Подождать до рассвета

Глава 49

— Сдалась вам опять эта рыбалка, — бурчал Кузя, яростно орудуя рыбочисткой. — Рыбу можно и в магазине купить. Не так вкусно, зато комары не жрут и вставать чуть свет не надо.

— Кузя, не ной, — отмахнулся Тимур, — утром комары еще спят.

— Вот-вот, даже комары еще спят, а я в свои законные каникулы даже поспать не могу. А мне, между прочим, скоро опять в анатомичке трупы резать.

Он резким движением вспорол подлещику брюхо.

— И ты не боишься их, трупов-то? — благоговейно прошептал Витя.

— А что нас бояться? — зловеще прошептал Кузя и протянул измазанную рыбьей кровью руку к Вите, тот испуганно отпрянул.

— Ничего он теперь не боится, видишь, какой стал крутой, — хмыкнул Тимур. — А сам на первом занятии в обморок грохнулся.

— Ой, я бы тоже грохнулся, — сказал Витя. — Там, говорят, многие не выдерживают.

— Там — многие. А наш Кузя прямо на крыльце упал, доктор Пилюлькин!

— Ой-ой-ой! — передразнил Кузя. — На тебя бы я посмотрел в этом миленьком местечке!

— Да была у нас практика по судмедэкспертизе, неприятно, но не смертельно. Вить, а ты куда после школы поступать будешь?

— Я в художественное училище хочу. В Архангельске я в кружок ходил, по кости резал. И рисовать люблю. А давайте на рыбалку часика в четыре поедем?

— Утра?! — взвизгнул Кузя и неудачно шлепнул уже обвалянную в муке рыбину на сковороду. Масло плеснуло и злобно зашипело.

— Нет, в четыре часа дня.

— Так не клюет в это время, — сказал Тимур. — У рыбы, как у нашего Кузьки, послеобеденный сон.

— Я там по дороге видел какую-то бетонную домуху брошенную. Давайте ее граффити распишем.

— Давайте! — неожиданно загорелся Кузя. — Тим, это он ведь про подстанцию рыбхозяйства. Ее ведь никто не сторожит?

— Когда размалюем — узнаем, — вздохнул Тимур.

Малые дети, ну что с них возьмешь?

Серая громадина подстанции с девственно чистыми, не тронутыми ни одним бомбером, не помеченными ни одной тегой стенами была замечательным холстом для трех молодых дарований. Тимур в конце концов тоже увлекся идеей Вити Иловенского. В хозяйственном магазине они накупили всевозможной краски в баллончиках. Кассирша, увидев содержимое их тележки, только вздохнула и попросила:

— Пацаны, пожалуйста, наш магазин не разрисовывайте, отойдите хоть за сто метров.

— Что вы, тетя, — распахнул голубые глаза Кузя. — Мы на конкурс едем в специально отведенное место!

— Врать нехорошо, — назидательно сообщил Витя Иловенский, запихивая баллончики в свой рюкзак.

— А я никогда не вру! Место мы сами себе отвели, значит, оно специально отведенное. И кто нам мешает устроить конкурс? У кого лучше всех получится, тому приз.

— Бесплатный пинок под зад от сторожа подстанции, — пообещал Тимур.

— Ты же сказал, она заброшенная!

— Неправда, я такого не говорил.

Подстанция действительно была заброшена. Крыша ее провалилась, внутри было пусто. Все, что можно было куда-нибудь сдать или продать, давным-давно было выдрано отсюда и вывезено. Только ржавые и местами прохудившиеся бочки валялись в углу. Из прогнивших днищ вытекло что-то зловонное, в разогретом воздухе висел тяжелый дух, и щипало глаза.

— Что за дрянь? — сморщился Кузя и тут же выскочил из здания.

— Какие-то идиоты вместо свалки запихнули сюда отходы. Может, не будем этим дышать? — пожал плечами Тимур.

— Так снаружи, вроде, не пахнет.

Еще немного посовещавшись, они плюнули на неведомые бочки, свалили велосипеды в кучу и пошли выбирать себе место для творчества. Решили не трогать стену с солнечной стороны. Витя авторитетно заявил, что краска будет высыхать слишком быстро, да и опять же пахнет сильно. Разошлись по своим сторонам и засекли время: сорок пять минут.

Тимур Каримов побродил немного вдоль своей стены, выбрал самый гладкий участок и стал черной краской рисовать контуры будущего рисунка, как простым карандашом на бумаге. Он задумал нарисовать самурая, который пробивается с мечом сквозь кирпичную стену. Получалось неплохо, но и не то чтобы очень хорошо. Но работа захватила, и он старался, высунув язык.

Кузя Ярочкин раздумывать не стал. Ему почему-то захотелось непременно изобразить кладбище. Чтобы памятники, кресты, ограда золотая. Ему достался баллончик с золотой краской, вернее, он сам урвал его при дележке. Еще он придумал нарисовать мертвеца, вылезающего из-под могильной плиты. Пока у Кузи лучше всего получился ворон с золотыми глазами, сидящий на кресте.

Витя Иловенский начал с фона. Он быстро создал красивое закатное небо и зеленую, в крупных ромашках, траву. Теперь на этой траве возникала ярко-голубая с серебром летающая тарелка, и Витя уже обдумывал, как разместить вокруг нее зеленых человечков. Он как раз заканчивал одного и тут почувствовал, что за ним кто-то наблюдает. Он никого еще не видел, но чувство было таким сильным, что по спине пробежал холодок. Это Кузя или Тимка подсматривают, решил Витя и осторожно повернул голову вправо, не выглядывает ли из-за угла Тимур? Никого. Слева, там за углом, рисует Кузя, тоже никого не было видно.

Нет. Тот, кто смотрит, там, за его спиной. Что там, подумал он, боясь повернуться. Кажется, молодой соснячок и заросли малины. Витя наклонился, потом присел, будто выбирая новую краску. Будто случайно, повернулся. Взглянул исподлобья. Точно, малинник. Редкие чахлые сосенки. А за ними, кажется, какая-то дорога. Верно, дорога. Не та тропинка, по которой они приехали, а широкая проселочная дорога. На ней стоит машина. Ее не видно, но видно, как солнце отсвечивает в черном гладком боку. Конечно, машина. Не мокрый же кит там лежит. Надо подниматься. А ноги, как ватные. Слабость такая в коленках… С чего бы это?

Кому нужна эта дурацкая подстанция? Никто их не убьет за то, что они стены портят, да и не портят они, а украшают. С трудом, держась за стену, он все-таки поднялся. Нет, если бы их кто-то решил взгреть за их художества, не стал бы следить и выжидать. Ведь машина давно здесь стоит. Он давно с этой стороны один, если бы она подъехала только что, он бы услышал. А может, ничего страшного и нет? Может, тачка здесь просто так стоит, вовсе не по их душу? Конечно, не по их! Может, в ней целуются или…

Он выдохнул. Стало легче. Чуть отступил, чтобы окинуть свою картину взглядом. Зеленый человечек вышел незапланированно грустным и настороженным. Витя стал исправлять выражение его глаз.

Справа в отдалении хрустнула ветка, еще одна. Витя осторожно повернул голову и скосил глаза. Справа начинался березняк, дальше какие-то заросли, кусты… Мелькнуло! Человек! Да, человек в камуфляже. Лето жаркое, листва частью посохла и опала. На камуфляже больше зелени, чем в кустарнике. Еще! Их двое! Второй тут же скрылся из виду, угол подстанции ограничил обзор.

Витя стал медленно отступать влево, все еще делая вид, что рисует. Черная полоса потянулась от инопланетных глаз, перечеркивая голубую с серебром тарелку. Наконец он не выдержал, бросил баллончик и кинулся за угол к Кузе.

Пучеглазый и весьма упитанный мертвец с добродушной улыбкой Карлсона, как одеяло, откинул могильную плиту на рисунке Кузи. Витька, несмотря на страх, чуть не прыснул со смеху. В голове его мелькнула мысль: а вдруг Кузя над ним посмеется?

— Э-э! Так не честно! — возмутился соперник, но Витя зашипел на него, и тот тут же смолк.

— Там!.. Это… Там… — мямлил Витька.

— Чего там? Сторож что ли? — почему-то решил Кузя.

— Нет! Не знаю. Там мужики в камуфляже, двое. И тачка на дороге стоит. Черная. Крутая какая-то, блестит, блин…

Кузя вмиг стал очень серьезным и сосредоточенным. Он это все уже проходил, а обжегшись на молоке, научился дуть и на воду.

— Знаешь что, — сказал он, — идем к великам. Только медленно, будто ничего не случилось. Может, они нас не засекут, но кто их знает? Ты позовешь Тимку, скажешь, время вышло. Хватаем велосипеды и прем вон туда.

Он ткнул пальцем влево. Витька пригляделся. Там от тропинки, по которой они приехали, отворачивала почти заросшая тоненькая стежка прямо в лес.

Они пошли вдоль Кузиной стены, потом свернули за угол, пытаясь беззаботно переговариваться, добрались до велосипедов.

— Блин. Еще рюкзаки и чехол с удочками. Какого лешего мы их от велосипедов отвязали! Бросать что ли, если за нами погонятся?

Витя молча смотрел на вещи, прикидывая, как побыстрее ухватить все и сразу.

— Иди, зови его, — велел Кузя.

— Тима, а Тим! Время вышло, иди сюда, — чуть фальшиво закричал Витька и пошел вдоль стены.

Кузя наклонился над велосипедом, готовясь схватить его, как только появится из-за угла Тимур. И тут он тоже увидел движение в кустах. Что-то зеленое в зеленом мелькнуло вдоль зарослей.

— Неправда, не вышло еще время! — послышался голос Тимура. Он, к счастью, двинулся навстречу Вите, чтобы не пустить его и не дать раньше времени увидеть свою картинку. — Еще почти пятнадцать минут.

Тут Витька приблизился к нему.

— Валим отсюда. У тебя за спиной — двое в камуфляже. На дороге машина.

— Какая машина?

— Не знаю, может, сторожа, но вряд ли. Только следят, похоже, за нами… Медленно иди к велосипеду, хватай и пили за Кузей. Понял?

— Понял, — спокойно ответил Каримов и тут же повысил голос, — Кузя, а золотую краску ты прикарманил?

— Ага, — ответил тот, — тут в рюкзаке еще есть.

Они наклонились над велосипедами все трое разом. Кузя снова глянул в заросли. Там двигался человек, и он довольно быстро приближался.

— Шухер! — выдохнул Кузя. — Валим!

Парни с грохотом похватали велосипеды и в одну секунду рванули друг за другом по тропинке. С перепуга Кузя чуть не пролетел мимо заросшей стежки и едва вписался в поворот. За ним ехал Тимка. Замыкал сумасшедшую колонну Витька Иловенский. На левом локте у него висели разом три рюкзака и чехол с удочками. Он даже сам не помнил, как умудрился все подхватить и не знал, все ли. Мускулы руки от напряжения были каменными, но он не обращал внимания, боялся только, как бы какая-нибудь лямка не попала в спицы колеса.

И тут раздался короткий треск резкой очередью, зад Витькиного велосипеда резко занесло, и он чудом не улетел в малинник. «Кажется, мне прострелили колесо», — подумал парень, чувствуя, что велосипед сел на обод.