Глава 24

Рейес уже пришел в себя, загнав в клетку своего демона, который до сих пор тонул в агонии боли и утоленной жажды крови. Чудовище постоянно урчало от удовлетворения. Сам Рейес боялся тех мыслей, что, скорее всего, вертелись в голове Даники. Он дрожал, ослабленный полученными ранами, зная, что пока ни в чем не сможет ее убедить.

В данный момент она находилась в объятиях любящей ее семьи — боги, она же просто светилась от счастья. Если она и знала, что он здесь, то не подавала вида.

Мужчина тихо вышел в коридор и достал свой сотовый.

Он хотел сделать это еще со вчерашнего вечера, но не желал, чтобы Даника подслушала. Также он не смог связаться с Люциеном, пока впопыхах покупал еду для завтрака.

Сейчас, когда Даника была увлечена воссоединением с семьей, выдался самый подходящий момент.

Стоило ему набрать номер Люциена, как колени его подогнулись, и он осел на пол.

Без ответа.

Однако на этот раз хранитель демона Смерти просто появился перед ним с горящими разноцветными глазами и отпечатком усталости на лице. Аромат роз струился вокруг него, гораздо более сильный, чем когда-либо мог вспомнить Рейес.

Воин провел рукой по лицу, другой пряча в карман телефон. И даже не подумал подняться.

— Пришел забрать пару-тройку душ?

— Еще нет, но уже ощутил призыв, — взгляд Люциена скользнул мимо него в распахнутую дверь. — Что с тобой приключилось, друг мой? В тебе дыр больше, чем в куске швейцарского сыра.

— Приключились Ловцы. Они были здесь, выжидая, держа в плену семью Даники, чтобы позднее использовать ее против нас.

Взор этих необычных глаз вернулся к Рейесу, шок отразился в них перед тем, как вернуться к осмотру дверного проема.

— Ублюдки. А еще смеют называть себя хорошими.

Раздался женский смех, потом тишина, а потом послышались настойчивые убеждения:

— Ты должна убить его, Дани.

— Нет, нет. Ты не понимаешь.

— Нечего тут понимать.

Рейес не услышал ответ Даники. Говорившие перешли на шепот.

Был ли он тем, кого надо убить? Вероятно. После недавнего побоища он был удивлен и покорен тем, что Даника не поспешила согласиться.

Люциен выгнул бровь.

— Воссоединение, как я понимаю.

Он кивнул и поднялся на ноги, мгновенно прижимая руку к виску, потирая его в попытке прогнать головокружение.

— За домом, вероятно, ведется наблюдение, — пробормотал Люциен. — Нам надо как можно скорее увести отсюда женщин.

— Давай сначала разберемся, с чем имеем дело.

— Ладно.

Они обыскали все здание и нашли-таки комнату, весьма напоминающую кабинет Торина в Будапеште.

Там находились компьютеры и мониторы, показывающие прилегающую территорию. Один позволял видеть другую штаб-квартиру, где большая группа Ловцов собирала снаряжение и оружие.

— Должно быть, они получили сигнал, возможно даже следили за схваткой, — сказал Люциен. — Думаю, они направляются сюда.

Рейес сгорбился, пытаясь вдохнуть поглубже.

— В крепости безопасно?

— Да.

— Тогда забери нас туда, — проговорил Рейе. — Всех нас. Меня в последнюю очередь.

Люциен кивнул, начиная исчезать секундой позже, но Рейес остановил его, схватив за руку.

— Как там Сабин?

— Лучше. Он поправится.

Хорошо.

Люциен исчез полностью. Рейес не мог позволить Ловцам наблюдать за тем, что они намеревались делать, потому использовал остаток сил на выведение из строя техники. Будучи занят этим, он услышал несколько женских вскриков и понял, что это Люциен материализовался перед ними. Ему не хотелось пугать Данику, однако, безопасность ее превыше всего.

Несколькими минутами позже Люциен вновь появился рядом с ним.

— Ты последний. Готов?

Он просто кивнул. Сил хватило лишь на это.

Люциен взял его за руку. В следующую секунду Рейес оказался в своей спальне в крепости. Колени воина опять подогнулись, и он рухнул на край кровати, вцепился в ближайший столбик, чтобы удержаться от полного падения.

— Где женщины?

— Заперты в соседней комнате. Я помогу тебе с ними, но только мне надо… души взывают ко мне.

Люциен исчез. Когда же он вернулся после довольно длительного отсутствия, то распространял жуткий запах серы.

Рейес, все это время остававшийся неподвижным, не удивился тому, что Ловцы в конечном итоге угодили в Ад. Он склонил голову, которая казалась ему неимоверно тяжелой.

— Слушай. Мне надо, чтобы ты сходил в камеру к Аэрону.

— Зачем?

— Пожалуйста. Возьми с собой телефон и позвони мне, когда окажешься на месте. Если бы у меня были силы, я бы сам пошел.

С удивлением, явно читавшимся в его лице, Люциен снова исчез.

Через миг зазвонил телефон Рейеса. Открыв его с большим усилием, он бросил короткое «Ты там?»

— Да, — ответил Люциен.

В отдалении, за дверью, Рейес уловил отголоски разговора. Он бы руку дал на отсечение — буквально — чтобы подойти и, прижавшись ухом к двери, подслушать его.

Но на самом деле это оказалось ни к чему. Он смог услышать, как Даника успокаивает свою семью, ее голосок звучал нежно, но решительно. Улыбка тронула уголки его губ.

«Мой маленький боец».

Он должен видеть ее.

Переполняющая его нужда придала сил, омыла, словно стремительной волной жара, заставляя подняться на ноги. Проделав несколько неуверенных шагов, он открыл дверной замок и взялся за ручку.

— Рейес, ты там?

Люциен.

— Да, здесь. Слушай, вчера Даника рассказала мне о своем сне, — прошептал он, чтобы женщины не могли его слышать. — В нем она посещала Ад. Видела и слышала демонов и их жертв. Но Люциен, не думаю, что это был просто сон.

Раздалось потрескивания. Связь в подземелье оставляла желать лучшего.

— Не понимаю.

— Когда я… с ней, я неким образом покидаю свое тело и возношусь на небеса. Думаю, что она — портал в загробный мир.

— Уверен? Возможно, ты…

— Я уверен. В прошлый раз со мной на самом деле разговаривал ангел.

— Боги всемилостивые!

— Знаю.

— Но какое это имеет отношение к Аэрону?

— Не к Аэрону, к его дружочку.

— Маленькому демону? — шок зазвенел в голосе Люциена. — Рейес, перестань разговаривать со мной как с дитям малым. Что там с этим демоном?

— Помнишь убитого Даникой Ловца? Так вот она видела его в Аду, а демон его допытывал, желая узнать про Всевидящее Око.

Послышались новые помехи, на это раз треск казался более напряженным и тяжелым.

— Последствия этого могут быть весьма плачевны.

Рейес и сам это понимал.

— Спроси у демона, зачем его дружкам нужна информация о Данике.

Скрип решетки. Грязная ругань. Оба звука настолько громкие, что сумели прогреметь в комнате, прорвавшись сквозь слабую телефонную связь. Люциен вздохнул.

— Вижу только Аэрона.

— Проклятье. Постарайся отвлечь его. Я соберусь с силами и буду там через пару минут.

Он захлопнул телефон и опять положил его в карман — или, точнее говоря, промахнулся мимо кармана. Телефон упал на пол. Хмурясь, он наклонился и поднял его. Шатаясь, выпрямился, сумел затолкать телефон в карман и войти в спальню, не упав на ходу.

Четверка женщин сидела на кровати. Они мгновенно умолкли, повернувшись и уставившись на него. Трое из них побледнели.

Он по-прежнему был в крови, и вероятно выглядел как настоящее чудовище, каким они его и считали. Он получил огнестрельные ранения. Много. И много колотых ран. Его одежда — порвана, а из ран сочилась кровь.

Все же его изголодавшийся взгляд искал Данику.

— Рейес! — она улыбнулась, едва встретились их глаза, но улыбка быстро сникла. — Ты ранен!

Он оставила семью, спеша к нему… вскоре он уже смог вдохнуть ее аромат грозы.

С неистово колотящимся сердцем, он закрыл дверь прямо перед ее носом. Щелкнул замок.

Он услышал ее всхлип. Кулаки девушки забарабанили по двери.

— Рейес! — прорычал она.

Он увидел ее, узнал, что она в полном порядке. Пришло время, чтобы уйти от нее. Навсегда.

Прошлой ночью она хотела причинить ему боль во время секса. Он жаждал этого. Нежность не сумела предотвратить темных побуждений, как он надеялся. И даже если он не позволил ей ранить себя, должно быть, его демон уже повлиял на нее, направляя по тропе, по которой Рейес идет уже очень давно.

Боль, всегда только боль.

А если она пожелает причинить боль своей семье? Она же так отчаянно сражалась, чтобы спасти ее. Он не подвергнет всех их такой опасности.

— Рейес! Выпусти меня.

— Дани, — внезапно позвала ее бабушка. — Оставь его.

Стук не прекращался.

Рейес провел кончиком пальца по дереву двери. Затем медленно отступил назад. Лишь достигнув конца коридора, он отвернулся. Хромая, двинулся прочь, замечая на ходу, что пропали некоторые предметы обстановки. Парочка столов, все принесенные Эшлин безделушки.

На стенах не было крови, а значит, воины потрудились на славу, убирая место побоища. Благо, он не встретил никого из них с расспросами. Не был уверен в своей реакции на вопросы о Данике.

«Даника», — внезапно вскричал демон Боли.

«Умолкни», — ответил он.

Но чем большее расстояние отделяло его от Даники, тем громче ревел демон в его сознании.

«Даника», — опять закричал демон Боли.

«Я просвечиваю от пулевых отверстий. Чего еще тебе не хватает?» — рявкнул в ответ Рейес.

«Ее».

«Почему?» Она — воплощение наслаждения. «Она не для нас».

«Моя».

«Нет!»

Воин сбежал по лестнице, делая большие и яростные шаги, которые буквально поедали расстояние до подземелья.

Возле камеры Аэрона он нашел Люциена, молча, вцепившегося в прутья решетки.

Рейес остановился рядом и заглянул внутрь. Аэрон по-прежнему был прикован к стене, но глаза его светились ярко-красным светом, а клыки удлинились и заострились. Ногти превратились в орудия убийства.

Демон — Легион — скользил по нему, оборачиваясь вокруг шеи, сползая вниз по рукам, а потом к щиколоткам.

— Он умеет переноситься, — сообщил Люциен. — Возник посреди камеры, а теперь отказывается разговаривать со мной.

— Я говорю, — возразил демон.

— Скажи, где ты был.

— В Аду.

— Зачем?

— Узнаешь, когда друг мой получит свободу, — ответил Легион, высовывая свой раздвоенный язычок. — Он грусссстит. Моя не любит, когда он грусссстит. Потому мы торгуемсссся.

По правде говоря, Аэрон выглядел разъяренным, следя взглядом за каждым движением Рейеса, но он не намеревался спорить по этому поводу.

— Боюсь, что не могу торговаться с тобой. Если Аэрон получит свободу, он попытается убить мою женщину. И Аэрон, — обратился он к воину, — думаю, тебе будет приятно узнать, что ты не убивал бабушку Даники. Ты ушел, так и не нанеся смертельного удара.

Дыхание воина на миг задержалось.

— Я потерпел неудачу.

— Повод для радости.

— Я потерпел неудачу, — жестко повторил Аэрон.

Рейес вздохнул

— Ой-йой. Ты разозлил его, — Легион сделал низкую стойку, готовясь к нападению. — Заплатишь за это.

Неужели никто не встанет на его сторону?

— Успокойся, мальчик, — сказал Люциен маленькому демону. — Мы желаем Аэрону добра.

Легион зашипел как дикая кошка, буквально расцарапывая этим звуком Рейесову кожу.

— Моя не мальчик. Думаешь, я мальчик?

Все замерли, обращая к нему взгляды. Даже Аэрон.

Рейес оказался первым к кому вернулся дар речи.

— Ты… девочка?

Кивок.

— Моя хорошенькая.

— Да, — Рейес переглянулся с Люциеном. — Красавица.

Аэрон все еще не оправился от шока.

— Мне нужна твоя помощь… милая. В Аду один демон допрашивал проклятую душу о женщине, — обратился к демону-девочке Рейес, возвращаясь к интересующему их вопросу. — Моей женщине. Думаю, он хочет причинить ей вред. Ты знаешь что-то об этом?

— Ой. Ой. Новости из Ада, — ответил Легион, кривя рот в гордой, счастливой улыбке. Он — она — обернулась к Аэрону. — Все говорят об этом. Приходившшший демон рассказал им. Можно я скажу, можно?

Храня молчание, Аэрон кивнул.

— Она — билет на небессса. Какой бы демон не нашшшел ее, он иссспользует ее, чтобы сссбежать.


Сабин доковылял до центра комнаты развлечений и обернулся — пошатнулся, проклятье! — чтобы рассмотреть находящихся здесь.

Кто-то играл в бильярд, остальные смотрели телевизор. Кто-то выпивал. Эшлин сидела на коленях Мэддокса.

— Что будем делать с девчонкой? — прохрипел он.

Его горло еще царапало, исцеляясь от дыма взрыва, которым он надышался.

Все взгляды оказались прикованы к нему.

— Изучать ее рисунки, — ответил Люциен, держа в руке кий. — Это все, что мы можем.

— Это, а также хорошо к ней относиться, — вмешалась Эшлин.

Добросердечные женщины — погибель этого мира.

— Теперь, когда Ловцы знают, где она, они будут еще усердней преследовать нас.

— Думаю, это обрадует тебя, — сказал Парис, отводя взгляд от «пиршества плоти» на экране телевизора.

«Так и будет, как только я полностью восстановлюсь».

Даже сейчас ему хотелось прислониться к стене.

— Надо запереть ее где-нибудь, там, где они и не вздумают ее искать.

Эшлин решительно покачала головой.

— Ни в коем случае.

— Ага, желаю удачи с Рейесом, — Уильям хлопнул по плечу Люциена, хотя его восхищенный взгляд не отрывался от Сабина. — Мужик на диво умело справляется с кинжалами.

— Кто приглашал тебя вмешаться в разговор? — буркнул Сабин.

— Анья, — ухмыляясь, ответил бессмертный. — Сказала, что я могу оставаться сколько угодно. А теперь ты дашь нам доиграть или как?

Сабин ничего не мог поделать с собой — этот нахальный мерзавец нравился ему все сильнее.

— Анья, обуздай-ка своего приятеля.

— Зачем? Я же выигрываю.

Парочка вернулась к игре. Люциен любовно следил, как Анья наклоняется для удара.

— Я предпочту, чтобы мы убили девчонку вместо того, чтобы она оказалась в лапах наших врагов. Она слишком могущественна, и может сильно навредить нашей цели.

Никто не удосужился ответить. Они уже сбросили его со счетов.

Кейн взял бутылку вина, и стекло треснуло.

— Проклятье!

Закатив глаза, Сабин подошел к нему, схватил другую бутылку и наполнил бокал.

— Держи. Итак? — настоял на ответе воин.

Торин, стоявший в углу — одинокий и недосягаемый — наконец-то вознаградил его репликой.

— Тронь ее, и наши группировки вновь разделятся. Рейес скорее умрет, чем потеряет ее, а я предпочту утратить тебя, вместо того, чтобы причинить ему боль.

Сабин вздохнул, провел ладонью по своему расписанному синяками лицу. Он ценил этих воинов и более не желал их терять. Возможно, настанет день, когда они вновь будут ценить и его, как прежде.

«Возможно, этого не будет никогда».

«Демон, ты тупой засранец. Ненавижу тебя!»

— Тогда нам стоит подтолкнуть ее к поиску третьего и четвертого артефакта, — вслух проговорил он, — чтобы счет оставался в нашу пользу. Если Ловцы отыщут их, то война может никогда не закончится.


«Как мне обезопасить ее, если царь Титанов, каждый демон в Аду и все Ловцы хотят ее?»

Рейес не смог сомкнуть глаз этой ночью. Не только потому, что слова Люциена продолжали звучать в его голове, но из-за того, что Даника была всего лишь в шаге от него. Все, что ему надо было сделать, это скатиться с кровати и открыть разделяющую их дверь. Тогда он смог бы обнять ее.

Он старался не думать о первом, и не мог не наслаждаться вторым. Его раны по большей части затянулись, значит, у него хватит сил овладеть ею.

«Еще один раз».

«Слишком опасно», — уже решил он.

«Стоит рискнуть. Она того стоит».

«Будучи нежен, ты сводишь риск до минимума».

Боги, он не знал, откуда приходили эти мысли. Думал ли это он сам или его демон. А была ли разница?

Взять Данику в последний раз, обнимать ее, чувствовать ее теплое дыхание, наслаждаться ее мягким телом, впитывать ее сладкий вкус…

Сминая в кулаках простынь, он стиснул зубы.

Это опасные мысли. Ненавистные мысли.

Желанные мысли.

Она стала частью него, и ему не нравилось быть без нее. Он нуждался в ней. Иначе чувствовал себя ущербным.

Ради ее блага. Так будет лучше. Не будь эгоистом хоть раз в жизни.

Сколько раз ему придется говорить это себе?

Ее семья ненавидит его и имеет на это полное право. Они будут корить ее за то, что она останется с ним. Чувство вины поселится в ней, а вскоре за ним расцветет и ненависть.

Будучи занят размышлениями, он не почувствовал чужого присутствия, пока не оказалось слишком поздно. Холодная сталь коснулась его шеи.

Он замер. Открыв глаза, увидел Данику.

Даже будь она врагом, он и то отреагировал бы менее бурно. Все тело воина содрогнулось.

Лунный свет обволакивал девушку, сияя точно нимбом вокруг ее головы. Светлые волосы ее были распущенны и спадали на плечи. Она была одета в белую футболку большого размера.

Его футболку. Чувство собственника проснулось в каждой клеточке тела.

Плоть его мгновенно налилась желанием.

«Сопротивляйся»

— Как ты сбежала? — спросил он.

— Научилась справляться с замками со времени своего последнего визита.

Ее аромат грозы и шторма доносился до него, и он не мог не вдохнуть его глубоко-глубоко.

— Возвращайся к своей семье.

— Нет уж. Прости. Я собираюсь доказать, что могу без вреда для себя причинить тебе боль.

Воин не дал ей времени порезать себя. Молниеносным движением он схватил ее запястье и крепко сжал, не позволяя шевелиться. Другой рукой отобрал кинжал и выбросил его. Ее глаза широко распахнулись, когда он потянул ее на себя.

Перекатившись поверх, прижал к матрасу.

«Сопротивляйся».

Сопротивляйся — ее дыхание коснулось его щеки. Ее грудь припечаталась к его. Ее ноги обвились вокруг его талии, прижимая влажный, обнаженный центр ее плоти к его эрекции. Это не девушка, а жидкий огонь, в котором сгорели все мысли о сопротивлении.

«Один последний раз», — подумал он, поддаваясь искушающей его потребности, которая выиграла схватку.

Не то, чтобы он стоял насмерть в этой битве.

— Тебе лучше было остаться со своей семьей, в безопасности своей постели.

Девушка упрямо вздернула подбородок.

— Я соскучилась, — неохотно призналась она.

Он потерся напряженной плотью о средоточие ее наслаждения, не в силах заставить свои бедра не двигаться.

Она всхлипнула, он застонал.

Так хорошо. Всегда просто восхитительно.

— Ты же голый, — хрипло выдохнула она. — Хм, я рада.

Она обняла его за шею и притянула для жаркого поцелуя.

Языки сплелись, дикие, необузданные. Он отодвинулся немного, только чтобы стянуть с нее футболку, и тут же прильнул обратно. Ее соски врезались в кожу, пальцы сжимали спину, а ноги приветственно разошлись в стороны, чтобы сжать его и оказаться как можно ближе.

Его член пульсировал, готовый проникнуть.

— И опять ты не надела трусики, — сумел выдохнуть он, сжимая ее грудь.

Она прикусила его нижнюю губу.

— Рад?

— Умираю от удовольствия.

Улыбаясь, он толкнула его и, перекатившись, села верхом.

— Не входи. Пока еще нет.

— Не буду, — пообещал воин.

Она возвышалась над ним, как сирена, ради обладания которой он был готов умереть. Раз, другой она скользнула по всей длине его плоти, по-прежнему не позволяя ему войти. Откинула голову назад, отчего волосы ее заструились солнечным ореолом.

— Хочу вкусить тебя, — проговорила она.

— Я весь в твоей власти.

— Знаю.

Она медленно сползла, не останавливаясь до тех пор, пока не оказалась точно над его плотью. Зубы девушки мелькнули белой полоской в свете луны, прежде чем она приняла его в рот.

Бедра воина подались вперед по собственному разумению, проталкиваясь до основания во влажный жар. Он не собирался, не хотел причинять ей боль, но не сумел сдержаться.

«Еще. Надо еще».

Они с демоном вместе напевали эти слова, и краем сознания, он понял, что тот все еще был с ним, что демон Боли никуда не был перемещен.

«Еще, еще, еще».

Он вплел пальцы в ее волосы, пока она скользила вверх вниз вдоль его члена, дразня языком головку, всасывая и спускаясь к основанию. Рейес прокусил себе щеку, пуская кровь.

— Даника, — выдохнул он.

Она резко обрушилась вниз, в то же время шаря рукой по простыням позади себя… замерла… он простонал… она занесла руку вверх, возобновляя движения… он изогнулся навстречу… затем она всадила кинжал прямиком ему в плечо.

Он кончил с криком, изливаясь ей в рот. Все тело воина содрогнулась.

Новый рев сорвался с его губ, наслаждение и боль соединились в гремучую смесь, с которой он был не в силах бороться. Не желал бороться.

Она проглотила все до капельки. А когда он наконец-то утих и замер, он поднялась, облизывая губы и улыбаясь, как довольная кошечка.

Кровь лилась из его плеча, создавая прекрасную картину.

— Ты ударила меня кинжалом, — сумел выговорить он, проглатывая вставший в горле ком.

Внимательно рассматривал, не уверенный в том, что читалось в ее лице. Она не казалась опьяненной жаждой крови или даже готовой поранить его вновь.

Она выглядела чертовски довольной своим поступком.

— Знала, что ты сможешь отобрать первый кинжал, потому нацепила на щиколотку запасной, надеясь, что ты слишком будешь занят, чтобы беспокоиться о столь удаленной части моего тела.

Его губы изогнулись.

— Ловко.

— Необходимо.

Оставаясь на четвереньках над его животом, она продолжала смотреть на него.

Боги, он любит эту женщину.

Рейес видел страсть, бурлящую в изумрудных глубинах ее глаз. Его собственное желание вернулось, рождая пожар в крови. Плоть вновь затвердела, отчаянно стремясь к его возлюбленной.

— Ты больше не будешь отказывать мне в моем праве, — проговорила девушка. — То, что я причиняю тебе боль, не изменит меня. Клянусь. Мне нравится знать, что я делаю что-то для тебя. Нравится знать, что я доставляю тебе удовольствие. Знаю, что ты хотел нежности, подозреваю, что ты мечтал об этом с момента соединения с демоном, но ты должен знать — я должна знать — что смогу дать тебе боль и жестокость, если такая потребность появится.

— О каком праве ты говоришь? — потребовал уточнения он, так как эти слова засели в его голове.

— Я — твоя, а ты — мой. Я позабочусь обо всех твоих потребностях. Ты не пойдешь к другой женщине. Никогда.

Ее слова эхом звучали в его сознании, как ответ на тысячи молитв.

— Даника, ангел.

Он схватил ее за предплечья и потянул на себя. Его руки легли на ее талию и приготовили для проникновения.

Так горячо, столь влажно.

— Подожди. Мне нужен презерватив.

— Хочу ощутить тебя. Всего тебя.

Он замер, а сердце пустилось в бешеную скачку.

— А если получится… ребенок?

— Ты против? — мягко поинтересовалась она.

— Некогда был бы. Но теперь, с тобой… — ему нравилась эта мысль. Он хотел этого: наблюдать, как округляется животик Даники по милости его ребенка. — А ты не против?

— Думаю… думаю, я бы хотела этого.

— Ты не считаешь, что я буду ужасным отцом?

— Шутишь? Ни одного ребенка не будут так любить и оберегать.

Он застонал, и этот звук был исполнен наслаждения. Настоящего, глубокого и непреодолимого наслаждения.

— Больше не отталкивай меня. Никогда.

Прикрыв веки, она тоже издала исполненный удовольствия стон.

Он не мог отказать ей. Он будет присматривать за ней, убеждаясь, что ее никогда не захватит жажда крови, а если такое случится, то она будет утолять ее лишь с ним.

Он сделает все необходимое, чтобы завоевать доверие ее семьи.

Он будет ограждать ее от Аэрона, всегда, защищать от Ловцов, демонов — самих богов. Как-то. Каким-то способом он сделает это.

— Ты уверена, что хочешь меня? Лучше будь уверена. После этого я не отпущу тебя.

Черты ее лица смягчились.

— Будущее может быть туманным, но я уверена в тебе. В нас.

Никогда он не слышал более прекрасных слов.

— Больше не буду отталкивать тебя, — пообещал он. — Моя. Ты — моя.

— Твоя.

Одним рывком он погрузился в нее. Его разум мгновенно успокоился, демон утих.

«Исчез?» — подумал он. — «Нужно проникновение, физическое соединение, чтобы отослать демона прочь?»

Рейес прекратил думать, когда руки Даники легли ему на грудь, впиваясь ногтями, жаля. За всю свою жизнь он не мог вообразить более идеального мига.

Мига, когда сердце его будет биться от любви, а не ради боли.

Она принадлежала ему. Он — ей.

Он не мог отказаться от нее; просто не смог бы сделать этого. Она была важнее, чем воздух. Он — ничто без нее. Он будет вместе с ней. Она причинила боль, но все же осталась его Даникой, его ангелом. Доброй и чистой и настоящей. О, да он будет с ней.

Решение породило поток радости внутри него, который устремился и к его возлюбленной. Мужчина отыскал и начал ласкать ее клитор. Это все, что ей было надо, чтобы шагнуть за грань удовольствия.

— Рейес!

— Ангел, мой ангел.

Он кончил так же бурно, как и раньше, перекатываясь поверх и целуя ее, глубоко проникая языком. На этот раз он остался с ней. Вероятно, связь между ними настолько окрепла, что не позволила ему перенестись сквозь портал.

Внезапно кинжал впился в его спину. И не Даника сделала это, потому что ее руки запутались в его волосах.

Он закричал от шока и, разорвав поцелуй, обернулся.

Аэрон стоял над ложем их любви с распростертыми крыльями и светящимся багрянцем взглядом. Этот кинжал был предназначен Данике.

Загрузка...