Посредник

7

Утром я проснулся с ужасной головной болью. В горле пересохло. С трудом добравшись до ванной, посмотрел на свое небритое лицо и увидел следы от ногтей на щеках и укусов на шее.

Я разделся, принял душ, потом с помощью второго зеркала попытался посмотреть на рану на затылке. Ничего не получалось. В этот момент зазвенел дверной звонок.

Это был полицейский. Он посмотрел мне в глаза и уверенным голосом спросил:

— Мистер Дженсон?

Это не вопрос. Это было утверждение.

Я судорожно сглотнул, вспомнив вчерашний вечер. Полицейский привычным движением достал блокнот и карандаш.

— Мне бы хотелось задать вам несколько вопросов.

— Может быть, вы войдете, — произнес я хрипло.

— Это не обязательно.

— И все же давайте пройдем и сядем.

Он прошел за мной и сел на самый краешек дивана, как будто тот был раскален докрасна.

— Может, выпьете?

— Благодарю вас, сэр. Нам нельзя пить на службе.

Я вздохнул, сел в кресло и приготовился услышать самое плохое.

— Наверное, вы догадываетесь о цели моего визита?

— Думаю, вам уже сообщили, — ответил я. — Послушайте, я хочу вам сразу сказать, что все это не так, как кажется. С ней было много хлопот.

— Это меня не касается, сэр. Это все вы будете объяснять судье. Я пришел только для того, чтобы задать вам несколько вопросов.

— Задавайте, — проговорил я устало.

— Когда вы оставили ее?

— Вчера вечером. Кажется, около десяти.

Он тщательно записал мой ответ.

— Свет был включен?

Я облизнул губы.

— Послушайте, — сказал я. — Вы не имеете права задавать такие вопросы. Мне следует пригласить адвоката.

— Это обычные вопросы, и нет нужды вызывать адвоката. Вы понимаете, что оставили ее без присмотра?

— Да что это за вопросы, черт побери!? — взбесился я. — Вы не имеете права.

— Вы не ответили на вопрос.

— Какой?

— Вы осознаете, что оставили ее без присмотра?

— Откуда я знаю, черт побери!

— Вы оставили там что-нибудь ценное?

— Ценное? — переспросил я.

— Да, — подтвердил он, глядя на меня, как на сумасшедшего.

Я поднялся и показал на дверь.

— Уходите или я вас вышвырну, — проговорил я хрипло.

Он неохотно поднялся.

— Мне жаль, что вы так на это реагируете. Скажите хотя бы, когда вы ее заберете.

— Заберете?

— Естественно. Она уже там довольно давно.

Я решил, что кто-то из нас сумасшедший.

— Послушайте. У меня с ней все кончено. Я к ней больше не прикоснусь. Не хочу.

Он пожал плечами.

— Хорошо, сэр. Если вы так решили, то ее увезут, и вам придется оплатить все расходы.

— Подождите, — почти закричал я. — Вы о чем говорите? О моей машине?

— Разумеется.

— А где она? — спросил я радостно. — Где вы ее нашли?

В его голубых глазах мелькнуло подозрение.

— Она стояла у Мемориального центра, открытая.

— Как хорошо! — проговорил я с облегчением. — Странно, но тот, кто украл мою машину, все-таки вернул ее в город и оставил здесь.

Полицейский подозрительно прищурил глаза:

— Вы говорите, что вашу машину украли, сэр?

— Ну да, какая-то дама вчера уехала на ней и бросила меня одного.

— А когда это произошло?

— Вчера, ближе к вечеру. Это было за городом, милях в сорока.

— А в какой полицейский участок вы сообщили о краже?

— Я забыл. Мне надо было о многом передумать.

— Очень странно, — вежливо проговорил полицейский, — очень странно… Не сообщить о том, что у тебя украли машину… Я напишу полный отчет. Полный.

Он посмотрел на меня, как на неисправимого лгуна и пошел к выходу.

Как только я закрыл за ним дверь, так сразу пошел к бару, чтобы налить себе бурбону. На полпути к цели звонок в дверь заставил меня вернуться. Пришел механик-связист.

— Сообщили, что у вас не работает телефон.

Я полез в задний карман, достал десятку и сунул связисту.

— Вот вам десять долларов. Теперь у меня все в порядке.

Он посмотрел на деньги, потом на меня.

— Может, мне лучше проверить ваш телефон?

— Нет-нет. Там все в порядке.

Я проводил связиста, бросился в спальню, вытащил из-под подушки трубку и положил ее на место. Тут же раздался телефонный звонок. Это был шеф.

— Куда ты пропал, черт возьми! И телефон у тебя не работает.

— Да. У меня болела голова и я…

— Что там с Майером?

— С Майером? — тупо переспросил я, пытаясь вспомнить, что к чему.

— Да, с Майером. Что там у него было вчера?

Вопрос застал меня врасплох.

— Э-э… Я еще не был там.

— А что же ты вчера делал?

Не мог же я сказать, что бегал по кустам без штанов.

— Шеф… я… у меня сломалась машина.

— Разве ты не знаешь, что мы ждем эту статью? — ревел в трубку голос шефа. — Разве ты не понимаешь, что есть шанс заполучить от него эксклюзивное интервью. Для чего ты просиживаешь свои штаны, Дженсон. Займись делом. Шевелись, дай мне что-нибудь для печати.

— Конечно, шеф, — выдохнул я. — Я принесу что-нибудь. — Потом я набрал воздуха и добавил, как бы между прочим: — А пока можно заполнить место несколькими колонками о Джин Браун.

— Так ты уже в курсе? У Шейлы вышла осечка. Но не думай, что тебя это не касается. Ты тоже репортер. А пока займись статьей о Майере.

Он бросил трубку. Голова у меня раскалывалась. Но вместо того, чтобы выпить и лечь в постель, я набрал номер полицейского управления и сказал, что сейчас приеду за своей машиной.

Вдоль дороги, обсаженной деревьями, стояли бревенчатые коттеджи. В нескольких сотнях ярдов — центр городка с магазинами, кинотеатрами и неоновой рекламой. Но здесь был настоящий зеленый пригород.

Не привлекая внимания, я остановил машину и пошел к нужному дому.

Я трижды позвонил в дверь, но никто не открыл ее, и я обогнул дом сбоку. В конце дорожки мужчина в джинсах, клетчатой рубашке с коротким рукавом и в соломенной широкополой шляпе подстригал кусты живой изгороди. Я бесшумно пересек газон и подошел к мужчине сзади. Он продолжал работу и, очевидно, не подозревал, что за ним наблюдают. Для меня стало полной неожиданностью, когда мужчина, не оборачиваясь спокойно спросил:

— Ну, что тебе, сынок?

— Когда вы закончите, я бы хотел с вами переговорить.

Он продолжал подстригать куст молча, потом вдруг произнес:

— Что продаешь? Или ты страховой агент?

— Я ничего не продаю.

Мужчина перестал работать, выпрямился и повернулся ко мне. Он был невысоким и поэтому выглядел полным. Мой взгляд скользнул с его округлого брюшка к черным глазам. Я бы не узнал его по тем фотографиям, которые видел. Это были снимки двадцатилетней давности. Кроме того, он сделал несколько пластических операций. Они значительно изменили его внешность.

— Так что ты продаешь, сынок?

— Ничего. У меня личное дело. Лучше бы нам пойти в дом, чтобы нас не подслушивали.

— Что-то я не припоминаю, чтобы кто-то хотел обсудить со мной личные дела.

Я смотрел на него и думал, что он был одним из счастливчиков. Живет себе в мире и спокойствии, копается в саду. Вряд ли кто мог бы представить, что этот человек двадцать лет тому назад был одним из пивных королей Чикаго, заправлял нелегальной торговлей спиртным и не раз устраивал крупные гангстерские войны.

Ему, как и немногим другим, удалось избежать последствий своего незаконного бизнеса.

— Я знаю, кто вы на самом деле, — сказал я тихо.

— И кто же я?

— Вы просто мистер Браун.

— Ну что ж, а теперь ты назовись и, возможно, мы очень хорошо поладим.

— Меня зовут Хэнк Дженсон. Я репортер из «Чикаго Кроникл».

Выражение лица у Брауна почти не изменилось.

— Я не выиграл в лотерею. Не смотрю телевизор. Не знаю, что ты хочешь от меня.

— Может быть, вы что-нибудь захотите от меня, — сказал я.

Он медленно сунул в рот сигарету, прикурил.

— На что это ты намекаешь, сынок?

— Давайте зайдем в дом и поговорим, — настаивал и.

— Я не уверен, что хочу разговаривать, — сказал он тупо.

— А мне кажется, что хотите, — я сделал паузу, облизнул губы и медленно добавил: — мистер Майер.

Он так долго смотрел на меня, что мне показалось, он не расслышал. Потом он бросил сигарету на землю, нарочито раздавил ее каблуком и кивком головы пригласил меня следовать за ним.

Я шел следом, а сердце бешено колотилось в груди; почему-то подумалось, что Майер, несмотря на свои пятьдесят с лишним лет, не тот человек, с которым можно шутить.

Мы поднялись по ступенькам, вошли в дом сзади через французское окно и попали в кабинет.

— Я принесу выпить, — сказал Майер и направился к письменному столу.

Я бросил шляпу в одно из кресел и спокойно уселся в другое. Майер, находясь ко мне спиной, копался в ящике. Когда он повернулся, то в руке у него был пистолет. Я уставился на пистолет. Майер смотрел на меня.

— Это ни к чему, — проговорил я, но во рту у меня пересохло.

— Как тебе удалось узнать?

— Сядьте, мы все спокойно обсудим.

— Ты первый, кто узнал обо мне, — сказал он, тяжело дыша.

Я понял, что у него было на уме.

— Только не принимайте меня за глупца. Я вас прекрасно понимаю. Вы прятались двадцать лет. Вы бы, не задумываясь, всадили в меня пулю, если бы это помогло вам прятаться еще двадцать лет. Но я не настолько глуп. Я послал письмо со всеми фактами самому себе. Если меня не будет, то письмо вскроют.

— Как ты узнал про меня? — спросил он хрипло.

— Оставьте это. Нам есть о чем поговорить…

— Может, лучше прикончить тебя прямо сейчас, — проговорил он задумчиво. От того, как он произнес эту фразу, у меня засосало под ложечкой. Я быстро произнес, покрываясь испариной:

— Но это было бы безумием, — убивать, не узнав, что тебе хотят сказать.

— Ну, хорошо, я слушаю.

— Я начну издалека. Вы знаете человека по фамилии Андерсон?

Он что-то буркнул, но в глазах его отразилась тень беспокойных мыслей, пронесшихся в голове.

— Андерсон убил Джонсона, — продолжал я. — Полиции это известно, но у них нет доказательств. И вас Андерсон тоже хочет убить.

Майер даже глазом не моргнул. Он знал и без меня, что Андерсон охотится за ним. Эта мысль скорее всего не давала Майеру покоя ни днем ни ночью все эти двадцать лет. Возможно, он вскакивал в кровати от кошмарного сна, в котором Андерсон кричал, когда его выводили из зала суда, что Майер и Джонсон «подставили» его, Андерсона. Это они убили полицейского.

В то время Андерсон был почти ребенком, ему исполнилось восемнадцать лет. Его горячее отрицание вины и обвинения против Майера и Джонсона вызывали жалость. Ведь все в зале суда знали, что Андерсон наверняка говорит правду.

Его должны были приговорить к смертной казни за убийство полицейского. Но учитывая его молодость, судья вынес ему меру наказания в виде пожизненного заключения. Именно в этот момент Андерсон впал в бешенство и посылал угрозы и проклятья Майеру и Джонсону.

За двадцать лет, прошедших с тех пор, утекло много воды. Почти сразу же после суда между Майером и Джонсоном произошла ссора. Серьезная ссора. В преступном мире ходили слухи, что причиной разногласий явились детали ограбления банка, во время которого и убили полицейского. Именно за это преступление Андерсон и был посажен в тюрьму на всю жизнь. Эта ссора привела к долгой гангстерской войне. Постепенно Джонсон брал верх, и Майеру в конце концов пришлось исчезнуть. Однако это не удовлетворило Джонсона. Став главарем подпольного мира, он объявил о том, что собирается убить Майера. Ходили слухи, что Джонсон обещал заплатить десять тысяч долларов тому, кто отыщет Майера и убьет его. До войны такая сумма была достаточно крупной, и Майеру пришлось приложить немало усилий, чтобы ускользнуть от многих желающих заработать «легкие» деньги.

За эти двадцать лет Джонсон сказочно разбогател и теперь был джентльменом, который занимался исключительно легальным бизнесом. Он уже не думал об Андерсоне.

И напрасно.

Все эти двадцать лет Андерсон сидел в тюрьме с одной мыслью — отомстить. И вот четыре дня тому назад он сбежал из тюрьмы. Вечером в день побега к дому Джонсона подъехал неизвестный в машине. Угрожая дворецкому пистолетом, он заставил проводить его в спальню Джонсона, где и разрядил всю обойму в спящего хозяина. Описание внешности этого незнакомца почти совпадало с описанием внешности Андерсона.

— А теперь Андерсон ищет вас, — закончил я, рассчитывая вызвать у Майера панический страх.

— Говори дальше, — произнес он с кислым видом, — пока я не услышал ничего нового для себя.

Я сглотнул слюну.

— Послушайте. Полиция ищет Андерсона. Теперь они точно знают, что он убийца. Весь Чикаго обложен. Им известно, что Андерсон где-то в городе. Теперь его поимка — дело времени. Но, похоже, ему на это наплевать. Андерсону нужны вы.

— И что? — спокойно спросил Майер.

— Андерсон сумасшедший. Он убьет любого, кто встанет у него на дороге. Самое лучшее — это побыстрее сдать его полиции. Когда его снова вернут в тюрьму, вам не о чем будет беспокоиться.

— А тебе что за дело? Ты-то чего хочешь?

— Вы хорошо знали Андерсона. Он прячется в Чикаго. Я понимаю, что прошло двадцать лет, но вы, наверняка, знаете много местечек, где Андерсон может скрыться.

— И что?

— Я репортер. Нам нужны новости. Вы мне скажете, где можно найти Андерсона. Я сам разыщу его и передам полиции. Тогда вы можете уже не скрываться, а рассказать о вашей жизни в нашей газете. А мы в течение месяца будем публиковать вашу историю. Вы неплохо заработаете. Как вам эта идея?

— Никак. Меня интересует, как ты узнал, что я здесь.

Я попытался предложить сделку.

— Если я расскажу, вы обдумаете мое предложение?

— Возможно.

— Вы знаете Лэнгдейла?

— Допустим.

— Он один из помощников Джонсона. Сейчас он букмекер.

— Ближе к делу.

— Лэнгдейл знает, что мне можно доверять. Лет пять тому назад он здесь проходил и увидел вас в саду. Он не был уверен, что это вы. Ему пришлось несколько дней наблюдать за домом, чтобы убедиться. Это он мне рассказал, где вы живете. Пять лет он молчал и ждал подходящего момента. Теперь он решил заработать на этом. Когда Андерсон сбежал, Лэнгдейл пришел ко мне с предложением. Сам он боится, а я согласился стать посредником только как репортер «Кроникл» — Лэнгдейл считает, что вам известно, где спрятаны деньги, украденные в банке. Вы боитесь использовать их, а Андерсон не знает, где они. Лэнгдейл хочет получить от вас двадцать тысяч за молчание. Он клянется, что ему больше ничего не надо. Но деньги ему нужны сегодня к двенадцати часам ночи.

В первый раз за все время в лице Майера что-то изменилось.

— Где мне найти Лэнгдейла? — спросил он.

— Вы не поняли. Лэнгдейл ждет до полуночи, а потом дает ваш адрес Андерсону.

Это, видимо, взбесило Майера. На виске у него запульсировала вена. Рука, сжимающая пистолет, так напряглась, что от нее отхлынула кровь. Я весь покрылся холодным потом, потому что пистолет был направлен на меня.

— У меня нет таких денег.

— Я же вам предложил. Скажите, где можно найти Андерсона, и я сам сдам его полиции.

— Лэнгдейл знает, как найти Андерсона? — спросил Майер.

— Не уверен. Он просто подождет до двенадцати, а потом опубликует в завтрашней газете ваш адрес для всех интересующихся.

Теперь уже Майер сник. Его охватил страх. Он подошел к окну и долго смотрел в сад.

— У меня нет таких денег, — повторил он.

— Соглашайтесь с моим предложением. Это лучший вариант для вас.

Майер повернулся и посмотрел мне в глаза.

— Я прожил здесь двадцать лет. У меня новая жизнь, и я не хочу, чтобы в нее вмешивались. Ты понял? Я не хочу, чтобы мое имя появилось в твоей газете. Я не хочу, чтобы мое имя было как-то связано с Андерсоном и Джонсоном. Скажи мне, как можно этого избежать, и я помогу тебе, чем могу.

— Это невозможно. Любой, кто скажет вам, что есть способ выбраться из этой истории, без шума в газетах, лжет. Другого выхода нет.

— А если Андерсона поймают, Лэнгдейл не станет печатать свое объявление?

— Скорее всего, нет.

— Тогда ты не станешь писать про меня в своей газете?

— Вряд ли. Моя профессия — откапывать новости.

— Но у меня есть особая причина. Может, ты еще слишком молод и не поймешь, но…

Он остановился, потому что кто-то открывал ключом входную дверь.

Майер быстро подошел к столу и сунул пистолет в ящик, потом повернулся ко мне.

— Это и есть моя причина. Дочь. Она не знает о моем прошлом. Я лучше умру, чем позволю ей узнать про свою жизнь.

Я впервые слышал, что у Майера есть дочь.

— Но… — начал я.

Майер сделал знак рукой, чтобы я замолчал и изобразил на лице улыбку.

Дверь открылась.

Я замер от удивления.

— Вы! — выдавила она.