Глава 7

В ту ночь Еве снова снились холодные пальцы на ее теле. Жадные цепкие касания. Потом – темный плащ, укрывающий ее, когда они бежали… И снова – острый горячий взгляд, вожделение, сквозящее в каждом прикосновении ненавистных рук…

Ева вырывалась, но руки зажимали ей рот. А потом, когда на мгновение отпустили – она закричала.

Громко, словно бы на весь мир…

Проснулась Ева от знакомого голоса:

– Чего ты орешь, кошмар приснился?

Принц Грайнор сидел на краешке ее кровати, склонившись над ней с озабоченным лицом, и твердо касался ее плеча, прикрытого лишь тонкой тканью ночной рубашки.

– Ваше высочество! – Ева вскочила и отползла назад. – Что вы делаете в моей спальне?

– Пытаюсь вытащить тебя из кошмара, разве непонятно? – усмехнулся принц. – Я услышал страшный крик и воспользовался дверью между нашими спальнями – вон там она, за тем ковром… Могла бы поблагодарить, что я не позволил тебе мучиться дальше, а не орать на меня возмущенно, будто я накинулся на тебя с… пьяными поцелуями… Ты не знала про дверь, да? Вообще-то мои слуги, как ты понимаешь, считают, что я прихожу к тебе через нее каждую ночь. Это ведь апартаменты для моей жены или «наложницы»… Да не дергайся ты! Я не собираюсь делать то, ради чего построили эту дверь… Хотя… – вдруг плотоядно протянул он.

Окинул Еву горячим, при этом – оценивающим взором – проскользил им по лицу, ключицам, плечам… по силуэту ног под одеялом. Ева сжалась, жар ударил в лицо – то ли от смущения, то ли от близости раскрепощенного сильного мужчины, который сейчас может сделать с ней все, что угодно.

Тем более что на нем самом сейчас были лишь облегающие тонкие штаны и расстегнутая до самого пояса рубашка. Было видно крепкую смуглую грудь, гладкую, безволосую. Это особенно смущало.

А еще Еве подумалось, что ему нравится смущать ее, наблюдать за ее реакцией. Ловить ее эмоции и наслаждаться ими.

Страшно. Странно, горячо, страшно.

Ведь он может сейчас взять ее силой, если захочет. И никто никогда не узнает. А если узнает – то никто не осудит принца. Если только ее, посмевшую дать отпор «его высочеству».

– Может быть, стоило бы? Может, нам нечего беречь? Кстати, я ведь не знаю, девственница ты или нет… А, Ева? Сохранила ты еще свою невинность? – буравя ее взглядом, продолжил принц.

Смущение достигло предела. Еве хотелось провалиться сквозь землю, чтобы не переживать эти сложные, опасные моменты.

Неужели все в итоге пришло к тому, чего она опасалась в самом начале? Он все же захочет «пригубить вино» прежде, чем преподнести его брату? Его обещание, что она нужна ему для другого, были призваны только успокоить ее? А на деле младший принц легко нарушит свое слово…

Хотя он ведь не обещал не прикасаться к ней! Не давал таких обещаний. Лишь обозначил, что она нужна ему не для этого.

Что же сейчас будет?! Ева буквально кожей, всем своим естеством ощущала, что принц чувствует к ней влечение. Прежде ей иногда казалось, что это так. Теперь же она просто горела в этом влечении. Оно как будто передавалось ей, физически ощутимым густым облаком стояло в воздухе между ними.

В том небольшом пространстве, что их разделяло. Очень маленьком, опасно-маленьком… Еве даже казалось, что она чувствует жар его тела, хоть сейчас он к ней не прикасался.

Жар опасного гибкого тела сильного хищника.

– Ваше высочество, наверное, удивительно, но мне действительно удалось… сохранить ее, – опустив глаза, сказала Ева дрожащим голосом. – И, мне кажется, лучше, если я сохраню ее хотя бы до знакомства с вашим братом…

– Да-да, пожалуй, ты права, – вдруг усмехнулся Грайнор и резко встал с кровати, сложил руки на груди, словно удерживая себя от каких-то действий. – Хоть не могу сказать, что мне это нравится. Знаешь ли, непросто иметь такую соседку и не пользоваться секретной дверью… И надеюсь, ты не обманываешь меня. Наверняка не обманываешь. Твое милое смущение выдает невинную девственницу. К тому же, будь ты опытной женщиной, скорее всего попробовала бы соблазнить и меня, чтобы получить дополнительные преференции. Женщины так обычно и действуют …

Он помолчал.

Казалось, принц постепенно, медленно остывает. И от этого становилось спокойнее и самой Еве.

А потом в его взгляде на нее вдруг появилось что-то задумчивое. Даже – странно-теплое. Ведь Ева привыкла, что взгляд у Грайнора холодный и острый.

– Удивительно, как тебе это удалось, – сказал он неожиданно-мягко. – Это вызывает восхищение. Даже в том плаще и платье… ты была хороша настолько, что сложно представить, будто никто не пытался принудить тебя к близости… Впрочем, не буду больше смущать невинную девушку подобными разговорами… Так что тебе снилось, Ева? Ты кричала так истошно и жалобно, что даже мое черствое сердце не выдержало.

– Ваше высочество, у меня была сложная жизнь. В ней были страшные моменты. Наверно, поэтому иногда мне снятся кошмары…

– Да? И что же такое страшное случилось у тебя в прошлом… кроме голода и холода, конечно. От воспоминаний о голоде и холоде, не кричат так, словно тебя режут… Да, кстати, Ева… расскажи-ка мне о своей жизни. Все равно сейчас мы вряд ли заснем.

Он подвинул кресло, стоявшее в углу, ближе к кровати, и сел, вопросительно глядя на нее. Очень пристально, как-то странно…

Сердце Евы тревожно забилось. «Ну вот и все…», – подумалось ей. Устоит ли она в этой словесной «схватке»?

– Я родилась в прекрасном особняке посреди рощ и полей… – начала Ева. Вдруг получится? Вдруг он рассмеется и успокоится?!

Но глаза Грайона сурово блеснули, он поднял руку останавливающим жестом.

– Нет, Ева. Сейчас я не хочу слышать нашу «легенду». Помнишь, в наш первый вечер я сказал, что однажды я захочу узнать о твоей настоящей жизни. Этот момент пришел. Давай, Ева, развлеки меня. Я хочу лучше узнать, как живут простые люди. Это доставит мне удовольствие. Я хочу знать все о тебе. Я не могу получить наслаждение твоим телом, так дай мне насладиться твоей душой, – тонко улыбнулся он. – Это почти тоже самое – проникнуть в тебя не физически, но разумом.

Еве опять захотелось плакать. Просто выть от моральной усталости.

Сколько можно?! Нет, вся ее жизнь не просто сплошная ложь! Ее жизнь – постоянное хождение по лезвию ножа, и каждый шаг может оказаться роковым…

– Ваше высочество, моя жизнь была очень скучной и немного… грустной… – услышала она свой голос – словно со стороны. Часть ее еще сопротивлялась, пыталась как-то ускользнуть из удавки, которую принц затягивал на ее шее. – Мне, в сущности, не о чем рассказывать… И я не люблю говорить о себе.

– Почему же? – с интересом спросил Грайнор. – Наверняка ты не всегда ходила в обносках по улицам столицы. Когда-то ты ведь жила в доме со своими родителями? В жизни даже самых несчастных людей бывают хорошие моменты. Впрочем, плохие интересуют меня намного больше…

Не отстанет, подумала Ева. Она действительно чуть не заплакала. Поведение принца казалось ей жестоким, хоть ему и в голову не приходит, какую тайну она может скрывать.

Неужели в нем нет ни капли жалости к ней?! Неужели он не видит, что она не может говорить о прошлом? Что ей это почему-то… допустим, тяжело. Как можно так насиловать чужую волю, ставить другого в безвыходную ситуацию?

– Хм… Ева, – принц пристально поглядел на нее – как заправский инквизитор. – Знаешь, твое нежелание наводит меня на мысли, будто ты что-то скрываешь. Какую-то зловещую тайну…

Ева дернулась.

Скрывает, да. Вы даже не представляете себе, ваше высочество, какую именно. И вы первый захотели бы воспользоваться ею, если бы узнали! Жестоко и цинично воспользоваться.

И тут у Евы в голове прозвучал голос из недавнего прошлого: «Хоть я не думаю, что он вышвырнет тебя за то, что ты невольно связана с преступниками». Голос был женский, достаточно добрый, он словно бы поддерживал Еву.

И ее осенило.

Она опустила глаза, пальцы сами собой начали теребить кончик кружевного пододеяльника. Ведь волновалась она по-настоящему.

Получится ли?! Сможет ли она в очередной раз направить принца по ложному следу?! Да и сети ее лжи получаются слишком сложные. Так легко запутаться и потерять контроль.

Но другого выхода Ева не видела.

– Ваше высочество, простите меня, если можете! Я не хочу рассказывать о своем прошлом, потому что я… солгала вам!

– Солгала? – вопросительно и наигранно-строго переспросил Грайнор. Но особого гнева в его голосе не было. Он еще пару мгновений насмешливо глядел на нее, потом вдруг рассмеялся: – Я так и знал! Ты просто обязана была о чем-то солгать! И о чем же, Ева? На самом деле ты принцесса заморского государства, скрывающаяся под жалким нарядом и несовершенными манерами?!

Сердце Евы похолодело, хоть она и понимала, что принц шутит. Развлекается.

Сам привыкнув вести интриги, он не сильно сердится на ее ложь. А про принцессу заморского государства он сказал в шутку – скорее, чтобы показать Еве, что вряд ли ее тайна может быть очень уж важной и страшной.

Ему и невдомек (по крайней мере, Ева на это наделялась), что он невольно попал почти в десятку.

– Нет, ваше высочество… Другое! Я солгала, потому что боялась, что вы меня прогоните… – она выдохнула и продолжила. – Я сказала вам, что мой отец проворовался, и его выгнали с работы. А потом мои родители умерли. Но на самом деле, мать и верно умерла. А отец… он был настоящим вором из банды… Каждый день он…

Ева рассказала ему тоже самое, что Карии, скрасив историю нелицеприятными подробностями жизни дочери вора. Выдумывать пришлось на ходу, но ей казалось, что получается неплохо. Тем более что сейчас ее волнение и немного сбивчивый рассказ понятны – она переживает, что принц ее вышвырнет.

Умолчала Ева лишь о письме.

Принц слышал очень внимательно.

– Поэтому ты опасаешься завтра ехать в город? – спросил он, цепко глядя ей прямо в глаза. – Боишься, что к тебе пристанут дружки твоего отца и потребуют денег?

– Да, выше высочество… И я боюсь, что это слишком грязно, чтобы я могла оставаться в вашем дворце и… помогать вам в ваших планах.

– Разумеется – и этого тоже боишься. Понимаю, – усмехнулся принц. – Но нет, Ева, я не выгоню тебя. Ты слишком нужна мне… И, пожалуй, стоит уделить большее внимание борьбе с преступностью… Завтра же я дам тебе в охрану двух своих гвардейцев. Они будут переодеты в обычных лакеев. Не переживай, они умеют исполнять роль телохранителей. На улице они всегда будут при тебе. Одна можешь заходить только в элитные магазины.

И тут у Евы вдруг отлегло… Да, она солгала. Но то, что принц принял ее «легенду» и даже не рассердился, было… неожиданно приятно. К тому же, охрана будет кстати. Возможно, тогда он не осмелится подойти к ней, если вдруг находится где-то поблизости и следит за ней.

– Благодарю, ваше высочество! – искренне сказала Ева, подняв на него взгляд.

И тут…

И тут Ева заметила, что сейчас взгляд вечно циничного принца на нее был добрым и искренне сочувствующим. Стыд, что она в очередной раз солгала ему, и облегчение смешались в душе, и она не выдержала. Пружина внутри окончательно разжалась – по щекам потекли невольные слезы.

Ева закусила губу, пытаясь остановить этот проклятый поток. Но слезы текли и текли…

Она уткнулась лицом в руки, наверное, ее плечи начали подергиваться от неконтролируемого плача.

– Ева, проклятье! – услышала она и ощутила, как кровать рядом с ней прогнулась – принц опять перебрался сюда. – Перестань плакать! Вот тебе платок!

Ева подняла лицо, и он протянул ей неведомо откуда взявшийся шелковистый платок.

– Вытри глаза и перестань плакать!

– Почему? – ляпнула Ева, машинально схватившись за платок. Начала вытирать слезы, но они не желали останавливаться. Она имела в виду: «Почему вам не все равно?», наверно это… Сама точно не знала.

– Потому что я не могу на это смотреть! Мне… – рявкнул принц и осекся. – Ну, Ева, что ты…

Кажется, он протянул руку погладить ее, но тут же ее отдернул, словно обжегся.

– Что ты… – мягко повторил он, сидя на краешке кровати. – Все же нормально. Я вовсе не собираюсь упрекать тебя за грехи твоего отца. И не отправлю обратно побираться. Ты посмотри, ведь все действительно хорошо! Ты в любом случае теперь будешь жить в тепле, сытости и безопасности. Тебя защищает третий человек в этом государстве! – он усмехнулся, и от этого Ева почему-то начала успокаиваться. Ведь это было так привычно. А привычное – надежно. – Разве этого мало? Тебя защищает целый чистокровный принц из рода Живущих в Надежде. Все, перестань. А представь себе, что будет… если я заплачу?

«Надо же, он может успокаивать!» – с удивлением подумала Ева.

– У вас нет повода плакать, ваше высочество. Вы скоро женитесь на принцессе и станете королем, – вытирая остатки слез, чуть-улыбнулась Ева.

– Ну как же нет?! Я должен жениться на какой-то девице, чтобы спасти брата. Может, мне все же это неприятно? И я пока не наследник престола. Мне обидно. Ведь я мог бы родиться первым и быть на месте Бормиаса. Судьба крайне неблагосклонна ко мне. Не находишь, Ева? Но мало этого. В довершение всего, мне на голову свалилась девчонка, которая орет по ночам, мешает спать, еще и рыдает, как припадочная. Это уже ни в какие ворота, не находишь, Ева?

– Вы сами велели отнести меня в ваш дом, – снова улыбнулась Ева.

От слез на душе полегчало. А принц…

Неожиданно, совершенно неожиданно она вдруг увидела, что и он может быть человечным. Наверное – ненадолго. Наверное – просто потому, что ему неприятно видеть женские слезы. Многие мужчины их не любят.

Но сейчас он шутил, говорил что-то, чтобы успокоить ее. И это было совсем другое, нежели все, что происходило между ними прежде.

И смотрит так по-доброму, что ли…

– Рад, что ты улыбаешься, – серьезно сказал Грайнор, властно забрал у нее платок и одним движением натянул на нее одеяло – укрыл до самого подбородка. – Все, Ева, спи. Завтра важный день. Я не собираюсь отменять запланированное мероприятие. Завтра ты первый раз выйдешь в люди. И изволь не рыдать, а то решат, что маркиза – истеричка. Поняла?

Ева снова улыбнулась. Ей вправду стало намного лучше.

Принц встал, еще немного постоял, глядя на нее, и вышел в потайную дверь. Ева на всякий случай запомнила, где там она спрятана.

Загрузка...