Правила игры в чудо: Растет ли в подмосковном лесу дерево желаний?

Глава 24 Рога и пельмени

Вечер наступил незаметно, и на назначенную встречу Иван выехал уже в полном душевном равновесии.

Не так уж и долго было ехать до «Чеховской», где его ждал Носик В.П.

Быстро пролетела и сама встреча, прошедшая у стойки с плакатами в книжном магазине на Страстном. Еще по телефону Иван спросил: «День рождения прошел. Вы не передумали?» Носик не передумал. Он даже не удивился тому, что Рукавишников уже побывал в Родниках. Он ничему не удивлялся, этот чудак. Он сам удивлял, и сам же больше всех радовался, что наконец-то повзрослел до того, что может позволить себе удивлять ближнего. Любить — это сильно сказано, никто толком не знает, как надо любить, чтобы без дураков и без претензий на святость, а вот удивлять — это самое то.

Вернувшись домой, Иван окинул взглядом стройные ряды обуви. Похоже, комплект. Стоп, кажется, Ольги все-таки нет. Странно, что в квартире тихо.

Почему тихо-то?

— Эй, дети! — вполголоса окликнул он. — Ваш папа пришел, молока не принес.

Скрипнула дверь. В прихожую протиснулась Липси.

— Липси, что за черт, почему тихо в нашем шумном доме? Где Кирилл Иванович, а также Людмила и Наталия Ивановны, а равно супруга моя Ольга Дмитриевна? Что, извини… недопонял?..

Липси потерлась о ногу хозяина и сказала:…

Нет, ей, как и всегда, не дали сказать по-человечески.

Дверь еще раз скрипнула, и в прихожую стало вдвигаться чудище. Оно определенно было ужасным. На голове красовались рога, с виду очень опасные. Чудище зашипело, залаяло и заблеяло.

Липси выгнула спину и на всякий случай спряталась за спину главы этого беспокойного семейства.

— Мои рога! — воскликнул тот. — Не сломайте!

Он подобрал их в Крыму. В чистом поле. Среди клевера и ромашек. Обычные бараньи рога, один правый, и другой тоже правый. Относился к ним Иван трепетно, будто рога достались ему в схватке с противником, а противник превосходил его по силе и вооружению.

Быстро-быстро перебирая лапками, чудовище подкатило в ноги Ивану, врезалось в колени и рухнуло. «Вау!» — завопила Липси, выскакивая из-под поверженного хозяина.

Он очень неловко упал — зацепился о ящичек для мелких обувных надобностей. На руке выступила кровь. Чудовище завыло голосом Милы, заржало голосом Кирюшки и сказало голосом Наташи:

— Здравствуй, папа! Это мы! А мамы нет еще. Она звонила из магазина и сказала, что принимает товар. Что у нас на ужин?

— Рога! Мои рога… — простонал отец, поднимаясь и слизывая с руки кровь.

— Папа, что же все-таки на ужин? — спросил Кирюшка, вечно голодный организм.

Отобрав у детей рога, Иван отнес их на место и направился в кухню, где быстро убедился в том, что ужина действительно нет. И не предвидится — пусто в холодильнике. Только Липсины рыбешки в морозилке. Да еще пельмени.

Пельмени, пельмени — да сколько же можно есть это тесто с фаршем!

Позвонит Нина Викторовна:

— Иван, зять дорогой, что у вас на ужин?

— Пельмени…

Стыдно. Или придет Ольга после приемки товара, спросит:

— Чем покормишь, любимый?

— Пельменями…

— Так, я ранен, — сказал отец и потряс оцарапанной рукой, — бегом собирайтесь в магазин!

Но у всех нашлась куча дел. Наташе срочно надо было засесть за подготовку к контрольной, Миле — сменить воду попугайчикам, ну а Кирилла ждали во дворе на очередной «матч века».

…Пельмени смели подчистую. Ольги все не было. Как и дежурного звонка от тещи.

— Ну что, папа? «Щелкунчика»?

— Нет, умираю, спать хочу! — отговорился отец и закрылся в ванной.

Когда вернулась Ольга, он все еще был там.

«С книжкой опять сидит!» — решила она, подошла к двери и попросила:

— Иван, освободи помещение!

— Пейте, дети, молоко — туалет недалеко.

— Не смешно. Иван!

— Почему я должен освободить, если мне нужна ванна? Я не виноват, что у нас совмещенный санузел. Под кустик сходите…

— Мы не в заповеднике! Здесь мегаполис! Нету здесь кустиков. Я сейчас выключу свет!

— Ну и выключай! Подумаешь — свет! Я буду думать! Мне есть о чем подумать, а там у вас все на головах ходят. Меня вообще ранили сегодня.

Ольга еще раз постучала в дверь и ушла. Такие сцены повторялись слишком часто, чтобы принимать их всерьез. Правда, обычно выгонять приходилось Кирюшку. Вот уж любитель засесть с книжкой. «Ну Иван-то хоть не к урокам там готовится».

…День закончился. Все угомонилось в доме Рукавишниковых. Иван заснул, широко раскинув руки. Ольга устроилась так, чтобы его не беспокоить, и шикнула на Милу — младшенькая часто засыпала позже всех, вот и сейчас что-то бубнила себе под нос.

— Мама, — спросила Мила. — А мы еще туда поедем? Я хочу посмотреть, что будет случаться с моими желаниями.

— На дереве?

— Да.

— Дерево будет расти и вырастет до небес, и тогда желания прочтет тот, кому положено.

— Бог?

— Да, наверное.

— А до этого?.. Что будет с желаниями?

— Пока дерево растет, считается, что желания еще исполняются. Спи давай!

— Вот я и хочу посмотреть, как оно растет.

Ответа не было. Мила выждала с минуту и спросила:

— А твои желания тоже медленно растут?

— Ты о чем?

— Ты хочешь лепить кувшинчики и горшочки?

— Ну да… хочу.

— И когда дерево подрастет до неба, твое желание тоже исполнится?

— Да, наверное.

— Нет, не наверное, ведь его будут читать. Они увидят, что это хорошее желание — и исполнят.

— Пусть так. Действительно, это важно, чтобы желание было хорошим.

— А сколько тебе будет лет, мама, когда дерево вырастет?

И снова было тихо в ответ. Выждав минуту, Мила сказала:

— Если это хорошее желание, оно должно исполняться сразу, в ту же минуту, как ты его загадал. А то многие не успеют дожить.

Мама молчала, и Мила постепенно затихла.

Ольга заставляла себе заснуть, но что-то не спалось. Иван во сне беспокоился. Что-то снилось Ивану. Он вдруг сел на кровати и отчетливо произнес:

— Пустите! Ольга, Ольга! Дышать!

Ольга впервые видела мужа таким и испугалась.

— Дышать? Милый, проснись! Ты дома, все хорошо… Опомнись…

Иван очнулся после чувствительно щипка за спину. Он встал, пошел на кухню, куда его проводила Липси, выпил воды из-под крана.

Прерванный сон был глубоким, и Иван его слишком хорошо запомнил, чтобы вот так, одним стаканом воды, смыть его одурь.

— Оль, — шепнул Иван, когда вернулся. — Ты не поверишь, но мне приснилось, что я маленький совсем и меня поймала соседка… ммм, забыл, как ее зовут… за то, что я залез на ее вишню. Я спешил, чтобы не попасться, и вишни за пазуху пихал. Их было очень много, ягоды даже пролезали между пуговицами на рубашке и сыпались, а я радовался, как ребенок, ну я и был-то, господи, от горшка два вершка. Соседка лестницу забыла убрать, к дереву приставленную, вот я и попался на том, что плохо лежит. Вернее, стоит. Удачно стоит! Она меня скинула на землю и на мне замесила эти вишни ворованные. Как тесто. Сколько с меня натекло — ужас! Потом повела за руку к матери… Мы тогда жили под Новороссийском, в станице. В громадном домище — так мне тогда казалось. Я потом приехал туда уже студентом — хибара хибарой. Как мы там все помещались, не знаю. Всегда, сколько себя помню, приходилось ютиться у кого-то на голове. В общежитии… И в армии…

— Давай спать! — только и ответила ему жена.

И супруги затихли, теперь уже до утра. Однако Ивану не спалось.

Никогда не мог понять Иван, почему, когда он вырос, ему стала тесна не только одежда, но и многое другое. Весь мир потеснился.

А мысли и чувства остались вроде бы те же. То есть такие же важные, занимающие его всего. А он сам — какой он стал теперь? Ну, врач. Ну, уважаемый. И дети у него, и жена. А так-то все прежнее — вот он, Иван Рукавишников, Ваня, и врач, и воришка вишенный.

Мысли вертелись и прыгали.

Вот он знакомится с Ольгой. Они в парке Горького на колесе обозрения. Отсюда далеко все видно, но Иван смотрит только на Ольгу.

У нее волосы такие, как у всех. Руки… разве они какие-то необыкновенные? Нос, плечи, бедра — вроде все, как у всех. А на самом-то деле… Особенная она. Это Иван сразу увидел, разглядел. Разве он мальчишка, чтобы вот так, неизвестно с кем?

Что-то было в ее глазах, чего, наверное, другие не видели… Или ненужно им было это видеть. Не для них родилась эта женщина. Для Ивана.

— Ты кто?

— Я Оля, Ольга. А ты?

— Княгиня, значит. А я Иван, древлянин.

Они рассмеялись, и это стало началом их дружбы. Потом Ольга с Иваном уже вместе пошли на аттракцион «Ракета», где длинная сигарообразная штуковина раскачивалась, набирая высоту, потом зависала в верхней точке и ухала вниз, как, наверное, ухнет когда-нибудь весь мир, вся Земля со всеми своими аттракционами.

Оле хотелось на «Ракету», но она боялась. Она сказала Ивану, что однажды уже брала билет, а в последний момент отдала какой-то девчонке.

Иван пообещал, что с ней ничего не случится, и они пошли. Хорошо — время было позднее и «Ракета» прямо перед их носом закрылась. А то Иван наверняка бы опростоволосился… На следующий день он приехал сюда один и заставил себя влезть и ухнуть. Потом еще и еще — тренировался. Слава богу, это не пригодилось — потом они встречались в других местах. Оля водила Ивана на любимые спектакли. Он ее — на экскурсию в больницу, где проходил интернатуру.

Давно это было…