Призрак Джулии

Глава 2

Джон заночевал в доме мистера Нэша, старик с большой радостью выделил ему одну из трех спален. Как только журналист вошел в комнату, в нос ударило затхлостью. На белых простынях, укрывающих кровать и комод, скопилось немало пыли, да и подоконники заросли паутиной. Но Джон привык к подобным условиям, главное есть крыша над головой и матрац, остальное не столь важно.

Освободив скрипучее ложе, Даглаш улегся поверх покрывала, накрылся пиджаком и тут же уснул. Сегодня ему не снилось ничего, тогда как обычно он разглядывал сны, в которых снова и снова отправлялся в путешествия, а после выступал перед именитыми журналистами Лондона, опровергая все факты существования потусторонних сил.

Сам не замечая того, он зачерствел. Отныне чуть ли не каждое событие в своей жизни подвергал сомнению. По его мнению, все происходило по воле случая, но никак не по воле Господа Бога или хотя бы фортуны. Джона всецело поглотило дело. В нем будто прибавлялось сил, когда журналист убеждался в своей правоте, разрушив очередную легенду. И вот, Даглаш прибыл сюда, в Саффолк, чтобы в оный раз удостовериться в людской непросветленности и набожности.

О наступлении утра знаменовал соседский петух, прокукарекавший несколько раз, после чего резко замолчал. Дождь закончился, тусклое солнце пробилось-таки сквозь туман и несколькими блеклыми лучами осветило комнату.

Поскольку дом Кола Нэша был в два раза старше самого хозяина, то отовсюду раздавались скрипы, словно кто-то очень маленький беспрестанно бегал по чердаку, лазал по стенам и прыгал по лестнице. Ветки старого вяза неприятно царапали по оконному стеклу, ветер подвывал в небольших зазорах потрескавшихся рам, наполняя помещение свежестью. Но при всем при этом, Джон проснулся с ощущением полнейшего спокойствия и уюта.

Нахохлившись, столичный журналист встал, встряхнул, затем надел пиджак, потом взглянул в окно и с довольным видом принялся собираться. К этому времени заботливый мистер Кол поджарил яичницу, заварил наикрепчайшего чая, а когда вниз спустился гость, старик поспешил прогнать со стула назойливого Барри, который каким-то чудом сумел взобраться столь высоко. Пес сверлил хозяина печальным взглядом в надежде получить парочку ломтиков ветчины.

– Как вам спалось, мистер Даглаш? – проскрипел Кол, усаживаясь за стол.

– Благодарю вас за гостеприимство. Воистину, давно так хорошо не высыпался, видимо в Саффолке особенный воздух.

– Чем намереваетесь заняться сегодня?

– Конечно же, отправиться на кладбище Вестерсон. Необходимо все исследовать.

– Ах, ну да, ну да, – Нэш заправил белую салфетку за воротник и принялся за яичницу. – Что дальше? – произнес, закладывая в рот хлеб. – Напишете, что недалеко от Ипсвича обитает выживший из ума старик и рассказывает байки?

– Ну что вы, мистер Кол. Как можно? Я лишь внесу сведения в свою записную книжку, никаких имен.

– Да мне не жалко, дорогой Джон. Можете писать все, о чем пожелаете. Я уже и сам не знаю, где заканчивается правда и начинается вымысел. Одно могу сказать, если хотите проникнуться этой историей, отправляйтесь в поместье Оулдманов, там есть те, кто еще помнят.

– Обязательно наведаюсь, – после этих слов Джон небрежно бросил такую же салфетку себе на колени, подмигнул облизнувшемуся Барри и приступил к трапезе.

Двое погрузились в тишину, нарушаемую скрежетом приборов по тарелкам.

После завтрака Джон уложил все необходимое в черный саквояж: чернила, перо, книгу в кожаном переплете, куда журналист вносил основные записи и кое-какие обереги, но их он носил скорее как сувениры, подаренные всевозможными магами-шарлатанами. Была еще соль от злых духов, но сегодня Даглаш решил оставить ее в доме Нэша. Зачем носить с собой лишнее? Все же путь до кладбища неблизкий.

Он намотал на шею теплый шарф и вышел на улицу, его сразу же обдало сырым, холодным воздухом. На дворе октябрь, солнце уже не греет, да и ливни зарядили не на шутку, поэтому о тепле можно было и не мечтать, однако настроения это все же не испортило. Даглаш любил осень, ему нравилось смотреть, как природа меняет краски, как питает землю проливными дождями, в это время года на него снисходило спокойствие и умиротворение. Так и сейчас, глубоко вдохнув и медленно выпустив пар изо рта, Джон отправился к местному конюху, чтобы взять лошадь. На карете по размытой дороге не проедешь, остается только сытый мерин.

Дорогу и вправду размыло, всюду поблескивала жидкая глина вперемешку с землей. Журналист старался обходить особо крупные лужи, но ноги то и дело вязли в грязи, а иногда и скользили. Пока он добрался до дома Гарри Марлоу, его сапоги успели покрыться несколькими слоями глины, успела испачкаться и трость, с которой Джон никогда не расставался. Подойдя к забору, Даглаш увидел мелькающую фигуру за кустами дикой розы:

– Мистер Марлоу?! – крикнул он.

– Да! Кто вы? Чего хотите? – послышалось в ответ.

– Меня зовут Джон Даглаш, я журналист, остановился у вашего соседа, мистера Нэша. Мне нужна лошадь.

– Что можете оставить в залог? – голос прозвучал ближе, а вскоре из-за кустов вышел полный мужчина в летах, на нем был плащ и небывалой длины сапоги с конским навозом на подошвах.

– Тридцать шиллингов.

– Сорок и лошадь ваша.

– Согласен.

– Ждите, мистер Даглаш. Сейчас все будет.

Гарри ковыляющей походкой отправился в конюшню, а Джон тем временем осматривал здешние красоты. Листва на дубах и березах еще держалась, где-то вдалеке виднелись холмы, небо окончательно заволокло, очевидно, скоро опять пойдет дождь. От созерцания вечного отвлекло ржание, Марлоу вел гнедого мерина под уздцы, а тот мотал гривой и испускал клубы пара из ноздрей.

– Вот, прошу, – конюх отворил ворота. – Кличка Сомер, характер вполне спокойный.

– Благодарю, мистер Марлоу.

Сейчас же Даглаш оседлал Сомера, закрепил саквояж, и они неспешно двинулись в сторону дороги.

За все время в пути дождь принимался раз шесть, благо не проливной, правда ветер усилился к полудню, но и это не помешало, Джон добрался до кладбища Вестерсон к пяти часам вечера. Погост встретил гостя тяжелыми железными воротами, поросшими диким плющом. Журналист спрыгнул с коня, привязал его к дереву, после подошел к воротам. Отворить их удалось только с третьей попытки, металл издал дикий скрежет, видимо кладбище совсем заброшенное, петли успели приржаветь.

Джон ступил на святую землю, отовсюду на него мрачно смотрели покосившиеся надгробные камни, покрывшиеся мхом, где-то лежали половины крестов, но опытного разрушителя легенд это не пугало, лишь наводило некую тоску. Куда приятнее было искать привидений в замках и старинных поместьях, чем бродить по кладбищам. Но во всем есть свои плюсы и главный из них – мертвые не говорят.

Через час он все-таки нашел могилу почившей пятьдесят пять лет тому назад Джулии Оулдман. Могильная земля заросла диким просом и прочим сорняком, теперь же сухие стебли торчали подобно иглам дикобраза, преградив путь к надгробию.

– Здравствуйте, мисс Джулия, – тихо произнес Джон. – Говорят, вы ходите по погосту. Нехорошо как-то. Вы давно отдали Богу душу, а эти суеверы плетут небылицы. Что ж, я пришел удостовериться в том, что вы по-прежнему спите вечным сном, – произнес он и поправил свой цилиндр.

И поскольку основным временем гуляний призраков являлась ночь, то Даглаш решил дождаться луны, дабы вписать в свою книгу очередное разоблачение. Он уселся на большое поваленное дерево, что лежало в нескольких метрах от могилы девушки, поднял воротник и, спрятав нос в шарф, прикрыл глаза. Даглаш и не заметил, как уснул. Сейчас ему снова снились путешествия и дебаты, дебаты и путешествия, но вдруг в сон ворвался странный звук, который заставил пробудиться. Журналист широко раскрыл глаза, сердце почему-то билось как сумасшедшее. К этому времени над ним уже сияла полная луна.

– Все-таки этот воздух усыпляет, – пробормотал себе под нос, после чего поднялся. – А теперь посмотрим на могилу Джулии и домой. Погода не жалует, так и лихорадку схватить можно.

Джон неспешно подошел к захоронению, осмотрел со всех сторон, обернулся вокруг, и не увидев ничего интересного, впрочем, как и всегда, хотел было идти обратно, но взгляд остановился на сухой траве, коей поросла могила, правая половина была полностью смята, словно кто-то хорошо потоптался на ней.

– Так, а это что еще за шутки? Хотя, может зверь какой? Заяц, лиса, да хоть заблудившаяся собака.

В этот момент до ушей снова донесся тот звук, который разбудил его. То было чье-то пение, но далекое. Даглаш еще несколько раз обернулся вокруг своей оси, однако кроме сизых валунов ничего не увидел, да и ветер уже завывал, скорее всего, именно он породил эти звуки.

– Ладно, пора возвращаться, что-то неуютно здесь.

Устремившись к воротам, он тихо шел мимо памятников и надгробий, посматривая то вправо, то влево. Вдруг нечто мелькнуло за одной из статуй.

– Кто здесь? – как-то само вырвалось у журналиста. – Выходите, глупо прятаться. Я вас не боюсь! – еще громче крикнул он, но его голос эхом прокатился по кладбищу, а после наступила поистине гробовая тишина.

Сейчас Даглаш прибавил шагу, его уже начало слегка потрясывать изнутри, но стоило ему дойти до большого креста, лежащего на пути к выходу, как снова мелькнула тень, а следом раздалось пение. Джон начал оборачиваться, искать глазами подлеца, вознамерившегося так зло подшутить над ним. И он нашел. Кто-то действительно стоял за высокой статуей архангела, лишь клочок одежды выглядывал из-за постамента.

– Я вас вижу! – заулыбался журналист. – Ну же, выходите. Шутка удалась, вы до чертиков напугали меня!

В ту же секунду подул сильный ветер, заставил зажмуриться на мгновение, а когда Джон открыл глаза, то за постаментом уже никого не было.

– Ну все, хватит с меня, – заключил храбрец и поспешил к воротам.

Только не успел пройти и пары шагов, как вновь раздался голос, на этот раз то была не песня, а зов:

– Джон, Джонни, – певуче пронеслось в воздухе.

Даглаш более не хотел играть в эти игры, посему не стал останавливаться. И вот, впереди показались заветные ворота, еще немного и он на свободе. Неожиданно спину обдало холодом, тогда Джон набрал побольше воздуха в грудь и медленно обернулся. В момент глаза округлились, в нескольких метрах от него стояла девушка в рваном платье. Ее кожа имела голубой оттенок, темные волосы развевались на ветру, руки были расслаблены и опущены вдоль тела, правда ему не удалось рассмотреть лица, оно находилось в тени.

– Кто вы? – сглотнув ком, выдавил из себя журналист.

Но девушка не ответила, она просто стояла и смотрела на него.

– Вам нужна помощь? – продолжил Джон.

И тогда ее тело дрогнуло, она вышла на свет, луна озарила лицо незнакомки: такая же синюшная кожа, глубокие черные глаза и фиолетовые губы.

Джон уже начал сомневаться:

– Джулия? – чуть ли не шепотом произнес он. – Джулия Оулдман?

Как только прозвучало это имя, девушка выставила вперед руки, открыла рот и закричала, чуть ли не зверем, после чего метнулась в сторону Даглаша, ее тело будто летело по воздуху. Джон резко развернулся и побежал к воротам, призрак практически нагнала его, даже схватила за рукав, но к счастью журналист успел выскочить. Он буквально выкатился, отчего споткнулся и упал в грязь. Вскочив на ноги, посмотрел в сторону кладбища и замер. Призрак бродила вдоль ворот, ее зрачки закатились под лоб, она разжала губы, обнажив зубы, ее руки бились о железные прутья. Но через минуту Джон восстановил контроль над своими эмоциями, посему встрепенулся и сделал пару шагов в ее сторону:

– Вы Джулия Оулдман, – более спокойным голосом сказал он. – Я знаю, это вы. Послушайте, я не хотел нарушать вашего спокойствия, это просто моя работа, – тогда он поймал себя на мысли, проговорив ее вслух, – которая очевидно, уже не имеет смысла. Вы призрак! Дьявол, да вы самый настоящий призрак!

Девушка так и продолжала ходить туда-сюда, только ее облик принял прежние очертания, зрачки вернулись на место, пропал оскал.

– Джулия? Вы что-то ищете, уже очень давно. Я могу помочь вам. Могу успокоить вашу душу.

На эти слова она остановилась и закричала с такой силой, что у Джона заложило уши, а когда крик стих, то и призрака не стало.

Даглаш лишь перекрестился и побежал к лошади. Он мчался во весь опор. В дом Нэша вернулся только к утру, старик даже растерялся, когда увидел растрепанного журналиста с безумным взглядом. Джон сам подобно привидению проплыл в свою комнату и рухнул на кровать.