаза на Хьюго.

— Будь оно проклято, это обручальное кольцо. — Он медленно и отчетливо произнес эти слова. Потом рассмеялся. — Вы, без сомнения, очень умно разыграли меня.

Она шагнула к нему.

— Хьюго, прошу вас. Милорд. Вы не поняли. Я хотела рассказать вам правду.

— Чего я не понял? — спросил он ледяным тоном. — Что вы жили в этом доме как самозванка? Прежде чем уехать из Лондона, я навел справки о пропавшей леди Денби. У вас нет ребенка. — В его глазах теперь была только суровая отчужденность, как если бы он понятия не имел, кто она, и его это не интересовало. Холодный взгляд ранил гораздо сильнее, чем презрительные слова.

Она отступила на шаг.

— Пьяница с куриными мозгами, за которого вы вышли замуж, ищет вас по всей Англии. Как вы думаете, сколько времени пройдет, прежде чем он найдет вас здесь?

Он тяжело вздохнул, стараясь сохранить самообладание.

— Артур Доусон знает, кто вы. В любой момент он может рассказать своему кумиру Вейлу, и вас найдут. Вы должны уехать отсюда, как только рассветет.

Она была настолько потрясена, что лишилась дара речи.

— Я… — Ей некуда идти. Новый дом освободится не раньше первого числа следующего месяца.

— Вы что, не понимаете? Как главное лицо в этих краях, я обязан выполнять закон. Вас нашли. — Он вытащил из кармана конверт. — Здесь банковский чек на Коттса. Воспользуйтесь этими деньгами, чтобы уехать как можно дальше, в Ирландию, Шотландию. Если ваша семья не захочет вам помочь, это лучшее, что вы можете сделать. Мистер Браун приедет за вами рано утром и отвезет вас в Лондон.

Хьюго протянул ей конверт.

Потрясенная Люсинда застыла на месте. Тогда Хьюго швырнул бумагу на пол к ее ногам. Она посмотрела на него.

— Бегите, Люсинда, — устало проговорил Хьюго. — Без оглядки. — Он расправил плечи. — Единственное хорошее во всей этой катастрофе — я понял, что у вас не может быть детей. За это я благодарю Господа… Если бы были хотя бы малейшие шансы на то, что мой ребенок будет принадлежать этому отвратительному дрянному типу, за которого вы вышли замуж, мне бы пришлось его убить. А болтаться на виселице из-за лживой шлюхи мне бы не хотелось.

Душевная мука, которая слышалась в каждом его слове, не оставила Люсинду равнодушной. Она никогда не думала, что причинит кому-нибудь такую боль, и меньше всех — этому человеку. Но разве она не сделала все, что в ее силах, чтобы не заниматься с ним любовью? Но он буквально преследовал ее и, в конце концов, добился своего. А теперь во всем винит ее, как Денби.

Люсинду охватила ярость. Глаза ее метали молнии.

— Черт бы вас побрал, Уонстед. То, что я дала вам, я дала по своей воле — потому что хотела вас. Если бы вы спросили меня, хочу ли я выйти за вас замуж, я бы сказала «нет». Но вы не спрашивали. Вы типичный надменный самец, который взялся решать мою судьбу. С какой стати? Я отдала вам мое тело и — видит Бог — свою любовь, но я не дала вам права распоряжаться моей жизнью.

Люсинда сорвалась на крик.

В этот момент наверху заплакала София.

— Вы разбудили ребенка, — сказала Люсинда. — Буду вам признательна, если вы уберетесь отсюда.

— Взаимно, — сказал Хьюго и замахнулся на нее. Люсинда отпрянула, а Хьюго рассмеялся, швырнул кольцо в клумбу с розами у дверей и пошел по дорожке. У ворот он оглянулся. — Бегите далеко и быстро, Люсинда. — После чего чопорно поклонился и исчез в лесу.

Люсинда долго смотрела ему вслед.

— Мамочка! — позвала София.

— Иду, детка, — прошептала Люсинда. Слезы высохли, и она кончиком языка ощутила, какие они соленые. Страдания Хьюго тяжким бременем легли ей на плечи. До этого дня она не понимала, какая уязвимость скрывается под его мужской гордостью. Невыносимая боль наполнила ее грудь. Она согнулась, прижала руки к талии, рыдания сотрясали ее так, чтоона задыхалась.

Она так и собиралась сделать — уехать. Пойти своим путем. Никогда больше не видеть его. Но расстаться врагами…

— Мамочка!

София. Она должна думать о Софии. И о младенце. Она носит дитя. Дитя ее и Хьюго. Это все, что у нее осталось от него. Она знала это с того мгновения, как поняла, что забеременела.

На следующее утро прибыл мрачный мистер Браун. Прибыл он, как ни странно, не один. Следом за ним приехал в коляске преподобный Постлтуэй. У обоих мужчин был смущенный и растерянный вид.

Люсинда предложила им войти. Они уселись рядышком на диване, и мистер Браун объяснил, что встретил викария по дороге сюда и рассказал ему о внезапном деспотическом приказе лендлорда расторгнуть с ней договор об аренде.

Значит, Хьюго решил изобразить из себя тирана. А Люсинда сделала вид, будто ничего особенного не произошло, расправила плечи и заговорила бодрым тоном:

— Надеюсь, его сиятельство не поставил вам в вину, мистер Браун, что вы согласились сдать мне этот дом?

— Нет. Его сиятельство не хотел ничего обсуждать. Викарий в крайнем изумлении переводил взгляд с Люсинды на управляющего.

— Не понимаю, почему лорд Уонстед расторгнул договор. Но вы вправе остаться.

— Я все равно собиралась уехать в конце месяца, чтобы поселиться ближе к своей родне, — солгала Люсинда.

— А мне казалось, вам нравится жить в Блендоне, — сказал викарий.

Браун кивнул.

— Нравилось, — ответила Люсинда. — Но меня ищет один человек, от которого я скрываюсь. Его сиятельство узнал об этом, когда был в Лондоне.

Постлтуэй вытаращил глаза и облизнул губы.

— У вас неприятности с законом? Помолчав, Люсинда ответила:

— Никаких преступлений я не совершала.

— Понимаю, — сказал викарий, который, судя по выражению его лица, абсолютно ничего не понимал. Он поерзал на диване, кадык у него бешено подпрыгивал.

Мистер Браун вынул из кармана сюртука толстый конверт и протянул Люсинде.

— Что это? — спросила та, заметив в уголке герб Уонстедов.

— Остаток суммы за наем жилища.

Люсинда взяла конверт, встала, чтобы положить его на стол, а потом взяла другой конверт, который Хьюго швырнул ей накануне. В нем лежала банкнота в тысячу фунтов — большая сумма, и, как она полагала, гораздо большая, чем та, которую мог себе позволить Хьюго. Она протянула этот конверт мистеру Брауну.

— Прошу вас, верните это его сиятельству с благодарностью от меня.

Ей не нужна его щедрость. Очень уж она походит на отступное, которое выдают отставленной содержанке, а она никогда не считала себя таковой. Зато вернуть деньги за аренду вполне справедливо.

Викарий пару раз открыл и снова закрыл рот. Он походил на рыбу, выброшенную на берег, его обычно бледное лицо пошло красными пятнами.

— Миссис Грэм, меня удивляет, что его сиятельство предупредил вас в последний момент.

— Вы несправедливы к его сиятельству, — спокойно возразила Люсинда. — Он сделал все, что в его силах, чтобы помочь мне. Как я уже сказала, я сняла другой дом, и теперь мне придется подождать в Лондоне, пока он освободится.

— Лондон — опасное место для одинокой женщины, — заметил викарий.

Он понятия не имел, насколько это место опасно. Во рту у Люсинды пересохло при мысли о возвращении в Лондон. Всю ночь она думала и о том, куда ей деваться.

Викарий шагнул к камину. Остановился, расставив ноги, спиной к Люсинде. Потер подбородок.

— Вы могли бы на несколько дней остановиться в доме викария.

Мистер Браун нахмурился.

— Но пойдут сплетни и пересуды.

— Вряд ли я смогу жить в вашем доме, преподобный. Я незамужняя женщина. Что подумают прихожане? — Что подумает Хьюго? Впрочем, думать хуже чем он думает о ней сейчас, просто невозможно.

— Это никого не касается, кроме нас, — сказал викарий. Это касается Денби. В любой момент он может появиться и увезти ее к себе.

— Человек, который меня ищет, представляет собой опасность для любого, кто станет у него на пути. Я не могу остаться в Блендоне.

Викарий прищурился.

— На несколько дней. До конца месяца, как вы планировали. Уверяю вас, моя экономка живет совершенно отдельно. Никому не нужно об этом знать, кроме нас троих, и еще одной особы, которой я мог бы доверить собственную жизнь. Это мисс Доусон. — Он произнес ее имя с таким почтением, что у Люсинды не осталось никаких сомнений относительно его чувств.

Она закусила губу.

— Я думаю, брат мисс Доусон сможет заподозрить правду.

Викарий смутился.

— Артур Доусон — шалопай. А мисс Доусон будет все держать в тайне, в ней можно не сомневаться, когда речь идет об испытании преданности. Она ведь будет моей женой.

Это откровенное признание так поразило Люсинду, что она на мгновение потеряла дар речи.

— О Боже. А ее матушка знает? Плечи его обмякли.

— Пока еще нет, — уклончиво ответил викарий. — Ну что, миссис Грэм, согласны?

— Вы с малышкой не будете несколько дней выходить из дома, — поддержал его мистер Браун. — Когда наступит время, я отвезу вас в Мейдстон и посажу в почтовую карету.

— Ну вот, — сказал викарий. — Договорились. Никто из них не знает, на что способен Денби. Ее рука потянулась к ключице, как будто она ощутила сквозь ткань платья ожог от сигары. Если он найдет ее и увезет в Лондон, неизвестно, что ее ждет. Второй раз сбежать ей наверняка не удастся.

— Человек, о котором я говорю, склонен к насилию. Мистер Браун словно оцепенел, а потом вскочил со стиснутыми кулаками.

— Скажите мне, кто это. Я разберусь с этим мерзавцем.

— Успокойтесь, Браун, — пробормотал викарий. — Миссис Грэм, мой христианский долг предложить вам убежище. — По напряжению в его голосе Люсинда поняла, что он догадался об истинной причине ее страха. И понял, чем рискует, — не только лично, но и своей карьерой священнослужителя. Единственное, что она могла сделать, — это возблагодарить Господа за счастье иметь таких хороших друзей и уповать на то, что им никогда не придется пострадать от руки мстительного Денби. Вот и еще одно основание не воспользоваться их добротой. Но Денби, не обнаружив Люсинду в Брайарзе, будет искать где-то в другом месте.

— Мне кажется, я поставлю вас в очень трудное положение.

— Это самое меньшее, что я могу сделать после того, что вы сделали для деревни, — сказал викарий.

— Вот именно, — подтвердил мистер Браун. Болезненный комок, горячий и твердый, застрял у нее в горле. Глаза у нее затуманились. Измученная бессонницей, усталая, Люсинда кивнула:

— Я согласна пожить в вашем доме до конца месяца.

Мистер Браун посмотрел на ее сундук, стоявший посредине комнаты, и на чемодан подле него.

— Это все?

— Все, если не считать Софии, которая спит наверху. И котенка. Могу я взять его с собой?

— Конечно, — сказал викарий. Он потер руки. — В тесноте, да не в обиде.

— Я возьму вещи, викарий, — сказал Браун. — Миссис Грэм, вы понесете ребенка.

Через несколько минут Люсинда сидела подле преподобного Постлтуэя, держа на руках сонную Софию; котенок, сидевший у ее ног в корзинке, громко выражал свой протест. Она со слезами смотрела на место, ставшее ее домом на короткое время. Цветы кивали головками на легком ветерке, словно прощаясь с ней.

— Мне будет не хватать этого дома и деревни.

Стоявший рядом с коляской мистер Браун проследил за направлением ее взгляда. Его губы сжались в тонкую прямую линию.

— Мне приказали нанять двух человек разобрать его по камешку. Его сиятельство желает иметь лужайку, засаженную деревьями.

Люсинда онемела от боли, более сильной, чем все, что она испытала в жизни. Как же сильно ранила она своего медведя, если он вознамерился уничтожить все, что напоминало о ней.


Загрузка...