Глава 4

В этом акте «преследование» трактуется как следование за персоной, или наблюдение, или частое появление вблизи, или приближение к месту нахождения или жительства, службы или работы или в любом другом месте, где бывает объект преследования по деловым причинам либо на отдыхе.

Раздел 8 Акта о правонарушениях (домашнее и личное насилие)

– Так, значит, она за вами постоянно таскается? Везде? Да как такое возможно?

– Ну, не совсем везде. Но в последний раз, когда мы были в кино…

– Может, она там случайно оказалась?

– Возможно, но она пыталась пройти в тот же самый ресторан, а потом оставила письмо для него под «дворниками» его автомобиля, только он не стал его читать. Она явно ждала за углом у дома Патрика и поехала за его машиной. Он говорит, что если едет куда-то в новое место, то Саския его частенько теряет, но если маршрут обычный – вроде кинотеатра в Креморне, то она находит его без труда.

– Черт побери!

– И я о том же.

– Должно быть, для тебя это ужасно. Это портит прекрасное время самого начала отношений. Вам бы нежно смотреть друг другу в глаза, а не оглядываться по сторонам в поисках этой сумасшедшей бывшей.

– Да я не против. Правда-правда. Мне это кажется даже интересным.

– Ты чокнутая.

Элен рассмеялась от категоричности тона Джулии и лениво потянулась. Было субботнее утро, и они только что поплавали в местном бассейне. А теперь лежали на белых полотенцах в волнах жара сауны. Ноги и плечи Элен болели после плавания. Джулия всегда заставляла ее плыть энергичнее и быстрее, чем она стала бы делать это в одиночку. Элен ощущала капли пота, скользившие по всему телу: по спине, по ногам. Она легко провела ладонями по бедрам и почувствовала скользкую, влажную кожу. Когда начинаются новые отношения, никаких проблем с недостатком внимания. Все идет само собой. Сплошной секс. Сплошные биохимические реакции во всем теле.

И сплошная положительная реакция. Вот что самое прекрасное во влюбленности. Патрик выказывал высочайшее одобрение ко всему новому, что он узнавал о теле Элен, о ее прошлом, о ее личности. Это заставляло Элен чувствовать себя не просто более сексуальной, но и более забавной, сообразительной, милой, доброй, во всем более совершенной. Она непобедима! Ее жизнь, похоже, стала течь исключительно гармонично, словно она достигла просветления. Ее клиенты были милы и благодарны, ее друзья восхитительны, ее мать ничуть не разочаровывала. «Так когда же я с ним познакомлюсь?» – спросила она по телефону, и ее голос звучал тепло и радостно, звучал так, как и должен предположительно звучать голос нормальной матери. Что бы ни захотелось Элен купить в продуктовом магазине, оно тут же оказывалось на полке прямо перед ней, огни светофоров менялись на зеленый, когда она подъезжала к перекресткам, ключи от машины, солнечные очки и сумочка послушно и добровольно укладывались на столик в прихожей. Этим утром у нее был всего час на то, чтобы заехать в банк и химчистку, и Элен не только все успела, но у нее еще и осталось время, и все, с кем ей пришлось иметь дело, были просто очаровательны. Она даже весьма эмоционально поговорила о погоде с кассиром в банке. Та оказалась родом из Великобритании и считала, что зимы в Австралии просто божественны, и Элен охватило чувство бесконечной гордости, как будто она сама, своей непобедимостью, обеспечивает австралийский климат.

Вот если бы она могла запечатать эти чувства в какую-нибудь бутылку и заставить их сохраниться навсегда! Вечно они продлиться не могли, и рациональная часть ума Элен знала это, но ее сердце, ее глупое сердце весело щебетало: «Ах, если бы это могло быть! Почему бы и нет? Ведь ты сейчас именно такова! Твоя жизнь такая с этого момента и навсегда!»

– Я бы никогда не стала вот так унижаться, – сказала Джулия.

Что? Ох! Та женщина.

– Ну, полагаю, она просто не в силах остановиться. – В этот момент Элен переполняло мягкое сострадание ко всему человечеству.

Джулия фыркнула. Подруга лежала на скамье напротив Элен, намотав полотенце на голову на манер тюрбана. У нее было длинное, худощавое, атлетическое тело и очень светлые вьющиеся волосы. Она приближалась к эталону красоты. Когда Элен шла рядом с Джулией по улице, то видела откровенно восхищенные взгляды мужчин, которыми те провожали Джулию. К несчастью, красота ее подруги, похоже, привлекала лишь определенный тип мужчин: тех, кто высоко ценил качество и был готов хорошо платить за него. Проблема в том, что подобные экземпляры постоянно обновляли свои компьютеры, свои автомобили и женщин. Такова была их натура. Они были образцовыми потребителями, идеальными для экономики. После почти пяти лет брака муж Джулии Уильям решил, что теперь самое время обзавестись последней моделью женщины: двадцатитрехлетней брюнеткой.

Элен всегда нравилось думать, что мужчины того типа, которые тянулись к ней самой, автоматически превосходят тех, что липнут к Джулии, поскольку они не позволяли рекламе определять за них, что прекрасно, а что нет. Ей казалось, они не поверхностные, все сплошь индивидуальности. К сожалению, не имелось серьезных подтверждений этой теории, так как ее история отношений была не менее печальной, чем история подруги.

Вообще-то, когда она начинала копать глубже, то видела: вся эта теория – просто способ улучшить собственное самочувствие, потому что большинство мужчин не ощущали потребности бросить на нее второй взгляд.

Уильям на самом деле был настоящей задницей. Хотя, если честно, она почти влюбилась в него в первые дни знакомства.

– Где ее женское самоуважение, самолюбие? – сердито бросила Джулия. – Просто иди дальше, и все! Она заставляет всех нас выглядеть неловко!

В голосе Джулии прозвучала настоящая злость, словно ее лично оскорбили.

– Ты хочешь сказать, она заставляет женщин выглядеть дурно? – уточнила Элен. – Обычно ведь преследованием занимаются мужчины. И тут все в порядке. А она просто демонстрирует, что и женщины могут кого-то преследовать так же успешно, как мужчины.

Джулия издала губами звук «пфф!». Она села, протянула длинную руку, схватила ковш, стоявший рядом с бадейкой воды, и плеснула на горячие камни. Раздалось громкое шипение, сауна еще сильнее наполнилась паром.

– Джулия, – задохнулась Элен, – и так уже дышать нечем!

– Ничего, это на пользу, – ответила подруга, потом снова улеглась на скамью и спросила: – А как зовут эту особу?

– Саския, – сообщила Элен, с трудом вдыхая горячий тяжелый воздух.

Она почему-то смутилась, произнося вслух имя, точно это было имя какой-нибудь знаменитости.

– А ты ее саму уже видела? Или, может быть, ее фотографию?

– Нет. Патрик и не говорит мне, что заметил ее, пока та не исчезнет. Я ужасно хочу узнать, как она выглядит.

– Может быть, она существует только в его воображении и это он сумасшедший?

– Нет, не думаю.

Патрик не сумасшедший. Он чудесный.

– Значит, скорее всего, именно он прервал их отношения.

– Патрик лишь сказал, что все шло так, как должно было идти.

– В общем, он разбил ей сердце, – сурово заключила Джулия.

– Ну, я не…

– И не о чем тут говорить. Такое случается со всеми нами. Патрику бы следовало получить запретительный ордер, подать на нее в суд. Он это сделал?

Джулия была убеждена, что решение можно найти в любом случае.

– Он вроде обращался в полицию, – начала было Элен, но тут же умолкла и не стала вдаваться в подробности.

Она не была уверена в том, что Патрик действительно рассказал ей все до конца, по-настоящему объяснил, почему он не стал доводить дело до суда.

– В любом случае эта глупая женщина просто должна взять себя в руки, – заключила Джулия таким тоном, будто выполнение этой инструкции зависело от Элен.

– Да.

Некоторое время они лежали молча. Элен прикидывала, что бы ей приготовить вечером на ужин Патрику. Он уже однажды готовил для нее – в тот вечер, когда Джек оставался ночевать у какого-то своего друга. Чудесный простой ужин, ничего слишком сложного, и все оказалось отлично, потому что Элен была сыта по горло мужчинами, которые воображали себя знатоками кухни. Поначалу это выглядело как ценное качество, но потом они просто начинали истекать тщеславием и постоянно болтались на кухне, критикуя способы нарезки чеснока и прочее.

Может быть, ей следует соорудить что-нибудь из свинины, учитывая, что он заказывал свиную грудинку. Например, симпатичные медальоны из нежного мяса.

– Ты помнишь Эдди Мастерса? – спросила Джулия.

– Помощник мясника, – ответила Элен, припоминая тощего длинноволосого парня в сине-белом полосатом фартуке.

Джулия крутила с ним роман, когда они были подростками. Да, свинина. По пути домой она заглянет в ту дорогую мясную лавку в торговых рядах.

– После меня он закрутил с Шерил из аптеки, – сказала Джулия.

– Та девчонка, у которой был вечно испуганный вид. Вообще-то, тогда я думала, что она боится, потому что ей дважды прокалывали уши.

– Ну да. В общем, когда Эдди меня бросил, я постоянно названивала той девице. И если она сама отвечала на звонок, я просто молчала, пока она не вешала трубку. Шерил орала как резаная, кричала мне всякие гадости, а я лишь дышала. Не тяжело, нет. Дышала, чтобы она знала, что я там, что это я.

– Джулия Маргарет Робертсон! – Элен быстро села, делая вид, что потрясена, но отчасти она действительно была в шоке.

Она уставилась на свою подругу, которая продолжала спокойно лежать, скрестив руки на животе. Джулия была главной задавакой в той частной школе для девочек, где они учились. И вдруг – какой-то мясник.

Джулия даже глаз не открыла. Лишь ехидно улыбнулась.

– Просто я думала о твоей преследовательнице, и вдруг всплыло, – пояснила она. – Я о том случае сто лет не вспоминала.

– Но это так не похоже на тебя!

– Знаю, но я была вне себя, когда он меня бросил. И постоянно думала о ней, не могла себя остановить, думала, почему он предпочел ее мне. Чувствовала себя так, словно вовсе перестала существовать. А когда я звонила ей, то чувствовала себя живой. Что-то вроде наркотической зависимости. После я сама себя за это ненавидела и решала, что никогда больше такого не сделаю, но потом вдруг обнаруживала, что опять набираю ее номер!

– И как ты остановилась?

– Не знаю. Наверное, просто остыла, покончила с ним. – Джулия немного помолчала и добавила: – Знаешь что? Эдди-мясник потрясающе целовался!

– А разве у него не было козлиной бородки? – спросила Элен. – Такой жиденькой, похожей на клочок пуха?

– Да, а ты помнишь, как он засовывал пачку сигарет в рукав водолазки?

– Выглядело так, словно у него на руке опухоль выросла.

– А мне это казалось дико сексуальным.

Какое-то время подруги не произносили ни слова, а потом вдруг разразились отчаянным хохотом. Так могут смеяться только бывшие одноклассницы.

– Тебе бы поискать этого Эдди в «Фейсбуке», – посоветовала Элен, когда они наконец насмеялись вдоволь. – У него, пожалуй, теперь имеется собственный магазин.

– Ох, боже, я уж не настолько безнадежна, – парировала Джулия. – Как бы то ни было, я более чем счастлива в одиночестве.

«Все ты врешь, дорогая моя подруга», – подумала Элен, тайком изучая язык тела Джулии: сплетенные пальцы рук, сжатые губы. Прошло уже два года с тех пор, как бывший муж Джулии сменил ее на более современную брюнетку.

Джулия вдруг подняла голову:

– Ты ведь не сочинила всю эту историю о преследовательнице, нет? Очень уж напоминает небылицы для твоих клиентов, и скрытое послание заключается в том, что я сама похожа на безумную преследовательницу, что мне нужно двигаться вперед и начать ходить на свидания.

– О чем ты говоришь?.. – Но Элен прекрасно понимала, на что намекала Джулия.

– Помню, как однажды ты рассказывала о том знаменитом гипнотизере, твоем идеале или что-то вроде того, ну, о парне, который носил пурпурный плащ.

– Милтон Эриксон[2], – вздохнула Элен. – Черт побери, у тебя отличная память!

Люди постоянно недооценивали Джулию. Это происходило из-за того, что она была слишком красива, а еще из-за ее чувства юмора, подходящего четырнадцатилетнему парнишке.

– Ты говорила, он обычно лечил своих пациентов, рассказывая им разные истории, – продолжила Джулия.

– Он использовал терапевтические метафоры, – пробормотала Элен.

– Знаешь, я заметила, что с тех пор, как Уильям от меня сбежал, ты как бы случайно излагаешь мне разные мотивационные сказочки о людях, которые сумели преодолеть препятствия и нашли свое счастье после сердечной катастрофы.

– Ничего подобного, – возразила Элен, хотя на самом деле именно так она и делала.

– Ммм… – промычала Джулия. Вскинув голову, она улыбнулась Элен, и та смущенно ухмыльнулась в ответ. – Так эта охотница на Патрика не терапевтическая метафора?

– Увы, нет.

Подруги снова ненадолго замолчали.

– Значит, у твоего Патрика есть безумная бывшая подруга и покойная жена, – проговорила наконец Джулия. – Звучит волнующе, хотя и никакой путаницы.

– Да, запутанным это не кажется, – кивнула Элен.

– Пока, – уточнила Джулия.

– Ну спасибо за твою горячую поддержку.

– Я просто так сказала. – Джулия села, сняла полотенце с головы и промокнула пот с розовых сияющих щек. – Могу поспорить, тебе ужасно нравится, что он вдовец. Это делает его фигурой романтической, даже немного трагичной. Вроде Майлза.

– Майлз?

– Майлз. Тот одноногий парень, в которого ты влюбилась в колледже.

– Джайлз! – поправила Элен. – И мы все влюбились в этого одноногого. Он был великолепен!

Если ты дружишь с людьми, знавшими тебя в юности, возникают кое-какие проблемы. Такие люди никогда не воспринимают тебя достаточно серьезно, потому что по-прежнему видят в тебе глупого подростка.

Но Элен и в самом деле ничуть не огорчалась из-за того, что Патрик был вдовцом. Данное обстоятельство делало все чуть более сложным и запутанным, и ей это нравилось. У Элен возникало ощущение, что она является частью роскошного орнамента жизни и смерти. И еще это позволяло ей продемонстрировать свое профессиональное искусство. Элен воображала, как люди говорят ей: «Тебя тревожат его чувства к покойной жене?», а она безмятежно отвечает: «Вообще-то, нет». Элен бы сразу уловила, если бы у Патрика все еще оставалась любовь к покойной. Она бы инстинктивно поняла, когда необходимо немного отступить, когда нужно дать ему возможность погоревать о супруге.

– Я никогда не влюблялась в того одноногого, – возразила Джулия.

– Нет, конечно, ты была слишком занята тем, что дышала в телефонную трубку, пугая новую подругу твоего бывшего парня.

– Ага! Туше! – Джулия ловко взмахнула воображаемой шпагой. Она была чемпионкой школы по фехтованию. Снова обмотав полотенце вокруг головы, она развалилась на скамье. – Ну, как бы то ни было, мое глупое преследование можно объяснить. Мне было семнадцать лет. У подростков мозги еще не сформировались до конца. Это медицинский факт. А сколько лет твоей охотнице?

– Она преследует Патрика, а не меня. Думаю, ей слегка за сорок.

Вытягивать из Патрика сведения о Саскии было все равно что зуб тащить. Элен отметила, что он даже избегает называть ее по имени, когда только это возможно. Патрик называл ее «та женщина» или «та особа».

– Ну вот видишь? Она зрелая женщина. То есть, по сути, дама средних лет. Никаких извинений для нее! Она чокнутая. По ней плачет психушка.

Элен вздохнула и потянулась как следует всем телом, прежде чем расслабиться и позволить своему телу распластаться по скамье.

– Джулия, все мы немножко чокнутые.

Загрузка...