Приди и победи

Глава 14. О левых и правых боках

Спустившись вниз, Бестужев никаких таджиков или узбеков не обнаружил. Голдов, со смущенным видом, сказал, что за иностранным гостем заехал адвокат и уговорил того покинуть гостеприимное здание РОВД. Напоследок интурист просил передать, что в течение нескольких ближайших часов будет ждать Бестужева в промзоне — в кафе «Старый Баку». Чтобы персонал провел капитана к таджику, нужно будет спросить господина Джавадова.

— Ох, лейтенант, расширяй кругозор, — вздохнул Бестужев.

— Не понял, — обиделся Голдов.

— Тебе же сказали: Баку, Джавадов, а ты заладил — таджик, узбек.

— А что не так?

— Наш иностранный друг — азербайджанец, вот что не так.

— А какая разница? — искренне удивился Голдов. — Как ты гастарбайтера не назови, он от этого русским не станет.

— Любопытная логика, — усмехнулся Бестужев. — Ладно, я поехал. Если кто будет спрашивать, ты не знаешь, где я. Вернусь через пару часов.

— Лады, — ответил Голдов.

Капитан вышел на улицу. Можно было бы взять дежурный «уазик», но Бестужев не хотел, чтобы кто-то знал, куда он направляется. Постоянный надсмотр Хачериди реально напрягал. Хотелось немного свободы. Личный транспорт тоже отменялся, там установлено оборудование, по которому можно будет отследить его маршрут. Поэтому Бестужев решил прогуляться до улицы Гагарина, где можно сесть на автобус или на троллейбус, идущие прямо до Электрозаводской улицы, где спряталось от чужих глаз довольно приятное кафе «Старый Баку».

Бестужев бывал здесь несколько раз: пьянствовал на чьем-то дне рождения, пару раз просто обедал. Ему здесь было уютно. Нехамящий персонал и вкусная еда создавали гостеприимную атмосферу кафе с восточным акцентом.

За столиками в главном зале никого не было, и Бестужев направился прямиком к барной стойке. Там, в окружении бокалов стоял молодой азербайджанец. Придирчиво разглядывая результат чистки посуды, он не сразу заметил капитана. А когда заметил, сказал:

— Пообедать или пива попить?

— Все зависит не от меня, — ответил Бестужев.

— Кого-то ищете?

— Да, господина Джавадова.

— Секундочку обождите, — бармен исчез в двери с левой стороны от бара, но через минуту вернулся. — Пойдемте со мной, вас ожидают.

Бестужева провели через тусклое помещение в небольшую залу, стены которого покрывали красивые ковры. Посредине стоял стол и два стула. Один из них занимал высокий мужчина в дорогом костюме, сшитом явно на заказ. Из рукавов пиджака выглядывали рукава белоснежной рубашки с золотыми запонками. На правой руке обнаружились дорогие часы. Модно подстрижен, гладко выбрит, дорого благоухает — клиент был явно непростой, определил для себя капитан. Но за годы службы он сталкивался и не с такими товарищами.

Хозяин встал, широко раскрыл руки, словно приветствуя старого товарища:

— Капитан Бестужев, если не ошибаюсь? — он чисто говорил по-русски, небольшой акцент еле угадывался. — Я рад, что вы смогли придти до того, как подали обед. Мухамад, теперь готовьте на двоих — у нас гости, — бармен кивнул. — Как вы относитесь к баранине? — Этот вопрос адресовался уже Бестужеву.

— Крайне положительно.

— Тогда две порции, Мухамад. И не будем расстраивать гостя, возьми мясо с левого бочка, — бармен еще раз кивнул и ушел.

Джавадов жестом пригласил капитана занять пустующий стул. Тот принял приглашение и, не удержавшись, спросил:

— А какая разница, с какого бока брать мясо?

— Сразу видно жителя средних широт, — улыбнулся Джавадов. — Спросите любого пастуха на Кавказе, и он вам расскажет, что большую часть своей жизни барашек лежит на правом боку — и мясо получается более жестким. Но мяса нам придется немного подождать, а пока что давайте выпьем чаю, — за его стулом обнаружился небольшой столик, на котором дымился медный чайник, рядом стояли армуды. Хозяин взял две из них и перенес на общий стол. — На Востоке беседа двух уважаемых мужчин не может обходиться без чая, ведь этот напиток — символ гостеприимства и уважения к гостям.

Бестужеву нравился этот господин. Но не в его привычках было полностью доверять людям, с которыми только что познакомился. Вера не в счет! Поэтому капитан предпочел занять выжидающую позицию. В конце концов, это его пригласили на разговор, а не наоборот. Тем временем Джавадов продолжал ухаживать за гостем.

— Мы, азербайджанцы, любим черный крупнолистовой чай. Поверьте, это настоящий чай. Сахар?

— Предпочитаю пить чай несладким.

— Как это странно. У нас, на востоке, сладостям придают особое значение. От нашей пахлавы сходят с ума не только маленькие дети, но и их вполне себе взрослые родители. Кстати, вы знаете, почему мы отдаем предпочтение именно кусковому сахару?

— Наверное, очередная восточная традиция? — предположил Бестужев.

— Не совсем так, хотя восточный оттенок эта легенда, безусловно, имеет. Если в европейском мире предпочитали душить, рубить головы и топить неугодных людей, то на Востоке лидерство среди способов душегубства занимали яды. Еще с ханских времен в чай часто подмешивали отраву. И считалось, что сахар помогает определить наличие яда в чашке. Брали кусок, макали в чай — если был яд, то сахар мутнел, выпадал в осадок или происходила другая видимая реакция. Эдакая средневековая лакмусовая бумажка. Так ли все оно было на самом деле, уже сказать сложно. Но пить чай с сахаром вприкуску, действительно, стало у нас традицией.

— Я надеюсь, вы не собираетесь меня здесь отравить?

— Нет-нет, — рассмеялся Джавадов, — средневековое варварство осталось далеко позади. Хотя привычка кидать в чай лимон, мне кажется, передается азербайджанцами на генном уровне.

— Почему?

— Это продолжение той же самой легенды. Использовали-то яды повсеместно, вот только разнообразием отравы не отличались — в основном, это были природные яды змей или скорпионов. И считалось, что лимон служит отличным противоядием. Но чай разлит по армудам, и я считаю, пора переходить от светских бесед к делу. Для начала разрешите мне, капитан, исправить свою оплошность.

— Какую?

— Я забыл вам представиться. Меня зовут Иса Джавадов. Я азербайджанец по рождению, но также имею гражданство еще шести государств. И, прежде всего, я один из верховных жрецов зороастрийцев. Вы знакомы с этой религией?

— Что-то слышал о Заратустре — то ли из книг Ницше, то ли из творчества группы «Пикник»…

— Ну уже что-то, — улыбнулся Джавадов. — А между тем зороастризм является одной из самых древних религий в мире. И первой, проповедовавшей единобожие. Да-да, еще до прихода Иисуса Христа в этот мир мы поклонялись единому творцу всего сущего. По крайней мере, не удивительно, что я занимаю один из высоких постов в автоконцерне «Mazda».

— Не совсем понимаю…

— Ну как же? Имя нашего бога — Ахура Мазда. Ничего не напоминает?

— Да лааааадно, — протянул Бестужев. — Не хотите же вы сказать, что…

— Именно. Основатель компании Дзюдзиро Мацуда был истинным зороастрийцем, дорос до звания Верховного жреца и даже практиковал магические ритуалы огнепоклонников.

— Огнепоклонников?

— Да, это наше второе название. Ибо из огня появилась наша вселенная, в огонь и уйдет, — капитану показалось, что глаза Джавадова полыхнули. — К сожалению, сегодня восточным миром правит ислам. Но, поверьте, зороастрийцев больше, чем все думают. Впрочем, наша религия не ставит перед собой задачу стать мировой.

— А какую задачу она ставит?

— Самую что ни на есть эгоистическую. Хотя суть нашей веры, на первый взгляд, кроется в довольно филантропическом триединстве «Добрая мысль, доброе слово, доброе дело». Но все эти призывы направлены, прежде всего, на самих себя. Мы верим в перерождение в лучших мирах, поэтому привыкли жить по принципу «чем аскетичнее жизнь здесь, тем прекраснее она будет в посмертии». Мы, зороастрийцы, привыкли инвестировать в будущее. А мечту восточного народа — быть раджой и иметь сорок наложниц — еще никто не отменял.

Джавадов взял чайник и снова разлил дымящий напиток по армудам.

— Вот посмотрите, капитан, на главный символ зороастризма — фаравахар, — жрец вынул красивое портмоне, на котором был вышит человеческий образ в крылатом круге. Хотя Бестужев мог бы дать и другое описание: птица с орлиными крыльями и человеческой головой. — Фаравахар символизирует проводника человеческой души на пути к единению с Ахура Маздой. Его можно разделить на две части — левое и правое. Или зло и добро. Именно поэтому образ смотрит направо. Крылья имеют три ряда перьев. Уже догадались, что они обозначают?

— «Добрая мысль, доброе слово, доброе дело», — ответил Бестужев.

— Верно.

— Если честно, ваш символ мне больше напоминает герб Третьего рейха.

— Оооо, Гитлер заигрывал с нашими жрецами. Как, впрочем, и с лидерами других религий. Один переработанный кельтский крест чего стоит. А так, вы правы, наш фаравахар, безусловно, послужил прототипом для крыльев нацистов. Вот только орел у них чаще изображался смотрящим в левую сторону. Не изучили немцы матчасть до конца… А возьмите свастику. Впервые ее в качестве символа использовали как раз зороастрийцы. Разве это не восхитительно?

— Если честно, спорный повод для гордости, господин Джавадов. Вы мне прочитали интересную лекцию, но я далек от мысли, что вы, гражданин другого государства, а точнее, как вы сказали, нескольких государств, проделали путь в не так сильно раскрученный мировым туризмом Владимир, чтобы завербовать меня в свою веру.

— Вы правы, капитан. У меня исключительно эгоистические мотивы, как я уже сказал. Но так получилось, что мои чаяния совпадают с вашими. Меня никак не устраивает тот факт, что мир может полететь в тартарары. Ведь я еще не завершил свой жизненный путь здесь, моя карма не настолько чиста, чтобы со спокойной душой думать о прекрасном далеком. Впрочем, об этом чуть позже — принесли барашка.

В дверь вошел Мухамад, в руках он держал большой медный поднос. Запахи были настолько дразнящими, что у Бестужева мигом рот наполнился слюной. На подносе было перемешано несколько блюд: и просто шашлык из баранины, и каре ягненка, и люля-кебаб, завернутый в тонкий лаваш. Вперемешку с мясом лежали запеченные на гриле овощи: помидоры, перец, картофель, баклажаны.

Мухамад вышел за дверь, но тут же вернулся с двумя подносами в руках меньшего размера. На одном лежала долма, на другом — кутабы.

— Я знаю, что в России, в основном, предпочитают кутабы с мясом, но я настоятельно рекомендую попробовать с зеленью. Пальчики оближете, — Джавадов вновь примерил на себя образ гостеприимного хозяина.

Следующие двадцать минут они оба молча ели. Отказаться от угощения было выше человеческих сил. А остановиться можно было, лишь набив желудок до отвала.

Наконец оба собеседника наелись — при этом не съев и половины предложенных угощений. Мухамад принес бутылку вина и два бокала.

— Прекрасное гранатовое вино, капитан. Только в Азербайджане делают настолько вкусный и насыщенный напиток. К сожалению, на исторической родине я сейчас бываю не часто, но регулярно выписываю себе это вино.

— Я за рулем, — попробовал протестовать Бестужев.

— Да ладно вам, я прекрасно знаю, что не все российские законы написаны для российской полиции. Так что не откажите себе в удовольствии.

Вино, действительно, оказалось великолепным. Одновременно сладкое и кислое, в меру вяжущее, оно оставляло неизгладимое послевкусие.

— Итак, капитан, вы все гадаете, каким же образом так сложились звезды, что вы сидите в одном ресторане с человеком, который своим образом жизни, верой и привычками очень далек от вас? Почему мы непринужденно пьем вино и рассуждаем о роли зороастрийцев в мировой истории?

— Примерно так.

— Я отвечу на ваши вопросы. Но при одном условии: все, что вы сейчас услышите, вы не будете предавать огласке. Я дам вам некоторую информацию, которую вы сможете использовать для своего расследования, но не не для огласки. Вы можете мне это обещать?

— Честно говоря, все будет зависеть от характера ваших данных.

— Давайте так, капитан. Представьте, что я — один из ваших информаторов. А свои источники, как мы знаем, раскрывать не принято.

— Ладно, договорились. В конце концов, я вам должен за такой невероятный обед и вино.

— Смотрите, — Джавадов нервно теребил пальцы рук, — о некоторых фактах, о которых я вам сейчас расскажу, знают очень немногие в этом мире. Однако без них вы мне не поверите. Я прошу: не настраивайтесь сразу скептически. Дело в том, что некоторые тайны предназначены только для ушей и глаз избранных, остальные их просто не поймут.

— Господин Джавадов, давайте без прелюдий, переходите к делу.

— У зороастрийцев испокон веков есть несколько центров. Этакие Мекки или Ватиканы, чтоб было понятней. Один из таких центров спрятан в районе пика Демавенд — самой высокой точки государства Иран. Там есть храм, где мы проводим определенные ритуалы.

— Почему именно там?

— Потому что под землей много нефти и газа, и, следовательно, — много огня. А все наши ритуалы, как вы понимаете, капитан, замешаны на огне. Но это не главная причина, — Джавадов замолчал, видимо, все еще сомневаясь, стоит ли выдавать свои тайны. Наконец, решившись, он сказал: — Дело в том, что в этом храме живет Фаравахар.

— В смысле? — опешил Бестужев.

— В прямом. Фаравахар — не просто символ зороастризма, это еще и живое магическое существо. Когда-то каждый храм огнепоклонников имел своего фаравахара. Сегодня их осталось всего два.

— Извините, Иса, но сейчас вы говорите как фанатик. Мне сложно вам поверить.

— Мы предполагали это, поэтому я готов вам показать его, — он достал из кармана айфон и показал Бестужеву видеофайл. Огромная огненная птица, немного напоминающая орла, парила под куполом какого-то древнего храма. Видео длилось всего пять секунд, но этого было достаточно, чтобы повергнуть капитана в еще больший шок.

— Что это такое? Это монтаж?

— Нет, капитан, это правда. Фаравахары существуют. Кстати, в ваших широтах они тоже были, только назывались по-другому — жар-птицами. К сожалению, браконьеры уничтожили последнего около тысячи лет назад.

— Поразительно, — все еще не мог отойти от увиденного и услышанного Бестужев. — А что может эта магическая птичка?

— Многое. Сами понимаете, всего я сказать не могу. Для этого вам, капитан, необходимо достичь уровня Верховного жреца. Но кое-чем я с вами поделюсь. Фаравахар может видеть будущее и делиться картинами грядущего со жрецами в виде образов. Так вот, примерно пару месяцев назад Фаравахар стал слать абсолютно апокалиптические картины: разрушенные города, миллионы убитых людей, валяющихся прямо на улицах, непрекращающиеся природные катастрофы и прочие ужасы. Сначала мы подумали, что грядет ядерная война. Но потом поняли, что дело обстоит еще хуже.

— Куда уж хуже, — пробормотал Бестужев.

— Поверьте, капитан, всеобщее уничтожение стало бы для человечества быстрым и легким итогом их существования. Но есть варианты похуже.

— Например?

— Например, воцарение Шайтана в нашем мире. Неоднократно предсказанное пророками разных религий, оно всегда воспринималось людьми как красивая сказка. И это очень обижало Шайтана. Все прошедшие тысячелетия он вынашивал планы по восхождению на трон. И, кажется, он что-то придумал. И вот такая погибель для нашей планеты будет долгой и мучительной, уж поверьте мне, старому жрецу.

— Не такой уж вы и старый, — попытался разрядить обстановку Бестужев.

— Внешность бывает обманчивой, капитан. Всегда помните об этом, — Бестужеву снова показалось, что в глубине черных глаз Джавадова на мгновение вспыхнуло пламя.

Мистика, мистика, сплошная мистика. Слишком много сверхъестественного случилось за последние несколько дней. Это начинало утомлять. Капитан уже скучал по простым и понятным убийствам и кражам трудового населения города Владимира. А еще — начинал подозревать, что это дело окажется ему не по зубам. Впрочем, еще рано посыпать голову пеплом, максимума усилий Бестужев пока что не приложил. Иса Джавадов тем временем продолжил:

— Фаравахар указал нам место, где начнется адская пляска. Точнее, координаты. Оказалось, что это Золотые ворота в русском городе Владимире. Так как я знаю ваш язык, именно меня направили сюда на разведку. Уже на подъезде к городу я почувствовал, что силы зла разгулялись здесь не на шутку. И это было древнее, как мир, зло.

Золотые ворота я узнал сразу — по видениям Фаравахара. В арке остались эманации произошедшего в ней кощунства. Зло, словно плеть, хлестала меня, и на мгновение я обезумел. Мне показалось, что я опоздал, и конец света уже наступил. Я пытался донести это слепым людям, которые, как ни в чем не бывало шли по своим делам. Не помню, сколько это продолжалось, хорошо, что ваша доблестная полиция, пусть и не совсем корректно, но сумела меня отрезвить.

Уже после посещения вашего отделения я связался с другими жрецами и передал им свои ощущения. Некоторые из них передали их Фаравахару. Тот ответил, что война за землю еще не проиграна. Она только начинается. Но первый бой остался за силами тьмы. Шайтан готов лично придти в наш мир. В последний раз такое случалось пять тысяч лет назад. Тогда великий герой, прародитель армянского народа Айк Наапет в великой по масштабам битве сразил войско Шайтана.

— Никогда о таком не слышал.

— Ничего удивительного, — пожал плечами Джавадов. — Ваши современники вообще любознательностью не отличаются. Факт остается фактом — Айк был могучим воином, сегодня таких уже нет. Нынче военачальники больше рассчитывают на мощь своих ракет, а не на силу духа бойцов.

— Откуда вы так много знаете про этого Айка, вы ведь не особо дружите с армянами…

— Не надо путать пресное с жареным, капитан. Современные политические игры не имеют никакого отношения к великой битве между добром и злом.

— Договорились. Но у меня все равно уже голова идет кругом от волшебных птиц и могучих воинов. Давайте подытожим то, что вы мне сказали. Во-первых, на пороге война человечества с силами зла. И война эта неизбежна.

— Правильно.

— Во-вторых, итогом этой войны может стать воцарение Дьявола или Шайтана, как вы его называете, на Земле, что приведет к всеобщему уничтожению.

— Истинно так.

— И, в-третьих, полем битвы выбран наш Владимир. Кстати, что говорит ваша птица на этот счет? Почему именно этот город?

— Ответ я вам дам и без фаравахара. Подойдя к Золотым воротам я почувствовал силу этого места. Вы знали, что памятник вашей архитектуры поставлен на скоплении огромного количества энергии?

— Догадывался, — буркнул Бестужев.

— И что он соединен с другими такими же местами силы? Вижу, что и это для вас не секрет. Что ж, может быть вы знаете, для чего древние соединяли подобные источники энергии?

— А вот здесь у меня пробел в образовании.

— Обычно чтобы создать замкнутую магическую печать. Своеобразный замок. Вот только какие двери он запирает?

Что-то такое он сегодня уже слышал. Где же? Ах да, Инга рассказывала о магических треугольниках, которые сходились в итальянском Турине. Значит, это тоже, скорее всего, были печати. И Инга, даже не подозревая, дала наводку, что они могли бы запечатывать. Вход в ад. Возможно ли такое здесь, в тихом провинциальном Владимире? Бестужев поделился своими мыслями с зороастрийцем.

— Насколько мне известно, в мире существует всего два входа в преисподнюю. Один, как вы правильно указали, находится в Турине под присмотром тайной канцелярии Ватикана. Другой — охраняется монахами тибетских монастырей.

— Но где два входа, там и третий, — не успокаивался Бестужев.

— Это вряд ли. Есть другая мысль. Тогда, пять тысяч лет назад, Шайтан не просто проиграл бой. По легенде, Айку удалось пленить дьявола. А значит где-то может находиться его темница.

— И вход находится во Владимире? — это было уже чересчур.

— Это лишь одна из теорий, капитан. Истину же искать вам.

— Мне? Вы смеетесь? Если даже сотая часть из того, что вы мне здесь рассказали, — правда, то капитану российской полиции лучше умыть руки и провести остатки отведенного человечеству времени в пьянстве и блуде. Раз уж сорок наложниц в другой жизни нам не светит, то надо брать их сейчас.

— Не получится, капитан. Я вижу это в ваших глазах. Фаравахар показал мне и вас тоже. Вполне возможно, вам предстоит стать новым Айком и спасти этот мир. Я увидел силу у вас внутри. Это была моя последняя миссия. Я уеду, но вы всегда можете рассчитывать на помощь зороастрийцев.

— Уедете? Сейчас? А как же битва добра со злом?

— Вспомните, что я вам говорил: огнепоклонники — такие эгоисты. Все, что должен был, я вам рассказал. И еще раз напоминаю об обещании не делиться ни с кем нашими секретами.

— Ну и черт с вами, справимся сами, — угрюмо сказал Бестужев. — А насчет информации, не бойтесь, я дал вам слово. Единственные люди, кому мне придется обо всем рассказать, — мой отдел.

— Сколько человек?

— Двое. Лейтенант Олег Веретенников и внештатная сотрудница Инга Татарникова. Ах да — еще третий, назначенный руководитель расследования Лозелло Парисович Хачериди.

— Как? — ахнул Джавадов. — Он даже не стесняется бравировать своим собственным именем. Ах ты ж демон рогатый!

— Вы знаете его?

— Капитан, остерегайтесь этого Хачериди. Да и своим тоже пока ничего не говорите. Придет время, тогда и расскажете. Хачериди — не тот, за кого себя выдает. Это очень опасный человек, если он вообще человек. Впрочем, это уже не важно. Время работает против нас, капитан. Я уезжаю немедленно, нужно собирать армию — скоро грянет.

С этими словами Иса Джавадов поднялся, давая понять, что беседа окончена. Бестужев тоже встал. У него еще оставались вопросы, но ему очень хотелось выйти на улицу и просто убедиться, что жизнь в городе не остановилась и никакие магические птицы не летают по небу.

Зороастриец уже не обращал никакого внимания на полицейского, он быстро набирал кому-то сообщение.

Появился Мухамад и жестом пригласил следовать за собой. Уже в дверях Бестужева остановил окрик Джавадова:

— Слушайте свое сердце, капитан. И следуйте моему совету: не надо лежать на правом боку. Да и на левом — тоже не надо. Двигайтесь, ищите, боритесь, а то превратитесь в одного из барашков, которого с удовольствием съедят ваши враги.