Глава 8

Утром Татьяна предложила отцу отдохнуть и поехать покататься на крытый каток на Петровке – у нее на ближайшую неделю не было намечено никаких выступлений – она была свободна для развлечений самой себя и начать свои маленькие рождественские каникулы Татьяна хотела с катка. Она призналась отцу, что давно об этом мечтала – взять коньки, встать на лед и помчаться быстро-быстро. Татьяна спросила у отца – умеет ли он кататься на коньках? Краб, который в это время делал свой обычный утренний комплекс упражнений, присел на ковер на полу, почесал щеку и ответил, что никогда в жизни на коньках не стоял, поэтому даже не знает – умеет он кататься или нет? Татьяна такому ответу даже обрадовалась и вызвалась сегодня научить его кататься на коньках.

– В моем-то возрасте учиться? – усмехнулся Краб. – Только время зря терять.

– Учиться никогда не поздно, – ответила Татьяна, – там коньки дают на прокат очень хорошие. Подберем тебе коньки и я буду тебя учить.

– Ладно, поехали, – согласился Краб, – давай собираться. Но сначала позавтракаем.

Татьяна согласно кивнула. Пока отец кашеварил на кухне, она каждую минуту подходила к окну и выглядывала на свою новую машину. "Лексус" стоял на своем месте, присыпанный снегом и каждый раз сердце Татьяны сладко замирало, когда она думала о том, что это ее машина, что наконец-то у нее есть это чудо автомобилестроения. Уже через полчаса они с отцом вышли на улицу, обнаружив еще дома одну разрешимую проблему – у Краба не было с собой спортивного костюма, а кататься на коньках в новых кожаных джинсах и выпендрежной рубашке, которые ему подарила Татьяна, было как-то не очень хорошо.

Поэтому Татьяна с отцом поехали для начала с магазин и купили ему хороший спортивный костюм и зимние кроссовки. Экипировавшись, они прибыли на каток, Татьяна поставила своего "железного" коня на платную стоянку, погладив его, как живого, по блестящему боку на прощание. Они зашли в большой ангар под крышей, где играла музыка и звучала самая популярная на всех радиостанциях на сегодняшний день песня: "Ты целуешь меня, но это губы не твои, ты целуешь меня поцелуем змеи…". Таня натянула шапочку на самые глаза, заправив под нее свои рыжие волосы и надела темные очки.

– Покататься не дадут, – пояснила она, – замучат с автографами.

– В популярности есть и свои минусы, – заметил отец.

– Есть, – со вздохом согласилась Татьяна.

Они пошли к прокату и выбрали себе по паре отличных импортных коньков, в которых нога сидела как влитая, а лезвие, казалось, росло вместе с ногой. Но Краба это не спасло. Им предстояло пройти до льда еще метра четыре и он шел, держась руками за стену. Татьяна легко ступала рядом и говорила, чтобы отвлечь отца от трудностей первых шагов:

– Здесь хороший каток, очень дорогой. Оттого всякой швали нет, спокойно тут, люди знаменитые приходят кататься, опять же буфеты прямо на льду, можно подкрепиться.

– Я до этих буфетов пока доползу на карачках, умру от голода, – ответил Краб, глядя себе под ноги и осторожно переступая.

Татьяна не удержалась отец шел слишком медленно, держась за стену рукой, она первой выскочила на лед, оставив отца одного и стремительно помчалась по периметру, раскинув руки в разные стороны и ловя ветер. Краб заметил, что дочь очень хорошо держится на коньках, а поскольку он остался один, то поковылял по коридору на лед, глядя себе под ноги. На катке народу было немного – сказывалась дороговизна этого простого удовольствия и то, что было утро буднего дня – народ работал или же отдыхал дома после праздников.

Дойдя до края льда, он вступил на него, оттолкнулся руками и едва удержался на ногах недалеко от входа. И тут он чуть не столкнулся с девушкой, которая быстро мчалась на коньках, собираясь уйти со льда. Столкновения не произошло, но она недовольно хмыкнула и сказала: "Дома надо сидеть с такой подготовкой". Краб извинился за свою нерасторопность, отвел глаза и вдруг вспомнив черты ее лица, повернул на нее голову. Да, он не ошибся – девушка тоже смотрела на него. Смотрела, не скрывая ненависти. Это была "зайка", любовница Бальгана. Он, видимо, тоже не сразу узнала его, а теперь, узнав, сощурила глаза и поджала губы.

– Не опасно ли на вашем сроке беременности на коньках кататься? – спросил Краб.

– Не твоя забота, гад! – ответила ему "зайка", развернулась и быстро пошла на своих коньках к выходу.

– С кем это ты тут кокетничаешь? – спросила Татьяна, подъехав и взглянув на то как "зайка" удаляется.

Она не узнала ее со спины.

– Да так, чуть не столкнулся с девушкой, – ответил отец, – извинился.

– А-а, – поняла Татьяна и протянула ему руку, – держись, я буду тебя учить кататься.

Отец оперся на руку дочери и медленно поехал, заскользил по льду. Татьяна помогала ему, подбадривая и говоря, что с каждым шагом он движется все лучше и лучше. Краб думал об этой встрече с "зайкой", но Татьяне ничего говорить об этом не стал. Наверняка Зайка позвонит сейчас своему Ромке и тот примчится за своим пистолетом, да еще с намерением взять реванш за свое позорное поражение в бильярдной. Но у Краба была надежда, что они с Таней успеют уехать обратно домой еще до того как бандиты приедут сюда. Пока "зайка" им позвонит, пока они соберутся, пока доберутся, Татьяне надоест уже кататься и они сядут в "Лексус" и поедут домой. Но в своих расчетах он ошибся – вероятно, Рома со своей "бригадой" находился где-то неподалеку и "зайка" смогла их быстро вычислить и вызвать, потому что минут через десять Краб увидел его выходящего на лед в коньках в сопровождении еще двух амбалов.

– Таня, у нас опять намечается веселье, – сказала отец дочери, – вон видишь, Рома едет к нам.

– Какой еще Рома? – не поняла Татьяна, оглядываясь.

Краб пояснил ей какой Рома, рассказал и о том, что столкнулся он на входе на лед с "зайкой", просто Татьяне об этом рассказывать не стал, думал, что они уйдут с катка раньше, чем бандиты приедут – а вот не получилось. Отец стоял беспомощный на льду, Татьяна заметила, что и с другой стороны к ним едут – еще двое бандитов во главе с тем самым гамадрилом, который крутил нунчаками в бильярдной. Намерения бандитов не вызывали сомнений – на их тупых рожах было написано желание втоптать Краба в лед, как какого-то мамонта. Татьяна впала в отчаяние – их застали в ситуации полной беспомощности – выхода из ситуации она не видела. Краб наклонился к ее уху и сказал негромко:

– Ты постарайся выскользнуть отсюда, ты сможешь, ты ездишь быстро и жди меня в "Лексусе"…

– Что ты, папа, я тебя не брошу, ты же на ногах не стоишь! Они убьют тебя! – прошептала в ответ Татьяна.

– Я хоккейную за команду нашей морпеховской бригады играю в нападении, я дурачился, хотел тебя разыграть, – усмехнувшись, ответил отец, – а у нас играют жестко. Только ты этим парням мою маленькую тайну пока не рассказывай. Пусть думают, что я неумеха.

Татьяна едва сдержалась, чтобы не выдать отца своим нескрываемым удивлением. Бандиты подъезжали на коньках все ближе и уже окружили их – прижали к бортику. Бандиты тоже не всей свой "бригадой" уверенно держались на ногах – было заметно отсутствие у них конькобежной практики. Таня и отец стояли, держась за руки и представляли собой трогательно-жалкую композицию из серии "Ну, мы попали". Бандитов они не разжалобили и не растрогали, напротив, вызвали у тех желание наподдать хорошенько двум беспомощным существам. Краб едва стоял на коньках, пошатываясь, как пьяный, а у Татьяны тряслись плечи. Рома остановился метрах в трех, встали и все остальные.

– Ну, что кролики? – презрительно спросил бригадир Рома, доставая руки из карманов. – Готовы на забой?


* * *

В этот момент Краб дернул Татьяну за руку и кивком указал ей следовать за ним. Как метеор он сорвался с места и сшиб Рому, словно комета Галлея орбитальную космическую станцию. Бригадир взмахнул руками и треснулся спиной и затылком со всего маху об лед. Краб выскочил из кольца, за ним рванула Татьяна. Один из бандитов попытался схватить ее рукой, но Татьяна ускользнула от его захвата, бандит поймал только воздух и сам растянулся на льду. Остальные бросились догонять Татьяну и ее отца, который мчались в сторону выхода. Посетители катка, увидев эту картину поспешили удалиться подальше от места происшествия.

– Беги, заводи машину, я с ними тут немного "поиграю"! – крикнул отец. – Жди меня!

Татьяна кивнула, выпрыгнула в коридорчик и побежала прямо в коньках к выходу. За ней выскочила из своей будочки полная женщина, выдававшая коньки и с криком: "Верните инвентарь!", побежала за ней. Но Татьяне некогда было расшнуровывать ботинки – ее преследовали бандиты, поэтому она не остановилась. Женщина догнала Татьяну, схватила за руку и сильно дернула. Тане ничего не оставалось делать, как развернуться и врезать ей прямо в нос своим маленьким кулачком. Женщина тут же отпустила ее руку, завертелась, как юла и упала на пол.

Таня выскочила на улицу и прямо в коньках помчалась туда, где оставила машину. В это время бандиты, оставшись без бригадира, который никак не мог подняться с льда, растерялись. Татьяна улизнула прямо у них из-под носа, но остался Краб. Они все кинулись за ним. Краб играл в Заполярье в хоккей со своей командой два раза в неделю по два часа. Ни щитков, ни хоккейных касок у морпехов не было из-за недостатка финансирования, даже клюшки порой делали сами, оттого их игра напоминала не хоккей в чистом виде, а американский футбол на коньках. Но такая жесткая игра была хорошей практикой для бойцов морской пехоты, которым приходилось сражаться в любых условиях – сам Краб придумал такую тренировку, чтобы вырабатывать у пехотинцев чувство равновесия и скорость. И вот самому и пришлось испытать это все на практике.

Краб краем глаза заметил, что Татьяне удалось выскользнуть, оглянулся и увидел, что все пятеро Роминых бандюков мчатся за ним стаей. Он набирал скорость, а бандиты старались не отставать. Достигнув бортика, он резко остановился и развернувшись ушел в сторону. Преследователи, не ожидавшие от него такого маневра попали впросак – гамадрил, возглавляющий погоню успел остановиться, зато следующий за ним бандит не затормозил, ходу врезался в него и они оба растянулись на льду. Попадали как попало и все остальные бандюки. Но наиболее сильно повредился самый рослый из Роминых бойцов.

Он запнулся о чью-то ногу, полетел кувырком и ударился головой о бортик катка так, что послышался хруст досок ограждения. Вероятно, были сломаны не только доски, потому что раздался рев боли, который заглушил даже музыку, играющую на катке. Бандит схватился за плечо и стал крутиться на льду, суча ногами, облаченными в ботинки сорок пятого размера и коньками похожими на полозья саней. Еще одного Краб вывел из строя – осталось четверо. Они были разозленными, если не сказать разъяренными. Краб остановился неподалеку, подождал когда все поднимутся на ноги и встал, как вратарь в воротах, готовый поймать шайбу. Он улыбался и эта веселая улыбка Краба взбесила бандитов.

Гамадрил и тот браток, что его сбил – ударились очень сильно, поэтому вставали медленно, но еще двое, которые ехали позади, вскочили быстро и бросились на Краба. У них хватило ума атаковать его с двух сторон. Краб стоял до последнего, а когда они приблизились, поймал одного и бросил под ноги второму. Конек второго врезался упавшему бандиту под ребра, вспорол одежду и кожу. На лед хлынула кровь, а этот второй запнулся и летел прямо на Краба. Отец Татьяны поймал его на кулак сбоку, хорошим боксерским апперкотом, изменив направление его движения. Бандит рухнул на лед, проехал метра три вращающейся "звездой" плашмя и замер без движения. На оставшихся двоих Краб напал уже сам и они позорно побежали от него – заскользили по льду, суетливо и от этого не слишком быстро.

Они видели как Краб расправился с их братанами, им не хотелось остаться инвалидами, но уйти им все-таки не удалось. Отец Тани срубил сначала одного, а потом второго подножкой и решил, что и ему пора сматывать удочки. Но в это время на него налетел очнувшийся Рома, вооруженный невесть откуда взявшейся клюшкой. Краб едва успел присесть, иначе бы удар пришелся ему как раз по зубам – а так древко только скользнуло над головой, брызнув ветром по волосам Краба. Рома закрутился, не удержал равновесия и свалился брюхом на лед. Краб подъехал к нему, выхватил клюшку и напоследок врезал ею бригадиру хорошенько по горбу. Тот завыл от боли, перевернулся и стал корчиться, громко матерясь.

Краб посчитал битву выигранной, помчался к краю поля, пробежал по коридору, рухнул на скамейку и быстро расшнуровал и скинул ботинки. Но женщина с разбитым носом отказалась выдавать ему его обувь, сославшись на то, что его "подружка" убежала в коньках. Из двери появились два рослых молодца – по виду охрана катка и женщина стала истошно вопить: "Держи его!". Молодцы кинулись на Краба, он хотел было сначала объясниться, но понял, что потратит на это слишком много времени, а его-то как раз и не было – бандиты на льду уже стали приходить в себя и подниматься с намерением продолжать преследование. Молодцы, видимо упорно занимались единоборствами, но пика формы еще не достигли. Поэтому когда они один за другим без чувств повалились на пол от точных ударов Краба, женщина с разбитым носом, выдающая коньки замолкла, словно ее выключили.

– Мы вам ваши коньки вернем, – пообещал Краб, – вы мне мою и дочкину обувь отдайте.

Женщина спорить не стала, моментально выставила на стойку сапожки Татьяны и ботинки Краба. Он переобулся и выскочил на улицу. Татьяна уже ждала его у входа, сидя за рулем заведенного "Лексуса". Краб прыгнул в машину на заднее сидение и сразу же за ним выскочил Роман с перекошенным лицом, а за ним гамадрил – они оказались самыми выносливыми и стойкими в отношении поврежденных конечностей. Татьяна не стала ждать, когда бандиты кинутся к "Лексусу", нажала на газ и рванула вперед.

– Коньки-то хоть сняла? – спросил Краб, обернувшись назад. – Или прямо коньками на педали жмешь?

– Все шутишь? – отозвалась Татьяна. – А я тут вся на нервах, думаю, а вдруг они там тебя убивают?

– Коньки надо будет вернуть, – сказал Краб, – я пообещал. Не потеряла?

Татьяна кивнула на переднее сидение и Краб увидел там снятые коньки. Еще он увидел, что Рома, гамадрил и еще двое бандитов уселись в серебристый "БМВ" и поехали за ними. А двое из их "бригады", вероятно, так и не смогли подняться. Татьяна сказала, что коньки она не потеряла, а вот за сапожками надо будет вернуться. На это Краб ей ответил, что сапоги Тани ему отдали под честное слово. Бандитский "БМВ" мчался за ними на всех парах, Татьяне пришлось нарушать правила и проскакивать на красный свет светофора, но Рома с бригадой не отставал.

– Погоняться хотите? – спросила Татьяна, глядя в зеркало заднего вида. – Погоняемся!

Она до упора нажала на газ, выскочила на встречку и понеслась в направлении МКАДа. Бандиты тоже поддали газу – шли, не отрываясь. Татьяна вела уверенно, делала финты, неожиданно поворачивая в проулки, но "БМВ" подсел на хвост плотно и отставать не хотел. Таким образом они выскочили на проспект Мира и погнали по прямой, нарушая все мыслимые и немыслимые правила движения. Видимо, бандиты понимали, что гонка может продолжаться бесконечно – пока у кого-то не кончится бензин, поэтому Краб увидел, что из окошка высунулся сам Роман с укороченным автоматом Калашникова, который, скорее всего, был припрятан где-то в машине и дал короткий залп по "Лексусу". Пули попали в автомобиль, разбили правый задний фонарь, который со звоном рассыпался по дороге.

– А-а-а! – закричала Татьяна. – Моя новая машина! Один этот фонарь стоит немерено! А если они нас продырявят, я вообще не расплачусь!

– Если они нас продырявят, расплачиваться нам вообще не придется, – ответил Краб, открывая кнопкой окно автомобиля.

Когда стекло опустилось, он высунулся, прицелился из своего Макарова. В это время Роман выстрелил второй раз, но "БМВ" мотнуло и поэтому пули его не достигли цели, разбили лишь заднее стекло пассажирской "Газели", которая тут же свернула на обочину.

– Так, уже есть жертвы среди мирного населения, – констатировал Краб, поймав в прицел переднее колесо "БМВ", – надо срочно прекратить этот беспредел.

Прицеливаться было легко – "Лексус" шел мягко, без рывков и подскакиваний, но и пистолет Макарова, из которого Крабу приходилось стрелять, был оружием ближнего боя с поражающей дальностью метров пятнадцать. Ему пришлось применить все свое мастерство, чтобы не промазать. Раздались один за другим три выстрела из пистолета, одна из тех пуль все же попала в цель – пробила переднее колесо "БМВ" – оно лопнуло и моментально сдулось.

"Лексус" Татьяны резво оторвался от преследователей, разозленный Роман нажал на курок автомата, стреляя уже куда попало и крича: "Догоняй, тварей, гони!". Водитель "бомбы" автоматически нажал до упора на газ, "БМВ" зарычал, завалился на пробитое колесо и его резко повело в сторону. Водитель не смог справиться с управлением, "БМВ" мотнуло и прижало к стене жилого дома той самой стороной, откуда торчал бригадир с автоматом. Роман не успел спрятаться обратно в машину и его буквально размазало, как о наждачный круг кусок резины. В салоне осталась только стесанная и окровавленная нижняя часть бригадира, которая судорожно конвульсировала. Но Краб и Татьяна этого уже не увидели, они заметили только, что их преследователи отстали.


* * *

Татьяна и Краб приехали к дому когда уже стемнело. После того как бандиты от них отцепились, они выехали на кольцевую дорогу, заехали не туда, потерялись в хитросплетениях улиц Москвы, долго плутали, да еще и проголодались к тому же. Пришлось остановиться возле какого-то ресторанчика, перекусить. В ресторане играли песни Татьяны, но ее саму не персонал не узнал, потому что она не сняла свою шапочку и темные очки. Поужинав и проложив маршрут по карте от этого ресторанчика до дома, они отправились домой, чтобы отдохнуть от событий сегодняшнего дня.

Но и дома им не было покоя – пришел Бальган и закончил Татьянины рождественские каникулы. Он сказал, что послушал запись, которую Татьяна делала как раз в тот день, когда Краб в комнате отдыха подслушал разговор продюсера и его пассии, и пришел к выводу, что саунд никуда не годиться – нужно все переписывать, потому что драйва в голосе не хватает. Потом он ушел в туалет и стал говорить там по телефону, наверняка со своей "зайкой". Татьяна заметила, что Бальган постоянно, когда к ним приходит, запирается в туалете и говорит с ней. Краб поинтересовался что такое "саунд", который никуда не годится и что такое "драйв", который должен быть в у нее голосе.

– Тебе это надо знать? – спросила Татьяна.

И когда отец подтвердил, что непременно надо, то она пояснила, что "саунд" это звук по-английски, то есть фактура звука должна соответствовать формату материала, а "драйв" в голосе – это напор, мощность. Краб понял, что ему лучше бы и не надо было этого спрашивать – все равно он ничего не понял.

– Так что будем работать, – сказал Бальган, выходя из туалета, – но так, ближе к вечеру. Как вы? Согласны поработать?

Татьяна сказала, что раз надо, так она перепоет песню, потому что ей самой тоже кое-что в тексте не нравится и слово одно режет ухо – его надо заменить. Бальган уточнил какое именно слово и, подумав, согласился. Краб поинтересовался – эта песня для альбома "Поцелуй змеи" или уже для нового? Бальган сказал, что и для нового альбома у них с Таней уже записано две композиции. "И еще одну я почти сочинила", – добавила Татьяна. Потом Бальган сказал, что завтра будет большая передача по телевизору – интервью известного журналиста Андрея Вальша с Миленой Дольской. В анонсе обещали "взрыв бомбы", который потрясет мир поп-музыки, поэтому Бальган порекомендовал им посмотреть эту передачу. Татьяна отметила в программе красным кружком время начала передачи, а Краб сказал, что он и так не забудет. Бальган хлопнул себя по лбу и посетовал на забывчивость.

– Чуть самое главное не упустил, – сказал он, – ведь затем и пришел. Начал с того, что песню надо переписать, а про вручение "Золотой волны" и забыл. Послезавтра же состоится подведение итогов конкурса "Хит эфира" в центральном концертном зале "Россия". И угадайте, кто у нас победил, какая песня возглавляет хит-парады всех радиостанций?

Татьяна и Краб одновременно спросили:

– Ну, какая?

– Стыдно этого не знать, – ответил Бальган, – вы что радио не слушаете? Нет? Ну, тогда я скажу. Само собой эта песня "Поцелуй змеи". Послезавтра ты, Татьяна, получишь "Золотую волну"!

Татьяна обрадовано подпрыгнула и сначала обняла отца, а потом и Бальгана. Краб, который слабо представлял что это вообще за премия, изобразил на лице радость для себя решив позже непременно выяснить у дочери что это за премия и что она вообще дает. Но Бальган сам ответил на этот вопрос:

– Теперь Татьяна у нас в самом первом эшелоне российского шоу-бизнеса и это признали все! Еще немного и она займет место примадонны и встанет у руля паровоза!

– У паровоза нет руля, – поправил Краб.

– Это не важно, – махнул рукой продюсер, – что-то то ведь у него есть. Рычаг какой-то или педаль.

– А Дольская? – поинтересовалась Татьяна.

– Милена не получит призов, – ответил продюсер, – ее пригласили скорее из милосердия, памятуя о ее былых заслугах. Но ее последние песни ни на каком радио не вошли в ротацию. Они откровенно слабые и скучные.

Все вместе посочувствовали поп-диве, которая откровенно сдавала позиции. Затем Бальган попросил чаю с лимоном и Краб ушел на кухню включить чайник. Он был у Татьяны и за телохранителя и за домработницу. Татьяна развалилась на диване и спросила Бальгана почему он до сих пор не продал какой-нибудь рекорд компании альбом "Поцелуй змеи"?

– Понимаешь, – ответил Бальган, – если мы поспешим, то можем продешевить. Твой клип сейчас в "горячей" ротации на телевидении, песня во всех плей-листах на радио. Все московские компании уже истекают слюной, предлагают нам неплохие суммы. Но надо выждать. Я вот сейчас веду переговоры, чтобы пропихнуть клип на телевидение за бугор. Я думаю там "Поцелуй змеи" покатит только влет и у нас появится возможность заключить договор с какой-нибудь серьезной западной компанией. А это уже совсем другие деньги – на Западе, там же все по другому, там нет "пиратов", там авторское право хорошо защищено. Правда придется саундтрек перепеть на английском языке. Для тебя это раз плюнуть.

– А может, да ну их эти западные фирмы, – предложила Татьяна, – давай нашим русским продадим и не будем заморачиваться. А то будем ждать когда западный лейбл купит у нас материал, а тем временем "пираты" наши диски уже наштампуют и в продажу выпустят. А кто потом будет фирменные диски покупать, которые в десять раз дороже пойдут, чем пиратские?

– Ты, Татьяна, певица, вот и пой, – нахмурился Бальган, – а уж кому материал продавать, это моя забота как твоего продюсера. А насчет "пиратов" у меня уже был разговор в соответствующих органах – пока наш альбом "Поцелуй змеи" не вышел, все контрафактные диски будут изыматься и уничтожаться.

– Бальган, а может быть, ты ждешь, что меня "грохнут"? – спросила Татьяна. – В меня постоянно стреляют, я как на фронте сейчас. Убьют меня и ты заработаешь хорошо.

Продюсер рассердился и вскочил. Он хотел что-то сказать, но в этот момент у него зазвонил мобильный телефон. Бальган глянул на номер и побежал в туалет. Татьяна правильно решила, что Бальгану звонит "зайка". Из туалета он вышел подавленный и огорченный – долго не мог попасть сотовым телефоном в карман и явно сразу забыл о том, что у него только что вышел с Татьяной спор. Появился Краб с подносиком и тремя чашками чая.

– Что случилось? – спросила Татьяна Бальгана.

– Так, это… – невпопад бормотал продюсер, – брат моей "зайки" сегодня погиб. Я так понял, была перестрелка с какими-то такими же как он бандитами. Он высунулся в окно и ударился обо что-то насмерть. А потом машина потеряла управление, перевернулась и врезалась крышей в опору моста. Все, кто в ней были – погибли. Ромка этот, брат непутевый, я знал, что он так вот и закончит. В наше время надо было бизнесом заниматься, а не в бандиты идти. Никогда не нравился он мне этот ее брат, хотя говорят о покойниках – или хорошо, или ничего. Ладно, пока, поеду я, а-то она разволнуется, а ей в положении волноваться нельзя.

Бальгана удерживать не стали и он ушел.

Загрузка...