Побудь моей навсегда

55. Руслан

" У отца неоперабельный рак"- эта фраза сразила наповал, точно выстрел в голову. — " Он в больнице". Убила. Обескуражила, выбила почву из-под ног. Когда мать произнесла её, я некоторое время не мог поверить в услышанное, осознать. Как…. так? Как, блядь, так?! Точно жизнь, увидев, что я слишком счастлив в последнее время, опомнилась. Может, я — долбаный эгоист, что даже после услышанного жалеет лишь себя? Но было так паршиво, хоть волком вой. И даже другая новость, о том, что Дамир выгнал Жаным из дома, к её родителям, промелькнула мимо, мелочью, что не была столь важна. Я могу потерять отца. Да, мы не общались. Да, не понимали друг друга. Но я всегда знал, что в этом мире у меня есть отец. И он знал, что у него есть сын. А сейчас…

Быстро завершив все дела, раздал указания. Забронировав билеты, уже ехал домой- попрощаться с Ульяной, которой на таком сроке перелеты были противопоказаны. Телефон заставил вздрогнуть, впервые за всю мою жизнь, я, взрослый мужик, боялся снять трубку. Вдруг услышу " отца больше нет". Но номер был неизвестный, правда, по префиксу понял, что звонят с родины.

— Да, слушаю. — попытался отогнать от себя тревожные мысли, что звонить может персонал клиники, где находится отец. С печальными новостями.

— Руслан? Это…Жаным, твоя… невестка. — вот уж кого не ожидал услышать, так это её. И почему звонит, посочувствовать? Иди пожаловаться на Дамира? Так там я ничем помочь не смогу, сами решить должны. Да и не до их склок сейчас, неужели она сама не понимает?

— Здравствуй, Жаным. — поприветствовал ее, переводя вызов на громкую связь. Теперь стало отчетливо слышно ее сбивчивое рваное дыхание. Волнуется?

— Руслан, мне нужно серьезно с тобой поговорить. Это очень важно. Насчёт твоего отца.

Приготовившись выслушивать слова сочувствия, резко затормозил, как услышал нечто иное.

— Я подслушала, как они с Эркене обсуждали…и…в-общем, они тебе лгут.

Лгут? О чем это она?

— Он ничем не болен, просто Дарджиев поставил ультиматум по поводу свадьбы, дал две недели, и твой отец решил сделать все так, чтобы ты согласился. — она замолчала, будто подбирая слова. — Сделать все, как будто это — его последняя воля.

Не может быть. Мне просто не верилось во весь этот бред. Отец? Он- далеко не самый лучший и честный человек на свете, но решиться на подобное? И с чего он взял, что после стольких лет я соглашусь? Хотя, может, решили и сыграть на этом? На огромном чувстве вины?

— Когда ты это слышала? — едва сдерживаясь, уточнил.

Жаным сбивчиво принялась объяснять:

— Когда я…когда ночью ждала Дамира, внизу, в одной из бывших детских. Думала, что придет голодным, я его покормить должна. А твои родители, они только вернулись из гостей. И обсуждали вот это…

Нахмурившись, попытался обдумать её слова. Что-то тут не вязалось.

— Подожди, а тебе зачем мне сообщать об этом? Ты ведь и так, если мы уж начистоту, не в фаворе в семье. А так и последнюю поддержку потеряешь.

Жаным, замолчав на мгновение, вдруг выдала:

— Мне уже все равно. Я просто хочу, чтобы они не сломали тебе жизнь, как это сделали со мной и Дамиром. Я ведь знаю, что он любит другую. Что он… — она всхлипнула- Что он меня ненавидит. И они знали. Знали, и всё равно… — она не договорила, тихо всхлипывая в трубку.

— Я тоже виноват. — признал свою вину- Я обязан был жениться на тебе.

— Нет! — со злостью выкрикнула в трубку Жаным — Нельзя жениться без любви, нельзя! Как ты не понимаешь!?

И сбросила звонок. А на попытки перезвонить телефон отвечал, что абонент временно недоступен. Зато отец снял трубку почти с первого гудка:

— Здравствуй, сын. Наконец ты мне позвонил. — его голос был слабым, усталым, словно и вправду он болел. Я, ещё до конца не уверившись в версии Жаным, решил пойти ва-банк.

— Здравствуй, отец. Да вот как-то повода не было. А теперь чего бы и не позвонить, не каждый же день родной отец обманывает, что при смерти, рак. Ты хоть понимаешь, что творишь? Взрослый человек, а даже с клиникой договорился! — рычал в трубку, осознавая при этом, что и сам далеко не ушел, устроив бутафорию со Ждановой.

— А что мне ещё остаётся делать, если у меня сыновья — эгоисты, которым наплевать на семью?! — взорвался он в ответ- Вам только развлечения, жизнь в свое удовольствие, а мы с матерью сколько горбатились, чтобы этой жизнью вас обеспечить?!

И тут я понял, что все бесполезно. Что отец попросту никогда не станет другим. Не сможет перестать оправдывать свои поступки, перекраивать их суть под удобные себе оправдания. Он даже не понимает, что мир меняется, что все меньше молодых людей готовы выходить замуж без любви, жить и мучиться с нелюбимыми, делить жен и любовниц на два лагеря: " для дома" и " для души", не соображая, что всё это можно объединить в одной женщине. Любимой.

— Я тебя услышал. Надеюсь, вы понимаете, что на свою свадьбу я приглашу только Бахтияра? — ровным голосом сообщил, прежде чем повесить трубку. Несколько минут сидел не шевелясь, глядя перед собой — и не видя ничего. Все перед глазами слилось в какое-то гротескно — яркое пятно.

— Поздравляю, не прошло и года. — буркнул Арсений, хоть его лицо составляло разительный контраст с поздравлениями по поводу предстоящей свадьбы.

— Прошел, но годик продуктивный выдался- и ребенок, и свадьба. — расслабленно опустился я на скамейку, снимая перчатки. Волков хмуро уставился на меня:

— Да, свадьба- это хорошо.

— Арс, у тебя-то что случилось? — повернулся к нему, но Волков принялся с остервенением молотить грушу. Наконец, выдохшись, сорвал перчатки, бросив их на пол.

— Да нихера хорошего. Катя замуж выходит. Итальяшку себе какого-то нашла. — он скривился- Вот так вот, сперва " люблю, не могу", а после раз- и за другого выходит.

Я замер, не зная, что и сказать в ответ на это. Кажется, с тех самых пор, как я много лет назад узнал Волкова, у него уже были эти вечные расставания и разборки с Катей. И как ему самому не надоело? Временами казалось, что он вообще живёт по инерции. Ни Катя ему не нужна, ни ее любовь. Он просто живёт так, потому что привык.

— Ты ведь ее сколько уже не видел? Полгода? — уточнил, снимая майку. Волков кивнул:

— Ага. Она ж как укатила туда- перестала на связь выходить. А тут на днях прислала. Кольцо там, фотки. Ну, я имею в виду, как ей там тип этот предложение делал.

Я пожал плечами:

— Даже и не знаю, что тут сказать.

Арсений усмехнулся:

— А тут ничего и не скажешь. Не нужен я ей, хрен старый. Она- молодая, красивая. Ровесник ей- и всё, и прощай.

Я нахмурился, пытаясь вспомнить, сколько лет Кате.

— Подожди, ты ведь говорил, что Катя на год тебя младше.

Он кивнул:

— Ага.

— Тогда я не понимаю, о каких ровесниках речь? На кого тебя там Катя променяет помоложе?

Волков раздражённо потёр подбородок:

— Катя? А причем тут она?

Тут настала моя очередь удивляться:

— Ну ты же сейчас о ней тут распинался. У нее итальянец этот — ровесник?