Подлый обманщик

Автор: КБ Винтерс

Название: Подлый обманщик

Серия: Подлый обманщик

Рейтинг: 18+

Переводчик: Олька Соколова

Группа: BestRomanceBook

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Любое копирование и распространение, в том числе размещение на сторонних ресурсах, категорически запрещено.

Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения.

Аннотация:

Я чертов О' Брайен. Знаете ли вы, что это значит? Никто не смеет переходить мне дорогу. Я - глава синдиката О' Брайен, и все мои обязательства связаны только с семьей. До встречи с Эйвой. Этой соблазнительной девушкой с телом, которое любого введет в грех. Эйва, великолепная и красивая, но носит такую толстую броню, что я просто жажду заглянуть внутрь.

Но я скрываю опасную тайну - грязную ложь, и, оказывается, она тоже.

Я мечусь меж двух огней, но должен сделать выбор - убить ее ради защиты моей семьи...

Но если я нажму на курок, это уничтожит меня.

В книге присутствует нецензурная лексика и сцены сексуального характера.

Пролог

Я вижу луну, а она видит меня,

Просвечивая сквозь листья старого дуба.

О, пусть свет, озаряющий меня,

Озарит того, кого я люблю, — пела моя мама, качаясь в кресле-качалке.

Ночной ветерок свистел сквозь открытое окно, охлаждая жаркий летний воздух. Я резко моргнул и уставился на яркую луну, висящую высоко в небе. Мама, сидя в кресле-качалке, укачивала моего братишку Айдена. Она любила петь колыбельные, чтобы мы поскорее уснули. Ее голос был нежным и веселым, согревал сердце, внушал доверие.

У нее был красивый голос. Лишь его я любил слушать. Мама должна была бы выступать на радио, чтобы люди во всем мире могли оценивать ее прекрасный голос.

В тот момент, когда мама начала второй куплет песни, громкий звук раздался в проходе подъезда нашего многоквартирного дома. Жуткий звук. Выкрикивающие что-то голоса. Шум был нормальным явлением в нашем доме, потому что мы жили в городе, а в округе было полно головорезов и наркоманов. Так что большую часть времени мы не обращали внимания на звуки очередных разборок в коридоре. Они ничем не отличались от гула пролетающего над головой самолета или автомобильного сигнала на улице.

Заглушая шум, она продолжила пение, увеличивая громкость голоса, чтобы скрыть этот шум.

За горы, за моря,

Туда, где сердце жаждет быть.

О, пусть свет, озаряющий меня,

Озаряет того, кого я люблю.

Шум в подъезде становился все громче, приближаясь в нашу сторону. Мама резко метнула взгляд в сторону двери, и я заметил в ее глазах намек на тревогу, но она продолжала громко петь. За шквальными ударами в дверь последовали звук ломающегося дерева и звуки, издаваемыми теми, кто вломился в гостиную. Мама замолкла, и я с неподдельным ужасом посмотрел ей в глаза.

Дикий шум заставил меня выпрыгнуть из постели, мое сердце колотилось так сильно, до боли, в то время как я смотрел широко открытыми глазами на дверной проем.

— Что это…

— Не беспокойся, сынок, — сказала мама, укладывая моего братишку в колыбель, и, прежде чем уложить меня в постель, поцеловала в лоб. – Твоя мама разберется с этим.

— Полиция. У нас есть ордер, — услышал я голос из другой комнаты.

Полицейские должны быть справедливыми или что-то в этом роде, я узнал это из телевизора. Они не навредят нам. Они помогут нам. Это то, что я всегда себе говорил. Но почему они были здесь, в нашем доме? Почему они выломали дверь?

Мой братишка Айден заплакал в кроватке, но, несмотря на это, мама не подходила к нему. Зато с испуганным видом она вытащила что-то из своего кармана. Эта вещь мерцала при лунном свете, напоминая мне об игрушке, которую я когда-то получил на день рождения. Но в ней было больше металла, и она издавала отчетливый, но странный щелкающий звук, когда пальцы моей матери проводили по ней.

— Теперь ты останешься здесь, любовь моя. И помните, что я люблю вас, сыновья. Я всегда буду любить вас, несмотря ни на что, — сказала мне мама, направляясь к двери. — Заботься о своем брате, Флинн. Всегда. Убедись, что ты позаботишься о своем братишке. Он будет нуждаться в тебе.

Позаботиться о нем? Я был слишком мал, что она…

Бросив на меня последний взгляд, наполненный огромной любовью и теплом, мама вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Разразился громкий стук, и наша квартира наполнилась криками и визгом.

До смерти перепуганный я заполз обратно в свою постель и укрылся с головой шерстяным одеялом, надеясь спрятаться от того, кто бы там ни был. Я твердил себе, что находятся полицейские, которые защитят нас. Они были здесь, чтобы спасти нас от всевозможных плохих вещей, которые происходили за дверью. Они должны были нас спасти. Если нет, то зачем они были здесь?

Крики и визг, казалось, длились бесконечно, и из-за всего этого мое сердце грохотало в груди. Но как только все успокоилось, я набрался смелости, чтобы стянуть одеяло с головы и встать с постели. Медленно я подкрался к двери, когда она неожиданно распахнулась, едва не ударив меня. Я уставился в глаза офицеру полиции. Он посмотрел на меня с презрением, его глаза не были злыми, но лицо было запачкано кровью. Вид крови напугал меня, и я задался вопросом, как она оказалась у него на лице.

Я ничего не мог понять. Слезы жалили мои глаза, в то время как я старался быть храбрым, пытаясь разобраться, где сейчас моя мама, и что же случилось.

— Здесь дети, — прокричал офицер.

— Уведи их оттуда, — крикнул ему другой.

Коп поднял меня на руки, закрыв мне глаза рукой, но это было бесполезно. Я вырывался от него, борясь и брыкаясь, когда он попытался забрать меня из моего дома, подальше от мамы. Я так сильно пнул его ногой, что он вскрикнул от боли и отпустил меня.

Освободившись, я побежал по коридору в гостиную. В ней было еще больше офицеров, и все они смотрели на меня с удивленным выражением на лицах. И тогда я увидел ее. Я подбежал к маме, которая была ранена и истекала кровью на полу, упал на колени возле нее и смотрел.

— Мамочка, — кричал я, трогая ее лицо. — Мамочка, проснись!

Она не отвечала, продолжая лежать на полу и истекать кровью.

— Мамочка!

Коп схватил меня снова, на этот раз его хватка была крепче, чем прежде. Я снова сопротивлялся ему, громко прося кого-нибудь помочь мне, помочь моей маме, но он вынес меня оттуда. Снаружи я не мог помочь маме. Почему никто не помогал ей? Где мой брат? Мужчина посадил меня на заднее сидение полицейской машины, я крепко прижал свои ноги к груди и стал звать на помощь.

— Мы не нашли его. Его там не было, — услышал я, как один офицер сказал другому. — Там оказалась только его жена, с которой не обошлось без стрельбы. У нас не было выбора. Мы должны были ответить. К счастью, мы все же были наготове и взяли ее, не понеся больших потерь. Плохо, конечно, что не было никакого намека на присутствие здесь О’Брайена.

— Думаешь, она знала, что мы придем?

— Должно быть. Но не знаю, кто бы мог их предупредить, — сказал офицер. — Жаль, что ей пришлось умереть из-за своего мужа.

Я так и не понял, что он имел в виду, и этот вопрос преследовал меня большую часть моей жизни. Возможно, кто-нибудь скажет, что случившееся той ночью превратило меня в монстра.

1

Эйва

— В последнее время, мы наблюдали всплеск насилия, — сказал он. — Главным образом, в одних и тех же районах города. Кто-нибудь хочет высказать предположения о том, что может быть причиной такого резкого скачка?

Это был мой первый день заседания с Чикагским департаментом полиции, и, судя по их лицам, они не были рады моему присутствию. Я хотела, чтобы они забыли о мелких идиотских разборках за территорию, но могла сказать, что они этого не хотели. Я знала, что федералы, вторгающиеся в твою работу и явно игнорирующие сбор информации, которую ты уже включил в материалы дела, были для них как пощечина. Я сама помнила те дни, поэтому испытывала к ним некую симпатию. Но из-за недавно совершенного преступления, которое мы расследовали, настало время привлечь экспертов.

Нравится это или нет — а им, разумеется, нет — они вынуждены были смириться и иметь дело со мной.

— Это чертовы картели, — высказался один из офицеров. — Они годами накачивали город наркотой. Начинали с малого, но теперь обнаглели окончательно. Они пытаются наводнить улицы и захватить власть.

Я осмотрела кабинет и заметила несколько человек, кивающих головой. Разумеется, остальные тоже согласились с его мнением.

Я подошла к нему, чтобы прочитать его имя на жетоне.

— Офицер Вон, сделать из наркокартеля козла отпущения проще простого, но могу Вас заверить, это не то, с чем мы имеем дело.

— Конечно, это оно и есть, — ухмыльнулся он. — В сочетании с увеличением преступной деятельности гангстеров.

— Тогда почему большая часть новых преступлений происходила в районах белых? — спросила я, прервав его. — В частности, в районах, где, как известно, обитают ирландцы и русские?

— Преступность процветает во всем этом гребаном городе, агент Финли, — ответил он с выражением явной неприязни на лице. — Вы не можете просто выбрать отдельные районы и связать эти преступления воедино, когда сами понятия не имеете, верна ли ваша теория.

— Ох, так преступление есть преступление, не так ли? — спросила я. — И не важно какое?

Я кликнула по следующему слайду презентации и услышала тяжелые вздохи по всей комнате. Это именно та реакция, которую я ожидала. Фотография на слайде демонстрировала ужасную смерть от обезглавливания. Жертва, мужчина лет тридцати пяти, был зверски замучен так, что я едва ли могла представить себе дни до его кончины. Каждый дюйм его плоти, лишенной кожи, отвалился от кости из-за ожогов третьей степени. Вокруг его шеи был хорошо заметен след от петли, которую, по всей видимости, сдавливали с целью заставить его говорить. Могу только предположить, что его мучения закончились, как только они решили, что он не сдаст своего босса. Его голова была отрезана, а бездыханные, расчлененные останки выброшены, как вчерашний мусор. Преданность, в конечном счете, стоила ему жизни. Я остановилась на минуту, чтобы позволить присутствующим твердо усвоить значительность кадра.

— Это работа наркокартеля, — сказала я, — и, хотите верьте, хотите нет, это преступление было совершено не в Чикаго, а в Эль-Кахоне в Калифорнии, где я изучала несколько сцен преступлений, схожих по характеру. Видите ли, моя работа не только в том, чтобы изучить пару-тройку различных преступных синдикатов, офицер Вон, моя работа в поиске схем.

Я отошла и переключила следующий слайд, отображающий Чикагскую статистику преступности. Судя по выражениям облегчения на их бледных лицах, офицеры были рады, что я убрала эту жуткую фотографию. Наряду с исходными цифрами на экране, я сообщала им о различных видах совершенных преступлений.

— Дело в том, что в округе Бриджпорта, известного ирландского анклава, преступления сильно отличаются от других районов города. Вы могли бы назвать это «территорией банд», офицер Вон.

Если здесь и было что-то, что могло заставить меня уйти, так это человек, пытающийся перебивать меня, не имеющий такого уровня образования, опыта, знаний по данному предмету, как у меня, и, тем не менее, испытывающий необходимость вести себя так, словно он, каким-то образом, знал больше меня.

Я наблюдала, как офицер Вон закатил глаза и покачал головой, все еще не веря тому, что я говорила. Я вздохнула про себя. У некоторых людей были свои склонности и убеждения, и они не отказались бы от них, даже если ты знакомишь их с фактами, они по-прежнему сопротивляются. Почему? Потому что я была женщиной . И не просто женщиной, а женщиной — федералом, что делало меня вдвойне подозрительной, по мнению таких людей, как офицер Вон.

Даже если моего звания и опыта было достаточно для них, чтобы твердо верить в то, что я знала, о чем говорю, некоторые из них продолжали глумиться. Они думали, что знали все лучше меня. Несмотря на тот факт, что я была спецагентом в области организованной преступности в нашем местном отделении и знала это дерьмо, как свои пять пальцев. Такие идиоты, как Вон, предпочитали придерживаться своих предубеждений и расистских наклонностей, делая вид, что знали больше меня о проблемах, которыми мы занимались. Все потому что у них был член, а у меня — нет.

За эти годы я привыкла к такому отношению. Но это все еще, по-прежнему, беспокоило меня, и я не хотела ничего больше, как подойти и выбить из него дерьмо, но сдержалась. Сотрудники правоохранительных органов являлись заведомо мужским клубом, и женщинам, таким как я, приходилось вырывать уважение когтями и бороться за него. Чаще всего мы его не добивались. Даже не приближались к нему. Но все приходило с опытом. Мы могли бы, либо, обмочившись, сидеть в углу и жаловаться на это, либо смириться с этим и делать свою работу, позволив нашим достижениям говорить за себя. Мы должны были иметь кожу толще, чем у слона.

И в ходе своей карьеры я научилась этому. Безграмотные расистские бакланы, как Вон, больше не могли забраться мне под кожу. Идиоты, типа него, были мне до лампочки. Независимо от моего желания стукнуть его по голове, мне удавалось пока держать себя в руках. Еще было предостаточно времени, чтобы доказать, что он не прав. И когда я это сделаю, то хочу быть уверена, что он это поймет. Он и все остальные, раз уж на то пошло. Но сейчас мне нужно было продолжать двигаться дальше. Оставались преступники, которых мы должны были поймать.

— Хорошо, теперь для начала давайте поговорим об ирландцах, — начала я. — Да, их мафия довольно долгое время находилась в подполье и была малоизвестна. Но это не означает, что она все еще не где-то поблизости и бездействует. На самом деле, с болезнью Донала О’Брайена есть основания полагать, что появился новый лидер синдиката, и им является старший сын О’Брайена — Флинн. Ходят слухи, что Флинн еще более безжалостен и жесток, чем его отец.

— Мы полагаем, что он может идти рука об руку с русскими. С какой целью, нам неизвестно, но если это действительно так, то не сулит нам ничего хорошего. Русско-ирландский союз может быть чрезвычайно опасен, особенно, учитывая тот факт, что русские сотрудничают с целым рядом террористических групп во всем мире. Мы обнаружили АК-47 от наших местных русских «друзей» в руках террористов, а с поддержкой и объединением с ирландцами и Флинном О’Брайеном они станут еще многочисленнее и мощнее, чем когда-либо. Если мы подождем, пока это станет очевидным, прежде чем они обнаружат себя, и их альянс раскроется, тогда может стать слишком поздно. Будет слишком поздно. Неужели Чикаго действительно хочет, чтобы на его руках были теракты?

В комнате было так тихо, что казалось, можно было услышать, как пролетает муха. Даже Вон на этот раз молчал.

— Я так не думаю, — сказала я, не замечая самодовольной улыбки офицера Вона. — И, как вы видите, это причина, по которой я здесь. Потому что нет никого, и, я имею в виду, действительно никого, кто знает больше об ирландской мафии, чем я.

— Почему? Потому что вы миленькая, молодая ирландская девчонка? — вякнул Вон. Никто не засмеялся, и это заставило меня улыбнуться.

— Нет, офицер Вон. Потому что в отличие от вас и любого другого, сидящего здесь, я родилась на этой территории.

2

Флинн

— Я ненавижу День Св. Патрика, — заныл Колин, подсаживаясь ко мне в баре.

У Колина рыжие волосы и характерные для ирландца веснушки. Если бы он был на несколько дюймов ниже, его можно было бы принять за леприкона. Неудивительно, что он ненавидел этот праздник.

— Ты ирландец, — сказал я. — Говорить такое — богохульство.

Колин О’Брайен был моим кузеном и лучшим другом. Мы были практически родными братьями, взрослея и делая все вместе.

Он передал мне пиво, так как была его очередь оплачивать счет, и улыбнулся:

— Да, но если я увижу еще одного студента, одетого в неоново-зеленые очки с трилистником, пьющего Sam Adams Red (прим. пер. Samuel Adams Irish Red, ирландский красный эль — пиво верхового брожения от одной из крупнейших пивоварен в США) и болтающего о Lucky Charms (прим. пер. «Lucky Charms» — товарный знак детского сухого завтрака в виде глазированных фигурок - "талисманов" (подковки, сердечки, кленовые листочки и др.) из овсяной муки и кусочков маршмэллоу с искусственными красителями; выпускается компанией "Дженерал миллс" [General Mills, Inc.]), я буду бить его до тех пор, пока он не наложит в штаны.

В «Золотом Трилистнике» народу было больше, чем обычно в среду вечером. Но именно в этот день в году все думали, что в них было немного ирландского. Если, конечно, не считать, что, на самом деле, это не так. Им просто нравилось одеваться в зеленое, пить дерьмовое, поддельное ирландское пиво и болтать о сухом завтраке с акцентом леприконов.

Большинство из этих придурков были слабаками и не знали, что значит быть ирландцем. Плевать. Это раздражало, да. Но я не позволял этому доставать или беспокоить меня так же сильно, как это бесило Колина.

— Но подумай обо всех студенточках с этими тупыми значками «Поцелуй меня, я — ирландка», — сказал я. — Это ведь в итоге срабатывает, не так ли? Я имею в виду, им просто нравится парень с акцентом. Это как валерьянка для кота. Пользуйся и наслаждайся этим, мужик.

Колин вздохнул:

— Да, но почему так трудно найти истинную ирландку? Ту, которая сможет пить Гиннесс (прим. пер. Пиво «Гиннесс» — самое известное и потребляемое ирландское пиво, ставшее легендой и самым популярным брендом Ирландии) и время от времени мириться с некоторыми моими выходками. Эти американки слабовольные, Флинн.— Колин поднял тон своего голоса до писклявого звука, взмахнув руками, как беспомощная девица. – Ой, ваше пиво на вкус, как деготь, и я собираюсь пить это дерьмо, которое, на самом деле, на вкус, как ослиная моча.

— Колин, — засмеялся я. — Ты даже не будешь знать, что делать с настоящей ирландской девочкой, если одна из них упадет в твои объятия. Сдается мне, ты бы зашел слишком далеко.

— Как будто ты знаешь, о чем речь?

Я приподнял одну бровь, попивая свое пиво и наслаждаясь его вкусом.

— У меня было достаточно ирландских женщин, Колин. Поверь мне на слово. И поверь мне, когда я говорю, что они совершенно другой закалки. Может, тебе не стоит спешить, и найти женщину, которая научит тебя правилам съема.

— Да, но твоя мама не в счет, Флинн.

Это должно было быть просто шуткой, немного добродушным подшучиванием между товарищами. И я знал, что Колин, на самом деле, не имел в виду ничего такого, но когда я поставил кружку на барную стойку, он понял, что пересек черту. Я видел это в его глазах, и знал, что он чертовски хорошо видел это во мне.

Позади меня засмеялся старый забулдыга:

— Да, эта девица была чертовым ходячим динамо. Господь, упокой…

Недолго думая, я поднял тяжелую кружку и разбил ее вдребезги о голову этого гребаного мудака. Из-за тяжести удара его тело осело на пол.

— Господь, упокой ее душу? Это ты собирался сказать после оскорбления покойника? — я ударил его в грудь стальным носком своего ботинка, слыша хруст его грудной клетки под моим весом. Я пришел в бешеную ярость. — После оскорбления памяти моей матери? Матери самого О’Брайена?

Сильные руки обвились вокруг моей груди и оттащили меня далеко от Барни, старого алкаша. Барни отполз в другую сторону, стеная от мучительной боли и сплевывая кровью.

— Забей, Флинн. Он пьян, — уговаривал Колин, оттаскивая меня обратно к стойке, когда Рэд, Эммет и Шон подскочили к месту действия.

— М-м-мне жаль, мистер О’Брайен, — оправдывался Барни, дрожащими разбитыми губами. — Это Гиннесс говорил во мне, я не хотел никого обидеть.

Я полностью терял самообладание, особенно, когда речь заходила о моей матери. Колин будет пожинать то, что посеял своим бездушным замечанием, но его семья — моя правая рука. Этот тупой ублюдок Барни, как навозная муха, опустился на грязный кафельный пол гребаного бара. Если бы я не поставил его на место после тупого высказывания, неважно насколько пустячным или серьезным оно было, я выглядел бы слабаком. Черт возьми, глава синдиката О’Брайен не мог и не будет выглядеть, мать вашу, слабаком.

— Да, Барни, тебе, мать твою, жаль? Вставай, прежде чем замараешь этот чертов пол. И так как твоя тупая задница пьяна в стельку от прекрасного виски, ты можешь купить мне еще.

Он медленно покачивался на своих нетвердых ногах, крепко хватаясь за бок, как будто вздрагивал от боли после каждого слабого звука. Я вернулся на свой стул у бара, показывая жестом повторить.

— Черт побери, босс, ты резко обошелся с бедолагой, — засмеялся Рэд, подсаживаясь ко мне.

Я отмахнулся рукой от его комментария, обратив свое внимание на темно-янтарную жидкость прямо передо мной.

Мои парни заказали свои напитки, усаживаясь рядом на свои места в баре.

— Твой отец был бы горд, — сказал Шон, один из младших парней.

Приподняв бровь, я метнул в него пронизывающий свирепый взгляд. Не сомневаюсь, он хотел как лучше, но это был долгий день, и только виски уменьшал сильнейшее напряжение, лежащее на моих плечах и тяготившее меня.

— Он горд, — сказал я, выпрямляясь. – Он еще не умер, и было бы правильно помнить об этом, упоминая о нем.

— Да, я знаю это.

Я был сильно оскорблен и готов к чертовой схватке, и дерзкое замечание Шона почти выбило меня из колеи.

Я выпрямился, расправил плечи, оценивая параметры этого мудака.

— Твою мать, я просто предупреждаю тебя, солдат.

Рэд, «смотрящий» братства (прим. пер. enforcer — «смотрящий», член гангстерской банды, функцией которого является принуждение к выполнению её требований или приведение в исполнение её приговоров), вмешался между мной и Шоном, очевидно, пытаясь отвлечь мое внимание от второго и, тем самым, разрядить обстановку. Рэд состоял в синдикате еще с тех пор, когда мой отец был у власти, его преданность братству была непоколебима. Изучив мои многочисленные вспышки гнева, он многому обучил меня за эти годы

— Ты достоин его наследия, Флинн. Все, на что когда-либо надеялся твой отец, это то, что ты будешь лидером.

— Спасибо, Рэд, — сказал я, чувствуя, как немного успокаиваюсь. Я вздохнул и потер руками лицо, после чего осушил бокал виски.

— Я просто рад, что эта сделка с русскими вот-вот выгорит. Это важно не только для меня. Это в интересах каждого, и вы понимаете это.

— Поверь нам, мы понимаем.

Русские создавали проблемы, и мы с ними были пока не в лучших отношениях. Мы надеялись, что эта сделка изменит ситуацию без убийств наших братьев злыми коммунистами и без убийств нами их братьев в отместку. И, конечно, существенная прибыль от сделки делала все это еще более привлекательным. Не было никаких сомнений, что это было взаимовыгодно.

— Ну, так чего же мы ждем? Пойдем лучше выпьем и отметим это, — сказал Рэд.

Я метнул в сторону Колина и Шона взгляд, говоривший, что им повезло на этот раз. Взгляд, который сообщал, чтобы в следующий раз они подбирали слова тщательнее. Но я не забуду этого, и их покаяние будет дорого стоить.

— На что ты уставился? – спросил я Колина, который безучастно пялился в сторону угла почти пустого бара. Толпа вымерла, остались только бродяги и постоянные клиенты.

Рэд и Шон играли в бильярд, пока мы с Колином, по-прежнему, сидели у барной стойки, допивая бутылку виски.

— Еще одна студентка привлекла внимание?

— О да, смотри какая телочка. При этом, по-моему, натуральная рыжуля.

Мой обвел взглядом бар, дымка от алкоголя затуманивала зрение, прежде чем я выяснил, кто же привлек внимание его пьяных глаз. Хотя это была не просто девушка, непорочная женственная красотка пристально смотрела на меня. Настоящая женщина. Длинные рыжие волосы спадали на голые плечи, усыпанные веснушками. Зеленые глаза сияли, как изумруды, а кожа была молочно-белой, почти такой же безупречной, как чистый гипс.

Она встряхнула головой, отведя от меня взгляд и бросив робкую улыбку в нашем направлении.

— Что такая хорошенькая женщина делает в такой дыре? – спросил я.

— Понятия не имею, но собираюсь составить ей компанию, — ответил Колин, осушив содержимое своего стакана, тем самым подкрепляя свою смелость. — Нам рыжим нужно держаться вместе, понимаешь? Чтобы сохранить гены и все такое. Запомни это, Флинн. Я делаю это для своего народа.

Ахах. Я ухмыльнулся, откинувшись на спинку своего стула и с нетерпением ожидая, как он выставит себя полным дураком. Наблюдать, как он с треском проваливается, всегда было для меня ключевым моментом каждого вечера. А эта девушка была слишком хороша, слишком утончена для парней вроде него.

Черт возьми, она была слишком хороша для такого подобного местечка, что удивило меня. Почему она вообще находилась здесь. Возможно, бродила по бедному району, пытаясь найти настоящие ирландские приключения в День Св. Патрика? Если это действительно так, возможно, у Колина был шанс. Ничтожный, но, тем не менее, шанс.

Когда Колин подсел к ней, женщина нервно огляделась вокруг, будто в поисках выхода. Наши глаза встретились. Я не мог помочь, но мысленно улыбнулся. Я знал, когда женщина молила о помощи. Как бы я ни любил своего кузена, не мог позволить ему валять дурака. По крайней мере, не в этот раз.

Кроме того, мне еще нужно было отомстить ему за тупую шутку о моей матери. Наблюдение за тем, как я ворвусь и украду его драгоценную рыженькую, послужит уроком этому ублюдку.

Когда я подошел к их столику, девушка посмотрела на меня, а Колин нахмурился.

— Мой приятель пристает к Вам, мисс? Я знаю, он может быть полным придурком.

— О нет, все в порядке, — сказала она, но взгляд говорил совершенно об обратном.

У нее не было никакого интереса к Колину, и я пришел, чтобы спасти ее день. Вот каким героем я был.

— Кстати, меня зовут Эйва.

Я открыл рот, чтобы назвать свое имя и подумал, если она не узнала меня, главу синдиката О’Брайена, пользующегося дурной славой, тогда раскрытие этого факта следовало оставить до лучших времен.

— Ян.

Она вложила свою маленькую изящную ручку в мою грубую, мозолистую ладонь, и во мне проскочила незнакомая искра. Я опешил, так как никогда прежде не испытывал ничего столь притягивающего ни с одной женщиной. Эйва жестом пригласила меня присесть, а лицо Колина приобрело красный оттенок, конкурирующий с цветом его волос. Жестко стиснутая челюсть и разъяренный взгляд его глаз говорили, что он взбешен. Молнии, которые он метал в мою сторону, сообщали, что он хотел надрать мне задницу за вторжение.

Между мной и Колином существовал краткий миг тупиковой ситуации, война между нашими ожесточенными взглядами, оставшаяся неурегулированной. Наши взгляды, полные решимости и мщения, схлестнулись, но мы оба знали, кто выйдет победителем. Я надирал ему задницу чаще, чем мог рассчитывать. Он никогда не побеждал в борьбе со мной, не важно, насколько пьяны мы были на тот момент.

— Эй, Колин, — сказал я, — почему бы тебе не побыть хорошим парнем и не позволить нам с леди выпить? Что Вы предпочитаете, Эйва?

Колин закипал, его щеки покрылись густым румянцем, и он раздраженно выдохнул. Борьба было бесполезна, и он понимал это. Я одарил его взглядом, и он выдержал его, прочистив горло.

— Да, Эйва. Что Вы предпочитаете?

— Просто яблочный сидр, пожалуйста, — сказала она, едва взглянув на него.

Ого, настоящая ирландская девушка, как Колин и хотел. В «Золотом Трилистнике» был прекрасный сидр. Фактически, это было известно всей округе. По крайне мере, истинному ирландскому народу. Возможно, это не Гиннесс, но также и не Бад Светлое. Колин, не сказав ни слова, помчался к бару купить леди напиток.

— Теперь, когда мы одни, скажите мне правду. Мой приятель приставал к Вам? Хоть немного?

Она засмеялась, посмотрев вниз на свои руки, словно смущаясь.

— Возможно немного, — сказала она, закусив губу. — Но только потому, что не принимал «нет» за ответ.

— Да. Временами он может так делать, слишком сильно нажимая на леди. Особенно на таких милых, как Вы.

Глаза Эйвы заискрились, и в ее разговоре прослеживался явный намек на ирландский акцент.

— Он кажется милым, — сказала она, — его просто слишком… много. Если Вы понимаете, что я имею в виду.

Я кивнул. Я действительно понимал.

— Так что привело такую милую девушку, как Вы, в такой дешевый бар? Тем более, в полном одиночестве.

Колин вернулся с нашими напитками, и Рэд позвал его. Он бросил на меня злобный взгляд, но послушался. Неохотно. Порой Колин был трудным человеком, но знал свое место.

— Мой папа любил рассказывать про это местечко, — сказала она. – И полагаю, мне справедливо хотелось увидеть его своими глазами. Он всегда любил День Св. Патрика и не только из-за выпивки. Но и из-за бизнеса.

— Чем твой отец зарабатывает на жизнь?

— Зарабатывал, — поправила она меня. — Теперь он мертв.

— Мои соболезнования, Эйва, — сказал я со всей искренностью. — Потеря родителя не бывает легкой. Это оставляет глубокий след на сердце.

Она подняла взгляд и посмотрела на меня. Ее глаза не выражали ничего, кроме понимания. Я, конечно, только что встретил ее, но мог сказать, что Эйва была одной из лучших. Она произвела на меня впечатление, как редкая женщина, которая кажется чуткой, заботливой и, безусловно, ласковой.

Она казалась очень утонченной, стильной (не совсем тот тип женщин, который когда-либо встречается с парнями вроде меня). Но существовали способы обойти это. Причем существовали всегда, просто для этого требовался стимул, если можно так выразиться. Женщины, как Эйва, находили комфорт и доверие в человеке, обладающем нежным прикосновением и милой улыбкой.

Я мог бы сделать многое, мог бы подчинить женщину своей воле одним своим внешним видом очаровательного бизнесмена.

— Ты тоже потерял кого-то из родителей? — спросила она мягко.

— Маму. Я был тогда совсем мальчишкой, — сказал я, вздохнув. — А мой отец, на данный момент, в больнице для безнадежно больных. Рак.

Откровенничая, я хотел завоевать ее доверие.

— Мне очень жаль, Ян, — тихо сказала она. — Искренне.

Ночь тянулась, алкоголь лился, и Эйва позволила своей бдительности уступить мне. Она улыбалась и часто смеялась, демонстрируя эти очаровательные маленькие ямочки на щеках. Когда она встала, извинившись за то, что ей нужно отойти в уборную, я заметил, что она в прекрасной форме. Милая девушка, потрясающее тело и красивое лицо. Я не мог надеяться на большее везение.

Колин наблюдал, когда она проходила мимо, но если Эйва и заметила это, то не подала и вида. Затем он обратил ко мне свой взгляд, полный ненависти и обещающий возмездия. Эйва неторопливой походкой дошла и прошмыгнула в уборную, скрывшись из вида. Колин встал, сжав челюсти, с очень недовольным выражением лица.

— Что за черт, мужик? – спросил он, подойдя ко мне.

— Она не с тобой, Колин. Имей хоть каплю гордости и отвали, парень, — сказал я, делая большой глоток виски.

— А разве она с тобой?

Я поднял листок бумаги с ее номером телефона.

— Можно и так сказать.

— Ублюдок, — произнес он небрежно. Комментарий прозвучал грубо и низко, поэтому я воспользовался этим, чтобы поиздеваться над ним еще немного.

— Не беспокойся, я им буду, — сказал я, убирая номер телефона в карман, — и буду наслаждаться этим.

Прежде чем все это смогло выйти из-под контроля, Эйва вернулась из уборной. Она посмотрела на Колина, затем снова на меня с согревающей и немного таинственной улыбкой.

— Ты готов идти, Ян? — спросила она живо.

— Да, милая, — произнес я и подмигнул Колину.

— Повеселись, Ян, — выкрикнул Колин позади меня.

— Ох, я как раз собирался, Колин, — сказал я, посмотрев на него. — Поверь мне, повеселюсь.

3

Эйва

Стоило пройти Дню Св. Патрика, как частичка Ирландии исчезла из каждого, казалось, быстрее, чем бутылка пива в комнате, полной студентов. Улицы, как правило, вымирали, и бары пустели.

Но, даже зная это, войдя в «Золотой трилистник», я поразилась, насколько пустым был бар по сравнению с прошлым вечером. Вместо толпящихся людей, вынужденных перекрикивать друг друга, чтобы их услышали, здесь было пусто и тихо, словно в могиле. В углу за бильярдным столом сидели несколько мужчин, и как только я вошла, все трое обернулись, чтобы бегло посмотреть на меня.

Несколько других мужчин, седеющих стариков, сидели у барной стойки. Завсегдатаи. Настолько частые, что их задницы протерли дыры на барных стульях. И, как обычно, для многих из них, они рассчитывали утопить печали в хорошем ирландском виски. А с той скоростью, с которой они выпивали шоты, эти печали, по всей видимости, утонут в ближайшее время. И, конечно же, вновь вернутся, когда они проснутся завтрашним утром. Но не моя забота говорить что-то об этом. Я здесь не в качестве чьего-то консультанта. Это не моя работа.

Я оглядела бар, мой взгляд наконец-то остановился на знакомом лице за столом в тускло освещенном углу, и мужчинах, сидящих возле него. Его темные волосы и голубые глаза контрастировали со светлой кожей. Большинство людей думают, что ирландцы светловолосые, что на самом деле не всегда правда. Ирландцы такие же разные, как и любые другие люди на этой планете.

Наши взгляды встретились, и он улыбнулся. По моей спине пробежали мурашки. Было что-то в этой улыбке… Какой-то хищный блеск, заставляющий меня радоваться тому, что я все-таки не пошла с ним прошлой ночью. Возможно, он не стремился выглядеть так… угрожающе, но за его доброй старо-ирландской мальчишеской внешностью точно скрывалось что-то темное. Что-то, чего я не могла распознать, возможно, что-то опасное и грубое. Я не была уверена, но это было заметно по его улыбке. Что-то трудноуловимое и труднопонимаемое, но если присмотреться, то вполне очевидное.

Для некоторых женщин тонкий намек на опасность или бунтарство мог усилить его привлекательность. Для других, плохие парни были подобны сильнодействующему афродизиаку. Это, конечно, ни в коей мере не умаляло его великолепия. С его сильно очерченными скулами и точеным подбородком, он запросто мог стать актером или моделью. Он обладал утонченностью и изысканностью, что выделяло его из общей массы в таком месте, как «Золотой трилистник», который, по-моему, был на ступень ниже какой-нибудь паршивой забегаловки.

Я выпрямилась и направилась к столу, наблюдая за тем, как перетасовывали и срезали колоду карт.

— Я тоже играю, парни, — заявила, удерживая взгляд на Яне.

Я выдвинула единственный свободный стул из-за стола и протиснулась между двумя крепкими мужчинами, наблюдая, как крупье бросил осторожный взгляд на Яна. Ян кивнул ему и с довольной улыбкой откинулся на спинку стула.

— Что будешь пить, куколка?

Я оторвалась от карт, чтобы увидеть, как Колин — парень, который подкатывал ко мне прошлым вечером, придвинул стул ближе ко мне. Черт, если бы я узнала его раньше, чем выдвинула стул, подумала бы прежде, чем начать играть с ними в покер.

— Чистый виски, — ответила я коротко, возвращая внимание к картам.

У меня был хреновый расклад, но я бы подыграла им только ради практики. Ян послал мужчину в бар взять выпивку для всех, затем вернул свое внимание к комбинации карт, сбрасывая их на середину стола. Спустя мгновение я повторила его действия, затем просто следила за игрой один на один между Яном и пожилым мужчиной. Ян разложил карты в линию на столе, фулл- хаус побил пару восьмерок его противника.

— Дерьмо, этому подонку постоянно везет, — объявил старик, сделав большой глоток пива, и встал на ноги. Ян забрал выигрыш и гордо улыбнулся.

— Я ирландец. Родился везунчиком, Рэд. А ты просто родился неказистым, — смеясь, подстрекал его Ян.

— Да, точно, — мужчина, которого, как я успела узнать, звали Рэд, кивнул в знак согласия. — Еще партию?

Качая головой, Ян ответил:

— Нет, я выхожу из игры, приятель.

Ян поднялся из-за стола и взял меня за руку, уводя к кабинке, расположенной напротив бара.

— Я сомневался, что мне будет везти два вечера подряд. Похоже, я сделал что-то правильное в этой жизни, — прошептал он, нежно целуя меня в щеку. — Особенно, после того, как ты так внезапно ушла прошлой ночью.

— Мне жаль, — сказала я, вспоминая свое быстрое исчезновение, после того как мы вместе поехали в такси к нему домой. — Я не очень хорошо себя чувствовала.

— Похоже, я так сильно влияю на женщин, — подмигнув, заметил он. — Хотела бы выпить со мной, милая?

— Конечно, — ответила я с улыбкой. — На самом деле, я пришла сегодня сюда, надеясь вновь тебя встретить. Хотя бы для того, чтобы извиниться за прошлую ночь.

— Ааа, ну, как ни странно, это именно та причина, по которой я снова здесь, — сказал он с самоуверенной ухмылкой на лице.

— Ты строишь из себя умника или говоришь серьезно? Я, правда, не могу понять.

— Да, в тебе есть дерзость, мне это нравится, — смеясь, ответил Ян, при этом, не ответив на мой вопрос. Я поняла, что он просто решил поглумиться.

Мы уселись за тот же столик, что и вчера, и он заказал напитки.

— Итак, скажи мне, мисс Эйва, — сказал он, возвращая свое внимание ко мне, — ты действительно вернулась в эту помойку, чтобы увидеть мою уродливую физиономию?

— Уродливую? – засмеялась я. — К сожалению, ты далеко не урод. И думаю, тебе это известно.

— К сожалению? Почему бы мне не быть уродом, чтобы напугать тебя?

Потому что меня так отчаянно тянет к тебе, и это пугает меня до смерти, подумала я. Как бы то ни было, я не могла позволить себе такой промах. Я должна держать это при себе. Поэтому ответила то, что ни к чему не обязывало.

— Просто такое выражение, — сказала я, — и ничего больше.

— Понятно. Таким образом, если ты не находишь меня непривлекательным, логично предположить, что ты считаешь меня привлекательным. Теперь будь честна со мной, милая. Какова настоящая причина, по которой ты не поехала прошлой ночью ко мне? — он поднял бокал, чтобы сделать глоток пива, глядя на меня поверх бокала, из которого пил.

— Хорошо, если уж быть до конца честной с тобой, у меня был момент просветления, и я решила, что лучше думать головой, а не гормонами.

— Момент просветления?

— Да, Ян, — смеясь, сказала я. — Как только я вижу подобное, сразу же понимаю, что это отношения на одну ночь, а я не отношусь к такому типу девушек.

Он обиженно посмотрел на меня, мимически изображая вопрос «кто? я?» с выражением полной невинности на лице. Само собой, я на это не купилась. Я хорошо знала таких парней.

— Да ладно тебе, Ян. Я не дура. Я знаю, кто ты, знаю твой типаж, — сказала я. — Ты симпатичный парень, который всегда добивается своего. Ты не из тех, кто ищет спокойной жизни. Возможно, когда-нибудь, но не сейчас. Ты слишком много развлекаешься с парнями и спишь со многими женщинами, и это будет продолжаться до тех пор, пока одна из них не забеременеет и не заставит тебя жениться на себе.

Пока я говорила, он ухмылялся, будто его поймали с поличным. И его ухмылка стала еще больше, когда я продолжила. Он даже не был удивлен тем, что я говорила. Что, с одной стороны, сильно удивило меня. Мужчины всегда были в шоке, когда я узнавала их намерения, подобные этим. Но именно это я и делала. Это моя работа. Как спецагент, я была хороша в чтении людей, и зачастую их пугало то, насколько точна я была. Но не этого мужчину. Нет, он казался довольным, слушая, скрестив руки на груди, пока я указывала на его замашки бабника. Он был даже хреновее, чем я думала.

— Ты закончила? — спросил он меня.

— Этого недостаточно? — засмеялась я.

Я сказала ему только половину того, что видела. На самом деле, он и не представлял, что я знала намного больше, чем показывала.

— Ну да, более чем достаточно этой фигни, — сказал он, качая головой. — Но позволь мне кое-что сказать, милая. На самом деле, ты не можешь быть дальше от правды обо мне, чем сейчас.

Ох, кто бы сомневался, Ян.

4

Флинн

Эйва была намного дальше от истины, чем могла предположить. В какой-то степени, ее оценка моей личности, пару лет назад, возможно, подошла бы мне (на самом деле, она идеально подошла бы мне в те времена), и поэтому сейчас это было забавно. Черт, возможно, если она пошла бы со мной прошлой ночью, я посчитал бы, что она покорена, и никогда не позвонил или не увиделся с ней вновь. Не сказал бы, что подобное невозможно, но я сильно сомневался относительно этого.

Но в Эйве было нечто большее, что мне еще предстоит открыть, словно потерянную золотую жилу. Я был полон решимости докопаться до самой глубины ее души, узнать все о женщине, которая таинственным образом заинтриговала меня.

— Да ну? — сказала она, приподняв бровь. — Тогда скажи мне, где я ошибаюсь относительно тебя.

— Тот мальчик, которого ты описала (и да, я решил назвать его мальчиком, а не мужчиной, потому что это то, что он собой представлял), возможно, когда-то и был мной. Более того, я признаю это и скажу, что он был когда-то мной. Но сейчас? Нет, я не тот мальчик. Я другой. Я изменился. Вырос. Сегодня, я мужчина, желающий получить лучшее от жизни. Порядочную женщину, с которой однажды создам семью, и похожую на мою маму.

Я пытался подавить улыбку, заметив удивление, написанное у нее на лице, от сказанного мной. Она думала, что полностью разобралась во мне, но затем я заговорил и разрушил все ее представление обо мне. Эйва откинулась на спинку дивана, уставившись широко раскрытыми глазами в пространство (смотря куда угодно, только не на меня), словно она, совершенно очевидно, пыталась на ходу сформулировать мысль и придумать остроумный ответ на то, что я только что озвучил ей.

Наконец-то она снова посмотрела на меня, прищурившись.

— Да? Ты изменился? Правда, что ли? Ты больше не тот мальчик? — издевалась она. — Так я тебе и поверила. Многие парни говорят, что изменили свои привычки. А на самом деле, никогда не делают этого. Откуда мне знать, что это не какая-то байка, которую ты скармливаешь женщинам, вроде меня, женщинам, которые, как ты надеешься, настолько наивны, чтобы повестись на это и переспать с тобой?

Я пожал плечами:

— Верь, во что хочешь. Но я могу гарантировать, что не поеду с тобой домой сегодня ночью. Как бы сильно ты не умоляла меня.

Ее челюсть отвисла, а на лице было написано неверие.

— Я буду умолять тебя?

— Похоже, я так сильно влияю на женщин, — я подмигнул ей и увидел, как краска залила ее лицо, когда она отвела взгляд.

Было что-то особенное в этой женщине, что-то необычное. Я мог бы сказать, что Эйва была одной из лучших. А хорошую женщину трудно найти, особенно когда ты глава ирландской мафии. Были женщины, которые хотели быть со мной, только из-за того, кем я был, и я сталкивался со многими из них. Такие женщины гнались за славой, деньгами, и, даже, опасным образом жизни. Большинство из них были помешанными или похотливыми пьянчужками, которые больше искали халявы, чем постоянных обязательств. Они, определенно, были не теми женщинами, от которых я захотел бы иметь детей. Такие женщины не созданы для того, чтобы стать хорошими, заботливыми матерями, которые бы пели песни сыновьям, укладывая их спать на ночь. Или рассказывали бы им сказки. Или делали бы миллион других вещей, которые хорошая мать сделала бы для своего ребенка.

А Эйва была такой. Я видел это по ее лицу, по тому, как она вела себя, и, даже, по тому, что она говорила. Я знал, она стала бы превосходной матерью.

Ее глаза немного сверкали, все еще забавляясь нашей игрой. Тот факт, что она не ударила меня по лицу, не встала и не сбежала к этому моменту, многое говорил о ее терпении. Потому что, согласен, почти все, что я ей наговорил, звучало на грани приличия. Это прозвучало равнозначно тому, как если бы кто-то хотел залезть к ней в трусики. Что означало, что я не должен был спать с ней. Когда я мельком увидел жемчужно-белое декольте, выглядывающее из глубокого выреза ее блузки, почувствовал, что становлюсь тверже. Одновременно с этим я лелеял всего лишь одну мысль о трахе с этим милым молодым созданием. Не спать с ней? Да, легче сказать, чем сделать. Все не так просто.

Но она хорошая женщина. Очень хорошая женщина. И несмотря на то, что я боролся против всех своих инстинктов и природы, на этот раз я не хотел облажаться. Что бы это ни было.

— Ты привлекательный мужчина, Ян, — сказала она с очаровательным смешком.

— Это значит, мы снова увидимся? — спросил я. — Ну, знаешь, чтобы дать тебе еще немного времени разобраться во мне и все такое.

Эйва молчала несколько долгих секунд, закусив нижнюю губу, казалось, обдумывая это. Ее зеленые глаза заискрились, когда она пристально посмотрела на меня. Было так трудно избавиться от этого и не чувствовать ее тело возле себя. Большая часть меня хотела – нет, нуждалась – быть внутри нее прямо здесь и сейчас, но я понимал, что должен быть умнее. Не идти на риск.

— Конечно, думаю, я смогу с этим справиться, — наконец произнесла она.

Мой телефон загудел в кармане, и я знал, у меня остались дела, о которых нужно позаботиться. Колин и Шон ушли, чтобы переправить оружие с русскими, и я ждал новостей. Они пришли поздно ночью. Как бы я не хотел остаться с ней на всю ночь, я знал, что мне нужно бежать.

— Хорошо, милая Эйва. Я был бы рад, — сказал я, вставая, после того, как допил последнюю бутылку Гиннесс. — Я позвоню тебе.

На ее лице промелькнуло разочарование. Оно было быстрым, но все же я заметил его. Я улыбнулся ей, протянул руку и слегка сжал ее ладонь.

— Ты — чертово искушение, милая. А так как ты решила не быть отметкой на изголовье моей кровати, то приму это — буду джентльменом. Большинство женщин не отвергли бы моих знаков внимания. Они бы при первой возможности прыгнули ко мне в постель, а потом бесились, когда я не перезвонил бы им. Но ты другая. Ты честная и непорочная, немного загадочная для человека моего уровня. Я выполняю свои обещания, Эйва, мы вновь встретимся, и довольно скоро.

Эйва покраснела, а когда я поцеловал и отпустил ее руку, ее щеки стали еще розовее.

Она могла бы строить из себя недотрогу столько, сколько ей нравилось, но, уходя, я наблюдал за ней в зеркало позади бара. И судя по тому, как она смотрела на мою задницу, пока я шел к двери, я понял, она была также неравнодушна ко мне, как и я к ней.

5

Флинн

— Что, мать вашу, здесь произошло? — спросил я.

На складе было полно моих бойцов, все они были целы и невредимы. Слава Богу. Как я успел заметить, никто не залечивал раны. Хотя там была кровь. Так много гребаной крови, ведущей от дороги и вплоть до склада.

Когда я прошагал вперед, все разошлись, и в комнате повисла жуткая тишина. Я с суровым взглядом изучал их лица, смотря каждому прямо в глаза, переходя от одного к другому. Но ни у кого из них не хватало наглости встретиться со мной взглядом, они с позором опустили головы.

— Где Колин? — задал я вопрос.

— Здесь, босс, — отозвался Колин.

И вот тогда я увидел лучшего друга — кузена, всего в крови. Но не в его собственной. Она принадлежала двум трупам у его ног.

Оба в форме.

— Ты убил даже не одного, а сразу двух свиней, Колин? — почти прокричал я. — О чем ты думал? Что, мать твою, на тебя нашло?

Работа должна была быть быстрой — туда и обратно — простая поставка оружия русским. В нашей сфере деятельности не может быть работы проще, чем эта. Но в контрабанде ни в чем нельзя быть уверенным. Особенно, когда твой союзник — один из твоих главнейших врагов. И чаще всего, работа, не представляющая особой сложности, не приводит к смерти двух копов.

— Я не убивал их, Флинн, — сказал Колин. — Я просто подчищал хвосты.

— Тогда, кто это сделал? — потребовал я. — Кто, черт возьми, их убил?

Колин посмотрел на Шона, но не сказал ни слова. Тот старательно избегал моего взгляда и был бледен, словно гребаное привидение. Я подошел к нему, схватил его за рубашку и заставил посмотреть мне в глаза.

— Ты? Это ты убил этих двух долбаных копов? — прошипел я тихо.

— О-о-они преследовали нас, Флинн, — сказал он, заикаясь. — Что мне оставалось делать?

— А что, если бы там были и другие? Другие, преследующие вас, которых бы ты не увидел? Что бы ты тогда сделал? Ммм? — давил я. — Их бы ты тоже убил?

— Я… фух… Не знаю, что бы я сделал.

— Ты глупый, глупый щенок, — сказал я, отпихивая Шона в сторону. — Это смертный приговор для нас, ты это понимаешь? За убийство одного лучшего чикагского полицейского автоматически выносят смертный приговор, не говоря уже о двух. И, поверь, все силы будут направлены на поиски этих офицеров. — Я запустил руки в волосы, пытаясь уложить в голове этот бардак. — Колин, зачем ты притащил их сюда?

— Нам нужно было действовать быстро, не мог же я оставить их там, — сказал он. — Они бы сразу же нас выследили. Я должен был сбросить тела где-нибудь, но я…

— Чертовы идиоты, — выплюнул я.

Я уставился на тело у моих ног. Пухлый мужчина средних лет, видимо, в скором времени должен был выйти в отставку. Я уже видел заголовки, которыми в ближайшее время будут пестрить все газеты. Любимый отец семейства и офицер полиции погиб при исполнении обязанностей. Разыскиваются любые сведения, которые приведут к поимке виновного. За щедрое вознаграждение.

Другой коп — молодой парень, возможно, даже новичок. Новичок, которого когда-то обучал дедушка.

— Колин, уберите их отсюда, — сказал я, качая головой. — Избавься от них, твою мать, и будь осторожен на каждом шагу, пока будешь перевозить этих гребаных свиней.

— Но куда?

— Почему бы тебе, мать твою, самому не разобраться с этим? — закричал я и ударил его по лицу.

— Почему я?

Сделав глубокий вдох, я навис над Колином. Мы смотрели друг другу в глаза, причем он не отступал. Речь шла о борьбе за власть — О’Брайен против О’Брайена — босс синдиката лицом к лицу со своей правой рукой. Колин серьезно заплатит за эту огромную ошибку, его эго выбрало неподходящий, черт побери, момент, чтобы начать долбаное бредовое соревнование.

— Потому что, — выплюнул я, — ты руководил этой операцией. Это была твоя ответственность, и ты должен был присматривать за сопляком. Ты должен был приложить все усилия, чтобы он не натворил глупостей. Однако вот, пожалуйста, у нас на руках два мертвых копа. Так что, да. Это дерьмо на тебе. И убери это все, нахрен.

Я развернулся на пятках, в поисках бойца.

— Шон! — рявкнул я, вытягивая его из нервного расхаживания, неуверенно подергивающего себя за волосы. Я указал большим пальцем в свою сторону, и его лицо побледнело. Его шаги были медленными и неустойчивыми, словно он перебрал Гиннесса, но я знал, это все из-за большого выброса адреналина.

— Б-босс? — спросил он, засунув руки в карманы окровавленных брюк.

— Ты думал, что обоснованно спустил курок?

Он кивнул, без слов, просто, черт возьми, неуважительно кивнул.

— В следующий раз, когда я задам тебе вопрос, и ты решишь ответить мне без слов, я отрежу твои яйца. Ты понял?

— Да, сэр, босс.

— Ты избавишься от трупов. Слушай Колина и делай все чисто, — я постучал указательным пальцем по его виску. — Ты понимаешь, что я требую от тебя, боец?

— Да, сэр, — его ответ был уверенным.

Я займусь серьезной ошибкой Шона позже, если это раньше времени не схватит меня за задницу.

Два мертвых копа. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что мы в полной заднице. Следовали они за моими парнями потому, что получили наводку, или случайно оказались в этом районе, не имело значения. Значение имело то, что они сунули нос, куда, мать их, не следовало, и эта ошибка стоила им жизни. Чикаго не будет сидеть сложа руки, когда двое полицейских пропали без вести, и, возможно, были убиты. Копы бросят все силы на их поиски. Раньше я уже видел, как начинались розыски, и знал, это будет длительный процесс, не предвещающий ничего хорошего ни для кого.

Учитывая, что первым делом копы собирались начать искать своих пропавших товарищей, значит в последнюю очередь они бы зарегистрировались в диспетчерской.

Единственный плюс катастрофы этой ночи заключался в том, что я не получал известий от русских друзей о поставке оружия, поэтому было несложно убедиться, что все прошло успешно. Учитывая произошедшее, они, возможно, тоже залегли на дно. Всегда лучше перестраховаться, чем потом сожалеть, учитывая, что копы были убиты прямо у чертова здания.

— Старина Айк не обрадуется этому, босс, — сдержанно сказал Рэд. — Он не любитель связываться с полицией.

Исаак Соколов — также известный как старина Айк — был главой русского братства. Это означало, что старина Айк был не тем, с кем хотелось быть по разные стороны, учитывая, что он был одним из самых опасных людей в городе. Если он захочет, чтобы ты умер, то ты умрешь. От этого не скроешься и не спасешься. Если Айк подписал смертный приговор, то все было предрешено.

Это делало мои отношения с ним предметом гордости. Умение выступить посредником в сделке между Айком и братством имело важное значение, потому что большую часть моей жизни русские воевали с ирландцами за территорию. Это заняло много времени, сил и денег, и к сожалению, крови, но я наконец добился неформальных переговоров, встретившись с ним лицом к лицу. Чего не удавалось даже моему отцу. Как-то я объяснил старине Айку все способы, которыми мы могли бы работать вместе и значительную взаимовыгоду, которую получили бы, если бы нашли способ остановить насилие и кровопролитие.

Теперь, из-за этой катастрофы, все пролетало прямо мимо их дверей. Рэд был прав. Старина Айк не будет этому очень рад.

— Я разберусь с ним, Рэд, — сказал я, похлопывая его по спине. — Не парься.

И я бы разобрался. Не то чтобы я с нетерпением ожидал этого в какой бы то ни было форме, но это входило в мои ежедневные обязанности главы ирландского синдиката. Эти люди рассчитывали на меня. Они следовали за мной, большую часть времени, без вопросов и оговорок. Эти люди, они нуждались во мне. И учитывая все это, я должен был оставаться сильным и непоколебимым, или же это могло обернуться глобальной войной.

Колин вернулся и потащил второе тело крупному мужчины. Он сопел и пыхтел, его лицо покраснело и покрылось потом, пока он напрягался в попытке сдвинуть толстяка.

— Гребаная свинья. Лучше бы поменьше лопал проклятые пончики и торты, — сердито посмотрел он, обращая внимание на Шона. — Поднимайся на свои гребаные ноги, ты, чертов идиот.

— Колин, я, черт побери, сейчас блевану. Грязная свинья до сих пор, мать его, истекает кровью.

Колин выпрямился и сделал два шага в сторону Шона, сокращая дистанцию между ними. Он был разъярен необходимостью избавиться от тел, но плаксивая задница Шон не меньше выводил его из себя.

— Тебе не мешало бы зарубить на носу, что каждое действие имеет последствия, парень. И в этом деле, такие последствия определяют тонкую грань между жизнью и смертью, или ты до сих пор этого не понял? — зло высказался Колин.

— Черт возьми, Колин, я действовал импульсивно, — отбивался Шон, потирая лицо руками.

— Ты не можешь стрелять в копов каждый раз, когда напугаешься только того, что они преследуют тебя, Шон, — упрекнул я, встав между парнями. — Тебе необходимо научиться некоторому контролю и дисциплине. Этот провал стоил нам некоторых крупных полицейских, и ты будешь наказан соответственно, как только подует ветер, парень. Теперь прекращай быть таким гребанным трусом, поднимайся на свои чертовы ноги и убери долой с моих глаз эту гребанную свинью. В следующий раз, если будешь перечить боссу, то будешь лежать в той же яме, что и этот урод, — для выразительности я пнул безвольную ногу копа.

— Да, сэр.

Опустив голову, Шон последовал приказам, безоговорочно встав на ноги и помогая Колину грузить второе тело в фургон, припаркованный за отгрузочными воротами. Мы находились за пределами Чикаго, и слава Богу. Все, что нас окружало, это огромное количество открытого грунта, который мог быть использован для выкапывания ямы и захоронения тел. Эти двое болванов были не первыми, кого хоронили там. И, пожалуй, не последними.

— Гребанные новички, — ворчал Колин, присоединившись ко мне, Рэду и Эммету в офисе. — Всегда все обосрут.

— Это была ошибка, — сказал я, пожав плечами. — Грубая ошибка, за которую ты, также как и Шон, несешь ответственность.

Глаза Колина воспылали гневом, когда он открыл рот, чтобы перебить меня, но я поднял ладонь, молча показывая ему, держать свой гребаный язык за зубами.

— Когда ты берешь на себя долбанную поставку, убедись, что держишь своих безнадежных бойцов под контролем. Это могло бы закончиться гораздо хуже, и, поверь мне, боюсь нам еще придется расплатиться за все это дерьмо. Не только с законом, но и с русскими. Попытаюсь смягчить ущерб, но нам необходимо будет временно залечь на дно.

— Старина Айк ожидает еще одну партию оружия, которая будет доставлена на следующей неделе. Он этому не обрадуется, — заметил Эммет. И он был прав, но я должен был найти способ на время успокоить старину Айка.

— Учитывая произошедшее, нам, возможно, придется подождать с этим. Только до тех пор, пока накал не спадет.

Рэд и Эммет согласно закивали, почесывая бороды. Рэд был одним из наиболее доверенных лиц отца, и вскоре стал единым целым со мной. Безусловно, у меня был Колин, но Колин боролся с моим контролем над синдикатом, зачастую устраивая истеричные припадки, если был не согласен с моими приказами.

Наше мировоззрение было схожим, но, в то время как я мог четко и осознанно принимать решения на пользу синдиката, Колин, по большей части, сначала делал, а потом спрашивал, как какой-то козел, принимая необдуманные решения на основании мимолетных эмоций, и это было равносильно катастрофе. Теперь, когда я размышлял об этом, неудивительно, что Шон среагировал настолько быстро, стреляя в копов на поражение. Он, как-никак, был обучен Колином.

— К черту, Флинн. Ты же знаешь, если мы не выполним поставку, то старина Айк аннулирует соглашение. Если уж на то пошло, то мы вполне сможем одержать победу и ударить сейчас, пока они затаились. Иначе, нас ждет кровавая бойня.

Несмотря на разницу в возрасте между мной и Колином в один год, были моменты, когда этот год давал ужасные разногласия. За год ты можешь набраться большого опыта. Возможно, все дело было в том, как мы воспитывались. Лидерство было у меня в крови, я ведь был сыном главы синдиката О'Брайена. Колин же с самых ранних лет знал своё место, и у меня складывалось впечатление, что это не особо ему нравилось. Но это не имело значения, когда дело доходило до личного вопроса. Мы были братьями намного больше, чем просто кузены, воспитанные бок-о-бок, и мы уважали друг друга. Мы любили друг друга.

— Перестань быть долбанным придурком, Колин, и слушай то, что он, черт возьми, тебе говорит, окей?

Рэд, на самом деле, был умен. Хитер. Убедителен. Предан. Он был мастером игры. Не нужно было много времени, чтобы понять, почему мой отец так сильно доверял ему. Всякий раз в его присутствии, я убеждался, что черпал ценную информацию, которую мог использовать в своей власти. И хотя, я надеялся на Колина, это были совершенно разные вещи.

— Мы не можем и не будем реагировать на каждую ситуацию применением силы, Колин. Я разберусь со стариной Айком. У нас есть дела, которыми нужно заняться, и мы будем делать их организованно. Это ясно?

Возможно, сейчас он был зол, но, на самом деле, Колин знал, что я был прав. Как обычно, чтобы переварить и оценить все это, у него уйдет несколько дней. Он должен был самостоятельно прийти к тому, что был частично ответственным за весь этот бардак, и преподать урок Шону было его обязанностью. Шон заплатит за содеянное.

Колин одарил меня невозмутимым взглядом прежде, чем захлопнул двери запасного выхода, что говорило мне, он знал, что должен сделать.

И это будет сделано.

Я кивнул ему и улыбнулся. Он показал мне палец.

Как я и говорил, мы были братьями. И всегда ими будем.

6

Эйва

Мои волосы были еще влажными, когда я тащила свой зад в участок. К счастью, на дорогах было пусто. У поездок на работу в четыре утра были свои плюсы. Но я не делала этого раньше только для того, чтобы избежать пробок.

— Агент Финли, зайдите, — обратился ко мне шериф Уилер, как только я вошла в дверь. — Нам нужно ваше мнение.

Мой телефон вибрировал от новостей. Я знала всю суть дела. Два офицера полиции отреагировали на анонимный звонок о подозрительной активности за пределами старого склада. На месте была найдена кровь, много крови, после потери которой вряд ли кто-либо мог выжить, а также их автомобили, рации и другое снаряжение. Там было все, за исключением тел. После тщательного обыска склада были обнаружены десятки боеприпасов, принадлежащих русской мафии. Прошло три дня, а полиция Чикаго до сих пор ни на шаг не продвинулась в поисках пропавших офицеров. Русские были доставлены для допроса, но вмешались их высокооплачиваемые адвокаты, утверждавшие, что все улики, найденные на месте преступления были косвенными.

— Да, сэр, — сказала я, входя в его кабинет и закрывая за собой дверь.

— Все уже проинформированы. Двое пропавших — офицеры Ромоли и Бригс. Ромоли служил в подразделении более двадцати пяти лет, а Бригс поступил в ряды полиции всего лишь полтора года назад. Оба были хорошими копами и людьми. СМИ не умолкают об этом, уже предавая гласности миллион различных предположений. Пара журналистов продвигают теорию о том, что они были убиты русской мафией, и люди хотят получить ответы. Мы должны быть на шаг впереди. Пожалуйста, избегайте любых комментариев для СМИ. Я имею в виду всех.

Я прочистила горло. Понимала, то, что я собиралась озвучить, эти люди воспримут не очень хорошо. Но я знала о чем говорила. И в этом заключалась моя работа — высказываться.

— Во-первых, я не верю, что они были убиты русскими, — сказала я.

— И почему же? — спросил меня Уилер.

— Слишком неаккуратно, — ответила я. — Если бы русские разделались с ними за своим же собственным складом, то они бы более тщательно подчистили место преступления.

— Кто тогда, по-вашему, сделал это? — спросил он. — И где наши люди?

— Трудно сказать, не зная всех деталей, сэр, — сказала я, вышагивая по кабинету. — Выехали ли офицеры на вызов? Почему они оказались там одни?

— Поступил анонимный звонок о двух вооруженных мужчинах за складом. Бригс и Ромоли отправились посмотреть, — сказал он. — Никто не думал, что это будет как-то связано с мафией, иначе мы бы отправили отряд, чтобы разобраться с этим.

— Что еще сказал аноним? — спросила я пытливо. — Могу я прослушать звонок?

— Конечно, — сказал Уилер. — Я позволю Вам сделать это. Хотя суть звонка состояла только в том, о чем я уже сказал — двое вооруженных мужчин были замечены в заброшенном складском районе.

— Звонивший назвал свое имя? Контактный номер телефона?

— Ничего, — сказал Уилер, — он сказал, что хотел бы остаться анонимом.

— Конечно, сказал.

— Вы думаете о том же, о чем и я?

— Что это была подстава? Возможно, но более того, я думаю, мы имеем дело с осведомителем. С кем-то, кто знал о совершении сделки и хотел остановить ее, — сказала я. — Ваши офицеры конфисковали небольшую партию оружия, я права?

— Да, мэм, — ответил он. — Небольшую партию, но, тем не менее, ее следует убрать с улиц.

— Значит кто-то бросил ее там. Вопрос в том — кто?

Шериф Уилер пребывал в молчании. Ему нечего было ответить. Вот почему я была здесь. У меня была идея, но пока не узнаю больше о русско-ирландском объединении, я не хотела высказывать ее здесь. Раскрыть убийство само по себе непросто, но, когда дело доходило до офицеров, все могло быстро пойти наперекосяк. Поскольку у нас не было тел, у нас не было способа узнать наверняка, были ли они живы или мертвы. Я допускала, что они мертвы — и тот, кто забрал их тела, оставил после себя конкретный беспорядок.

Это должна была быть простая работа. Преступление было совершено с такой беспечностью, что поймать того, кто стоял за этим, должно было быть несложно. А со доносчиком, это должно было быть в десять раз легче. Рано или поздно, мы бы получили другую подсказку, что-то большее, от чего можно было оттолкнуться. Однако пока, нам оставалось сидеть сложа руки и ждать. Либо ждать чего-то от детективов по расследованию убийств, либо ждать, когда осведомитель позвонит и скажет нам о другой сделке.

Я не привередлива, и была бы рада сейчас хоть чему-то.

В тот же день, я раз за разом прослушивала звонок. Кто бы это ни был, они намеренно исказили голос. Более того, они использовали таксофон, чтобы в дальнейшем их невозможно было отследить. Честно говоря, я даже не знала, были ли еще таксофоны в округе. Они казались уже прошлым веком. Но нашему предприимчивому и умному осведомителю удалось найти один из них, словно из ниоткуда. Мы получили местоположение телефона, но пришли к заключению, что это тупик. Возле таксофона не было камер, которые могли бы разоблачить нашего таинственного абонента, вообще ничего, что могло бы помочь установить личность доносчика.

Я напрягала свой мозг, пытаясь найти все, что могло бы связать синдикат О’Брайена с преступлением. Или оставить их в покое. Я не могла пойти к ним с пушкой, не имея ничего, кроме догадок. Но у меня было сильное предчувствие, что они были к этому причастны.

— Несколько наших парней собираются пойти на обед, не хочешь присоединиться?

Я была погружена в свои мысли и слегка вздрогнула от звука голоса. Я обернулась, чтобы посмотреть на горячо «любимого» мной офицера Вона, смущающего меня пристальным взглядом. Он улыбался мне грязной, язвительной улыбкой. Совсем не дружелюбной. Собственно, его взгляд казался, мягко говоря, враждебным. Однако, это не он обращался ко мне. Голос принадлежал офицеру Роллинсу, молодому парню, имеющему склонность пялиться на мой зад каждый раз, когда ему выпадал удобный случай.

— Нет, спасибо, — сказала я с дружелюбной улыбкой, обращаясь к Роллинсу.

Джоэл Роллинс был примерно моего возраста, но не имел никаких стремлений. Никакого желания продвигаться по службе. Он казался абсолютно счастливым, будучи патрульным, работающим на улицах. Ни больше, ни меньше. Он был блондином с голубыми глазами, типичным американским мужчиной, которого любая мама с удовольствием пригласила бы на ужин. Проблема в том, что моя мама умерла. Много лет назад.

Когда Вон продолжил злобно посматривать на меня, я выдавила еще одну улыбку, которая, как я надеялась, выглядела искреннее, чем была на самом деле.

— Думаю, я просто закажу что-нибудь сюда.

Мой телефон завибрировал в кармане, что дало мне идеальную причину удалиться. Это был мой личный телефон, но им не обязательно было это знать. Протолкнувшись через офицеров, я повернулась к ним спиной, чтобы проверить, кто звонил, и спешно ответила на звонок.

— Привет, Ян, — сказала я, убедившись, что офицеры были вне зоны слышимости. — Не ожидала услышать тебя. Что случилось?

— Ничего особенного, — ответил он. — Просто хотел увидеться, если ты не против пообедать.

По всей видимости, каждый думал, что мне нужно сегодня пообедать. Словно в ответ на это, мой желудок заурчал, и идея пообедать была вполне привлекательной. Я не получала известий от Яна с тех пор, как он оставил меня стоять с открытым ртом три ночи назад в «Золотом трилистнике». Я хотела позволить ему пойти ко мне и никогда не думала, что это займет столько времени.

— Конечно, звучит мило, — сказала я, чувствуя, как уголки моего рта приподнялись в улыбке. — Только скажи мне, где и когда, и я подъеду.

— Как насчет «Каталано» на пирсе через двадцать минут?

— Отлично.

Я дала отбой и проверила время. Мне придётся уйти, чтобы вовремя добраться до пирса, но я подумала, что это не станет проблемой. К тому же, было неплохо ненадолго покинуть офис. Я все ещё ждала отчета от криминалистов и кое-какие свидетельские показания, которые вероятно придётся ждать немного дольше. Не казалось, что я сделаю что-то полезное за это время в офисе. Отчего бы тогда и не пообедать, верно?

— Эй, я отойду ненадолго, — сказала я шерифу, когда проходила мимо его кабинета. — Позвоните или напишите мне, если что-то узнаете.

— Ладно, — проворчал он.

Я знала, это приводило его в смятение так же, как и меня. Сидеть здесь в ожидании результатов лабораторных анализов было наихудшей частью, особенно, когда это касалось двух твоих пропавших сотрудников. Еще бы, люди отправились прочесывать местность из-за них, но мы все понимали, что шансы найти их были практически нулевыми. По крайней мере, найти живыми.

И если здесь хоть как-то замешана организованная преступная группировка, то, по всей видимости, у нас никоим образом не получится найти тела. Тот факт, что они оставили такой беспорядок, прежде всего, давал мне маленький проблеск надежды. Дилетанты. Возможно, они допустили ошибку, которая бы вывела нас на них. Хотелось бы надеяться.

Но сейчас, ланч.

— Прости, что так поздно, — сказала я, присоединившись к Яну за столом. Он встал и выдвинул для меня стул, такой джентльмен. В наши дни было тяжело найти порядочного человека, по-прежнему верившего в благородство.

— Не беспокойся об этом, милая, — ответил он, широко улыбаясь. — Ожидание тебя стоит того.

Я обнаружила, что краснею, хотя изо всех сил старалась не показывать этого.

— Я рада, что ты позвонил, Ян. Я уж начала сомневаться, задела ли твое эго, после того как не поехала к тебе домой тем вечером. Просто переживал обиду, да? — пошутила я в попытке разрядить обстановку.

— О да, милая, это были долгие три дня. Дела, к сожалению, заняли все мое время. Ты, безусловно, отрада для глаз, — он бросил похотливый взгляд в мою сторону, и, не сомневаюсь, мои щеки покрылись румянцем. Способ изменить ход игры, Ян… Блестяще.

— Милое местечко, — сказала я, оглядывая ресторан, который казался слишком роскошным для свидания за обедом.

Мы были здесь одними из немногих. У меня складывалось сильное ощущение, что ситуация скачкообразно перешла к ужину, поскольку царила утонченная атмосфера и элегантность — резкий контраст с пабом, в котором мы встретились с Яном двумя днями ранее.

— Друг посоветовал мне побывать здесь. Хотя должен признать, как правило, я не любитель итальянской кухни.

— Уверена, вниз по улице есть ирландский паб, — сказала я, смеясь.

— Уверен, что есть, — сказал он. — Но у этого места отличные рекомендации, и я предположил, что это лучший шанс произвести на тебя впечатление.

Была ли я впечатлена? Я подумала, что его старания произвести на меня впечатление были восхитительны. Это было мило. По-своему очаровательно.

— Только я девушка, не питающая иллюзий, Ян, — сказала я ему. — Тебе не нужно выбирать роскошные места, чтобы произвести на меня впечатление.

— Да, — сказал он, подмигнув, — но иногда даже девушка, не питающая иллюзий, заслуживает, чтобы с ней обращались, как с королевой, не правда ли?

Я не могла отрицать этого, поэтому и не пыталась. Хотя, должна была признать, большинство мужчин, с которыми я встречалась, не имели склонность хоть чуть-чуть верить в такой жизненный подход. Для меня это была освежающая и очень милая смена привычной обстановки.

— Спасибо. А теперь, что твой друг рекомендовал нам попробовать? — спросила я, открывая разнообразное меню.

— За флорентийского лобстера можно умереть, — сказал он со скептицизмом в голосе. — Он сказал что-то типа этого.

Роскошно. Пожалуй, слишком роскошно на мой вкус. Истина в том, что я, не привыкла к роскошной стороне жизни. Я это и подразумевала, когда говорила, что была девушкой, не питающей иллюзий.

Уютное молчание, повисшее между нами, спокойная инструментальная музыка, задающая тон обстановке, и я поняла, что те несколько раз, что мы встречались, темы разговора никогда не были слишком личными. Я хотела заинтриговать его, и, судя по нашему свиданию во время обеда, мне это удалось. Следующим шагом мне нужно было завоевать доверие, чтобы раскрыть его подобно нежной устрице.

— Итак, напомни, чем ты занимаешься, Ян? — спросила я.

Он ответил без колебания:

— Я бизнесмен. А ты чем занимаешься?

Принимая во внимание его ответ, я заколебалась, разве что на мгновение, и надеялась, что он не заметил мою нерешительность.

— Я секретарь.

7

Флинн

— Секретарь, серьезно? — Я переключил свое внимание на Эйву, не имея никакого желания тонуть в еще большей лжи о своей работе. Это была не та тема, которую следовало так внезапно поднимать в зарождающихся отношениях. Они только начинались, и чем меньше Эйва знала ту сторону меня, тем лучше.

— Ну, считай, что я помощник по административной работе, вроде в наши дни это так называется, — сказала она с улыбкой. — Если честно, я даже немного больше, чем прославленный секретарь.

Я представил милую маленькую Эйву, сидящую за столом и находящуюся в подчинении какого-то руководителя, на месте которого хотел бы быть я. По какой-то причине, эта картинка поразила меня, и фантазии в моей голове застигли меня врасплох.

— И ты довольна этим, Эйва? — спросил я, выбросив грязные мысли из своей головы.

Она пожала плечами:

— Полагаю, что так. Эта работа позволяет платить по счетам. Но я всегда хотела заниматься чем-то большим.

— Например?

— Не знаю, возможно, чем-то творческим. — Ее глаза, казалось, загорелись, когда она заговорила. — Я увлекалась танцами, когда была ребенком, но моя неуклюжесть не позволила мне зайти слишком далеко. Впрочем, еще мне нравится писать.

— Писать? В смысле, романы?

— Ага, хотя на самом деле, у кого из нас есть время на такие легкомысленные вещи, не так ли? — Она рассмеялась и отвернулась от меня на секунду, сосредоточив внимание на руках.

— Точно, тяжелое положение работающего человека, — сказал я.

Нас прервал официант, и мы сделали заказ. Когда он удалился, Эйва без промедления вернулась к разговору.

— Возможно, будет грубо предположить, но я бы не отнесла тебя к разряду деловых людей. Особенно, после встречи с тобой в дешевом ирландском пабе, таком как «Золотой трилистник».

— Да, и почему же, милая? — спросил я заинтригованно.

— В тебе есть что-то такое, что я никак не могу разгадать. Чем ты занимаешься?

— Ну, хорошо, небольшой семейный бизнес по импорту товаров. На самом деле ничего особенного, чем можно было бы гордиться. — Это не было ложью, всего лишь умолчанием всей правды. — Я просто ежедневно управляю коммерческими сделками, документооборотом и тому подобным.

Она сделала глоток воды, подозрительно пялясь на меня.

— Ты выставляешь свою работу такой обыденной и скучной.

— Это на самом деле так, я лучше оставлю эту часть своей жизни в офисе, вместо того, чтобы таскать с собой. Кроме того, я пригласил тебя на обед, чтобы узнать тебя получше, милая.

Подошел официант, и, извиняясь за задержку, наполнил наши стаканы водой. На самом деле в это время суток здесь было совсем немноголюдно и не могло быть никакого оправдания подобному скверному и медленному обслуживанию. Я не собирался ругаться с официантом на глазах у Эйвы, потому что это выглядело бы дурным тоном. Вместо этого, я отмахнулся от него.

— Итак, Эйва, — сказал я, пытаясь что-то придумать, дабы сменить тему, — ты когда-нибудь была в Ирландии? У тебя заметен легкий акцент, и я подумал…

— Лишь когда была ребенком, — ответила она. — До того, как умер мой отец. Но я выросла в строгой ирландской семье.

— Ты? — спросил я. — А фамилия? Как правило, я знаю всех ирландцев в округе.

— Вообще-то, я не местная, — сказала она быстро. — Я родом из Вашингтона.

— А что привело тебя в Чикаго?

— Работа, — сказала она.

Это ужасное слово. Работа. Его следовало запретить. Так что я снова попробовал сменить тему.

Я прочистил горло:

— Итак, ты когда-нибудь писала что-то? — спросил я. — Имею в виду, когда-нибудь публиковалась? Что-то, что я могу знать?

— Я начинала несколько книг, но так и не закончила их, — сказала она, пожимая плечами. — Они были не особо хороши.

— Почему ты так говоришь?

— Просто потому что я — не писатель.

— Ты пишешь, значит ты — писатель, — сказал я. — Или не все так просто?

Нашу еду принесли мгновенно, словно официант пытался реабилитироваться за задержку. Обычно я был не прочь сидеть часами, оживленно общаясь с красивой женщиной. Но по какой-то причине, наш разговор шел не так гладко, как я рассчитывал. Я знал, что причина во всех тайнах, которые я должен был держать подальше от нее. Возможно, встречаться с тем, у кого совершенно другой образ жизни, не так-то просто, как я себе это представлял.

— Я не проходила никакого обучения, никаких подготовок, ничего подобного, — сказала она. — Я просто пишу то, что мне хочется, и выходит то, что выходит. Непоследовательная бессмыслица.

— Лично я думаю, звучит интригующе. Возможно однажды, я смогу прочитать что-либо из этого.

— Возможно, — сказала она, пробуя салат, и улыбнулась мне.

Ее изумрудные глаза загорелись, и мне не удавалось выкинуть мысли об этом из головы. Глядя в эти прекрасные глаза, я знал, что хотел, чтобы все получилось. Я хотел встречаться с той, кто не только хотела бы трахаться со мной из-за денег, в надежде забеременеть и тем самым связать меня навсегда. Нет, я хотел настоящую женщину, с ее собственной жизнью, собственными мыслями и без тайных планов. Кого-то, вроде Эйвы. Я хотел найти способ уравновесить обе свои жизни. Проблема в том, что я не знал, как это сделать.

Мой телефон зазвонил, и я вздохнул.

— Извини, проблемы на работе, — сказал я, указывая на телефон, пока просматривал сообщение от Колина.

Мужик, ты нужен нам здесь. Это серьезно.

Черт.

— Мне жаль, милая Эйва, но мне придется прервать наш обед немного раньше. Срочно нужно в офис, — сказал я, убирая телефон в карман.

— Да, конечно, — сказала она. — Мне тоже пора возвращаться.

Нам пришлось закончить обед, но, по крайней мере, мы поели. Как только наши тарелки опустели, я возненавидел необходимость спешить. Наклонившись, я взял руку Эйвы в свою, погладив ее перед тем, как поднести к губам и нежно поцеловать. Ее кожа была такой мягкой и пахла апельсиновыми цветами — я мог наслаждаться этим ароматом на протяжении всего дня. Но мне нужно было идти.

Когда мы встали попрощаться, без лишней продуманности или планирования, я решил рискнуть. Когда наклонился, я оставил нежный поцелуй на ее губах. Целомудренный поцелуй, ничего больше, но, когда я отстранился, ее щеки пылали, и она улыбалась. Я выпустил небольшой вздох облегчения от того, что не был отвергнут и не получил пощечину, что было истолковано мной, как положительная реакция на мое действие.

— Я хочу снова увидеть тебя, милая. И как можно скорее, — прошептал я, прежде, чем покинул ее, совершенно ошеломленную и задыхающуюся.

8

Эйва

Вернувшись в участок, мне было трудно сосредоточиться из-за мыслей о прошедшем свидании, вращающихся в моей голове. Он поцеловал меня. И мне это понравилось. Я не могла вспомнить, когда в последний раз мужчина целовал меня, и я действительно наслаждалась этим.

— Эйва, мы взяли тебе сэндвич, — сказал офицер Роллинс, вырывая меня из моих фантазий и возвращая в реальный мир. — Надеюсь, тебе нравится индейка и швейцарский сыр?

Я повернулась к нему и постаралась быстро стереть застывшее влюбленное выражение со своего лица.

— Ой, спасибо, Роллинс. Я ценю это.

Я не хотела показаться грубой и говорить ему, что уже пообедала, поэтому взяла сэндвич и положила на стол, словно в любой момент собиралась наброситься и съесть его. Роллинс стоял неподалеку.

— Ну, так что, есть какие-нибудь новости по убийству полицейских? Какие-нибудь подсказки?

Я почувствовала раздражение:

— Роллинс, мы до сих пор не знаем, живы они или мертвы.

— Пожалуйста, зови меня Джоэл, — сказал он с застенчивой улыбкой.

Я не привыкла называть сотрудников по именам. Для меня это было неправильно и немного непрофессионально. Но из-за того, что он уже называл меня по имени, я не хотела казаться высокого о себе мнения и преднамеренно холодной.

— Ну ладно, Джоэл, мы до сих пор не знаем, живы они или мертвы, — сказала я. — И нет, у нас нет никакой новой информации.

— Жаль этих двоих, — сказал он, прислонившись к стене и отпив из кофейной чашки Starbucks. — Хорошие ребята. Надеюсь, мы выясним, кто это сделал. Думаешь, это могли быть русские?

— На самом деле, нет, — сказала я. — Русские, как правило, аккуратны. И они не настолько глупы, чтобы совершить подобное прямо перед своим складом.

— Тогда ирландцы? — не отставал он.

Как только он это сказал, мое сердце сжалось. У меня было предположение, что это могли быть ирландцы. Я знала, что между ирландцами и русскими были некие отношения, но ирландцы были щепетильны в таких делах не меньше русских. Вот почему я находилась в ступоре. Беспорядок на месте преступления не походил на почерк ни одной из этих группировок, отбрасывая некую тень сомнения в моем сознании, касаемо и тех, и других.

— Если честно, офицер Р.., я имею в виду Джоэл, пока мы не получим результаты лабораторных анализов или какие-нибудь зацепки, я не могу сказать ничего определенного. Но, уверена, превосходные сотрудники отдела убийств отлично справятся с этим.

— Ты когда-нибудь думала, что могла бы работать с ними?

— На самом деле нет, — сказала я. — За свою жизнь я предостаточно насмотрелась на сцены убийств. Безусловно, настолько, чтобы определиться, где именно я хотела бы работать.

Джоэл воспринял это, как приглашение занять место напротив меня.

— Тогда скажи мне, Эйва, почему ты выбрала организованную преступность? — спросил он. — И почему из всех остальных группировок специализируешься на ирландцах? Имею в виду, они не так уж и активны.

Мысленно я вздохнула и закатила глаза. На самом деле, я не имела никакого желания говорить об этом с тем, кого едва знала. Джоэл Роллинс казался неплохим парнем и хорошим полицейским. Но моя история и основания для выбора карьеры были слишком личными, чтобы делиться с ним.

— Это долгая история, Джоэл, и, если честно, мне не хотелось бы обсуждать это, — сказала я. — Это слишком личное и очень болезненное для меня.

Он замолчал на несколько минут, и я подумала, что разговор закончен. По крайней мере, я рассчитывала на это. Он смотрел на меня внимательно, будто ожидал, что я заполню тишину, рассказывая ему все, о чем прежде не имела желания говорить, только из-за того, что он достаточно долго молчал.

— Это связано с твоим отцом, не так ли? — наконец спросил он.

Я, буквально, отскочила назад, словно меня ударили по лицу.

— Что, прости?

— Я знаю о твоем отце, Эйва, — сказал он. — Весь участок знает. Ходили слухи о нем, но я не был уверен, верить ли им.

Когда он это сказал, я почувствовала себя беззащитной и совершенно разбитой. Не говоря уже о сильном потрясении и возмущении по поводу вторжения в мою личную жизнь. Все, чего я хотела, так это просто побыть в одиночестве, но Джоэл Роллинс оставался на месте, попивая кофе, и, как я предполагала, наблюдал за мной. Было очевидно, что мой взгляд и сжатая челюсть не вполне ясно донесли до Джоэла мое раздражение. Тупой болван.

— Что тебе известно о моем отце? — спросила я, мой голос был тихим, но грубым.

— Почти ничего, — признался Роллинс. — Только то, что он был ирландским коммерсантом и полицейским осведомителем. Из чего довольно несложно сделать соответствующий вывод.

Ярость нарастала во мне волной:

— Джоэл, пожалуйста, оставь меня одну.

Его лицо скривилось, когда он потрясенно отпрянул назад. Он выглядел так, словно это я задела его чувства, вынося на обсуждение его личное дело и предоставив его на обозрение всему миру, когда по сути все было наоборот. Но я была не из тех женщин, которые извинялись, когда о них вытирали ноги или вторгались в личное пространство. Поэтому, если он ждал от меня извинений, то ему придется ждать ужасно долго.

— Я не имел в виду…

— Не важно, что Вы имели в виду, офицер Роллинс, — сорвалась я. — Я сказала, что не хочу говорить об этом, а Вы все же продолжили давить на меня. Поэтому, я была бы по-настоящему признательна, если бы Вы оставили сейчас меня одну. Я больше не хочу продолжать этот разговор.

Он попытался сказать что-то еще, но, видимо, вовремя спохватился, встал и молча пошел в сторону двери. Выражение его лица говорило, что с ним поступили несправедливо. Я не сомневалась, что когда он расскажет все своим парням, то для всех я буду адской стервой.

— Мне жаль, Эйва, — попытался он оправдаться. — Знаю, что иногда не могу держать язык за зубами. Знаю, что это одна из моих пагубных привычек. Я просто на самом деле хотел узнать тебя получше.

Я стиснула зубы и изо всех сил схватилась за край стола, чтобы не ударить кулаком по чему-то или кому-то.

— Это не лучший способ, Джоэл, — сказала я. — Ты не добьешься успеха, принуждая кого-то говорить о чем-то столь личном и неприятном, особенно после того, как тебе сказали, что не хотят говорить об этом.

— Мне жаль, Эйва, — снова повторил он перед тем, как выйти.

Я не сказала ему, что все в порядке, и что он прощен. Наоборот, я дождалась, пока дверь за ним закрылась, и разрыдалась. Разговор о моем отце всегда был непростым для меня, но всякий раз находился тот, кого я едва знала, и кто вынуждал меня говорить об этом. Это выглядело так, словно он истоптал меня, и осознание того, что все в участке знали о моем отце и сплетничали за моей спиной, причинило мне боль, которую я никогда прежде не испытывала.

Дыши, Эйва. Сосчитав до десяти, мне удалось расслабиться. Я ни в коем случае не собиралась позволить этому задеть меня. Я проходила через гораздо худшие вещи и не сломалась. Я переживу это с таким же успехом. Это было пустым местом. Они были пустым местом.

9

Флинн

Исаак Соколов, глава русской мафии, ждал меня на складе. И он был не один.

— Я смотрю, ты привел друзей, — сказал я, когда занял свое место.

Исаак не выглядел довольным. Его друзья, Алексей и Николай, братьями, за прошедшие годы завоевавшие доверие старины Айка. Они отлично потрудились, чтобы продвинуться вверх по карьерной лестнице, в конечном счете, заслужив положение правой руки — если конечно у Исаака не было детей. Чего я никогда не мог себе представить.

Исаак был человек-зверь — высокий, представительный и огромный, но при этом не толстый. Он был горой мышц. Ему не нужны были телохранители, но он привел их с собой. Полагаю, это было сделано для того, чтобы запугать или впечатлить меня. Подобное сработало бы с большинством людей, но не со мной. Меня не запугать грубой силой, потому что я знал, Айк мог быть огромным, но не самым умным. Что касалсь Алексея, этот парень был расторопным малым. Он был из тех, кого следовало остерегаться.

— У тебя стукач, мистер О’Брайен, — без предисловий начал Исаак, переходя к сути дела. Я ценил это в деловом человеке.

— У тебя есть какие-то доказательства, друг мой?

— Я тебе не друг, мистер О’Брайен.

— Конечно, нет. Это просто поговорка, мистер Соколов, — сказал я. — Но первая часть вопроса остается в силе. Где доказательства?

Исаак посмотрел на меня, сузив пылающие гневом глаза, прежде чем Николай ответил за него:

— Сначала два копа за нашим складом во время перевозки оружия…

— Могли просто следить за подозрительным автомобилем, — сказал я. — Мы не знаем наверняка, было ли это спланировано, или у них возникли какие-то подозрения.

Николай бросил на стол передо мной несколько фотографий. На них была изображена полицейская баррикада за пределами того же склада, где были совершены убийства.

— По всей видимости, выискивают двух копов, которых мы положили.

Николай положил еще фото офицеров, обыскивающих другие их склады по всему городу.

— А эти, мистер O’Брайен? Ты считаешь, это тоже связано с убийством копов?

— Мало ли. Если они связали склад с вами, почему бы и нет?

Исаак снова заговорил, нарушив молчание:

— Вы доставили нам эти неприятности, мистер О’Брайен. Твои люди и их беспечность послужили причиной произошедшего, — проворчал он. — Теперь скажи мне, что я должен делать?

Он был прав, это мы стали причиной свалившихся неприятностей. Не то чтобы я мог признать это. Я пристально посмотрел на Колина, сидящего рядом со мной. Это дерьмо все еще было на его совести.

— Мы позаботились о проблеме, мистер Соколов, — сказал я. — Полагаю, у вас есть другие места в городе, о которых полиция еще не знает. Давайте оставим все как есть.

— Слишком поздно, идиот, — сказал Исаак. — Они уже начали арестовывать моих людей.

— На каком основании? — спросил я.

— Это у тебя надо спросить.

— Впервые об этом слышу, — сказал я. — Давай я встречусь со своими людьми и посмотрю, что смогу выяснить. Но на твоем месте, я бы также проверил своих людей.

Я смотрел на Алексея и Николая, когда говорил. У них были все основания для попытки свергнуть лидера с целью получить контроль над группировкой. Эти двое были умнее Исаака, и у меня не было никаких сомнений, что они могли бы руководить русским братством лучше него. Хотя с другой стороны, я не думал, что смог бы вести с ними дела. Старина Айк был долбаным психом, но Алексей и Николай были совершеннейшим злом. Они были из тех людей, которым не следовало доверять.

— Мои люди надежны. Это все из-за твоих грязных ирландцев нам придется…

— А теперь, Айк, слушай сюда, мужик, — сказал я раздраженно, чтобы он понял, что я не шучу. — Мы всегда хорошо относились к тебе и твоим парням, разве не так? Я всегда держу слово, и будь уверен, что сдержу его и в этот раз. Если среди нас стукач, в чем я сильно сомневаюсь, то мы поймаем этого ублюдка. Мы поняли друг друга?

— Хорошо, — Исаак встал и кивнул своим приспешникам следовать за ним. — Я жду отчет от тебя завтра после того, как ты поговоришь со своими людьми.

— Есть, сэр, — сказал я, бросив Колину улыбку в этот момент.

Когда Исаак ушел, Колин разразился смехом. Странный звук, если учесть насколько серьезными были сложившиеся обстоятельства. Но Колин часто справлялся со стрессом странными и непостижимыми методами.

— Кому-то придется умереть, чтобы умилостивить повелителя, ты понимаешь это, Флинн? — сказал Колин с все еще красным от смеха лицом.

— Нет, если этого можно избежать, — сказал я.

— Ты думаешь, что сможешь уладить это, никого не убивая?

— Я не собираюсь кого-либо убивать, пока у меня не будет доказательств, что он действительно стукач, — сказал я. — С другой стороны, о чем мы, черт возьми, вообще, а? Братья не набрасываются друг на друга, чтобы кого-то успокоить, неважно, насколько чертовски опасным этот кто-то может быть. Мы будем держаться вместе. Мы будем делать только то, что необходимо делать в таких случаях, и лишь с моего согласия и при наличии доказательств. И если среди нас действительно стукач.

Колин встал и похлопал меня по спине.

— Ты лучше меня, Флинн.

Вот почему именно я был лидером нашей организации, а не он. Даже наши родители знали, что с Колином было что-то не так. Я мог быть чертовски сумасшедшим, но он был безумным психом в самой крайне опасной степени.

10

Флинн

— Вам, наверное, интересно, почему я вас собрал?

Я пристально посмотрел на четырех мужчин, сидящих за столом, которым доверял больше всего на свете. Они взглянули на меня с легким любопытством. Рэд и Эммет с самого начала были на стороне моего отца, и я всегда был рад видеть их здесь. Я ценил их опыт и мудрость. И, как старшие члены синдиката, они часто давали мне советы в тех областях, в которых у меня не было ни малейшего опыта или же в том, чего я мог не знать.

Колин — моя правая рука — также сидел за столом. Каким бы безумным ни был этот подонок, я ценил его больше других, и он всегда был для меня братом. Его семья помогла мне подняться на ноги, и я знал, что в решающий момент Колин всегда прикроет мою спину. Поэтому, несмотря ни на что, он всегда будет присутствовать за этим столом.

И еще одним человеком за столом был мой брат Эйдан. Честно говоря, я был удивлен, что он удосужился появиться. Он сделал все возможное, чтобы отдалиться от синдиката, желая вести чистую, законную жизнь. Во всяком случае, на какое-то время.

Несмотря на это, что-то всегда втягивало его в наш темный мир, и нужно было признать, это был я. Хоть он и был моим младшим братом, Эйдан всегда был готов прийти мне на помощь, так же как и я был готов прийти на помощь ему. Как и поступают братья. Поэтому, когда я ему позвонил, он оставил свой пентхаус в Чикаго и снова прибыл в неблагополучный район города. Только потому, что я попросил. Такую преданность невозможно было оценить, и я был благодарен ему за это.

Глядя на него, можно было сказать, что мы братья. Его темные волосы и глаза были под стать моим, даже если волосы были длиннее, чем у меня, и собраны в хвост. Он носил сшитый на заказ костюм, который выглядел дорого и восхищал кроем. Должен отдать ему должное, мой братишка был стильным малым.

— Не было времени переодеться, братишка? — спросил я его.

— Не совсем, — сказал он, выглядя раздраженным из-за того, что был вынужден находиться здесь. — Я был на встрече с клиентом, когда ты позвонил. К счастью, он не захотел разговаривать, поэтому мне удалось быстро уйти, когда я получил твое сообщение.

— Что ж, ценю твое присутствие, — сказал я. — Больше, чем ты думаешь. На самом деле, я ценю всех, кто присутствует здесь сегодня вечером.

Они кивнули, и хотя я был рад видеть их всех, мне было намного легче от того, что пришел мой братишка. Он был нужен мне. Эйдан был адвокатом. Точнее адвокатом защиты, что, время от времени, приходилось кстати. Хотя, я старался не злоупотреблять этим. Мой брат упорно пытался жить законной жизнью, и я уважал его решение. Стараясь делать все возможное, чтобы не злоупотреблять его возможностями. Но если до этого доходило, и я попадал в переделку, он всегда мог использовать свое влияние или позвонить паре влиятельных людей, чтобы спасти мою задницу.

Вот почему в первую очередь я позвонил ему для встречи.

Единственным недостающим человеком за этим столом был мой отец. Он был не в состоянии уделять внимание этой ерунде, и я приказал каждому держать его в стороне от этого. Смерть итак забирала у него достаточно энергии. Последнее, что я хотел для него, мучений от обсуждения всего этого дерьма.

— В чем проблема, Флинн? — спросил Эммет с серьезным и мрачным выражением на усталом лице. — Ты сказал, что-то срочное?

— Да, боюсь, что так, парни, — сказал я. — Происшествие с русскими. После пропажи копов, все их склады по городу обыскиваются. Они думают, что среди нас стукач.

— Стукач? — презрительно усмехнулся Рэд, откинувшись на стул и почесывая бороду. — Черт возьми, точно не среди нас. Ни единого долбаного шанса.

— Ты уверен, старик? — спросил Колин, приподняв бровь.

— Я бы поставил на это свою жизнь, — выпалил Рэд. — Я доверяю каждому из братьев. Ни один из них не предал бы нас вот таким образом. Никогда в жизни! — кивнул он Эммету.

— Я согласен с Рэдом, — сказал я, бросив взгляд на Колина. — Вряд ли кто-то из наших — стукач. И не имея доказательств, мы, на самом деле, мало что можем сделать. Я ни в коем случае не собираюсь начинать «охоту на ведьм» и рушить все чертовы планы.

Эйдан сузил глаза, пока сидел и слушал все, о чем мы говорили. Выражение его лица сохраняло спокойствие, безучастность и он, по-видимому, глубоко задумался. Благодаря тому, что он не был связан с синдикатом так же, как мы, он мог смотреть на вещи более объективно.

Он мог хорошо разбираться в людях — особенность, которая помогала ему выбирать клиентов, чтобы быть уверенным, что его репутация лучшего защитника останется безупречной.

— Что думаешь, брат? — спросил я его.

— Я просто пытаюсь мысленно пройтись по всем членам синдиката, чтобы посмотреть, вдруг, кто из них выделится, — сказал он. — У тебя появился кто-то новый?

— Шон? — сказал я, качая головой. — Нет, он просто сопляк, мужик. Неспособный на…

— Ты уверен, Флинн? — спросил меня Колин. — Я к тому, что в последнее время он ведет себя странно. На мой взгляд, он ведет себя чертовски нервно. Не приходит на наши встречи, опаздывает, постоянно на что-то отвлекается.

— Ты имеешь в виду, обычные подростковые глупости? — спросил я. — Ты не помнишь себя и свое легкомыслие в его возрасте, Колин?

— Нет дружище, дело не только в этом, — Колин откинулся на кресло, качая головой. — Он ведет себя скрытно. Только на прошлой неделе я зашел в ванную и обнаружил его, слишком тихо разговаривающим по мобильнику. Когда я вошел, он дал отбой и прикинулся, будто ничего не произошло. Словно не он только что шептался в ванной по телефону. Помнится, как он задавал мне дурацкий вопрос о Bears (прим. пер. Baylor Bears baseball team — бейсбольная команда Бэйлорского университета (Уэйко, штат Техас)) или Cubs (прим. пер. Chicago Cubs – национальная американская бейсбольная команда, базирующаяся в Чикаго, штат Иллинойс), или еще о каком-то дерьме.

— И что с того?

— А то, что мне кажется, этого достаточно, чтобы по крайне мере допросить его, ты так не думаешь? — сказал Колин.

Рэд кивнул, соглашаясь с ним:

— Не то чтобы я не доверяю ему, но Колину я доверяю больше. Я едва знаю парня. Не могу сказать, ведет ли он себя подозрительно или нет, но если Колин говорит, что пацан ведет себя странно, считаю необходимым прислушаться к нему.

— Поддерживаю парней, босс, — вмешался Эммет.

Я обратился к брату:

— Эйдан, ты что думаешь?

— Не вижу никакой причины, по которой ты не можешь хотя бы поговорить с мальчишкой. Прощупай его, — сказал он. — Я его не знаю, поэтому у меня нет позиции по данному вопросу. Но если он действительно дерганный и нервный, как говорит Колин, он, скорее всего, прогнется под давлением. Поэтому, тебе просто нужно немного надавить. И, пожалуй, будет лучше, если ты выяснишь это как можно раньше. Обезопась себя, подавив это в зародыше.

Он был прав.

— Ты готов пойти со мной для прикрытия?

Эйдан покачал головой:

— Прости, но не могу. Мне не хотелось бы быть связанным с этим больше, чем уже есть. Если он действительно стукач, я не хочу, чтобы о моей причастности узнали федералы.

— Хорошо, брат. Я понимаю, — сказал я.

Колин уже мысленно пытал парня и признал его виновным на сто процентов. Я ни в коем случае не хотел просить его пойти со мной. Колин, несомненно, обострил бы ситуацию, готовый казнить его без причины. И Рэда, хотя он был верным другом, я также не хотел втягивать во всю эту неразбериху. Если Шон был невиновен, пусть лучше он злится лишь на меня за то, что засомневался в нем, вместо того, чтобы думать, что братья предали его или пытались оторвать ему ноги. Особенно такой уважаемый член синдиката, как Рэд. Получалось, что допрос висел полностью на мне. Не то чтобы я был против. Так было проще. Меньше шансов облажаться и дать ситуации выйти из-под контроля.

Я сидел в самом дальнем углу «Золотого трилистника», потягивая ирландский виски, при этом бездумно тасуя колоду карт. Я сидел здесь на протяжении нескольких часов, размышляя над встречей с Рэдом, Колином, Эмметом и Эйданом. Было тяжело уложить в голове обвинения, выдвинутые Колином. Синдикат был единственной семьей, которая осталась у Шона. Мы взяли его к себе, когда он был совсем молодым парнишкой, убедившись, что у него есть все необходимое для выживания в этом Богом забытом мире.

Когда он стал достаточно взрослым, чтобы работать на нас, он не игнорировал шанс проявить себя. Безусловно, временами он был глуповат, но он был молод и еще многому мог научиться. Лично я сомневался, что у него были намерения подставить нас, как утверждал Колин.

Тем не менее, как босс, я не мог без зазрения совести отмахнуться от предположений Колина. Определенно, был доносчик, который навел на нас полицию Чикаго, но он мог бы работать и с русскими. Кто знает.

Поставив стакан с виски, я вздрогнул. Вкус был не настолько хорош, как тогда, когда я только начинал пить. Я сидел здесь уже несколько часов с этим самым стаканом, медленно потягивая виски, пытаясь разобраться во всем этом гребаном дерьме, и только сейчас понял, что не продвинулся ни на шаг. Я просто не верил, что Шон был «крысой», но понимал, что нужно с ним поговорить. Черт побери, мне нужно было отвлечься. Переключиться на что-то, за исключением смутных неприятностей, которые окружали меня.

Присутствие в моих мыслях горячей рыженькой стирало все тревоги из-за дерьма, происходящего за кулисами моей жизни в качестве босса мафии. С Эйвой я пытался действовать осторожно (она была в не курсе моей настоящей личности) и, по какой-то гребаной причине, я не беспокоился по этому поводу. Я взял мобильник и раздумывал над тем, чтобы позвонить ей, но быстро понял, что хотел увидеть ее лицо, прикоснуться к мягким губам намного больше, чем услышать ее голос. Я планировал еще какое-то время оставаться джентльменом, потому что не хотел, чтобы она подумала, будто я видел только ее задницу. Она была чем-то большим, и хотя мы виделись всего лишь несколько раз, я понял это в ту первую ночь, когда мы познакомились.

Я набрал сообщение и нажал отправить.

Адрес, милая.

Через мгновение прозвенело входящее сообщение.

И зачем он тебе понадобился, Ян?

Черт возьми, женщина. Я быстро настрочил ответ, ощущая, как мой член затвердел в штанах от ее дерзкого ответа. Она хотела быть остроумной, и я мог только представлять ее нос в веснушках, сморщившийся от озорства, когда она отвечала.

Я же говорил, что хочу увидеть тебя снова как можно скорее, а это было слишком давно. Собираюсь сдержать свое обещание, моя милая Эйва.

Я бросил пачку денег на стол и, покинув паб, пошел к машине. Устроившись на водительском сиденье, проверил телефон и не обнаружил ответа. Я был не в духе играть с Эйвой в «кошки-мышки».

Я нетерпеливый парень, милая. Адрес.

Ее ответ не заставил себя ждать.

Холстед Корт 1408, квартира 5.

Я завел машину и выехал на дорогу. В столь поздний час, пока я направлялся из города в небольшой жилой квартал, улицы были пустынны. Я за двадцать минут добрался до квартиры Эйвы, не теряя ни минуты, дошел до небольшого здания, чтобы предстать перед ее дверью, и постучал три раза.

Эйва медленно открыла дверь, и перед глазами предстали ее спутанные рыжие локоны, собранные на макушке, а яркие озорные зеленые глаза заставили мое сердце грохотать в груди. Черт возьми, никогда я не был зависим от женщины так, как от Эйвы. Эмоции, чувства (что бы это ни было) были абсолютно неизведанной территорией для мужчины вроде меня.

— Привет, Ян, — тихо сказала Эйва, отступив и приглашая меня войти. Я широко улыбнулся, словно большой страшный волк, преследующий свою жертву.

— Милая, — прорычал я, крепко схватив ее за бедро и вплотную притянув к своей груди. Черт, она пахла восхитительно. Мой рот нашел ее, и я нежно потянул зубами ее нижнюю губку, поддразнивая и возбуждая языком, после чего оставил ее губы и нежно провел рукой по щеке. Боже мой, она была так чертовски красива.

— Я не должен был скучать по тебе, но скучал.

Я отстранился и прошел дальше в ее квартиру. Она была маленькой, но аккуратной и чистой.

— Хм, хочешь чего-нибудь выпить? Кажется, у меня есть немного Гиннеса, — нервно сказала Эйва, проскользнув мимо меня в кухню.

— Да, милая.

Эйва вернулась в гостиную, где я, собственно, совал свой нос в ее личное пространство, пытаясь понять женщину, которая зацепила меня так, что я не мог ясно соображать, когда она была в мыслях, хотя и признал это только сегодня вечером в «Золотом трилистнике».

— Итак…, — Эйва протянула мне бутылку пива. — Должна сказать, не ожидала, что ты будешь настаивать на визите, особенно так поздно ночью, — захихикала она, усаживаясь на край дивана.

Я пожал плечами и сел возле нее, предоставив ей личное пространство, чего, на самом деле, не особо хотелось. Но я знал, чертовски хорошо знал, сядь я хоть немного ближе, не смог бы держать себя в руках.

— Выдался тяжелый денек, хотя даже неделя, и мне нужно было отвлечься. А ты кажешься идеальной, чтобы отвлечься от этого дерьма, — я улыбнулся, будучи по-настоящему откровенным с ней.

— Так, я теперь отвлечение, да? — подначила она с озорным блеском в глазах.

— Тебе бы стоило гордиться этим, милая Эйва. Не каждый день я требую адрес женщины, и затем появляюсь на ее пороге. Как правило, я заставляю женщин приходить ко мне, но ты другая — особенная.

— Особенная, да? Так, как я могу отвлечь тебя, Ян? Отвлечь от всего дерьма, с которым ты столкнулся за эту неделю?

Я положил руку на спинку дивана и поманил ее придвинуться ближе. Она подвинулась к центру дивана, все еще сохраняя небольшую дистанцию между нами, пока я не обернул руку вокруг ее талии и не притянул к себе на колени. Она ахнула, глаза широко распахнулись от удивления, когда она устроилась на моем твердом члене. Лишь одно прикосновение, и вот такой эффект она оказывала на меня.

— Не бойся, милая. Я обещал тебе, что всегда буду джентльменом, — я обхватил ее лицо руками и прикусил губу, мысленно прося большего. Она уступила, открыв рот шире и пройдясь языком по моему. Наш поцелуй был неторопливым и нежным, но вскоре перешел в безрассудный. Я мог потеряться в этой женщине, всецело поглощенный ее красотой, прикосновениями, запахом, добрым сердцем.

Я пропустил пальцы через ее волосы и распустил беспорядочный узел, позволив локонам рассыпаться по плечам.

— Ты так чертовски красива, — прошептал я, и в поцелуе мог почувствовал улыбку, скользнувшую по ее губам. Она углубила поцелуй, застигнув меня врасплох, когда оседлала и потерлась о меня своей киской. Черт возьми! Я бы не стал инициатором первого шага (не после первого впечатления Эйвы о моих намерениях насчет нее), но я бы с радостью поддался ей.

Когда я скользнул ладонью к краю ее футболки, ощущая нежную кожу спины под своими грубыми кончиками пальцев, у меня в кармане завибрировал телефон, отправляя меня в иную реальность, не ту, в которой я хотел быть.

— Дерьмо, — прорычал я, прижавшись лбом к плечу Эйвы.

— Игнорируй его, Ян.

Я хотел, хотел притвориться, что в этом мире существовали только мы с ней, но у меня были обязанности, которыми я не мог пренебрегать.

Поцелуями проложил след от плеча Эйвы до нежной шеи, по скулам и к этим сладким губкам, вырывая из них приятный стон.

— Пожалуйста, Ян. Просто игнорируй его. П-позволь мне отвлечь тебя, — умоляла она.

Я нежно приподнял ее с колен, когда телефон снова завибрировал.

— Мне жаль, милая, но я должен идти.

Я встал и направился к двери, чтобы уйти, Эйва последовала за мной. Она улыбалась, пока открывала дверь, затем встала на носочки и оставила на моей щеке легкий поцелуй. Невинная и милая, чувственная и манящая. Эйва представляла собой полный набор.

— Доброй ночи, милая. Запри двери. В это время ночи на улицах таятся опасные люди, а ты именно из тех, на кого им свойственно охотиться, — подмигнул я.

— Ох, не сомневаюсь в этом, Ян. Позвони мне скорее.

Я дождался, когда закрылась дверь, и щелкнул замок, прежде чем направился по коридору дома Эйвы. Прежде чем я добрался до машины и проверил сообщения, мой телефон вновь завибрировал.

Ты говорил с Шоном?

Босс, на русских снова совершили облаву.

Почему ты не отвечаешь? Перезвони мне.

Тяжелый груз лег на мои плечи, но я не мог бросить братьев. Они были обеспокоены преданностью Шона синдикату, и я должен был положить конец этому вопросу.

11

Флинн

Фактор внезапности был на моей стороне, когда я стоял у квартиры Шона. Если повезет, я поймаю его в разгар чего-то гнусного, или мне удастся его полностью оправдать. В любом случае, было хорошей идеей, не предупреждать его заранее о своем визите.

Я постучал один раз, затем, прежде чем снова постучать, сообщил, что это я.

— Подожди, дружище, — раздался голос за дверью. — Дай мне минуту.

Я слышал, как он замешкался, сбив какую-то хрень по пути к двери. Через дверь можно было услышать звук падающих на пол пивных бутылок и другие неопознанные шумы. Он потянул дверь, но защитная цепочка помешала открыть ее до конца.

— Ох, прости, забыл об этом, — пробормотал он, прикрыв на мгновение дверь.

Я услышал металлический скрежет, а затем грохот у двери, когда он снял цепочку с крючка. Широко раскрыв дверь, он стоял с покрасневшими и мутными глазами, потирая лицо рукой. Я осмотрел его, принимая во внимание внешний вид: боксеры в красно-белую полоску и немного спутанные волосы. Он выглядел так, словно только что проснулся и нуждался в еще нескольких часах сна. Пахло соответствующе.

— Ты не мог бы одеться? Не хотелось бы смотреть на твою бледную задницу, — сказал я.

Шон рассмеялся:

— Точняк. Просто не хотел заставлять тебя ждать. Входи, Флинн.

Я вошел в захламленное жилище, обходя кучи одежды и другого дерьма на полу. Шон жил в квартире-студии, а значит, все его жилище состояло буквально из одной комнаты, причем, довольно маленькой.

— Цена проживания в центре города, — сказал он, заметив, как я осмотрел все вокруг. — Но, на самом деле, я живу над очень хорошим китайским ресторанчиком, где можно заказывать еду на вынос, так что это того стоит.

— Шон, ты когда-нибудь приводишь сюда девушек?

— Иногда. — Он пожал плечами, схватив с пола черную футболку с логотипом «Jameson Irish Whiskey». Быстро понюхал ее, и, видимо, посчитав вполне пригодной, натянул через голову.

— Однако, я неплохо убираюсь, дело доходит до этого.

— Чертовски на это надеюсь. Это место мгновенно портит настроение, — сказал я, прогуливаясь по жилому пространству. И, черт возьми, чуть не вляпался в коробку из-под пиццы.

— Твою мать, ты — грязный ублюдок. Чувак, имей хоть каплю самоуважения.

— Ну, это был сегодняшний ужин, я как раз собирался выбросить ее, — сказал он, подскочив и схватив коробку.

Он надел темные джинсы, разорванные на коленях, затем быстро прошел, прихватив коробку из-под пиццы с пола, и закинул ее в уже переполненное мусорное ведро. Пол вокруг туалета устилали бумаги и пивные банки, на что я только покачал головой. Этот парень был гребаной свиньей.

Я презрительно посмотрел на двухместный диван, прежде чем решился рискнуть и сесть на него. Из того, что я смог заметить, не было похоже, что на подушках было что-то слишком сомнительное. Я просто мысленно сделал пометку, бросить одежду в стиральную машину, когда вернусь домой. Или, пожалуй, прямо в мусоросжигатель.

На экране телевизора была какая-то видеоигра, наполненная взрывами и бегающими вооруженными людьми. Она все еще работала без него.

— IrishBloke, ты там? Ты нужен нам, чувак, — позвал голос из телевизора.