Последний из эльфов

Глава 16. Побег. Путь до Мадры

День рождения Флавиуса для Тома начался отлично. Они с друзьями сначала отмечали в доме у Флавиуса, где его мама накормила их чудным обедом и даже приготовила замечательный праздничный пирог с фруктами и взбитыми сливками. Не смотря на то, что родители Флавиуса были небогаты, они умудрились купить сыну замечательную метлу с ровненькими палочками, еще пахнувшими деревом и большую синюю остроконечную шляпу в комплекте с такой же синей шерстяной мантией. Флавиус весь светился, и его щеки стали почти такого же цвета, как и волосы.

Все началось с того момента, как Том пошел за водой к городскому колодцу, чтобы помочь маме Флавиуса. Тома как всегда сопровождала Левис, любившая руководить чужими действиями. Сразу после того как Том вручил Флавиусу свой подарок (это были совершенно новый наконечник для черенка метлы, обруч для прутьев и полировочная мазь), мама Флавиуса обнаружила, что вода в доме кончилась, и чтобы заварить чай, ей нужно принести воды из городского колодца. Том вызвался ей помочь первым, сказав, что имениннику это делать не положено. Том взял ведро и пошел к колодцу. Прошло всего пять минут, а Левис забеспокоилась и пошла за ним. Когда Левис пришла к городскому колодцу, Том уже опустил ведро вглубь, несмотря на то, что ручку колодца он крутил уже довольно долго, плеска он не слышал. Том был удивлен, когда обнаружил, что крутит ручку колодца уже пять минут, но дна ведро еще не достигло. Обескураженное лицо Тома привлекло внимание Левис, которая первой догадалась глянуть на дно колодца. А вот дна-то она и не увидела. Она осторожно ткнула Тома в бок локтем, показав глазами на колодец. Том заглянул в колодец, потом ошалело уставился на Левис: он увидел в точности то же, что и она — прозрачную молочно-белую пустоту, где на боку лежало ведро и половина колодезной цепи, воды же в колодце не было и в помине. Том побледнел и чуть не выпустил ручку, но Левис знаками приказала ему крутить колодезную ручку дальше, вытащить ведро. Том повиновался, но неожиданно под ногами Тома задрожала земля, и Том вместе с Левис повалился на землю.

Раздался громкий хруст, и колодец непринужденно взлетел на восемь футов от земли, выдрав порядочный кусок мостовой и свалив с себя ведро, которое закачалось в воздухе в виде маятника.

Молочно-белая пелена в колодце забурлила, и через несколько минут на поверхности колодца появилось изображение: два человека рубились на мечах. Один был рыжеволос и бледен с большими карими глазами, серьезно глядящими из-под рыжих вихров; меч его сверкал, словно солнечный луч. Другой же был с ног до головы закутан в плащ, на голове красовался черный шлем с золотым забралом, который был кроме того еще и покрыт черным капюшоном. Незнакомец виртуозно владел своим оружием — большой черный эспадон, отделанный красными камнями, сверкал в его руках.

Том узнал рыжеволосого человека с карими глазами: перед ним был Орион, король, правящий Восточным Заречьем. Вот Орион начал сдавать позиции черному человеку, и на миг потерял равновесие, зацепившись плащом за куст, омертвевший от черноты вокруг; черный человек точным движением всадил свой эспадон Ориону прямо в грудь. Орион застонал, дернув печально губами, и упал навзничь, с броней, проломленной эспадоном.

Том сквозь собственные слезы, застилавшие глаза, увидел, как кровь медленно потекла по засохшей земле, а черный человек, стоявший над трупом его друга, расхохотался страшным, громоподобным смехом. В тот же миг колодец заполнился бурлящей пеленой и рухнул на мостовую, пустой и старый, как глазница мертвеца.

Народу около колодца прибыло, кто-то уже успел вызвать местных полисменов, и они, недоуменно толпились у колодца, хлопая глазами, а главные надсмотрщики отдавали им глупые приказания, в которых не было ни малейшего толка. Через некоторое время они, наконец добились от свидетелей вразумительного ответа о "виновнике несчастья", который сидел и глотал слезы, зажав в руке медальон и уставившись в голубые небеса. Тома подняли и поволокли "разбираться" в его "проступке", хоть бедняга совсем не понимал, что же происходит.

Под вечер уставшего Тома заключили в надсмотрщицкий пункт, который на самом деле был темницей, и приковали цепью за ногу к стене, сказав, что "будут устанавливать его личность" и что "завтра его выпустят".

Под окнами темницы Том увидел Левис и ребят в компании с Морланом. Он жутко им обрадовался.

— Это вы? Но как же вы меня нашли? — удивился Том.

— Это долгая история! — отмахнулась Левис. — Вот лучше послушай то, что тебе надо знать: ты заключен в темницу Ведун за предполагаемое незаконное колдовство….

— Завтра меня выпустят обратно! — заверил Том.

— Тю-ю! — свистнул Флавиус. — Ну, ты и наивняк! Тебя посадили и вовсе не собираются выпускать. Все, кого сюда сажают, оканчивают жизнь либо на виселице, либо на костре!

— Но, они же сказали…, - начал Том.

— "Они сказали!" — передразнил его Флавиус. — Они всем так говорят, а потом людей вздергивают на Советной Площади, а их трупы жрут бездомные собаки! Помнишь тот ящик перед трибуной? В нашей захолустной деревеньке его используют заместо эшафота, а виселицу съемную приносят.

Том побледнел и громко прошептал:

— А что же мне делать?

— Как что? — удивился Морлан, — Мы тебя спасем. Но не сейчас, а ближе к ночи. Через десять минут суд. Если ты пропадешь, а они придут за тобой и увидят это, то устроят погоню. Я не хочу кровопролития, да и не люблю я попадаться.

— Ладно, как десять часов пробьет, мы тебя вызволим, — шепнула Левис и скрылась с остальными во тьме.

Том долго стоял перед зарешеченным окном и думал, затем уселся на нары, чувствуя отвратительный дух прогнивших простыней вперемежку с тухлым мясом и гнилой соломой.

Вскоре в лицо Тому ударило ветром из-за открывающейся двери, и два гигантских человека в высоких колпаках с прорезями для глаз и таких же черных плащах, грубо сцапали Тома и потащили по коридору и вверх по лестнице. Том, спотыкаясь о ступени и скользя на крысиных костях, поплелся за громилами, но идти ему пришлось недолго. Вскоре в лицо ему ударил яркий свет и перед ним предстал грязный и запущенный зал суда. Перед его глазами поплыли отвратительные рожи, представляющие собой ряды присяжных, между ними мелькнуло странно знакомое лицо со шрамом. Писарь, сидящий рядом с судьей, сильно напоминал крысу, которую побрили машинкой, а усы забыли сбрить. Он то и дело посасывал перо, оставляя на нем слюну, которая благополучно капала на только что записанную им строчку.

Но отвратительней всего был судья, чьи жидкие сальные серые волосы спадали ему на уши и одной прядкой на лоб. Он выглядел, словно жаба, хотя его надутое брюхатое тело скрывали черный судейские одежды. Длинные руки и короткие ноги были абсолютно непропорциональны телу, а водянистые глазки смотрели бесстрастно и равнодушно. Рот был беззубым, он то и дело доставал вставные зубы изо рта и клал их в стакан, но затем снова совал в рот, изредка выпивая из стакана по глотку. Лицо судьи было испещрено бородавками, а нос торчал гигантской бородавкой посреди лица, с двумя здоровенными дырками, чтобы дышать можно было. Крупные уши были аккуратно прикрыты волосами, оттопыренные губы слегка подергивались, выпученные глаза временами обозревали окружающих.

Тома пихнули на скамью подсудимых, и он явственно ощутил страшную вонь, исходящую одновременно от человека-жабы и от человека — крысы, который к тому же еще и чесался. Том увидел стоящую на кафедре судьи табличку с его именем: Фредерик Вредожаб.

Только Тома посадили на скамью, как мистер Вредожаб грохнул по столу молотком и взвизгнул сипло-тонким голосом:

— Молчать! Встать! Суд идет!

Тома грубо толкнули сзади, и он встал.

— Сесть! — рявкнул Вредожаб и вперил водянистые зенки в лицо мальчика.

— Так-так! — ухмыльнулся он. — Глупый мальчишка наколдовал что-то в колодце, я так понимаю?

— Простите, ваша честь, — робко обратился к судье Том, — а кто же мой адвокат?

К изумлению Тома, человек-жаба расхохотался:

— А никто! — рявкнул он. — Здесь это не принято!

— Но…, - начал Том.

— Никаких но! Ты же просто ноль! Ноль без палочки! Вызвать сюда первого свидетеля! — рявкнул человек-жаба, надув щеки.

И пошло-поехало… Одна женщина сказала, что своими глазами видела, как Том в Вальпургиеву ночь летал на метле и вышиб ей все окна. Следующий "свидетель" сказал, что Том со множеством ведьм пел страшную для человека песню:

Два козла — налево!

Два козла — направо!

Шаг вперед,

Козел — назад!

Третий сказал, что Том отравил его корову и проклял молоко, четвертый "видел", как Том обернулся в черного пса, а потом в филина с золотым клювом и прислал ему смертельное письмо. Том было начал с возмущением отпираться, но судья приказал внести "существенное доказательство", и Том с удивлением увидел собственную метлу.

Присяжные громко зааплодировали, а Тому стали показывать языки и бросать в него тухлыми помидорами. Том увидел, как толстяк, пожевывая собственную слюну, вытащил из кафедры огромный фолиант, на котором блеснула надпись: "Костер для ведьмы", Док Сердюк.

Затем судья повернулся к двери, и гаркнул:

— Внести предметы пытки! То, есть, я хотел сказать, предметы правды! — испуганно поправил сам себя человек-жаба.

На блюде внесли неизвестные предметы, и человек-жаба, указав на них, просипел:

— Это — предметы правды. Первый их них — Брусок правды. Стоит поднести его к руке обвиняемого в колдовстве, как обвиняемый начинает корчиться от боли! Что мы ждем?!!!

Один из людей в колпаках рванул Тома со скамьи и взял брусок. Том ничего не мог сделать, когда рука гиганта, словно тиски, сжала его левую руку и поднесла к ней брусок. Тут Том понял, хотя и поздно, в чем секрет бруска: стоило палачу поднести к руке Тома брусок, как он нажал на спрятанную в бруске кнопку, и тут же вылетело лезвие длиной и шириной с цыганскую иглу и воткнулось Тому в руку. Том вскрикнул и скорчился от боли.

— Вот! Я же говорил! — квакнул человек-жаба. — Это колдун! Теперь жбан с солью! Всем известно, что колдуны не переносят соли.

Палач моментально сунул окровавленную руку Тома в жбан с солью. Соль попала на рану, и Том еле сдержал крик и закусил губу.

— Странно, — квакнул человек-жаба, явно разочаровавшись, — ну что же, Гномий сапог подать!!!

Палач внес сапог и поставил на грязный пол. Это было странное сооружение: колодка из дерева, окованная железом, изнутри поделенная на две части, и два винта по бокам. Палач содрал с Тома кроссовок и засунул его ногу в кровавые пластины. Секунд пять — и Том закричал, как только колодки с хрустом сжали его ногу.

— Все ясно! Ну что же, — просипел человек-жаба, — два "да" против одного "нет". Признаю тебя, колдун, виноватым. Увести! — и плюхнулся носом на кафедру и захрапел, проливая слюну на "Костер для ведьмы".

— Сэр! — зашипел ему писарь. — А приговор как же?!!

— Ах, да! — проснулся судья, — сжечь на рассвете! Все! Дайте поспать!

Том поспешно подобрал кроссовок и надел его. Палачи потащили его назад, в темницу, а третий человек в колпаке одним движением переломил пополам метлу Тома, после чего в зале, откуда ни возьмись, зашумел ветер и зашелестели листья.

Том отвернулся от этого жуткого зрелища. Его вскоре впихнули в темницу и заперли на два замка.

Том сел прямо на землю, ломая голову, откуда же палачи взяли его метлу? И тут Тома осенило: лицо со шрамом, мелькнувшее перед ним, когда он поворачивался к присяжным! Да это же был Лакедемон!

Том с яростью вскочил. Как он мог! Украсть метлу и представить ее в качестве доказательства! Но что за дела — что было там, у городского колодца? Почему в колодце отразилась борьба Ориона с черным человеком? Этот человек… Кто он? Правда ли это, или видение? Но кто превратил колодец в окно? Если это сам Том, то как?

Том никогда не предполагал, что обладает такой силой. Ему так не хватало его посоха! Том припомнил одно из "показаний свидетеля" — про песенку с козлами. При чем же здесь козел? Том этого не знал, этот вопрос остался для него загадкой.

Том вздохнул, и тут на него нахлынули сладкие воспоминания о бабушкиной еде, о ее пирогах, и у него свело в желудке от голода и зарычало так, как будто в темницу ворвалось минимум дюжина львов — переростков. Том с отвращением взглянул в угол, где валялись какие-то старые куски тряпья, крысиные кости, десяток дохлых тараканов и тарелки с заплесневевшими корками хлеба. Да он бы ни в жизнь не притронулся к такой еде, хоть бы и помирал с голоду! Проткнутая рука стала сильно болеть, в темнице стало холоднее. Где же Морлан и Левис?

По коридорам раздавалось протяжное гудение — это ветер гулял по пустынным коридорам и комнатам темниц, иногда просто посвистывая, а иногда превращаясь в ураганный рев. Том прикрыл глаза, но страшное видение — бой Ориона и черного человека — заставило его снова открыть глаза. Рана Ориона, которого огромный эспадон незнакомца проткнул насквозь, заставила желудок Тома подскочить, он с трудом подавил тошноту.

Том пересел поближе к решетке, вскоре его начало клонить ко сну, и он даже не услышал, как городские часы пробили десять. Также он не слышал, как Левис звала его снаружи у окна темницы. В конце концов, Левис, встав на спину Флавиуса и просунув сквозь прутья решетки руку с волшебной палочкой, направила на Тома заклинание "Моментального пробуждения". Том вскочил, как ужаленный.

— Ты все спишь? — услышал он из-за решетки сердитый шепот Левис, — мы уже минуть десять не можем тебя дозваться!

Том подбежал к стене, подпрыгнул, повис на решетке, и, помогая себе ногами, забрался на окно и уселся на подоконнике со своей стороны решетки.

— Вот так-то лучше! — заметила Левис. — Морлан! — прошептала она, обернувшись, — Том проснулся! Пора его вызволять.

— Distraho ostium! — шепнул Морлан.

Том тут же почувствовал, что под ним абсолютно ничего нет, и рухнул прямо на головы Левис и ребят.

— Что это такое? — ошалело осведомился Том, придя в себя от удара о землю.

Огонек на конце посоха осветил ухмыляющееся лицо Морлана.

— Ты зря полез на стену, — заметил Морлан, — я рассеял стену, чтобы ты прошел сквозь нее, а ты, видимо, решил, что я буду перепиливать посохом решетку.

— Ничего я не думал! — рассердился Том. — Предупреждать же надо, Морлан.

— Замечательно. В следующий раз я обязательно дам тебе с собой парашют, когда тебя посадят, — ухмылка Морлана стала еще шире.

Левис сердито поправляла густые волосы, которые Том поставил дыбом, когда свалился на нее сверху.

— А теперь быстро пошли! — скомандовал Морлан. — Держи!

Том принял из его рук свой ивовый посох, покрутил в руках, проверяя, цел ли?

На ходу Том начал вспоминать все то, что происходило с ним в этом городке. Левис, ребята, дракон, ундина, музей…. Кстати, музей! Том вспомнил одну любопытную вещь о музее.

— Морлан! — обратился Том к магу. — Когда я был в Музее магических предметов и существ, то увидел табличку, где было написано, что коллекция принадлежит Вульфусу Вурдалаксу.

— Ну?

— Там было написано: контактный телефон 000 -00-00. Что это значит? В Перекрестье есть телефоны?

— В том-то и дело, что нет. Все как узнали, где ты живешь, и что у тебя в Мире разные там телефоны, телевизоры — сразу стали делать вид, будто телефон для них — такое же обычное дело, как и для тебя. А на самом-то деле, они в этом даже чуть-чуть и то ничего не понимают. А Вурдалакс — человек, (то есть, оборотень), модный, любит покрасоваться перед публикой. Вот и пишет, что ни попадя. Заказы никто делать не хочет, вот и дурачат честную публику. Разжиться захотел, — ответил Морлан, помогая себе передвигаться с помощью посоха.

— А где он живет? — задал новый вопрос Том.

— Рукой подать. Прямо напротив своего Музея. Не задавай мне покуда вопросов, дорогой эльф, а то я ведь могу и забыть дорогу к Лабиринту Горемык.

Они бежали не переставая около двадцати минут. Том устал и запыхался, ребята валились с ног, а Морлан двигался с прежней легкостью, как ни в чем не бывало.

Потом местность стала холмистой, и, наконец, глазам Тома открылось весьма необычное зрелище: гигантские трубы, где-нибудь с двадцать человеческих ростов, начинались непонятно откуда, да и заканчивались непойми где. Входом внутрь служила дыра со ступенями, стертыми временем. Огромный зев каменной трубы выглядел весьма угрожающе.

Рядом со входом в лабиринт высилась какая-то дверь, которая вела в никуда. Просто стояла и все. Рядом с этой дверью располагалась будка, в которой, по-видимому, сидел контролер.

— Здесь расходимся! — сказал Морлан и повел Тома ко входу в лабиринт, Том даже не успел увидеть, кто же сидит в будке.

Том попрощался с ребятами, прекрасно понимая, что может их больше никогда не увидеть. А Левис сказала ему:

— До встречи! — и предъявила пропуск кому-то, сидящему в будке.

Том же поднимался по ступеням вместе с Морланом, скоро ребята и Левис исчезли из виду. Вскоре, за поворотом их полностью захватила тьма, и Морлан зажег волшебный огонь на конце посоха.

— Морлан? А вдруг они заметят, что меня нет, и устроят погоню, а? — обратился к Морлану Том, встревожено глядя на лицо старца при свете слабого огонька.

— Они попросту не пойдут сюда, — ответил Морлан, пожав плечами.

— Почему это? — удивился Том.

— Как почему? Боятся.

— Чего?

— Мортимера, горемык, себя, наконец. Люди же жадны до денег, тем более, они не знают, что именно здесь сводит людей с ума.

Тут Том спохватился:

— А где же наши вещи? Провизия и прочее?

— Здесь, — ответил Морлан.

— Как?

— Так, — просто ответил Морлан. — Сейчас, насколько я припоминаю, еще немного нужно пройти и на первой же "остановке" я припрятал наши запасы.

— Жаль, — вдруг сказал Том, — что мы не успели отблагодарить Лиго за гостеприимство.

— Ничего, на обратном пути сделаем все, как положено, — ответил Морлан, постукивая посохом по каменному полу.

— Сколько мы уже прошли? — поинтересовался Том.

— Это не важно. Главное — хотеть выйти отсюда, — сообщил Морлан.

— А как же Монивайс? — спросил Том. — А Левис одна будет добираться до Мадры?

— А что там добираться, мальчик мой? Это же портал. Предъявил пропуск, и пожалуйста. Родители ее уже в Мадре дожидаются, потому, что знают, что ей никакая опасность не грозит: лешие за свои дела отвечают и работать умеют. А что до Монивайса, так он уже в Мадре был, обстановку выяснял, вернулся, а потом я его назад в Мадру отослал. Я же к тебе в провожатые пошел, а не он. Так что не беспокойся. Все будет нормально.

— Так это леший в будке сидел? — поинтересовался Том.

— Он самый, — ответил Морлан с легким оттенком недовольства.

— А какие они из себя? — Том, посмотрел на Морлана, тот задумчиво пожевал губами.

— Да какие. Обычные. Светловолосые обычно, невысокие, но широки в плечах, сильные, выносливые, умные, но вороватые, черти! И не заметишь, как деньги у тебя из кармана вытащат, а потом ищи-свищи их. Хоть до мэра дойди — не найдешь.

— А они не зеленые, разве? — удивился Том.

— Ты что, сказок начитался? Это только у вас в Мире лешие зеленые и лопоухие. Такими их придумали, чтоб детей непослушных пугать. На самом-то деле — люди как люди, только с повышенной тягой к воровству. Уж больно эгоистичны они, лешие. Вроде и любезны, и дружелюбны, и общительны, и чувством юмора обладают отменным, но только вот самовлюбленности у них не отнимешь. И выпить любят.

— А как же вы им пропуска доверяете? Они же их украсть могут.

— Да зачем они им? Не-ет, дорогой, лешие — они хитрые, и берут только то, что плохо лежит. И если есть гарантия, что не попадутся. Живут они хорошо, но все-таки они несчастные.

— Почему?

— Потому, что в связи с их страстью к чужим деньгам, у них бывают большие проблемы. Еще они до вранья горазды. Правда, есть некоторые люди, способные ложь сразу определить. Да и мало их осталось, леших.

— Почему?

— А вот почему: у них своих женщин нет, они среди людей ищут, да только мало таких девиц, которые согласны замуж за воров выходить. И дети странные рождаются: если девочка — то человек, а если мальчик — то обязательно леший. Иногда, очень редко, один раз на тысячу — бывает наоборот. Их всего-то тысяча осталась. Да и поди здесь постоянную любовь разыщи: иногда только ради денег, успеха, возможности посоревноваться женщины вокруг леших вьются. Так что, нет у леших счастья. Они разве кроме себя самих кого-нибудь любят? В Хиосе их уже просто так сажают, ни за что. В темнице половина заключенных — лешие. Иногда их работать заставляют. Вот, например, тот, в будке. Он не смог бы из нее выйти, даже при всем своем желании. Люди не любят леших, жаль, но это так. А вот то место, куда тебя посадили — это тюрьма "Ведун". Там только колдуны сидят. Странно, что они ни одного заклинания на тюрьму не наложили. Видно, потому, что все колдуны и маги отсюда давно переехали. Некому колдовать, — после такой длинной тирады Морлан перевел дух и помолчал.

— Морлан, — нарушил первым тишину Том, — за что же все-таки меня посадили?

— За колдовство, зрителями которого являются более двенадцати человек. Статья вторая Магического уголовного кодекса Перекрестья и ближних миров. Не магия, а колдовство. Оно вообще запрещено в первой статье, но этот случай — исключение.

— Но вначале они нас очень хорошо приняли, — заметил Том.

— Это потому, что они нас боятся, как огня, а на самом деле, все это комедия. И играли ее специально для нас, — Морлан легонько дернул усами.

— Но ребята-то со мной общались, — запротестовал Том.

— Так это же дети. Что с них взять? Но все равно, боялись. И тебя, и Левис.

— А почему Левис? При чем же здесь Левис? — Том посмотрел в лицо Морлану.

— Разве она тебе не рассказывала? — Морлан поднял брови и тоже посмотрел на Тома.

— ??? О том, что она получила палочку? Рассказывала. Но, я думал, любой может получить ее, — ответил Том немного смущенно.

— Вот именно, что не любой. Только тот или та, который имеет хоть какие-то волшебные способности.

— А разве не все в Перекрестье могут колдовать?

— Конечно, не все. Колдовать могут эльфы, потомственные маги и кое-кто из обычных людей, — заметил Морлан.

— И это все? — удивился Том.

— Нет. Про большинство магических существ я вообще не говорю. Колдовать могут голубые львы, коблинаи, ундины и многие другие.

— А лешие?

— Лешие? Конечно, в какой-то мере их действия можно назвать колдовством. Но, в большей мере, гипнозом. Не советую когда-либо с ними общаться, — задумчиво сказал Морлан.

— Почему? Они и меня могут обворовать? — Том инстинктивно схватился за карман.

— Да, — кивнул Морлан, — но дело не в этом.

— А в чем же?

— Потому, что тебя могут посадить вместе с ними, а потом попробуй докажи, что ты с лешими не за одно. Хотя, большинство полисменов знают, что лешие работают поодиночке: так сложнее попасться. Конечно, у своих они никогда не воруют. Такие уж они. Но их убивают. Никогда с ними не общайся, иначе кончишь, как все они, — твердо заявил Морлан.

— Да у меня никогда воровских наклонностей-то не было. Я лучше с голоду помру, чем воровать буду, — пожал плечами Том.

— Вот и хорошо…. О! Вот и наша провизия! — воскликнул Морлан.

И действительно: на каменном полу лабиринта лежали их рюкзаки. Том бережно взял свой рюкзак и взвалил его себе на плечи.

Том и Морлан шли уже около часа, но Тома все никак не оставляло чувство, будто его расплющивают чем-то тяжелым, и словно на шее висит булыжник или гиря. И в тот момент, когда Том нагнулся, чтобы завязать шнурок, откуда-то из-за угла выскочило что-то большое и тяжелое и сбило Тома с ног. Когда он встал, Морлан с беспокойством посмотрел на него, и спросил, не сильно ли он ушибся.

— Что это? — переведя дух, спросил Том.

— Это расплющий. Их много здесь. Вообще-то он не ест мяса, а питается только ягодами и другими плодами. У них рот трубочкой, поэтому они не едят ягоды обычным образом, а плюхаются на них сверху и слизывают образовавшуюся лужицу.

Морлан указал посохом на левую стену и Том увидел странное лохматое существо с телом коалы и головой муравьеда, двумя большими как у игрушки глазами, ресницами, размером с сам глаз и складчатыми ушами, вроде крыльев летучей мыши. Расплющий с интересом смотрел то на Тома, то на Морлана. Но стоило Тому приблизиться, существо метнулось в темноту.

— Дикие, — заметил Морлан. — Ну, пошли?

Том кивнул и они отправились дальше.

— А чем же они здесь питаются? Ты же говорил, что они едят ягоды. А как же лабиринт? Здесь же нет деревьев, — заметил Том.

— Ты думаешь, они такие глупые? Они ягоды сюда приносят и прячут в трещины, а когда кончаются, то снова идут искать. В Мадре много плодовых деревьев и кустов. А зрение у них отменное, и в темноте они видят ничем не хуже кошек.

— Почему же этот расплющий на меня бросился?

— Да он, наверное, испугался не меньше тебя и решил оглушить тебя, чтобы ты не съел его прежде.

Вскоре они присели перекусить. Есть в полутьме было крайне сложно, но Том замечательно справлялся, включив свой волшебный огонек на конце посоха. Том в это время размышлял о том, какой может оказаться Мадра и кто является ее королем.

— Морлан? А кто король Мадры? — спросил он наконец.

— А разве я тебе не говорил? Его зовут король Ангус и сейчас в его королевстве творится что-то неладное, какие-то ужасные вещи. Но не буду говорить наперед: придем — все сам увидишь. Надеюсь, что нас это не коснется так, как коснулось жителей его королевства.

Том промолчал, мысли его вскоре переключились на то, что хорошо было бы быть бессмертным. И он решил обратиться с этой мыслью к Морлану:

— А разве, если это — страна воображения, то люди могут здесь жить вечно, если пожелают?

Морлан слегка усмехнулся:

— Ты думаешь? Неверное размышление! Если бы все, к примеру, захотели жить вечно и быть абсолютно бессмертными, то наш мир бы погиб в считанные минуты: в нем и без этих вещей много страшного, так что лучше не увеличивать его количество. А контролем необъяснимых явлений занимаются специальные службы.

— Какие, например? — спросил Том, запихивая в рот последний кусок бутерброда.

— Их называют Кастус. Они в основном длиннобородые старики, но есть и дети, такие, как ты. Они не едят мяса и всего того, что связано с животной пищей. Говорят, что они могут продержаться без пищи годами.

— А разве в Вашем Мире может существовать что-то, что вы считаете необъяснимым? Я думал, что вы ничему не удивляетесь, — поинтересовался Том.

— В любом мире есть что-то необъяснимое. Даже в нашем. Например, переселение душ. Да, все знают, что это возможно, и принимают этот феномен таким, каков он есть, но его ведь никто не может объяснить, не может в точности сказать, как это происходит. А Кастус изучают подобные явления, если надо, борются с ними, помогают пострадавшим, чем могут. А могут они очень многое, но помогают лишь в самых крайних случаях, когда никто больше помочь не может.

Морлан встал, собрал снаряжение и взвалил рюкзак себе а плечи.

— А где они живут? — поинтересовался Том, следуя за Морланом.

— В разных местах. В основном, там, где меньше людей, как ни странно. Они считают, что люди позорят свой род, позарившись на земные ценности. Впрочем, в некотором смысле, я с ними согласен. Помнишь, что было с Марлоу и Орфео?

Том кивнул.

— Вот то-то и оно…. Скоро уже придем. До конца лабиринта немного осталось, — заметил старый маг.

И действительно, скоро впереди засветился какой-то неяркий огонек, он становился все ярче и ярче, до конца лабиринта осталось всего несколько шагов, Том было обрадовался, но справа послышалось какое-то копошение, и к Тому рвануло что-то большое, повалило его наземь. Том решил, что это еще один расплющий, но тут кто-то со всей силы дал ему по затылку и оглушил, а потом Том потерял сознание.

Том очнулся то ли где-то закопанным, то ли замурованным. Его голова была внутри чего-то теплого, а нос чесался от перьев, а они были повсюду, на дне этого чего-то. Выбираясь из-под перьев, Том два или три раза чуть не подавился таким вот перышком, каждое из которых было длиной в полруки. Ноги Тома в это время торчали наружу. Наконец, эльф понял, что лежит в глубоком гнезде, которое больше походило на кастрюлю, чем на добропорядочное гнездо, и все из-за его формы. Том с трудом вытянул затекшие руки и постарался добраться до краев гнезда, но это ему не удалось. Том уставился в кружочек неба, видный из гнезда, напрягая мозг, пытаясь придумать, что же делать дальше. Наконец он оперся руками в дно и, захватив коленями край гнезда, подтянулся на ногах, а потом взялся ладонями за край гнезда, и сел на край.

Впервые за все это время ему удалось оглядеть местность, где он находился. Все, что он увидел, это выжженная полянка с обугленной землей и кусочками обожженной травы. Деревья росли лишь вокруг полянки, но даже с гнезда (которое, кстати, находилось в самой середине полянки) можно было углядеть границы выжженной местности. Том поглядел на дно гнезда. Перья, которые он поначалу не разглядел, оказались красновато-желтые с перламутровым отливом. Тома они сильно озадачили.

Пока он размышлял, чьи бы это могли быть перья, в небе появилась точка, которую Том не заметил, поскольку разглядывал дно гнезда. На несколько секунд точка застыла на месте, а затем стала увеличиваться с исключительной стремительностью. Том поднял голову, услышав хлопанье крыльев, точка уже успела превратиться во что-то весьма существенное, длиной чуть короче самого Тома. Через секунду оказалось, что это птица, весьма большая, и судя по ее окрасу, перья на дне гнезда были явно ее.

Птица с легкостью оставалась в воздухе на одном месте, хлопая крыльями, участливо косясь на Тома то одним, то другим глазом, и совершенно не выглядела разъяренной или желающей чем-то повредить Тому.

— Вы кто? — поинтересовался Том, потирая ушибленный затылок. Он уже давно привык, что здесь все животные могут разговаривать.

— Я феникс. Меня зовут Глория. И гнездо, на котором ты сидишь — мое, — проговорила птица, щелкнув клювом.

Том тут же соскользнул на землю и начал извиняться:

— Простите. Я не знал….

— Да ничего! — перебила его птица, говоря быстро-быстро с каким-то акцентом, что Том еле смог ее понять. — Это я посадила тебя в гнездо: мне надо было улететь, а оставить птенцов я не могу. Ты показался мне весьма надежным.

— А вы не могли меня просто попросить? — удивился Том, тщательно стараясь скрыть раздражение.

— Очень просто, — хихикнула птица. — Я думала, что ты не согласишься. Прости. А твой спутник был слишком стар….

— Что значит "был"? — испугался Том.

— Не знаю. Я сказала, не подумав. А вообще-то я не знаю, где он.

— Прости, но я пойду! — сказал Том, резко перейдя на "ты". — Меня Морлан ищет.

— Подожди! — птица задержала его, схватив когтями за мантию. В результате на спине остались большие дыры.

— Посмотри сначала на моих птенцов!

— Да некогда мне! — рассердился Том. Его неожиданно взбесило то, что его без всякого разрешения схватили и утащили.

— Ну посмотри! Я тебя прошу! — взмолилась птица, не отпуская Тома.

— Хорошо. Только быстро! — смилостивился Том.

Птица моментально подтащила его к своему гнезду, села на край, и, наклонившись, разрыла золу и перья одним махом. Под золой оказались три комочка, довольно странные: голова была намного больше туловища, большие крылья, уже покрытые точно такими же перьями, как у матери, три желтых, еще не покрасневших пера на голове, и по паре абсолютно человеческих карих глаз, с какой-то даже краснотой. Птенцы с легкостью выпрыгнули из гнезда и подошли к Тому почти вплотную.

Птица буквально светилась.

— Вот это моя дочь, это мой сын, а вот это — мой дедушка. Он только неделю назад сгорел, и мне теперь нужно заботиться о нем.

— Спасибо за птенцов, я пошел, — ответил на это Том, улыбнувшись как можно вежливее и сказав "до свиданья", и пошел прочь от полянки.

— До свидания! Это тебе спасибо! — крикнула ему вслед птица феникс.

После ухода от странной, но дружелюбной птицы, у Тома в голове вертелся один и тот же вопрос: где искать Морлана? Том уже десять раз пожалел, что не попросил птицу помочь ему: у нее все-таки были крылья, и с неба она могла бы найти его в два счета.

— Эх, метлу бы сейчас! — заметил Том вслух, неожиданно вспомнив о недавнем инциденте со сломанной метлой. Том совсем погрустнел; неожиданно он заметил, что кругом уже светло.

— Да, со временем тут явно неладно, — заметил он себе под нос. Полянка с обожженной землей явно осталась позади, но Том

никак не мог вспомнить, как и откуда принесла его "непутевая наседка". Проплутав по лесу около двадцати минут, Том решил попытать счастья и позвать Морлана.

— Морлан! — крикнул он, сделав руки рупором и поднеся их ко рту.

С ветки шарахнулась какая-то птаха. Том подумал, что нужно бы послать сигнальный огонь, но тут же спохватился:

— Ах, чтоб тебя! И посоха нет! Дурацкая птица!

Том огляделся и снова, набрав в легкие побольше воздуха, крикнул:

— Морлан!!!

— Что ты кричишь? — спросил кто-то за спиной, да так, что Том подпрыгнул от неожиданности.

Том обернулся и увидел перед собой Монивайса Гуда собственной персоной, ухмыляющегося, с неизменной трубкой в зубах.

— Монивайс!!! — обрадовался Том и бросился пожимать руку старому другу.

— Я встретил его у выхода из лабиринта. Мы с ним разделились, чтобы поскорее тебя найти. Я видел, как тебя унес феникс. Я бы мог его остановить, но боялся ранить тебя. Да и жаль: ведь эти птицы очень редки.

— А где Левис? — задал том новый вопрос, который волновал его не меньше.

— Она уже в Мадре. Замечательно добралась. И сейчас ждет тебя. Кстати, держи. Это твое. — заметил Монивайс и отдал Тому его посох.

Том принял из рук Монивайса свой посох. Что и говорить, он уже сроднился с этой волшебной штукой и уже не представлял без посоха своего существования.

Морлан встретил их у Лабиринта Горемык и поинтересовался о здоровье Тома. Том показал ему свою левую руку с дырой от лезвия — след пытки в тюрьме "Ведун". Морлан развел костер и стал варить в нем что-то неприятно пахнущее, похожее на слизь, смешанную с грязью. Затем, когда мазь была готова, и еще не остыла, Морлан наложил ее на руку Тома и перевязал бинтом, который нашелся в мешке Тома.

Том рассказал Монивайсу и Морлану о своем "визите" к фениксу, и о том, что птица всего лишь хотела, чтобы кто-нибудь последил за ее птенцами.

— Кто не знает, что птицы феникс не все умные, — заметил Монивайс. — Зачастую все как раз наоборот. Скажи на милость, кто же будет сжигать себя заживо?

— Ты не прав, Монивайс. В этом-то и состоит мудрость фениксов. Быть может, жизнь — в огне? — ответил Морлан задумчиво.

— Я почему-то всегда думал, что жизнь — в воде. Но может, они и правы, — отозвался Монивайс.

— Морлан, — подал голос Том, — а почему в Лабиринте Горемык с нами ничего не приключилось? Я поначалу думал, что увижу Блуждающих. Или волшебный огонь. Мне об этом говорила Левис.

— Левис? Да, она знает легенды. Но огонь уже давно не появлялся в Лабиринте Горемык. А сами Блуждающие появляются только там, где есть золото, которое спрятал Мортимер Хан. По преданию, золото можно найти только так. Видишь Вечно Блуждающего и можешь быть уверен, что сокровище где-то рядом. Никто уже не ходит сквозь Лабиринт, а лишь по пропускам через Лощину Друзей, либо перелетает на мётлах. Но на мётлах тяжко, через портал — в самый раз. Наверно, Левис никогда не ходила через Лабиринт, а лишь читала о нём, — заметил Морлан.

Том вдруг жутко обиделся за Левис.

— Вы говорите так, будто, она знает всё только по книгам, никак больше! Это не правда!

— Том! Я вовсе не пытался обидеть Левис! Я просто сказал, что она наверно не ходила через Лабиринт! — начал Морлан, но Том его перебил.

— Нет, ты это пытался сказать! Я ничего не хочу слышать! Левис Отличный человек! И…, - но Том не закончил.

— Том! — рявкнул Монивайс — Морлан совсем не это хотел сказать! Никто не говорит, что Левис плохая, книжный червь или заумная! Просто, она НЕ БЫЛА В ЛАБИРИНТЕ ГОРЕМЫК!

Том покраснел, опустил глаза и надулся.

— Эх ты, горе влюблённый, — засмеялся Морлан.

— Прости, Морлан, но я просто не сдержался! — ответил Морлану Том извиняющимся тоном.

— Необходимо научиться, ведь тебе предстоит бороться со Злом, а для этого нужна неимоверная выдержка! — заметил Монивайс, погрозив Тому трубкой.

— Но колдовство в Лабиринте ведь правда есть? — спросил Том у Морлана, глядя на него с надеждой (он очень хотел, чтобы Левис оказалась права хоть в каком — нибудь из пунктов этой истории).

— Есть, но оно не всегда проявляет себя. Кроме того, мы с тобой были заняты разговором и скорее хотели пройти Лабиринт, а не завладеть золотом, поэтому Лабиринт нас не околдовал, — ответил Морлан.

Вскоре после этого Том помог Морлану приготовить обед, и они занялись едой, затем они пошли на Запад, к Мадре. По дороге Морлан рассказывал Тому о Мадре: о том, что этот город располагается посередине скальных образований, и в скале, в Юго-востоке находится ущелье, а в нем — котловина; ущелье со всех сторон покрыто отвесными скалами, а на дне чего только нет — глыбы деревьев, кустарники, частицы земли, а почва — травянистая. То место называется Черной дырой. По легенде здесь когда-то погибло около сотни ребят из Коппельна, ближайшего городка, располагавшегося севернее Мадры. Когда-то давно флейтист, имени которого никто не знает, превратил всех детей Коппельна в крыс и увел их за собой под звуки флейты. Увел он их в сторону Черной дыры, и там они утонули, а флейтист пропал, будто его и не было. Двое все-таки остались живы и рассказали, будто бы флейтист был светловолос и светлоглаз, в ярких одеждах. С тех пор в Коппельне запрещено играть на флейте и других музыкальных инструментах, а жители до сих пор ходят к Черной дыре, чтобы опустить венки в топь, делают чучело из дерева, надевая на него светлый парик, яркую накидку и сжигают примерно в тот час, когда дети, превращенные в крыс, начали тонуть в Черной дыре.

Том ужаснулся рассказу, но Морлан предложил ему повременить с ужасом и страхом, потому как в самой Мадре творятся неприятные вещи. Оказывается, в Мадре участились нападения мантикор. И Морлан шел в Мадру не только для того, чтобы переночевать там, но и чтобы разобраться в причине появления там такого количества мантикор. Том поначалу забеспокоился и испугался за Левис, но Морлан успокоил его, сказав, что Левис сейчас не в Мадре, а у Соляриса, и что Монивайс уже успел позаботиться о ее скорейшем перемещении к эльфам вместе с родителями.

На пути маг, эльф и воин встретили множество старых вязов, елей и берез. Стало холоднее, чем было в Хиосе. Вскоре они подошли к речке, которая, видимо, в это время года (кто бы знал, какое?) была весьма полноводной. Берег был виден с трудом, а моста не было вовсе. Том стал размышлять, какое заклинание лучше применить, а Морлан был будто бы даже рад их неожиданной остановке и тут же уселся готовить чай. Как только огонек вспыхнул, у Тома в голове вдруг тоже прояснилось и он, прихватив посох, приблизился к краю берега.

— JUNG ORAI! — крикнул он, делая посохом круговые движения и направив его на противоположный берег.

Из конца посоха вырвалась серебряная блестящая нить, словно паутинка, и стремительно полетела к противоположному берегу. Том почувствовал, как посох завибрировал: значит, нить коснулась противоположного берега. Затем Том опустил посох набалдашником к земле, и нить отделилась от него, повиснув на траве. Наконец, завершающая часть заклинания — и паутинка расправилась и расширилась, образовав серебристый коврик.

— Молодец, Том! — крикнул ему Морлан, помахав рукой.

Том направился к костру.

— Замечательно, — заметил Морлан, — ты так здорово справился. Я бы не сделал лучше!

Том покраснел.

— Да ладно, ты здорово колдуешь! А я только учусь.

— Но ведь делаешь успехи! Вот, — Морлан протянул Тому чашку чая, от которого валил пар, — выпей чаю.

Было уже около пяти часов вечера, но путники все продолжали идти скорым шагом, приближаясь к Мадре. Как только из вечернего марева выплыли скалы с широкими расселинами между ними, Морлан остановился и радостно воскликнул:

— Мадра, сэр!