Прелюдия: Империя

Глава 13. Расцвет Желтых

За три месяца, пока Урс был в отряде Ворона, число удальцов выросло до пяти сотен. Отряд уже представлял собой силу. Он прошел три провинции, грабя и уничтожая по дороге дворянские поместья. Дважды восставшие разбивали отряды карателей и дважды ускользали от их превосходящих сил. Хорошо было то, что за границей провинции их переставали преследовать: наместник должен был получить согласие другого наместника или приказ короля, чтобы войти на чужую землю. Впрочем, почти так же происходило на границах уделов: граф или барон в большинстве случаев предпочитали не лезть на землю соседа, но порою все-таки поступали по-своему. Поэтому однажды восставшие чуть не попались между трех огней: с востока подходил отряд местного графа, сзади настигал барон, которого только что пограбили, с юга шел наместник. Но Ворон блестяще увел всех по потайным тропкам через болото в соседнюю провинцию: местные крестьяне охотно дали проводников.

После этого отряд остановился в деревне, где не было ни одного дворянина, как в родном поселении Урса. Поскольку крестьяне сразу же выставили угощение, к ним отнеслись как к друзьям. Сам Ворон, как всегда, занял скромную отдельную лачужку, правда, на сей раз избежать женщин ему не удалось: одна из деревенских девок сразу же и откровенно положила на него глаз.

Когда одна из женщин с визгом подбежала к Ворону и пожаловалась на грубые приставания Белого Крыса, Крысу было предложено либо получить пятьдесят плетей, либо отдать оружие, доспехи и коня и убираться на все четыре стороны. Он предпочел плети. Урс все больше восхищался своим вождем, не побоявшимся так напомнить о приличиях и дисциплине одному из лучших бойцов.

Разослав дозоры во все стороны и щедро одарив крестьян из добычи, Ворон решил задержаться в деревне на пару дней, отдохнуть, привести в порядок коней и вещи. Чутье атамана на опасность было замечательным, и все сочли, что еще дня четыре опасаться нечего.

На второй день в деревню прибыл небольшой отряд конников, которых пропустили дозоры, так как те назвали тайное слово Желтых. Командиром отряда был кряжистый удалец, по виду бесхитростный рубака, который сразу же стал сыпать грубыми шуточками и уселся за выпивку. Но внимание Урса привлек невзрачный бедно одетый разбойник, вооруженный лишь палицей и пращой. У него не было даже кинжала. Уже научившись кое-что понимать, Ликарин сразу вычислил переодетого монаха, отрастившего волосы и сделавшего гражданскую прическу. Ворон немного выпил с командиром и удалился в свою лачужку вместе с монахом. Через некоторое время оттуда вышла раздосадованная девица, которую явно отправили подальше, а Урсу и почесывавшему спину Крысу предложили покараулить дверь, и допускать лишь тех, у кого явно срочное дело, и лишь после оповещения Ворона. Еще через полчаса появился Ворон и позвал Крыса. Пришлось четверть часа покараулить в одиночестве, а затем тот вышел счастливый и показал Ликарину медную пряжку для волос.

— Жаль, косу запретили прямо сейчас заплести, — сказал Крыс, сразу забыв про спину.

Следующего позвали Быка. Крыс пожелал ему удачи.

Ворон сидел с косой, закрепленной стальной пряжкой, у монаха красовалась малахитовая. Урс догадался, что Ворона сразу произвели в третью степень посвящения, а монах имеет еще более высокую.

— Брат Неясыть, это тот самый образованный крестьянин, о котором я тебе говорил. На его счету уже десяток врагов, убитых в бою. Он умеет быть безжалостным и не проявляет излишней жестокости. Он стойко выносит лишения. Он делится всем с братьями и крестьянами, в скупости либо расточительстве не замечен. Плохо лишь то, что в битве он слишком азартен. — отрекомендовал Быка атаман.

— Урс Ликарин, мы слышали о тебе много хорошего. Я сейчас проверю тебя, — сказал Неясыть.

Испытание оказалось легким: вопросы оказались практически те же, что задавал Ворон в памятном разговоре. Лицо Ворона все больше и больше светлело, и он, не выдержав, заявил:

— Ну зачем ты время терял, брат! Я же объяснил, что его с детства правильно обучили!

— Полагается проверить, брат Кор! — с улыбкой ответил Неясыть и приступил к торжественному ритуалу посвящения Урса.

Урса возвели сразу во второй ранг, как прадеда, и выдали ему латунную заколку. При этом монах добавил, что для принятия клятвы требуется четыре посвященных ранга не ниже третьего, но это не беда: иногда от посвящения до клятвы проходит несколько лет, ведь Желтым приходится таиться.

Ликарин был вне себя от счастья и не смог не похвастаться перед Крысом. Но тут вышел Ворон и велел Урсу позвать им на смену Драную Выдру и Белого Енота. Урс понял, что это будут еще двое посвящаемых, тем более что они славились как лучшие бойцы. Посмотрев на Енота в бою и пару раз скрестив с ним дубинки в учебном бою, Урс теперь не понимал, как же он тогда в деревне победил? Поистине, его вела рука Судьбы.

А на следующий день Ворон устроил праздник и объявил, что теперь его отряд благословлен Тайным Имамом Желтых на серьезные дела и на присоединение к себе других отрядов. Поэтому одного атамана уже недостаточно, и в отряде теперь будут еще четыре есаула. Это, конечно же, оказались Урс, Крыс, Выдра и Енот.

На следующее утро, несмотря на больную голову есаулов, Ворон вызвал их к себе и велел им записать и заучить благословленный Тайным Имамом ритуал принятия бедных дворян в ряды Желтых. А Урсу он наедине передал личную благодарность Тайного Имама. Брат Неясыть исчез еще ночью, как и полагается такой птице.

Ритуал применить пришлось уже через два дня. Ранним утром следующего дня (еще до восхода солнца) отряд ушел, чуть-чуть отдохнул на бивуаке в лесу и на рассвете нового дня атаковал крупную деревню. Ворон руководил штурмом главного поместья, а Урсу дал двадцать разбойников и велел сжечь либо привести к покорности трех мелких дворян.

Первое самостоятельное поручение началось не очень удачно. Дворянин пытался сопротивляться, убил разбойника, ранил другого, сам был тяжело ранен и гордо отверг предложение перейти на сторону Желтых. Урсу удалось спасти лишь его детей, мальчика и девочку, отдав их в усыновление местным крестьянам.

Во втором поместье дела пошли еще хуже. Дворянин Кур Турритон сражался доблестно и убил трех разбойников, прежде чем Урс обезоружил его (честно говоря, он хотел его убить ударом палицы, но Турритон увернулся, правда, не очень удачно, получив сильный удар по правой руке и выронив меч). Разбойники скрутили воина и хотели повесить, но Урс велел подождать и начал ритуал, немного видоизменив его.

— Воин, ты сражался доблестно. Я кланяюсь тебе, твоей смелости и твоей чести. Назови мне свое благородное имя.

— Не все ли тебе, грабитель, равно, кого ты убьешь сейчас?

— Мы не грабители. Мы стремимся восстановить справедливость. Вот посмотри, ты доблестный боец, я вижу на тебе боевые шрамы, а так называемое поместье твое беднее многих крестьянских дворов. Платье на тебе из бархата, но потертого чуть ли не до дыр, платье жены шелковое, но заношено до крайности. Я вижу твой обед, так едят только смерды. Мы знаем, что чиновники и Высокородные презирают не только крестьян, но и честных воинов, честных мастеров. Мы не бандиты, мы Желтые.

— Еще хуже! Те, которые разрушали города и убивали всех, кроме крестьян?

— А что ты, доблестный воин, имеешь от этих городов? Шлюх и роскошь, что ли? Ты, я вижу. честный человек, тебе не нужно ни то, ни другое. А ремесленников мы просто переселяем в деревни, чтобы никто от земли не отрывался.

— Но вы же всех сгоняете в общие дома и заставляете насиловать землю! Вы же собираете крестьянские наделы в общие поля!

— Подумай сам, воин. Нас бы прокляли Великие Монастыри, твори мы такие бесчинства. Мы просто ставим наверх тех, кто является солью и становым хребтом Империи: крестьян. И в работные дома сгоняли лишь тех, кто не мог или не хотел стать крестьянином, монахом, воином или ремесленником. Долго мы уже говорим. Я назову тебе свое настоящее имя: Урс Ликарин. И ты назови мне свое, наконец-то.

— Кур Турритон. Да, не слышал я о проклятии Желтым. Так что же ты хочешь? Чтобы я со своим семейством стал крестьянином?

— Да, доблестный Кур. Тебе выделят богатый надел, твоя семья никогда не будет знать голода и нужды, а ты пойдешь с нами воевать за правое дело.

— Ну ладно! Я сам ненавижу этих шакалов-чиновников и этих чванливых знатных, которые всю славу и все награды присваивают себе. Попробую повоевать с вами вместе.

— Эй, ребята, немедленно развяжите всех его домочадцев и извинитесь перед ними! А я превращу этого доблестного воина в храброго крестьянина!

И Урс начал затверженный им ритуал окрестьянивания. А Ворон отдал бывшему дворянину надел старосты, казненного им вместе со всей его семьей (кроме внуков, которых усыновил Турритон) за лизоблюдство перед знатью и за то, что он выдал на смерть заподозренных в желтизне смердов.

В третьем поместье превратить хозяина в крестьянина не удалось, но все равно настроение у Урса стало улучшаться: он верил, что убивать скоро будут лишь тех, кто этого заслуживает, и их семьи, а малых детей скоро уже всех можно будет раздавать честным крестьянам. Ведь Желтые начнут теперь устанавливать свою власть, вернее, свои порядки в целых провинциях.

После штурма деревни отряд прирос еще на полсотни человек. И Ворон решился на атаку первого городка.

Городок Укайринай не ожидал наглого налета Желтых. Ополчение спало у себя дома. Схватки почти не было. А затем началось то, от чего Урса просто тошнило. Одно дело, разговаривать о том, что города надо бы уничтожить, и совсем другое — принимать в этом участие самому. Странным показалось еще одно: убили всех мастеров цехов, а подмастерьев щадили. В чем дело? Неужели искусные ремесленники должны быть изведены? Урс решился и прямо спросил Ворона об этом наедине. Ворон ухмыльнулся:

— Конечно, искусные ремесленники, за исключением зажравшихся так называемых Великих Мастеров, будут сохранены. Но в этих местах среди ремесленников и дворянства завелась исключительно опасная ересь, идущая прямо от Кришны. И особенно заражены ею цеховые мастера. Так что мы выполняем роль еще и воинствующей церкви, по повелению Тайного Имама чистим мир от тех, кто готов был бы из-за алчности своей ввергнуть его в бездну в очередной раз.

— А как поступим с Великими Мастерами?

— Отправим в Великие Монастыри, кроме тех, кто предался Князю Мира Сего. Там им место. Пусть передают свои знания всем, а не только какому-то Первому Ученику.

На душе у Урса вновь стало легче.

Тем более облегчило душу то, что после такой громкой победы соседние разбойники и крестьяне буквально потянулись в отряд Желтого Ворона, который быстро разросся до полутора тысяч человек. Не все вновь прибывшие нравились Урсу, были тут и люди откровенно бандитского вида, но он очень надеялся, что, служа благородному делу, они воспрянут душой. Скоро вновь прибывшие прошли две огненные проверки. Был взят монастырь, монахов, которых взяли себе соседние деревни, пощадили, а остальных, кроме немощных, провели еще по пяти деревням. Тех, кого взяли крестьяне, отпустили, оставшихся утопили в болоте.

— Вы не молились, а пузо себе отъедали! — приговорил Ворон. — Настоящие священники крестьян учат или в Великих монастырях обретаются.

По отношению к женщинам Урс становился все разочарованнее и циничнее. Девки и молодухи, стремившиеся лечь под молодого и уважаемого командира, создали у него впечатление, что женщины делятся на три группы. Самая большая — законченные шлюхи. Те, кто уродлив или стар, ведьмы. И совсем немного честных жен и хозяек, которых он уважал. Но, глядя на счастливые семьи, он думал, что ему-то теперь такая участь не грозит: ведь мужья в этих семьях были почтенные крестьяне, ничем не знаменитые, а шлюхи просто не подпустят к нему ни одну честную девушку, да и честные девушки отвернутся от него из-за его постоянных приключений с нечестными. Вспоминая свою невесту, он уже начал жалеть, что так поступил с нею, буквально растоптав ее. Во всяком случае, до прихода разбойников шлюхой она не была. Но все-таки Урс сомневался: может, просто ни один соблазнитель на нее не позарился до Белого Енота?

Второй штурм, когда войско Ворона дошло уже до двух тысяч разбойников, был наконец-то штурм баронского замка. Положив четыреста восставших, Ворон взял замок, хотел было разрушить его до основания, но времени и сил не было. В этих боях Урс почти не участвовал. Его берегли и посылали вместе с несколькими перешедшими на сторону Желтых дворянами уговаривать мелких дворян присоединиться к отряду. Это было тем более целесообразно, что в отряде явно не хватало организованности и командиров.

Потери от штурма скоро были с лихвой восполнены. К восставшим шли все новые и новые желающие. Уже четыре уезда были практически полностью под властью Желтых. И тут в отряде вновь появился брат Неясыть. Он переговорил с Вороном, и восставшие двинулись вперед. Ворон велел всем посвященным заплести косы и надеть значки. Таиться больше не надо было. С пением героических песен и своего веселого гимна восставшие пошли на великие дела. По дороге к ним присоединились еще пара относительно маленьких отрядов Желтых: удальцов по пятьсот. Урсу казалось, что он едет на своем коне как командир в большом, несокрушимом войске. Жажда битвы обуяла его, он даже плохо спал.

Словом,

Порвались путы,

Терпение лопнуло.

Крови потоки

Людей невинных

Мстители страшные льют.