Правь. Книга 1. Наследники рода Воронцовых

Глава 13

Вопреки ожиданию, Иван одобрил наш визит на пати.

— Так даже и неплохо с оперативной точки зрения. Не забудьте, вы здесь вживаетесь, и неизвестно, сколько времени все это займет. Поэтому знакомство с купцом первой гильдии Брусильевым будет весьма и весьма полезным.

— Так, позвольте уточнить, вашбродь, — я решил расставить точки над «ё». — Что значит «неизвестно на сколько времени»? У нас вообще-то учеба, и вуз бросать какбэ мы не собирались…

— Родина прикажет — бросишь, причем бегом, — сказал Иван, и по его тону было непонятно, шутит он или нет. — И к тому же у тебя превосходные задатки стать резидентом в этом мире.

Мля! Вот уж о чем мечтал всю жизнь! Нет уж, это точно не мое.

— Ладно, не буду вас пугать, а то еще вы дезертируете, а мне дед потом голову оторвет, — перешел на шутливый тон Иван. — Ну а так вы обучены азам оперативной работы, не пропадете.

— Дэнги давай, да? — с акцентом я протянул к Ивану ладонь.

— Ты че, стажер, наглость потерял? — осведомился Иван, подняв бровь. — И зачем тебе деньги? Орлам деньги не нужны.

— Ага, а шмот, бижа? Мы хоть и бедные, но дворяне. И выглядеть, как провинциальные лохи, не должны.

— Да? А вам это идет! — осклабился Иван.

Он немного полюбовался на наши злобные гримасы, а потом сменил гнев на милость.

— Ладно уж, — он протянул Аньке карточку «Русского Имперского». — Прикиньтесь там. Только без излишеств. Думаю, на тусе не будет бальных платьев и смокингов, так что скромнее, скромнее… А то бюджет операции на оперативные расходы все-таки ограничен.

— Ты часы любишь из белого золота или платиновые? — ехидно осведомилась Анька, демонстративно не обращая внимания на Ивана.

— Турбийоны, обязательно лимитед. Можно и из белого золота, я не сноб. А ты себе бриллиантовое колье присмотрела?

— Уже. Всего каких-то сто тысяч рублей.

— Что-то мелко.

— Детвора, — улыбнулся Иван. — Ладно уже, давайте, время не ждет.

И мы дали, так дали, что чертям тошно. Через пару часов я уже сбился с ног еле поспевая за сестрой. Выдать женщине карточку — все равно, что загрузить уран в реактор, пока не распадется весь, будет энергию гнать, как не в себя.

Правда, накупили мы немного — ну по нашим меркам, конечно. По крайней мере, гардероб был обновлен довольно хорошо, а то пока мы довольствовались несколькими дешевыми шмотками, купленными по интернету.

— Ну и как я тебе? — сестра повертелась у зеркала в простеньком платье, которое стоило весьма недешево. Но поскольку купчины знают толк в вещах, оценят.

— Скромно и со вкусом, — похвалил я.

— Ивана хватит святой Кондратий, когда он увидит счет.

— Ничего страшного, оперативные расходы, — легкомысленно произнесла сестра. — Всякая операция должна быть материально обеспечена, и тем более, мне это нравится.

— Ну если тебе что-то нравится, то все, туши свет.

— Это точно, — сказал Иван, входя в комнату. — Умеете вы деньги тратить.

Он повернул к нам экран смарта. Мы с Анькой отвели глаза к потолку и сделали вид, что мы тут ни при чем.

— Так уж и быть, прощаю. Готовьтесь. Изучите материалы по окружению вашего Мишани, которые смог достать.

Мы подъехали к особняку Брусильевых минут за десять до назначенного времени.

— Хорошо живут купцы первой гильдии, — хмыкнула Анька, посмотрев через лобовое стекло на открывающийся вид.

А посмотреть было на что. Обнесенный забором из кованых прутьев на большом участке стоял белокаменный почти дворец, трехэтажный, со всякими там архитектурными излишествами и украшательствами.

— Понты дороже денег, — сказал я, паркуя наш скромный «Лесснер-трио» на стоянке внутри периметра среди спорткаров и роскошных членовозов.

— Мдя, тут публика явно не бедная.

— Мы с тобой тут, наверное, самые бедные, — сказал я, вынимая ключи из замка зажигания.

— Бедные, но гордые. Помни, мы хоть и мелкопоместные, но аристократы, — сделала на миг каменное лицо Анька. — Следовательно, и вести себя надо соответственно.

— А оно и так соответственно. Мы — Воронцовы, в нас это чувствуется.

— В какой-то степени ты прав, — согласилась она.

Я вышел из машины и галантно открыл дверь, помогая ей выбраться с пассажирского сиденья.

К нам уже спешил наш навязавшийся на голову хозяин.

— Как я рад, что вы приехали!

— Это твое родовое гнездо? — сказал я, обозревая особняк, как будто видел его в первый раз. Ну на самом деле-то не в первый, мы потратили остаток вчерашнего дня на изучение дома и его планов — все, что каким-то образом Иван смог вытащить из регпалаты.

— Да, оно, — почему-то смутился Мишаня. — Прошу вас!

Мы под ручку, как и положено скучной семейной паре, пошли за ним размеренным шагом.

Ну, если это пати, то я на вечеринках не бывал. Больше это было похоже на прием в благородных домах, где балы, красавицы, лакеи, юнкера, ну и булками хрустят и колышутся. Отрастили, понимаешь, на купеческих харчах.

Ничего, посмотрим, когда почтенная публика нажрется, снимет галстуки и начнет творить безобразия — морды друг другу бить, в фонтанах купаться… А вот и фонтан с мужиком и львом — ну прямо реплика Петергофского. Только вот видно, что поделка китчевая, скорее всего мэйд ин чайна, типа «Самсунг, раздирающий пасть Ким Ир Сену».

Ну и понеслось. Нас представляли всем хозяевам и прибывающим гостям, ручкались, мило перекидывались ничего не значащими фразами… К концу представления у меня уже рожу свело от необходимости мило улыбаться по американскому образцу, а ладонь чесалась и требовала срочно помыть ее санитайзером.

На самом деле молодняка было немного — в основном все мужики лет сорока плюс-минус, ну и дамы подобного возраста. А всего было человек сорок, может чуть побольше — я сбился со счету, когда ручкался с купцом таким-то, или дворянином таким-то, пытаясь отложить это в памяти. Ну ничего страшного, камера в пуговице все это исправно писала на внутренний накопитель, радиочастоты решили не использовать, будучи не уверенными, что здесь нет глушилок. По крайней мере, охрана здесь свое дело туго знала — по ним было видно, своеобразную походку бывших спецназеров я узнаю всегда, видимо, ударная группа. Как телохранители они конечно так себе, их затачивали избегать пуль, а не ловить их на себя, прикрывая принципала. Ну, наверное, и такие тут есть. Мой наметанный глаз сразу выделил охранные системы, искусственные укрытия и импровизированные огневые точки — в случае необходимости особняк превращался в крепость, которую можно было взять только при поддержке тяжелой бронетехники и артиллерии. Все оказалось довольно запущено. Брусильевы боялись кого-то, и боялись очень сильно — тем более странно было то, что Мишаня шлялся по Питеру один и без охраны, я бы на месте предков приставил бы к нему пару шкафов. Наверное, теперь так и будет — урок преподали хороший.

Нас препроводили в обеденную залу, где столы ломились от яств, и рассадили за столами. Причем для нас были приготовлены почетные места — сразу у купеческого «трона», ошую. Напротив, одесную, сидел «виновник» торжества.

Гости рассаживались, вполголоса обменивались замечаниями и изредка поглядывали на нас с любопытством — немудрено, в этой компании мы были в первый раз.

Наконец глава семейства уселся на свой стул во главе стола. Подскочивший лакей налил ему чарку «смирновской». Кряхтя, дядька Брусильев встал со своего места.

— Хочу сегодня отпраздновать чудесное спасение своего сына от смертельной опасности…

— Очередное, — кто-то негромко ляпнул за столом. Видимо, у Мишани была привычка или талант попадать в переплеты, о чем все присутствующие были в курсе.

— …и выпить за его спасителей, Василия и Ольгу Разумковых, которые, не уронив дворянской чести, протянули руку помощи моему сыну и наследнику.

Ну тут уже наш черед скромно потупить глаза, сделав смущенные лица.

— Ура! — и его степенство опрокинул чарку и защелкал пальцами, ища закуску.

«Холодными закусками и супом закусывают только недорезанные большевиками помещики» — всплыла у меня фраза из Булгакова.

Я тоже опрокинул чарку, и потянулся к манящим меня соленым рыжикам.

— Ты особо не налегай, — уперся в меня локоток моей «супруги».

— Я принял меры, — успокоил ее я. По совету деда старая агентская хитрость — выпить за час до застолья, где тебе будут наливать без меры и стараться споить, бутылку легкого пива. Работает на все сто, как я успел убедиться. Только именно легкого и именно одну, а то получится невтащенный ерш и наоборот моментально развезет.

Ну и веселье понеслось. Зала наполнилась стеклянным перезвоном посуды, душераздирающим царапаньем вилок о тарелки и задорным чавканьем. Благовоспитанные поросята добрались до купеческого корыта. Сказав алаверды и слушая здравицы, я лишь делал вид, что пью, на самом деле пригублял — увы, фикуса, страдающего алкогольной зависимостью, в поле зрения не было, да и любопытных глаз было много.

Ага, вот и нарисовался треугольничек, которому не грозило перейти в тройничок. Молодая, но жирнотелая — не люблю «бодипозитивная», нечем тут позитивить, жрать меньше надо — мамзель, кустодиевского типа, злобными глазами смотрела на Аньку, уловив не скрывающийся Мишанин влюбленный взгляд.

— У тебя нарисовалась хейтерша, — шепнул я ей на ухо.

— Я в курсе, — она проследила за моим взглядом, уперевшись в злобные зенки купеческой дочери. — Но Мишане все равно не светит. А попробует предъявить претензии — получит по своим жирным сиськам.

— Даже не сомневаюсь в этом, — хмыкнул я. — Мы, Разумковы, безбашенные, насколько следует из досье.

— Именно, — подтвердила Анька и сделала большой глоток кларета из бокала. — Закусывать не забывай.

Я хмыкнул — Анька была в своем репертуаре.

— Конечно, дорогая! — я ухмыльнулся. — А то наша сегодняшняя ночь безумной любви будет испорчена.

Под злобное шипение Аньки, я насадил на вилку корнишон и, подмигнув ей, отправил его в рот. Троллить сестру — что может быть приятнее?

Чего я не люблю в застольях — надо сидеть подряд за столом несколько часов, слушать чужие разговоры, поддакивать с умным видом, когда к тебе обращаются. Ну только что еще жрать да пить. Зато потом начинается самое интересное — когда народ хорошенько нагрузится, то он начинает болтать лишнего и его начинает тянуть на подвиги. Вот и посмотрим. Так что из-за стола я наконец-то вышел с большим облегчением — нельзя столько жрать, желудок у обычного человека размером со стакан воды, а в него пытаются впихнуть столько, что…

Фух! Наконец-то мы с сестрой вылезли из-за стола, и тихонечко вышли на веранду внутреннего двора. Но побыть наедине не удалось — за нами увязался Мишаня.

— Ну как вам? — с надеждой спросил он.

— Миша, ты знаешь, что такое пати? — насмешливо спросил я. — И разницу между ним и званым обедом? Мы думали, что действительно будет вечеринка, а получилось семейное торжество, а вместо молодежи папики с пузиком и кошельком.

— Ну если бы я сказал про званый обед, вы бы не пришли, — смущенно сказал он.

— Пришли бы, только оделись поприличнее, как и полагается дворянам, — сказал я.

— А что, я вполне прилично одета, дорогой! — подколола меня сестра, посмотрев вниз на свое платье-мини, заканчивающееся далеко выше колена. — Да, Миша?

Мишаня стал аж пунцовым. Ну нельзя же так напрягать клиента, во Анька дает!

— А что у вас тут из развлечений есть? — попытался перевести разговор я на другую тему и тут же напрягся, услышав стрельбу в саду.

— А вот это и есть, — сказал Мишаня. — Расслабьтесь, это папенька, нажрамшись, развлекается. Он у меня фанат оружия, у него даже стенд свой есть. Но по звуку он взялся за свой любимый пистолет.

Мда. Только пьяных стрелков не хватало. Хотя как некоторые стрелки утверждают, после стольничка руки не дрожат, типа способствует. Но в его папаше сидел, по моим прикидкам, штоф беленькой, а это много. Развлекаются господа из купеческого сословия…

— Ой, как интересно! — захлопала ресницами Анька. — Пойдем посмотрим, дорогой! Миша, покажи дорогу!

Черт, сестрица, куда тебя несет? Не иначе, очередную пакость задумала.

— Чтоб ни-ни, — грозно сказал я ей, понизив голос.

— Да ладно тебе. Хоть какое-то развлечение, а то тут веселье как на похоронах. Хотя и там веселее, баяны рвут, а тут…

В глубине сада папенька устроил тир и теперь стрелял в мишень шагах на тридцати из старомодного «Нагана» — где только такую редкость накопал? Впрочем, в этой ветке реальности я бы ничему не удивился. Но Мишанин папенька был не только ретроград — на дощатом столе перед ним лежали и вполне актуальные образцы, старый кольтовский пистолет, популярный до сих пор, а также «Глок-19» и ФН.

— Вот это, господа, и есть настоящее оружие, а не эти плунжеры, мать их задери! — наставительно сказал папаша, сжимая в руке еще дымящийся наган. — Превратили благородное искусство стрельбы в какую-то порнографию!

Собравшиеся человек пятнадцать вяло зааплодировали. Видимо, господа и дамы знали причуды купца, поэтому пришли просто так, поддержать, а то и параллельно решить дела, пока он пьяный, добренький и воодушевленный.

— Кто хочет? — он обвел взглядом покрасневших буркал кучку собравшихся. — Десять золотых рублей тому, кто меня перестреляет!

— Ну все, папа решил опять с червонцем расстаться, — вздохнул Мишка.

— Что так? — я глянул волховским зрением, приблизив мишень, стоящую шагах в тридцати. Для любителя очень даже прилично, восьмерки и девятки. Не скажешь, что бухой в жопотень.

— Я! — из кучки собравшихся вышел один. — Позволите?

— О, господин Савельев, мой давний оппонент! — довольно осклабился купец. — Прошу вас, прошу!

— Ну все, Савельеву этот червонец и достанется, — вздохнул Мишаня.

— Что так? — спросил я.

— Он бывший жандармский офицер и превосходный стрелок из пистолета. Настолько хорош, что Высочайшим соизволением ему запрещено принимать участие в дуэлях под страхом пожизненной каторги.

— Наган, господин Савельев?

— Детская игрушка, Ваша Степенность, — скорчил рожу бывший жандарм. Впрочем, и корчить-то было не надо, и так неприятная, да еще эти мерзкие усики. — Я признаю только серьезный калибр.

Савельев взял «Кольт», осмотрел его, вынул магазин, два раза передернул затвор и сделал контрольный спуск. Профи, однако. Такая привычка у многих, у которых он на постоянном ношении — при запарке можно не вынуть магазин и дослать патрон, а потом сделать контрольный спуск не вхолостую Дед рассказывал, как один водила из вспомогательных служб после двух суток на ногах без сна, сопровождая кортеж ЕИВ, сначала передернул затвор, а потом вынул магазин. Пуля гуляла рикошетами по залу, пока не угодила точнехонько в стационарную радиостанцию.

Савельев с хлопком, лихо, загнал магазин и встал в типичную жандармскую стойку, согнув правую руку в локте и опустив его вниз. Ну это на любителя, я так пробовал — мне не понравилось. Да и руку надо иметь сильную — кольт лягается как лошадь, отдача мощного американского патрона ого-го.

Впрочем, это видимо не про стрелка. Тяжелый пистолет в его руке даже почти не дрогнул при выстреле. Бам! Бам! Бам! Уши надо тоже иметь железные, даже на открытом воздухе эта пушка глушит.

Отстрелявшись, Савельев вытащил опустевший магазин и с ухмылкой глянул на купца. Я посмотрел на мишень — силен, черт! Все пробоины легли в черный круг.

— Пожалте, Ваше Благородие! — купец протянул ему монету.

— Может, кто-то еще хочет попробовать? — Савельев с неприятной ухмылкой оглядел присутствуюших. Тут его взгляд остановился на мне. — Например, наш герой, господин Разумков?

А что, я могу. Правда, есть огромный риск спалиться и вызвать неподдельный интерес жандармской морды. Только если ему поддаться…

— А можно я? — внезапно подала голос Анька. — А то муж стесняется.

— Куда, дура, лезешь? — прошипел я. — Палиться вздумала?

— Ну если ваш муж стесняется, — мерзко ухмыльнулся Савельев. — Вы когда-нибудь стреляли, барышня?

— Вы пытаетесь меня оскорбить? — Анька взяла «Глок». — Могу и на дуэль вызвать.

Она спокойно обследовала пистолет, проводя все необходимые операции. По мере этого челюсть у хамоватого бывшего жандарма начала понемногу отвисать.

— Вы, кажется, спорили на червонец? — она взглянула на Савельева.

— Да, госпожа Разумкова, но не могу же я спорить с дамой!

— И это правильно, — Анька оттянула затвор. — Из спорящих один дурак, а другой подлец. Так что спорить я не буду.

Она встала в стойку… Ну держитесь, господа! Пятнадцать патронов прозвучали почти как длинная очередь. Анька, рисуясь, сдула дымок из ствола и положила пистолет на столешницу. Немая сцена. Черного круга мишени просто не было — на месте десятки была дыра с неровными рваными краями.

— Это по поводу споров.

— Где вы так научились стрелять? — с невольным уважением спросил Савельев.

— Дедушка научил. Он был старым военным, бравшим призы на соревнованиях. Ну и соответственно, я переняла меткий глаз, — Анька пожала плечами. — Поэтому муж и стесняется — он стреляет лучше меня.

Ну подставила так подставила, нет чтобы не светиться и промолчать.

— Даже так? — спросил Савельев. — Вы не состоите в Русском Императорском стрелковом обществе?

— Как-то упустила, — сказала Анька.

— Приглашаем. Как член его правления я лично буду ходатайствовать о вашем принятии без испытательного срока.

— Хорошо, я подумаю! В любом случае, мы с вами еще постреляем.