Последний из Истинных (СИ)

выпустили, взяв обещание выполнить одно поручение наставника. И что бы ты там

себе не думал, я, скорее всего, сдержу данное слово, – улыбка Дуно исчезла. – Но

довольно! Ты и так узнал больше, чем предполагалось. Ну, так как, ты принимаешь

меня в свой отряд?

– Где комнаты девиц? – вместо ответа, хмуро буркнул император. Руо

повернулся к нему спиной и поманил пальцем статную девушку.

– Суи, – проводи гостей в ваши комнаты, – ласково произнес он, дождавшись,

когда полуобнаженная брюнетка приблизилась. – Отдыхайте лекарь, а завтра с

восходом, я буду трепетно ожидать вас во дворе, – Руо неопределенно махнул

рукой на прощанье и вернулся к своему столу.

По мере его удаления у Донники восстанавливалось дыхание. Он повернулся

к, нетерпеливо топчущейся на месте Суи, и сделал знак Тяню. Уже на лестнице,

ведущей наверх, император не удержался и вцепился победоносным взглядом в

трактирщика. Гуань колдовал за стойкой и, почувствовав взгляд Су, поднял глаза.

Против ожидания, он дружелюбно улыбнулся Доннике и, показав рукой на

веселящегося Руо, одобрительно задрал большой палец вверх. Император криво

усмехнулся и потопал вслед за своими людьми. По-видимому, авторитет этого

клиента у Гуаня был на недосягаемой высоте.

Приближенный, за своим столом, рассеянно тиская, льнувших к нему девиц,

блаженно улыбался. До Арики оставался день пути и под прикрытием императора,

он должен пройти беззаботно. Долгое пребывание на территории Солнценосного

измотало Руо, больше, чем он ожидал. Подъем зомби в храме, длительная маска

Тумака, а потом безмагия в Саду и на скале, – все это отняло чрезвычайно много

сил, которые следовало восполнить. Сделать это можно было в Телькуньяроме, но

тогда будет упущено драгоценное время. Руо решил беречь силы, откровенно

завидуя возможностям старшего Дуно. Ну раз, магию приходилось экономить,

Приближенный в пути решил ей не пользоваться. Уже на следующее утро, после

того, как он покинул приветливый « Клочок неба», он понял, что экономия будет

сложной. Сначала ему пришлось пуститься в позорное бегство от сотни рекрутов,

следовавших на подкрепление к Границе. Отряд сопровождал лекарь с хитрой,

косой рожей, который, едва завидев Дуно, заверещал и начал тыкать пальчонками в

усталого, безобидного путника. Руо, решив не искушать судьбу, просто припустил,

что есть духу в ближайший перелесок, по дороге тихо радуясь, что отряд не был

кавалеристским. Оторвавшись от них, Дуно решил, что большие дороги для него

больше не подходят, и побрел далее лесными тропами. И конечно, не раньше ни

позже, возле первого же болота, на него вышел Ли-Хад. Проклятая зверушка, не

захотела уйти добровольно, а бегать Руо устал. В результате, часть драгоценной

магической энергии была потрачена. В общем, когда, на подходе к селу Тук-Муо, в

зарослях можжевела, на него наставили арбалет и вежливо попросили не дергаться,

а спокойно отдать все ценное, он, наконец, понял, что такое счастье. Счастье было

простым и понятным. Смешанный Оссийско – Иутайский бандитский отряд,

насчитывал всего десяток бойцов, среди которых не было ни одного интуита.

Радостно порубив их в капусту и, разжившись средствами хулиганов, Руо

прибыл в село. Здесь счастье удвоилось, так как и в селении не было никого,

обладающего даром. Так было пока в двери «Тихого дома», где Дуно беспощадно

тратил нажитое непосильным трудом, не появилась властная фигура, со значком

Оссийских целителей на куртке, выдающая себя за простого лекаря. Сила, возможно

дремлющая, но, несомненно, Сила, явно читалась в этом немолодом иутайце и

решение Приближенного созрело мгновенно…

Легкий ветерок обдувал лицо императора, сквозь многочисленные щели,

напоминая, что походная карета, нуждается в более частом ремонте, нежели

прогулочные и парадные. Его отряд выдвинулся хорошей рысью из села, едва

забрезжили первые проблески рассвета, надеясь уже к вечеру достигнуть

территории Арики. Странное перемирие с Руо тяготило Су, но Приближенный ничем

не провоцировал императора, волочась в арьергарде, верхом на длинноухом осле.

Обычно эти злобные, серые скотины использовались лишь для перевозок тяжелых

грузов, но этот Дуно, каким-то чудом, сумел найти с ним общий язык, умудряясь

двигаться не менее грациозно, чем на скакуне верховой породы. Вышколенные

бойцы императора, продолжали вести себя непринужденно, но, незаметно

стянувшись к карете, контролировали каждое движение, нежеланного спутника.

Впрочем, последнего, казалось, заботило лишь одно. А именно, густая пыль,

поднимаемая конницей, в эпицентре которой, он неизбежно оказывался. Это

позволяло ему быть практически невидимым со стороны, за все время следования.

Дорога шла по холмистой местности. Слева, до ближайшего леса оставалось не

менее полета стрелы, а справа, насколько хватало взгляда, бескрайние степи.

Попадавшиеся по пути селения отряд объезжал стороной, остановок не делали и с

первыми сумерками, без всяких приключений, достиг территории Арики. Здесь

договор с Приближенным заканчивал свое действие и, немного не доехав первого

поста государства чернокожих, император дал знак Тяню, об остановке. Десятка

Тяня, рассыпалась, взяв в кольцо, клубящееся облако. Император вылез из кареты и

напряженно вгляделся в медленно, оседавшую завесу. По мере её просветления в

пыли стали видны, очертания ушей, угловатой башки и, злобно скалящейся упрямой

ослиной морды. Груз, в виде статного, молодого наездника, отсутствовал.

Определить куда и когда исчез Приближенный, было невозможно. Бойцы лишь в

недоумении пожимали плечами, и император залез обратно в карету, с досадой

хлопнув, ни в чем не повинной дверцей. Уже внутри самообладание быстро

вернулось к Доннике. Руо решил за него сложную задачу, сняв груз ответственности

с императорских плеч. Как верный адепт Светоносного Су должен был уничтожить

Приближенного, но Донника понимал, что в данной ситуации эта схватка стала бы

для него и его людей последней. Напасть на Руо в селении, значило бы раскрыть

себя и скомкать весь дальнейший план действий. Нарушить слово императора и

атаковать Приближенного во время пути, тоже было неприемлемо. Но на

территории Арики, все эти внутренние оправдания уже не действовали и Донника,

должен был, хотя бы попытаться убить злейшего врага людей. Теперь же их пути

разошлись и, Су вполне мог ограничиться донесением о проникновении Дуно,

первым же попавшимся Арикийским стражам порядка. Пусть эти бездельники,

отсиживающиеся за спинами реальных защитников веры и Ковчега, наконец,

займутся чем-то полезным! Придя к такому утешительному выводу Донника

приказал двигаться к посту « чернокожих дармоедов». А уже спустя совсем немного

времени его лицо растягивала угодливая улыбка и он, коверкая слова, объяснял

старшему офицеру Джонсу, что он лекарь и двигается в Оссию, по просьбе царя

Яслава. А наемники, возвращавшиеся из отпуска на Родине, обратно на Щит,

любезно согласились взять его с собой. И когда огромный, со свисающими до шеи

щеками, офицер, вернув документы, приказал пропустить узкоглазых, Тянь,

свесился с лошади к его маленькому черному уху и доверительно прошептал: –

Неподалеку от поста, мы заметили Приближенного. Он скрылся от нас, но явно

следовал в сторону вашего поста.

Реакции не последовало и Тянь, видя непонимание в красновато-коричневых

глазах пояснил – Приближенный, – это самый сильный маг Темного. Он может один

уничтожить целую армию.

Офицер Джонс хрюкнул, почесал за ухом, а Тянь, довольный хотя бы такой

реакцией, припустил коня вслед за удалявшимся отрядом. Император глядел из

окна кареты на приближавшиеся огни. Копыта лошадей радостно цокали по не

широкой, но все же вымощенной дороге, начавшейся сразу за постом, и Донника

понял, что раздражен. Собственная реакция бесила его, но он ничего не мог

поделать. Сначала он решил, что вышел из себя только из-за Приближенного, но

очень скоро понял, что его тяготит, не только это. После разговора с посланцем

Светоносного, Донника смотрел на знакомую Арику, по-другому. Его злила

вымощенная камнем дорога, сытые лица людей по-пути и, приближающиеся огни.

Только сейчас он осознал, что Арика по-сути, уже не имеет поселений и деревень.

Даже здесь, в двух днях пути от центра, первое, что попадется им на пути – будет

городом. Конечно, Касл был маленьким, но все же городом, с каменными домами и

улицами. Вся несправедливость, сложившейся ситуации внезапно, ударила в голову

Доннике, укрепляя его в мысли совершить задуманное, во что-бы то ни стало. Он

даже забыл про Руо. Арика, всегда считалась оплотом веры. Это единственное, что

хоть как-то оправдывало, тот факт, что её жители, не знали бесконечного

напряжения военных действий, на Границе с Телькуньяромом. Су с необычайной

остротой почувствовал вальяжность и развращенность этой страны. Ведь если, хотя

бы на миг, усомниться в искренности веры Лиурая, в Светоносного и служения ему,

то становилось реально страшно. Враг, сдерживаемый на внешних рубежах, мог в

любой момент ударить с тыла. Такой удар пограничникам не вынести. Следовало

упредить их. Су так задумался, что даже не заметил, как его отряд достиг ворот,

двухэтажной гостиницы, с круглой башенкой над входом…

Руо пребывал в замешательстве. Он то, как раз помнил о Доннике, которого бы

следовало наказать. С другой стороны, очень бы хотелось узнать, что заставило

правителя желтокожих отправиться в путешествие? Да ещё скрытно! Кроме того,

Руо явственно помнил дыхание силы, исходящее от Су. Складывалось такое

впечатление, что эта сила, не принадлежит императору. Получалось

несоответствие, которое Руо понять не мог. Мысленно плюнув, он мягко отпустил

ось кареты и притаился в тени. Да, он все время прятался под днищем Донниковой

кареты. Воспользовавшись пылевым облаком, он поступил, как обыкновенный вор,

спрятавшись и затаившись. На всякий случай. Как он и предполагал, найти его не

смогли. Искали то, не хитрого человека, но могущественного мага, для которого

обратиться в стрекозу и улететь, все равно, что в носу поковырять! Руо прятался и

думал, стоит ли сейчас проучить Су сейчас, или вернуться к этому вопросу, позже. В

этот момент, дверца кареты открылась и перед глазами Приближенного появились

высокие, на шнурках боты императора, один из которых развязался. Император

наклонился, чтобы завязать его. Под его, слегка, приоткрывшейся курткой, что-то

сверкнуло и Руо словно обожгло. Так вот откуда шла сила! Донника быстро

запахнулся и, воровато оглянувшись, пошел к дверям гостиницы, возле которых, уже

толпились его люди. Великий же Дуно, с трудом закрыв рот, откатился в сторону

кустов из-под кареты и погрузился в ещё более тяжкие раздумья. Сначала он

поздравил себя со скудоумием и не умением отличить магию идущую изнутри, от

магии артефакта. Магию живую от магии предметной. Затем он подверг анализу то,

как это могло случиться? Ответ напрашивался сам собой. Этот вид магии был для

него не знаком. С одной стороны ничего удивительного, – мало ли что бывает в

разных мирах. С другой – это было в его мире, где он просто обязан был знать все.

Природа, дохнувшей на него силы была двойственной, совмещающей странные

противоположности. Руо однозначно почувствовал, присутствие божественной

мощи. Но чьей? Яркость и резкость, присущая Светоносному, перемежалась с чем-

то совсем другим, отдаленно напоминающем мощь Отца. Руо помотал головой,

словно отгоняя наваждение. Решение разобраться с Донникой, следовало отложить.

Неизвестно с чем, придется столкнуться, а неясности Руо не любил. Он решил

заняться тем, что задумал ранее и, получив «Слезу», поговорить с Цудом. А затем,

уже не опасаясь неизвестной магии, решить вопрос с желтокожим императором, и

его странными делами. Дуно вдруг счастливо улыбнулся, представив, сколько у него

впереди интересных занятий! И это здесь! В Телькуньяроме! Напыщенный Цуд,

может и живет намного дольше, но у него, у Руо, есть реальная возможность

отличиться и подвинуть старшего товарища. Руо ещё раз ухмыльнулся, возникшему

откуда-то слову, товарищ, и вернулся к поставленной ранее задаче. Решение её

лежало всего в сутках пути. По Арике передвигаться намного проще, чем

продираться сквозь, одаренный магией желтокожий народ и, поэтому суток, на то,

что-бы достигнуть имения Тумака, вполне должно было хватить…

Оссийцы, как и иутайцы, внутренних границ с Арикой не имели. Условное

ограничение территорий – вот и все, что требовалось для заключения договоров и

подписания различных приказов. Граждане Арики как-то не стремились селиться

вблизи приграничных государств, а до Лиурая, иммиграция в страну, пресекалась

так жестко, что лишь немногим удавалось бежать от постоянных войн. Здесь же, на

северных рубежах Арики и Оссии, вообще не жил никто. Император растер щеки и,

довольно улыбнулся. До подножия горы «Предбожье» оставалось рукой подать.

Несложный, но утомительный из-за спешки путь по Арике, остался позади. Тянь со

своими людьми ждет его в маленьком городке Миттл, от которого, до «Предбожья»,

день пути, не зная, что император отправился в Оссию, а не на важную встречу с

чиновниками Арики. Он, как всегда, озаботился лишь тем, что Донника, едет на

встречу в одиночку, но, наткнувшись на холодный взгляд своего правителя, вновь

замолчал и отступил. Император не был один. Он почувствовал их присутствие ещё

в Касле. Они были рядом. Доннику, всегда удивляло, как Ша-То, умудряется заранее

точно определять, дату его появления, не только у горы, а ещё в империи Дукра.

Девчонки всегда оказывались где-то поблизости, и Донника знал, что они так и

будут, неслышными тенями идти за ним, до самой горы. Так было и на этот раз.

Снег, пустынным песком устилал раскинувшуюся перед горой, равнину. Ни впереди,

ни позади не было видно ни одной живой души. Но все же девочки были где-то

рядом. Лишь однажды Су удалось реально убедиться в этом. Это было здесь же.

Прямо у подножия горы. Донника, с трудом продирался, сквозь, падающий стеной

снег, на своей любимой Хаар-ко, как вдруг рядом, что-то шмякнулось в снег, обильно

орошая его кровью. Огромный, словно лавина, белый Схор. Смертельный ужас

зверей и особый любитель лошадиного мяса. Его мощные когти попросту бы сбили

человечка с вкусного обеда, заодно разорвав властителя пополам. И вот, он лежит в

одном шаге, а лошадь испуганно пятится от его, лишенной оперенья головы, с

обидой уставившейся уцелевшим глазом, на свою добычу. В другом торчит

маленькая, остро, отточенная палочка. А вокруг по-прежнему никого… Впрочем, на

сей раз никто не норовил заполучить себе на завтрак и « Опавшие листья», так ни

разу и не проявили себя. Извилистая снежная тропа нырнула в узкое ущелье, над

которым нависали высоченные хребты Оссийских скал и, едва солнце добралось до

зенита, как Донника достиг конечной точки своего путешествия. На небольшой,

залитой холодным светом равнине, поблескивая ледяными боками, стояли два

строения. Ледяные дома были одинаково сложены из матовых прямоугольников, но

имели разный размер. В маленькой хижине жил сам Ша-То, а в большой

располагались его ученицы. Дров нигде не было видно, но Донника,

заинтересовавшийся этим фактом ещё в первый свой визит, знал, что крайне скупо

поддерживаемое внутри тепло, создавалось за счет сжигания, животного жира.

Изготовленные по собственному рецепту учителя, белесые брикеты, при сжигании

ни коптили и совсем не пахли. Правда, Ша-То всегда ворчал, что не чувствовать эту

вонь, мог лишь тот, чей собственный запах способен убить за лигу. Конечно, он не

имел в виду императора…

Школа, как и в предыдущие посещения иутайского правителя, встретила

Доннику, полнейшей тишиной. Вокруг не было видно ни одной живой души и,Су

внезапно разозлился. На этот раз, даже учитель не соизволил встретить его у входа

в свою нору, как это бывало ранее. Император раздраженно спешился и ткнул,

прикрывавшие вход в юрту Ша-То, разномастные шкуры животных.

Шкуры были и внутри. Пол и стены, затянутые ими, создавали впечатление

чучела гигантского оленя, вывернутого наизнанку, мехом вовнутрь. Примерно там,

где могла бы расположиться печень, скрестив под собой ноги, сидел человек.

– Ты не встретил меня, – бросил император, зайдя вовнутрь и стягивая теплые

меховые перчатки. В остальном, он оставался на вид все тем же лекарем.

– Нет, – коротко подтвердил человек, оторвав, наконец, взгляд от своих

поджатых ног, и переведя его на правителя. На Доннику смотрел мужчина примерно

его же возраста. Он был высок, худ и жилист. Лицо же совсем не соответствовало

телу, будучи неожиданно круглым, с сытым подбородком и узкими прорезями глаз.

На щеках играл неизменный румянец.

– Я мог бы нарушить твой запрет и пройти к девчонкам, – Су тоже опустился на

мягкий пол.

–Ты император, – невозмутимо ответил ему собеседник. – Мы похоронили бы

тебя с почестями.

– И на что бы тогда существовала твоя школа? – в тон ему буркнул Су,

усаживаясь напротив.

– А я и не говорил, что мы бы не сожалели о потере. Но довольно, – бойницы

глаз Ша-То полыхнули недобрым огнем. – То, что ты носишь у сердца, привело тебя

ко мне. Время пришло? Ты пришел забрать долги?

– Ша-То, – император снизил голос и надолго замолчал. Перед его глазами

пронеслась картина многолетней давности. Тогда молодой император впервые

забрался на скалу Цо, что-бы увидеть школу целителей. Это был день великого

позора. Не на много старше, императора наставник, совсем недавно занял этот

пост. Он вежливо выслушал Доннику, который долго говорил о новых порядках. О

том, что интуиты не должны больше иметь свобод, которые были у них раньше,

потому, что Темный наседает и, нужно сплотить все силы иутайского народа в

единый кулак. Он красочно обрисовал, как целители, самостоятельно выбирающие

место службы, растекаются по всему Ковчегу, тем самым, ослабляя защиту

Границы. Он собирался говорить ещё дольше, например, о том, что интуиты могли

бы помочь и мирной жизни Иутая, если бы им было запрещено покидать страну, а

карой была бы назначена смертная казнь,… Новый наставник, Чу, остановил его

красноречие, подняв правую руку, со сжатым кулаком. Вместо ответной речи он

предложил, магам, с которыми прибыл император, попробовать сотворить, какое, ни-

будь боевое заклинание, что-бы заставить Чу согласиться с императором. Донника,

приберегавший атаку своих людей, лишь на крайний случай, смутился. В этот

момент, к его уху наклонился верховный маг, и прошептал, что он и его люди

бессильны в этом месте. В ещё большей растерянности, император вопросительно

посмотрел на наставника. Тот коротко хихикнул, и произнес короткую речь,

унизившую императора, перед его людьми на долгие годы. Вернее на те годы пока,

свидетели этих слов, ещё оставались в живых. А, Чу, тогда сказал следующее: – « В

моей правой руке, – плач Отца! Его слеза. Его горе. Вторая, такая охраняет

Границу. Где именно мои люди держат её – тебе знать не надо. А вот, о чем тебе

следовало бы ведать император, так это то, что именно интуиты, реально

охраняют Границу, не позволяя выродкам Темного, использовать в нападении –

магию.» Донника стоял молча, чувствуя себя оплеванным, а Чу высокомерно

продолжил:-« Наши устои останутся неизменными, какой бы властитель не

правил в стране. Мы сами решаем, кого и за что следует наказывать. И как раз

сегодня, мы продемонстрируем это, казнив одного из своих. Чем он заслужил

такую кару, вам знать не обязательно, но саму казнь вы сейчас увидите»

Униженный во второй раз Су, вскипел, но сдержался. В этот момент, на

площадке, где велась беседа, появилась группа бойцов интуитов, ведущая перед

собой, худого высокого человека, с круглым, как сковорода лицом. Не доходя за

десяток шагов до императора, приговоренного поставили у большого камня,

лежащего на границе площадки. Через мгновение, четыре арбалетных стрелы,

пробили ему руки и ноги. Пятая, летевшая прямо в сердце, заискрившись, изменила

на полпути свой полет, и отлетела далеко в сторону.

– Хороший выстрел, но глупая идея-Чу с непонятным выражением лица

посмотрел на, прячущего за пояс маленький арбалет, императора. – Уходи,

император! Нам не о чем больше говорить. Да, и забери с собой этого человека. Мы

не казним дважды. Его имя Ша-То, и ты ещё не раз захочешь довести до конца то,

чему помешал…

Ша-То не торопил, задумавшегося императора. Его лицо, словно потухшая

свеча, не выражало ничего, ожидая, когда к ней поднесут огонь и потребуется

осветить все вокруг.

–Ша-То, – повторил император, и фитилек слегка задымился. –Я, никогда не

спрашивал тебя, о твоем конфликте с Чу, и его предсказания не сбылись. – Но, я и

ни разу не напоминал тебе, о твоем долге. Не собираюсь делать этого и сейчас, – по

лицу учителя пробежала легкая тень. – Ты сам тогда назвал место, куда хотел бы

отправиться и организация этой школы, тоже твое решение. Я не желал знать, о том,

чем ты здесь занимаешься, по той же причине, по которой не дал свершиться

уготованной для тебя участи. Ты, безусловно, знаешь, что это была всего лишь

маленькая месть, унизившему меня при всех, наставнику Чу. Однако, я не хотел его

смерти и взял с тебя слово, что и ты не будешь пытаться убить Чу. Я хочу, чтобы ты

знал, что я и сейчас не хочу быть повинным в его смерти. Но, то о чем я хочу тебя

просить… Да, это только просьба! Так вот, это – вопрос государственный важности,

а не мести. Я хочу, что-бы ты знал это и верил моим словам, – Донника замолчал.

Фитилек свечи задымился чуть сильнее и император понял, что пора к нему

поднести огонь. – Арикийский правитель и его церковь служат Темному, – голос Су

стал похож на бушующее пламя. Солнценосный Отец наш возложил на меня миссию

по истреблению всех предателей веры, и мы обязаны следовать его приказу. Но,

Иутай слаб, и войну нам не выиграть. Поэтому, прямо отсюда, я отправляюсь к, Чу и,

буду требовать от него подчинения всех без исключения интуитов. Они служат во

всех структурах Лиурая и только их сплоченные действия могут остановить

пособников зла. Но, может оказаться и так, что, Чу, не захочет поверить мне. Или,

что ещё хуже, некоторые целители, могут отказаться, подчиниться даже его приказу.

А это может означать лишь то, что и они уже не адепты Отца. В этом случае, их

нужно будет жестоко уничтожать. А для того что-бы сделать это – необходимо

отправить во все крупные города Арики верных и надежных людей, способных не

только справиться с интуитами, но и показать всем остальным, что возмездие для

отступников, будет неотвратимым, – император снова замолчал, с тревогой видя,

что ожидаемый пожар в глазах Ша-То, так и не разгорелся. – Таких людей у меня

нет, – не дождавшись реакции учителя, – тяжело выдохнул Су. – Я надеялся, что

они есть у тебя, и что ради веры…

– Остановись, император, – Ша-То все с тем же невозмутимым выражением

лица прервал Доннику, выставив перед собой руку с раскрытой ладонью. – Поверь,

дело Светоносного, – не самый весомый аргумент, – он помолчал, предоставив

время Су, для осмысления сказанного. –Ты действительно, никогда не спрашивал

меня ни о чем! Более того, ты, позволил мне уединиться здесь, в заброшенной даже,

дикими Оссийцами местности и организовать школу своих последователей. Ты даже

не спросил меня – чему я буду здесь учить тех, на чье похищение ты дал

молчаливое согласие. Ты не удивился, даже тому, что моими учениками

становились девочки семи-девяти лет, обладающие интуитивными способностями,

которых я насильно забирал в приграничных поселениях Иутая. Ты не реагировал на

жалобы и мольбы неутешных родителей, лишь изредка спрашивая меня об успехах

учениц, – Ша-То слегка ухмыльнулся и заговорил о Доннике в третьем лице. –

Причина такого показного безразличия всегда была мне ясна. Император считал, что

я готовлю армию убийц. Он полагал, что обязанный ему жизнью интуит, прошедший

обучение на «Клочке неба», не забудет об услуге и что, столь надежный человек,

спрятанный в чужой стране, сможет оказаться полезным в нужную минуту. В минуту,

когда пошатнется власть императора. Власть, а не какая-то там вера. Целители, –

вот кто не давал покоя душе оскорбленного повелителя. Независимые и непокорные

интуиты. Именно на них, рано или поздно, должна была обрушиться месть Донники

Су. В первый же подходящий момент. Месть, а не вера. Власть, а не забота о

Ковчеге. Я всегда это знал, – широкое лицо поднялось, нагло смотря на вскочившего

вне себя от гнева, императора. А Донника, увидел, столь ожидаемое пламя,

разбушевавшихся свечей в глазах учителя и, прежде, чем успел хоть что-то

произнести, Ша-То поднялся и возбужденно повторил: – Да, император! Я всегда

знал, что ты захочешь отомстить. Им, – прошедшим обучение на скале.

Обладающим знаниями и способностями. Моим братьям по школе и вере. И… Я

помогу тебе в этом!

От неожиданности Донника снова сел.

– Ты, все правильно рассчитал, – продолжил учитель, повысив голос, закипая

все больше и больше, и глядя на Су, сверху вниз. –Я, действительно ненавижу их

всех. Но кое в чем ты все же ошибся император! Нет никакой армии! Нет! Я ждал! О,

как я долго ждал этого разговора. Но ты все выжидал и выжидал. А девочки

достигают восемнадцати и становятся опасными. Они бездействуют и застаиваются.

Им нужна кровь, а приказа все нет. Что ж, выход есть и они умирают. Ведь пока ещё

девчонки верят своему учителю и не знают о яде на наконечниках своего оружия. А

тренировки идут непрерывно. И вот уже новая партия малолеток начинает свою

жизнь в нашей школе. Короткую, потому, что их император все чего-то ждет, но не

бесполезную. Нет, потому что их учитель тоже учится. Он совершенствуется в

хладнокровии и сдержанности. Ему больше не надо убивать каждый день, как это

было когда-то давно. Он научился ждать. Как и его император, – Ша-То задохнулся и

сел рядом, с ошеломленным Донникой. –И, он благодарен ему за это, – слова

учителя с трудом выходили из пересохшего горла. Безумный взгляд блуждал, но

огонь уже погас и вскоре, Донника увидел все ту же неиспользуемую свечу, со слегка

тлеющим фитилем.

-Так, что никакой армии, спрятанной где-то там, в горах, не существует, – уже

тихо проговорил Ша-То, спокойно глядя в глаза императора. – Двадцать

воспитанниц, постоянно находящихся в моем распоряжении, ну и довольно большое

количество обглоданных костей, растасканных схорами, тиграми и падальщиками, –

по всему хребту. Но, -добавил он, не отводя взгляда от пребывавшего в шоке

Донники, эта двадцатка дорогого стоит и ты сможешь в этом убедиться.

Донника, оглушено молчал, глядя на, сидящего перед ним безумца и не знал,

что делать дальше. Ему и в голову не могло прийти, какая участь ожидала девочек,

десятками, пропадавших в деревнях. Он делал все, что бы списать эти

происшествия на бандитов и монстров Темного, полагая, что, за исключением

неизбежных потерь, в остальном все ученицы живы и здоровы. Да и постоянное

увеличение средств на расходы, которого требовал Ша-То, при каждом посещении,

убеждало его в этом. А теперь, рисовавшаяся перед ним красочная картина

чудесного войска, насчитывавшего не менее сотни бойцов, знающих, как бороться с

интуитами, рухнула. Вместо нее, перед глазами императора проплывали сцены

загробных страданий, уготованные таким грешникам, как он и, в роли палача в них

неизменно выступал недавний мальчик-посланник Светоносного.

– Деньги, которые ты мне привозил, на содержание армии, почти все целы и ты

можешь ими воспользоваться в любой момент, – произнес Ша-то, по-своему

истолковавший молчание Донники.

-Двадцать, только двадцать, оставшихся в живых, – пробормотал император,

опустошенно глядя прямо перед собой.

–Да, но это четыре боевые пятерки, – подхватил Ша-То, не желая понимать

угрызения совести Донники. – Их вполне хватит, чтобы провести операции

устрашения в Льюире и Храме Святых старцев. Также пять «Листев», должны будут

направиться в имение Тумака и последняя группа, проникнет во дворец к Лиураю,

чтобы взять под контроль его личную охрану из интуитов. Поверь, император, мои

девочки справятся с этой задачей легко, и ты даже не увидишь разницу между

сотней и двадцаткой. Однако я на твоем месте беспокоился бы о, другом, – Ша-То

пристально вглядывался в глаза Донники, стараясь определить, о чем тот думает.

Император же казалось не слышал его, вспоминая слова, Чу и с ужасом понимая их

справедливость. Перед ним спокойно разглагольствовал палач, ни в чем не

повинных детей, которых бесстрастно отдал ему в руки он сам, движимый лишь

чувством мести. Однако следующая фраза учителя все же вывела его из

прострации.

– Война с интуитами и Арикой, неизбежно привлечет внимание Святой церкви

и Ниолая, – Ша –То увидел проблеск интереса в глазах своего визави и быстро

продолжил: – Не думаю, что он не сможет ничего противопоставить нашему

вторжению. Его следует ликвидировать, и сделать это могу только я. Но в обмен на

эту услугу, я тоже кое-чего попрошу у тебя!

– Чего? – губы императора раздвинулись в недобром оскале. – Ещё сотни –

другой, малолеток?

– Напрасно ёрничаешь, мой повелитель, – Ша-То подскочил и глаза его снова

загорелись. – Я нужен тебе и ты это знаешь. Под одеждой у тебя есть

что – то, что заставит тебя забыть о вынужденных потерях, какими бы

ужасными они тебе не казались. У тебя ведь теперь, помимо неуемной жажды

власти есть ещё и миссия, о масштабности коей я даже не хочу предполагать! И

взамен, я прошу лишь малость. Отдай мне, Чу. Я знаю, что как искренний верующий

ты не хочешь его смерти.

Но, извини. Мне мало просто убить его. Я хочу, что-бы ты отдал этот приказ.

Разумеется, после того, как я и мои воспитанницы выполним твои пожелания.

Согласен?

Император медлил с ответом. Он уже принял решение, но озвучивать его не

спешил, снова и снова мысленно обращаясь к Солнценосному с просьбой дать ему

хоть какой ни-будь знак. Но, господь на этот раз был нем, предпочитая чтобы

человек делал сам свой выбор. Донника глубоко вздохнул и жестко произнес: – Ты

верно назвал все места, куда я хотел нанести удар. Тебе и твоим людям надлежит

немедленно отправляться в путь, – маски были сорваны, и перед Ша-То стоял

сейчас правитель, готовый казнить за малейшее неповиновение. – Но, без приказа о

начале действовать, ни один волос не должен упасть под клинками твоих воинов, ни

единой капли крови не должно быть пролито, иначе, клянусь богом, ты пожалеешь,

что тебя не казнили сорок лет назад.

– Я повинуюсь, – по лицу учителя бродила снисходительная улыбка, как будто

ему была по душе резкость Донники, и он давно ждал этой жесткости с его стороны.

– Что должно будет служить сигналом к действию?

– Объявление о моем визите к императору Арики, – кратко бросил Донника, и

ни слова больше не говоря, вышел прочь из ледяного дома.

Ша-То проводил его почтительным поклоном, внутренне ухмыляясь. Надутый

индюк, раздувшийся от важности своего мифического предназначения, только, что

оправдал жизнь Ша-то, в его собственных глазах. Учитель всегда немного стыдился

своей неуемной тяги к убийству, но теперь все сомнения ушли. Раз уж сам

богобоязненный Донника-Су, согласился на убийство оплота веры Иутайского

государства, то, что за спрос может быть с простого целителя? А может быть речь

идет о великом предназначении для него самого – учителя Ша-то? – интуит с трудом

подавил нахлынувшее на него при этой мысли возбуждение, и бешеное желание

убить. Перед глазами его уже замелькали сладостные картинки бьющейся в агонии

низкорослой брюнетки, но он все же сумел сосредоточиться, переключив свое

воображение на планы мучительного умерщвления, Чу. Спустя, немного времени

ему стало легче и он вышел вслед за императором. На улице его встретил

пронзительный холодный ветер и девчушка, лет четырнадцати, в просторных и

интернациональных одеждах крестьянки. Ша-То слегка вздрогнув, – именно эту

девочку он недавно себе представлял, – указал ей на второе строение и,

дождавшись утвердительного кивка, что его приказ был понят, скользнул обратно к

себе в юрту. Вскоре, шкуры на входе слегка шевельнулись и жилище, словно

вздохнув, наполнилось стайкой стройных девушек. Иутайки никогда не слыли

красавицами, но воспитанницы школы Оссийских гор, были привлекательны, даже

несмотря на простые одежды. Ша-То, мгновенно пересчитал их глазами.

Восемнадцать. С двумя близняшками, ушедшими провожать Доннику, ровно

двадцать. Ни одной лишней. Четыре боевых пятерки. Сокращать их количество –

значило нарушить слово. Ша-То вновь подавил внутренний голод, вызвав в голове

ненавистный образ наставника, Чу. Кроме того, впереди предстояло путешествие, а

значит много-много других девушек. Взбодренный этой мыслью, учитель сделал

торжественное выражение лица и, подойдя вплотную к воспитанницам, тихо

заговорил: – Дочери мои! Девочки! Я никогда так ранее вас не называл, но сейчас я

говорю не от своего имени. Моими устами вещает сейчас сам господь. Вы знаете,

что нас всех ждет впереди смерть. Ваши предшественницы ушли в загробный мир,

так и не, дождавшись своего часа. Но вам, – Ша-То возвысил голос и закатил глаза,

– Вам, выпала честь отстоять веру в страшное время. Предатели, в одеждах

священников и целительских мантиях, наконец, разгневали Отца, и на нас с вами

выпало бремя ответственности за весь Ковчег. Вспомните, как вы жили до встречи

со мной. Вспомните ваших матерей, растоптанных мужским самодурством. Ни одна

из иутаек, нигде и никогда не смела даже подумать о том, что-бы сражаться наравне

с мужчинами, против Темного. Скрывая свой дар, они влачат жалкое существование,

но вы-учитель подвесил эффектную паузу, – вы сильнее любого бойца. Быстрее

любого зверя и ваша магия превосходит жалкие потуги интуитов. Сам господь

подарил вам право получить все это, а я был всего лишь его посредником. Когда-то

вы плакали и пытались бежать. Стенали и сопротивлялись. Я жестоко наказывал

вас, и многие ваши сестры безвременно покинули этот мир. Я скрывал свою скорбь,

но вера поддерживала меня и, вы, оставшиеся в живых прошли посвящение и

встали в ряды святых воинов. Сегодня, – Ша-То снизил тон и с надрывом

продолжил, – наш последний вечер, проведенный вместе. И я, – он опустился на

колени, а по щекам его пробежали скупые дорожки слез, – прошу у вас прощения за

все…

– Учитель!!!, – восемнадцать пар мускулистых рук нежно поставили мужчину на

ноги.

– Да дочери мои, – не прекращая говорить Ша-То, нетвердой поступью

подходил, поочередно к каждой из девушек, нанося контрольный поцелуй в лоб, – я

прошу вас простить меня, ибо видимся мы в последний раз. Светоносный зовет

меня, и как бы не сложилась наша священная борьба, я вас больше не увижу. Школа

сегодня закрывается навсегда. Но, я хочу что-бы вы знали! Я всегда любил всех вас.

И тех, кто не смог пережить испытания, и тех, кто должен был уйти, так и не

дождавшись своего часа. Знаю, вы все боялись, что не переживете свой двадцатый

день рождения, но Отец на этот раз распорядился по-другому. Он не требует

больше от меня этой жертвы. Сейчас он сам распорядится вашими судьбами, а я в

последний раз лишь передам его волю, – Ша-то отошел на несколько шагов и

широко развел руки, словно обнимая всех собравшихся у него девушек.

– Тень, Мать, Птаха и Краса, – останьтесь, – в голосе учителя теперь не было и

следа недавней теплоты. С остальными я прощаюсь! Он подождал, пока горстка

девушек, бесшумно растворилась на выходе, и, повернулся, к оставшимся

командирам пятерок. Ша-То, испытующим взглядом, поочередно изучал, каждую, из,

стоящих перед ним, полукругом, девушек. Все они были одеты так же, как и

вышедший на улицу отряд, в просторные холщовые рубахи с широкими штанами и

грубыми башмаками на босу ногу. Ни дать не взять, – крестьянки, сбежавшие с

овощного поля. Знаком отличия командиров, – призвана была служить незаметная

вышивка на рукаве, в виде кленового листа, пожелтевшего, но не потерявшего

форму. Впрочем, рубашки у девушек были почти всегда закатаны до локтей, и

разглядеть, что либо необычное, нескромному наблюдателю, вряд ли

представилось бы возможным. Крайней слева от учителя, стояла, на вид самая

старшая воспитанница, из четверки. Изможденные до нельзя, скупые черты лица,

абсолютно не складывались в какой либо образ. Встретив даже десятки раз, эту

девушку, узнать и запомнить её, было чрезвычайно сложно. Тень была худа,

держалась незаметно, пряча взгляд, и была похожа на безобидного, щенка под

кроватью. Что ж! Горе тому, кого этот кутенок решит укусить. Маленькие зубы, таят

смертельную опасность. Ша-то, тренируя пятерку, которую возглавляла Тень,

помимо базовых боевых и магических занятий, сделал упор на яды. Располагая

собственными знаниями целителя, учитель, провел сотни экспериментов по

выделению всевозможных отравляющих веществ. А когда, Тень достигла

шестнадцатилетнего возраста, он стал отправлять её во все уголки Ковчега, с целью

приобретения печатных и рукописных изданий, связанных с, интересующей его,

темой. Девушка же превзошла все ожидания Ша-То, сумев, помимо официально

существующих книг, раздобыть секреты нескольких ведьм, двух

священнослужителей и даже разговорила одного, зажившегося на этом свете

нахлипхуэттера. Последний оставил после себя ей памятный шрам от когтей, под

грудью, но, что-бы увидеть его, Тень пришлось бы сначала убить, так как скорость, с

которой она переодевалась, не позволяла разглядеть ничего, кроме мелькания

одежды. Таким образом, знания этой девушки в области отравлений и магии

ядообразований, превзошли учительские и, в связи с этим, Ша-То, не на шутку

опасаясь своей воспитанницы, наметил отправление её на тот свет уже в

ближайшем будующем. Да, что там! Если бы не визит императора, Тень к утру

должна была умереть. Теперь же она стояла напротив, почти не дыша, но взгляд,

которым она скользила по лицу учителя, был слегка укоряющим, словно она

догадывалась о предполагаемой смерти. Ша-То вздрогнул и переключился на

следующую девочку. Птахе было лет тринадцать на вид, несмотря на высокий рост и

развитые формы. Девичье лицо смотрело, открыто, дыша преданностью и некоей

возвышенностью. Казалось, не хватает всего какого-то легкого порыва, что-бы это

воздушное создание разразилось восторженным пением. Птаха не была

единственной сиротой, в школе, но, только она по собственной воле, оказалась в

ледяных стенах заведения Ша-То. Около шести лет назад, её принес дозор, из

пятерки Матери. Девчушка, с иутайскими чертами лица и русыми волосами

оссийских красавиц, походила на замершего ангела. Несмотря на изможденность,

учитель сразу подметил развитость девочки и разрешил воспитанницам отогреть и

накормить найденыша. Позже, он узнал, что родители девочки – охотники, погибли

неподалеку, в горах, около месяца назад, от когтей горного медведя. Зачем они

брали дочь с собой на охоту, оставалось непонятным какое-то время, однако вскоре

ответ был найден, на месте лагеря, погибших охотников. Было видно, что мохнатый

убийца застал их врасплох, рано утром, во время снегопада. Мгновенно покончив с

взрослыми в шалаше, он приступил к трапезе, не обратив внимание на маленький

спальный мешок, лежащий возле костра. А может, был слишком голоден и не

захотел соваться к огню, рассудив, что от проснувшегося малыша, вреда не будет и

можно оставить его на десерт. В свою очередь, десерт был расстроен, видом,

раздираемой родительской плоти и, заплакав, отчаянно замахал ручонками на

завтракавшего медведя. Ша-То, лично принимавший участие в осмотре места

трагедии, долго выговаривал Птахе о её несдержанности. – Ты пойми, – бурчал он,

склоняясь над огромным трупом, и критическим взглядом, обводя, разбросанные

повсюду части временного жилища, – что, потеряв самообладание ты потеряла

жилье и едва не замерзла. Посмотри: – мало того, что все кости этого красавца

смешались с внутренностями, так ещё и шкура вся в дырах от урагана,

растиравшего его по камням и сучьям, – вашего, между прочим, жилища! Ша-То

сокрушенно вздохнул и без всякого перехода рыкнул на съежившуюся девочку: – А

ну отвечай, кто научил тебя этому заклинанию?... И только, когда после

скрупулезных вопросов ему удалось выяснить, что Птаха действовала инстинктивно,

учитель перестал бухтеть и, даже вырвал для девочки у зверя, когти и зубы,

убившие её родных. Маленькая Птаха привязалась к жестокому учителю, как к отцу.

Все испытания и суровые тренировки она проходила с неизменной улыбкой. Так,

чтобы Ша-То не смог её наказывать за обидчивость и капризность. Более того, она

была его глазами и ушами среди воспитанниц. Обладая незаурядным умом,

девушка быстро поняла, что жизнь в школе коротка, но приняла грядущую гибель,

как данность, считая, что срок, отмеряемый учителем, выбран им, по праву и идет от

бога. Поэтому сейчас её раздирали противоречивые чувства: с одной стороны она

была счастлива, что наместник Солнценосного, каковым она считала Ша-То,

наконец-то дождался своего часа, а с другой, – её пугало расставание с последним,

ставшим для нее родным, человеком. Учитель, не желая понимать её тревоги,

слегка улыбнулся, уголком губ и перешел к следующему командиру. Плоское лицо с

крючковатым носом. Тонкие губы и узкие злые глаза. Маленький, почти карликовый

рост. Кривоватые ноги и, глубокий шрам, делящий, скошенный лоб, надвое – все это

придавало шестнадцатилетней Красе, облик, которым можно было запугать

насмерть, взрослого воина. Впрочем, случись этому несчастному столкнуться с этой

девушкой и не умереть от ужаса, она сумела бы ему помочь. Краса не особо была

сильна в магии, но обладала невероятной физической силой и молниеносной

реакцией. В школе она оказалась, когда ей исполнилось восемь и, с тех пор, ни разу

не пыталась бежать. Хотя ей и не хотелось верить, что родители просто продали её,

заезжему цирку, но, факт оставался фактом – Ша-То не крал её у циркачей с

которыми она провела больше года. Он просто пошептался со Су-ки, который

возглавлял бродячую труппу, и девочка оказалась в седле, позади нового учителя.

Краса выросла и не раз выполняла отдельные поручения Ша-То в городах Ковчега.

Издевательства и насмешки над её внешностью, давно не задевали девушку,

наоборот, облегчая ей путешествия, чем например, совсем не могла похвастаться

Мать. Ровесница Красы, она была высоконогой, статной с тонкими чертами лица,

словом, эталон чистокровной иутайской красавицы, с истинно женственными,

невероятно плавными очертаниями тела. Естественно, даже крестьянские одежды,

не могли спасти такую девушку, от мужского внимания. Она была благосклонна ко

всем! Правда, когда это не мешало выполнению заданий. В школе Ша-То, Мать

была единственным человеком, уже убивавшем, других людей. Количество её жертв

перевалило за десяток и вряд ли оно перестало, бы, расти. Это было обусловлено

нервной системой её учителя, который постоянно искал способы обуздания

собственной тяги к убийству. Одним из таких способов и была Мать. Девочка,

беспрекословно выполняла приказ Ша-То на уничтожение не понравившегося ему

человека, способом, и оружием, указанным учителем. Таким образом, ярость,

жившая в безумце, ненадолго стихала, оставляя его собственные руки, не

замаранными.

Ша-То, задержался возле девушки, с наслаждением вглядываясь в её зеленые

глаза, вызывая приступ ревности у Птахи, которая даже шумно переступила с ноги

на ногу. Она всегда ненавидела, любимицу учителя и старалась во всем превзойти

её. Кое в чем ей это удавалось, но, учитывая, что Мать, которую в двухлетнем

возрасте, привез из столицы Иутая Ша-То, была старожилой, эти нечастые победы

были лишь краткосрочными минутами торжества. Учитель, сдвинув брови,

недовольно посмотрел на заерзавшую Птаху и, скрестив ноги, плавно опустился на

шкуры. Девушки последовали его примеру.

– Задания, для всех пятерок, будут своими, – учитель начал без всякого

перехода и подготовки. – Но, каждый командир, будет знать, что делают его

партнеры. В случае провала миссии одной из команд, ближайшая должна будет

взять её выполнение на себя. Сигналом действия для всех групп, должно служить

известие об официальном визите императора Иутая в Арику. Это понятно?

Девочки молча кивнули, а Ша-То, задрав указательный палец кверху для пущей

важности, продолжил: -Итак, Тень. Ты со своими людьми отправляешься в Храм

Святых Старцев. Ваша задача – показательное уничтожение десятка целителей,

отказавшихся выступить на стороне императора. После выполнения операции, вы

вольны действовать самостоятельно. Захотите участвовать в войне – ваше право.

Если решите, вернуться к мирной жизни, – что ж, вы выполнили свое

предназначение и ничего более не должны императору и Солнценосному. Меня не

искать! При Случайной встрече контакта избегать. В противном случае – умрете. Это

касается всех, – Ша-То скользнул взглядом по, невольно охнувшей и поспешно

спрятавшей глаза Птахе. – Краса, – твоя цель – Льюир. Та же десятка интуитов и

страховка для Матери, – он перевел взгляд на спокойно, смотрящую ему в глаза

девушке. – Ты возьмешь на себя желтокожих наемников – личную охрану Дукра.

Думаю, не стоит объяснять, что это будет нелегко.

Красавица лишь чуть улыбнулась уголками губ, а учитель уже повернулся к

Птахе: – Птичка, – у тебя немного иное задание. Твоя цель – Главный Советник

Императора Арики – Тумак. Именно он – настоящий правитель этого государства.

Иутаю будет гораздо хуже, если он наденет корону государства чернокожих, а так

оно и будет, после смерти Дукра. Наш правитель считает, что Солнценосный

требует от него уничтожения всех предателей веры, так пусть оценит этот подарок!

Без щупалец этого таракана, Арика мгновенно ляжет под первого пожелавшего её

взять. Ну а со Святой церковью, я к тому времени сумею договориться, – Ша-То

отвлекся, погрузившись в свои мысли. Птаха сидела, не смея дышать, пока её глаза

не встретились с глазами учителя. Тот, видя, что она хочет о чем-то спросить,

коротко кивнул.

– А что если условленный сигнал не поступит и Император не соизволит

приехать в Арику? – девушка выпалила вопрос скороговоркой и потупила глаза.

– Средств, которых я вам выдам, хватит на месяц и десять дней, – Ша-То

незаметно ухмыльнулся. Ему импонировал острый ум Птахи и её умение,

подчеркнуть свою значимость и понимание учителя. – Если по истечении этого

срока, никаких известий от Донники не поступит, значит, вы начнете действовать,

сразу после объявления о его внезапной кончине.

– А если нам придется слишком долго ждать такого исхода событий, а учитель

не будет выходить с нами на связь? – не унималась маленькая негодница.

– Тогда, в виде особого исключения, я разрешаю лично тебе удостовериться в

том, что я не смог добиться такого результата и взять на себя уничтожение Су, – Ша-

То начал потихоньку раздражаться. Оказывается эта мелюзга просто читала его

мысли. Смягчало только одно – она искренне хотела угодить ему, даже если по

какой либо причине он умрет раньше осуществления своих планов.

– Только Доннику? – в ангельском голоске не промелькнуло и тени насмешки.

– Проклятье! Нет! Ещё должен умереть старый Чу, на скале интуитов. Но перед

этим он должен обязательно получить от меня привет и пожелание, как можно

дольше мучиться! Ещё вопросы? – теперь Ша-То, пребывал в стадии плохо

контролируемой ярости.

– Нет, – пискнула Птаха и поспешно выпорхнула из юрты. Тень, Мать и Краса,

низко поклонившись на прощание и забрав, приготовленные кошели, последовали

вслед за ней. Деньги для Птахи, забрала Мать. Догнав статную фигуру соперницы,

она молча передала кошель девушке и неожиданно тепло улыбнувшись, быстро

отошла к своим людям. В это время на пороге своего жилища появился учитель. Он

смотрел, как слаженно и быстро собирались в поход его отряды, и диковато

улыбался. Ша-То гордился собой. Ему удалось подавить в себе зверя и теперь,

птенцы разлетаются из смертельного гнезда. Он не сможет добраться до них, а

девочки получили приказ, не искать его. Это победа. Конечно, Ша-То, понимал, что

она не окончательная и будет ещё много соблазнов, но отпустить заведомо

обреченную добычу… Это почти подвиг.

– Пойдем вместе? – Краса подошла к Матери, украдкой оглядываясь на,

занимавшегося самолюбованием, учителя.

– Нет, – любимица Ша-То, скрупулезно проверяла котомки, за плечами двух

чернявых девчушек лет четырнадцати. Вся группа стояла уже в начале узкой тропы,

ведущей вниз, к подножию гор, откуда недавно прибыл Донника. – Я подберу

близняшек, и зайду в Льюир с востока. Твой же путь будет гораздо короче, если

пойдешь напрямик, через долину. Да и нельзя нам всем вместе, такой толпой то, –

Мать закончила осмотр и удовлетворенно кивнула, посмотрела в глаза Красе.

– Знаю, – та лениво отмахнулась. Я просто так подошла, – она чуть замялась, –

вроде не свидимся больше. Хотела предупредить. Ты опасайся этой суки, – Краса

скривила уголок губы в направлении, выстроившей свою четверку Птахи. – С нее

станется, может не забыть свою глупую любовь и…

– Не надо, – Мать мягко остановила разнервничавшуюся подругу. – Ты же

знаешь, что она не такая. Просто он для нее – всё, – девушка на миг замолчала. –

Впрочем, как и для каждой из нас!, – она вдруг резко оборвала себя. – Ты прости, но

мы выходим прямо сейчас, – Мать порывисто обняла Красу, и, поклонившись на

прощание всей высыпавшей во двор школе, резко пошла по тропе. Брюнетки плавно

засеменили вслед за ней. Ша-То со смешанными чувствами посмотрел ей в спину, и,

не желая больше никого провожать, зашел внутрь своего дома. Краса, наблюдавшая

за этой картиной, увидела, как побелевшая от ярости Птаха, бросила взгляд, полный

ненависти вслед уходящей троице, и укоризненно покачав головой, пошла,

заниматься сборами своих людей…

« Клочок Неба», встретил императора, как и всех восходящих. Без всякого

почтения к высокому сану. Холодом, пронизывающим ветром и мрачными,

аскетичными лицами интуитов. Донника смотрел на безразличное лицо Чу, и вдруг

понял, что наставник похож на Ша-То, как брат близнец. Нет, не внешне, но вот этим

показушным безразличием и мнимым всезнайством. Вот этой попыткой показать

свое превосходство над любым человеком, даже над своим императором. Что

находится под этой маской? Такой же больной, как учитель в далекой Оссии? Или

нормальный человек, просто не желающий подчиняться? А быть может ещё, что

нибудь такое, о чем Донника, даже и предполагать не смеет? Однако, сейчас Су,

был не намерен разгадывать эти загадки. Обратный путь из Оссии и Арики, вплоть

до скалы Цо, прошел, мгновенно, словно о сне. Тянь, видя состояние правителя,

запретил своим людям разговаривать в пути, несмотря на то, что это могло вызвать

ненужные подозрения. Но, Доннике было все равно. Перед его глазами проносились

кровавые картины убитых девушек, затем вдруг всплывало лицо мальчика –

посланца, почему-то с уродливой огромной головой, твердящей о предназначении.

Су словно в лихорадке отмахивался от него, но башка сменялась, на лицо Ша-То,

которое спокойно смотрело на Доннику, словно успокаивая и говоря, что все будет в

порядке. А когда император начинал возбужденно доказывать ему, что дело

Солнценосного не может зависеть от, психованного убийцы, вновь появлялся

мальчик, в первоначальном обличье и грозно напоминал Доннике, чтобы он не

пытался понять господни пути, своим смертным, человеческим умишком… Донника

на время успокаивался и даже видел Тяня, маячившего рядом с каретой.

Воспользовавшись минутами просветления, император начинал истово молиться,

прося бога наставить его на путь истинный, но у него сразу начинала раскалываться

голова, и все возвращалось по кругу. И сейчас, он, вконец, измотанный, смотрел на

равнодушное лицо Чу, думая, с чего начать. Как убедить этого невзрачного

старикашку отдать приказ целителям, если его самого все ещё гложут сомнения?

Какие слова надо сказать? И что он должен услышать в ответ?

Чу, с раздражением посмотрел на молчавшего императора и переступил с ноги

на ногу, всем видом показывая, что долго ждать он не намерен.

В глазах Донники потемнело от ярости, и он решил не отступать, от

первоначального плана.

– Чу, – выкрикнул он, с такой силой, что, мгновенно среагировавшие «

Крокодилы», выхватив арбалеты, взяли под прицел наставника и ещё шестерых

учителей, застывших на площадке. Почуяв напряжение, со всех сторон, к старшим

начали подтягиваться ученики.

– Разве медитация закончена? – невозмутимо произнес наставник, с жесткой

мягкостью, взглянув на молодых целителей. Те, немедленно разошлись по местам.

– Что привело правителя нашего государства в столь отдаленное от столицы

место? – против ожидания, учтиво произнес наставник.

Решение пришло к, Доннике, мгновенно. – Вот это, – спокойно произнес он,

резко выдернув из-под кимано, подарок Солнценосного. Тянь стоявший чуть позади

императора, при виде сверкнувшего золотом плаща, от неожиданности крякнул.

– Правитель позволит? – вопросительно произнес Чу, с плохо скрываемым

любопытством глядя на артефакт. Император кивнул. Чу, коротко махнул рукой

младшим учителям, и те с неохотой разошлись, оставив наставника наедине с

Донникой и его людьми. Су последовал его примеру и таким же знаком отослал

телохранителей. Наставник прикоснулся к плащу, который Донника не выпускал из

рук и закрыл глаза… Пауза, казалось, будет длиться вечно.

– Многое зависит от обстоятельств, при которых мой император получил это, –

наконец произнес он, выпустив чудесную ткань и на шаг отступая от Су.

– Ты даже представить себе не можешь насколько прав, – Донника быстро

убрал подарок под одежду. – Вся судьба Ковчега зависит от этого и от того, как ты

отреагируешь на мою просьбу, – последнее слово далось ему с очевидным трудом.

– Тот, кто передал мне это, указал на предателей веры, готовых в любой момент

уничтожить Границу и принять веру в Темного. И это не просто какой-то там,

заблудший и оступившийся крестьянин, но глава самого мощного государства и все

его правительство. Со дня на день они нападут на Иутай, да и на Оссию тоже. Ты не

можешь не знать про это.

Чу вместо ответа опять прикрыл глаза. В Ковчеге явно творилось неладное.

Сначала этот Приближенный, затем слухи о готовящейся к войне, Арике и о

кровавой бойне в Храме Святых Старцев. Теперь вот император с накидкой такой

мощи, что, сомнений в её божественном происхождении и быть не может. Вот только

природа этого божества неясна до конца, но то, что артефакт призван бороться с

Темным на его территории видно, так, как будто кто-то писал книгу заглавными

буквами. Чу решил потянуть время.

– Так что же все таки хочет император от скромного интуита, сидящего на

скале, вдали от мирских дел, – наставник надел, максимально глупое выражение

лица, проигнорировав утверждение Донники.

– Я не играть сюда пришел, – Су отказался принять предложенную игру и

перешел в наступление. –Война между людскими государствами, должна закончится

не начавшись. Шанс у нас только один – использовать нейтральных интуитов,

рассыпанных по-всей Арики. Ну и само собой уничтожить главную опасность,

которую как раз охраняет гвардия твоих воспитанников,-Дукра, – правитель

замолчал, пытаясь продавить глазами главу целителей.

– Интуиты, вступающие в ряды личной охраны главы любого государства, – Чу

убрал маску и открыто смотрел Доннике в глаза, -дают присягу и полностью

прекращают общение с Иутайской Церковью и её наставником. Тоже сделали когда-

то, те, кто охраняет правителя Иутая. Если понадобиться они любой ценой, защитят

охраняемую особу, уничтожив любую угрозу, включая вашего покорного слугу. Вы не

знали этого?

– Тянь? – удивленно протянул император, украдкой бросив взгляд, на

уловившего это незначительное движение десятника.

– Один из самых одаренных, – подтвердил, Чу. – Что же касается остальных

целителей, то я просто не представляю способ, которым они могли бы помочь

Иутаю.

– Не надо вновь прикидываться глупцом,-раздраженно бросил Су, погруженный

в свои мысли. –Вам прекрасно известно, что каждое подразделение армии Арики

имеет своих целителей, которые, как правило, держаться возле командования. И им

не составит, труда, в случае необходимости перерезать жирные глотки чернокожих

генералов, когда это понадобиться. Или быть может у них тоже клятва?

– Нет, – скупо отозвался наставник, – но вам ведь нужны не только генералы?

– Мне нужны все, от кого может исходить угроза для Иутая, – император с

вызовом посмотрел в сузившиеся, донельзя, зрачки наставника.

– То есть, все у кого есть деньги, власть и влияние, – начал развивать его

мысль, Чу, – видные политические деятели, владельцы фабрик по изготовлению

оружия и доспехов. Торговцы продовольствием, обеспечивающие армию и, наконец,

главы церквей. Всего наберется около тысячи человек, которых нужно уничтожить

одним ударом, после чего, небольшая, но прекрасно обученная армия Иутая, легко

разобьет, деморализованные части Арикийцев. Так?

– Да, – слегка напряженным тоном подтвердил Донника.

– Но, ведь единственным и главным препятствием, для развития успешных

действий, все равно останется Лиурай, и Ниолай, которые, по твоим словам и,

собственно, являются, истинными предателями?

– Это правда, – вновь согласился Су, слегка опешивший, от неожиданного

напора.

– В таком случае, какой прок от уничтожения тысячи невинных людей? –

вкрадчиво поинтересовался наставник.

– Я рассчитывал на интуитов в охране Лиурая, – Донника помедлил,

раздумывая, стоит ли говорить следующую фразу.

– Но…?

– Хорошо, – Су тряхнул головой. – Я думаю, что с этими людьми вопрос может

быть решен и другим способом. Но, Чу, означают ли твои вопросы, то, что ты готов

согласиться со мной и отдать необходимый приказ целителям?

– Другим способом, говоришь, – наставник проигнорировал последний вопрос

императора. -Так, так. Но, предположим, что тебе удастся стать во главе

объединенных государств Иутая и Арики, что дальше?

– Ты не ответил мне, – не отступал Донника.

– Я первый спросил!

-Как это? – Су задохнулся от возмущения.

–Ну, хорошо пусть ты. Не будь мелочным и все же, ответь сначала первым, –

простодушное выражение на хитром лице наставника, плохо сочеталось с

важностью происходящего.

– Если я тебе отвечу, а ты не дашь согласие – ты покойник, – спокойно

произнес император, показав глазами на Тяня, скрытно держащего Чу, под прицелом

маленького, искусно спрятанного под курткой, арбалета.

– Понимаю, – не моргнув глазом, произнес наставник, но все же жду ответа от

тебя.

– Наша миссия – уничтожить Телькуньяром и Светоносный Отец поможет нам

перейти Границу, – торжественно произнес император.

– Война длится вечно, – устало произнес Чу, глядя на Доннику, как на больного.

Почему ты думаешь, что что-то может измениться?

– Нам будет знак, – понизив голос Су, склонился к уху наставника. – С темной

стороны. Но если даже я ошибаюсь и атаки не ослабнут, а плащ окажется просто

одеждой…, – император вновь выпрямился, – то все равно, предотвращение

внутренней войны – благое дело, которое обеспечит необходимый для Границы,

внутренний баланс сил.

– Что ж. Возможно, ты прав…, – задумчиво протянул наставник.

– Значит ты согласен? – с нескрываемым удивлением произнес Донника, до

последнего момента, будучи уверенным, что, Чу откажется подчиниться.

– Да. Интуиты по всей Арике получат приказ выполнить это твое пожелание,

но…

– Но?

– Смерти людей, играющих ключевые позиции в жизни Арики, начнутся только

после устранения императора.

– Хорошо, – Су заметно расслабился, обдумывая, как теперь, в связи с

согласием Чу, изменить задание, данное Ша-то. Он допустил ошибку, заранее

посчитав, что на скале его ожидает неудача, и активизировав сумасшедшего

учителя. Допускать потери среди неожиданных союзников, сейчас, было бы

пагубной ошибкой. Значит, теперь предстояло либо найти учителя и натравить

его убийц лишь на Лиурая с Тумаком, либо искать для выполнения этой миссии,

кого-то другого. Кроме, того, весть о достигнутом соглашении Донники с, Чу,

явно не обрадует Ша-то, который на деле неуправляем и неизвестно как

отреагирует. Таким образом, решение напрашивалось лишь одно, и воистину

было достойным будущего императора Ковчега: – Су объявит о предстоящем

визите в Арику и « Литья», начнут действовать. Дукр погибнет, и целители

начнут убивать остальных. Уничтоженный при этом «Листьями», десяток-

другой интуитов, можно будет списать на утечку информации и сопротивление

Арикийцев. В конце концов, можно будет сдать Ша-То, Чу, заявив, что это

выношенная им месть лично наставнику. Если же учитель успеет сам убрать

старого, Чу, то это тоже будет на руку Доннике, и он сможет подмять под себя

всю Церковь Целителей, а быть может даже и таинственный Орден Святых

Целителей, с которым больше общались храмовники Светоносного в Арике,

нежели император их родины или даже наставник со скалы.

– Хорошо, – повторил Су, улыбаясь. Ему показалось, что он думал целую

вечность, на деле же, Чу даже, не обратил внимание на мимолетную заминку. – Я

так рад, что получил от тебя поддержку, на которую, если честно, не рассчитывал.

Кстати, а почему ты готов подчиниться в этот раз? – вопрос был задан неожиданно,

как бы между прочим, но взгляд, который Донника бросил на Тяня, говорил, о том,

что отпускать ситуацию, ещё рано. Угрюмый десятник, похоже, не умел

расслабляться, вовсе, как и его взведенный арбалет.

– А кто говорит о подчинении? – Чу бросил равнодушный взгляд, на

скрипнувшего зубами от злости Доннику. –Это союз, у которого будут условия. Готов

ли император их услышать?

– Ну, наконец-то честный разговор, – Су погасил вспышку гнева и мысленно

поставил на Ша-То, в предстоящей схватке между ним и наставником.

– Целители останутся свободными и получат право свободно практиковать

магию, – Чу остановился, что-бы посмотреть на реакцию Су.

– Противниками этого и сейчас является лишь Святая Церковь, – Донника

пожал плечами. –Что, же касается разрешения от императора Ковчега, то оно будет

получено. Даю слово.

– Второе,-наставник согнул заскорузлый палец на правой руке, – интуиты

оставят за собой право на особые отношения с Темными созданиями.

– Что это значит? – глухо прорычал Донника, мгновенно закипая.

– Лишь то, что они получат право на изучение попавших к ним в руки пленников

с Телькуньярома, а не будут обязаны немедленно их уничтожать. Это необходимо,

для успешного противодействия их магии, – увещевающим тоном, добавил

наставник, видя, что Донника колеблется.

– Хорошо, – обреченно кивнул правитель. –Что-то ещё?

– Совсем немногое, мой император, – ЧУ почтительно поклонился и отступил

на шаг. – Все артефакты, добытые во время военных действий и вообще все то, что

связано с проявлением магической силы, должно переправляться сюда, на скалу Цо.

Включая ваш чудо-плащ. Конечно, после того, как он выполнит свое

предназначение.

– Ты…, – Донника проглотил остаток фразы, что-бы остановить стремительное

движение Тяня, который по гневному движению императора уже приготовился

нажать на спуск. – Так, вот значит каковы, аскеты, – приглушенно продолжил Су,

глядя на макушку, склонившегося в поклоне, наставника. – Аскетизм во всем, кроме

силы! Жажда обладания всеми тайнами божественной мощи! Вера, как средство!

Теперь понятно, почему Святая Церковь не любит вас… Я тебе отвечу так: – Су

внезапно склонился ниже, чем, Чу, поднырнув под него и вывернув шею так, чтобы

встретиться глазами с ним глазами, – я даю тебе слово, что ты получишь просимое,

но только в том случае, если Отец мой, даст на то волю свою. Теперь, либо

соглашайся, либо умри, – вывернутые глаза Донники застыли льдинами и, Чу вдруг

понял, что это действительно последнее предложение.

– А я и не имел в виду ничего другого, – шепотом произнес он, по-прежнему,

глядя сверху вниз, на Су, изогнутого в неестественной позе.

– Я, рад, что мы договорились, – Донника, словно змея, выскользнул, занимая

вертикальное положение. – Рассылай приказ своим птенцам и пусть они действуют,

сразу, после того, как Лиурай умрет. И, поверь, – Донника, кивком показал охране,

что они уходят, – поверь мне на слово, Чу, – в этот раз не стоит унижать меня

обманом или отказом от своих слов. За Мной сам Светоносный, – Донника яростно

полыхнул глазами и, резко повернувшись, пошел прочь. Тянь, молнией, занял место

в авангарде охраны, кольцом, окружившей Су, покидающего «Клочок Неба»…

Из всех жаждущих нанести визит Первому Советнику Тумаку в его имении,

самый реальный шанс получить доступ к телу имел его лучший друг Руо, недавно

распрощавшийся с гостеприимным правителем Иутая. Дилемма по сбережению

магической силой им была решена, и он пребывал в превосходном настроении.

Мало того, он отчаянно хулиганил, раскланиваясь со всеми встречными каретами и

пешеходами, которых встречал на широкой лесной дороге, ведущей в сторону

жилища Таракана. Люди же с жалостью взирали на грязного, хромого юношу с

повязкой на глазу, одетого в рваное рубище, но при этом приветливо им

улыбающегося, что наводило на мысли о его слабом душевном состоянии. Да,

обладающий огромной силой Приближенный к Темному Отцу маг, пусть с неким

запозданием, но все же вспомнил обычный для смертных прием, который они

применяли, не желая быть узнанными. Имя этому хитрому ходу было – грим. В

сочетании с переодеванием этот фокус, экономил драгоценную магию, практически

с тем же результатом. Во всяком случае, у Руо даже днем не было повода,

сомневаться в своем новом имидже, поскольку сердобольные прохожие и проезжие

то и дело, наполняли его котомку различной снедью и, бормоча благословление,

поспешно удалялись. Продукты он выкидывал в ближайшие кусты, от

благословления ежился, и отчаянно хромая, продолжал свой путь, внутренне ликуя

от собственного куража. Но чем ближе была цель его путешествия, тем серьезней

становился его настрой. Какая-то мысль, связанная с Первым Советником,

стучалась у него в голове, не давая покоя. Он долго не мог сообразить, что именно

его смущало, пока, наконец, не забывая приволакивать правую ногу, не опустился на

придорожную траву, щурясь и вглядываясь в равнодушное небо. Перед его глазами

вдруг проплыло кислое лицо Тумака, во время их последнего общения. Советник

тогда талдычил о некоем послании Лиураю, и о задании, якобы, данное

Приближенным. Оно было связано с добычей какого-то меча, но Руо, занятый тогда

мыслями об Авее, не придал большого значения словам слабоумного смертного,

хотя и удивился, что тот, так подробно изложил суть их никогда не происходившей

беседы. Сейчас же, к нему с неожиданной ясностью, пришло осознание того, что

возможно, Тумаку не приснилось это поручение, а напротив, он действительно

действовал по указке. Руо даже встал от возбуждения. Если он не давал задания

Советнику добыть меч, то тогда Тумак мог получить его лишь от другого

Приближенного, приняв его за Руо. А этим Приближенным, мог быть лишь Цуд, так

как только он тогда, тоже был в Ковчеге. Но Цуд не мог встречаться с Тумаком,

потому, что просто не знал о его существовании, да и вообще впервые прибыл на

Телькуньяром! Или все же знал и не впервые? Руо снова сел. Эта задача не имела

решения.

На самом деле отгадка все же была, просто у сидящего на обочине

раздраженного Приближенного, были не все исходные данные. Скорее всего, он

даже настаивал бы на полном их отсутствии, жалуясь на постоянное затирание и

игнорирование его особы и в этот раз, он был бы недалек от истины. Это связано с

тем, что те, кто мог бы внести некую ясность в терзавший Руо вопрос, совсем к

этому не стремились. Во всяком случае, пока. Приближенный ещё какое-то время

посидел, затем, бормоча нелицеприятные слова в сторону вероломного и скрытного

Цуда, двинулся дальше. Однако, сделанный им вывод, в отношении старшего мага,

был неверен. В данном случае, никаких прямых или косвенных обид, со стороны

Цуда, не было ему нанесено и в помине. Руо не допускал мысли о том, что в Ковчеге

существовал маг, которому по силам было принять обличье самого Приближенного.

Его и не существовало. Руо в своих умозаключениях упустил одну маленькую

деталь. Тумак тогда в карете не говорил, как он получил карту и указания от

Приближенного, а это знание, сразу бы расставило все по своим местам. Лиу-Ту, в

глаза не видевший Приближенного, просто подложил, украденную у наставника Чу

карту и письменные инструкции в стол Первого Советника, присовокупив подпись –

от Темного друга. Что это за друг – интуит не знал, но в подслушанном им разговоре

между высокопоставленными супругами, этой личности уделялось сверх почтение, и

Лиу-Ту понял, что приказы, полученные от «друга», обсуждению не подлежат. После

этого, целитель обрел, наконец, возможность добраться до странного пустынного

артефакта, под прикрытием посланника самого Тумака – без проблем и ненужных

вопросов от Ниолая, у которого он в последнее время находился на службе. Лиу-Ту

тогда ещё не знал, что за меч ему нужно отыскать и, скорее всего давно бы потерял

интерес к куску пергамента, бережно хранимого на скале Цо, если бы не Эони,

который требовал все больше сведений о Телькуньяроме. Это вынудило целителя

уделять больше внимания всему, связанному с магией Ковчега. Круг поисков

расширился и Лиу-Ту стал собирать различные слухи, сплетни и сказки. Он

несколько раз натыкался на сведения о чудо-мече, не придавая этому большого

значения, пока вдруг однажды не сопоставил между собой места предполагаемого

захоронения и точку, отмеченную на карте, Чу. После этого, оставлять без внимания

пустыню было нельзя. Интуиты, конечно, хранили груду ненужного хлама, называя

его историей мира, но в этом случае, проверка была необходима. Первую разведку

интуит провел прямо в церкви, словно невзначай упомянув Куорг в разговоре с

Ниолаем. Тот поспешно перевел разговор на другую тему, пробормотав что-то о

сказках, которые всегда рождают подобные гибельные места. Лиу-Ту тогда согласно

покивал головой и начал подготовку к путешествию…

Приближенный подходил все ближе и ближе к цели своего путешествия,

осыпая упреками Цуда, но, если бы он знал, что Тумак, который должен вывести его

на Лиу-Ту, тем самым отдаст Приближенному смертного, посмевшего прикрыться

его именем, то это, несомненно, прибавило бы ему настроения. Однако кое-что, в

этом случае, должно было омрачить предполагаемый праздник мести Руо…

Ш

аг назад: «…Корни…»

– Сун ! Эй Сууун… Где эта дрянная девчонка? – женщина раздраженно пыхтя

оглядывала неширокую проселочную улицу. Маленькое Иутайское село, куда шесть

лет назад приехала семья Сунн, не имело названия и, была настолько близка от

Границы, что, прибытие каждого нового поселенца был событием чрезвычайным. А

тут прибыла целая семья. Пусть из двух человек, но все же подобного не помнили

даже старики. Отцу Сун – мрачному Гунн-до, вопросов не задавали. Так уж было

заведено. Прошлое у осевших скитальцев в поселении почти у всех не блистало

чистотой, поэтому, коренное население тихо радовалось потоку свежей крови,

стараясь не огорчать её носителя. Тем более, что близость Границы особо не

располагала к долгому совместному проживанию, забирая сильных и безрассудных.

Селяне, родившиеся здесь, последним качеством не обладали напрочь, а

пришлые… Ну, что с них взять? Гунн-до не стал исключением. Мало того он ещё и

не оправдал надежд старожил, успев взять в жены тощую Тын-ды, но, не обрюхатив

её, сгинуть на первом же осеннем сенокосе. Как он пропал, никто не видел, зато,

бродивший до этого вокруг села старый нахлипхуэттер, надолго исчез, что наводило

на определенные выводы. Тын-ды, вновь осталась одна, только теперь ещё и с

приемной дочерью. Этот досадный факт, рисовал женщине совсем уже

безрадостные перспективы одинокой жизни, так как, по неписанным законам, в

очереди на появляющихся проходимцев стояла лишь вереница бездетных дам. Сунн

воспитывалась у новой мамы уже три года, своей она не помнила и суровое к ней

отношение считала нормальным, по-своему привязавшись к некрасивой долговязой

женщине. – Я вот располосую твою маленькую задницу, когда ты появишься, –

злобно пробухтела Тын-ды и зашла в покосившуюся избу. Сидящий невдалеке на

завалинке старый Пер ( это его сокращенное имя), неодобрительно покачал головой.

Вид вечно избитой маленькой девочки оскорблял его взгляд, но на робкую попытку

образумить Тын, та тотчас ответила предложением забрать девчонку себе и холить

её сколько влезет. Подобный поворот событий, любящего горячительные напитки

Пера, категорически не устраивал, и он был вынужден обиженно заткнуться. С

другой стороны, он решил, что примет предложение Тын, только не сейчас, а когда

Сунн станет немного постарше и сможет все делать по дому, а может и ещё чего. Но

до этих славных деньков оставалось ещё лет шесть, как минимум, когда девочке

исполниться хотя бы двенадцать. А пока, он всегда ласково разговаривал с Сунн и

помаленьку подкармливал девочку сладкими палочками, которые делал сам из

сахарного риса.

Дождавшись момента, когда Тын скрылась в доме, Пер встал и покачиваясь

побрел по улице. Пройдя дома Лоу-Лу, рябого Чяна и Доку-чи, он свернул на тропу,

ведущую к небольшому кладбищу, рядом с которым, как он знал любила играть

Сунн. Сейчас однако Сунн на лужайке не оказалось и Пер, обвел подслеповатыми

глазами раскинувшиеся перед ним окрестности. Слева и справа, поселок окружали

высокие и голые холмы. Прямо за кладбищем, глухой стеной стоял Черный лес, за

которым в полдне пути начиналась Граница. Впрочем, Пер так далеко не видел, но

живое представление о том, что могло случиться с заблудившейся девочкой, его

расстроило, и он хлебнул из красного бурдючка, с которым никогда не расставался.

По – видимому это сказалось на ясности зрения, и он заметил серое платьице прямо

перед собой, то есть на кладбище, среди могил. Пер, облегченно вздохнул, глотнул

немного ещё живительной влаги и зашагал прямиком к девочке. Следовало сказать

ей, чтобы она быстрее бежала домой, пока мачеха не разозлилась окончательно. Он

подходил все ближе и ближе, пока, наконец, до девочки не осталось шагов десять.

Он уже решил окликнуть её, но неожиданно язык присох у него к горлу, содержимое

бурдюка, вылитое в желудок, стало водой и, мгновенно испарилось. Глаза

выкатились из орбит, а потом он икнул и пукнул. Или наоборот. Или одновременно.

Сунн, сидела на корточках, возле могилы одноглазого Нуды и, напряженно

высунув язык, что-то чертила. Закончив, она подскочила, хлопнула в ладоши и

принялась приплясывать вокруг, что-то напевая. На третьем круге из могилы

выглянул полусгнивший череп, с целым стеклянным глазом, и защелкал зубами.

Именно в этот момент с Пером и произошел нелицеприятный казус. Голова Нуды

кружилась вслед движениям девочки, раскачиваясь в такт песенки и стуча зубами,

осуществляя музыкальное сопровождение. Внезапно Сунн резко остановилась и

тонула по могиле ножкой. Голова, разочарованно щелкнув зубами ( У Нудды до

самой смерти были отличные зубы), тут же провалилась в недра, сомкнувшейся

могилы, а Сунн, смахнула чертеж и помчалась в селение, так и не заметив, стоящего

в кустах и, все ещё продолжающего пукать и икать Пера…

–Ей же всего шесть и ты обязана пожалеть её,-Пер увещевал тихо, но

настойчиво. Он пришел в дом к соседке абсолютно трезвым тем же вечером,

решительно отодвинул опешившую Тын-Ды с порога и отправил девочку во двор.

Однако на том его успешные действия и закончились. Тын, услышав его рассказ, не

выказала удивления, а напротив, повела себя так, как будто давно об этом знала.

– Я не буду растить ведьмино отродье и тебе не позволю, – женщина уперла

руки в те места, которые многие у себя могли бы назвать боками и, решительно

нависла над вжимающим голову в плечи пьяницей. – Её следует немедленно

изгнать из селения, как когда-то односельчане прогнали её проклятого деда.

– О чем ты толкуешь? – Пер позволил себе некий мышиный писк.

– О том, о чем говорят лишь под воздействием «языковки» в постели. Или ты

думаешь, что я бы вышла замуж неизвестно за кого?

И…?

–Муж мой – сын О-Даматы и Вей-Ли – Хо из дальнего поселения. Понимаешь

теперь о чем я?

– Сын проклятого некроманта? – Пер от неожиданности сел и испортил воздух.

Похоже, это входило у него в привычку. – Но зачем же ты тогда вышла за него?

– Хотелось сильно, – Тын злобно зашипела. – Или ты думаешь, что я не

заслуживаю? К тому же он ненавидел отца, каждый вечер, проклиная его за

испорченную жизнь его и матери. Если бы девчонка была нормальной я бы и слова

никому не сказала, – с неожиданной ноткой тепла добавила женщина, тяжело

опустившись на пол, рядом с Пером. – Но, мы и так теряем жителей из-за

Заграничных монстров, а тут ещё в самом сердце такое… Нет, ей придется уйти, а

ты сам все расскажешь старосте. Или, – Тын мягко посмотрела в опухшие глаза

мужчины, – ты больше никогда не придешь ко мне вечером. Как бы сильно тебе не

хотелось. Ты понял меня?...

Мощные струи бурлящей реки на излучине с силой

Били в огромный валун наполовину вросший в берег Телькуньярома, а другой

половиной упрямо возвышавшийся над стремительным потоком воды. Водная пыль

от разбивавшейся в дребезги реки плотной стеной поднималась вокруг, наглухо

пряча от людских глаз полу-нору полу-шалаш, в котором Сунн встречала свое

двадцатое день рождение. Длинные волосы и миловидное лицо делали её

привлекательной, а маленький рост создавал ей ауру невинности. Впрочем,

мужчины у нее и на самом деле, ещё не было. И вряд ли он мог бы повстречаться в

этом месте, где по одну сторону реки возвышался многометровой глыбой Щит, а по

другую разлапились леса Темного Телькуньярома. Когда плачущую девочку

прогнали из села, на дороге нагнал старый пьяница. –Сунн, сказал он, подавая ей

котомку набитую конфетами, – люди злы и жестоки повсюду. Тебе нельзя

показывать свои способности, если ты не хочешь, чтобы тебя прокляли, как твоего

деда Вей-Ли–Хо, и причислили к выродкам Темного.

– А мой дед жив? – девочка внезапно перестала рыдать и взглянула прямо в

покрасневшие глаза Пера.

– Забудь про него, – Пер, по-бабьи всплеснул руками, живи своей жизнью и не

забывай скрывать свой дар. Он от Темного.

– Как у моего деда? – Сунн упрямо поджала губки. – Я должна найти его, он моя

единственная семья. И ты скажешь мне, где его искать, – по спине Пера внезапно

поползли мурашки, от остекленевшего взора, холодным светом, вонзившегося в его

глаза.

– Его прокляли повсеместно, за то, что он сделал в Оссии на Щите, – слова с

трудом проталкивались сквозь одеревеневшее горло, – он продался Темному и

ушел через Границу. Не ищи его девочка, люди там не живут.

– А здесь, разве живут люди? – Сунн по – взрослому усмехнулась и,

повернувшись спиной к старику, широко зашагала по пыльной дороге…

Пара нелюдей, прогулочным шагом идущая по глухой лесной чащобе не

вызывала интереса у лесной нечисти, да и обычные хищники предпочитали

убраться подальше с дороги мирно беседовавших опасных путешественников.

– Варты, живущие у излучины убили всех монстров в радиусе лиги, что-бы они

не добрались до неё – мелодичный женский голос, гармонично вплетался в шум

ветра и доносящийся невдалеке рев реки. – Она у них нечто вроде местного

талисмана. Даже Приближенным ничего об этой гостье, неизвестно, – в голосе

проскользнули сварливые нотки. – Рассказывают, что, лет десять, тому назад, по

человеческим меркам, разумеется, девчонка сиганула прямо со Щита в У-Да-Ну. А

подлая речушка, вместо того, что-бы взять и утопить её, вынесла тело на берег. А

дальше произошло уж совсем невероятное. Берег тот был с нашей стороны, а с ней

ничего не произошло. Ни истончения, понимаешь, ни даже насморка. Варты

наблюдали, как девочка встала и пошла вглубь, по нашей земле и, пройдя шагов

пятьдесят, упала, как подкошенная. Они, было, решили, что вот теперь ей, пусть с

опозданием, но, все же пришел конец, однако, через миг она встала, пробормотала,

что-то вроде Вейлихо и повторила попытку.

Спутник рассказывающей женщины при произнесении этих слов слегка

вздрогнул, но та ничего не заметив, продолжила свой отчет:-

Вновь упала и опять встала. И так раз за разом. До заката. Варты решили её не

трогать и посмотреть, что она будет делать утром. К их удивлению все повторилось.

И так все эти годы. Девчонка живет на полосе в пятьдесят шагов, назад не уходит,

питается рыбой, разбивающейся о валун и, каждый день пытается пробиться вглубь

территории, повторяя своё заклинание. Иногда, заметив наших воинов, пытается с

ними заговорить, но те, не отвечают. Боятся, что узнают Приближенные и покарают.

Но, ты ведь не будешь слишком строг с ними, Руо? – пара остановилась, выйдя на

опушку и путешествующих стало видно в свете обоих ночных светил. Приближенный

был в своем неизменном сером плаще, широких брюках и мягких ботинках. Спутница

его, которая, задав вопрос, остановилась и испытующе глянула в его бездонные

глаза, была одета в брючный костюм черного цвета, а великолепные волосы,

сплетенные в тугую косу, змеей струились по плечам, спускаясь к крутым бедрам.

– Иди вперед, Морта и предупреди этих болванов, чтобы не путались у меня

под ногами, – Дуно говорил сухо и жестко, занятый своими мыслями. – Меня

интересует лишь она…

Солнце озолотило песок на излучине и умудрилось подкрасить верхушки

мрачных елей, леса, на другой стороне прибрежного пляжа. Две пары глаз

наблюдали, как среди водной пыли появилась обнаженная иутайка и направилась

прямиком к лесу, где прятались Руо и Морта.

–Дикарка, – презрительно хмыкнула гуаргуана, заметив сверкнувший огонек в

глазах Дуно. – Наверняка сумасшедшая, даже по людским меркам. И мужчина ей

абсолютно не нужен, – уже громче добавила она, видя, что её спутник не отрывает

взгляда от, упавшей в двадцати шагах, девушки.

– Ты не причинишь ей вреда, Морта, – Руо перевел взгляд на раздраженную

спутницу и так улыбнулся, что у гуаргуаны выступила испарина на смуглом челе. –

Кроме того, ставлю выполнение двух твоих желаний, против одного своего, что

сумею за день покорить её сердце.

– Но ведь ты хотел узнать, зачем она здесь, – попыталась перевести разговор в

другое русло гуаргуана.

– Я это уже знаю, ну так как насчет пари?

– Ну, ещё бы! Приближенный твоего уровня, – протянула Морта. – Зачем она

тебе? – совсем уж непоследовательно закончила гуаргуана, прижимаясь к

стройному телу Приближенного.

– Ты не поняла. Я не буду пользоваться ничем, кроме слов и жестов. Никакой

магии. Никакого насилия. Три твоих желания, а? -Руо осторожно отстранился.

–Совсем как в людских сказках?

–Ага.

– Ну, хорошо, – Морта обиженно сморщив носик, отошла на шаг, понимая, что

Дуно все равно не остановить. – Только при одном условии…

– Каком? быстро переспросил Руо, вновь переключаясь, на, без устали

повторявшую свою попытку, иутайку.

– Сейчас, – Морта мысленно что-то подсчитывала, загибая пальцы. Пусть это

случиться не сегодня, – я слишком устала, чтобы контролировать чистоту

договоренности.

– А когда? – протянул разочарованно Руо.

– Скажем через день, – скрывая напряжение, лениво произнесла гуаргуана.

– Согласен. По рукам?

– По рукам, – Морта облегченно улыбнулась, пряча мстительный блеск глаз…

Девушка, застывшая, от неожиданности на берегу, была маленького роста,

отчего казалась ещё моложе своего возраста. Наготу её слегка скрывали длинные,

черные волосы, волнами спадавшие на грудь, и струящиеся ниже к стройным,

прямым ногам. Руо, вышедший из укрытия, рано утром и прямо направлявшийся к

ней, с неожиданным для себя чувством нежности, смотрел на дикий взгляд,

стрелявший из под, тонких бровей. Он видел, что девушка его не боится, напротив,

её глаза выдавали страстное желание спросить его о чем-то и он, кажется,

догадывался, каким будет этот вопрос. Он не ошибся.

Сунн казалось, что она спит. Из недоступного для нее леса, вышел прекрасный

юноша. Его лицо с тонкими, мужественными чертами, излучало любовь и участие.

Бездонные глаза манили и очаровывали. Он медленно приближался, улыбаясь так,

что хотелось раствориться в этой неге навсегда. Она, конечно, понимала, что к ней

приближается не человек, и приготовилась к неминуемой смерти. Но ей было уже

все равно. Она хотела задать лишь один вопрос, а там хоть к Темному, хоть к

Светоносному. До гостя осталось десять шагов.

– Прежде, чем ты меня убьешь, – с силой прокричала она, но Руо услышал тень

легкой мольбы в мелодичном голосе, – прошу, ответь, где мой дед Вей-Ли-Хо?

Приближенный вдруг резко остановился, его плащ взметнулся, приняв форму

кресла и Руо грациозно сел, не делая попыток сблизиться хотя бы ещё на шаг.

– Он здесь и поэтому Телькуньяром не убил тебя, – мягкий голос донесся до

Сунн. Внезапно её охватила слабость, ноги подкосились, и она осела на

разноцветную гальку, в изобилии рассыпанную на прибрежном песке.

Противоречивые чувства охватили её и лишили сил. С одной стороны это была

радость, что, пусть перед смертью, но она обрела семью, но с другой… С другой,

она поняла, что все обвинения против её деда, все проклятия, сыпавшиеся на его

голову, не оказались лживой напраслиной, как она втайне надеялась. – Что ж,

теперь ты можешь убить меня, -Сун встала, с достоинством глядя прямо в глаза,

терпеливо ждущему ангелу тьмы.

– Он не хотел, что-бы так получилось с Оссийским селением, если тебя это

интересует, – Руо продолжал сидеть, ласково смотря на девушку. – Тебе и тем, за

Щитом, – он небрежно махнул рукой в сторону, возвышавшейся над рекой

громадины, – не в чем обвинять его. Твоего деда, гм, – Приближенный слегка

запнулся, – обманули. Вернее ввели в заблуждение. Но, – уже быстрее добавил он,

– тебе следует знать, что от людей он всегда видел лишь презрение и злобу.

Понимаешь?

– Больше, чем ты думаешь, – прошептала Сунн. – Делай же свое дело.

– Неужели ты за смертью пришла сюда? – Руо порывисто поднялся и одним

махом преодолел разделявшее их расстояние. Плащ от неожиданности взметнулся,

принимая обычную форму и, в спешке последовал за своим хозяином.

Черные омуты глаз Дуно, утренним туманом погрузились в раскосые очи Сунн,

лаская её, и подавляя волю, одновременно. Его изящная ладонь с нежностью

провела по шелковистым волосам, коснулась щеки. Воздух вдруг вокруг сгустился,

сделавшись тяжелым и пьянящим.

–Разве женщина должна умереть, так и не познав мужчину? – словно

дуновение ветра, заблудившегося в горах, Услышала Сунн, мягкий голос

Приближенного. По телу её пробежала легкая дрожь и она не стала сопротивляться

неизбежному…

–Ну, вот и все Морта, я выиграл. Надеюсь, ты ничего не пропустила, – Руо

прибывал в отличном расположении духа. Он вернулся к своей спутнице вечером,

того же дня, оставив обессиленную иутайку в её укрытии, напоследок нежно

поцеловав, и потихоньку выбрасывая её из головы.

–Я даже, не буду загадывать для тебя что-то невыполнимое, ты рада? – он

заглянул в глаза, обиженно поджавшей губы гуаргуане.

–Конечно, я рада, Руо, – наконец сухо обронила она, дождавшись, когда

Приближенный начнет слегка злиться на её молчание. – Просто, я вспомнила, кое –

что, о чем не следовало забывать нам обоим.

– И что же это такое, важное для нас обоих? – Дуно снисходительно

улыбнулся.

– Да, в общем-то, ничего такого, если не считать важным дату великой жертвы

Отца, и того, что мы должны будем отслужить мессу гибели его сына в этом лесу, да

ещё рядом с Границей, где и Храма то нет, – Морта сокрушенно покачала головой,

опустив её вниз и пряча нехороший блеск глаз. – А тут ещё надо решать, что делать

с этой иутайкой…

Приближенный оцепенел. Впервые он не знал, что делать. Близость со

смертной в такой день могла привести к зачатию ребенка, но знала ли об этом

гуаргуана? Если да, то тогда она специально оттянула дату пари, что-бы отомстить

ему за связь с человеком, если же нет, то это роковое стечение обстоятельств. В

любом из вариантов теперь следовало каким-то образом объяснять Морте

необходимость сохранения жизни Сунн. Убийство ребенка, в котором течет кровь

Приближенного, невозможно. Ангелы не уничтожают своих детей, если, конечно, у

них в планах нет стать растением или там козявкой какой-нибудь. Прецедентов не

было, но внутренний голос Дуно настойчиво твердил, что аппеляцию, за такое

преступление Темный Отец не примет. Руо посмотрел на гуаргуану, молча стоящую,

с сокрушенным видом, и ничем не выдававшую какого либо злорадства.

– Морта, – голос Дуно с силой ударил в воздух, заставив дрожать листву на

ближайших деревьях, – нам не будет прощения, если, мы не проведем церемонию

по всем правилам. Ты немедленно отправишься к вартам и организуешь все к моему

прибытию. К восхождению обоих светил Храм, пускай временный, но должен стоять!

Используй всю свою магию и всех вартов, каких встретишь по дороге.

–Ты не поможешь мне? – робко спросила гуаргуана и Руо, как ни

прислушивался, не услышал и тени ехидства в её тоне.

– Мне необходимо вернуться на берег, – уже мягче ответил он.

– А может, стоит оставить её в живых? – нежно проворковала Морта,

участливо, заглядывая в бездонную пропасть его глаз. Лучше ей было не делать

этого.

– Положусь на волю Отца, – обрезал он, наконец-то заметив странный отблеск

в её глазах и придя к какому-то решению. – Иди, у тебя много дел, – Приближенный

плавно развернулся и заскользил в сторону стонущей и поющей У-Да-Ну. Морта

злорадно улыбаясь, тоже развернулась и двинулась вглубь леса. Её маленькая

месть блудливому Дуно, удалась и у Руо тоже будут неприятные чувства на душе.

Может она и не женщина, но. … Тут гуаргуана резко себя оборвала, понимая, что

может встать на скользкий путь сравнения себя со смертными, а это было ниже её

достоинства.

– Ревнивая дура, – пробормотал Руо, наверное, уже в сотый раз, после того,

как покинул торжествующую гуаргуану. Он не заметил, как достиг шалаша, в котором

спала Сунн, но у входа он резко остановился, глядя на спящую девушку.

Четкого плана у Руо не было. Он не собирался причинять внучке Сутороса

вреда, ни до близости с ней, ни тем более, сейчас. Однако то, что у Сунн, теперь,

возможно будет его ребенок, сильно усложняло дело. Он, конечно, не испытывал

каких либо чувств ни к ней, ни к будущему ребёнку, но оставлять их на произвол

судьбы, здесь в Телькуньяроме, не имел права. Внезапно, какая-то мысль пришла в

голову Приближенному, вызвав улыбку на тонких, чувственных губах. Он оглянулся

назад, на высоченный Щит, опирающийся на реку, что-то прикинул и сам себе

согласно кивнул головой. Решение было простым и изящным: стереть воспоминания

Сунн о сегодняшней близости и отправить её через Границу. Первую часть плана он

тут же привел в исполнение. Скользнув внутрь шалаша он склонился над, спящей и

погрузил её ещё в более глубокий сон. Затем прочитал короткое заклинание памяти.

Простенькое, но снять его можно было, лишь зная имя того, кто его накладывал.

Теперь предстояло выполнить вторую часть плана. Он посмотрел на нагое тело

юной девушки и покачал головой. Появление обнаженной гостьи на Щите, вот так,

прямо из воздуха, могло вызвать негативные последствия. Другими словами,

защитники Стены убьют Сун, не разбираясь, приняв её, за создание Темного. Руо

тяжело вздохнул. В перспективе у него маячил долгий путь по реке до Границы с

Иутаем, с багажом в виде спящей человеческой красавицей и их свежезачатым

дитяткой. А прямо сейчас ещё предстояло вернуться в новый Храм к Морте и

провести необходимую службу Отцу. С благодарностью гуаргуане за, столь

счастливо проведенное время, тоже придется повременить. Руо повернулся, что-бы

уйти, но, замешкавшись на входе, вдруг достал из кармана брюк амулет со своим

изображением и вложил его в руки спящей. Расценив свой неожиданный порыв, как

чистой воды авантюризм и мелкое хулиганство, он ещё раз улыбнулся своим

мыслям и помчался в лес…

Улыбался Руо и сейчас, когда до имения сушеного таракана остался всего

один поворот. Очень скоро старый скорпион расскажет ему все о своих шашнях со

старшим Приближенным и о таинственном иутайце, похищающем артефакты в

храмах. Все, что останется, так это отобрать у желтокожего воришки «Слезу» и

опередить Цуда. Зазнайка отправится обратно туда, откуда пришел, и в

Телькуньяроме снова, не останется никого, равного ему по могуществу.

Крепость на колесах, созданная по чертежам Первого Советника Тумака, легко

катила по наезженной дороге, ведущее в сторону имения второго лица государства.

Впрочем, пассажирами её были отнюдь не благородная чета, а безумный целитель с

бывшим стражником. Карета давно миновала развилку, на которой недавно

разделился кортеж Тумака и Приближенного, а на козлах по-прежнему восседал,

погруженный в мрачные мысли Тюбук. Внутри долгое время царила тишина.

Гнетущая и удручающая. Путь впереди предстоял неблизкий, а вдумчивое

самосозерцание не было сильной стороной бывшего стражника. Другими словами,

его одолевала скука. Грюх нервно чесал нос, смотрел в окно и порывался, было

начать разговор, но отрешенный вид целителя каждый раз останавливал его.

Наконец он не выдержал:

– Значит твое имя Ли-Хи, да ? Это, что значит на иутайском? Я слышал, что у

вас все имена несут смысл. И ты знаком с Ниолаем? Думаешь, он отправит за нами

кого ни-будь, чтобы немножко отправить нашу кампанию на незапланированную

встречу со Светоносным, а?

Интуит принял осыпавший его град вопросов, в своей обычной манере – то

есть, слегка покачиваясь, молча, и неосмысленно вращая глазами.

– Хватит дурака – то из себя корчить, – негодовал коротышка. – Или ты

думаешь, что кто-то теперь поверит в твоё безумие? После того, как ты все это

проделал там, в Храме? И кто этот Заутай? Откуда ты знаешь про него? И почему

Ниолай должен послушаться какого-то целителя? А быть может, ты служил

шпионом, работающим на Святую Церковь? Или ты и сейчас на них работаешь? И

поехал с нами, что-бы охранять этого Тумака, а нас зарежешь спящими? – Грюх

внезапно замолчал, задохнувшись от нахлынувших на него мыслей, видимо живо

представив себе ужасную картину собственной смерти, в которой присутствовал

художильный целитель в нищенских лохмотьях с длинным жертвенным ножом и

безумным смехом. Вывел его из оцепенения холодный насмешливый взгляд

интуита, в котором, однако, сквозило нечто похожее на участие.

Идущего на смерть

В его последней просьбе не отринут

В слетевшей с плеч главы его

Все тайны выведанные сгинут.

Но, если вдруг она останется на месте

Её владелец, гнет

Ненужных знаний получив

Глотнуть едва успеет жизни свет чудесный

А тайны все ж уйдут, его убив.

– Э, – Грюх оторопело посмотрел на замолчавшего целителя. Затем, сделав

правильный вывод, что продолжения ожидать бесполезно, а Тюбук ничего не

слышал и поэтому помощи ждать неоткуда, предпринял попытку расшифровать

сказанное интуитом самостоятельно. – Ты хочешь сказать, что, несмотря на

поджидающую нас в имении Тумака погибель, я задал тебе вопросы, ответив на

которые, ты вынужден будешь меня убить, даже если я выживу после нападения на

Первого Советника?

Круговорот узких глаз слегка замедлился и Грюх увидев, легкий кивок, понял,

что мыслит в верном направлении. Он поспешил развить успех и добавил: – Но, я

так понял, что ты все же сожалеешь, считая мою просьбу посмертной и

выполнимой?

Лёгкий кивок.

Грюх на секунду задумался.

– Э, нет! Подожди, – воин поспешно отодвинулся на максимальное расстояние

от интуита. – Я не хочу знать, того, о чем пожалею. Захочешь, расскажешь, а нет, –

так я ни на чем не настаиваю.

Глаза напротив облегченно моргнули но, против ожидания, не возобновили

свое круговое движение, а застыли, полуприкрывшись тонкими веками. В карете

вновь повисло тягостное молчание. Грюх принялся считать стук копыт, затем скрип

левого колеса, повторявшегося через четкий временной отрезок, поерзал и

попытался уснуть. Не вышло.

– Ну, хоть что-то я могу узнать, без риска быть придушенным? – вновь

бросился он в атаку, готовый при случае отрезать себе язык.

Тонкие губы интуита изогнулись, превратив его лицо в насмешливую маску,

тело его качнулось раз, другой, третий, входя в обычный ритм. Грюх раздраженно

махнул рукой и, отвернулся, было от своего больного на голову спутника, как вдруг

услышал слова, причудливо вплетающиеся в, отбивающие такт, покачивания.

-« Деяния богов, обычным смертным не понять

На доле их лежит лишь выбор:

Какого бога им принять? Кто ближе благам их, а кто несет душе погибель?

Желанием создателей миров, а может в результате ссоры

Был создан род людской, по образу и силе -им подобный.

Свободный в воле выбирать, и тщетно к основателям взывая

Щедрот не чувствуя и святый лик, воочию не зрея

Он стал кумиров новых создавать

Здесь божие начало помогло – они рождались,

Питаясь верой – становясь сильнее.

А, человек, кичась своею волей,

И смертный век свой сокращая каждый миг

Желать все большего и каждый на свою лишь долю

Молиться стал всему, кроме создателей своих.

Тому подай побольше денег, женщин

Другому власти пряный сок

А третьего, лишь смерть себе подобных тешит

И вот родился новый бог.

Не сразу, нет.

Сначала был он человеком,

Воителем, вождем,

Вершителем судеб.

Реками кровь лить

Не считал он грехом

Да так, что без его руки народы не желали жить

В великой ненависти, начав его любить.

Толпа хотела больше крови

Он лил её дождями, наполнив океан

Но жизни краток век

И вот уже с червями знакомить собственное тело

Тиран великий отправился и сам.

Людская скорбь границ не возымела

И вера захлестнула облака

И кровь всех убиенных закипела

Из мертвых возродив владыку навсегда.

Отныне все убийства, смерти, жертвоприношенья

Несчастья, муки, скорбь – ложились на его алтарь

Народы чествовали его по воскресеньям

Создателей забыв и лик их растоптав.

А Заутай, был добр ко всем – всего немного крови

И каждый получал своё

Тому – детей и женщин сладкой боли

Иному – просто в пах – копьё

Расплата за желанье-смерть

Но ведь она всегда когда-нибудь наступит

И лишь Создателей за это каждый хулит

А имя бога крови –превознесть!

Он в смерти смертных – ни при чем

Она от этих сверху – сразу есть.

Земля тогда так напиталась жаждой

Внимания и жалости богов

Как результат – был уничтожен каждый

И Заутай исчез, чтобы вернуться вновь.

Вернуться с новым поколеньем,

Разбуженный движением меча

Там в Храме началось теченье и вскоре забурлит река…» – интуит замолчал

прерванный нетерпеливым движением маленького воина.

– И что, тогда Солнценосный вновь уничтожит весь Ковчег? И что это за меч

такой? И... – шквал вопросов, готовый обрушиться на несчастную голову

душевнобольного целителя, был прерван резким окриком сверху и экстренным

торможением их транспортного средства. Интуит лишь плавно сместился на

сиденье, а Грюх, потирая ушибленную голову, и костеря Тюбука на все лады,

осторожно выглянул в окно. Когда он вернул лик на место, на лбу его красовался

чудесный, набирающий силу рог. Видимо слабая улыбка целителя задела

коротышку так, что он, прежде, чем сообщить о результатах визуальной проверки, не

преминул ударить интуита по самому больному месту: – между прочим,

подстраивать ритм стиха под покачивание кареты – не самая лучшая идея, так как

её трясет на ухабах и выбоинах. Все это вызывает определенные ляпы в сложении и

построении слога, вызывая дисгармонию и аритмичность. С этими словами,

состроив предельно высокомерное выражение лица, иутайцу, выглядевшему слегка

ошеломленно, Грюх открыл тяжёлую дверь. – У нас гости. Дама. Неудавшиеся поэты

могут тоже пойти, – совсем уже повизгивая от самодовольства, воин легко спрыгнул

на траву, картинно придержав дверь открытой…

Шаг назад …

-« Дочки-матери – ведьмы…»

В Льюире царила атмосфера грядущего праздника. Город, названный по

имени своего правителя Эль-ира, собирался обрести правительницу. Пусть

номинальную, но одно то, что чернокожий император официально брал в жены

белую девушку, можно было считать прорывом в социальных отношениях Арики.

Мужчины радовались возможности теперь без оглядки брать в жены тех, кто им

нравиться. Многочисленные полукровки, рожденные вне брака, получали

долгожданную надежду на возможность полноценной жизни внутри страны,

вместо поголовного отправления на Границу. Даже чистокровные Арикийки – в

основной своей массе, толстые и некрасивые, приветствовали этот шаг

диктатора, будучи от природы самыми добродушными женщинами, веря, что

этот шаг приведет к дальнейшему смягчению жестокого нрава Эль-ира. Что же

касается белокожего населения, бывшего княжества Орайо, то тут царило

ликование, граничащее с безумием. После того, как, все взрослое мужское

население было мобилизовано и отправлено в Оссию и Иутай, у, оставшихся в

княжестве женщин и детей, впервые появилась надежда увидеть кого-нибудь из

родных, которым ранее, было запрещено возвращаться со службы. Но, даже если

до столь милосердного шага, со стороны императора и не дойдет, то все равно,