Поднебесный гром

7

Праздничный стол ломился от снеди. Посреди из огромной хрустальной вазы свисали по краям янтарные гроздья винограда. Вокруг, в вазах чуть поменьше, краснели, зеленели, желтели апельсины, мандарины, яблоки, гранаты. Среди фруктов то тут, то там высились бутылки с добрыми кавказскими винами.

Аргунов попал на праздник случайно. Возвращаясь после работы домой мимо гастронома, он услышал позади себя знакомый гортанный голос:

— Скорей Кура повернется вспять, чем я отпущу своего старинного доброго друга!

Андрей оглянулся и увидел Сандро Гокадзе, потного, красного. Толстыми волосатыми руками он прижимал к себе кульки и пакеты с покупками.

— А-а, Сандро, чего это ты так нагрузился?

— Преодолеваю бытовые трудности. Помоги-ка лучше, чем спрашивать! — Гокадзе с дружеской бесцеремонностью сунул Аргунову свои кульки и, ничего не объясняя, побежал обратно в магазин. Вскоре он появился на ступеньках с объемистой, до отказа набитой хозяйственной сумкой. — Ай, спасибо! Как ты вовремя мне подвернулся! Я уж хотел сейчас за тобой ехать.

С легкостью, удивительной для его крупной, плотной фигуры, Гокадзе вприпрыжку помчался к «Волге», стоявшей неподалеку от гастронома. За ним, ничего не понимая, последовал и Аргунов.

Уложив в багажнике автомобиля покупки, Гокадзе вынул большой цветастый платок, стал поспешно вытирать узкий лоб, пухловатые, отливающие синевой холеные щеки, багровую шею.

— Уф, запарился, — отдувался он и вдруг схватил Аргунова за руку и потащил в машину: — Немедленно ко мне!

— Да что случилось, объяснишь ты наконец?

— Как что? Я именинник! Ты разве дома не был? Там тебя открытка с приглашением дожидается.

— Тогда пойду переоденусь.

— Никаких переодеваний! Ты что, женщина? Одет с иголочки. Белая рубашка, галстук, куртка — все соответствует.

— Нет-нет, мне еще надо домой на минутку заскочить.

— Ну хорошо, только чтоб в девятнадцать ноль-ноль, кровь из носу, сидел у меня за столом!

Среди газет в почтовом ящике Андрей обнаружил пригласительный билет. Он прочитал пространное послание с просьбой посетить дом старого друга в день его рождения и задумался: что же подарить? Времени, чтобы пробежаться по магазинам, уже не было. Он открыл книжный шкаф, но перед глазами, как укор, встала Светлана. Она, пожалуй, ни одной книги не отдала бы… Тогда он вынул из шкафа чайный сервиз, приобретенный им совсем недавно и еще даже не распакованный, придирчиво глянул на себя в зеркало — борода вроде еще не выросла — и поспешил к Гокадзе.

Андрею открыл дверь сам хозяин и, великолепно-важный, с довольной радушной улыбкой, стал знакомить его со своими гостями.

Здесь собралось почти все конструкторское бюро, были сотрудники планового отдела, знакомые Андрею по работе.

Полный мужчина с лунообразным лицом протянул Аргунову руку:

— Стратостат.

— Как? — не понял Андрей.

— Стратостат Максимович. — И под общее оживление пояснил: — Назван в честь первого полета советского стратостата. Как вам это нравится?

— Гордитесь! Такое редкое имя!

— А еще я знаю женщину, которую зовут Турбина. Не верите? Честное слово. Турбина Тарасовна. Взбредет же родителям в голову блажь, а ты всю жизнь за них отдувайся.

— Не переживай, дарагой, — успокоил его Гокадзе и протянул бокал: — Наполнил без твоего разрешения. Не возражаешь?

— Считаю, ты неплохо меня изучил, — с притворным вздохом ответил Стратостат. — За что пьем? Ах да, за именинника…

Гокадзе поднял руку:

— Минуту внимания!

Многоголосый шум за столом стих.

— Друзья, — начал Гокадзе, — сегодня много пили за мое здоровье и пожелали мне столько лет жизни, что если эти годы сложить вместе, затем разделить на всех гостей, дорогих и всегда желанных в моем доме, то на каждого достанется по сто с лишним лет. Я человек щедрый и с удовольствием поделюсь с вами!

Кто-то из почитателей вина принял последнюю фразу за команду действовать и хотел уже было приложиться к бокалу, но Сандро предупредительным жестом остановил их:

— Друзья! Среди нас находится летчик-испытатель Андрей Николаевич Аргунов. А ведь никто даже не предполагает, что с ним мы когда-то вместе начинали первые шаги в небо. Правда, летчик из меня не получился, а какой я инженер-конструктор — не мне об этом судить. Но сейчас не обо мне речь. Так вот, друзья, я поднимаю тост за повелителя того сверкающего чуда, которое мы видим в нашем мирном небе, за шеф-испытателя Андрея Аргунова и…

С другого конца стола подхватили:

— Желаем в здоровье бодрости, в работе скорости, в жизни вечности, в любви бесконечности!

Центр тяжести застолья переместился на Аргунова. Вообще-то он выделялся среди всех своей внушительной фигурой. Рослый, с богатырским разворотом плеч, коричневый от загара, и только в светлых зеленоватых глазах под рыжими бровями растерянность и недоумение: при чем здесь я? Но к нему уже тянулись рюмки и бокалы. От него требовали слова. Пришлось держать ответный тост.

— Дайте мне микрофон, — прогудел Андрей, хитровато подмигнув на пустой бокал, который тотчас же наполнили. — Давайте выпьем за то, чтобы оружие, которое мы производим, никогда не применялось бы по прямому назначению, чтобы мы возвращались домой не с позиций, а из цехов и чтобы мы, гражданские, никогда не стали бы военными!

— Андрей Николаевич, — к нему через стол наклонился Стратостат Максимович, — а скажите, испытатель — профессия или призвание?

Аргунов помолчал, соображая.

— По-моему, все-таки призвание, — наконец произнес он.

— А как же с ящиком?

— С каким ящиком?

— В который можно сыграть.

Аргунов засмеялся:

— Дурное дело — не хитрое.

И тут Андрей увидел ее — Ларису. Обрадовался, как старой знакомой.

— И вы здесь?

— Конечно. Я ведь правая рука Сандро Вартановича.

— Кем же вы у него работаете? — поинтересовался Андрей.

— Секретаршей.

Стратостат Максимович все допытывался у Аргунова:

— А как с космосом?

— Тихо! — засмеялась Лариса. — Испытатель дает интервью инженеру-конструктору!

Аргунову было приятно внимание девушки. Ради этого он готов был продолжить разговор с захмелевшим Стратостатом, но, чтобы не вдаваться в подробности, ответил:

— Космос еще себя покажет.

— Миллиарды бросаем, а ради чего? Чтобы доказать, что земля имеет форму шара? На этот счет уже давно сказано: «Если хочешь убедиться, что земля поката, сядь на собственные ягодицы и катись…»

— Вот и катитесь, — тихонько заметила Лариса и обратилась к Аргунову: — Давайте-ка лучше танцевать!

— В самом деле, какой праздник без танцев?!

Загремел магнитофон.

Аргунов неуклюже переступал ногами, а Лариса так и носилась вокруг него. Волосы ее рассыпались и касались его лица — нежные, мягкие, щекочущие.

— Можно подумать, что вы всю жизнь только танцами и занимались, — не то упрекнул, не то похвалил ее Андрей.

— Вы угадали, я с детства люблю танцевать. А после школы даже проучилась полгода в хореографическом училище…

— Отчислили?

— Нет, сама ушла. В жизни надо иметь стабильную профессию.

— Стабильную?

— Ну да. Чтоб не зависеть от случайностей. А то моя подруга ногу подвернула — и прощай хореография. Нет, я решила стать конструктором. Правда, сейчас я всего-навсего секретарша… — Она кокетливо взглянула на Аргунова: — Это вас не шокирует?

— Ну почему… — замялся он, — каждая профессия…

— Не каждая! — перебила Лариса. — И я уже пыталась поступить в институт. Но… не прошла по конкурсу. Ничего, — тут же заверила она, — на будущий год обязательно поступлю.

Танец кончился, и они, разгоряченные, отошли к окну.

Аргунов закурил, хотя курить и не хотелось. Посмотрел в небо. Оно все серебрилось звездами и только в одном месте чернело пустотой, будто кто захлопнул в небе окошко. Правда, приглядевшись, и среди этой черноты он увидел одинокую звезду. Она будто подмигнула ему, спрашивая: «Плохо, когда ты один, вместе веселее?»

Снова заиграл магнитофон, и Ларису пригласили на танец. Она рванулась навстречу пригласившему, но тотчас обернулась.

— Можно? — с виноватой улыбкой спросила она у Андрея.

— Конечно! К тому же я не умею танцевать по-вашему.

Он наблюдал за танцующими. Что за танец, черт возьми! Каждый наяривает свое. Не комната — гимнастический зал.

«Нет, я, кажется, становлюсь непримиримым скептиком», — подумал Аргунов и услышал за спиной:

— Скучаете? — Андрей обернулся: Стратостат Максимович. — Вижу, вы тоже не сторонник модных танцев? И что в них молодежь находит, не пойму…

Аргунов рассеянно слушал болтовню толстяка, а сам исподтишка наблюдал за Ларисой. После танца она направилась к нему, но снова заиграла музыка, и девушку перехватили на полпути. Аргунов разозлился на себя, не понимая, что это с ним, куда делись его былая решительность и непринужденность? Или время его ушло?..

Годы исподволь наносили удары. На висках начала пробиваться седина. Он немного огруз, раздался в плечах, в светло-зеленых глазах — спокойствие умудренного жизнью человека. В юности он влюблялся пылко, без раздумья, но так же быстро наступало и охлаждение. Идеальной девушки так и не находилось. И все-таки он нашел Светлану. Двенадцать лет их жизни пронеслись, как один миг… После нее он не мог даже смотреть на женщин. Но что происходило с ним сегодня, он не совсем понимал. Знал одно — что-то случилось.

…В этот вечер они долго бродили с Ларисой по городу, болтали о пустяках. Лариса очень смешно рассказывала, как ее принимал на работу Гокадзе.

— Понимаешь, какой мнэ нужен сэкрэтарь? — Она коверкала слова и отчаянно жестикулировала. — Мнэ нужен такой сэкрэтарь, чтобы на лету мух ловил. Началник еще только падумает, а он уже пишет приказ. Вот какой мнэ нужен сэкрэтарь.

— Ну и как же вы сработались?

— Так ведь он только так говорит, Сандро Вартанович. А вообще он человек добрый. Удивительно добрый. Даже неохота от него и уходить.

— А зачем вам уходить?

— Ну я же сказала — в институт поступаю. Нужно готовиться.

— Может быть, я могу вам чем-нибудь помочь? — предложил Аргунов.

Не отвечая, Лариса схватила его за руку.

— Стойте! Сейчас я украду розу. Ждите меня здесь! — Она исчезла в темноте и вскоре вернулась. — Это вам! — Девушка протянула ему большую белую, поблескивающую росой розу.

— Спасибо. Первый раз дарят цветы мне, — сказал Аргунов, обрадованный подарком. — А вам часто дарили цветы?

— Часто, — ответила Лариса и смело поглядела Андрею в глаза, — а вот я — никому.

Они шли ночной пустынной улицей. Над головами маячили редкие неоновые фонари. Дома стояли, как темные глыбы, упирающиеся вершинами в звездное небо. Город спал, лишь кое-где горели уютные костерчики окон.

— А вот мы и пришли, — заявила Лариса и вздохнула: — Ох и попадет мне от мамы.

— За что?

— За то, что поздно вернулась. Знаете, какая она у меня строгая! Жуть!

Андрей держал ее руку в своей, не хотел отпускать.

— Но мы еще увидимся?

— Зачем? — Она гордо тряхнула головой. — Боюсь, как бы ваша жена…

— Я прошу вас… А жены у меня нет, только дочь.

— Бросила вас?

— Нет, умерла.

Лариса с испугом посмотрела на него:

— Простите…

— Значит, вы мне позвоните, ладно? Как только захотите увидеться…

— Хорошо, — ответила Лариса и попросила: — А подарок мой берегите. Роза быстро завянет, если вы о ней забудете.

— Буду беречь.

Вернувшись домой, Андрей аккуратно повесил на крючок куртку, прошел в комнату, включил торшер. Желтоватый свет разлился по столу. Андрей положил розу на стол и увидел, что она оказалась под портретом жены. Светлана нежно и доверчиво улыбнулась ему, словно благодарила за подарок.

Он поспешно убрал розу.