Подлый обманщик - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора саша (ч. 2)

— Позволь мне только сказать парням, что я должен отойти ненадолго, — сказал он, стоя передо мной, и схватил наушники, лежащие на игровой приставке.

Я никогда не понимал популярность видеоигр. Если я хотел испытать насилие и смерть, все, что мне нужно было сделать, это выйти за дверь. Вокруг меня и без того было полно подобного дерьма. Оно витало в воздухе весь день, каждый день. Видеоигры были пустой тратой времени. А миллионы людей посвящали играм долгие часы, но что я знал об этом?

Шон надел гарнитуру и поговорил с ребятами по телевизору, давая им понять, что вернется позже, после чего выключил X-Box и с тупой долбаной ухмылкой на лице переключил внимание на меня.

— Извини, просто немного порубился с товарищами в сетевую игру, — сказал он.

Я пожал плечами:

— У каждого из нас свои увлечения.

— Так, что привело тебя, Флинн? — спросил он, с легкой нервной дрожью в голосе, пробежав рукой по темно-рыжим волосам.

По мере того, как я сидел, не говоря ни слова, я мог видеть, что он нервничал, и его напряжение росло. Я был не из тех, кто на досуге захаживает в гости. Если я хотел пообщаться, то все сводилось к Гиннессу или чистому ирландскому виски. Поэтому, если я показывался на пороге вашего дома, то с уверенностью можно было предположить, что обнаружилось какое-то дерьмо.

— Присаживайся, Шон. Нам нужно поговорить, — сказал я.

Он покраснел, и я увидел, что его нервозность возросла. Прекрасно. Шон вытащил стул из-за барной стойки (я предположил, что там была кухня) и сел. Он посмотрел на меня широко раскрытыми глазами и облизнул губы.

— О чем, Флинн? Что-то случилось?

— Не совсем, Шон, — сказал я.

Я чувствовал свой пистолет, припрятанный в кобуре, на поясе. Это была тяжелая, но хорошо знакомая и даже приятная ноша. Единственное, к чему я привык за эти годы, что он всегда был со мной, на случай, если понадобится. Но надеюсь, мне не придется им воспользоваться. Шон был всего лишь глупым парнем. Но «крысой»? Я не был уверен. Во всяком случае, пока.

— В чем дело, Флинн? Что-то с синдикатом?

Он выглядел на самом деле растерянным, словно понятия не имел, что случилось, или почему я был здесь, задавая ему вопросы. Было ли это всего лишь игрой? Шон никогда не производил на меня впечатления отличного лжеца, и часто говорил неподходящие вещи в неподходящее время. Он был хорошим парнем, но зачастую бестолковым. Я с трудом верил, что его ложь была просчитана и заранее спланирована. Но с другой стороны, возможно, я просто подыскивал любую причину, чтобы не верить в то, что он был стукачом. Я мысленно напомнил себе, что должен был оставаться беспристрастным и принять любой возможный ответ, чтобы докопаться до истины.

— Шон, я буду говорить с тобой прямо и начистоту. Русские предполагают, что среди нас стукач, — сказал я, внимательно наблюдая за его лицом, ожидая какого-либо сигнала или признака в его поведении, когда говорил эти слова. Его глаза становились больше и испуганнее, он был в шоке, во всяком случае, так казалось. — И мне не нужно объяснять тебе насколько это плохо было бы для нас, не так ли?

— Нет, нет, не нужно, — тихо сказал он, вновь облизнув губы, когда уставился на меня, словно боялся сказать слишком много. Или слишком мало. — Кто… кто это, по-твоему?

Я пожал плечами:

— Если честно, пока не знаю. Поэтому я здесь.

— Почему? Ты думаешь, я могу что-то знать?

Я, опять же, неопределенно пожал плечами. Я больше ничего не говорил. Только пристально смотрел на него и ждал ответа. Время от времени молчание могло быть лучшим твоим другом. Иногда виновный сам выдавал себя, если дать ему время.

Не дождавшись ответа от Шона, я спросил:

— Ты что-то знаешь?

— Черт, мужик, — вставая, сказал он и начал мерить комнату шагами. — Я не знаю, черт возьми. Клянусь, Флинн. Никто не говорил мне ни слова насчет работы на копов. Ты же знаешь, я сказал бы тебе, если бы что-то услышал.

Я хотел верить ему, хотел. Но он запаниковал. Он расхаживал по комнате то вперед, то назад, словно тигр, запертый в клетке, и каждый раз, когда направлялся в сторону двери, я опасался, что он может сбежать. Я встал и подошел к нему, схватив его за плечи. Его глаза были широко раскрытыми, почти безумными, а на лбу выступили капли пота.

— Возьми себя в руки, Шон, — сказал я, немного встряхнув его, чтобы он прекратил бормотать. Теперь он вел себя странно. Слишком странно, как по мне. — Возьми, черт побери, себя в руки. Это серьезное дерьмо, и если ты что-то знаешь или же сам обращался к копам — я должен знать!

Он уставился на меня так, словно был удивлен видеть меня, стоящим здесь:

— Ты думаешь, это я гребаный стукач? За кого ты меня принимаешь? Флинн, я могу быть кем угодно, но не долбаной «крысой».

Он боролся с моей хваткой, пытаясь вырваться из рук. У меня не было иного выбора, как толкнуть и прижать его к стене. Я наклонился ближе и прищурился, пытаясь просто донести до него, насколько серьезным было все это дерьмо.

— Послушай, Шон, если ты не расскажешь мне, мать твою, правду, ты будешь мучиться от боли, ты слышишь меня? Братья, они не церемонятся со стукачами и не позволят тебе умереть быстрой и спокойной смертью. Ты можешь быть нашим братом, но если у нас возникнут какие-то сомнения, то твоя смерть будет гораздо мучительней, чем у некоторых обычных врагов, — прорычал я полным ярости голосом. — Мужик, мы не просто пристрелим тебя и выбросим тело в гребаную реку. Такое для шпаны и отбросов. Если ты гребаная «крыса», мы удостоверимся, чтобы ты, в первую очередь, раскаялся в своем жизненном выборе. Мы, безусловно, точно знаем, как сломать человека. Как заставить его пронзительно кричать и рассказать нам все, что он, черт возьми, знает. Это то, чего ты хочешь, Шон? Мы должны заставить тебя кричать для того, чтобы ты заговорил, а?

— Какое это имеет значение, Флинн? — спросил Шон, и по его щекам потекли слезы. — Какая, нахрен, разница? Я умру в любом случае, неважно, что сделаю или скажу. Очевидно, вы всё итак уже решили.

— Мы пока еще ничего не решили. Ты расскажешь мне, причастен ли ты к этому, Шон?

— Колин назвал меня? — спросил он переходящим в отчаянье голосом. — Это был он?

Его вопрос застал меня врасплох.

— Какая разница, кто назвал твое имя, а?

— Никакой, — сказал он разбитым голосом, звуча так, словно совершенно разочаровался в жизни. — Ничего не имеет значения. Если они говорят, что я — стукач, значит так и есть. Ничто уже не смоет эту грязь, мужик. Просто, черт возьми, убей меня сейчас и покончи с этим. Флинн, не заставляй меня страдать.

Шон потянулся за моим пистолетом, но я перехватил его руку, крепко сжав ее.

— Шон, мать твою, даже не думай об этом, — сказал я. — Я не хочу тебя убивать, но сделаю это, если ты меня вынудишь.

— Я ведь итак уже ходячий труп, не так ли? Что бы я ни сделал — я умру.

Я не был злым человеком (хитрым и опасным – да), но не по-настоящему злым. Я делал то, что требовалось для защиты своего. Мои братья — люди, которые отдавали свою верность синдикату О’Брайена — были семьей. В результате, я защищал то, что принадлежало мне, без каких-либо помех. Но когда под вопросом оказывалась преданность кого-то из братьев, мы требовали доказательств, прежде чем вынести вердикт, касаемо их предательства. Если они, без всякого сомнения, были признаны виновными в результате своей неосмотрительности, то я был судьей, присяжным и чертовым палачом.

— Так же, как и мой брат, — плакал Шон. — Ты собираешься меня убить так же, как и моего брата. Я уже знаю это, так что теперь просто покончи с этим.

— Нил был другим, — сказал я. — Он был предателем.

— Вот, что они сказали, не так ли? Поэтому, это должно быть правдой. Нил был предателем, как и я, — сказал Шон, вытирая глаза. — Поэтому убей меня сейчас, Флинн. Не позволяй, пожалуйста, братьям добраться до меня. Просто покончи с этим сейчас.

Я быстро обдумал слова Шона. Что-то в недрогнувшем образе, с которым он молил сохранить ему жизнь, застало меня врасплох. Я не был уверен, верил ли ему или был в ярости от того, что один из моих парней был трусом и умолял о быстрой смерти вместо того, чтобы получить то, что ему причиталось.

Я посмотрел ему в глаза, и моя рука зависла над прикладом пистолета в кобуре. Все во мне говорило не делать этого, потому что Шон — не стукач. Но я колебался. Я просто не знал, должен ли довериться своим инстинктам или ему.

Эйва

Ужин разогревался. Просто пицца на вечер, ничего особенного. Помощь управлению полиции Чикаго практически лишала меня личной жизни, хоть я и не хотела этого признавать. Это изнуряло. Выматывало. И убивало каждую каплю моей энергии. Иногда по вечерам у меня не хватало сил, чтобы разогреть чертову пиццу, и я просто ложилась спать.

Я всегда была на связи и даже не успевала в эти дни забежать в магазин, чтобы купить что-то для нормального ужина. Дело набирало обороты, и, именно поэтому, они звонили мне. Хотя им следовало позвонить мне раньше, чтобы предотвратить смерть двух своих копов. Но, возможно, это поспособствовало предотвращению некоторых других преступлений и нападений, число которых сократилось после проведения облав на некоторых складах, принадлежащих русским.

Завибрировал телефон, и на мгновение, мое сердце замерло. Часть меня надеялась, что это был Ян. Но потом я осознала, что это рабочий телефон, и все в груди оборвалось. Дела, как обычно. Я выключила духовку, прекрасно понимая, что мне в любом случае не суждено поесть пиццу. Схватила телефон со стола, сокрушаясь, что осталась голодной, и что звонил не Ян.

— Да, шериф, — ответила я до того, как сработала голосовая почта.

Его голос звучал раздраженно, и в то же время подавленно. Не говоря уже о том, что он звучал больше, чем просто уставшим. Он тратил на работу много времени, вероятно, даже гораздо больше, чем я. Что было чем-то особенным.

— Мы нашли тело, — сказал он четко и резко.

— Просто назовите мне координаты, и я подъеду, — сказала я. Я знала, что это убийство было связано с ирландцами или русскими, иначе бы они мне не позвонили.

К тому времени, как он назвал мне место, я уже переоделась во что-то, более подходящее для работы. Центр. Убогая часть города, место, где я не хотела бы оказаться в это время ночи при обычных обстоятельствах. Насколько грязным, наводненным преступниками и жалким ни было это место, это была та часть города, где зачастую жили молодые люди и те, кто вечно работали по полдня, потому что это был один из наиболее доступных районов Чикаго.

— Уже еду, — сказала я.

Я дала отбой, дважды проверила, выключила ли духовку, и направилась к двери. Мой желудок урчал, но мне придется поесть позже. Если, конечно, я не слишком вымотаюсь, и после работы с трупом у меня останется желание поесть.

— Что у нас тут? — спросила я, поднырнув под полицейской лентой и войдя в квартиру. Кровь стекала по стене густыми красными ручейками с фрагментами мозга, разбрызганными повсюду. Это было первое, что я заметила при приближении к ужасной сцене преступления, и это заставило мой желудок вывернуться. Независимо от того, как долго я выполняла подобную работу, она все еще вызывала у меня тошноту. Я никак не могла привыкнуть к этому.

— Смотрите под ноги, — сказал офицер Вон.

— Трудно это сделать, когда невозможно увидеть пол под своими ногами, но постараюсь, — ответила я с вызовом, закатив глаза.

Боже мой, этот человек недотепа, подумала я про себя. Как только у меня появилась эта мысль, я выкинула ее из головы. Человек был мертв. Судя по всему, жестоко убит. Беспорядочная квартира была сейчас наименьшей из их проблем. Тем не менее, если бы тут было немного чище, искать улики было бы проще.

Я переступила через несколько пивных банок и кучу грязного белья, прежде чем увидела тело, опущенное у стены, полностью принявшее образ смерти.

— Огнестрельное ранение в голову, — сказал Вон, стоя рядом со мной, уперев руки в бока.

— Вот дерьмо, — сказала я, доставая пару перчаток. — Есть идеи, кто он?

Вон пожал плечами и зевнул, словно его едва ли волновало то, что менее чем в пяти футах от нас лежал мертвый человек — кто-то, у кого отобрали жизнь. Честно говоря, Вону скорее всего было совершенно наплевать. Для него это был всего лишь еще один труп, больше хлопот, чем оно того стоило. Ему было все равно, поскольку убитый никем ему не приходился. Но для кого-то погибший был важен. Был чьим-то сыном или братом.

Мне в глаза бросилась его футболка. Jameson Irish Whisky. Он был одет в темные джинсы, разорванные на коленях, причем разорванные намеренно. Я предположила, что в наши дни подростки находили это модным и стильным. Платить приличные деньги за одежду, которая выглядит хуже той, что вы могли бы найти в комиссионном магазине —мне никогда этого не понять.

И хотя я не могла разобрать черты его лица, я знала, что он был всего лишь ребенком. Просто немного глупым ребенком, вероятно обучающимся в колледже или работающим в компании отца. Кем-то, у кого еще даже не было возможности сделать что-то в своей жизни. А теперь такая возможность никогда у него не появится. Из этих мыслей, вращающихся в моей голове, меня вырвала именно футболка.

— Он связан с ирландцами? — спросила я.

К счастью, шериф полиции стоял рядом и услышал мой вопрос.

— Предполагаем, это возможно, — мрачно сказал он. — Мы только что получили возможные данные жертвы. Его зовут Шон Мэлоун.

— Почему это имя звучит так знакомо? — спросила я.

— Его брат, Нил Мэлоун, был убит около года назад.

Я кивнула. Верно. Нил Мэлоун был обнаружен мертвым в переулке. Кажется, до самой смерти он спасался бегством, и все же его застрелили, но перед смертью он пострадал от изощренных пыток. У него недоставало несколько пальцев и зубов, а все тело было обожжено. И лишь после того, как он перенес все эти пытки, его подстрелили и оставили умирать одного в переулке.

— Несчастная их мать, — тихо сказала я.

— Их мать тоже умерла, — сказал шериф. — Теперь вся семья ушла.

Мэлоуны представляли собой тех парней, которые присоединялись к бандам преступников. Они были из тех, кого активно искала и вербовала ирландская мафия. Двое сирот, которым больше не к кому было обратиться и особо нечего терять.

Но если это так, и они были частью мафии, зачем семье, которую они выбрали, оборачиваться против них и расправляться с ними.

— Старший брат, Нил, был нашим осведомителем, — пояснил шериф. — Он стал информатором взамен на то, чтобы мы сняли несколько предстоящих обвинений против него за незаконный оборот наркотиков.

— И Шон? — спросила я, вставая.

— Нет никаких сведений о том, что Шон работал на нас, — сказал шериф, звуча действительно озадаченно. — Его криминальное прошлое поразительно чисто. Это первый раз, когда он попал в поле нашего зрения.

— И последний, — сказала я, покачав головой.

— Да, — тихо сказал шериф.

— Трахните меня, — прошептала я.

Глаза Роллинса загорелись любопытством, когда его взгляд обратился ко мне с вкрадчивой ухмылкой, едва коснувшейся его тонких губ.

— Расслабься. Это просто образное выражение.

— Итак, если ты не доносчик, тогда кто сделал это с тобой, Шон? И почему? — Спросила я, словно покойник как-то мог мне ответить. — Это сделали твои братья? С чего они так обозлились на тебя?

— Есть свидетели? — спросила я.

— Конечно, нет, — ответил шериф с оттенком горечи в словах. — Все молчат. Никто ничего не видел.

— Что вам нужно от меня, шериф? — спросила я.

— Прямо сейчас, ничего особенного, — сказал он. — Нам просто нужно ваше мнение. Думаете, это мафия?

Я вздохнула. Трудно было отрицать связь, но что-то все еще беспокоило меня по этому делу. Нам даже не удалось признать кого-то виновным за убийство Нила Мэлоуна год назад. Возможно это дело рук одного и того же человека? Была ли это работа синдиката? У меня было достаточно обрывков доказательств, дающих основание полагать, что это были они, но я знала, что суду этого будет недостаточно. Ничтожные доказательства, которые легко мог отшвырнуть и отторгнуть любой хоть мало-мальски соображающий адвокат защиты. Ничего конкретного у меня не было.

А убийство Шона? У меня пока не было даже малейших улик. Было трудно сказать хоть с какой-то уверенностью, кто его убил.

— Думаю, да, но нам нужно найти нечто большее, — сказала я со вздохом. — Я осмотрюсь вокруг. Посмотрю, что смогу найти.

Эйва

Стоило мне закончить дела на месте преступления, как зазвонил мой личный телефон. Мое сердце пропустило пару ударов, я сняла перчатки и избавилась от них. Отошла от собравшихся, чтобы получить немного уединения, и ответила на звонок.

— Моя милая Эйва, — пропел Ян на другом конце.

— Ян, как ты? — спросила я, мельком взглянув на часы, проверяя время.

— Знаю, что уже поздно, но хочу тебя увидеть. Может, перекусим?

— Ты читаешь мои мысли. Вообще-то я умираю с голода, — смеясь, сказала я. — Я так голодна, что почти уверена, могу съесть целую корову.

— Ну, тогда ты не против стейка?

После всего увиденного мной этим вечером, идея есть полусырое мясо с кровью должна была вызвать хоть какую-нибудь реакцию. Или, по крайне мере, тошноту. Но этого не произошло. Видимо, в эти дни я слишком часто и долго находилась среди крови и расчлененки.

— Стейк звучит чудесно, — сказала я. — Когда и где?

Он сказал, где мы встретимся, и у меня еще оставалось время добежать до дома и переодеться в нечто более подходящее для свидания, поскольку черные брюки и рубашка на пуговицах были не самой сексуальной одеждой в моем гардеробе.

Я не хотела одеваться слишком официально, чересчур наряжаться и выглядеть так, словно я слишком сильно старалась. В итоге, остановилась на соблазнительной черной юбке и бледно-голубой шелковой блузке, обтягивающей меня во всех нужных местах и подчёркивающей изгибы. Черные каблуки, волосы, собранные в прическу, и я была готова идти.

По пути из спальни я мельком увидела свое отражение в зеркале. Вид уставший. Я вздохнула. Я собиралась пофлиртовать. Возможно, даже что-то погорячее. Но не было сомнений — я выглядела измотанной.

— Ничего, что не смог бы исправить консилер, — сказала я, нанося его под глаза.

После этого, немного подвела глаза и подкрасила ресницы, чтобы выглядеть более бодро, нежели чувствовала себя на самом деле. И, заодно, использовала немного красной помады, почему бы и нет? Как ни как, это было свидание. Свидание с привлекательным мужчиной, который всегда хорошо выглядел, неважно, во что он был одет.

Теперь, когда мой образ был завершен, мне пришлось поторопиться. Не желая искать место на парковке, я поймала такси и сообщила название ресторана и адрес.

Я оттолкнула мысли о работе на задний план. Пыталась забыть о несчастном парне, который больше не сможет ни с кем пойти на свидание. Пыталась забыть тот факт, что его кровь и мозги украшали стены его гребаной квартиры. Пыталась забыть все это.

Временами было трудно сделать подобное, но когда я смотрела на город вокруг, то пыталась напомнить себе, что чувство жалости к нему, его не вернет.

Теперь единственное, что я могла для него сделать — поймать его убийцу.

Именно это я и планировала сделать.

Флинн

Я знал, это было неожиданно, и сейчас было довольно поздно, но после всего, что я сегодня пережил, мне просто хотелось увидеть ее. После всего этого проклятого безобразия мне хотелось, чтоб в моем мире появилось что-то хорошее. И это была она. Она была безупречна. Мила. Красива. Она заставила меня чувствовать эмоции, которые я не мог понять. Я знал лишь одно — когда я был рядом с ней, мне было хорошо. И я нуждался в этом.

Сидя в ресторане, я смаковал красное вино из бокала и постукивал пальцами по столешнице, страстно желая увидеть ее вьющиеся рыжие волосы и красивую улыбку, зная, что она приободрит меня.

А потом появилась она. Я заметил ее, когда она шла через зал позади хостеса, как всегда выглядя восхитительно. Увидев ее, мое сердце замерло, что было непривычно для меня. В моей жизни всегда было много женщин. Ничего серьезного. Никаких привязанностей и никаких обязательств. Я всегда так действовал.

Но когда я смотрел, как она приближалась, то действительно верил, что могу влюбиться в эту женщину. Я знал, что это опасно, потому что она абсолютно ничего не знала обо мне. Что бы она подумала, если бы узнала правду о том, кто я на самом деле? Если бы узнала, что я — чудовище? Если бы узнала, что раньше я убивал людей и снова могу убить? Что бы она подумала, если бы узнала, что я пытал других за информацию или, что в настоящее время я работал над сделками, которые каждый божий день ставили наш город под угрозу?

Что бы она подумала тогда?

Я знал, что именно поэтому многие из парней женились на женщинах с нашей стороны — женщинах, которые уже знали обо всем. Это все упрощало и оставляло мало места для сюрпризов.

Но Эйва, ну, я не мог перестать думать о ней. Она была той, кто зажгла во мне что-то такое, за что, мне казалось, я хотел держаться. Когда она подошла к столу, я встал и притянул ее к груди, одной рукой крепко обнимая за талию, а другой — поглаживая по щеке. Я захватил ее мягкие губы своими, и она удивила меня, поцеловав в ответ, от чего с ее сладких и прелестных губ сорвался маленький стон. Поцелуй был таким многообещающим, таким горячим. Я знал, что должен был оторваться до того, как ситуация накалится.

Я отошел и попытался вдохнуть свежего воздуха, не выдавая свою реакцию на нее. Эйва слегка коснулась своих губ, и когда она улыбнулась мне, еще щеки порозовели.

— Рада видеть тебя, Ян, — тихо пробормотала она.

— Всегда рад видеть тебя, милая, — прохрипел я. — Позволь мне взять твою куртку.

Я помог ей снять куртку, повесив ее на спинку стула, перед тем как потянулся и выдвинул для нее стул. Я был многогранным человеком — безжалостным боссом мафии, любой ценой защищавшим то, что принадлежало ему, но в то же время и истинным джентльменом.

Моя мама, может быть, и умерла, когда я был крошечным мальчишкой, но она научила меня тому, что женщинам предназначено быть желанными, любимыми и уважаемыми. Эйва достойна благородства, того, кто придержит перед ней дверь и купит ей цветы. Она достойна королевского обращения и самого лучшего в этой жизни.

Черт. Мне следовало купить ей цветы, но я настолько был занят делами, что это даже не пришло мне в голову. Я мысленно пнул себя, взяв на заметку, в следующий раз вспомнить о гребаных цветах.

Я сел напротив нее, вглядываясь в эти зеленые глаза и желая потеряться в их глубинах. Я хотел купаться во всем совершенстве, которое видел в Эйве, и оставить этот ужасный мир позади.

— Поздний вечер, — сказала она. — Не ожидала услышать тебя этим вечером. Это был приятный сюрприз.

— И я удивлен, что ты не обиделась на мое предложение встретиться так поздно, — сказал я со смехом. — Если честно, я даже не знал, сколько времени, работал допоздна.

Сделав глоток воды, Эйва приподняла бровь. Я жестом пригласил официанта подойти и налить ей немного вина.

— Так поздно? — спросила она. — Что может заставить тебя работать так поздно?

— Отгрузка в доке, — я отпил немного вина, наблюдая за тем, как она смотрела на меня. Ее бровь взлетела от любопытства, и я продолжил:

— Бизнес по импорту работает круглосуточно, милая. Некоторые партии товаров нуждаются в одобрении руководства по факту принятия поставки, но у жены Джони начались схватки, поэтому мне пришлось позаботиться о доках.

— Я вижу, — сказала она.

Наш официант разлил вино, и между нами повисло молчание. С большинством людей такое молчание могло быть неловким. Но не с Эйвой. Оно было естественным. Как короткая, но обычная пауза, пока наши души и тела пребывали в гармонии. И, черт, я мог весь день напролёт просто смотреть на ее прекрасное лицо и не произнести ни слова. Наблюдение за ней было сродни восхищению самым что ни на есть прекрасным произведением искусства, находящимся в какой-нибудь галерее в какой-либо точке света.

Она улыбнулась и поблагодарила официанта, открывая меню.

— Умираю с голода, — сказала она. — Что ты посоветуешь?

— За бифштекс можно умереть, — сказал я. — Хотя, он довольно большой.

— Пожалуй, многовато мяса для меня, — сказала она.

Мой взгляд взметнулся на ее заявление, и Эйва подмигнула, подавив намек на улыбку. Несло ли это в себе какой-то сексуальный подтекст? Или было просто небрежным замечанием, означавшим лишь то, что она сказала. Я понятия не имел. Я был совершенно растерян, когда дело доходило до Эйвы и ее мыслей. Она была загадкой для меня, той, которую мне по-настоящему нравилось пытаться отгадывать.

— Тогда, может быть, вместо этого отменное филе? — спросил я, пытаясь переступить черту, чтобы посмотреть, клюнет ли она. — Оно нежное и сочное.

— Именно то, что я люблю, — сказала она.

Хорошо, она клюнула. Она определенно со мной флиртует.

— Тогда ты получишь огромное удовольствие, милая, — сказал я, подмигнув.

Эйва слегка покраснела, так, словно осознала, что наш разговор переходил к неприличному. Ее нога нежно поглаживала мою под столом, двигаясь все выше и выше, заставляя меня думать, что именно я был тем, кто получит удовольствие.

— Очень надеюсь на это. — Ее глаза потемнели, когда она улыбнулась, сомкнув полные красные губки на бокале, делая глоток красного вина. Ее язычок медленно обвел контур губ и свежее вино, покрывавшее их.

— Ммм, — сказала она. — Вино восхитительное.

Я мог почувствовать, как мой член твердел только от прикосновения ее ноги к моей и ее взгляда. Нелегко мне придется во время ужина. Но часть моего мозга задавалась вопросом, интересуясь, что произойдет, и что я буду делать, если она всего лишь дразнит меня? Я мысленно подготавливал себя к холодному душу и старой доброй работе рукой. Но, по-прежнему, не терял надежды.

Я представлял, как долгой одинокой ночью столкнусь с бешенной стадией синих шаров, потому что, чем выше поднималась ее нога по моей, тем жестче мой член прижимался к штанам. Что причиняло боль, потому что он требовал освобождения, но все, что я мог сделать — это смотреть на нее, сидящую по другую сторону стола, страстно желая дотронуться до нее, прикоснуться к ее губам, почувствовать ее тело под своим.

Может вино так повлияло на нее? Или, возможно, мое обаяние, наконец-то, взяло над ней верх? На протяжении всего ужина она продолжала флиртовать и трогать меня, и, на мой взгляд, напряжение только усиливалось. Она дразнила меня.

Я дал ей понять, не скрывая и утверждая очевидное, что хотел ее трахнуть. Что мне нужно ее трахнуть. После того, как она отшила меня в ту первую ночь, она вернулась в следующую и заявила, что отказывается быть меткой на моем ремне. Я пообещал, что между нами все будет развиваться естественным образом. Я был готов позволить ей прийти ко мне в том случае, когда она будет готова, и никогда не давил на нее. И, судя по всему, она была готова.

— Чек, пожалуйста, — сказал я.

Эйва попыталась взять чек, когда официант протянул его, но я выхватил его из рук официанта и держал вне ее досягаемости с игривой улыбкой на лице.

— Это мое, милая. — Так же, как я надеюсь, позже будешь и ты.

— Я настаиваю. Моя очередь платить. Я, все же, современная девушка, Ян.

— Никакая настойчивость не подействует на меня, Эйва. — Я передал официанту карту, прежде чем она смогла дальше бороться со мной. — Я знаю, что ты современная женщина, и это одна из вещей, которые мне в тебе нравятся. И все же, мне нравится угощать тебя. — Я игриво подмигнул и еще шире улыбнулся, когда продолжил: — Ты заслуживаешь королевского обращения.

— Что ж, если тебе так сильно нравится эта моя сторона, — сказала она. — Ты должен как-нибудь позволить мне оплатить счет.

— Может быть, в следующий раз, — сказал я, прекрасно осознавая, что никогда этого не допущу.

Но если бы это заставило ее согласиться на еще одну встречу со мной, то я был бы готов допустить подобную вероятность.

— Не «может быть», Ян, — сказала она. — Я плачу на следующем свидании. Либо так, либо я надеру тебе зад.

— Поговорим об этом позже, — сказал я.

Я подписал чек и встал, чтобы помочь ей надеть куртку. Как истинный джентльмен, по крайней мере, когда имел дело с леди. Это было правильно. Мои руки скользнули по ее плечам, и я почувствовал, как она задрожала от моих прикосновениями. Она оглянулась на меня и улыбнулась, поблагодарив меня взглядом. Я позволил своим рукам задержаться на ее плечах, пока не взял ее за руку.

— Ты за рулем? — спросил я. — Потому что я не знаю, в состоянии ли ты ехать домой за рулем.

— Нет, я взяла такси, — ответила она.

— Я живу прямо за углом, милая. Мы можем провести время у меня до тех пор, пока я не протрезвею настолько, что смогу отвезти тебя домой. Если хочешь. Или я просто могу вызвать тебе такси.

— Было бы неплохо, — тихо сказала она. — Я имею в виду твой дом. Не такси.

Мое тело пульсировало от предвкушения. Она шла ко мне. Разумеется, не было никакого обещания, что что-то произойдет, но, по крайней мере, был шанс. И этого было достаточно, чтобы член в очередной раз дернулся в моих штанах.

— Звучит здорово, — сказал я, уводя ее из ресторана.

Мы пошли по улице, держась за руки. Она сильнее укуталась в куртку, когда прохладный ночной ветерок заиграл с ее волосами. Она заправила их обратно, но теперь локоны обрамляли ее лицо. Если честно, я подумал, что так она выглядела еще более красивой — с растрепанными и распущенными волосами, как это и должно было быть.

Мы подошли к моему дому, и я открыл для нее дверь, приветствуя консьержа, когда вошел. Он кивнул мне и поприветствовал нас уже внутри.

— Ты не шутил, когда говорил, что живешь неподалеку, — сказала она, трясясь от холода, когда мы вошли в более теплое помещение. — Я бы сказала, что ты это спланировал.

— Спланировал? Я? — спросил я с невинным видом. — И в мыслях не было, моя милая Эйва. Я не настолько коварен. И я, как-никак, предложил вызвать тебе такси.

Она шутливо ударила меня:

— Я знаю. Я сама захотела пойти к тебе.

Когда мы вошли в лифт, она потянулась поцеловать меня. Я нежно поцеловал ее, достаточно, чтобы оставить ее желать большего. Я пока еще не собирался идти ва-банк, не тогда, когда впереди у нас была целая ночь.

Кроме того, если она думала, что она — королева поддразниваний, то ей предстояла встреча с королем.

Эйва

Когда мы вышли из лифта в пентхаус, я едва ли могла поверить своим глазам. Через большие открытые окна я уставилась на город под нами.

— Для того, кто занимается такой скучной работой, без обид, у тебя, безусловно, классная квартира, — сказала я.

— Что я могу сказать? Дела идут хорошо, — ответил он.

— Импортом чего, ты говорил, занимается твоя компания? — спросила я, смеясь.

Он притянул меня вплотную к себе, когда мы прошли дальше, и от меня не ускользнул тот факт, что мой вопрос остался без ответа. Ян упоминал, что не любил обсуждать деловые вопросы, и меня это устраивало. Нам обоим было что скрывать, только он еще пребывал в неведении о том, что, по сути, я уже достаточно хорошо знала его истинную личность.

Апартаменты пентхауса вели в большую открытую гостиную с черными кожаными диванчиками, обращенными к окнам, а не к телевизору. На самом деле, я вообще не видела телевизора. Если он и был, то спрятан. И хочу сказать, спрятан хорошо. Возможно, Ян был не из тех, кто любил бездельничать перед телевизором. И я это уважала.

Войдя в гостиную, позади себя я увидела кухню, великолепную, отделанную мрамором и сталью. В этом месте было столь же красиво, сколь и очень чисто, практически стерильно. Казалось, здесь никто не жил постоянно. Словно это были всего лишь образцовые апартаменты. Просто для видимости. Потому что они никоим образом не могли быть настолько безупречными. С винтовой лестницы открывался вид на кровать королевского размера. С нижнего этажа я могла видеть спальню, которая казалась слишком безупречной, слишком чистой, как и все остальное в этом месте.

Ян подошел к стойке и достал бутылку вина.

— О нет, я думала, что мы здесь лишь до тех пор, пока не протрезвеем, — со смехом сказала я.

— Эйва, кого мы пытаемся обмануть? — усмехнулся он.

Его голос был решительнее, чем прежде. Он казался уже более уверенным и тверже стоял на ногах. Ян улыбнулся мне проницательной улыбкой мужчины, который знал, что собирался получить то, что хотел. Не то чтобы я винила его. Я сама вовсю напрашивалась в ресторане. И, по правде говоря, добрый, отменный трах звучал не слишком убого. Тем более, с таким парнем, как Ян.

Он наполнил два бокала вином и подошел, предложив один мне. Сначала, я сделала вид, что отказываюсь, что он проигнорировал, готовясь поставить его на стол рядом со мной. Тогда, я взяла бокал из его руки и сделала жадный глоток. Мне нужно было выпить для смелости. Прошло слишком много времени с тех пор, как я уходила домой с мужчиной — особенно с мужчиной, настолько зацепившим меня.

— Думал, ты хотела протрезветь, — поддразнил он.

— Думала, что ты узнал меня получше, — поддразнила я в ответ.

Прежде чем поставить бокал на стол, я сделала еще один долгий глоток. Ян поступил также.

Ощущение тепла растекалось у меня в животе и чуть ниже, пока мы стояли, глядя друг другу в глаза. Я почувствовала его теплое дыхание у своей щеки, когда он наклонился вперед и коснулся моих губ своими восхитительными губами. Закрыв глаза, я застонала, когда он поцеловал меня. Сначала нежно. Но потом его руки обхватили мое лицо, и он притянул меня ближе. Я игриво прикусила его губу, что только побудило его целовать меня жестче, его язык оставил мои губы и проник в рот, буквально украв мое дыхание.

Его руки пробрались мне в волосы, освободив от заколки, удерживающей их на месте, и рыжие волны рассыпались по плечам, окружая нас мягкой бархатной завесой.

Ян целовал меня, покусывая, пока спускался ниже по шее, а его руки ласкали мое тело. Мои же жили своим разумом, спускаясь, расстегивали пуговицы на его рубашке. Мне нужно было почувствовать его грудь, прикоснуться к голой коже. Увидеть его во всем прекрасном ирландском великолепии.

Мои руки неумело возились с пуговицами, но, в конце концов, проскользнули под его рубашку и позволили ей упасть на пол. Руки Яна продвинулись вверх, разорвав мою блузку и обнажив черный атласный бюстгальтер. Его глаза потемнели от возбуждения, когда он ненадолго оторвался от моей груди и посмотрел мне в глаза. Он обхватил мою грудь, грубо щелкнув кончиками пальцев по соскам.

— М-м-м, — простонала я.

— Тебе нравится? — прорычал он, покусывая мочку моего уха, его голос был низким и хриплым.

— Да. — Мой голос вырвался с придыханием.

— Я не услышал тебя, — бросил он, дернув мои волосы назад так, что теперь я смотрела ему в глаза.

— Да, — сказала я снова, встревоженно и немного — нет, слишком — возбужденно.

Он быстро снял мой лифчик и наклонился, чтобы взять в рот сосок. На удивление, он нежно втянул его, подняв на меня глаза, наблюдая за выражением моего лица. Я прикусила губу, тело задрожало, когда я прижалась к нему. Он переместился от правой груди к левой, каждый укус и прикосновение его языка становились более дикими от желания. Я застонала, чувствуя, как становлюсь еще более влажной, от желания почувствовать его в себе.

Его рука переместилась мне под юбку, сдвинув трусики в сторону, он скользнул пальцем между моих складочек.

— О, черт! Ты влажная и чертовски теплая, милая, — сказал он. Его палец скользнул глубоко в меня, вырывая стон наслаждения. — И чертовски тугая.

Ян работал пальцами во мне, поглаживая то сладкое местечко, которое заставило мой мозг стремительно выйти из-под контроля и просить освобождения. Он осыпал мою шею сладкими поцелуями, а затем набросился на мои губы всепоглощающим, страстным поцелуем, в то же время потирая клитор ладонью. Я была совершенно выбита из сил, эмоционально растеряна от того, хотела ли незамедлительно испытать оргазм или продолжить сладкую пытку, пока не смогу больше дышать.

— Пожалуйста, — умоляла я его. О чем? Я не была уверена.

— Пожалуйста, что? — прохрипел он, сильнее потирая ладонью клитор, и одновременно кружа пальцами по точке G. Черт, черт, черт.

Жажда освобождения одержала верх над нуждой в его прикосновениях.

— Пожалуйста, ты нужен мне, Ян, — прошептала я.

— Громче, — потребовал он.

— Ты нужен мне, Ян. Нужен внутри меня, — сказала я, и мой голос выдал меня с головой.

Он был хриплым и еле слышным. Мое тело было напряжено и дрожало, когда он прикасался ко мне пальцами, волны наслаждения едва ли позволяли мне говорить — вот, что он делал со мной.

— Скажи мне, что тебе нужно, Эйва. Ты должна попросить об этом, — приказал он, его голос был незнакомым, пугающим, но сексуальным. — Я хочу, чтобы ты попросила меня об этом.

Очаровательный, благородный джентльмен испарился, вместо него в постели оказался плохой парень. Не то чтобы я жаловалась. Мое тело слишком сильно наслаждалось этим, больше, чем я могла себе представить. Я всегда была главной. Той, кто все контролировал. И все же, здесь я была покорной, нуждающейся просить и умолять о том, чего хотела и в чем нуждалась.

И это было так чертовски горячо. Мое тело очень охотно отзывалось на команды Яна.

— Трахни меня, Ян, — умоляла я. — Пожалуйста, трахни меня.

От нечего делать я задумалась над тем, как мы, в нашем нынешнем состоянии, собирались добраться до спальни, но мне не пришлось долго гадать. Я наблюдала, как он отбросил брюки на пол, оставшись лишь в зеленых боксерах. Мои руки потянулись к его эрекции, но он перехватил их, крепко удерживая своими руками.

— Пока нет, — сказал он. — Ты весь вечер так чертовски дразнила меня. Теперь моя очередь.

Ян опустился на колени и, прежде чем я осознала, что происходит, его лицо расположилось между моих ног. Я откинулась назад, неловко сидя на углу дивана, в то время как его язык делал свое дело с моей киской.

Мои ноги обернулись вокруг его головы, когда он целовал и втягивал клитор, доводя меня до высшей точки наслаждения, прежде чем замедлился и отправил меня назад, оттягивая наступление моего оргазма. Я зарычала и опустилась на его лицо, разочарованная тем, что он каждый раз подводил меня так близко к кульминации, но ни разу не позволил мне кончить. Во всяком случае, пока.

Он хотел, чтобы я просила его об этом. Хотел, чтобы умоляла и продемонстрировала ему, что он совершенно надежно контролировал ситуацию.

Поэтому я сделала то, чего он хотел, умоляла его:

— Пожалуйста, Ян. Пожалуйста, Боже мой, хватит, позволь мне, пожалуйста, кончить.

Когда волна мощного наслаждения пронеслась по моему телу, я откинула голову назад и запустила руки в его волосы, сильнее прижимая его рот к себе. Я толкнула свое тело навстречу его губам, и если бы не его руки, поддерживающие меня за попку, то упала бы с дивана. Но не упала. Ян просунул одну руку под мои бедра, а другую расположил на моем животе, крепко удерживая меня напротив своего рта, пока трахал меня языком.

— Пожалуйста, позволь мне кончить, — выкрикнула я.

И на этот раз, когда я приблизилась к высшей точке, он не остановился. Он пожирал меня своим языком, вылизывая, посасывая и глубоко вколачиваясь им в меня. Он позволил наслаждению расти медленно, пока оно не взорвалось, и всплеск электричества захватил каждую нервную клеточку моего неистового, крайне возбужденного тела. Я крепко обхватила его голову, когда он похоронил свой язык глубоко во мне, и все, на что я была способна — вновь и вновь выкрикивать его имя, в то время как кончала. Небольшой эмоциональный шок и покалывание покрыли мою кожу в пьянящем освобождении.

Как только мое тело прекратило подергиваться и успокоилось, я открыла свои слегка затуманенные глаза и посмотрела вниз, чтобы увидеть улыбающегося мне Яна с блестящим и влажным от моих соков лицом. Он был доволен собой. Боже, он был так чертовски доволен собой. Он встал, облизнув свои губы, смотря на меня взглядом, полным страсти. Я наблюдала, как его боксеры упали на пол, и мои глаза распахнулись, когда я уставилась перед собой на его большой и твердый эрегированный член.

Я потянулась к нему, но он снова схватил мои запястья и удерживал их одной рукой над моей головой. Он толкнул меня обратно на диван, уложив на этот раз на спину и ложась сверху на меня. Когда его тело прижалось ко мне, я толкнулась навстречу, пытаясь сократить расстояние между нами.

Я так сильно хотела прикоснуться к нему, поэтому изо всех сил старалась освободить руки. Но он удерживал меня и покрывал поцелуями губы, шею, спускаясь к ключице, и все это время я ощущала, как его член прижимался ко мне, но пока еще не вошел в меня. Так мучительно близко, и все же так далеко.

Наконец-то, он отпустил мои руки, и я прикоснулась к этому прекрасному телу. Мои руки блуждали по волосам на его груди, спускаясь к косым мышцам его живота, и затем я почувствовала его член в своей руке. Казалось, он стал тверже от моего прикосновения. Ян закрыл глаза, а когда я погладила его, у него из груди вырвался низкий стон. Я попыталась направить его к своему входу, но он снова перехватил мою руку, на этот раз вплотную прижимаясь ко мне.

— Попроси меня, — потребовал он.

— Пожалуйста, Ян. Трахни меня, — захныкала я.

И именно в этот момент, он сократил расстояние между нашими телами, крепко прижимаясь к моему входу, прежде чем протолкнуться, наконец-то, войдя в меня. Казалось, мое тело взорвалось потоком света.

Мы оба издали стон, когда наши тела соединились в одно целое. Я вглядывалась в его волевое лицо и наблюдала, как подрагивали его веки, когда он хоронил член глубоко во мне. Он двигался медленно, несомненно, растягивая, толкаясь глубоко в меня. Мое тело быстро привыкло к его размеру. Я уже была возбужденной и влажной как никогда, так что он легко мог скользить во мне.

Медленно он раскачивался, входя и выходя из меня в спокойном ритме, позволяя нашим телам привыкнуть друг к другу. Но по мере того, как наслаждение нарастало, его движения становились более быстрыми, более отчаянными.

Мои ноги были крепко обернуты вокруг его тела, руки — на его широких, мощных плечах. Когда он вошел глубоко в меня, я переместила руки и, вскрикнув, впилась ногтями ему в спину. Он втянул глоток свежего воздуха, но продолжил трахать меня жестче и быстрее.

С каждым толчком, я двигалась ему навстречу. Он целовал меня долго и настойчиво, его дыхание было горячим и тяжелым, а со лба капал пот. Мы были разгоряченными, потными, но это меня не волновало. Ничего в этот момент не имело значения, кроме ощущения его члена, двигающегося глубоко во мне.

Я застонала и ахнула, когда он начал толкаться яростнее, зарываясь в меня с такой силой, что я могла чувствовать, как он затрагивал самые глубокие части меня. Я вскрикнула и прикусила губу, желая, чтобы наслаждение никогда не заканчивалось.

— Смотри на меня, — потребовал он, потянув меня за волосы, из-за чего я была вынуждена посмотреть ему в глаза. Казалось, ему нравился тот факт, что я смотрела на него, пока он трахал меня.

— Ты так чертовски невероятна.

Его губы снова нашли мои, и его тело напряглось, когда волна наслаждения прокатилась по нам. Он толкнулся еще глубже, настойчивее овладевая моим телом, и я крепче ухватилась за его плечи, ногтями впиваясь в спину. Он вздрогнул и ахнул, когда я вонзилась в его тело, но потом застонал от удовольствия, повернув бедра так, чтобы задевать мое сладкое местечко. Черт бы меня побрал, этот мужчина удовлетворял мое тело как никто и никогда раньше. Когда он вколачивался в меня жестче и быстрее, я толкнулась ему навстречу, отчаянно желая сохранить наши тела соединенными вместе как можно дольше.

Я не могла говорить. Казалось, я полностью лишилась способности говорить. Я открыла рот, чтобы сказать что-то, но все, что произносила — это его имя, вновь и вновь.

— Ян, Боже мой, Ян. — Я могла бы сказать, что была близка, ох, так близка к оргазму. Моя киска сжалась, плотно обхватив его член. Дополнительное давление заставило его в восторге откинуть голову назад, и из него вырвалось глубокое, чувственное рычание.

— Если ты продолжишь в том же духе, я долго не продержусь, — бросил он, тяжело дыша.

— Трахни меня жестче, Ян, пожалуйста! — Молила я в перерывах между собственными вздохами и стонами.

Его пальцы нежно ласкали клитор, пока он трахал меня, что было вопиющим противоречием его контролирующим мощным толчкам, более жестким и глубоким с каждым поворотом его бедер. Он пристально посмотрел мне в глаза с похотливой улыбкой, играющей на его губах.

— Давай, Эйва. Кончи для меня, милая, — потребовал он, глубоко целуя меня. — Я хочу почувствовать, как ты кончишь для меня. Я хочу, чтобы ты почувствовала себя чертовски хорошо.

И это произошло. О, Боже, это произошло.

Мои мольбы и призывы об освобождении сводили его с ума, доводя до грани. Его дыхание становилось неровным и затрудненным. Его стоны становились все громче, и он не мог сохранять свой ритм. Ян сильнее, с большей решимостью, качнул бедрами, отчаянно нуждаясь во мне, как и я в нем. И я знала, он был близок, так близок. Наши тела умоляли об освобождении.

— О, Боже, — выкрикнула я, подталкивая свое тело ему навстречу и впиваясь в него ногтями.

Его рука была зажата под моей головой, лицо находилось лишь в нескольких дюймах от моего, когда он потянул мою губу зубами и прикусил, безжалостно вколачиваясь в мою изнывающую от желания киску. Я вздрогнула и задрожала, моя киска все теснее и теснее сжималась вокруг его члена, когда мое тело устремилось к наслаждению.

— О Боже, Ян. Я… — Но я не услышала свои слова. Вместо этого, они вышли искаженным криком, когда наслаждение пронеслось через все мое тело, отправляя меня туда, где слова просто не существовали.

И Ян тоже был там. Когда он в последний раз вошел в меня, его челюсть была сжата, глаза зажмурены, брови нахмурены, а на лице — вид полного экстаза. Я знала, что он кончил, и вместе мы погрузились в это наслаждение, мои руки цеплялись за него, чтобы быть еще ближе, как будто это было возможно.

Когда он до конца излился в меня, и его энергия иссякла, Ян упал поверх меня и выпустил глубокий удовлетворенный выдох. Он целовал меня долго и усердно, удерживая лицо руками и вглядываясь вглубь моих глаз.

— Я думаю, — начал он, и уперся своим лбом в мой. — Черт возьми, милая. Что ты делаешь со мной? — спросил он, его голос напрягся от эмоций и… неуверенности?

Его завораживающие голубые глаза удерживали меня в плену, и в этот момент, я не была уверена, о чем он думал. Было ли это бесспорным выбросом адреналина или чем-то большим? Разумная часть меня немедленно забеспокоилась о том, что я ступила в небезопасные воды. Я знала об опасностях, которым подвергала себя с Яном, но не могла отрицать, что хотела посмотреть, насколько далеко смогу подтолкнуть его, даже если рискну утонуть прежде, чем мне удастся глотнуть воздуха.

Эйва

— Папочка? Где ты?

Тишина.

Я ничего не видела, было слишком темно. Но голос был ясен, как день.

Я знала этот голос.

Мой голос, но много-много лет назад.

— Папочка, пожалуйста...

Мягкий плач перешел в отчаянные рыдания.

— Где ты, папочка? Пожалуйста, ответь. Мне страшно.

Мне не нужно было видеть ничего, чтобы понять, где я находилась. Я была в доме своего детства, месте столь знакомом мне и, тем не менее, чуждом. Все было каким-то искаженным. Мрачным. Коридор от моей спальни к гостиной простирался, казалось, на несколько миль. И вместо атмосферы любимого дома, здесь витало опасное, более гнетущее, зловещее ощущение, пропитывающее воздух вокруг меня.

Я прошла по знакомым комнатам своего детства, разыскивая плачущую юную себя, идущую в конец коридора. Но не могла найти. И вот тогда я поняла, что плач исходил от меня.

Я шла по коридору, и уже знала, что в итоге найду. Конечно, знала. Голоса, те самые голоса той ночи, которая, казалось, была в прошлой жизни, эхом отдавались в доме. Их акценты неразборчивые и легко узнаваемые. Раньше они бывали в нашем доме. Мой отец знал этих людей. Он работал с ними. Они были его друзьями.

Но, если они были друзьями, почему кричали друг на друга? Почему в доме раздался звук выстрела? Почему они сбежали? Я видела, как они исчезли через парадную дверь и скрылись в ночи. Только один из них обернулся и посмотрел мне в глаза, его лицо было мрачным и грозным. Прежде чем вновь отвернуться и сбежать, он, приложив кончики пальцев к губам, в некотором смысле, заставил меня молчать, что выглядело вполне угрожающе.

Его звали мистер О'Брайен. Долан О'Брайен — так его называл мой отец.

Это было последнее лицо, которое я увидела, прежде чем завернула за угол и нашла на земле отца, лежащего в луже собственной крови.

— Ох, моя дорогая Эйва, — с трудом произнес он, его голос был хриплым и слабым.

Я была юной, но не глупой. Я поняла, что произошло, и что все это значило. Я закричала и подбежала к нему, в поисках телефона или хоть чего-то, с помощью чего можно было вызвать помощь. Но было слишком поздно.

Тело моего отца сжалось. Когда его глаза остекленели и приковались к какой-то точке вдалеке, я поняла, что его не стало.

Я проснулась вся в поту, хватая ртом воздух. Мое тело было покрыто испариной, хотя воздух был прохладным, а я — обнаженной. Я выскользнула из-под одеяла и встала с постели, пытаясь избавиться от неразберихи в голове и изо всех сил стараясь понять, где находилась. Осознав, что находилась не в своей постели, я тотчас же запаниковала.

Сделав несколько глубоких, успокаивающих вдохов, я посмотрела на городской пейзаж, солнце поднималось над небоскребами. Вернувшись к себе и избавившись от дезориентации, воспоминания прошлой ночи нахлынули на меня, и я почувствовала, как покраснела. Я повернулась и увидела, что Ян все еще лежал на кровати, тихонько похрапывая, с совершенно безмятежным видом и абсолютно незамечающий моего присутствия. По большей части, он был укрыт простыней, но одна нога была не прикрыта, позволяя мне взглянуть на его крепкую и подтянутую задницу.

Провести с ним ночь — не самое умное решение, но это позволило мне увидеть его в другом свете. Не говоря уж о том, что он подарил мне самую удивительную ночь, какой у меня не было уже довольно давно.

И, конечно же, факт оставался фактом, он был великолепным и в равной степени обаятельным.

Но я не могла позволить себе слишком сблизиться с ним. Это было то, о чем я себе постоянно напоминала и то, с чем, как я поняла, у меня возникали трудности. Мне не следовало быть здесь, подумала я. Я подобрала свою одежду, кучкой лежавшую на полу, пока, стараясь не разбудить Яна, незаметно прокралась в ванную.

Я посмотрела в зеркало и ужаснулась от своего вида — волосы торчали в разные стороны, а макияж размазался по всему лицу. Я умылась, но не нашла ничего, чем бы могла собрать волосы. Все мои шпильки были беспечно разбросаны по полу первого этажа.

Не зная, что еще делать, я пробежалась рукой по локонам, немного смочив их, и оделась. Я надеялась, что по крайне мере, выглядела немного более презентабельно. Я рассчитывала, что не буду выглядеть, как человек, прогуливающийся по улицам Чикаго после бурной ночи. Но когда снова взглянула на свое отражение, то все, о чем смогла подумать, что на это оставалось только надеяться.

Я на цыпочках вышла из ванной, изо всех сил стараясь не разбудить его. Спустилась вниз по лестнице, пытаясь не шуметь, и схватила сумку. Я держала туфли в руках и ждала, пока окажусь в лифте, чтобы обуть их. Нажав кнопку первого этажа, я с облегчением вздохнула. Мне удалось уйти, не разбудив его. Никаких неловких прощаний, никаких оправданий, и тем более, никакого соблазна пойти на очередной раунд.

Все-таки, он был чертовски неотразимым. И это вполне могло бы произойти.

Едва выйдя из здания, я взглянула на телефон. Несколько пропущенных звонков с работы. Конечно. Поймав такси, я прослушала их, прекрасно понимая, что мне нужно спешить в участок как можно быстрее.

Как типично для моей жизни.

— Как дела с ирландцами? — просунул голову в мой кабинет шериф Уилер. — Есть успехи?

— Да, думаю, я хорошо изучила нового лидера синдиката, — ответила я. — По крайней мере, я понимаю, с кем мы имеем дело.

— Это хорошо. Рад слышать, что у тебя некий прогресс, — сказал он. — Нам действительно необходимо спустить этих подонков с небес на землю.

Мы все еще не приблизились к разгадке того, кто убил Шона Мэлуона, хотя у нас было предположение. Мы, также, не приблизились к разгадке того, кто убил двух офицеров полиции. Допустив, что они были мертвы, я остерегла других от предположений. Но на тот момент, учитывая количество крови на месте преступления и отсутствие кого-либо, кто видел их с тех пор, как обнаружили лужи крови, у нас не было другого выбора, кроме как действовать, исходя из предположения, что они на самом деле были мертвы.

Что ни сколько не способствовало укреплению морального духа в участке.

Именно поэтому, шериф Уилер дышал мне в затылок и держал все под контролем. Он отчаянно хотел, чтобы я поймала босса ирландцев. В его голове, мы уже получили ответы и, возможно, вернули тела наших погибших сотрудников. Даже если это был не ирландец — в чем я была почти уверена, хотя, возможно, новичок в их группировке жаждал занять его место — это могло развалить много влиятельных преступных кланов. И, в конце концов, мне хотелось надеяться раскрыть произошедшее в тот вечер.

— Как вы думаете, когда мы сможем пригласить его на допрос?

— Кого? — спросила я, погруженная в размышления. — А, вы имеете в виду Флинна О'Брайена? Хм, честно говоря, я не уверена, что у нас пока достаточно оснований, чтобы доставить его сюда. Пока еще много недоработок, которые нужно проверить. Но, надеюсь, скоро.

— Хорошо, агент Финли, полагаю, что вы подойдете ко мне, когда мы будем готовы допросить мерзавца.

Когда Уилер покинул мой кабинет, я почувствовала себя неловко. Я ненавидела лгать ему, и понимала, что это могло стоить мне работы. Черт, это могло стоить мне намного большего, если бы я облажалась со всем этим. Посмотрев на файл Флинна, лежащий передо мной на столе, я пролистала все, что знала. Чего, безусловно, было мало. Прошлой ночью я узнала о нем намного больше, чем содержалось в этом файле. Конечно, это была не та информация, с помощью которой мы надеялись завести против него дело.

Формально, у нас не было достаточно информации, чтобы вручить ему ордер. Еще нет.

Но скоро.

Я посмотрела на телефон, который стоял на беззвучном режиме, и увидела сообщение.

Я наслаждался прошлой ночью, милая. Жаль, что пропустил твой уход этим утром. Надеюсь, между нами все в порядке. До скорого...

— Нет, милый, — вздохнула я. — Между нами не все в порядке.

И боюсь, никогда не будет.

Флинн

— Что, черт возьми, происходит? — спросил я.

Ничто не сравнится с ощущением, которое испытываешь, когда тебя будит без конца звонящий телефон лишь для того, чтобы обнаружить, что девушка, с которой ты провел прошлую ночь, таинственно исчезла. Мое настроение с самого утра было довольно дерьмовым. До того как проснулся, я надеялся провести прелестное утро с Эйвой. Только теперь, когда она исчезла, этому не суждено было случиться. Поэтому, когда Колин сообщил, что мне немедленно нужно приехать на склад, я появился не с совсем беззаботным видом, и у меня не было этой "Эй-я-только-что-потрахался-и-потрахался-хорошо" улыбки на лице.

Я присоединился к своим людям за столом — Колину, Рэду, Эммету и нескольким другим парням. Стул, на котором всего несколько дней назад сидел Эйдан, пустовал, что не удивляло. Он старался держаться от синдиката на расстоянии вытянутой руки, дабы не вызвать подозрения федералов. Хотя, пустовало и еще одно место. Выражения на лицах мужчин немного смягчили мой настрой. Они были мрачными. Встревоженными. Что-то произошло. И мне пришлось в голову, что это как-то связано с пустующим местом.

— Где Шон? — потребовал я. — Что происходит?

— Что ты имеешь в виду под "где Шон?"? — спросил меня Колин, склонившись над столом и бросив на меня твердый, строгий взгляд. — Ты последний, кто видел его живым. Мы предположили, что ты знаешь.

— Видел его живым? О чем, черт возьми, ты говоришь?

Колин бросил на меня взгляд, ответивший на мой вопрос.

— Он мертв? Ты уверен в этом? — спросил я.

Я прокрутил в голове произошедшее накануне вечером. Я хорошенько напугал парня, пытаясь заставить его говорить. По правде говоря, если бы это он донес на нас, думаю, он что-нибудь сказал. Пожалуй, он бы сознался. Но так как он этого не сделал, я ушел. Сказал, что мы поговорим позже, а потом ушел.

— Да, мы, черт возьми, уверены, мужик. Его тело было найдено прошлой ночью в его квартире. Огнестрельное ранение в голову, — говоря это, Колин изобразил выстрел в голову. — Мы подумали, что, возможно, что-то пошло не так, и ты совершил правосудие. Поэтому мы и позвали тебя сюда, братишка.

— Подожди, ТЫ позвал меня сюда? Чтобы допрашивать меня? Словно я какой-то гребаный козел отпущения? Что за хрень, Колин? Кем ты, черт возьми, себя возомнил? — Я бросился через стол к своему кузену, и он вскочил, размахивая руками. Но Рэд, действуя быстро, влез между нами, упираясь руками каждому из нас в грудь и заставив нас сесть обратно.

— Теперь угомонитесь и сядьте, парни. Мы — братья. Вы двое, — он указал рукой на нас, — кузены, и нет необходимости идти друг на друга, как безумные. Сейчас успокойте свои долбаные головы, и давайте поговорим об этом дерьме. — Рэд мог не соблюдать субординацию, но когда этот подонок говорил, мы знали, что нужно слушать. Он был старым малым, который не страдал хе*ней.

Я кивнул Рэду, затем потер рукой лицо и сделал глубокий вдох. У меня, черт возьми, в голове не укладывалась смерть Шона, и под влиянием момента — из-за обвинений, выдвинутых братством — все это было слишком тяжело.

— Послушай, Флинн, когда мы встречались в прошлый раз, ты сказал нам, что планируешь поговорить с Шоном о том, стукач ли он. Теперь, когда подонок мертв, естественно, люди забеспокоились, что ты слетел с катушек. Обычно в таких ситуациях ты действуешь по-другому.

Я переключил внимание на Рэда, облокотившегося на спинку стула и пристально смотревшего на Колина.

— Не тот ли это чертов ублюдок, который утверждал, что Шон — стукач, и которому нужен был шанс поговорить с ним лично? — Я указал прямо на Колина.

Рэд пожал плечами, пытаясь сохранять нейтралитет между мной и Колином.

— Мы все здесь слишком обескуражены, Флинн, — сказал он. — Просто пытаемся выяснить, что произошло. Один из наших был убит, и мы ищем ответы.

Я уважал это. Понимал. Но что я не мог уважать, так это то, как Колин смотрел на меня, словно уже разобрался во всем и признал меня виновным.

— Я не знаю, что произошло. Шон был до смерти напуган. Он рыдал, как гребаная сучка, утверждая, что в любом случае уже покойник. Умолял убить его. Просил прицелиться прямо между его гребаных глаз и избавить от страданий. Что-то неправильное было во всем этом дерьме. Виновные не умоляют о смерти, они просят сохранить им жизнь. Я посчитал, что парень был невиновен, и решил, что всему свое время, прежде чем те, кого он боялся, добрались до него. С чего, мать вашу, мне его убивать, а? У меня нет гребаных доказательств, что он — стукач. Только подозрения Колина, а этот ублюдок приколачивает меня сейчас (у него это дерьмо в крови) к кресту, мать его!

— Кто будет следующим? Он был под защитой синдиката. Это ни черта не имеет смысла, Флинн, — усмехнулся Колин.

— Откуда, мать твою, мне знать, Колин? Он был бойцом. Ты был к нему ближе, чем я, не так ли? С другой стороны, после того, что произошло с его братом, я сомневаюсь, что наше покровительство много значило для него. Или ты, Колин, предпочел бы забыть об этом? — рявкнул я. — Он говорил, что в любом случае уже покойник, поскольку мы все думали, что он — «крыса». Возможно, для него это было слишком.

Комната погрузилась в тишину. Нил Мэлоун, брат Шона, был информатором. Он рассказал все копам, после какой-то глупой угрозы посадить его за решетку за хранение наркотиков. И да, это послужило причиной его смерти. Я приказал Колину лично позаботиться о Ниле, и все вышло из-под контроля. Даже слишком вышло из-под контроля. Вместо того, чтобы просто сделать ему одолжение, любезно предоставленное Шону, и пустить пулю в лоб, Колин допустил промах и слишком сильно наслаждался, издеваясь над ним. Пытки длились несколько дней, но Колин был небрежен, и, в конце концов, он почти позволили Нилу скрыться. Закончилось тем, что он пристрелил его в подворотне, прежде чем тот смог сбежать. Гребаный беспредел.

— Или, может, это просто байка, которую ты выдумал, мужик? — ответил Колин.

— Ты действительно думаешь, что я убил бы одного из нас без веской на то причины? — спросил я, чувствуя абсолютное разочарование.

Колин давил:

— Флинн, давай не будем лгать и притворяться, что у тебя самого нет проблем с управлением гневом.

Сжав челюсть, я старался сохранять спокойствие. Я не мог доказать ему правду. Вот чего он хотел. Он хотел довести меня до срыва. Я знал своего кузена, как свои пять пальцев, и он хотел заставить меня выйти из себя. На глазах у всех. Я не знал, в какую игру он играл, но был уверен, что не позволю, черт возьми, ему победить.

Вот почему я сделал несколько глубоких вдохов, прежде чем снова ответить, отплатив ему той же монетой:

— После того как ты выложил свои предположения, Колин? — я изогнул бровь.

Колин не проронил ни слова. Он осторожно изучал лица мужчин, прежде чем обратил взгляд обратно на меня.

— Ты же босс, Флинн. Нужно было только разведать обстановку, стукачом мог быть любой из этих парней.

— Ты посеял эти сомнения в моей голове, поэтому я поступил, как поступил бы любой босс. Я прямиком пошел к человеку, о котором ты говорил. — Я сделал паузу, гордо поднял голову, обращаясь к людям синдиката. — Если бы я хоть на секунду подумал, что Шон был стукачом, то лишил бы его жизни без всяких лишних вопросов. Меня не волнует, черт возьми, чья-то кровь на моих руках, но я поступлю так только при необходимости. — Я ударил кулаком по большому дубовому столу, донося свою точку зрения до остальных.

— Я бы никогда не предал синдикат, свое братство. Несмотря ни на что. — Вытащил из кармана складной нож, восхищаясь отблеском серебра. — Но не принимайте мою преданность вам за слабость. Если я начну подозревать, что кто-то из вас, засранцев, продажная крыса, я вырежу его гребаное сердце. — Я воткнул лезвие в дуб, намеренно проведя по своей ладони. Я поднес руку к носу и вдохнул, затем растер гладкую красную жидкость между пальцами, прежде чем указал и заявил:

— Особенно это касается тебя, Колин.

Лицо Колина побледнело, а затем запылало малиново-красным, напряжение между нами было настолько плотным, что его, черт возьми, можно было резать ножом. В следующее мгновение Колин вскочил на ноги, вытащил 9-миллиметровый глок из наплечной кобуры, взвел курок и приготовился стрелять. Его челюсть была сжата, вена на шее вздувалась, в то время как пот катился по щекам.

— Да, и я был бы там с гребаным пистолетом в руке, готовый убить любого ублюдка из нас, который предал остальных. Прежде всего, мы — братство. — Голос Колина ни разу не дрогнул, пока он говорил, и взгляд не покидал меня. Он реабилитировал себя перед бойцами, доказывая свою верность, несмотря на то, что был тем, кто хотел допрашивать Шона и, в конечном счете, не исключено, что это стоило тому жизни. Колин осознавал, какой груз он навлек бы на себя, если бы не отреагировал подобным образом в данной ситуации. Я просто хотел спровоцировать его на такую реакцию, точно так же, как и он меня.

Рэд заговорил, прерывая нашу перебранку.

— Босс, дерьмо выходит из-под контроля. Теперь, черт возьми, всем нужно успокоиться. — С каждым сказанным словом его голос становился громче. Когда ни Колин, ни я не отступили, Рэд вклинился между нами.

— Давайте сядем, парни. Бойцы видят, как вы реагируете друг на друга, и они могут увидеть прорехи в вашей броне. Сейчас не время показывать любые гребаные слабости. — Рэд говорил так тихо, что его могли слышать только мы с Колином. Вечный, мать его, голос разума.

Мы все сели, и я призвал собравшихся к порядку.

— Мы не сомневаемся, что ты заботишься об интересах синдиката, Флинн. Мы просто подумали, что может быть все вышло из-под контроля? Может, он пытался сопротивляться?

— Ничего подобного, — сказал я хладнокровно. — Я угрожал ему, а он чуть не наложил в штаны. Но когда я ушел, на нем не было ни царапины. Он был жив, но напуган. Напуган настолько, что, подозреваю, если бы был стукачом, то сбежал.

— Но он не смог сбежать, не так ли? Потому что кто-то вышиб ему мозги, — сорвался Колин, все же отказавшись от своего тона. Он выставил руки, уступая. — Не говорю, что это ты, Флинн. Но кто-то это сделал. Это факт.

— И если мы узнаем, что это кто-то из наших, — приглушенно сказал Рэд, — то мы сделаем, что полагается.

— Естественно. Я бы и не ожидал меньшего, — сказал я, смотря в этот момент на Колина. — Потому что убийство одного из нас без голосования — это автоматический смертный приговор. Мы все об этом знаем. Не важно, был ли Шон стукачом или нет, он был одним из нас.

— Да, да, был, — тихо сказал Колин, смотря на свои руки, пока говорил.

Как только собрание — или инквизиция, как бы вы ни смотрели на это — закончилось и все разошлись, я позвал Колина поговорить. Он огляделся вокруг, словно не осмеливался остаться наедине со мной, но я посмотрел на него спокойно, скрывая ярость, текущую по моим венам.

— Все в порядке, — заверил я его.

Неохотно, он присел напротив меня, его руки крепко сжались в кулаки, а глаза загорелись злостью.

— В чем дело, Колин?

— Что ты имеешь в виду? — спросил он, облизнув губы, и избегая моего взгляда.

— С делом Шона, — сказал я. — В одну минуту ты говоришь мне, что считаешь его стукачом, заслуживающим смерти, в следующую минуту ты обвиняешь меня в его убийстве. Мужик, что, черт возьми, с тобой? Ты действительно думаешь, что я бы сделал подобное без веской причины?

Колин вздохнул:

— Нет, я просто… ну, мужик, я просто тяжело переживаю его смерть. Мой мозг прямо сейчас в полном дерьме. Я имею в виду, я все еще думаю, что он был стукачом, и его нужно было проверить. Но узнать, что глупый парень мертв? Это просто сбило меня с толку, понимаешь?

— Он был глупым ребенком, — сказал я, ощущая скорбь из-за его смерти. — Всего лишь глупым гребаным ребенком, но в глубине души — хорошим парнем, у которого кроме нас никого не было.

— Мы были добры к нему, — сказал Колин.

Я пожал плечами. Учитывая то, что мы сделали с его братом, я бы не сказал, что мы были добры к нему, но мы сделали все возможное, чтобы позаботиться о нем. Даже после инцидента. Большинство синдикатов никогда бы не доверили ему и немедленно отправили бы паковать вещи. Или бы поступили бы с ним даже хуже, чем с его братом. Но не мы. Шон был одним из нас еще с тех пор, как четырнадцатилетним мальчишкой с веснушками и брекетами везде следовал за нами, отчаянно желая стать одним из нас. Он нашел дорогу к нам, оставшись на попечении у Нила, вскоре после смерти родителей, оставивших Нила заботиться о нем.

Нил и Шон оказались у нас на побегушках и выполняли случайную работу для синдиката, прежде чем официально стали членами синдиката.

А теперь они оба мертвы.

— Я просто надеюсь, что где бы он ни был, он покоится с миром, — сказал я. — После такой дерьмовой жизни, он заслуживает этого.

— Ты можешь повторить это еще раз, — сказал Колин, наконец-то посмотрев на меня. — Так, у нас все нормально, мужик? Я сожалею о том дерьме, которое наговорил, я просто по-своему боролся с его утратой, не лучшим способом. Я знаю, что не слишком хорошо справляюсь с этим.

Я попытался прочитать выражение лица Колина, но его лицо, как обычно, было пустым. По крайней мере, так он относился к большинству людей. Я знал его лучше, хотя, также знал, что он был эмоционально неустойчив. Я понимал, что должен был следить за ним, следить, как он справлялся со всем этим, и удостовериться, что он не совершит что-то глупое, скорбя о потере брата. Но это был Колин, и не имело значения, какое глупое дерьмо он совершил, я знал, что никогда не буду на него сердиться.

— Да, у нас все хорошо, брат, — сказал я, протянув руку и крепко пожав его ладонь. — Мы в порядке.

Флинн

Мой телефон зазвонил, и на долю секунды я пожелал, чтобы это была Эйва. Возможность услышать ее голос могла бы скрасить этот, до настоящего момента, хреновый день. Увы, это оказалась не она. Это был один из моих одноразовых телефонов, а не личный. Я ответил, неуверенный чего ожидать от человека на другом конце линии.

— Флинн? — спросили меня неразборчивым русским акцентом.

— И тебе привет, Исаак, — сказал я, откинувшись на спинку стула.

Я закрыл глаза и потер виски, ощущая приближение головной боли. Со всей этой суматохой и бардаком в моей голове, дела с Исааком — последнее, в чем я нуждался. Но что оставалось делать? Бизнес есть бизнес.

— Нет времени на болтовню, О'Брайен, — сказал Исаак. — Ты нашел стукача и разобрался с ним?

— Мы допросили кое-кого, да, но, к сожалению, он не протянул и до утра, — сказал я ненавязчиво. Я намеренно не вдавался в подробности, надеясь, что если он поймет, что этим делом занимались, то немного успокоится.

Исаак быстро выпалил:

— Это не он.

— И как ты можешь быть в этом уверен? — спросил я. — Ты лично допросил его?

Я поразился его уверенности. Возможно, они следовали за мной до дома Шона? И если да, то, что им удалось выяснить? И это они убили его?

— Потому что ты сказал, что он умер прошлой ночью, не так ли? — спросил Исаак, голосом, наполненным раздражением. — Ваш стукач уже ни свет ни заря засветился сегодняшним утром, позвонив в полицию.

— Как, черт возьми, это понимать?

— Была еще одна облава. Только что. И только ты, я и несколько твоих людей знали, когда и где должна была произойти сделка, О"Брайен, — рявкнул он. — Таким образом, круг подозреваемых сужается. Значительно, я бы сказал. Детали сделки были раскрыты только этим утром, после того как ваш так называемый стукач был уже мертв.

Мое сердце подскочило, а желудок упал вниз. Это крупнейшая сделка, на которой должны были присутствовать некоторые из моих парней. Я открыл глаза и уставился в пустую комнату, пытаясь понять, кто там находился — некоторые старики, одни из наших самых преданных членов. Люди, присоединившиеся еще в те времена, когда мой отец только начинал бизнес.

Факт того, что копы совершили облаву подобным образом, не сулил ничего хорошего для синдиката.

— Кого арестовали? — спросил я.

— Всех. Твоих парней, моих парней — всех, кто был там. Никому не удалось уйти.

— Черт, — пробормотал я про себя.

— Разберись с этим, О'Брайен. Разберись с этим как можно скорее, потому что мы только что потеряли полмиллиона долларов в оружии, не говоря уже о том, что теперь остались без шестерых отличных парней.

— Мы тоже потеряли людей, Исаак.

— Я знаю. И твоя шайка не слишком будет этому рада, что означает, теперь ты просто обязан решить свою проблему.

Сказав это, Исаак повесил трубку, и на другом конце линии повисла мертвая тишина. Хотя, мне тоже больше нечего было ему сказать. Да, что греха таить, я был рад закончить этот разговор. Я вздохнул и откинулся на спинку стула. Головная боль становилась все сильнее, и день с каждой минутой становился все дерьмовее.

— Черт побери, — ударил я кулаком по столешнице, от чего дерево треснуло.

Очевидно, кто-то говорил с копами. Кто-то из людей Исаака или из моих. И я должен был вычислить этого человека как можно скорее, иначе мой синдикат превратит это в охоту на ведьм. Никто не хотел бы работать со стукачом. Никто. И если проблему не удастся уладить быстро, довольно скоро все примет по-настоящему ужасные формы.

Зазвонил мой личный телефон. На этот раз это была Эйва. Но даже это не помогло стереть тонну дерьма, которая только что вылилась на мою голову.

— Привет, — сказал я, пытаясь выдавить улыбку. Даже разговор с ней, зная, что я сделал, давался очень тяжело. И я понял, что просто, будучи с ней, подвергал ее опасности. И чертовски уверен, что не хотел этого. На самом деле я не хотел, но ради ее блага, понимал, что должен был держаться на расстоянии.

— Я подумал, что, возможно, отпугнул тебя навечно, — сказал я, пытаясь сохранить беззаботность в голосе.

Эйва засмеялась, звук, который, в хорошем смысле, стянул мои внутренности.

— Нет, глупенький, мне просто пришлось пойти на работу, — сказала она. — Не хотела тебя будить. Ты выглядел таким безмятежным. Несмотря на то, что храпел, словно снежный человек.

— Да. И я был бы еще более безмятежен, проснувшись от твоего поцелуя, милая, — сказал я. — Но забавно, что ты упоминаешь об этом, потому что сама храпела так громко, что это несколько раз заставляло меня просыпаться прошлой ночью.

— Ян, мы можем увидеться? — спросила она, ее голос прозвучал тише, чем обычно.

— Пожалуйста! Можем ли мы в ближайшее время пообедать или что-то в этом роде?

Ее мольба отозвалась болью в моем сердце, и все же, наряду с этим, во мне расцветала надежда. Я знал, учитывая все происходящее, опасно было быть с ней. Я знал, что должен был держаться подальше ради ее безопасности. Чтобы уберечь ее. Но Эйва свела меня с ума и присутствовала во всех моих мыслях, искажая и путая их. Я не понимал, это путь наверх или вниз.

Хотя, когда я думал об этом, я не был уверен, что держу ее в безопасности.

Не похоже, что синдикат знал о ней. Также как и я не сделал ничего плохого. Но все же я испытывал потребность защищать ее, не от посторонних, а от худшего зла из всех — самого себя.

— Не знаю, Эйва, у меня куча дел.

— Я сделала что-то не так? — ее голос дрогнул, и, похоже, она собиралась заплакать.

Пожалуйста, нет, только не плачь, подумал я про себя. Не делай этого.

— Ну что ты, моя милая Эйва, — сказал я мягче. — Просто прямо сейчас у меня слишком много работы.

— А, — сказала она. И хотя это было всего лишь простое слово, оно содержало в себе столько значимости. — Понимаю. Хорошо, я все понимаю… Боже, прости за звонок, я просто думала...

Она подумала, что я использовал ее и теперь, после того как мы переспали, динамил. Она не сказала этого напрямую, но я знал, что именно она подумала. Я понял это, потому что прежде поступал так невесть сколько раз с другими женщинами. Но это был не тот случай. Не с ней. Даже близко нет. Но как я мог заставить ее понять это? Как мог заставить ее поверить мне?

— Нет, хорошо, что ты позвонила, милая, — сказал я, вновь закрыв глаза. Я пытался удержать слова, как раз в тот момент, когда они всплыли в моей голове. Но прежде чем смог остановиться, я сказал:

— Давай пообедаем вместе, хорошо? Возможно, мне следует отвлечься и сделать небольшой перерыв от всей этой работы. Возможно, это пойдет мне на пользу, да?

Она тут же ответила, довольная:

— Да, звучит замечательно.

На этот раз, я позволил ей выбрать место. Я был не уверен, что мне стоило встречаться с ней. Это была не очень хорошая идея. Эйва была хорошей девушкой, она заслуживала того, кто был бы лучше меня. У нее должен был быть добропорядочный супруг, который бы на самом деле занимался бизнесом и зарабатывал честным трудом. Ей нужен был мужчина, которого не будут угрожать убить русские, или который не будет подвергать ее риску, неотъемлемой части моей жизни. Ей нужен был мужчина, чьи деловые отношения однажды не приведут к ней и не станут причиной ее смерти — как это случилось с моей мамой.

Но перед тем как я сумел положить этому конец, она повесила трубку, и свидание было назначено.

У меня оставался всего лишь час. Замечательно, черт возьми.

Мы встретились возле пристани у обычного фургона-ресторана, припаркованного на обочине дороги. На этот раз ничего выдающегося. Я смотрел, как Эйва стояла у воды, ее волосы развевались на ветру. Она распустила их, позволяя волнами спадать на плечи.

Сначала она не видела меня, но я увидел ее. И, как обычно, был ей очарован. Я стоял, наблюдая, пытаясь отговорить себя подойти к ней. Я знал, что должен был уйти. Ради нее же самой. Конечно, это ранит ее — черт, это ранит и меня — но не в первый раз. О чем, черт возьми, я думал, когда начал встречаться с кем-то, вроде нее?

Она заслуживала лучшего. Она заслуживала такого мужчину, которым я для неё никогда бы стать не смог. Как она могла рассчитывать на любые отношения с парнем вроде меня, если даже не знала, кем я был на самом деле?

Мои ноги послушали сердце, а не разум, и я подошел, прислонившись к перилам рядом с ней, и уставился на озеро Мичиган.

— Я думала, ты не придешь, — сказала она тихо. Волосы закрывали ее лицо.

— Кажется, я мог и не прийти, — сказал я, хотя было больно признавать правду. — Но я здесь. И счастлив, потому что обожаю тебя, Эйва. И я хотел, чтобы ты это знала. Я хотел показать тебе это.

Наконец, она повернулась ко мне, и в ее глазах сверкнули слезы.

— Тогда почему ты не хотел меня видеть?

Я притянул ее к себе и поцеловал кончик носа, потом щеки, влажные от слез, и затем, наконец, губы. Все, чтобы остановить ее от слез. Все, что угодно.

— Просто ты многого не знаешь, милая, — прошептал я, боясь даже ходить по краю этой правды. — Существует столько всего, чего я, черт возьми, не могу тебе рассказать.

— У меня есть собственные секреты, Ян, — сказала она. — И я знаю, что не должна чувствовать то, что чувствую к тебе, но ничего не могу поделать с этим. Ничего не могу поделать со своими чувствами.

Я кивнул и слегка улыбнулся ей. Да, я понимал эти чувства слишком хорошо.

— Итак, что же тогда мы будем с этим делать? — спросила она, удивив меня своим вопросом.

Я вздохнул, не зная, что ответить. Я не мог просто взять и рассказать ей о том, кто я такой и чем занимался. Начнем с того, что вся ложь, которую я скормил ей, была слишком велика. Никто не мог бы просто забыть такую ложь. Но дело было не только в этом, расскажи я ей все о себе, мне пришлось бы беспокоиться, что она пошла бы с этим в полицию. Я беспокоился об этом, независимо от того сдала бы она меня или нет. На кону стояло больше, чем просто моя жизнь. Жизни моих парней тоже были на кону, и я должен был быть осторожным в том, что я говорил. Я не мог быть эгоистичным придурком и выложить все Эйве, только для того, чтобы облегчить груз вины.

— Я не знаю, Эйва. Может быть, будем просто наслаждаться совместным времяпрепровождением и посмотрим, куда это приведет? — Я был удивлен своим предложением. Выглядело так, будто у меня было время подготовиться к вопросу и обдумать ответ. Но, честно говоря, это просто казалось естественным. Слова, слетающие с моих губ, казались правильными, и они передавали именно то, что я хотел.

Когда я посмотрел в ее зеленые глаза, она кивнула.

— Хорошо. Мы попробуем.

— Может, возьмем тако? Что скажешь? — спросил я. — Я голоден.

Я вытер оставшиеся слезы на ее щеке и натянул на себя улыбку. Факт того, что эта девушка плакала из-за меня — испорченного, ужасного мужчины — расстроил меня. На протяжении всей моей жизни, меня учили убивать, грабить, воровать и делать все, чтобы преуспеть. У меня были братья, и это все, что мне было нужно.

Или я хотел так думать.

Эйва кивнула и, слегка улыбнувшись, вытерла нос рукавом. Было что-то в ее глазах, что, казалось, отражало мои чувства. Она разрывалась. Боролась с противоречиями. Возможно даже, терзаемая чем-то еще. Я видел, что у нее были какие-то переживания. Но о чем? Я задумался.

По большей части наше обеденное свидание проходило как обычно — мы избегали разговоров о работе и личной жизни. Мы разговаривали о Чикаго, еде, о хобби и книгах, которые читали. Было хорошо отодвинуть на задний план Колина, Исаака и все остальное дерьмо. Я делал именно то, что и предлагал ей — наслаждался нашей встречей.

И впервые в жизни я почувствовал себя обычным человеком.

И я не ненавидел это — фактически, мне это даже нравилось.

Эйва

Что, черт возьми, делает со мной этот мужчина?

Первоначально мой звонок ему был игрой. Главным образом для того, чтобы заставить его вновь встретиться со мной — так я могла бы вытянуть из него информацию. Я знала, что Яну было легко со мной общаться, и надеялась, что смогу заставить его рассказать достаточно, чтобы раскрыть то, что помогло бы мне в возбуждении дела против него. Но пока я ждала его на пристани, глядя на оживленное прохладное озеро Мичиган, я пыталась убедить себя, что эта встреча была связана исключительно с работой. Я должна была быть честной. Если не с кем-то, то хотя бы сама с собой — я действительно влюбилась в него.

Я разрывалась на части, раздираемая противоречиями. Я оказалась между работой, правдой и мужчиной, которого только начала узнавать, но к которому ощущала невероятно глубокую привязанность. Изначально, когда я смотрела на него, не понимая, как кто-то мог влюбиться в жестокого мужчину вроде него, зная, чем он занимался. Зная, какие вещи он вытворял. Но что теперь, когда я провела с ним время и узнала его лучше? Хорошо, иногда было трудно точно вспомнить, с кем я имела дело. И мои чувства были настоящими.

Слишком настоящими.

Если подумать, то, я, правда, в какой-то момент будущего могла бы представить себя остепенившейся с этим мужчиной. Но я понимала, что весь этот фарс был обманом. Я не была помощником по административным вопросам, как сказала ему, а Ян не был Яном.

— Прости за все, Эйва, — сказал он, держа меня за руки. — Я сожалею, что заставил тебя плакать и думать, что я тебя бросил. Я просто обеспокоен и, если хочешь, чтобы я был честен, немного побаиваюсь. Все это в новинку для меня, и моя жизнь, по большей части — куча дерьма.

— Понимаю, — сказала я. Я слишком хорошо знала, что он имел в виду.

— Я никогда не рассматривал женщин больше, чем для траха. Не задумывался, как заставлял их чувствовать себя, делал ли их счастливыми. Но поверь мне, милая, — сказал он, притянув меня ближе в свои объятия. — Несмотря на то, что мои чувства к тебе слишком реальны, я просто не понимаю всего этого.

Его глаза были ласковыми и наполненными лишь обожанием и любовью. И когда он посмотрел на меня, напомнил мне милого, невинного ребенка. Не было ни обмана, ни хитрости, ничего плохого в глазах, которые я видела. Они были чисты, как день, но этот взгляд никогда не задерживался надолго. Темнота всегда настигала их в какой-то момент, так же, как и его самого.

— Мои чувства к тебе..., — запиналась я, неуверенная, хотела ли сейчас признавать правду вслух. Он наклонил голову и вопрошающе смотрел на меня, ожидая, когда слова сорвутся с моих губ. — Верные, глубокие, настоящие. Совершенно неожиданные, Ян. — И это именно то, что я имела в виду.

Независимо от того, что произошло, глубоко внутри я осознавала, что чувствовала к этому мужчине — или, по крайней мере, к мужчине, которого, как я думала, я знала, даже если и не хотела быть честна сама с собой.

Он поцеловал кончик моего носа.

— Я знаю, что тебе нужно вернуться на работу, моя милая Эйва. К сожалению, мне тоже. Хотя, я не хотел бы ничего больше, чем проводить весь день с тобой.

Я прильнула всем телом к нему, встала на носочки и прижалась к нему своими губами. Я передала каждую сдерживаемую эмоцию, которыми была слишком напугана, выразив все в этом поцелуе. Я хотела, чтобы он понял. Почувствовал это. Потому что я понимала, слишком хорошо понимала, что, весьма вероятно, это мог быть последний поцелуй, который мы когда-либо делили.

Все это время он думал, что мои слезы были из-за того, что я думала, будто он бросил меня. Отчасти это так. Но я плакала из-за того, что как только вернусь в полицейский участок, мне нужно будет поговорить с шерифом Уилером и сдать его.

Я должна взглянуть правде в лицо. Человек, в которого я была влюблена, был не Яном, не руководителем, занимавшимся семейным бизнесом по импорту. Человек передо мной был кем-то гораздо темнее. Печально известным за свою жестокость. Человек передо мной был подвержен приступам ярости. И его имя — Флинн О'Брайен.

Глава Ирландской мафии.

И сын человека, убившего моего отца.

Я подошла к своей машине, опустив голову, а мое сердце тянулось к тому, кто остался за моей спиной. У меня не было намерений оглядываться назад. Я не могла. Я отказывалась позволять это себе, но знала, что как только осмелилась бы посмотреть на него, то могла бы передумать и отговорить себя от того, что собиралась сделать.

Но я должна была сделать это. Должна была пройти через это. Должна была передать все, что знала о Флинне О'Брайене и новом руководстве ирландской мафии шерифу Уилеру. Они не знали, что мне удалось узнать большую часть всего, внедрившись под прикрытием. Никто бы не позволил мне этого сделать.

Я сама приняла такое решение и действовала в одиночку, главным образом, потому что мне было очень легко сблизиться с ним, когда он начал флиртовать со мной в баре. Но это, ну, это вышло за рамки моих представлений. Влюбленность в О'Брайена — человека, против которого я собирала аргументы, дабы он предстал перед правосудием в государственной тюрьме — теперь была на первом месте.

Особенно, учитывая, что наши семьи были злейшими врагами.

Я нажала на замок на брелке и услышала, как разблокировались двери моего автомобиля. Но когда я потянулась открыть дверь, почувствовала, как кто-то прижался к моей спине. Кто-то стоял позади меня — слишком близко, нарушая личное пространство, и почти вжимал меня в машину.

— Кто ты? — спросил меня голос с сильным русским акцентом.

— Меня зовут Эйва, что вы хотите?

— Что ты делала с Флинном?

— С кем?

Я почувствовала, как пистолет сильнее вжался в мою спину. Я повидала достаточно оружия, чтобы по ощущениям, даже не глядя на него, понять, что это он.

Я закрыла глаза и вознесла молитву, прося, чтобы кто-то смог нас увидеть и прийти мне на выручку. Я застряла между этим человеком — довольно крупным человеком — и своей машиной. Между нашими телами — пистолет.

— Ты, мать твою, знаешь, о ком я говорю, сука, — сказал он.

— Нет, я не...

Его свободная рука обхватила мое лицо. Что-то прижалось ко рту, и прежде чем я поняла, что со мной, все вокруг погрузилось во тьму.

Флинн

— Сбрасываю, — выкрикнул Эммет, бросая карты на стол. После всего дерьма, разжигаемого русскими, и смертью Шона, мы решили на несколько дней залечь на дно. Мы сидели в «Золотом трилистнике» за нашим постоянным угловым столиком, потягивая Гиннесс и добрый ирландский виски, и играли в покер.

Подобные спокойные моменты были редкостью в эти дни, и когда я подумал обо всем этом дерьме, с которым в последнее время мы имели дело, то задумался, стоило ли оно того. Продолжать дело отца и поддерживать синдикат, построенный им с нуля собственными кровью, потом и слезами. В этом деле не было места ошибкам, но казалось, что все, с чем мы сталкивались в последнее время — один колоссальный провал за другим.

Но я знал, что все это пройдет. Чем больше я думал, тем становился более уверенным, что среди моей команды был стукач, но кто, черт возьми? Кто мог быть настолько обижен, что вознамерился нас уничтожить и пошел против нас? И еще лучше, из-за чего?

Колин перетасовал карты и начал раздавать еще одну партию. Мой телефон на столе загудел, и я подумывал проигнорировать его, но никогда не знаешь, когда звонок носит деловой характер.

У нас кое-что твое.

Текстовое сообщение пришло с неизвестного номера. Я посмотрел на него сначала в замешательстве. А когда попытался ответить, телефон уже был недоступен. Очевидно, одноразовый. Это означало, что я имел дело с кем-то, кто хотел остаться неизвестным. Кто-то, к кому я имел отношение. Я уставился на сообщение, пытаясь понять, кто мне его прислал, и что «мое» было у них. Я был сбит с толку и не знал ответы на миллион вопросов, кипящих в моей голове. Я обвел взглядом мужчин, сидящих за столом в окружении меня: Колин, Рэд, Эммет и четверо других бойцов.

— Колин, ты разговаривал с Эйданом?

— Да, босс. Он работал над делом, поэтому ему нечего было сказать, — проворчал он.

Что, черт побери, у них — и еще лучше — с кем я, мать их, имел дело?

Несколько минут спустя зазвонил мой телефон. Еще один неизвестный номер. Еще один одноразовый телефон. Очевидно, тот же человек, который отправил мне сообщение. Мне стало любопытно, а чувство беспокойства только усиливалось. Было что-то угрожающее в этих словах, и у меня возникло сильное предчувствие, что мне не понравится то, что они хотели сказать.

— Говори, — ответил я.

— У нас мало времени. — Акцент был русским. Ублюдок. — У нас твоя девушка.

Мое сердце заколотилось.

— Эйва? У тебя Эйва? Почему? Какого хрена ты творишь? — Я рванул из-за стола, опрокинув бокалы, проливая виски на карты и деньги, лежащие на середине стола.

— Какого черта, Флинн? Какой бес в тебя вселился? — рявкнул Рэд, но у меня не было времени на его гребаную чушь. Эйва у русских.

— Да, рыжуля с пристани, — прозвучал голос с усмешкой, — очень милая. Должен сказать, ты — мудак, но вкус у тебя хороший.

— Я убью тебя, мать твою! — заорал я, не обращая внимания на свою аудиторию. Уши Рэда и Колина тотчас оживились, в то время как их тела напряглись, наблюдая, как мое поведение за считанные секунды перешло от спокойного к взрывному.

— Умерь пыл, мистер О'Брайен. Я на твоем месте был бы поосторожнее, все же у нас есть кое-кто, кто очень дорог тебе.

— Какого хрена ты хочешь?

— Нам нужен ты, Флинн, — ответил он. — Через две минуты ты получишь сообщение с адресом. Если через пятнадцать минут тебя там не будет, милая маленькая рыжуля умрет. Так что, не опаздывай. Ее жизнь зависит от тебя.

Связь оборвалась.

Я держал телефон в руке и смотрел на него, пока меня трясло от ожидания. Мои внутренности скрутило в болезненно сжимающийся узел. Эйва у них. Они так сказали. А что, если нет? Что, если это была какая-то тщательно продуманная уловка? Возможно, они лгали. Но с какой целью? Какова цель? Зачем им лгать, и зачем заявлять, что Эйва у них?

Все, что они знали... она рыжая и была на пристани — они следили за нами? Ожидая сообщение, я позвонил Эйве с личного телефона.

Сразу попал на автоответчик.

Дерьмо.

— Босс, что на тебя нашло? Это русские? — спросил Эммет, но я проигнорировал его допрос, снова набирая номер Эйвы.

Голосовая почта. Сука.

Я неуверенно провел руками по волосам, учитывая серьезность ситуации. Братья почувствовали мое смятение, а мое молчание лишь усиливало экстренность ситуации, что бы это, черт возьми, ни было, я имел дело с чем-то колоссальным.

— Флинн, что, черт возьми, происходит?

— Эйва у гребаных русских! — закипал я, пытаясь сохранять свой голос спокойным и твердым, но моя кровь бурлила.

Внезапно зажужжал одноразовый телефон. Я открыл сообщение и на самом деле обнаружил в нем адрес.

Телефон снова загудел.

На случай, если ты не поверил.

Там была Эйва. Связанная и с кляпом во рту, кровь сочилась из ее носа. Глаза были закрыты, словно она спала или была без сознания. Черт возьми, или даже мертва. Я крепко стиснул телефон, сжав его до такой степени, что что-то треснуло.

Я пытался успокоиться. Привести мысли в порядок.

— Успокойся, Флинн. Мы вернем ее, — заявил Рэд.

Несмотря ни на что, я собирался спасти ее. Моим долгом было защитить ее, и я поклялся, что сделаю это.

Подъехав к складу, расположенному по адресу, указанному в сообщении, я остановился, чтобы убедиться, что мое оружие было наготове. Помимо него у меня были ножи, привязанные к каждой лодыжке. Я ни за что не собирался идти туда, чтобы встретиться лицом с Господом, не будучи хорошо вооруженным. И, безусловно, ни за что на свете, я не собирался сдаваться без боя.

Сделав глубокий вдох, я подошел к складу на четыре минуты раньше. Как только я подошел ко входу, Алексей открыл дверь. Я в трансе посмотрел на него и подавил желание схватить один из ножей и вонзить ему в лоб.

— Оружие, — протянув руку, потребовал он.

Я передал ему самый очевидный пистолет.

— Остальное тоже, — сказал он, прозвучав почти скучно. — Нам обязательно играть в эту игру? Я знаю, что у тебя есть еще оружие. Ты знаешь, что у тебя есть еще оружие. Давай покончим с подобной херней, Ян.

— Это все...

— Чушь, — сказал он, разворачивая и обыскивая меня. Он нашел остальное оружие и оба ножа, бросив их на пол склада, прежде чем одарил меня взглядом, полным напряженного терпения и раздражения из-за того, что я солгал ему.

Возможно, просто потому, что был мудаком, он позаботился о том, чтобы проверить меня во второй раз более тщательно.

— Ты не собираешься проверить еще и мою задницу? Так, на всякий случай, — спросил я, не скрывая сарказма. — Потому что я припрятал пулемет где-то в своем теле, просто он очень хорошо скрыт.

— Мне нужно обыскать тебя еще раз? — спросил Алексей, прозвучав уже менее скучно и более раздраженно. — Потому что думаю, могу это устроить.

— Умник, — пробормотал я про себя.

После того как Алексей убедился, что у меня нет никакого оружия, он связал мне руки за спиной.

— Серьезно? Все это гребанное оружие у тебя, и ты связываешь мне руки? Я что, такая большая угроза? — спросил я. — Я что, ниндзя или что-то в этом роде?

Он не отреагировал на мои издевки. Вместо этого, он просто толкнул меня в дверной проем в темный коридор, где на страже стояли вооруженные люди. Я практически ничего не видел, но мог сказать, что мы направились к задней части склада, в кабинет, как я предполагал.

Исаак открыл дверь в кабинет, когда мы прибыли, указав на Эйву, сидящую в кресле, в котором она и была сфотографирована. Ее глаза были широко открыты и испуганы, но она была жива. Слава Богу, она была жива.

— Не знаю, что за хе*ня здесь происходит, — начал я, — но что бы это ни было, она ко всему этому не имеет никакого отношения. Какого черта ты делаешь, Исаак?

Он ударил меня по лицу, от чего моя голова откинулась назад с достаточной силой, чтобы я услышал хруст своей шеи. Однако, бывало и хуже. Я даже не издал стона, когда большой русский нанес удар, хотя мое лицо горело, и я почувствовал, что на щеке и челюсти моментально образовалась опухоль.

— Думаешь, ты, мать твою, настолько умен, ирландец, — сказал Исаак. — Думал, мы не найдем стукача?

— Если ты в курсе, то я тоже очень хотел бы знать...

Он снова меня ударил. На этот раз что-то на моем лице треснуло, и из носа хлынула кровь.

— Она бы ничего нам не рассказала, но если ты думаешь, что мы собираемся купиться на твою маленькую историю о том, что ты не знал, что кто-то работает на копов, тебе ожидает большой гребаный сюрприз.

— На самом деле, не люблю сюрпризы, — пробормотал я.

Внезапно, весь этот гребаный ад вышел из-под контроля. По складу раздавались тяжелые шаги, что удивило Исаака и Алексея. Алексей схватил меня за голову и впечатал в пол. К счастью, мне каким-то образом удалось избежать потери всех моих зубов, но мой нос треснул, ломаясь при падении, и я почувствовал, как пошла кровь. Его обутая в сапог нога врезалась мне в ребра, и я перекатился на бок, втянув воздух. Он рванул дверь кабинета и бросился через склад, где, казалось, разворачивалась полномасштабная война. В пространстве раздавались выстрелы, и вокруг разносились душераздирающие звуки смерти.

Мне удалось поднять голову, посмотреть на Эйву и прошептать:

— Не бойся. Все будет хорошо. — Исаак начал вышагивать по полу, вслушиваясь в хаос, происходящий за пределами стен кабинета. Я чувствовал, что он взвешивал все «за « и «против» — пойти сражаться со своими парнями или остаться в безопасности своего кабинета до тех пор, пока насилие не прекратится. Но в этой жизни нас всегда окружали насилие, ненависть и смерть.

Когда звук массового уничтожения приблизился, Исаак зарядил свой пистолет и вышел за дверь, давая мне возможность добраться до Эйвы. Если бы война дошла до нас, я мог, по крайне мере, прикрыть ее своим телом. Я ни за что на свете не позволил бы ей получить пулю — особенно по моей вине.

— Ты в порядке? — спросил я, мое сердце разрывалось, когда я увидел синяки и запекшуюся кровь на ее лице и шее.

Я беспокоился, что все, что они с ней сделали, повредило, сломало ее и оставило сидеть здесь в слезах. Но когда она посмотрела на меня, в ее глазах был свет. Небольшая частичка надежды.

Она кивнула, не в силах говорить из-за кляпа.

— Ты будешь в порядке, я обещаю, — сказал я мягко. — Мои ребята здесь, они вытащат нас. Милая, просто сиди тихо и старайся не привлекать внимание.

Когда стрельба прекратилась, я услышал тяжелый стук сапог по полу, затем, наконец, двери ударились о стены, и в помещение ворвались Рэд и Эммет.

— Черт возьми, в каком кровавом месиве мы находимся, — фыркнул он, убирая пистолет в кобуру и принимаясь развязывать мои руки. Как только я был освобожден, я вытащил кляп у Эйвы, все время готовясь к натиску вопросов.

Но их не последовало. Я долго смотрел на нее, прежде чем начал развязывать узлы на веревке на ее запястьях и лодыжках.

— Скажи что-нибудь, милая, все, что угодно, — умолял я.

Наконец освободившись от веревок, она медленно попыталась встать со стула, но упала на меня. Я поймал ее, прижав ее голову к своей груди.

— Мы положили их, — сказал Рэд. — Всех.

— Даже Исаака? — спросил я.

— Да, этот крысиный выродок мертв, — сказал Эммет, хотя его голос звучал недовольно. — Ты ведь знаешь, что все это всплывет и ударит по нам, не так ли? Невозможно просто замочить кучку русских без серьезных последствий.

— Знаю, — сказал я. — Не то чтобы я просил кого-то об этом. Я понятия не имею, о чем, черт возьми, он думал. Или зачем он сделал то, что сделал.

— Я знаю, Флинн, — сказал Рэд.

Как только он назвал мое имя, я напрягся. Я взглянул на Эйву, но ее глаза ничего не выражали. Я надеялся, что она была слишком шокирована, чтобы понять, о чем мы разговаривали, и был чертовски уверен, что она не расслышала, как Рэд назвал меня по имени. Я не хотел объяснять все прямо здесь и сейчас. Черт, я не хотел объяснять ничего из этого. Но учитывая события дня, понимал, что будет куча вопросов, и в итоге я должен был набраться мужества и признаться ей во всем.

Но не сейчас. В данный момент, нам нужно было сосредоточиться на выживании.

— Нам нужно выбираться отсюда, — сказал я.

Она кивнула, наконец-то заговорив:

— Да, нужно.

Я взял ее за руку, и вместе с моими людьми мы покинули склад. Мы прошли мимо тела Исаака с огнестрельными ранениями в грудь и голову. Черт, он заслуживал более долгих мучений, чем быстрая смерть.

Смерти русских ещё аукнутся нам, и обстановка в городе станет слишком накалённой и опасной.

Нравится или нет, но, похоже, наша сделка с русскими сорвалась. И самое ужасное в том, что они развязали полномасштабную войну. У нас не оставалось иного выбора, как ответить им тем же.

Но Эйва была в безопасности, это все, о чем я мог думать в этот момент. Это все, что меня волновало. Это все, что имело для меня значение. Усадив ее в машину, мы поехали. Но не раньше, чем Рэд отвел меня в сторону.

— Они охотятся за тобой, мужик, — сказал он мне. — Не знаю почему, но они думают, что ты стукач. Затаись, свали из города. Тебе и твоей женщине нужно выбраться отсюда на время. Пока шумиха не уляжется.

— Хорошая идея, брат, — сказал я.

Эйва

— Флинн, куда мы едем? — спросила я.

Никогда не видела, чтобы человек так быстро поворачивался, чтобы посмотреть на меня. Если бы не серьезность ситуации (как и мой вполне оправданный гнев по поводу всего произошедшего), все могло бы показаться смешным. Но он полностью оторвал взгляд от дороги и уставился прямо на меня, широко раскрытыми и наполненными неуверенностью глазами. Возможно, даже с примесью страха.

— Как ты назвала меня?

— Флинн, — сказала я, вздохнув. — Тебя ведь так зовут? Я слышала, как остальные называли тебя, поэтому просто предположила, что это твое настоящее имя, и все это время ты мне лгал.

Отлично выкрутилась, Эйва. Мой разум был помутнен от всего произошедшего, и я совершенно не соображала. Но понимала, мне нужно было взять себя в руки и включить голову. Я должна была быть чрезвычайно осторожной. В этот момент, Флинн не догадывался, что я работала на ФБР. И не подозревал, что все это время, пока мы были вместе и что бы ни делали, я знала, кто он на самом деле.

Флинн. Я несколько раз прокрутила это имя в своей голове, и, несмотря на то, что знала его имя с самого начала, все еще было странно называть его Флинном вслух. Влюбленная по уши, как бы глупо это не звучало, маленькая часть меня, желала верить, что на самом деле он был другим человеком — человеком, с которым я видела себя рядом.

Но теперь занавес был поднят, а иллюзия разрушена. Учитывая все произошедшее, я была вынуждена признать, что Яна не существовало нигде, кроме как в моей голове. Существовал только Флинн О'Брайен, и мы в настоящий момент на его машине совершали побег с места преступления. Хуже того — я и понятия не имела, куда мы направлялись.

Правда, я должна была сохранять спокойствие. От этого зависела моя жизнь. Несмотря на то, что я знала, Ян — добрый, мягкий человек, я также знала, кем был Флинн О'Брайен и на что был способен.

— Эйва, мне жаль, — наконец, вымолвил он, глубоко вздохнув. — Я знаю, что должен многое объяснить.

— Да уж, должен, — сказала я. — Но для начала, я хочу узнать, куда ты меня везешь.

Я была уверена, что Флинн не причинил бы мне вреда. Конечно, возможно, это было неуместным доверием, потому что он до сих пор не догадывался, кто я на самом деле, по крайней мере, я так думала. Если бы он узнал, что я — агент ФБР, все могло бы быстро измениться. Но, насколько мне было известно, он знал меня всего лишь как милую, маленькую Эйву, и я верила, что он искренне заботился обо мне. Если бы правда всплыла, я могла бы использовать это в своих интересах.

Дотянувшись, он взял мою руку в свою, целуя пальчики.

— В безопасное место, милая, — сказал он мягко. — Подальше от этого всего. Пока мы не уладим все проблемы с русскими, я не могу утверждать, что они не попытаются похитить тебя снова. Последнее, чего я хочу, чтобы ты пострадала из-за меня. Я не хочу, чтобы тебе снова причинили вред.

Я сделала легкий вдох, не осознавая, что задерживала дыхание. Слышать это от него было утешением. Это означало, что я не окажусь в какой-нибудь канаве. По крайней мере, не в ближайшее время. Конечно, тот факт, что никто не знал, где я, немного меня тревожил.

Даже мой босс не знал, насколько близко я подобралась к Флинну О'Брайену и этому делу. Я должна была хранить это в секрете, потому что никогда не была уполномочена работать под прикрытием. Потерпев полное фиаско, я не собиралась углубляться в это. Но теперь я была здесь. Влипнув по уши. Я находилась в машине, направляясь Бог весть куда, с главой ирландской мафии — группировки, ответственной за смерть моего отца несколько лет назад.

Флинн, не говоря ни слова, бросил что-то мне на колени.

— Что это? — спросила я, глядя на паспорт.

— Теперь это твоя новая личность, — сказал он. — Надеюсь, это только на время. Но по крайне мере, я буду знать, что ты в безопасности.

Я взглянула на фото в паспорте, на неизвестное мне имя. Подождите, он...

— Ты меня отсылаешь? — спросила я, снова пролистав паспорт, не совсем поверив своим глазам.

Тот, кто сделал его, был абсолютным профи. Паспорт был похож на настоящий. Там было мое фото. Профессиональное. Точнее сказать, фото женщины, выглядевшей практически как я, что даже я сама изо всех сил старалась найти различия. Мое имя при этом числилось как Лиза Винчестер.

— Вовсе нет, Эйва, — сказал он, бросив мне второй паспорт.

— Пол Винчестер? Значит теперь ты мой муж?

Он пожал плечами.

— Это наиболее разумная легенда, которую я смог придумать на ходу, — ответил он. — Это намного проще объяснить, чем что-либо другое. На тот случай, если кто-то будет задавать вопросы.

— Мы покидаем страну?

Мое сердце пустилось вскачь, когда я подумала о том, что он предлагал. У меня была карьера, которую я не могла оставить по своей прихоти. Здесь была вся моя жизнь. Если я покину страну с Флинном, смогу ли я когда-нибудь вернуться назад? И если вернусь, как все это будет выглядеть?

— Нет, пока мы просто собираемся на пару суток залечь на дно, — сказал он. — Но, если понадобится, мы будем готовы прыгнуть на ближайший самолет до Бермудских островов или любое место, куда только пожелаем.

Флинн, казалось, был почти в восторге от перспективы того, что мы вдвоем сбежим в другую страну. И хотя, идея упаковать чемоданы и улететь в какое-нибудь экзотическое и фантастическое место в теории звучала привлекательно, я знала, что на практике это было гораздо страшнее. Мы бы были в бегах. И всегда приходилось бы оглядываться за спину.

— Не спеши, Флинн, — сказала я. — Ты меня немного пугаешь.

— Прости, Эйва, — сказал он чуть мягче. — Я забегаю немного вперед и должен быть более понимающим. Это был тяжелый, ужасный день для тебя. Но просто знай, я сделаю все, что в моих силах, чтобы убедиться, что ты счастлива и в безопасности, где и что бы мы ни делали, хорошо? Ты мой самый главный приоритет. Ничего больше.

— Хорошо, — пробормотала я, не зная, что еще сказать, пока смотрела на паспорт в своих руках.

С одной стороны, я смотрела на паспорт, как на билет на свободу. К новой жизни и совершенно новому миру. С другой стороны — я смотрела на него, как на тюрьму. Словно связывала себя оковами с мужчиной и преступной группировкой, виновной в смерти моего отца.

— Ты мне доверяешь? — спросил он, краем глаза наблюдая за мной.

Я кивнула и ответила:

— Да, доверяю.

И это было правдой. Хоть он и лгал мне с самого начала о том, кем был, часть меня задавалась вопросом, были ли его имя и профессия единственной ложью, которую он мне рассказал. У меня сложилось ощущение, что это так и было, и, возможно, настоящий Флинн был именно тем, кого я видела. Тем, кого мне удалось узнать. Тем, о ком я хотела заботиться. Я чувствовала, что должна была заглянуть за занавес, чтобы узнать его настоящего, несмотря на то, что он носил маску перед остальным миром.

Да, это звучало наивно даже для меня. Это звучало, как инфантильные желания пылко влюбленной школьницы. Но то, как он держал меня за руку и смотрел на меня, то, что я видела в его глазах, заставляло мое сердце замирать. Даже со всем, через что я прошла, и всем, что знала, я все еще продолжала так реагировать на него. И когда я вглядывалась в его проникновенные глаза, задавалась вопросом — были ли чувства этого мужчины ко мне такими же искренними и чистыми, как мои к нему?

Будет ли он чувствовать то же самое, если узнает, кто я?

Эйва

В течение нескольких часов мы ехали по шоссе, пересекающему кукурузные поля штата Иллинойс. Это была, мягко выражаясь, долгая, однообразная дорога. Пейзаж за окном был чертовски скучным и убаюкивал меня. Не раз приходилось заставлять себя открыть глаза.

Когда я спросила Флинна, куда мы направлялись, он ответил:

— Пока не знаю. Как раз прямо сейчас раздумываю над этим. Просто будем продолжать ехать до тех пор, пока не найдем небольшой городок, где нас никто не знает, и никому даже в голову не взбредет искать нас.

Учитывая тот факт, что мы были на Среднем Западе, думаю, это было бы довольно легко сделать. Кроме того, в округе Чикаго не так много крупных городов. Однако, полно маленьких городишек. Полно мест, где мы смогли бы потеряться, и где люди просто не стремились бы задавать много вопросов. Именно на одном из таких мы и остановим свой выбор.

Вынуждена признать, было что-то будоражащее в выборе случайного городка черт знает где, в спонтанных действиях, не имея никакого действующего плана. Даже, если сама поездка в основном была скучной, ничем непримечательной, не считая равнинной местности на протяжении многих миль, понимание того, что все, что теперь открыто перед нами, оставалось все еще чем-то сродни побегу.

Мы направлялись в сторону Миссури, в этом я была уверенна. Но Сент-Луис был крупным городом, поэтому я чувствовала, что мы собирались вовсе не туда. В Миссури множество маленьких городков, я предположила, что было бы довольно легко найти один из них.

— Итак, расскажи мне о себе, Флинн, — сказала я, решив извлечь максимальную выгоду из поездки. — Поскольку очевидно, я не знаю о тебе ничего. Я даже не знаю, как тебя зовут. Так что, безусловно, есть много чего, что ты мне о себе не рассказывал.

Когда я сказала это, он съежился, выглядя так, будто я ударила его по лицу или что-то вроде того. Это были всего лишь слова. Должна признать, слова резкие. Но на самом деле, они не были даже и близки ко лжи. Я знала о Флинне намного больше, чем показывала. Во всяком случае, я была также, как и он, виновна в притворстве — и да, была маленькая часть меня, которая, также, ощущала дикую вину за все это, тем самым заставляя меня чувствовать себя большой лицемеркой. Это чувство удивляло меня. В конце концов, он ведь был плохим парнем, а я выполняла свою работу, заключавшуюся в поимке плохих парней. Нет, я не была плохой во всем этом, а мои уловки были необходимы для выполнения работы должным образом. Хотя, откровенно говоря, Флинн не был похож на крайне плохого парня. Я действительно верила, что где-то глубоко внутри него прятался хороший человек.

— Не считая моего имени, все остальное правда, Эйва, — сказал он. — Все, что я рассказывал тебе с самого начала было чистой воды правдой. Уверяю тебя, что это так. Знаю, у тебя мало причин верить мне, но надеюсь, ты поверишь, потому что сейчас я абсолютно честен.

— Забавно, никогда не знала, что в бизнесе по импорту так много похищений и убийств, — ответила я. Он бросил на меня серьезный взгляд, и меня осенило понимание. Будучи такой умной женщиной, в этой ситуации я была гребаной тупицей. — А-а-а, поняла. Полагаю, я не настолько умна, как считала, — съехидничала я, и разочарование еще сильнее выросло из-за того, что позволила эмоциям мешать при столь невероятных обстоятельствах.

Он снова съежился.

— Да, если бы ты читала между строк, это было бы не совсем ложью, — сказал он, пожав плечами. — Что есть, то есть, милая. — Самоуверенный, коварный подонок, известный во всем Чикаго как Флинн О'Брайен, наконец-то, сидел передо мной с удовлетворенной ухмылкой на своем дьявольски красивом лице. Когда ярость наполнила мои вены, я почувствовала, как напряглись мускулы моей спины, и не хотела ничего так сильно, как стереть гребанную ухмылку с его лица.

— Единственная правда, которую я скрыл от тебя — мое имя. Мало кто в городе меня не знает, а когда ты не узнала меня, я увидел выход — возможность быть кем-то еще. Просто прикинуться хорошим человеком, но только с тобой, для тебя.

Переведя дух и убедившись в том, что снова контролирую себя, я прикусила язык. Черт, он быстро отпрянул. Флинн свернул с дороги, заехав на безлюдную зону отдыха. Я даже не поняла, что мы пересекли границу штатов. Я быстро оценила обстановку, неуверенная в том, где мы, черт побери, находились.