Петронил сидит, склонившись над учебником, и беззвучно шевелит губами. Давайте посмотрим, что это он учит.
А-а-а-а! Ботанику!
«Сухие плоды. У злаков каждый плод содержит по одному семени, причем стенки плода срастаются с семенами. Такой плод называется зерновкой.
В плодах подсолнечника имеется также по одному семени, но, в отличие от зерновки, кожистые стенки плода не срастаются с семенем. Такой плод получил название семенки».
Но, честно говоря, мы с вами и то знаем ботанику лучше, чем Петронил. Ведь он вовсе не учит. Он и учебник-то открыл не на той странице. В школе сейчас проходят строение пшеничного зерна! А может быть, условия всхожести? Точно не помню, но, кажется, что-то в этом роде.
Итак, Петронил ботанику не учит, а просто сидит над книгой и шевелит губами.
Он мрачен. Очень мрачен. А на дворе такое чудесное, ясное утро!
Петронилу приходится частенько повторять уроки перед самой школой. Не мешало б и сегодня! Но нет!
Вчера ему была нанесена жестокая обида. Разве можно это простить? И вот он сидит, склонившись над учебником, и, вместо того чтоб учить ботанику, плетет сети интриги.
Да, да, представьте себе, сегодня здесь, в кухне, будет сплетена сеть интриги.
Мы, конечно, могли бы сказать: он собирается отомстить, но…
Однажды Петронилу попалась растрепанная книжонка с оторванным концом. Последняя глава называлась «Сети интриги». Петронил ничего не понял. Он дошел до того места, где какой-то Вабу (а может быть, Кишионкил) свирепым взглядом провожает симпатичного погонщика слонов Кишионкила (а может быть, погонщика звали Вабу?). Дальше не хватало страниц, и Петронилу пришлось смириться с тем, что из всего заманчивого заголовка он понял лишь существительное мн. ч. «сети». А это, согласитесь сами, не так уж много.
Но зато сегодня Петронил уже сам, совершенно самостоятельно, плетет «сети интриги». Мы, конечно, могли бы сказать «собирается отомстить», но дело не в этом. Гораздо важнее другое. Когда плетут сети интриги, или, если вам угодно, собираются мстить, то обычно такое действие бывает направлено против определенного лица.
И вот сейчас это «определенное лицо» заперлось в ванной комнате и весело мурлычет какую-то песенку без слов. Это «лицо» — родная сестра Петронила Вера. Ей, кажется, скоро двадцать. Но Петронила сестра интересует мало, не будем и мы проявлять любопытство.
В чем же ее вина, за что Веру ждет жестокое наказание?
А дело в том, что вчера была ее очередь мыть посуду и помогать маме, а она явилась домой поздно и посуду мыл Петронил!
— Мамочка, это будет великий день! — все повторяла она накануне.
И мама улыбалась… А Петронилу было сказано:
— Потрудись-ка ты вместо Верушки, она сегодня занята, но в долгу перед тобой не останется!
И Петронил мыл посуду, убирал кухню, а в груди его закипал гнев: сколько можно было за это время дел переделать!
Проявить пленку, почитать «Коркоран», сбегать к ребятам на косогор, там всегда есть чем заняться.
Ну, а сегодня?
— Мамочка, сегодня наконец свершится! Сегодня, сегодня! — пела и смеялась Вера и даже покружилась с мамой по кухне.
А Петронил? Опять ему сегодня мыть посуду? Верушка, видите ли, занята! Она распевает, а ты за нее работай!
Месть, только месть — единственный выход из положения! Петронил должен быть отомщен.
Четверть восьмого.
Ждать больше нельзя.
Петронил поднимается со стула, захлопывает ботанику и сует ее в портфель.
Вера в ванной все еще поет.
Но месть неотвратимо близится.
Петронил останавливается на пороге Вериной комнаты. Кстати, у Веры есть своя отдельная комната — разве это справедливо? Вот бы эту комнату Петронилу! Он превратил бы ее в фотолабораторию, мастерскую, здесь собирался бы их отряд… Но нет! Верушке, видите ли, нужна отдельная комната!
Но довольно слов. За дело! Месть близка.
А какая?
Связать, что ли, узлом рукава джемпера? Засунуть что-нибудь в туфлю?
Петронил колеблется. Хорошо еще, что в ванной все еще распевают.
Петронил растерялся, он не знает, что ему предпринять.
Вдруг сейчас кто-нибудь войдет!
А тут еще какой-то шум под окнами. И вдруг его взгляд падает на Веркину пудреницу. Она как ни в чем не бывало лежит рядом с настольной лампой. Петронил хватает пудреницу — и бегом в переднюю.
Вера перешла на другой мотив.
Петронил, даже не взглянув на пудреницу, сунул ее в верхний карман пиджака и с удовлетворением почувствовал, как она проскользнула за подкладку.
Карман пиджака дырявый, и Петронил старательно скрывает это обстоятельство от мамы. Чего только не спрячешь в такой карман! Сейчас, к примеру, там покоится пудреница.
Вот разозлится Верка, когда обнаружит пропажу! Петронил вообще терпеть не может все эти дамские штучки, и сейчас он счастлив вдвойне. А что, если насыпать в пудру чихательный порошок? Вот будет смеху! Верка начнет наводить красоту и…
Петронил даже просиял, представив себе последствия этой страшной мести. Надо будет попросить порошок у Робинзона. У кого у кого, а у него найдется!
Ванная умолкла.
Петронил вскочил в кухню, схватил свой портфель и глянул на часы.
Скоро половина восьмого.
И вот он уже на улице. Идет и весело свистит.
— Петя!.. — послышалось из окна.
Петронил испуганно обернулся.
— Петя, ты завтрак взял?
Конечно, мама. Каждый день один и тот же вопрос!
— Взял, мама, взял! — откликнулся Петронил и…
Постойте, здесь что-то неладно. Мы забыли сказать, что Петронил — вовсе не Петронил, его зовут Петр. И только среди товарищей он становится Петронилом. Придется извиниться перед читателями за эту неточность и… Но что это?
Из дому вдруг донесся дикий вопль! Верка! Петр забеспокоился. Обнаружила пропажу и подняла крик? Странно. Для верности он прибавил шагу, а завернув за угол, припустился бегом.
За углом он чуть не налетел на человека. Ему показалось, будто человек этот только что поднялся с земли. Неизвестный открыл было рот, полный золотых зубов, но ничего не сказал и тут же поспешно удалился. Петр заметил, что на нем надет светлый прорезиненный плащ и шляпа и что он еще не стар. Больше Петр ничего разглядеть не успел, о чем очень сожалел позже.