Проклятое правое дело

Глава 16

— Я ведь говорила, что если ты еще раз выкинешь что-то подобное, то я убью тебя? — прошептала ему на ухо Лилит.

— Ага, — Седрику некогда было думать, он прилагал усилия, чтобы оставаться в сознании — внезапно прерванное заклинание не очень хорошо сказывается на любом маге. А уж экспериментальное заклятие — тем более. Нужно найти в себе силы сконцентрироваться и перекрыть поток магической энергии, до того как она, потеряв всякие ограничения, расплывется по округе.

Лилит застала юношу врасплох. Сейчас она сидела на нем верхом, склонившись вперед и царапая его подбородок острым стилетом, а левым локтем больно упиралась куда-то под лопатку. Нажим клинка был таков, что становилось опасно даже глубоко дышать.

— Стонеры передали, что ты пытался убить моих друзей, — Лилит сильнее надавила локтем, от чего Седрик поморщился, но смолчал. Ответить, в общем-то, снова было нечего.

— Они хотят сохранить тебе жизнь, потому что ты, якобы талантливый малый, и твои открытия стоит изучить в Немессионе, — судя по издевательской интонации, девушка не особо верила в его невероятную одаренность.

— Но, как говорил мой прапрадедушка, «даже врага можно простить, но предателя — никогда!» — гончая с презрением ухмыльнулась.

— Тебя приняли в команду, а ты предал нас, — прошептала она, прижавшись к спине Седрика. — Тебе сохранили жизнь, а ты сбежал, — ее губы практически касались его уха. — Так что никто не удивится, если ты вдруг погибнешь при побеге.

Резким движением Лилит попыталась вонзить свой стилет в шею Седрика…

Она застала его врасплох. Седрик, задрав голову, лихорадочно думал. Израэля или еще кого-то, кто мог бы в этот раз остановить гончую и волшебным образом спасти его, не наблюдалось. Лежа на животе, он не видел лица Лилит, но чувствовал ее злость.

«Может она еще не в курсе моего провалившегося покушения?»

— Стонеры передали, что ты пытался убить моих друзей.

Седрик почувствовал неприятную боль от впившегося под лопатку локтя. С каждой фразой шансов выжить оставалось все меньше.

«Но им же интересно, как я это сделал? Может, все-таки не убьют, отправят в Немессион? Пусть хоть в три Паучьи сети замотают».

— Они хотят сохранить тебе жизнь, потому что ты, якобы талантливый малый, и твои открытия стоит изучить в Немессионе.

Лилит произнесла это с такой издевкой, что стало ясно — она в это не верит. Все знает, но не верит.

— Но, как говорил мой прапрадедушка, «даже врага можно простить, но предателя — никогда!».

Седрику показалось, что на этой фразе девушка хмыкнула. Готовясь к покушению, он действительно какое-то время ощущал себя предателем, но после долгих размышлений отбросил этот ярлык. Ведь он не виноват в том, что ему пришлось выбирать из двух зол. Две жизни или тысячи? Война или мир хотя бы на короткий срок? Новая реальность, где всем придется начинать с нуля или старый, но понятный порядок, в котором ты уже имеешь вес? Седрик сделал свой выбор и не стыдился этого.

— Тебя приняли в команду, а ты предал нас, — прошептала девушка.

Он почувствовал, как она практически легла ему на спину. Несмотря на всю опасность ситуации, это было приятно. Еще и пахнет так. Дождь, ветер, разнобуйство трав — но запах жасмина все равно хорошо различим и ни с чем не смешивается. Удивительно.

Седрик позволил себе на мгновение забыться. Чувство реальности, казалось, ускользало, уступая место более приятным ощущениям. Этот момент разительно контрастировал с его положением: лежащим лицом вниз под весом гончей, которая одним движением могла оборвать его путь. Его жизнь балансировала на лезвии ножа, и, несмотря на это, он не мог не признать — это ощущение близости было в тысячу раз живее, чем все его последние дни, проведенные в бегах и схватках.

Скоро этот момент закончится, и они снова окажутся в роли охотника и добычи. Но на секунду Седрик решил позволить себе насладиться этим странным, крайне человеческим действом, даже если оно станет предвестником боли или смерти.

— Тебе сохранили жизнь, а ты сбежал.

Он чувствовал ее дыхание на своем лице. Ощущения и запахи дурманили разум, но пора было отбросить эмоции и выпутываться из этой передряги. Седрик уже не слушал. Он прикрыл глаза и, окутав тончайшим слоем энергии всю материю вокруг, добрался по ней разумом до лезвия стилета. Пытаться вырвать или отклонить оружие как цельный предмет казалось непосильной задачей. Поэтому Седрик интуитивно нырнул на следующий уровень и в его сознании возникли тысячи, миллионы частиц, связанных между собой тончайшими энергетическими линиями. Он попытался приложить осознанное волевое усилие, чтобы разорвать эти связи, но они даже не шелохнулись под его напором.

— Так что никто не удивится, если ты вдруг погибнешь при побеге.

Седрик спиной ощутил, как перед решающим ударом непроизвольно напряглись ноги девушки. Ворвавшийся в кровяной поток адреналин поднял давление, все мышцы Седрика мгновенно активизировались — так его организм встречал неизбежное. Сердце стучало в ушах, перед внутренним взором стояла монолитная структура. Рука Лилит начала движение и, с ослепительной вспышкой, казавшиеся неразлучными частицы посыпались вниз, более ничем не сдерживаемые вместе.

… и его лезвие рассыпалось серой пылью. Девушка по инерции продолжила движение, неловко ткнув Седрика в шею бесполезной рукоятью. В ее глазах читалось недоумение.

Еще не осознав произошедшего, Седрик резко сбросил с себя опешившую Лилит и, оказавшись сверху, заученным движением вынул из голенища сапога собственный нож. Не такой изящный, как почивший стилет девушки, но не менее острый. Приставив его к горлу гончей, он склонился над ней и, тяжело дыша, посмотрел в ее зеленые глаза. Ситуация повернулась вспять, но Седрик не увидел страха в ответном взгляде. Лилит мгновенно взяла себя в руки — в ней чувствовалась не только стонерская выучка, но и та самая уверенность, которая окружала Далсона с Бойером, в какую бы ситуацию они ни попали.

«Как же все запутано» — подумал он, глядя в те самые глаза, которые с первой встречи пленили его своей красотой, а теперь холодно отражали его собственное перекошенное лицо. Лилит не моргала и не пыталась вырваться или умолять о пощаде. Просто смотрела. Ее глаза были полны вызова.

— Ты отпустишь меня, Седрик, — медленно и спокойно произнесла она.

«Надо же, когда нож не у моего горла, ты, оказывается, помнишь мое имя!»

— Это с чего это вдруг?! — его сердце все еще бешено стучало, а мысли путались.

— Ты мне должен, — Лилит не отводила взгляд.

— Что я тебе должен? — не понял он.

— Жизнь.

До Седрика, что имеет в виду гончая. На его лице промелькнула тень сомнения, после чего он отвел взгляд. Убрав нож, он молча слез с девушки и лег в траву рядом. Дождь закончился, начинало светать.

— Зачем? — освободившись, Лилит не стала пытаться продолжить схватку, а осталась лежать на своем месте, глядя в небо.

— Что «зачем»? — отозвался Седрик.

— Зачем ты пытался убить их? Судя по всему, уже дважды.

— Потому что я должен, — немного помолчав, ответил Седрик.

— Кому?

— Себе, — Седрик вздохнул, — Союзу. — Еще один вздох. — Всему миру, черт побери!

— Что ты несешь, парень?

— Ты знаешь, что изобрели твои друзья?

— Да, я знаю, — теперь перед ответом помедлила уже Лилит.

Во время разговора они не смотрели друг на друга. Только в небо, на котором уже расходились тучи.

— Если они доберутся до Немессиона — начнется большая война. Неужели ты не понимаешь? Из-за передела власти погибнут тысяч людей.

— Это правда? Это настоящая причина, по которой ты это сделал? — Лилит приподнялась на локте и посмотрела на юношу.

— Да. — коротко ответил он.

— Они не едут в Немессион, идиот! Компания не хочет войны.

— Что?! — Седрик сел и ошарашенно уставился на девушку, которая легла обратно в траву.

— Они направляются в Университет, чтобы сделать технологию создания переносных источников общедоступной. Через сеть библиотек все страны получат доступ к новым знаниям одновременно!

Седрик не мог поверить услышанному. Это было так просто и в то же время невозможно. Поменять мир, сохранив расстановку сил. Избежать войны безвозмездно отдав, возможно, величайшее открытие столетия. Сделать общедоступным то, что давало шанс на величие. Уравнять всех ценой собственного господства. Такая мысль Седрику в голову не приходила, он почему-то предпочел просто убить изобретателей, похоронив революционную идею вместе с ними на максимально длительный срок. Юноша рухнул обратно в траву. По его лицу текли слезы.

Внутри Седрика штормило. Как он мог так заблуждаться? Он выбрал самый короткий путь, самый простой выход — уничтожение. Он пытался спасти мир от войны, но сам стал орудием разрушения. В своем стремлении защитить мир от изменений, не увидел, что изменения — это и есть жизнь. Мир должен развиваться, а не останавливаться в своем развитии из-за страхов одного человека. Его решения, основанные на собственных представлениях о благе, выглядели теперь самонадеянными и наивными.

Немного придя в себя, Седрик осознал, что они оба до сих пор молча лежат в траве под начинающим светлеть небом. Лилит лежала в футе от него, до ее левой руки было несколько дюймов. Чуть поколебавшись, Седрик сначала легонько коснулся ее руки, а потом попытался взять ее ладонь в свою.

— Что ты делаешь?! — Лилит отдернула руку и вскочила.

Ее реакция была не просто отказом от прикосновения. Она была напоминанием о том, что их миры, несмотря на мимолетный момент опасной близости, разделены пропастью обстоятельств. Покрасневший, сбитый с толку и внезапно почувствовавший себя еще более одиноким Седрик, попытался оправдаться.

— Я просто… — начал он.

— Что «ты просто»?! — тон гончей не оставлял никаких надежд. — Ты просто дважды пытался убить моих друзей и чуть не прикончил меня полчаса назад, а теперь тянешь ко мне свои ручонки?!

— Но ты же сама пыталась меня убить… — Седрик не успел даже оправдаться.

— Не лезь ко мне со своими драными фокусами! — Лилит бросила взгляд на остатки своего стилета, валявшиеся в траве. — Даже не думай!

— Но раз они не едут в Немессион, то мы могли бы… — Седрик снова попытался вставить реплику.

— Мы ничего не могли бы! Мы с тобой в расчете и на этом все, понял? Я дам тебе четверть часа на то, чтобы убраться, а потом пойду туда, — Лилит кивнула в сторону лагеря Компании. — И все расскажу им!

Лилит стояла на изготовке, каждый мускул напряжен в ожидании возможного нападения, от былой откровенности не осталось и следа. Они снова враги или как минимум — противники в странной игре.

Седрик почувствовал себя глупо. Его попытка установить какой-то контакт после всего, что было, теперь казалась нелепой даже самому ему. Он попытался встать. Его движения были неуверенными, как у человека, который в один момент потерял всякий смысл своих действий.

Лилит молчала, вглядываясь в его лицо. Пауза затянулась. Седрик неловко повернулся и побрел в сторону леса.

— У тебя четверть часа, — повторила ему вслед Лилит.

— Что, говоришь, он сделал?! — переспросил Бойер.

— Рассыпал его — Лилит пожала плечами.

— Как можно за секунду рассыпать закаленное металлическое лезвие?! Это невозможно! — разноглазый маг не мог поверить в произошедшее и искал подвох.

— Это какой-то фокус! Это не может быть правдой!

— Но это правда, — Лилит снова кивнула в сторону лежавшей на столике одинокой ручки стилета.

Бойер на мгновение замолчал, пытаясь уложить в голове происшедшее. Он моргнул, словно пытаясь вытеснить из сознания эту «невозможность». Затем в его глазах вспыхнул интерес, характерный для ученого, оказавшегося перед лицом неведомого. Секунду спустя его ум уже взвешивал все возможные объяснения.

— Ты говоришь, он просто взмахнул рукой, и металл… превратился в пыль? — его тон был скептическим, но в глазах горела жажда знаний.

— Он даже не махал рукой, Морти!

— И что же это? Магия? Алхимия? — Бойер начал бросаться предположениями. — Или что-то наподобие его фокуса с песком?

Далсон и Бойер безуспешно пытали девушку вопросами о произошедшем. В их мире, где магия была скорее инструментом, а не тайной, Седрик представлял собой загадку. И это притягивало их умы как магнит.

— Ты отпустила его? Но почему?

— Он оставил меня в живых, Морти. К тому же он больше не собирается убивать вас.

Бойер фыркнул в ответ.

— Это что, какая-то новая валюта в мире гончих и предателей? Жизнь в обмен на жизнь? — Бойер не мог скрыть своего недоумения. — Он больше не хочет нас убить, надо же. И что, мы теперь должны быть ему благодарны?

— Не обязательно, — голос Лилит звучал так, словно она объясняла азы морали недорослю. — Но он понял, что ошибся.

— За ошибки надо платить, — подал голос Далсон. — Не надо вот этой твоей мути про мораль и вторые шансы. У него был второй шанс и даже третий. Он все просрал.

— А сколько шансов было у вас? Вы годами играете с судьбами людей, манипулируете силами, которые едва понимаете. И ничего.

Далсон с Бойером обменялись взглядами, в которых читалось смешение скепсиса и неохотного признания того факта, что Лилит, возможно, права. Далсон поджал губы, в его глазах мелькнула тень раздражения. Он всегда знал, что умом Лилит пошла в прапрадеда, но иногда ее склонность к моральным рассуждениям утомляла.

— Знаешь, что мне в этом больше всего не нравится? — спросил он. — То, что мы теперь должны постоянно смотреть через плечо, ожидая, когда наш благородный юноша вновь решит, что ошибся. Или не ошибся.

Бойер кивнул, поддерживая товарища.

— Что думаете, доктор Бланш?

— Я думаю, мы все еще услышим об этом парне. И скорее всего, не будем этому сильно рады.

— Судя по рассказу Лилит ваш бывший подручный значительно продвинулся в своем искусстве. То, что он теперь делает куда интереснее, чем швыряться песком, пусть и с большой скоростью.

— Он явно тренируется и изучает границы своих возможностей.

— Да, он смышленый малый.

— Почему вы сразу не рассказали нам правду о вашей связи с ним и ваших подозрениях?

— Потому что я все же пленник, а не гость.

— А как там дела в долине? — Бойер решил поинтересоваться более приземленными вопросами. — Разобралась с бумажками?

— В долине дела ужасно, Морти! Беспорядок, все бумаги перемешаны, данных по половине расходов вообще нет! — возмущенно ответила гончая.

— Да ладно тебе, не все же так плохо! — подмигнул ей Далсон.

— Все просто отвратительно! Сотрудники совсем распоясались, а управляющий вообще пьет ваш бренди!

Бойер с Далсоном с недоумением переглянулись.

— Но он любит бренди! Мы для него его и покупаем!

Гончая посмотрела на них, как на двух безнадежных идиотов.

— Израэль неплохо справляется, он заслуживает иногда расслабиться! — Далсон снова попытался вступиться за управляющего.

Лилит скрестила руки на груди, понимая, что аргументы о здравом смысле и административной ответственности здесь бессмысленны.

— Ну что ж, тогда не удивляйтесь, когда вам придется расплачиваться за ваши исследования из собственного кармана, — резко сказала она. — И за бренди!

Далсон и Бойер оба на секунду остановились, словно столкнувшись с неприятной мыслью, но затем снова отмахнулись от нее, как от назойливой мухи.

— Да ну ты брось, Лилит!

Гончая вздохнула, ее терпение было на исходе. Она знала, что долина Далсона и Бойера — самые продуктивные земли Компании. Но эта отчужденность от реальности иногда поражала даже ее, привыкшую к их эксцентричности. Еще и управляющий у них был подстать. Девушка, конечно, относилась к Израэлю, как ко второму отцу, но знала, что временами тот ведет себя так же, как и эти двое — как увлекшийся ребенок, не замечающий ничего вокруг.

— Когда в последний раз вы смотрели на свои финансовые отчеты, а? — она нахмурилась, глядя на них, словно учительница на двух непослушных учеников. — Я не могу всегда вас вытаскивать!

— Финансовые отчеты? — Бойер как будто впервые слышал это словосочетание и, пытался вспомнить, когда в последний раз он действительно интересовался цифрами, не связанными с экспериментами.

— Израэль справляется, — Далсон повторил это, как мантру. — Мы же доверяем ему, не так ли?

Лилит возвела взгляд к небу, будто ища там поддержки или хотя бы понимания.

Ладно-ладно, — наконец, сдался Бойер. — Мы посмотрим на эти… бумажки, как только завершим свои дела здесь. И заберем у Израэля бренди.

— Но ненадолго. А то он расстроится, — добавил Далсон.

— Да, ты не представляешь, насколько он становится противным, когда злой, — поддержал Бойер.