Просто хочу

Глава 1. Кирилл

Ветер, асфальт, туманное московское утро.

Привычку бегать я переняла от Кирилла. Я все за ним повторяла тогда. Как попугай. Глупая влюбленная курица. Он курил «Капитан Блэк», и я давилась тяжеленным дымом. Он пил «Миллер Драфт», я морщилась, но глотала. Он любил отдыхать в Питере, я проклинала в голос порывистый ветер, перемешанный с мокрым снегом, но упрямо таскалась по гранитным набережным.

Последствия бурного виртуального романа, который закончился после нашей личной встречи.

Кир вел себя, как джентльмен. Цветочек, прогулка и ночью не поддался на мои неумелые попытки соблазнения.

Следующие полгода я сублимировала на его привычках и пристрастиях. Как кривое зеркало. А потом оказалось, что это была и не любовь вовсе.

Кирюха сам позвонил, как ни в чем ни бывало. Мы трепались два часа, перезванивая по очереди. Я не ревновала, когда он рассказывал о своей подружке. Он хохотал над моей историей о бойфренде-скоростреле.

«Черт, зай, я так скучал по тебе», — выдал он.

«Взаимно, мартышкин», — ответила я.

На следующий день мне пришел ответ на три тысячи электронных писем:

И ссылка на песню Мельницы.

Я оценила жест, бросила выдержку из «Дороги сна»:

Пока я торчала на паре, пришла смска:

«Рад, что мы друг друга поняли».

Да уж, с пониманием у нас проблем не было. Проблемой была моя дурная привычка влюбляться в каждого встречного поперечного. Гормоны и любовь — не тождественны. Подумать только, я чуть не потеряла лучшего друга. Я считала его старшим братом, родственной душой, просто замечательным человеком. Я любила его без секса. Просто любила.

После окончания универа, Кирилл настоял, на моем переезде в Москву. Поначалу я жила у него. Реальная дружба оказалась еще более захватывающей, чем на расстоянии. В квартире моего названного братца тусовалась вся богема Москвы. Я дурела от постоянного потока людей, гитарных рифов среди ночи и моря алкоголя. А сутра мы всегда выползали на пробежку. Не важно, сколько было выпито и скурено накануне.

Среди гостей частенько оказывались известные журналисты и литераторы. Благодаря этому, я была удачно пристроена на ТВ, ассистентом в программе о кино, а еще Кир постоянно пихал в журналы мои очерки.

Перспектив на телевидении у меня не было, зато была стабильность в деньгах и отдельная квартира. А вот на мою писанину критики реагировали положительно. Однако гонораров хватало лишь на проставу для Кира и его приятелей, которые обеспечивали мне постоянные публикации.

Из воспоминаний, рассуждений и качественного транса Армина ван Бюрена меня вывел ранний звонок. Только один человек звонит мне в шесть утра.

— Кир, — выдохнула я вместо приветствия.

— Сонь, — ответил он мне так же, выпуская воздух из легких.

— Ты мне мешаешь, — я с ним не миндальничаю.

— Бежишь? — а он любит меня доставать тупыми вопросами.

— Нет, блин, сексом занимаюсь.

— Везет.

— Чего надо? — обычно ранние звонки были по делу.

— У тебя ведь есть загран?

Это интересно.

— Есть, — я остановилась.

— Ты едешь в Канны.

— А почему не в Рио-де-Жанейро?

Бредит что ли? Или пьяный?

— Потому что туда не едет Бондарчук.

— Кирь, ты чего несешь?

— Твоему именитому начальнику нужен ассистент. А я вчера выжрал с ним фигову тучу коньяка, убеждая, что ты лучший кандидат.

Я лишилась дара речи

— Соня!

— Кирюш, милый, а есть в столице нашей родины человек, с которым ты не знаком?

— Не те вопросы ты задаешь.

— Вообще не соображаю сейчас.

Чистая правда. Я потянулась в карман за сигаретой. Это извращение, конечно, но после пробежки всегда курю. А такая новость заставляет делать это и в процессе.

— Короче, вы едете целой командой, но ты именно с Федей.

Меня тряхнуло от «Феди». Даже дымом поперхнулась, закашлялась.

— Куришь? Понимаю. Присядь. Там будет Мэйсон. Федька собирается брать интервью.

— А?

— Ага. Вы же знакомы, — Кир, сделал паузу, чтобы я переварила, — Классно я все устроил, да?

— А?

— Сонь?

— Кир…

Кто меня тянул за язык? Зачем показала по пьяни фотку? Только ему. Больше никто не знал, что я в детстве целовалась с Крисом Мэйсоном.

— На черта ты лезешь в мою жизнь?

— Когда созреешь до спасибо, перезвони, — он повесил трубку.

Я доползла до дома, выпив по дороге кофе. В голове был какой-то сумбур. Кир не бросает слов на ветер. Сегодня не первое апреля.

Порывшись в старых фотографиях, я нашла снимок из Гааги. Улыбка сама растеклась по лицу. Такой молоденький, смешной. Улыбается. Мне. Воображение услужливо начало закидывать картинками нашей будущей встречи. Ноги стали ватными.

А если он меня не узнает? Я же свихнусь. А если узнает, то…

Воображение выключилось. Зато включился разум, который подсказал пересмотреть все фильмы с Крисом до отъезда. А еще, где мобильный?

— Киря, спасибо.

— То-то же, — он не злился, знал, что я туго соображаю, — Между прочим — это подарок на день рождения.

— Черт, а я хотела большие рога на стену.

Кир засмеялся:

— На Новый Год — обязательно подарю.

Вот зараза! Ведь подарит.

Дневник Сони

13.05.2011

Ему сегодня двадцать пять. А мне через неделю двадцать три. Он мой подарок. Сам того не знает. Конечно, он меня не вспомнит. Мне это и не нужно. Хотя, конечно, нужно, но необязательно.

И вообще, я еду в Канны! Фантастика.

Боже, рифмуется в голове. Это плохо. Последний раз писала стихи Киру. А эти кому? Кристоферу? Себе?

Глава 2. Милый друг

Соня

— Соня, я все понимаю, но выключи телефон, — выдал мне Бондарчук у двери номера.

Я кивнула, прочитав очередную смс, нажала на красную кнопку. Вчера был премьерный показ нашумевшей экранизации «Джейн Эйр», а сегодня интервью. Мы уже посетили ведущих актрис, пообщались с режиссером. Мэйсона оставили напоследок. Дверь распахнулась, нас пригласили войти. Федор Сергеевич прошел в номер первый, за ним операторы, я в хвосте. Стандартно.

Крис сидел на диване, изображая дружелюбие и позитив. Какие мы у него сегодня по счету? Сорок пятые? Бедняга. Он не смотрел на меня. Только на Федора. А я таращилась во все глаза.

Восемь лет. Даже тотальная подготовка, в виде просмотра его фильмов, не помогла. Мне нравился мальчишка с бардаком в волосах и мыслях. А сейчас передо мной молодой мужчина, который знает, чего хочет от жизни. Который в свои двадцать пять — кумир миллионов.

А я… С боку бантик. Принеси-подай. Спасибо, Кирюша, отличный подарок. Сегодня весь вечер буду заниматься самобичеванием. Отличный день рожденья, мать твою.

Федор без слов протянул руку, я вытащила из папки листок с дополнительными вопросами, отдала ему, нечаянно взглянула на Кристофера. Он смотрел прямо на меня, сдвинув брови. Но как только я отступила обратно к камере, Крис моментально перевел взгляд обратно на Бондарчука.

Не узнал.

Неудивительно.

Я толком не вслушивалась в разговор. Просто впитывала его голос, даже впала в какой-то ступор, слушая приятный баритон. Меня потряхивало, когда он замолкал, думая над вопросом. А потом начинал отвечать со слов:

— Я думаю…

Пришлось прикусить язык, чтобы не крикнуть, как на заседании комитета: «Протест. "Я" нельзя употреблять».

Федор поднялся с кресла, отдал мне бумаги.

— Все на сегодня. Отдыхай.

— Но… Как это все? — я знала расписание следующих интервью. Сейчас перерыв. А потом еще куча работы.

Кристофер тоже поднялся, отошел к окну, закурил. Операторы, собирали оборудование.

— Сонь, у тебя же днюха, погуляй, на пляж сходи. Я не зверь, — небрежно проговорил Бондарчук и вышел.

Такая милость от начальства не могла не радовать.

Я качнулась на каблуках, вглянула на дверь. Уходить совсем не хотелось. Широкая спина Криса манила меня. Запах дыма, что не улетал в окно, защекотал горло. Прдевкушение зашкаливало, гоняя кровь по моему телу с бешеной скорость. В висках оглушительно стучал пульс. Руки затряслись. Но я собрала в кулак всю свою смелость.

Эх. Да какого черта! Подошла.

— Эммм. Кристофер, — он обернулся ко мне, вежливо выдыхая дым в сторону, — А можно автограф?

Боже, что с моим английским? И голос дребезжит как флегма.

— Да, конечно, — затушил сигарету, протянул руку.

Я вытащила ту самую фотографию, отдала ему вместе с папкой и ручкой. Он взглянул на фото. Уголок губ медленно пополз вверх. Крис перевел глаза на меня, потом посмотрел на оператора, который вытаскивал камеру и штатив.

— Сонь, догоняй — крикнул мне коллега.

— Ага, сейчас иду.

Дверь закрылась.

— Софи? Это, правда, ты?

Сердце сделало кульбит.

— Да, — просто ответила я.

Он запустил руку в волосы, выдавая этим растерянность, и вдруг начал хохотать. Так заразительно, что я заулыбалась в ответ.

— У меня тушь потекла? Чего ты смеешься?

— Слава богу. Это ты! Я уж думал, паранойя накрыла, — он сделал шаг вперед, раскрыв руки.

Мы как-то неловко обнялись. Я первая отстранилась, чувствуя себя полной дурой.

— Македония, какими судьбами?! Вот так встреча, — Крис продолжал улыбаться.

— Македония? Ты помнишь? Рашн Федерейшн, — я по-дружески шлепнула его по плечу.

Наверно, выглядела жутко глупо. Но туповатая ухмылка не желала сходить с лица.

— Конечно, помню. Сколько лет прошло?

— Неприлично напоминать даме о возрасте, — отчитала я его, — Но, кажется, восемь.

— Да боже мой. Сколько тебе? Двадцать? Один? Два?

— Двадцати три сегодня, — ну не могла промолчать, выпендрилась.

— Как? Прямо сегодня? — он начал шарить глазами по комнате, словно искал что-то, — Даже не знаю, что тебе подарить.

— С ума не сходи. Ты и есть мой подарок.

— Не понял. Это как?

— Долгая история.

— Окей, расскажешь вечером, — он бросил взгляд на какой-то листок, наверно с расписанием, — В десять нормально? Я раньше не освобожусь.

— Не стоит, Крис. Я знаю, как тебя тут изматывают, — идиотизм, но мне с головой хватило, что он меня узнал и потрогал, — Просто подпиши фотку.

— У тебя планы на вечер? — он игнорировал мою заботу и просьбу.

— Нет, но…

— Значит, в десять жду. Ты чем питаешься? — я открыла рот, чтобы опять возразить, Крис предусмотрительно приложил палец к моим губам, — Софи, пожалуйста, я очень рад тебя видеть. Давай поужинаем. Неужели ты предпочтешь тухнуть в номере в день рождения? Или у тебя планы?

Он одернул руку каким-то нервным жестом, понимая, что черезчур долго касается моего рта. Я облизнулась, сжала губы, стараясь не концентрироваться на этих ощущениях, чтобы сохранить рассудок.

Крис Мейсон помнит мое имя. Он хочет со мной поужинать. И что теперь дарить Киру? Я же по уши у него в долгу. Нужно меньше думать и быстрее соглашаться.

— Нет планов. Ладно. Ты текилу пьешь? — сдалась, такой приятный плен.

— О, да. Так как насчет ужина. Кухня?

— Любая.

— Отлично, не опаздывай, — он наклонился и чмокнул меня в щеку.

Это максимум на что я рассчитывала в этой поездке. И еще не вечер. Разум вовремя подсказал, что пора отчаливать, и ноги понесли меня к двери, а в руках было как-то неправильно пусто.

— Крис, — я обернулась к нему снова, — А автограф?

Он скорчил одну из своих фирменных гримас.

— Ой, иди ты, — и слегка треснул меня папкой по голове, которую тут же пихнул мне в руки, — Перебьешься. А фотку я себе оставлю.

— Ну Крииииис, — протянула я, как маленькая.

Я не жадина, но это единственный экземпляр. Жалко даже ему отдавать.

— Вот прицепилась. Сделаю копию, вечером верну.

— Тогда ладно. А подпишешь?

— Вали уже, именинница. Не зли меня.

Чего ломается? Ну и ладно.

Я вышла из номера. За дверями уже ждала очередная съемочная группа.

Дневник Кристофера

Ужин стынет, я дурею. А она опаздывает.

Софи.

Как я мог ее не узнать?

Не каждый день мне плюют на голову. Почти не изменилась с тех пор.

Странно, я почти не помню ее лицо даже сейчас. Но легкий акцент, нарочито правильная интонация. Кажется, что каждая фраза, сказанная ею, приправлена двусмысленностью.

А еще она следила за моей карьерой. Приятно.

Не хотела навязываться. Умно.

Избегала прикосновений. Скромно.

Но самое главное: она не трепалась о нас. Хотя могла бы неплохо заработать на интервью о прошлой жизни меня знаменитого. И фото имелось. Весьма красноречивое.

Ну как можно просить автограф у парня, с которым ты целовалась? Дурочка.

Заставляет меня нервничать. Умница.

Что мне ждать от нее? Текила и ужин.

Ее день рождения. Я — подарок.

Нет, скорее, это Софи сюрприз для меня.

Сегодня не нужно быть милым, интересным, веселым. Не нужно быть сладкой конфетой. Можно просто расслабиться и поболтать со старой знакомой. Вспомнить юность. Поностальгировать. Пожаловаться на весь это восхитительный дурдом, в котором я варюсь. Уверен, она поймет. А если не поймет, то выслушает обязательно. Как выслушала мои сумбурные рассуждения о выборе карьеры тогда на балконе. Не перебивая, не отвлекаясь, советуя от души. Не ради шкурного интереса.

А еще мне очень интересно, почему эта русская проныра мне не написала. Казалось, я произвел впечатление в ту ночь. И ей жаль было со мной расставаться утром. И она хранила фото. И приехала ко мне сейчас. И я сломаю голову, пытаясь ее понять. Лучше спросить. Вот и тук-тук. С Днем Рождения, Софи.

Он открыл почти мгновенно, словно стоял под дверью.

— Ты опоздала. Я почти уснул, — вежливый такой, тактичный.

— Извини, мне выпивку не хотели продавать. Пришлось за паспортом возвращаться.

Крис засмеялся.

— Не смешно, — надулась я.

— Да, ну! А по-моему очень. Мы не обопьемся? — он стрельнул глазами на литр текилы.

— А хоть бы и да. У меня праздник. Забыл?

— Прекрасно помню.

Кристофер забрал у меня бутылку и уселся на диван. Я благоразумно опустилась в кресло. На журнальном столике стояли незатейливые пластиковые контейнеры с ролами и коробка с пиццей. Я ожидала от него чего-то экзотического, шикарного, изысканного, а он, оказывается, питается, как все Кирюхины друзья-алкоголики.

Взяв на себя мужскую обязанность разливать, Крис открыл бутылку, наполнил высокие рюмки.

— За тебя, — объявил он, звякнув своим стеклом о мое.

Мы выпили. Крис воткнул вилку в ролл, отправил в рот. Я не удержалась, хмыкнула.

— Чего?

— Вилка, — объяснила я.

— Не могу я этими палкам есть, в пальцах путаются.

Не мудрено в таких пальцах запутаться. Даже их обладателю. А как он ерошит ими свои волосы. О, что за мысли? Стоп.

Крис словно просканировал мой мозг, запустил ладонь в растрепанную шевелюру. Я его смутила? Или привычка?

— Рассказывай! — он ухмыляясь следил за моими манипуляциями с едой и палочками.

Небось ждет, что и я не справлюсь. Фигушки. Я прожевала и влилась в разговор.

— Что именно рассказывать?

— "Модель" бросила? — уточнил мой старый приятель.

— Пришлось. Времени не хватало. Готовилась к поступлению. А ты?

— А я еще в Нью-Йорк мотался. До Совета Безопасности дорос. А потом надоело, — поведал он в свою очередь.

— Потом было кино, кино и еще раз кино, — поправила я его.

— Ну и это тоже. Кстати, весь день голову ломаю, почему ты мне не написала? Я так плохо целуюсь?

Рис застрял в горле, заставляя закашляться.

— Налей, — проскулила я сквозь слезы истерического смеха.

— Наверно, и правда плохо, раз выпить захотелось.

Зараза, кого он подкалывает? Меня или себя? Я опрокинула рюмку без тоста.

— Если честно, то я уже не помню. Но вроде ты не безнадежен.

— Освежить воспоминания?

Я швырнула в засранца палочкой, чтобы он не заметил, как мои щеки заливает румянцем.

— Так почему я не получал писем из России? — не сдавался.

Настырный. И классный. Красивый. Блин, надо еще выпить.

— Ну, — я смутилась, опустила глаза в пол, но ничего кроме правды на ум не приходило, — Я научилась пользоваться интернетом только через два года. В универе.

— Врешь.

— Честно. А личный компьютер купила всего год назад.

Я не миллионерша и даже не средний класс. Я заурядная девчонка из провинции. Весьма глухой провинции.

— Ну, а через два года? — кажется, он это серьезно.

— Какой смысл, Крис? Что бы я написала? Привет. Как дела?

— Для начала звучит неплохо.

— Перестань. Нам обоим было бы неудобно и неинтересно, — я откинулась в кресле, потянулась к сигаретам — Особенно тебе. Курить можно?

Крис поднялся, кивнув на окно. Я последовала за ним.

— Ммм, ну ладно. А потом?

— Потом — это после «Гарри Поттера» или после «Зомби»? — уточнила я.

— А когда ты поняла, что целовалась с супер-мега-великим актером, который войдет в анналы мирового кинематографа? — Крис выпустил дым через нос и засмеялся.

Запустить в него было решительно нечем. Разве что пепельницей. Если не убью, то лицо точно попорчу. А было бы жаль. Красивое же.

— Ты всегда такой невыносимый? — я решила не калечить кумира миллионов.

— Нет, это в честь праздника. Так когда?

— Никогда. Отстань. Если хотел смутить меня, браво, тебе это удалось, — я зажала сигарету губами и издевательски похлопала.

— Спасибо, спасибо. Я старался, — он картинно раскланялся.

Мы вернулись к столику. Крис опять налил.

Я сегодня точно напьюсь. Помнится, в прошлый раз именно алкоголь сделал меня нагловато эрудированной милашкой под стать Кристоферу. Должно и сейчас сработать.

И ведь сработало. Чем больше мы пили, тем откровеннее и веселее становились разговоры. Тем больше это походило на встречу старых друзей, а не на свидание актера с фанаткой.

— …я, говорит, жрал коньяк всю ночь с Бондарчуком, чтобы ты могла увидеть Мейсона, — рассказывала я бурно жестикулируя на фоне опьянения, — Вот так ты и оказался моим подарком. А ведь так хотелось рога.

Язык заплетался, я не очень понимала, что несу. И совершенно не врубалась, зачем?

— Бондарчук — это тот загорелый лысый мужик? Чего еще за рога?

— Он самый. Мой начальник. И он у нас крутой… В России. А рога — обычные такие. Хитиновые. Лоси их сбрасывают по весне. Или по осени? Не помню… На стене шикарно смотрятся.

Видимо, Кристофер обладал креативным мышлением. Он покатился со смеху. Я не поняла, отчего, но он ржал так заразительно, что и меня накрыло истерикой. Я еще корчилась в конвульсиях, утирая слезы, когда Крис глянул на меня оценивающе и изрек:

— С тебя хватит выпивки на сегодня.

— Это кто сказал? — возмутилась я. В бутылке еще плескалась добрая треть.

— Твоя совесть с рогами.

Мне показалось, что он задумал какую-то пакость. Уж больно довольный.

— К тому же, это последняя долька лайма.

— Я с тобой поделюсь.

Крис обдал меня мутным от текилы взглядом и коварно ухмыльнулся. Я не успела. Он схватил со стола солонку и последнюю дольку. Пить текилу без этих аксессуаров — извращение.

— Это я с тобой поделюсь, — он облизал пальцы и провел ими по своей шее, сыпанул на влажную кожу соль, — Слизывай.

— Вот ты засранец. Думаешь, мне слабо?

— Не знаю. Давай проверим, — он откинул голову на диван, протянул мне очередной шот.

Я встала с кресла, подошла к нему.

Глаза закрыты. Улыбается. Довольный. Сейчас исправлю.

Я невозмутимо раздвинула его ноги, уперлась коленом в диван, почти касаясь паха, склонилась к соленой коже. Язык нарисовал несколько кругов, собирая все до последнего кристаллика. Я опрокинула текилу, стала шарить глазами в поисках лайма.

Мой звездный друг широко улыбнулся. Последнюю дольку он зажимал зубами.

Я скопировала его кривоватую улыбку, чувствуя, что от текилы у меня отрастают совсем не лосиные рога и хвост. Решил поиграть? Ну ладно.

Я медленно провела языком по волокнам цитруса, практически не касаясь его рта. Отстранилась. Крис шумно выпустил воздух через нос, его руки легли мне на талию. Хорошо, что рот занят. Не отпустит очередную сальную шуточку. Я поймала с десяток чертиков в его глазах, пока он медленно приближал свое лицо к моему. Слегка приоткрыв рот, я приняла волокна лайма, вытягивая кислую влагу зубами, ощущая, как она растекается по рецепторам, оттеняя соленую текилу.

Мы синхронно сглотнули. Я сок, а он, видимо, слюни.

Крис резко оторвался от меня, выплюнул корку, которая была единственной преградой между нашими губами.

— Знаешь, в России тоже показывают этот сериал, — разоблачила я его план, уточнив, — «Теорию большого взрыва».

Совсем недавно пересматривала серию, где Леонард и Пенни напились и чуть не переспали.

— Об этом я не подумал, — Крис смотрел на меня серьезно, чертики ускакали, оставив после себя в его глазах огонь преисподней.

— А о чем подумал? — я попыталась отстраниться, но он и не думал отпускать.

— Ты знаешь.

— Догадываюсь. Просто хочу? — процитировала я его ответ на мое «зачем?» восьмилетней выдержки.

— Да, — выдохнул Крис.

Через секунду горячий рот накрыл мои губы. Жадно и требовательно. Я запустила пальцы в его волосы, отвечая так же пылко. Наши языки соприкасались в неистовом танце. Крис отрывался от меня на мгновение, чтобы глотнуть воздуха и вновь сокрушал губы поцелуями. В голове помутнело то ли от выпитого, то ли от волшебных ощущений. Я чувствовала, что готова отдаться ему прямо здесь, на диване. От одних поцелуев возбуждение разлилось жаркой волной. Я хотела, чтобы он прикосался ко мне везде, но руки каменным кольцом сцепились на талии.

Нет, я не вынесу этого. Так сильно.

Сжав в кулаках рубашку на спине Криса и, тихо всхлипнув, опустила голову ему на плечо. Он, наконец, разжал руки, стал гладить меня по волосам, слегка раскачивая, словно ребенка.

Я почти не заметила, как Кристофер уложил меня на диван. Он шептал какие-то слова. Мозг отказывался воспринимать смысл, лишь бархатный голос эхом отдавался в ушах. Я словно на автомате расстегнула пуговицы его рубашки, уткнулась носом в завитки волос на груди. Он пах табаком, одеколоном и чем-то неуловимым, очень мужским. Глаза сами собой закрылись от удовольствия.

Крис продолжал что-то тихо говорить. Я продолжала прижимать губы к его коже. Было так тепло и сладко.

Это сон. Сладкий сон. Снись мне, пожалуйста. Снись.

Глава 3. До встречи

Боже, голова… Без мозгов. Уже утро? Скоро на работу? Будильник еще не орал. Можно поспать. Где мой медведь?

Рука нашарила что-то большое и теплое. Сил нет, даже мишку подмять под себя не могу. Ладно, сама подвинусь. Вдруг мишка заворочался и обнял меня сам.

Ах, ты, мать моя волшебница!

Сонливость как рукой сняло.

Кристофер, любить тебя во все места, Мэйсон, какого хрена я в твоей постели?

Взглянула на часы. 5:30. Вот ведь природный будильник. Надо валить отсюда потихоньку. Я осторожно выбралась из горячего плена рук, сползла с кровати, слегка покачнулась, встав на ноги. Обернулась. Кажется, спит. Не сводя глаз с Кристофера, я на цыпочках медленно пятилась к двери.

По закону подлости, разумеется, запнулась о собственные туфли, которые стояли у двери. Шмякнулась навзничь, издав при этом глухой бумкающий звук.

Изучая потолок, я пыталась не зареветь от общего идиотизма ситуации и конкретно своего в частности.

Из района кровати донесся приглушенный смех. Он не спал. Вот ведь звездный демон.

Я села, пряча лицо в коленках. Крис поднялся, подошел ко мне, присел рядом на корточки, участливо потрепал по плечу.

— Эй, не ушиблась?

— Нет, — я подняла на него глаза. Боже, он в одних боксерах. С утра такое зрелище. Мне конец. Пришлось уткнуться обратно в коленки, чтобы не ослепнуть. Утром, с похмелья, после удара головой — это слишком жестоко.

— Ну, с добрым утром, алкоголик.

Лучше б я осталась для него девчонкой, которая плюнула на голову. Честное слово, это приятнее, чем алкоголик. Хуже — только фанатка, которая валится на спину от одного его лучезарно звездного сияния.

И тут меня обожгла догадка. Даже вынырнула из-за коленок, чтобы спросить его:

— Крис, мы же вчера..? Мы не..? — вслух было страшно произнести.

И пусть я спала в одежде, но… Всякое может быть. После дивана ничего не помню, но это не значит, что ничего не было.

— Не имею привычки ворочать бревна.

Какая потрясающая удача! Можно выдохнуть.

— Ох, я выключилась, да?

— Ага, на самом интересном месте.

Я опять спрятала лицо. Стыдоба какая. Обычно до такого состояния я позволяю себе доходить только с Киром. Однажды он так же отнес меня бессознательную в кровать и завалился спать рядом. Всю ночь Орлов отбивался от моих объятий. На следующий день купил мне большого медведя, который не сопротивлялся.

— Позволь спросить, ты далеко собралась? Еще шести нет. Выспись, — Крис кивнул на постель.

Ага, как же. Сейчас вот прям разбегусь и прыгну обратно в твою койку. Заманчиво, конечно. Но — нет.

Сделав огромное усилие на собой, я как только могла гордо и величественно поднялась с пола. Провела рукой по спутанным волосам, задрала голову, изображая невозмутимость и уверенность.

— Мне нужно на пробежку. Покурить и выпить кофе.

Крис тоже поднялся.

— После вчерашнего? Уверена? — уточнил он, глядя на меня, как на сумасшедшую.

— Абсолютно уверена. Привычка. Или я не человек.

— Тогда в восемь внизу, — он взял меня за руку, посмотрел прямо в глаза, — Позавтракаем вместе?

Эти глаза меня погубят.

— Ужин, завтрак… Может еще и пообедаем?

— Я бы с удовольствием, но не выйдет. Весь день расписан, а вечером улетаю, — отчитался Мэйсон.

— Понятно, — почему меня это так расстроило?

Я хотела побыть с ним подольше. О, что опять за мысли? Лучше даже не думать об этом. Хороший вечер, немного утра — хватит с тебя, Соня.

— Значит, в восемь? — настаивал Крис.

И все еще держал меня за руку.

— Окей.

Я нашарила ногами туфли, даже умудрилась не глядя влезть в них. Повернулась в сторону выхода, полагая, что разговор исчерпан. Но Крис думал иначе. Он, дернул меня назад, заставляя поумерить пыл побега и обернуться. Я врезалась в его грудь, задрала голову, открыла рот, чтобы возмутиться такой бесцеремонностью, но проглотила все свои упреки. Крис склонил голову. Его лицо было так близко. Глаза — такие красивые, цвета ртути. Такие же опасные, ядовитые. Губы — алые, влажные. Зачем мужику такие губы? Это же оружие массового поражения.

— Софи… — тихо выдохнул он. Кажется, я не слышала, просто прочитала по губам, потому что продолжала пялиться на его рот.

— Ты довольна подарком? — проговорил Крис громче, но с той же чувственно согревающей интонацией.

От движений его губ меня начало плавить, поэтому решила смотреть в глаза. Зря. Там опять резвились черти. Толпа мелких демонов, громко скандировала мне, потрясая вилами: "Целуй. Целуй. Целуй".

Я встала на цыпочки и неуловимо коснулась его губ своими. Почти по-дружески. Кажется, он собирался продолжить поцелуй, но я вывернулась, бросила через плечо:

— Более, чем довольна, Крис.

И равнула к выходу.

Сердце колотилось, как бешеное. Добравшись до своего номера, я переоделась и побежала на пляж. Яркое майское солнце слепило глаза. Плейер. Ну, случайный выбор, не подведи. Не подвел. Прямо в точку.

Ровно в восемь я сидела напротив Кристофера. Он, кажется, уже позавтракал. Я не отказалась ни от еды, ни от кофе. Вежливо поинтересовалась его планами на день. Он вкратце рассказал, глядя, как я расправляюсь с омлетом.

— Знаешь, а я никогда не был в Москве, — проговорил он словно между прочим.

— Что бы это значило? — я правда не поняла. Или не хотела понимать.

— Ну, ты умная, девочка, вчера же угадала. Что мешает сейчас?

Я покраснела, вспомнив, алкогольный приступ телепатии, его "просто хочу" и все, что за этим последовало.

— Приезжай, устрою экскурсию, — кажется, получилось сказать это без эмоций и дрожи в голосе.

Да и какой смысл нервничать? Все равно не приедет.

— Софи, я ведь приеду, — Крис слегка наклонился вперед, сверля меня пронзительным взглядом.

Ага, заливай.

— Мне сейчас нужно испугаться? Или что?

— Нужно быть польщенной и не верить своему счастью, — он подмигнул, прямо как тогда на комитете, получив мое согласие на танец.

Ну вот это больше на него похоже.

— Праздник закончился, а ты все еще невыносим, — поддела я.

— Правда? Не могу выйти из образа. Если честно, я по жизни редкостное хамло.

— Об этом я тоже догадываюсь. Кстати, ты мне так и не вернул фотографию, — да, мне дорог это снимок.

И плевать, что я расписываюсь в своей привязанности к нему.

— Пришлю по почте если, конечно, кое-кто сподобится мне написать.

— Ой, хочешь сказать, что у тебя тот же адрес? — я сама сменила три ящика за год.

— Да, именно так и есть. А ты его до сих пор хранишь?

— Да, именно так и есть, — передразнила я.

— Тогда, напиши мне.

— Хорошо. Потеряешь фотографию — убью, — я встала, закинула сумку на плечо.

Уходить не хотелось, но знала, что дальше будет только хуже, поэтому решила удалиться первая, а не ждать, когда он посмотрит на часы и с печально вежливой улыбкой посетует, что его ждут.

— Удачи, — пожелала я от души и зачем-то протянула руку.

Крис рассмеялся, встал из-за стола.

— Иди сюда, Македония.

И без церемоний сгреб мня в объятия.

Я с удовольствием прижалась к нему, вдохнула запах, обняла так же крепко в ответ. Неловкости больше не было. Только недосказанность. Незакрытая тема. Да, я напишу ему. Я хочу его и не только видеть. Даже если он не ответит, не приедет, мне будет, что вспомнить и рассказать внукам.

Выбравшись из его рук, я пошла, нарочито подиумной походкой к выходу. И, конечно, споткнулась. Отлично, что я еще могла отчебучить? Хорошо, хоть опять не брякнулась. Может он не видел? С чего бы ему провожать меня глазами? Смех Кристофера за спиной развеял мои глупые надежды.

Дневник Сони.

5.10. 2011

Знаменательный день. Товарищ Мэйсон соизволил выслать мне оцифрованную копию фотографии. Не скажу, что я ожидала к ней текстового сопровождения. Но как-то, знаете ли, обидно. Опуская все тра-ля-ля по поводу его звездности и моей заурядности, я все равно ждала хоть «Привет, как дела», которые всегда вызывают желание отписать: «Пока, человек без фантазии». Помнится, я даже в группе такой состояла в Контакте. Да-да, так и называется «Идите в жопу со своим «Привет, как дела»».

Но от Криса мне и заурядного привета было бы достаточно. Конечно, он занят. Конечно, я не ровня ему. Конечно, меня это бесит.

Я в очередной раз открыла почту, чтобы бездумно таращиться на строчку с его письмом. Не знаю, зачем, но бес дернул, и я кликнула ответить. Целый месяц мучила себя, убеждая в том, что присланный файл не требует ответа. Вот мое письмо — требовало. Не зря я билась над ним трое суток, составляя хитроумные стилистические обороты. Я старательно расставляла силки, используя весь свой, так называемый, талант писателя. Но то ли меня подвело несовершенное владение английским, то ли Кристоферу было по барабану.

Я решительно склонялась ко второму варианту. Поэтому решила быть вежливой и краткой. Набрала: «Спасибо за фото. Я уже не надеялась». Вот и хватит. Отправить. Я налила бокал вина, осушила его залпом. Опять наполнила и вышла на балкон покурить. Вернувшись за ноут, не поверила своим глазам. Во входящих красовалось новое письмо. От него.

«Да, я не писал. Надеюсь, что не попаду за это в ад. Скайп есть? Находи меня скорей, а то умру от раскаянья во цвете лет».

Далее следовали скобочки улыбок и его ник. По всей видимости, скайповский. Матерь божья.

Я, как зомби, на автомате скопировала, вставила в строку поиска, отправила запрос авторизации. Не прошло и секунды — запиликал звонок. ВИДЕО! — звонок. Оперативно пригладила волосы и мазнула блеском по губам. Приподняла брови и чуть раскрыла губы, репетируя легкое удивление. Сойдет. Принять.

— Привет. Как дела? — зря он это сказал.

— Иди в жопу, — а мне пора удаляться из группы.

Понимая, какую глупость сморозила, я захихикала, как идиотка.

— Да я давно там, — Крис так глупо улыбался, прямо как я, наверно, — Отлично выглядишь.

— Ты тоже — ничего, — я потянулась к бокалу, отхлебнула.

Крис, глядя на меня, приложился к бутылке с пивом.

— Ну, вот и компания для выпивки, а то я тут скучаю.

— А ты где сейчас? — я зацепилась за слово «тут», стараясь поддерживать беседу. Но могла бы и молча смотреть на него. Эстетическое удовольствие еще никто не отменял. А беседа протекала так, словно мы регулярно созванивались и близко друг друга знали.

— В Лондоне. У родителей. Отдыхаю, — отвечал Мэйсон.

— Рада за тебя.

— Не злишься?

— Нет, — как на него злиться? Особенно, когда он закидывает в рот соленые крендельки и хрустит мне в колонки.

— Как там Москва? — спросил он, прожевав.

— Стоит родимая, не качается, — меня стали терзать смутные сомнения и надежды, — А что?

— Догадайся.

— Нет, уж скажи. Я никогда не угадываю, — неужели сейчас в гости напросится? То ни капли, то, как из ведра.

— Да, я зомби. Охота отведать русской плоти, — он скорчил умильно-зверскую рожу, — Ну, давай, приглашай меня, а то припрусь без звонка и съем.

— Подавишься. И я уже приглашала.

— Тогда ничего не планируй на вик-энд. Адрес, телефон. Гони.

— Крис, ты серьезно, что ли? — одно дело трепаться о воображаемой встрече и совсем другое освобождать ближайшие выходные.

— Я серьезен, как никогда. Адрес, Софи, адрес.

Я в недоумении отписала ему улицу, дом и мобильный. Психушка. У меня, наверно, шок. Это же Мэйсон мне звонит, и он же ко мне приедет. Такие странные ощущения. Вдруг вспомнилось, как я ждала приезда Кирилла… сто лет назад. Как-то подозрительно схожи эмоции. Волнения минимум, сладкое предвкушение зашкаливает. Вопреки всем своим привычкам, закурила прямо у компа. Нервы.

— Тебя встретить?

— Нет, у меня есть знакомые, оформят неофициальный визит и доставят до порога. Ты только дома будь.

— Буду, Кристофер, буду…

Мы проболтали полночи. А оставшуюся половину я пролежала в кровати с закрытыми глазами и улыбалась.

Дневник Сони

5.10. 2011

Знаменательный день. Товарищ Мэйсон соизволил выслать мне оцифрованную копию фотографии. Не скажу, что я ожидала к ней текстового сопровождения. Но как-то, знаете ли, обидно. Опуская все тра-ля-ля по поводу его звездности и моей заурядности, я все равно ждала хоть «Привет, как дела», которые всегда вызывают желание отписать: «Пока, человек без фантазии». Помнится, я даже в группе такой состояла в "Контакте". Да-да, так и называется «Идите в жопу со своим «Привет, как дела»».

Но от Криса мне и заурядного привета было бы достаточно. Конечно, он занят. Конечно, я не ровня ему. Конечно, меня это бесит. О, Боже, опять рифмуется в голове. Не к добру это.

Я в очередной раз открыла почту, чтобы бездумно таращиться на строчку с его письмом. Не знаю, зачем, но бес дернул, и я кликнула ответить. Целый месяц мучила себя, убеждая в том, что присланный файл не требует ответа. Вот мое письмо — требовало. Не зря я билась над ним трое суток, составляя хитроумные стилистические обороты. Я старательно расставляла силки, используя весь свой, так называемый, талант писателя. Но то ли меня подвело несовершенное владение английским, то ли Кристоферу было по барабану.

Я решительно склонялась ко второму варианту. Поэтому решила быть вежливой и краткой. Набрала: «Спасибо за фото. Я уже не надеялась». Вот и хватит. Отправить. Я налила бокал вина, осушила его залпом. Опять наполнила и вышла на балкон покурить. Вернувшись за ноут, не поверила своим глазам. Во входящих красовалось новое письмо. От него.

Да, я не писал. Надеюсь, что не попаду за это в ад. Скайп есть? Находи меня скорей, а то умру от раскаянья во цвете лет, и мри потеряет гениального актера.

Далее следовали скобочки улыбок и его ник. По всей видимости, скайповский. Матерь божья.

Я, как зомби, на автомате скопировала, вставила в строку поиска, отправила запрос авторизации. Не прошло и секунды — запиликал звонок. ВИДЕО! — звонок. Оперативно пригладила волосы и мазнула блеском по губам. Приподняла брови и чуть раскрыла губы, репетируя легкое удивление. Сойдет. Принять.

— Привет. Как дела? — зря он это сказал.

— Иди в жопу, — а мне пора удаляться из группы.

Понимая, какую глупость сморозила, я захихикала, как идиотка.

— Да я давно там, — Крис так глупо улыбался, прямо как я, наверно, — Отлично выглядишь.

— Ты тоже — ничего, — я потянулась к бокалу, отхлебнула.

Крис, глядя на меня, приложился к бутылке с пивом.

— Ну, вот и компания для выпивки, а то я тут скучаю.

— А ты где сейчас? — я зацепилась за слово «тут», стараясь поддерживать беседу. Но могла бы и молча смотреть на него. Эстетическое удовольствие еще никто не отменял. А беседа протекала так, словно мы регулярно созванивались и близко друг друга знали.

— В Лондоне. У родителей. Отдыхаю, — отвечал Мэйсон.

— Рада за тебя.

— Не злишься?

— Нет, — как на него злиться? Особенно, когда он закидывает в рот соленые крендельки и хрустит мне в колонки.

— Как там Москва? — спросил он, прожевав.

— Стоит родимая, не качается, — меня стали терзать смутные сомнения и надежды, — А что?

— Догадайся.

— Нет, уж скажи. Я никогда не угадываю, — неужели сейчас в гости напросится? То ни капли, то, как из ведра.

— Да, я зомби. Охота отведать русской плоти, — он скорчил умильно-зверскую рожу, — Ну, давай, приглашай меня, а то нагряну без звонка и съем.

— Подавишься. И я уже приглашала.

— Тогда ничего не планируй на вик-энд. Адрес, телефон. Гони.

— Крис, ты серьезно, что ли? — одно дело трепаться о воображаемой встрече и совсем другое освобождать ближайшие выходные.

— Я серьезен, как никогда. Адрес, Софи, адрес.

Я в недоумении отписала ему улицу, дом, станцию метро на всякий случай и мобильный. Психушка. У меня, наверно, шок. Это же Мэйсон мне звонит, и он же ко мне приедет. Такие странные ощущения. Вдруг вспомнилось, как я ждала встречи с Кириллом… сто лет назад.

Как-то подозрительно схожи эмоции. Волнения минимум, сладкое предвкушение зашкаливает. Вопреки всем своим привычкам, закурила прямо у компа. Нервы.

— Тебя встретить?

— Нет, у меня есть знакомые, оформят неофициальный визит и доставят до порога. Ты только дома будь.

— Буду, Кристофер, буду.

Мы проболтали полночи. А оставшуюся половину я лежала в кровати с закрытыми глазами. Не спала и улыбалась.

Глава 4. Шагая по Москве

Не приехал. Ну, конечно.

Натрепал с три короба. Брехло.

Удел провинциалов — питать иллюзии. Я погрязла в них с головой.

Я ждала его, периодически окунаясь в беспокойный сон. Вскакивала каждый час. Мне снился то звонок в дверь, то пиликанье мобильного. Но это была лишь фантазия воспаленного воображения. В пять утра я разрешила себе прекратить надеяться.

Лучший способ отвлечься — пробежка. Музыка погромче, мерзкая морозь в лицо. И не реветь.

Звонок.

Только один человек звонит мне такую рань.

Не хочу разговаривать.

Я скидывала три раза. На четвертый решила принять и щелкнула гарнитурой. Выдохнула:

— Да, Кир.

Пожалуйста, только не спрашивай, что с моим голосом.

— Софи?

Господи святый!

— Крис? Ты приехал?

— Представь себе. И где тебя носит? Я загораю по указанному адресу — он был зол и нетерпелив, — И что еще за Кир? Русское приветствие?

— Я буду минут через пятнадцать.

— Ты издеваешься? Обещала дома быть.

— А ты обещал, быть в полночь. Или мне до смерти нужно ждать у окна? — не ты один умеешь злиться, Мэйсон.

Не дождавшись его ответа, я сбросила звонок. Пусть подождет. Полезно. Я всю ночь мучилась, а ему какие-то четверть часа невтерпеж. По дороге все-таки гнев сменился идиотской радостью, и я даже завернула за кофе.

Крис сидел на скамейке у моего подъезда. Курил, опустив голову.

Я бы наверно подошла к нему подскакивая, но стаканы с кофе не позволяли такой прыти. Захотелось запрыгнуть ему на колени, крепко обнять, расцеловать это хмурое красивое лицо, затянуться от его сигареты, обнюхать его одежду. В конце концов, наверно я бы помочилась Крису на ногу от счастья, поэтому решила блокировать даже самые невинные проявления радости.

— Ваш кофе, мистер Мэйсон. Добро пожаловать в Москву.

Он встал, затушил сигарету, забрал у меня стакан.

Молча.

Злится.

На здоровье.

Я кивнула на дверь, приглашая следовать за мной. Он топал следом. Только внутри прорвало.

— Поздравляю, план удался.

— Какой план?

— Заставить меня перетрухать в незнакомом городе и чужой стране, — выдал он.

— Ну, знаешь, я не виновата, что ты опоздал.

— Всего на два часа. Вылет задержали.

— На два? На пять, Кристофер. И я ждала тебя всю ночь. Не спала толком, — мой голос сорвался, — Думала, все отменяется. У меня ведь даже нет твоего телефона.

Я хлебнула кофе, чтобы протолкнуть ком, вставший в горле от необоснованных обвинений. Он вытаращился на меня словно я сказала, что земля квадратная.

— Часовые пояса. Ты их, конечно, не учла, — его губы стали растягиваться в улыбке, — Я имел в виду лондонское время.

— Неужели? Представляешь, я читаю мысли только вблизи, — черт разница во времени, даже не подумала, — Там кухня, ешь, чего найдешь. Я в душ. Через полчаса выезжаем.

— А можно позавтракать в душе? — спросил Крис, ехидно скалясь.

Пошлые намеки? Значит пришел в себя и освоился.

— Это будет твоя последняя трапеза, — пообещала я грозно и удалилась с гордым, целомудренным видом.

Набиваю себе цену. Не повредит.

Волосы легли как надо, с макияжем я не заморачивалась, с одеждой — тоже. Смысл? Он видел меня утром похмельную и после пробежки.

— В дверь звонили. И телефон — тоже разрывался, — сообщил мне Кристофер.

— А чего не открыл?

— Ну, я как бы в гостях.

— И как бы не хочется светиться? — уточнила я.

— Ну да.

Я вышла на балкон. Кирилл пригнал тачку, которую я выскулила пару дней назад. Он стоял у машины, курил. Я махнула рукой, приглашая войти.

— Ну может скажешь, нахрена тебе маши… на? — он увидел Криса, пьющего кофе на моей кухне, и глупо захихикал, — Ох ты, ежики пушистые.

Кристофер слегка напрягся. Я решила все-таки их познакомить.

— Кристофер — Кирилл, — мальчики пожали руки.

— Предупреждать надо, Северова. Так и окочуриться недолго.

— Кирь, давай ин инглиш. Невежливо, — я не хотела, чтобы мой английский друг чувствовал себя неудобно.

— Ты же знаешь, мой английский желает лучшего, — он таки перешел на интернациональный язык, но с жутким русским акцентом, заставляя меня закатить глаза на такое позерство.

Орлов изъяснялся на английском абсолютно свободно. Он постоянно мотался в Европу, где у него была тонна друзей. А в Лондоне даже жил одно время по программе обмена студентами.

— Не переживай, — успокоил его Крис.

— Уговорил, не буду, — быстро согласился Кир и сразу начал позорить меня, — Как официальный попечитель этой малышки, я требую подробного отчета о твоих намерениях. Дружба? Секс? Или петтингом ограничишься?

В этом весь Кирюша. Его инглиш заставит покраснеть оксфордских филологов. Но он больше любит пошло стебаться и ерничать. В этом они с Крисом очень похожи.

— Кир! — я не дала Кристоферу выйти из шока и начать оправдываться, — Я верну машину в понедельник. Остальное — не твое дело.

— Ну-ну. Советую поторопиться. На Красной площади пока пусто. Успеете посмотреть. Счастливо, — он опять поручкался с Крисом, чмокнул меня в щеку, добавил тихо по-русски, — Не делай глупостей.

Я неоднозначно пожала плечами. Кирилл прекрасно знал, что я обязательно наделаю этих самых глупостей. И не зря он не попросил подвезти, а отправился к метро. Все понимает. Спасибо.

На Красной действительно было почти пусто. Я вкратце рассказывала Кристоферу кровавую историю главной площади страны. Мы обогнули Кремль, пробило восемь. Людей стало ощутимо больше, пришлось продолжить экскурсию на машине. Через пару часов Крис начал капризничать.

— Я хочу есть и гулять, — вот прямо, как щенок.

— Как мало человеку нужно для счастья. Не боишься, что заметут?

Мне совсем не хотелось привлекать внимание к его приезду. Собиралась единолично наслаждаться. Слишком часто мне на глаза попадались фото фанатов, которые снимали Криса то в баре, то на улице, то в магазине. Если кто-то узнает его — конец моим планам. Не скажу, что план был четким, но в него точно не входили визжащие девчонки, который обязательно попытались бы изнасиловать моего приятеля без охраны. Охраной сегодня была я. И, кажется, потенциальным насильником — тоже.

— Ты же местная. Придумай, чего-нибудь, — предложил Крис, совсем заскучав в машине.

Я придумала. Сокольники. Осенью там мало народу, и мы совсем недалеко. Я припарковалась, стянула с шеи шарф и протянула Кристоферу.

— Заматывайся хорошенько, — посоветовала я, выходя из машины.

— А ты не замерзнешь?

— Есть запасной вариант, — я подняла воротник куртки. Его это устроило.

Как ни странно, еще работали аттракционы и палатки с едой. Крис долго принюхивался к хот-догу прежде, чем съесть. А потом ткнул пальцем на разукрашенный вагончик.

— Я хочу туда, — ну я прям дите выгуливаю.

— Комната страха? Поверь, оно того не стоит. Если замерз, поехали домой обедать.

— Нет, сначала страшилки.

Это у него, наверно, проф деформация. После фильма о зомби, который принес Мэйсону мировую славу, не может пройти мимо даже самой паршивенькой будки со страшилками.

Я купила билет в кассе, бабуля-контролерша пропустила нас. Хорошо, что осень, обычно летом здесь студенты и школьники работают. Точно узнали бы моего приятеля, даже без зомби-грима.

Крис потянул меня внутрь. Я весьма пугливая особа, но эти пластмассовые куклы с глазами лампочками — тоска зеленая.

— Ну, я же говорила — фигня… — кровавый клоун вдруг завопил, я подпрыгнула.

Больше от неожиданности, конечно. Крис засмеялся.

— Нервишки шалят? Или фигня ожила? — издевался он.

Я легонько врезала ему по плечу.

— Между прочим, я «Зомби» твоих долго не решалась посмотреть, потому что боюсь всех этих мертвяков до тряски.

— О, да я там дико страшный. С нагуталиненой мордой, угольными бровями и синей помадой. Такого педика-замарашку на темной улице встретишь, описаешься. Скорее всего, от смеха.

Я сложилась пополам не в силах побороть хохот. Клоун позади опять заорал, я снова перепугалась.

Упор на звуковые эффекты очень удачно на мне сработал.

Крис повернул меня лицом к ужастику, словно предложил оценить весь набор. Когда его руки лежат на моих плечах, то совсем не страшно. Даже когда это убожество вопит.

Но я все равно предпочла повернуться, чтобы смотреть на моего "зомби".

— Знаешь, единственный кого тут действительно стоит опасаться — это я, — проговорил Крис, ухмыляясь.

Я заметила, что уголок его рта перепачкан кетчупом. Пальцы поднялись к губам. Я аккуратно стерла засохшее красное пятнышко.

— Ах ты, гадкий, ах ты, грязный, неумытый поросёнок! — интересно, а кто-нибудь переводил Чуковского до меня?

— Поросенок? Ты хоть понимаешь с кем разговариваешь, женщина? — его губы медленно приближались к моим.

Уже другой страшок истошно заскулил, я подпрыгнула и невольно натолкнулась на его рот. Он не засмеялся, лишь крепче сжал мои плечи.

Его поцелуи были мягкими и легкими. Почти невинными. Он не соблазнял, не уговаривал. Просто нежно касался мох губ своими.

Прав ты, Киря, я наделаю глупостей. Я уже их делаю, но нет сил оторваться от него.

— Софи, ты же понимаешь, что я приехал не достопримечательности смотреть?

— А я так люблю Москву, — брякнула первое, что пришло в голову.

Он оставил мое сожаление без ответа, снова стал целовать. Становилось жарко. Слишком много одежды, слишком тесное помещение, слишком сильно я его хочу. Крис прижал меня к стене. Его ладони пробрались под мою куртку, заскользили по спине к талии. Там он нашел край водолазки. Прохладные пальцы обожгли голую кожу. Я задрожала, роняя на его губы тихий стон.

— Время вышло, — заорала контролерша.

Меня словно пыльным мешком по голове осадили.

Время вышло.

Какого черта я делаю?

Мое время вышло.

Я могла позволить себе потерять голову в пятнадцать, но не сейчас. Слишком хорошо знакомо это чувство. Когда шатаешься за единственным, кто тебе нужен, унижаешься вопреки всем принципам, строчишь стихи по ночам. Сплошной черный кофе вперемешку с никотином. Я там была. Не понравилось.

Я схватила Кристофера за руку и вывела из вагончика.

— Что она сказала? — поинтересовался он.

Бабуля провожала нас недобрым взглядом.

— Сказала, что это детский парк, а не мотель.

Крис хохотнул.

— Ты там чего-то говорила про обед?

Черти из его глаз весьма красноречиво сигналили о желании остаться наедине. "Домой! Домой" Домой!", — скандировали они. Ну уж дудки. Наедине я с ним не останусь. Чуть не дала в парке, а уж дома точно первым делом завалюсь на спину.

— Поехали, только Кира подберем.

Крис сник, а я взмолилась Богу, чтобы Орлов был свободен.

— Кирюх, привет, ты свободен? Приглашаю на обед, — выпалила я скороговоркой по-русски в трубку.

Крис смотрел в окно, улыбаясь. Я знала, что он прекрасно понимает мои мотивы. Ну и плевать. Наверно, думает, как я буду выкручиваться ночью.

— И чего у тебя на обед? Бутерброды или яичница? — Кир не горел энтузиазмом.

— Пельмени.

— Нашла чем удивить.

— Сама лепила.

— Врешь.

— Клянусь.

— Одеваюсь, заезжай.

Кирилл ждал у подъезда, когда я остановилась. Он подошел к водительской двери, открыл ее.

— Вылезай, — скомандовал Орлов.

— С чего это? — вот придурок.

— Не заставляй меня говорить, что я не доверяю бабам за рулем.

— Ты уже это сказал.

— Ты меня заставила. Вылезай.

Мы вели этот идиотский разговор на английском. Крис хихикал. Шовинисты, мать их.

Орлов вырулил на дорогу, я развалилась на заднем сиденье с обреченным видом.

— Ну как Москва? Много посмотрели? На Воробьевых были? — спросил Кирилл у Кристофера, но ответила я.

— Не были мы нигде толком. На Горах сейчас народу тьма. Да и мистер Мэйсон не интересуется достопримечательностями, — теперь я злилась на них обоих.

— Все равно я настаиваю. Поезжайте вечером на Воробьевы горы. Это нельзя пропустить, — он обратился к Кристоферу, — Там есть памятник Огареву и Герцену, пытай ее, но пусть отведет туда и расскажет про них. Я сам историк, но когда Соня говорит о Герцене — обкончаться можно.

— Серьезно? Я бы хотел… — Крис обернулся ко мне, — …обкончаться.

И подмигнул, говнюк. Я показала ему фак в ответ. Кир заржал.

— Придурки, — надулась.

И, черт побери, смутилась. Всю дорогу эти двое трепались как будто сто лет знакомы. Я не лезла. Зачем? Чтобы опять нарваться на сальные двусмысленности? Нет желания.

Глава 5. Душа и тело

— А меня ты встречала гречкой с тушенкой. Крис, приезжай почаще. Может эта мартышка и борщ научится варить, — процедил Кир с набитым ртом.

— Я и так умею.

Мы сидели на моей маленькой кухне, поглощали пельмени. Да, я хотела удивить своего английского приятеля русской кухней. Кажется, удалось. И не только его.

Кажется, было большой ошибкой пригласить Кирилла. Напряжение он снял, но при этом позорил меня по любому поводу. И без оного.

— Сонь, прочитать рецепт и уметь готовить — это разные вещи. Когда мы вместе жили, ты даже из пакета не удосужилась суп сварить. Ни разу за весь год.

Вот зачем он это говорит? Крис проглотил и удивленно на нас взглянул.

— А вы встречались что ли? — спросил он.

— Да.

— Нет.

Мы с Киром сказали это одновременно. Утвердительный ответ выдал именно он. С ума сойти! Это что еще за новости?

— Дорогой, под встречались Кристофер, как и все нормальные люди понимает, прогулки, поцелуи и регулярный секс. У нас не было ни того, ни другого, ни тем более третьего.

— Ну чего врешь? Гуляли мы по твоей деревне. И я еще долго после этого дрочил, вспоминая, как ты целуешься.

— Свен, — гаркнула я, специально используя его виртуальное имя.

Я звала его так только, когда злилась

— Сделай милость, заткнись!

— Дело — дрянь, — резюмировал Кирилл, — Молчу.

— Свен? — Кристофер не понял.

— Это мой ник. Прозвище, — пояснил Кир, — Кстати, виртуальный секс — считается?

— О, Господи, — я спрятала лицо в руках. И тут меня осенило, — Кир, ты меня ревнуешь что ли?

— Нет.

— А очень похоже на то, — вставил наблюдательный Кристофер свои пять пенсов в разговор двух сумасшедших. Я была ему за это благодарна.

— Давайте сменим тему, — предложила я, — Не особо приятно все это вспоминать.

— Почему? — удивился Кир, — Ты все еще меня любишь?

С меня хватит!

— Ты прекрасно знаешь, как я тебя люблю. И в отличие от некоторых, я не страдаю амнезией и прекрасно помню то дерьмо, в которое ты меня окунул четыре года назад. Вся твоя брехня насчет великой любви и родства душ меня торкала достаточное время. И если я об этом не напоминаю, это не значит, что я не злюсь за то, что ты меня бросил.

Последнее слово далось с трудом. Вся моя ничтожность того времени болью разлилась по телу. Я вскочила, чтобы скрыть слезы. Собрала пустые тарелки, начала мыть посуду.

— Крис, ты нас извинишь? — Кирилл кивнул на выход из кухни.

— Нет, не извинит. Нефига тут командовать, Орлов, — обрезала я.

Но Кристофер уже поднимался со словами:

— Без проблем, покурю.

Я услышала, как он вышел, и обернулась к Кириллу.

— Обязательно это было делать?

— Да.

— Зачем, Кир? Мы это никогда не обсуждали. Почему нужно было именно при нем?

— Потому что ты ведешь себя точно также, когда мы первый раз встретились… — он закурил прямо на кухне, но у меня сил не было нагавкать, — И у него будет намного больше причин не отвечать на твои письма и звонки, чем у меня. Он уедет, Сонь. И тебе опять будет больно. А я люблю веселую Соньку.

— Ты полагаешь, что я втрескаюсь в Кристофера Мэйсона?

— Полагаю, что ты — уже.

— Нет.

— Не видеть в нежности любовь

Трудней, чем в ясном небе солнце…

Господи, он помнит.

— Я думала, что ты их удалял, не читая, — мои стихи, которые я писала ему.

— Сонь, я все распечатывал и перечитывал. Мне тоже было не сахарно.

— Тогда почему? — я боялась задать это вопрос целых четыре года, — Почему ты меня оставил, Свен?

— Мы слишком похожи, и я слишком люблю тебя, чтобы опошлить это сексом. Я не мог быть с тобой так, как ты хотела. Знаю, ты бы ждала меня. Мы бы пересекались раз в месяц. Я бы погряз в изменах. А потом мы бы поругались и разошлись из-за глупости. Навсегда.

— Да, наверно, — мне было тепло в его руках.

Он мой друг. Лучший. Родной. Совершенно не представляю сейчас даже секс с Киром. Не говоря уже об отношениях, свадьбе, детях. Не с этим придурком-космополитом-алкоголиком.

— Кстати, Крис поплыл, — сказал он отстраняясь.

— В каком смысле?

— Да ладно забудь. Это я так… глупости. Иди к нему, а то уже вторую поджигает.

Я послушно вышла на балкон, отобрала у Кристофера только прикуренную сигарету.

— Спасибо, — сделала три крепких затяжки, пытаясь сообразить, как лучше ему все объяснить.

С одной стороны, я не обязана ничего ему объяснять, но с другой… Мы все-таки целовались в комнате страха.

— Не обращай внимания на Кира. У него сегодня месячные.

Крис хмыкнул и спросил:

— Значит ты любительница виртуального секса?

— Еще один такой вопрос, и я тебе врежу, — если думает, что я начну оправдываться, то это большая ошибка.

— А у тебя есть прозвище?

— Райна. Это имя одной из валькирий. Скандинавская мифология…

— Боже, Софи, я знаю, кто такие валькирии.

— А… Извини.

Я старалась курить медленно, но сигарета слишком торопливо тлела в моих пальцах. Разговор прервался. Я чувствовала, что его напрягла эта ситуация. Начни сам, пожалуйста. Спроси меня.

— Все было так плохо? — Крис забрал у меня сигарету, затушил, прикурил две новых, — Это не мое дело и можешь мне врезать, только не молчи. А то я начинаю буйно фантазировать.

Я мысленно ему поаплодировала.

— Мне было девятнадцать. Нам нравились одни и те же фильмы, книги, музыка. Попробуй тут не потерять голову. И гормоны палили во все стороны. Ну и самомнение он мне хорошенько кастрировал.

— И после всего этого вы дружите?

— Всего? Всего не было. Ну целовались. И все. Вопрос исчерпан?

Крис не успел ответить. В дверях вырос Кир.

— Северова, это как понимать? — он держал в руках свою гитару, которую забыл пару месяцев назад, — Я ее уже похоронил.

— Пить надо меньше, малыш.

— Ты играешь? — я увидела, как вспыхнули глаза Кристофера.

— Немного, — скромно ответил Кирилл.

— Так же как и по-английски говорит, — ввернула я. Скромняга-Кирюша.

— Ну ка, изобрази чего-нибудь, — попросил Мэйсон.

Кир немного покорчился, но присел на ступеньку и стал перебирать струны. Я узнала мотив. Бедняга Кристофер. Сейчас будет скучная непонятная песня на русском. У меня чуть челюсть не отвисла, когда в знакомый мотив стал вплетаться знакомый текст — только на английском.

— Супер, Орлов, — я похлопала в ладоши, когда он закончил, — Только ты мог перетащить русский фолк на английский.

— Попросили просто. Сам бы ни в жизнь не додумался. Да и мотивы здесь кельтские.

Кир всегда стеснялся играть при малознакомых людях… трезвым. Вот и сейчас немного засмущался от моих придирок. Ну и ладно — расплата за треп.

— А мне понравилось, — вставил Крис.

— Тогда любезность в ответ, — Кир протянул Кристоферу гитару.

— Особые заявки будут? — Крис обращался ко мне.

О, сейчас кое-кто будет разочарован.

— Я и забыла, что ты играешь.

— Иди ты, — выдал Кир с большими глазами.

— Я прям оскорблен, — Кристофер подтянул струны, затушил сигарету и запел.

А я пропала.

Он рвал струны, склонив голову к гитаре. Этот голос, словно крик в темноту на краю обрыва. Столько чувства, эмоций, надрыва. Я никогда не слышала подобного.

Только к концу песни узнала слова и музыку Вана Морисона. Кир его очень любил, а я не очень понимала. Под настроение. Но то, что сделал с этой песней Крис, перевернуло мне всю душу. Он не смотрел на меня, пока пел, но каждое слово, протянутое в ноты, проникло мне под кожу, растворилось там горячим серебром, а потом застыло острыми стрелами, которые вонзились прямо в сердце. Больно не было, хотя я практически чувствовала, как истекаю кровью. Видимо, в его серебре была та самая ядовитая ртуть, что отравляла, одновременно дурманя.

Крис замолчал. Песня кончилась, но он все еще гладил струны, заполняя тишину нашего ступора тихим перебором.

— Черт, мужик, это бесподобно, — первым ожил Кирилл, — Я твой вечный фанат.

От привереды Орлова это дорогого стоит.

— Автограф? — поддел англичанин.

Это опять был Крис, а не демон с гитарой, который порвал мое сердце в клочья.

— Да просто потрогай меня, и я месяц не буду мыться, — не остался в долгу Кирилл, но никак не мог вернуться к привычному легкому сарказму, — За каким чертом тебе актерство, Крис? Певец посильнее будет. В который раз убеждаюсь.

— В который раз? — уточнили мы с Крисом в один голос.

— Ну я как-то в пабе тебя слушал. В Лондоне. Вроде даже до всей этой канители с Гарри Поттером. Ты еще вместе с сестрой выступал. Я ее немного знаю.

— Ники? Ты знаком с Ники? — продолжал удивляться вслух Крис, а я просто молча офигевала.

— Ну как знаком? — пошел на попятную Орлов, — Виделись мы пару раз. В том же пабе и на ее концертах. Однажды на какой-то афтепати. Вряд ли она меня помнит. А вот с ее барабанщиком мы кореша.

— Бобби Корвин твой друг? Серьезно? — Мэйснон начал нервно посмеиваться.

— Ага, он самый. Не друг, но хороший приятель. Собственно, из-за него я на ваши концерты и попадал регулярно. Но стоит отметить, Ники лучше тебя поет.

— Я даже спорить не буду, — согласился Крис, — Она очень талантливая. И действительно лучше меня. Потому я и искал себя в иной сфере. Но для души…

— Для души я тебя слушать могу весь вечер, — перебил его Кир, хлопнув по плечу.

Кристофер натянуто рассмеялся, забормотал какие-то неуверенные благодарности, опустив голову.

Смутился!

Поразительно. Мой беспардонный друг захвалил Криса Мэйсона до алых щек. А казалось, он привык к восторгам и поклонению.

— Таланты и поклонники, пора выдвигаться, — я вышла из транса, а потом и с балкона.

Я стояла посреди пустой площадки, глядя на огни Москвы. Давно стемнело, немногие туристы разошлись. Я никогда не была здесь поздним вечером. Свет фонарей тускло освещал мемориал с барельефом.

Волнительно.

Такое особенное для меня место. Такой особенный для меня человек. Невольно передернула плечами.

Крис подошел и обнял меня сзади. Просто замерз. Хочет согреться. Мы же не парочка. Но кто мне запретит представить, что он в меня влюблен. Что мы двое влюбленных, которые делят романтику осеннего вечера. Он тактично молчал, не прерывая мой внезапный приступ тишины. Я бы стояла здесь всю ночь, но Крис не выдержал.

— Ты такая маленькая, — сказал он тихо мне в макушку.

— Я нормальная. Это ты здоровый, — опять задрожала, но уже от холода.

Его руки крепче сомкнулись вокруг меня.

— Наверно, думаешь, какого дьявола мы сюда притащились?

— Между желанием обкончаться и напиться горячего кофе? Да, пожалуй, думаю.

— Умеете же вы мужики все опошлить.

— Что поделать, такие мы… Рассказывай.

— Здесь целая эпоха, Крис. Меня понесет, а ты замерз, — я приняла протянутую сигарету, — Давай покурим и пойдем.

— Давай покурим, и ты начнешь рассказывать. Обещаю остановить, когда совсем окоченею.

Зря он это сказал. Меня хлебом не корми — дай потрепаться.

— Это был в девятнадцатом веке. Царская Россия. Сумасшедшее время. Золотой век литературы.

— Толстой, Достоевский… — решил блеснуть Мэйсон.

— Кто-то сделал домашнее задание, усмехнулась я.

Он фыркнул мне в ухо вместо ответа.

— Знаешь, мой препод по русской литературе говорил, что Достоевского для души читают только сумасшедшие.

— Смотрю, ты тоже готовилась к моему приезду, — не спустил мне Крис.

— Было дело, — я не собиралась отнекиваться.

Да, торчала на фан-сайтах, читала все последние интервью, знаю, что он любит Достоевского.

— Еще не окоченел?

— Нет, продолжай.

— «На высоком берегу стояли два юноши. Оба, на заре жизни, смотрели на умирающий день и верили его будущему восходу. Оба, пророки будущего, смотрели, как гаснет свет проходящего дня, и верили, что земля не надолго останется во мраке. И сознание грядущего электрической искрой пробежало по душам их, сердца их забились с одинакою силой. И они бросились в объятия друг другу и сказали: «Вместе идем! Вместе идем!»» — я помнила наизусть этот отрывок из «Трех мгновений» Огарева, — Эти слова не унес ветер. Они впитались в их судьбы, соединив одним стремлением. Оба были талантливы и свободолюбивы. Оба бежали из России. Но даже в эмиграции они продолжали жить русскими тревогами. Видишь эти светильники? — я вырвалась из его рук, подбежала к мемориалу, — Это «Полярная звезда» — альманах Герцена. Вся запрещенная цензурой литература печаталась в нем. Второй — «Колокол», газета, которую задумал Огарев. Ты бы знал, как они разносили там царскую политику. Обхохочешься. Лучше, пожалуй, только Феофелакт Косичкин, хотя я Пушкина больше люблю в стихах:

Я одернула себя, заткнулась. Вышла из транса, сознавая, что даже не помню, на каком языке вещала. Кажется, Пушкина не осмелилась перевести. Крис стоял за моей спиной. Какой-то потерянный.

— Я по-русски говорила? — остается надеяться, что он не впал в ступор, как я.

— Кажется, вперемешку… — он в мгновение сократил расстояние между нами, — Еще. Прочитай. Только про любовь.

Как он понял, что предыдущие были не про нее? Из контекста или я вошла в образ? Кристофер смотрел мне прямо в глаза. Он ждал. Слова сами собой полились:

Простите, Александр Сергеевич, упоминание Алины и Опочки не вписалось в обстановку… и мои чувства. Кристофер, скорее всего, осознавал наличие признания в любви.

— София, — тихо выдохнул он мое полное имя.

Я не поняла, кто первый сделал шаг вперед. Да это было и не важно. Важно лишь ощущать его горячие, неистовые губы, которые накрывают мой рот. Сумасшедшие движения языка, который истязает меня, требует такого же страстного ответа. Важно, что земля уходит из-под ног.

Великие классики, на что вы меня обрекли?

Я поднималась на цыпочки, чтобы быть ближе. Он утопил ладонь в моих волосах, растрепав их вместе с ветром. Я чувствовала, его желание, прижималась сильнее, извлекая из его горла стоны.

— Боже, Софи, я не могу, — он вдруг оттолкнул меня, — Это не выносимо, пожалуйста, отпусти.

Только после этой просьбы я осознала, что вцепилась в ремень на его джинсах. Кажется, притягивала его к себе.

Я разжала пальцы. Это так по-русски соблазнять парня в темном лесу стихами и бесстыдствами. Осталось только заняться сексом, спустив штаны, прислонившись к дереву, отмораживая все, что можно. Я зажмурилась, прогоняя наваждение, затрясла головой.

— Софи, я…

Я закрыла уши руками, не желая слушать.

— Ничего не говори. Пошли отсюда.

Я почти бежала до машины. Зря торопилась. Мы оказались в замкнутом пространстве салона. Его было слишком много. Дыхание, голос, запах. Невозможно отвлечься. Я потянулась к магнитоле, но Кристофер перехватил мою руку на полпути.

— Софи, перестань, — решительно сердитый.

Никогда не злите Криса Мэйсона. Он в гневе еще более прекрасен.

— Уже перестала. И больше не буду начинать. Обещаю, — я пыталась вырвать руку, но он держал крепко.

— Если я не справляюсь с физиологией — это не повод чувствовать себя виноватой.

— Не поняла.

Кажется, мы оба запутались в мотивах и ощущениях. Неужели именно сейчас нужно расставлять все точки над «i»? Я совсем ничего не соображаю.

— У меня слишком давно никого не было. И ты мне об этом весь день напоминаешь, — он, наконец, отпустил мою руку.

— Хочешь сказать, что давно сексом не занимался?

Я тут о высоком вещаю, а ему потрахаться! Очуметь.

— Да, — Теперь Крис прятал глаза.

Ой, ну давай, засмущайся.

— Это можно исправить, — о, какая я коварная, — Сразу бы сказал.

— Ты серьезно?

— Вполне.

Я, наконец, справилась с зажиганием. Только сейчас поняла, что руки дрожат не только от эмоций, но и от холода. В ближайшем кафе взяла нам два стакана кофе. В голове созрел гнусный план. Достопримечательности его не интересуют. Экскурсия, литература, история России — тоже по барабану. Мы приехали телочку завалить в койку. У нас тут секс-туризм.

Молодец, Крис.

Улыбаешься? Улыбайся. Я тебе устрою каникулы.

Я сбросила скорость. А вот и решение твоей проблемы.

— Софи, это проститутки, что ли?

— Они самые, выбирай не стесняйся.

— Чего?

— Ну, ты же хотел. Хватай, посимпатичней, свернем в лесок. Тебе минут десять, наверно, хватит? Покурить успею как раз. Не стесняйся, я заплачу.

Покосилась на него и заметила, что сдвинул брови. Сейчас психанет.

— Давай лучше я заплачу тебе, чтобы ты не выходила покурить, а посмотрела.

Я резко нажала на тормоз. Хорошо, что дорога была почти пустая, и нам никто не въехал в зад после моего идиотского маневра.

Кофе выплеснулся из стакана прямо Крису на джинсы. Половину произнесенных ругательств я не смогла перевести.

— Ты же не думал, что я сама тебя обслужу?

Он выкинул пустой стакан в окно, уставился на меня злобным взглядом. Я снова дала газу.

— Знаешь, я мог бы тут всех бесплатно поиметь. И не по разу.

— О, ну, конечно. Мне все-таки развернуться? Или закинуть тебя в ближайший бар? — опять меня несет, — Или хочешь, я позвоню Кириллу? У него есть пяток озабоченных подружек для снятия стресса. Гульнете, групповуху замутите.

— Помешалась на сексе со шлюхами? Я же говорю, если тебя так эта тема возбуждает, давай сделаем это втроем. Обещаю, доставить тебе удовольствие.

— Не надо обо мне волноваться. Мне в принципе секс не интересен. Даже с тобой, мой сладкий, — я врала ему в лицо.

Весьма жестоко и убедительно. И сама почти верила своей брехне.

— Фригидная, что ли? — Крис не собирался мне уступать.

— Любимое оправдание мужиков, которые сами ни черта не могут. Не думала, что ты в их числе.

— Ну, знаешь, детка, из нас двоих оправдываешься именно ты.

— Оправдываюсь? Да я тебе прямо говорю — ты меня не возбуждаешь.

Крис захохотал.

— Ага, конечно. Может для начала нужно позволить мне тебя возбудить?

Интересно, а чем он тогда весь день занимался?

Я сердито сжала руль и всю дорогу игнорировала его пошлые подначки.

Глава 6. Давайте познакомимся

Зайдя в квартиру, я швырнула ключи на тумбочку. Нервы напоминали оголенные провода, но Кристоферу совершенно не мешало мое тихое бешенство. Всю дорогу он строил теории насчет моей сексуальности и темперамента. Фрейд недоделанный.

— Есть чего выпить? — невозмутимо спросил Мэйсон.

— Рыбий жир. Накати стаканчик, чтобы жизнь раем не казалась.

Я залезла в холодильник, достала пиво. Две бутылки. Он меня бесит, конечно, но гостеприимство еще никто не отменял. Крис уже ушел на балкон курить, а я плюхнулась на диван, который стоял на кухне.

Слишком длинный день.

Слишком много эмоций.

Я отхлебнула из бутылки, направилась в комнату, за одеялом и бельем. Лягу и усну. Прямо здесь. Прямо сейчас. Но чертово одеяло имело иное мнение на этот счет и никак не желало залезать в уголки пододеяльника. Я тыкала его непослушными от нервов руками и так и эдак, но все равно выходило комом. После десятиминутной схватки силы меня покинули. Я яростно отшвырнула одеяло, слезы злости брызнули из глаз, а изо рта сам собой вылетело визгливое ругательство:

— Да, твою мать!

— Беру свои слова обратно. С таким темпераментом фригидность исключена, — добил меня насмешливый голос с неприкрытой издевкой.

Я резко обернулась, словно не ожидала его здесь увидеть. Крис стоял, привалившись к косяку, прихлебывая пиво и ехидно скалясь при этом.

Последняя капля в сосуде моего терпения.

Я намотала пододеяльник на руку, сложив вдвое.

— ТЫ. ХРЕНОВ. ДОЛБАНЫЙ. КОНЧЕНЫЙ. ЗАБУГОРНЫЙ. МУДАК.

Каждое слово я сопровождала хлестким ударом, лупила его своей тряпочной дубинкой изо всех сил, надеясь приложить побольнее.

Крис хохоча закрывался руками, отступал в угол комнаты. Я выплескивала на него всю накопившуюся злобу и раздражение. Но оказалось, что это была не моя победа. Крис ухватил ткань за кончик и резко дернул. Я не успела сообразить, а он уже обматывал меня пододеяльником, как мумию.

Я связана, черт подери.

Он схватил меня за плечи и пригвоздил к стене. Я ударилась головой, зашипела от боли.

— Не смей, Мэйсон, — гавкнула я, подозревая о его намерениях.

Горящие глаза жгли меня насквозь. Я попыталась дернуться, он тут же тесно прижался ко мне, не позволяя двинуться. Кажется, теперь злилась не только я.

— Доигралась девочка, — хрипло прошептал он, приближая свое лицо к моему.

Во что я впуталась? По собственной глупости очередной раз оказалась в той ситуации, которой всеми силами старалась избежать. Я дернула головой, пытаясь уклониться от поцелуя, он тут же поймал ладонями мое лицо.

— Мне до смерти это надоело. Не дергайся, — приказал Кристофер тоном не терпящим возражений и накрыл своими жесткими, неумолимыми губами мой рот.

Озноб.

Холодно?

Теплее…

Горячо.

Он стал дразнить меня кончиком языка и, когда я чуть приоткрыла рот, вторгся внутрь, как враг в завоеванный город. Больше я себе не принадлежала. Крис всецело завладел мною. Я так мечтала об этом, но все еще отчаянно цеплялась за последние остатки здравого смысла.

Не стоило сердить его.

Надо позволить.

Теперь поздно корчить из себя недотрогу. Особенно, когда его рука сжимает мою грудь сквозь ткань бандажа, а вторая скользит вниз.

— Кажется, я все-таки тебя возбуждаю, — Крис провел языком по моей нижней губе, слегка прикусил.

Я ощутила его ладонь у себя между ног. Даже сквозь джинсы почувствовала, насколько горячи его пальцы. Предательские инстинкты подтолкнули мои бедра навстречу.

— Тебя это волнует? — голос дрожал так же, как и мое тело.

— Это волнует, очень волнует, — подтвердил Крис, покрывая поцелуями мое лицо.

Он потянул мои джинсы вверх за ремень, заставляя ткань впиться в клитор. Я вскрикнула от полуболезненного сладкого спазма.

— А еще вот это — тоже волнует.

— Крис, — выдохнула я, поворачивая голову, чтобы ему было удобней изучать языком поверхность шеи.

— Что? Перестать? Отпустить тебя?

— Нет. Еще. Я хочу еще.

— И я хочу.

Он прижался ко мне своим пахом. Крепко. Раз второй, третий. Почти вдавил мой зад в стену. Я инстинктивно посылала бедра ему навстречу, сталкиваясь, прикасаясь на сладкий миг.

— Чувствуешь, как я тебя хочу?

— Я хочу еще сильней.

— Это невозможно, — он снова накрыл мои губы, целуя так неистово, словно высасывал из меня жизнь.

Я задохнулась, оторвалась от него. Воздух кусками влетал мне в легкие, а на выдохе превращался в какие-то полустоны-полустенания.

— Сейчас? Давай сейчас! — просил и требовал Крис одновременно.

— Да, пожалуйста.

Я не могла больше терпеть эти игры — стоять как оловянный солдатик. Крис, словно прочитал мои мысли, освободил от пут руки.

— Обними меня, Софи. Хочу, чтобы ты меня обнимала, — велел он.

Даже крайняя степень возбуждения не помешала мне задать идотиский вопрос.

— Зачем?

Крис ухмыльнулся.

— Просто хочу.

Разве могла я сопротивляться после этого аргумента? Одной рукой я обвила его плечи, а второй нашарила пуговицы на джинсах. Одна, вторая, третья. Штаны упали вниз вместе с боксерами.

Его пальцы в это время поделывали то же самое с моими брюками. Крис немного притормозил, нащупав кружево трусиков. Он опустил глаза, чтобы рассмотреть их.

— Красные, — хмыкнул Мэйсон, — Я польщен.

Хотелось врезать ему по самодовольной физиономии, но меня отвлек его палец, который гулял по атласной резинке на белье, дразня меня. Все, что я могла сделать — это сжать посильнее в кулаке его волосы и скулить чуть тише, чем Крису хотелось бы.

Наконец, он наигрался с бельем, избавился от него, провел ладонь по моей попе, сжал.

И тут меня осенило.

— Я не предохраняюсь, — хорошо, что вспомнила, вряд ли он бы сам поинтересовался.

— Буду осторожен, — пообещал Крис.

Нужно было хотя бы спросить, не болеет ли он какой-нибудь генитальной дрянью, а лучше потребовать справку или, в крайнем случае, поинтересоваться, когда проверялся в последний раз. Но его руки ласкали обнаженную кожу моих ног, рисуя замысловатые узоры, и все, о чем я могла думать: «Какого черта ты тянешь, Мэйсон?»

Крис будто услышал эти мысли, крепко сжал мои бедра, немного присел.

— Держись.

Он вошел в меня резким толчком. Мы одновременно вскрикнули и замерли на миг.

Я слегка двинулась вперед, осознавая, что он еще не полностью во мне. Рука Кристофера скользнула под мое колено, заставляя поднять ногу, закинуть ему на пояс. Другой рукой он уперся в стену.

Я ожидала, что он набросился на меня со всем пылом, но Крис слишком аккуратно отстранился и снова вошел медленным, вкрадчивым выпадом. И опять не до конца. Это было восхитительно. Но недостаточно.

— Тебе больно? Я постараюсь сдерживаться, — проговорил он, прерывисто дыша.

По всему было видно, что сдерживался мой звездный друг с большим трудом.

— Нет, не надо, — я резко толкнулась ему навстречу, чтобы получить все целиком.

Крис глухо охнул, замер. Я практически повисла на его шее, зашептала:

— К черту сдержанность.

Хочу свирепости. Неукротимости. Буйства. Хочу, чтобы он наслаждался моим телом, погружался в него, как в омут. Я крепче обвила ногой его талию, опустила руки и вцепилась в его бедра, толкнулась навстречу, молчаливо требуя большего. Подгоняя.

— О, Боже, Софи, — проскулил он и изо всех сил врезал кулаком по стене.

Выдержка покинула Кристофера, и он дал волю чувствам, вонзился в меня целиком. Я застонала и встретила его на полпути, сгорая в огне ощущений. Он был слишком велик для меня. Слишком силен. Слишком неистов. Абсолютно идеален.

Теперь Крис замедлял темп, лишь чтобы подразнить. Чтобы заставить меня взлетать навстречу.

Я чувствовала его рот на своих губах, плечах, шее. Мои ногти впивались в его спину сквозь ткань майки. Из его горла вырывался звериный рык, оповещая, что конец близок. Он не продержался и двух минут. Почти отпрыгнул, чтобы выйти из меня. Я взяла в руку горячую плоть, мягко сжала, продлевая его удовольствие. Крис задрожал, застонал, и теплые струи потекли по моей ноге.

Он долго не мог пошевельнуться, не мог отдышаться. Просто крепко держал меня в объятиях. Я стояла, уткнувшись носом в его грудь, ласково поглаживая.

— Софи, — позвал Крис.

Он тронул еще дрожащей рукой мои волосы.

— Ты в порядке?

Я кивнула, пряча лицо, чтобы не встретиться с ним взглядом.

— Прости, если я был… груб или слишком тороплив, — прохрипел он. — Не знаю, что на меня нашло? Я обычно не… Это не то, что…

Я еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Прощения просит? Крис Мэйсон извиняется передо мной за самый восхитительный сумасшедший секс? Пусть не самый долгий, но все же. Ни с кем другим я такого не испытывала.

— Софи, — он решил-таки до меня докопаться, — Я сделал что-нибудь, что тебе не нравится?

Кристофер аккуратно, но твердо потянул меня за волосы, заставил запрокинуть голову, посмотреть на него. Я сжала губы, чтобы они не растянулись в улыбке. Сказала как можно серьезнее, стараясь и не обидеть, и поиздеваться:

— Если и сделал, то все произошло так быстро, что я не заметила.

— Хочешь переиграть? — предложил Мэйсон.

Беспокойство в глазах тут же сменилось мальчишечьим озорством, а уголок губ пополз вверх, создавая на его лице мою любимую кривоватую ухмылку.

— По части игры ты, кажется, профи.

— О да, я такой.

Крис стянул с себя майку, начал освобождать меня от все еще намотанного пододеяльника и топа.

Кровь прилила к щекам, когда он аккуратно расстегнул замок бюстгальтера, стал рассматривать грудь, слегка поглаживая.

Крис наклонился к моему уху и зашептал:

— Нужно либо тише кричать, либо не краснеть, когда я тобой любуюсь, — он мягко куснул мочку, — Иначе одно с другим не стыкуется.

— Я постараюсь… не кричать.

Крис тихо хмыкнул, отстранился, взглянув на меня проговорил:

— Ты очень красивая. Спортивная и мягкая одновременно. Не нужно стесняться.

Я опять потупилась не в силах выдержать пронзительной стали его глаз.

— Крис, мы едва знакомы. Кино не в счет. Как я могу не стесняться?

— Пойдем, — он потянул меня на другой конец комнаты и совсем не в сторону кровати, — Будем знакомиться и раскрепощаться.

Кристофер плюхнулся в кресло у компьютерного стола, усадил меня себе на колени боком.

Я опустила голову, пряча пунцовое лицо и бесстыжие глаза за волосами. Он отвел их в сторону, заправив мне за ухо, погладил по щеке.

— Не надо стесняться. Это же я только что обкончался, как подросток.

Но ты же хотел, — я, наконец, осмелилась взглянуть на него, — хотел обкончаться.

Бархатный грудной смех.

— Даже не представляешь, как сильно хотел.

Он провел пальцем по моим губам.

— Ты необыкновенная.

Хотелось поспорить, потому что я самая что ни на есть заурядная. Но не стала ему перечить. Пусть думает, что необыкновенная. Мне не жалко.

Его рука спустилась ниже, прошлась по шее, накрыла мою грудь, лаская нежными поглаживаниями. Крис склонил голову, губы обхватили сосок, втянув его в горячий рот. Поерзав, я чувствовала, что он уже полностью готов знакомиться со мной близко-близко. Он продолжал посасывать сосок, дразня пальцем второй. Свободная ладонь скользнула вдоль позвоночника по моей спине снизу вверх. Я вскрикнула от этой легкой ласки и выгнулась.

— Как интересно. Эрогенная зона? — он даже оторвался от груди.

Я не ответила. И так все было понятно.

Крис опять провел кончиками пальцев только теперь сверху вниз, от шеи к пояснице. И вновь невидимая струна напряжения заставила меня выпрямиться. Кристофер откинулся на спинку кресла, не сводя с меня глаз. Он гладил снова и снова. Я то складывалась пополам, то откидывалась назад. Словно меня било током. А он смотрел.

— Крис, прекрати, — взмолилась я, упала ему на грудь, все еще дрожа, как от озноба, хотя мне было жарко.

Дразнящие легкие касания тут же сменились теплыми растираниями. Напряжение ушло почти мгновенно, оставив сладкую истому и невероятное возбуждение.

— Я не хочу прекращать, Софи, — он уткнулся носом мне в шею, прикусил кожу, продолжая бормотать, — ни на минуту, ни на секунду.

Я поймала его горячие губы, растворяясь в сладком запахе, влажных прикосновениях. Откинув последние крохи стеснительности, изучала ртом, языком его лицо, шею. Оттягивала зубами завитки волос на груди, наслаждаясь глубокими вдохами. Слишком сильно я его хотела, слишком остро отзывалось мое тело на его прикосновения.

Когда пальцы Кристофера коснулись клитора, я вздрогнула от перевозбуждения, перемешанного с болью.

— Больно? — он тут же одернул руку.

— Кажется, — я сама не понимала до конца, что чувствую.

Крис поймал мою руку, поднес ее к своему рту, поцеловал пальцы, втянул их в рот, обвел языком подушечку каждого, сделав мокрыми, а потом направил их вниз.

— Покажи, Софи, — попросил он низким шепотом, — Научи меня.

Не знаю, что он сделал со мной, но я как послушная рабыня начала ласкать себя.

А Крис смотрел.

И мне это нравилось.

Я не уловила момент, когда мои пальцы сменила его рука. То ли я слишком хорошо показала, то ли он все схватывал на лету.

Крис ласкал меня так, как я хотела. Как я чувствовала. Как никто бы не смог. Я приподнялась, перекинула через него ногу, чтобы оседлать, уперлась руками в спинку кресла.

Его губы тут же нашли мои, а пальцы продолжали гладить, надавливать, растирать, скользить. Я кусала его губы, извиваясь и корчась. А когда напряжение достигло пика, запрокинула голову, вскрикнув.

На меня упало небо. А может это был потолок. Или рай.

Я накрыла его ладонь своею, продлевая сладчайшие мгновения, не желая отпускать, останавливаться.

Когда я уже приготовилась спускаться на землю, Крис приподнял мои бедра и полностью погрузился в меня. Он опять скользнул пальцами вдоль позвоночника — меня словно хлестнуло сзади кнутом. Я начала извиваться, поднимаясь, опускаясь. Ощущая отголоски первого оргазма, приближая еще более сладкий второй. Мириады звезд проносились мимо, пока одна из них помогала мне держать темп.

Я что-то кричала, но перемешиваясь со стонами, слова и мысли путались. Значение имело лишь сталь его горячих глаз, чуть приоткрытый рот, сильные руки, его плоть внутри меня.

Я схватила Криса за волосы, притягивая к себе, раскрывая языком его губы.

Взрыв. Еще один. Третий. Фейерверк.

Мне казалось, что я вечность буду сотрясаться в его руках. Уже не от удовольствия, скорее от переизбытка ощущений. Но его мягкие губы, теплые ладони, нежный шепот успокоили меня, позволяя сполна насладиться сладкой истомой.

Не знаю, сколько времени прошло, но когда я попыталась двинуться, оказалось, что ноги затекли. Эквилибристика не отменяла анатомию.

— Я встать не могу.

Крис засмеялся. Я почувствовала, как он поднимается, и крепко обняла руками, ногами. Мы, наконец, оказались в постели, лежали лицом друг к другу. Он не вышел из меня. И, кажется, не кончил. Я так зациклилась на своих ощущениях и совсем забыла, что в этой игре всегда двое. Кровоток в ногах пришел в норму. Я придвинулась к нему ближе, слегка сжала внутри.

— Куда ты гонишь? Отдохни, — он улыбался, убирая с моего лица волосы.

— Не хочу отдыхать. Хочу тебя.

— Детка, мы всё успеем… — рука остановилась на затылке — Чего ты боишься? Я весь твой сегодня. Бери!

Сегодня.

Я зажмурилась, стараясь не думать об этом. Почти получилось. Но сладость все равно горчила.

Крис ощутимо сгреб волосы в кулак у меня на затылке. Что у него на уме?

Это так мы даем понять, что подарки от персон королевской крови нельзя отклонять — это карается смертью. А убивать он меня будет очень долго и мучительно.

Открыла глаза. На секунду я испугалась горящего серьезного взгляда. На секунду — не более.

Так, так, так, мистер Мэйсон. Играете в охотника? Как бы не угодить в свои же капканы.

Мягко уперевшись в его грудь руками, я начала отодвигаться. Он непонимающе уставился на меня, но руки покорно отпустили волосы, убрались с затылка.

Чертова британская демократия.

Нижняя часть его тела не была столь демократична и не собиралась со мной расставаться, поэтому мне пришлось настойчиво, но медленно шевельнуть бедрами, заставляя себя испытать неприятный холод там, где температура тела сейчас достигала критической отметки.

Кристофер молчал. Разочарованно посмотрев на меня, он повернулся на спину и шумно выдохнул.

— Софи, что-то не так? — спросил голосом с нотками раздражения, а сам смотрел в потолок.

Кажется, я задолбала его своими противоречивыми знаками.

— Нет. Всё чудесно. С чего ты взял? — невинным голосом недоумевала я, а в голове уже зрел коварный план.

С планами у меня сегодня вообще весело. Их много и каждый раз меняются. Вот и сейчас мне захотелось немного разнообразить его инициативу. Ну и побесить Мэйсона — бесплатный бонус.

Пользуясь тем, что Крис продолжал изучать потрескавшуюся штукатурку на моем потолке, изображая гордость и неприступность, я скосила глаза на его пах. Состояние этой зоны сигналило, что мой друг все еще возбужден. Еще как возбужден. Наверно, это уже больно. Но… красиво.

Губы аж зачесались от желания прикоснуться. Пришлось облизать их — не помогло. Прикусила — без толку. Кажется, был только один способ унять этот зуд.

Тихий смешок заставил меня вздрогнуть. Я подняла глаза и увидела, что этот британский проныра поймал меня на разглядывании его родного члена. Крис сверлил меня взглядом, без слов спрашивая: «Ну и? Что теперь?»

Разумеется, я не могла игнорировать этот вызов. Скопировав его пакостную ухмылочку, я потянулась к объекту желания, на что тот заметно дёрнулся, сообщая мне о своем нетерпении. Я легонько провела кончиками пальцев по всей длине.

Вместо того чтобы усмехаться Мэйсон застонал. И это уже была победа. Я продолжила нежно поглаживать, а губы тем временем скользили по его груди. Вниз. Туда, где волоски становились гуще. Язык следовал верной тропой, с которой невозможно было сбиться. Вот и пункт назначения.

Я покрыла горячую плоть поцелуями, чтобы подразнить. Его рука опять легла мне на затылок, и в этот раз я не возражала — ликовала. Рисовала спирали языком, поднимаясь к самой головке. Крис что-то бормотал, но я не слышала, я была поглощена раскрепощением, посасывая напряженную плоть на самом кончике.

И опять мне было этого мало. На вдохе я втянула его в рот. Почти целиком. Выдыхая скользнула губами вверх. Еще глоток воздуха и опять он во мне. С третей попытки я поймала темп, который могла наращивать.

— Хватит, — рявкнул Крис, дергая меня за волосы, оттаскивая, — Ты опять доигралась.

Я вжалась в простыню, теряясь от его дикого взгляда. Разбудила зверя, сейчас он порвет меня кучу маленьких Сонь.

Крис надвигался, как танк. Я уже подумывала о бегстве, но вправо-влево нельзя — его руки. Я медленно поползла вверх.

— Куда же вы, мисс?

Я закусила губу, понимая, что мне снова грозит наказание. Неизбежное. Желанное. Я слегка развела ноги, приглашая его. Он торжествующе улыбнулся, нависая надо мной. Но как только я почувствовала медленное проникновение, отодвинулась назад.

— Софи, — мое имя звучало, как угроза.

— Кристофер, — а я открыто над ним издевалась.

Если бы только над ним. Я жаждала быть пойманной, но продолжала играть в догонялки. Он настиг меня у подушек, уже сам раздвинул бедра. На этот раз я впустила его наполовину, постанывая, усыпляя бдительность. Крис уперся руками в спинку кровати. Я опять извернулась, но дальше была лишь стена. Оставалось только встать, что я и поспешила сделать. А Крис опять зарычал, настигая добычу.

— Дальше некуда, Софи.

— Дальше незачем, — я обвила руками его шею, открывая рот, для поцелуя.

Его язык и член ворвались в меня одновременно. Мы опять делали это стоя. И мне снова это нравилось. Он прижался своим лбом к моему, смотрел прямо в глаза. Его пальцы впивались в мой зад, а от сдержанности не осталось и следа. Я снова растворялась в стальных глазах, диком темпе и остром, словно иголка, наслаждении. А потом осталось лишь серебро, отравленное ртутью, которое расплавленной кипящей волной поглотило сознание на несколько сладких мгновений.

Кажется, я кричала его имя. Кажется, он замедлил темп. Кажется, он так и не кончил. Я опустилась на колени, вбирая в рот то, что только что было во мне. Крис застонал, и я сразу схватила темп. Он опять не дал увлечься. Пряные струи потекли мне в рот. Я глотала, слизывая каждую капельку с губ.

Подумать только, всегда этого избегала. Брезговала.

Но мысли снова рассыпались, едва Крис оказался рядом, накрывая поцелуем мои бесстыжие губы.

Глава 7. Наша музыка

Первый раз за долгое время не побеспокоил вживленный в мозг будильник моих привычек. На часах было десять.

Утра?

Наверно.

Во сколько уснули?

Кажется, светало, когда мы пили выдохшееся пиво на кухонном диване. То хохотали, как дети, то опять принимались изводить друг друга ласками. Кажется, мы так и не закончили гонку за очередным оргазмом, просто выключились от усталости. Я аккуратно высвободилась из рук Кристофера и села. Тянущая сладкая боль между ног провоцировала меня разбудить его поцелуями и начать там, где мы остановились. Но я соскользнула с кровати, оделась и вышла из дома.

Привычка.

Ноги взяли знакомый темп. Музыку я не включала. Мое тело пело лучше любого плейера. Мысли скакали в разные стороны.

Народ куда-то спешил, торопился — это же Москва. Это мой город, затянутый смогом, пропитанный законами джунглей. Вот и мистер Мэйсон, кажется, здесь немного озверел. А я повелась на древние инстинкты, завязла в его доминации. А вы попробуйте не потеряться от этого взгляда, от менторских ноток его голоса. Это вам не холодный зомби-обаяшка. Это Кристофер, во плоти. И плоть у него что надо, и мысли незаурядные и воображение богатое.

Я задохнулась. Оказывается, ноги сами собой понесли быстрее от воспоминаний, фантазий.

Глупая ты Сонька, сколько не гони — не кончишь. Для этого тебе непременно нужен тот, кто нежится в хлопковом сонном гнездышке.

Вот идиотка!

И далась мне эта пробежка.

Я повернула к дому, стараясь больше не гнать, сохраняя силы для другого марафона. Но опять пытливый мозг подкинул мне задачку. Что толку бежать к нему? Он уедет не сегодня-завтра. Сам сказал — на выходные. Он твой только здесь, сейчас.

А потом?

Сумеешь не сдуреть, когда он будет за три девять земель? Когда будет блистать своей хищной улыбкой на ковровых дорожках? Хорошо тебе будет, Соня Северова? Ты, кажется, забыла, кто он. А еще совсем запамятовала, кто ты! Ты даже Кирилла не смогла удержать… И сама не смогла удержаться… Упала, разбилась, встала и поползла дальше. Медленно, но верно. Только путь лежал к новой пропасти.

Так что сбавь обороты и подумай.

Вот! У него же вагон таких Сонь по всей планете. Ты не эксклюзив — ты одна из. Он виртуоз — музыкант. Он играл на тебе, словно на гитаре, разрывая струны, надрывая голос. А завтра сядет за рояль. И вновь будет мастером. А ты — пылись, пока вновь не захочется струнных мотивов. И это нормально.

Нормально?

НОРМАЛЬНО!!!

И баста.

Я влетела в ванную, включила воду на полную, срывая с себя одежду. Мне нужен душ, желательно контрастный, чтобы расслабить мышцы и очистить мозг. Я стояла, упершись ладонями в кафель. Плечи опустились, дыхание выровнялось. Я спокойна, я равнодушна.

— И как это называется?

Крис залез ко мне, обвивая сзади руками, наклоняясь, чтобы повторить контуры моего тела.

Вот и к черту вся медитация. Я опять как струна.

— Водные процедуры, — констатировала я, невольно пододвигаясь к нему, чтобы прижаться ягодицами к любимому орудию пыток. От моих прикосновений он моментально вырос.

— Я тоже не прочь освежиться.

Крис застонал, когда я начала тереться задом об его член.

— Опять хулиганим?

Он отвесил моей попе звонкий шлепок, развернул к себе лицом.

— Тебе же это нравится, — я не спрашивала, а констатировала факт.

— Очень нравится.

Я повернула голову, чтобы оценить его довольную физиономию в этот момент. Мэйсон воспользовался

этим, накрыл мой рот поцелуем. Его руки скользнули к груди, сжимая, поглаживая, растирая.

Ты знаешь, Крис. Теперь ты все обо мне знаешь.

Ладонь скользнула ниже живота.

— Ммм, как быстро ты заводишься, малыш. Такая горячая. Признайся, думала обо мне сейчас?

— Да, — я и правда была вся мокрая еще до того как он присоединился ко мне.

— Это хорошо, — его рука опять стала подниматься, пока не достигла моего лица. Пальцы нежно очертили контуры рта, прошлись по губам. Я втянула их в рот, пососала.

Крис глубоко вдохнул, тихо, но твердо сказал:

— Нагнись.

Опять этот безапелляционный тон. И опять я не смею ослушаться, потому что не хочу. Потому что желаю.

Кристофер покрыл жалящими поцелуями-укусами мою спину, уткнулся носом между лопаток. Я сильнее прогнулась, призывая его не медлить, и тут же ощутила медленное проникновение. Он положил руки на мои бедра и крепко прижал к себе. Его язык гулял по моей спине, слизывая воду.

Крис застонал от удовольствия, и его теплое дыхание заставило меня двигаться ему навстречу. Все сильнее и сильнее. Он вдруг потянул меня вниз… И мы уже на коленях в моей узкой ванне. Я хватаюсь за борта, чтобы не упасть от головокружительных ощущений. Все быстрее и сильнее, и ярче… Он вышел из меня с рычащим стоном, но пустоту сразу же заполнили его пальцы, помогая мне достичь блаженного пика. Мы оба рухнули на дно ванны. Замерли, пытаясь снова научиться дышать, мыслить, говорить.

— Неужели я поставила на колени самого Кристофера Мэйсона?

Ну не могу я его не подкалывать. Мне от этого проще и легче воспринимать реальность действительности.

Крис хмыкнул, помогая выбраться из ванной, ставя на ноги.

— Тоже мне достижение, — он обмотал меня полотенцем, сорвал поцелуй с губ, — Лучше бы гордилась, что плюнула мне на голову.

— Да не плевала я, дубина ты деревянная, — и опять притянула его губы к себе.

Мы стали увлекаться, и я была готова продолжить в постели, но в животе у Криса заурчало.

Вот дура.

Даже поесть не приготовила.

— Голодный? Сейчас сообразим завтрак.

Я метнулась на кухню, достала яйца, молоко, бекон для омлета. Крис задержался в комнате, а потом я услышала, как хлопнула дверь балкона. Ушел курить. Щелкнула кофеварка. Я поставила смесь на огонь, а он так и стоял снаружи, кажется, говорил по телефону. А между прочим, на улице не май месяц.

Крис мерил шагами мой балкон. В его циркулях выходило около двух с половиной. Я протянула ему чашку с горячим кофе и набросила куртку на широкие плечи. Он опустил трубку вниз, поцеловал меня.

— Спасибо.

Я кивнула и ретировалась обратно в комнату.

Кажется, Крис решил прописаться на балконе.

Вот она реальная жизнь. Один звонок и ему уже не до еды. И уж, конечно, не до меня. Омлет был готов, и я решила скоротать время за компьютером. Почта пустая. Соцсети — надоели. И тут меня осенило. Я залезла в стол, перебрала университетские тетради. Вот он. Мой «Пианист». Мой любимый очерк. Первый, написанный от души, а не для мужика, не по заданию редакции. Я перечитала два раза. Руки сами забегали по клавиатуре, переиначивая текст на английский. Так увлеклась, что не услышала, как хлопнула балконная дверь.

— Чего это мы тут строчим? — он залез холодными руками мне под свитер.

— Ай-ай-ай, — я завизжала и аккуратно прикрыла крышку ноута, — Иди ешь, все готово.

— Так чего там? — настырный зараза.

— Потом… Кое-что для тебя, только не косись через плечо, терпеть не могу.

— Ну-ну, — Крис отправился на кухню, оглядываясь на меня, продолжал шпионить и через открытую дверь.

Я закончила, отправила на печать, сложила листок конвертом, сунула ему в куртку. Крис молча наблюдал за моими манипуляциями. Он стоял, прислонившись к холодильнику, ел быстро, почти не жуя. Это ж надо до такого довести человека. Совсем оголодал.

— Доедай, — я кивнула на остатки.

— А ты?

— Не хочется.

Я налила кофе. Желудок пустой, но аппетита не было. Я сама выгребла ему остатки под осуждающим взглядом. Крис нахмурился, но доел. Я закрыла дверь, открыла форточку, решив покурить прямо на кухне. Он тоже отхлебнул кофе, потянулся к сигаретам и ко мне. Тихо, словно нехотя, произнес:

— Мне нужно ехать.

— Хорошо.

— Плохо.

— Нормально.

— Софи, прекрати.

— Оно все само собой прекращается, Крис. И это нормально.

Я прижалась губами к колючей щеке, вдыхая его запах, запоминая.

— Я не хочу, — он крепче обнял меня.

— Так надо. Ты же знаешь.

— Да будь оно все…

Я приложила ладонь к его губам, не позволяя выругаться.

Будь оно все… Просто будь. Не надо насылать проклятия на свою потрясающую жизнь.

Я задала единственно важный для меня сейчас вопрос:

— Когда?

— Через час заберут, — он спрятал глаза.

Есть только один способ развеселить моего печального чебурашку.

— Успеем? — я потянула Криса в комнату, целуя, снимая с него рубашку, застегнутую на две пуговицы, прямо через голову.

— Софи, я дурею от тебя.

— А вот это хорошо, Крис, хорошо.

Мы упали на кровать. Прощание было сладким, я не позволила ему горчить.

Сонин очерк

Пианист

Он шел по шоссе. Капельки дождя не больно били его по лицу. Строгий костюм-тройка промок до последней ниточки. Он уже привык к мокрым объятьям ткани, они не были ему неприятны, скорее интересны. Вот так и шли они в обнимку. Просто шли на встречу с горизонтом, которой не суждено было состояться. Никогда.

Мимо пролетали машины, проходили редкие автостопщики. Все куда-то спешило, торопилось. Только не он.

Он просто шел. Совершал свой вояж в никуда. Ниоткуда взявшиеся полицейские вдруг решили его прервать. Они задавали какие-то глупые вопросы. Спрашивали имя, место жительства, цель маршрута, почему один, мокрый, под дождем. Наверно, он хотел ответить на эти вопросы, но не мог. Хотя, скорее, мог, но не хотел. Полицейские утверждали, что нужно куда-то поехать. Он не сопротивлялся. Зачем?

Менялись лица, менялись интерьеры. В конце концов, его привезли в дом, где все ходили в белом и задавали еще больше глупых вопросов. Вдруг кто-то положил перед ним белый лист. Он не задумываясь нарисовал нотный стан. Здорово было бы сейчас поиграть. Вновь ощутить нежность белых и черных клавиш. Прикоснуться к ним, создать звуковое настроение, выразить музыкой нежность, отразить в ней воспоминания, которых у него не было. Или были. Но он о них не помнил.

Каким-то чудом он сразу оказался у рояля, сел и заиграл. Откуда-то из глубоких слоев памяти он извлекал мелодии и играл их. Это было так естественно. Так просто и приятно. Лебединое озеро, Лунная соната, К Элизе, Времена года. А потом стало рождаться что-то свое, новое, а может старое, но свое, родное, чувственное. Не отражение вечных истин в чужой музыке, а своя мелодия, свой ритм, своя радость, горе, растерянность, недоумение. Все складывалось в звуки и обретало жизнь под его пальцами.

Он был счастлив. Вот куда он шел. Он шел к музыке, а она ждала его, как верная жена, как Бог ждет своих детей, которые идут к нему, выбирая самые сложные пути.

Мир может измениться. Солнце может погаснуть. Бог перестанет любить людей. Но он будет играть. Здесь. Там. Где-нибудь. Он будет. Это его награда, его жизнь, его счастье. Он знал одно: если музыка в нем — он силен; а если он в музыке, то он еще сильнее.

Дневник Кристофера

12.10.2011

Куда я попал? Что это было? Вот тебе и выходные без фанаток и охраны.

Что она сотворила со мной?

В голове каша, а в штанах — солнечный май. Спектр моих чувств менялся от волнительного предвкушения до злости. Подумать только! Не ждала меня. Бегать умотала. И ведь даже не специально. А потом я был просто рад видеть ее. И это детское воодушевление от прогулки по Москве. Томная сладость поцелуя в комнатушке с ужастиками. И ревность к Киру, к их старой истории.

А на Воробьевых горах я окончательно свихнулся.

Как она говорила, читала стихи, целовала, терлась об меня, словно кошка. А потом предложила снять шлюху. Это была последняя капля. Во мне проснулся какой-то дикий зверь.

Я хотел ее, только ее. За этим я и приехал, чтобы поставить на Софи свое клеймо, но, кажется, это она крепко привязала меня к себе.

Одна ночь, сумасшедшая, без запретов и законов, только наше желание, только дикая страсть. И утро слаще ночи. При свете дня она стала реальной, а не сказочной.

Прощание.

Без нервов, без слез, без упреков и обещаний.

Лучше бы закатила истерику. Но она лишь проводила меня до двери, улыбаясь, махнула рукой с балкона. Ничего не может быть хуже, чем понимать, что я не могу, не имею права провести еще хоть минуту в ее квартирке. Сожрать тонну пельменей, напиться кислого пива, еще раз прикоснуться к ее губам пальцами, почувствовать, как она целует их. И теперь только в мыслях я могу снова и снова быть с ней, в ней.

Растворяясь, забываясь…

«Пианист». Откуда она знает?

Я тоже хочу так потеряться. Чтобы отшибло память, чтобы просто сидеть за роялем или с гитарой. Чтобы никто не мог нарушить моей гармонии. Я сам не знаю, кто я. Я забыл, что я должен. Боже, дай мне сил уснуть хоть на час, освободи меня от всего этого.

Я сплю. Просто сплю. Снись мне, моя Софи. Снись…

Дневник Сони

12.10.2011

Глава 8. До связи

Неприметная машина с тонированными стеклами въехала на крытую автостоянку. За рулем сидел молодой человек, чье имя слишком известно, чтобы его называть. Он заглушил мотор и откинулся на сиденье, закрыв глаза. Кажется, он не собирался выходить. Его целью была именно стоянка. Он снял очки, протер уставшие глаза, запустил руку в волосы, затряс головой, словно прогонял навязчивые мысли. Его рука потянулась к мягкой папке для бумаг. Длинные пальцы перелистывали страницы слишком быстро, глаза скользили по диагонали, не задерживаясь на нюансах текста. Таким темпом, он бы проглотил сценарий за полчаса, но терпение лопнуло еще раньше. Молодой человек захлопнул папку, свернул ее трубочкой, дунул словно в дудку. Он расплылся в улыбке, которая осветила его лицо, опять затряс головой. Кажется, в этот раз мысли не желали его покидать и он постучал себя по макушке свернутым сценарием. Парень достал потрепанную толстую тетрадь, щелкнул ручкой и начал писать.

Дневник Кристофера

26.10. 2011

Какой бред. Я так устал. Бежать от себя, от своих желаний, своего вожделения. Я могу выйти на улицу и выбрать любую, кто согреет мне постель. Но не тронет ни разум, ни душу. Бесконечный водоворот событий. Я несу какой-то бред в каждом интервью. Я стараюсь вложить в слова хоть каплю смысла, но выходит ерунда. Всего две недели прошло, а я уже не могу. Каждая секунда драгоценного покоя отравлена самоконтролем. Не думать о ней. Не вспоминать. Я не имею права ломать себя и ее. Но я не хочу исчезать из ее жизни. Она не звонит, не пишет. Может, забыла? Сейчас ночь в Москве. С кем она? Одна? Или забывает меня в чужих руках? Нет, я ей не позволю. Ты моя, Софи! А я твой. Даже здесь ты со мной. Я хочу тебя видеть! Хочу. Просто хочу. И увижу, черт подери.

Соня

Сидя на балконе, я потягивала пиво, умножая градусы сигаретным дымом.

Да, так лучше.

Лучше не думать.

Конечно, мыслей в голове было больше, чем волос на ней же, но весь этот микс вредных привычек немного притуплял боль и заполнял пустоту.

Похоже, я скоро сопьюсь и сдам на мастера спорта по бегу. Немного странный набор, но и я не слишком нормальная. Злая усмешка переросла в острый, как лезвие охотничьего ножа, вывод.

Хорошо живешь, Северова! Пьёшь, как заправский сантехник, дымишь, хуже выхлопной трубы запорожца, и бегаешь по утрам…от себя. Бинго! Интересно, как далеко можно убежать от этой пустоты?

Я скучала. Дико скучала. Не смотря ни на что, совершенно была не готова к тому, что со мной станет после.

Да собственно, как к этому можно подготовиться? Лучше бы ничего не было. Моё тело никогда бы не узнало, как это — ощущать его в себе.

Как это — слышать хрипловатый, умопомрачительный голос, который ласкает не хуже бархата, а режет больнее стали.

Как это — чувствовать на себе горячие, сильные руки. Впитывать в себя отравляющий взгляд глаз цвета ртути.

Как это — быть безвольной, бесстыжей куклой в его руках, издающей дикие звуки. И быть смелой — делать с ним все, что хочется. Дразнить, вытягивая стоны. Видеть, как он с силой зажмуривается и сжимает зубы.

Чёрт!

Хватит, Соня! К чему всё это? Пора отпустить. Вы ничего не обещали друг другу. Просто наслаждались мгновеньями близости, которая была необходима обоим. Что уж врать себе.

Но лезть дальше в это пекло мне никак нельзя — иначе не выберусь живьем.

Сигнал мобильника вывел меня из размышлений. Крис. Лёгок на помине. Хотя сложно объявиться в тот момент, когда я о нем не думаю, потому что он почти всегда в моих мыслях.

Не брать трубку.

Да, это зрелое решение.

Правильное.

Не браааать!!! Нет меня. Я сгинула. Сдохла!!! От желания.

Звонки достаточно быстро прекратились, словно почуяв моё не самое позитивное настроение.

Джентльмен, твою мать. Мог бы и перезвонить. Настойчивее надо с девушками. Или это ролевая игра такая? Волшебник страны Оз? Нет, дай угадаю. Мэйсон у нас Трусливый Лев. А я Страшила до безобразия Мудрый. Или наоборот?

Усмешка была горьковата на вкус, хотя хохотала я в голос, но недолго.

Новый сигнал мобильника словно удар в живот. Не до смеха.

СМС.

Софи, я вырвался пообедать. Где ты пропадаешь? Позвони мне срочно!

Блин.

Сиди, Соня. Не думай даже.

И я курила. Одну за одной. Поток машин внизу не давал времени остановиться. Но разбавить густой воздух не помогал даже никотин. Тремор в руках был уже настолько ощутимым, что даже попасть сигаретой в рот стало трудно. Пальцы окоченели, приобретя зеленоватый оттенок. Наверно, и лицо у меня такого же милого болотного оттенка, если учесть, что мы на пару с никотином замочили целый табун лошадей

Опять мобильный. Господи, чуть сердце не выпрыгнуло. Новое сообщение:

Заканчивай это дерьмо и возьми трубку.

Нет, ну… А чего сразу дерьмо? Нормальное пиво известной немецкой марки, сваренное и разлитое где-то в подмосковном подвале. Сам такое пил и не кашлял. Нормальный американский табак, выращенный и закрученный где-то по соседством с "немецким" пивом. И вполне нормальная Соня, чуть косая и заторможенная, но опять же претензии к отечественному производителю да и, собственно, к вам, мистер Наглые-Серые-Глазища.

Я надулась, как жаба в брачный период и с гордо поднятой головой продолжала воевать с телефоном, убеждая его телепатически: «Видишь, я на тебя даже не смотрю. Не смотрю». Хотя сама протирала взглядом потемневший дисплей.

Смс-ка ослепила меня.

Не нужно испытывать моё терпенье. Сейчас ты подойдешь к компьютеру и включишь скайп. Я так хочу.

— Блин, — я треснула кулаком по перилам. — Твою мать!

Даже не слыша его голос, знала тон и интонацию. Заскулила от бессилия сопротивляться этому дьяволу и медленно, очень медленно, пошла к компу. Словно проверяла поверхность под ногами на прочность.

Проходя мимо зеркала, я заставила себя поднять глаза. Как и ожидалась, Соня молодец. Держится огурцом. В смысле — зелёненькая.

Щёлк. Компьютер включен. Скайп зеленым глазом подмигнул мне на экране.

Вот и вызов. Я продолжала стоять и пялится на экран, не зная что делать дальше. Все части тела онемели. Похоже разум решил до победного цепляться за чувство самосохранения. Но и он сдался.

Я нажала "ответить".

Крис сидел в крутящемся офисном кресле, повернувшись ко мне практически спиной и, судя по всему, разговаривал по телефону. А я так и стояла, безвольно опустив руки по швам, склонив голову. Как приговоренный перед казнью.

Не сразу заметила, что речь на другом конце прекратилась. Палач уже сверлил меня своими глазюками, ожидая, что я посмотрю на него.

— Софи, сядь, — почти прорычал Крис.

Злится.

Как-то сразу позабыла о расстоянии в тысячи миль между нами. Стало просто страшно. Я присела на самый краешек и сложила на колени.

— Посмотри на меня.

Нет.

Секунда. Две. Третья….

— Софи, я хочу, чтобы ты посмотрела на меня, — строго, но мягче.

Я медленно перевела глаза на экран.

Крис сидел, развалившись в кресле. Поза была расслабленной и только подбородок, покоящийся на руке, в которой был зажат телефон, выдавал нервозность.

Подняла глаза выше.

Здравствуй, грозовое небо.

— Привет.

Это мой голос?

— Привет.

Далее по логике должно было последовать стандартное "как дела", но я молчала. И он не спешил скатиться в банальности по второму кругу.

Я хотела, чтобы он просто заговорил. Не важно о чем. О делах, погоде, самочувствие, политике, глобальном потеплении… О чем угодно, только бы услышать голос.

Он злится на меня за игнор — пусть поорет что ли? Такой классный, когда бесится. Ну давай же, Крис. Не сдерживайся. Мы достаточно близко знакомы.

Мэйсон открыл рот, и я приготовилась к отповеди. Но… зря.

— Малышка, что случилось? Расскажи мне.

Что? Это он? Да, голос Криса. Мягкий, вкрадчивый, ласковый. И лицо — точно его. Красивое, хоть и чуть хмурое.

Я поджала губы, веки быстро опустились, закрывая глупые слёзы. Пальцы схватили край футболки, как спасательный круг.

— Всё нормально, Крис. Правда, — пропищала я, тиская подол майки, сдерживая слезы, которые все же навернулись на глаза.

— Тшшш… Не нужно плакать, Софи, прошу тебя. Подними на меня свои глазки, малыш.

В отчаянии замотав головой, я спровоцировала скатывание капель по щекам. Быстро поймав их тыльной стороной ладони, судорожно вдохнула воздух.

— Детка, я так скучаю по тебе.

Нет, нет, нет, не надо так говорить.

— По твоему голосу…

Прерывисто вздохнула.

— По твоему запаху…

Глаза мгновенно высохли, а рот сам собой приоткрылся от удивления. Чтобы челюсть не отъехала, я подперла ее кулаком, подражая Крису.

— По твоим крикам…

Вздрогнула. Нарушение сердечного ритма. Пропущен удар.

— По твоим шалостям…

Как-то душно в комнате… очень. Я глубоко и часто задышала.

— По твоим губам… По твоей нежной коже…

Он говорил медленно и тихо, растягивая слова, растягивая удовольствие и смакуя каждое слово на вкус, который так любезно предоставила ему память.

— Малыш, я хочу чтобы ты дотронулась кончиками пальцев до своих губ… Как это делал я. Помнишь?

Я смотрела на него завороженными глазами и медленно поднимала руку к лицу.

— Проведи пальчиком по верхней губе. Да. А теперь прошу тебя, оближи губки.

Медленно облизав губы, я услышала приглушенный стон наслаждения. Черт, ради этого я была готова извиваться перед ним, как кукла на верёвках.

— А теперь оближи свой пальчик и проведи им медленно по шее, спускаясь к груди. Да, ты умница. Я почти чувствую твою бархатную кожу под своими руками. А теперь сожми груди, Софи. Сильнее, детка. Ты же любишь сильнее.

Я старательно выполняла все манипуляции со своим телом так, как просил Крис. Возбуждение достигало своего пика. Пульс зашкаливал. И казалось, что сердце бьется не в груди, а… южнее. Стало даже больно.

— Детка, ты хочешь меня? — хрипло произнес Крис.

— Д-да… — заикаюсь. Надеюсь, это пройдет. У Криса должно быть лекарство.

— Отлично, я хочу чтобы ты потрогала свои трусики. Хочу знать, насколько ты хочешь меня. Разведи ноги, чтобы я видел это.

Я покорно исполнила приказ, зная, что будет достаточно одного взгляда на мое белье, чтобы он все понял.

— Боже… — Крис закрыл глаза и громко сглотнул, — Малыш, покажи мне. Помнишь? Ты показывала. Опусти руку, детка. Дай мне посмотреть, как ты кончишь.

— Нет.

— Что? — он аж дернулся, — Ты же хочешь, Софи! Хочешь меня.

Звездный засранец не спрашивал, он констатировал факт.

— Да. Хочу, — не собиралась отпираться, — Поэтому сейчас ты расстегнёшь свою ширинку и продемонстрируешь мне то, что хочу видеть я. Иначе…

— Иначе? — Крис заломил бровь, ухмыльнулся, — Это шантаж?

— Именно.

Я провела пальцем по резинке трусиков, чуть сдвинула их вниз, чтобы он не слишком долго думал. Сработало.

— Что ж, — хищно оскалился Мэйсон, — Не смею отказать столь обворожительной даме.

Он дернул за ремень.

Я ликовала.

Мы сидели и молча глазели друг на друга. То, что сейчас произошло, было просто восхитительно. Делиться друг с другом желанием, озвучивать громко запретные мысли и порывы, не стесняться просить, даже требовать. И в итоге получить особое, неописуемое, невероятно острое удовлетворение в конце.

Конечно, этого было мало. Он не смог обнять меня потом, но сказал, что хотел бы это сделать.

А ещё грело то, что Крис с доверял мне. При его особом положении звезды не с каждой девчонкой будешь позволять себе такие вольности. Я почувствовала себя особенной. Важной для него. И это было безумно приятно. Но, разумеется, не так, как дать ему власть над моими руками, губами, подарить себе море ласки и нежности от имени Криса Мэйсона. То же самое проделать с ним. Видеть, что он не смеет возражать, подчиняется, наслаждается.

Наверно, это самая волнительная, интимная ситуация, которую пережила за всю свою жизнь.

Еще одно открытие: нам было очень уютно молчать вдвоём, предоставив глазам право вести безмолвный диалог.

Первый тишину нарушил Кристофер.

— Софи, прошу, больше не нужно заставлять меня психовать. Когда я не знаю, что сделал не так, то не могу даже попытаться это исправить. Пожалуйста, пообещай мне, что ты не будешь больше. Я хочу быть в курсе того, о чем думает твоя прекрасная головка.

— Извини, — я искренне сожалела за свое динамо после его слов, — Иногда сама не знаю, что творю. Не в тебе дело.

Сейчас я действительно думала так. Этот парень всегда был честен со мной. И, в общем, очень мил. Я накручивала себя без особой на то причины, без малейшего повода от Криса. Но все время была в паршивом настроении, которое старалась скрывать. Двойной удар по расшатанной нервной системе.

— Загадочная русская душа? Или интернациональная женская солидарность — ПМС? — Крис слегка прищурив глаза, улыбнулся. — Ты предупреждай меня, какие дни в нашем общении могут стать критическими. Так будет проще нам обоим. Обещаю тебя раздражать и даже дразнить не буду.

Он улыбался во все тридцать два идеально молочных зуба. Чтоб тебя! Не мужик, а пирожное. Сплошные сливки и глазурь…Так, стоп. Тихо.

Я густо покраснела. Уверена, что малиновый мне к лицу.

Раздался сигнал мобильного на другом конце света.

— Софи. Мне нужно бежать — дела. Пожалуйста, отдохни, выспись. Ладно? И не вздумай больше прятаться от меня. Киру привет передавай. Всё, я целую тебя. До связи, малыш, — и послав мне улыбку и воздушный поцелуй, он отключился.

Я еще долго сидела, улыбаясь, как дура. Надо же, час назад пыталась воевать с тем, от чего сейчас сижу и кайфую. Как же хорошо на душе. Но всё же, он дурачок. Не хватало еще отчитываться Мэйсону о женском цикле. Это уже перебор. Хотя, кажется, он прав. ПМС меня накрыл.

Чтобы проверить, я залезла в сумку, достала календарик. Два дня, как должна была начать «праздновать».

Нет. Глупости все. Просто задержка на нервной почве — вон как психовала на ровном месте. Психовала? Да, психовала. И вообще, я влюблённая истеричка — гормоны играют. Как всегда. Да. Нужно срочно успокоиться, и здоровье само придет в норму. Верно ведь, что месячные называют «праздниками». Я б сейчас им обрадовалась похлеще, чем новому году.

Крис

Весь день глуповатая улыбка не сходила с моей физиономии. Я все переспрашивал по три раза. Но и после этого отвечал невпопад.

Никуда ты не денешься от меня, маленькая русская проныра. Я не собираюсь топить свои мозги в море похоти в одиночку. Мы не дети, знаем, чего хотим. Какой смысл бежать от собственных желаний? Ими намного приятней наслаждаться. Хватит тешить себя иллюзиями, отнекиваться, оправдываться. Если я буду ждать, когда пройдет вся эта шумиха, то очнусь на пенсии. Оптимистичный расклад, но все же.

А мне нужна Софи со всеми ее закидонами. Сейчас. Я видел в ее влажных глазах отражение собственной боли, неуверенности, неудовлетворенности.

И огонь.

Огонь желания, запертый внутри без права выхода.

Я знал, где дверь, и у меня был ключ.

Я знал, что только вдвоем мы сможем найти выход эмоциям, открывая двери, подбирая ключи друг к другу.

Изучая и наслаждаясь.

Ты права, моя девочка, к черту сдержанность.

Глава 9. Заговор

Соня

Утро следующего дня было солнечным, но опять не «праздничным». К вечеру я не выдержала и после работы отправилась на трясущихся ногах в аптеку. Язык чуть не отсох, когда я озвучила фармацевту нужную мне вещь. И надо же, она не грохнулась в обморок, не посмотрела на меня как на прокаженную. И даже небо на землю не упало.

Путь домой был совсем не приятным, но я все равно дошла.

Влетев в квартиру, я захлопнула дверь и тут же, усевшись на полу, начала штудировать инструкцию. Лучшее время для проведения теста — утро? Они издеваются? Какое утро! Я за ночь представлюсь от инфаркта, так и не узнав истины, которая где-то рядом. Фигушки вам, господа производители. Слово «экспресс» должно сполна отрабатывать своё название.

Я погуляла на балконе минут десять. Пора вернутся в ванную и взглянуть правде в глаза. А если у правды глаза моего любимого цвета? Неужели я настолько отравлена этой ртутью?

С математикой у меня так себе, но до двух считаю хорошо.

На тонкой палочке словно разметка моей дороги жизни. Осталось только решить, пересечь мне эту двойную сплошную полосу или остаться за ней и играть по предложенным правилам.

Ответ на этот вопрос был очевиден. Но сразу возникло много новых. Где мои сигареты? Где моя текила? Где этот чертов телефон? И где тебя носит, Орлов?

Кирилл

Я ехал вдоль горящих московских витрин. Встреча прошла слишком удачно, что настораживало. Не люблю, когда просто, когда везет. Не верю в судьбу и удачу. Но в этот раз, похоже, звезды сошлись.

Даже пить не пришлось, а ведь это мой коронный ход. Надираешься с большим, хорошим, богатым человеком, изливаешь душу, слушаешь его в ответ. И вот мы уже почти друзья. И, конечно, он не откажет мне в небольшой услуге. Даже не мне. Моей талантливой подруге, ведь приличным людям нужно помогать, а бездарности пробьются сами.

Так было с Федькой, который до сих пор благодарил за Соньку. Можно подумать, так сложно быть девчонкой на побегушках. Это минимум того, что умеет моя мартышка. А максимум…

Ох, слишком хорошо я знаю, что она творит своими глазами, голосом, улыбкой. И сама об этом не подозревает, что и ценно. Даже Мэйсон поплыл, а уж он тот еще закаленный фрукт. Не так прост, хоть и старательно прикидывается своим в доску.

Самое странное, что на этот раз смогла удержаться Соня.

Нет, не в плане физики. То, что они переспали, я знал наверняка, без вопросов. Поэтому с замиранием сердца готовился служить жилеткой и собутыльником. И буфером между ее чувствами и разумом. Я ждал звонков с всхлипами и жалобами, стенаниями и злостью. Но нет. Она была все той же Сонькой. Может, слегка загадочной и чуть более скрытной, себе на уме. Но я ждал большего отклика на визит Кристофера.

Наверно, зря устроил тот жестокий цирк на кухне. Зря я вывел ее на эмоции, расставил точки над «i». Кажется, она повзрослела после нашей истории, выучила урок. Жестокий? Да. Но я не мог иначе. Я не был тогда готов войти в это море. Да и никогда не буду. Мне приятней сидеть на берегу и смотреть. А плавать там — как минимум страшно. Максимум — опасно.

Да, я чувствовал себя виноватым за свою трусость, нерешительность. Наверно, поэтому из кожи вон лез, хватался за любую возможность, чтобы помочь ей засветиться в писательских кругах. Она отлично пишет. Немного неформатно, но очень остро и честно.

Я хотел, чтобы весь мир или хотя бы наша волшебная Россия узнала, кто такая Соня Северова. Это моя навязчивая идея. Пунктик. Вот и сегодня подходящий дядька с кошельком почти превратился в инвестора. Оставалось только притащить Соньку за косу на личную встречу. Она очарует богатого любителя литературы и не сегодня-завтра выйдет сборник с Сонькиными очерками и рассказами. А там… там будет видно.

Звонок. Легка на помине, мартышка.

— Салют, майн либбен кляйне. У меня отличные новости.

— Да что ты… — выдавила она саркастически, но при этом немного гнусаво.

— Что с голосом? Надеюсь, никто не умер? — ответил я стабильно бодро.

— Пока нет, но умрёт, если не поможет своему другу попавшему в задницу, — выдала Соня, едва ворочая языком.

— Вполне логично. Я тебя предупреждал, что у Криса задница мёдом намазана.

— Блин, Орлов, заткнись и послушай. Мне нужны деньги.

— Какая свежая мысль.

Стоп. А уж не сбывается ли мое предсказание?

— Только не говори, что собралась лететь к нему.

С нее станется. Махнет в Штаты на какой-нибудь вечер встречи Кристофера Мэйсона с почитателями.

— Нет, — Северова орала в трубу, словно пыталась докричаться до меня и без телефона, — На аборт.

— Повтори.

— Я не попугай. Ты все правильно понял.

Пауза. Вздох.

— Что ты хочешь от меня услышать?

— Мне некому больше звонить. Маме лучше не знать.

— От меня что ты хочешь услышать?

— Сольный концерт под названием «Соня, я дам тебе двадцать штук». Обещаю аплодисменты.

— Все инвесторы проекта «Задница» в курсе? Или мадам Северова единолично его спродюссирует?

— Кир!

— Сонь!

— Не нужно начинать, а? Я просто хочу оставить все так, как было!

— Так и оставь. А лучше папочке позвони.

— Кирюх, ты как будто не в курсе, что я не общаюсь с отцом. У него другая семья и…

— Твою налево! Северова, не твоему отцу, а Мэйсону. Это ведь он у нас будущий папочка.

— Ясно. Поняла. Прости, что побеспокоила.

Гудки.

Чёрт, сбросила. Это хреново. Знаю я эту сумасшедшую — натворит дел. Судя по речи, полбутылки текилы уже уговорила.

Твою мать, надо срочно что-то делать.

Я развернулся и погнал на максимально дозволенной скорости к дому Сони.

Вот она чертова закономерность. Если все идет слишком хорошо, то рано или поздно станет паршиво. Мне очень хотелось думать, что пока поздно.

Еще и месяца не прошло. Срок маленький.

Черт, я согласен на аборт?

Стоп-стоп-стоп.

А я тут при чем? Ни при чем совершенно.

Не я же забыл, что на член нужно обязательно натянуть презерватив.

Кретины великовозрастные. Где мозги? Между ног? У обоих! Понятно, зачем ей деньги, но почему она должна их занимать у меня?

Аборт? Полнейшее дерьмо. Чтобы зачать ребёнка нужны двое. Я не допущу, чтоб Сонька в одиночку расхлёбывала всё это. Северова в заднице, а Мэйсон в нирване что ли будет? Ага, прям. Пусть торчит там же! Приехал, трахнул девку без гондона и смотался. Так дела не делаются. Надо отвечать за свой идиотизм.

Я оставил машину на стоянке, понимая, что этой ночью нужно обязательно присмотреть за Соней. Подумал и не стал звонить, открыл дверь запасным ключом.

В квартире было тихо. Как на кладбище. Соню я нашел в ванной, лежала на полу в полном отрубе, определённо после сильной тошниловки. Лицо заплаканное, черные дорожки от косметики пролегли вдоль бледных щек.

Господи, родная, что ж ты…

Я взял её на руки и отнес в кровать. Аккуратно стянул джинсы и накрыл одеялом. В комнате — бардак. Бутылка с текилой пуста на четверть — это лучше, чем я ожидал. Накурено — паршиво. Тут и там корки от лайма. По всей комнате просыпана соль вперемешку с пеплом.

Если Северова умудрилась так нагадить в любимой квартирке, значит ей по-настоящему паршиво.

А Мэйсон сейчас, наверно, мокнет в джакузи с бокальчиком брюта, благословляя чертов Голливуд. Сука. Так бы и придушил.

Убрав весь бардак, я вылил спиртное в раковину и выкинул сигареты. Знаю, будет вредить себе, лишь бы сделать все назло этому.

Сонька долго ворочалась с боку на бок, а я уже смирился, что не усну вовсе.

В голове шла война между надо и нельзя. Я не особо понимал, почему она не хочет все рассказать Кристоферу. И почему так уперлась на прерывании беременности. Ей все-таки не пятнадцать лет. Я бы помог, мы бы справились. Уверен, и Крис не бросил бы ее на произвол судьбы. Не похож он на говнюка. Только вот Мэйсон даже ни о чем не узнает.

Я вышел на балкон, закурил. Возле пепельницы валялся Сонин телефон. У меня зачесались руки.

Нет, ну кто я такой? Это их дела. Вернее уже — ее.

Боролся с собой, как мог, но чертова мужская солидарность не давала покоя. При всем моем легкомысленном отношении к бабам, я бы никогда не позволил даже случайной подружке сделать аборт. Особенно сейчас, когда я в силах поднять ребенка материально, нести полную ответственность без оглядки на родителей. Мне всегда казалось, что Соня давно готова к материнству. Еще тогда в свои девятнадцать она часто говорила о детях. Она хотела детей. Только парня не было подходящего.

И что теперь? Неужели настолько потеряла голову от чувств, что готова поступиться собственными принципами? Я докурил, схватил ее телефон. Маячок на дисплее оповещал о блокировке входящих. Неужели они общаются?

Конвертики смсок мигали на дисплее, прося прочитать их. Я решил не наглеть, проигнорировал сообщения, просто набрал номер под именем «Крис».

— Средств на вашем счете… — тут же начала вежливо посылать тетя.

Вот Северова жмотина, никогда не бросит на мобильник больше сотни. А на бухло и курево нам денег не жалко.

Я подумал и набрал смс.

Позвони срочно.

А потом еще раз подумал и уточнил.

Позвони срочно на этот номер…

И вписал свой.

Отправить.

Руки тряслись, пока я, словно Бог, вершил судьбы.

Опять закурил, увидев сигнал о доставке. Ох, Орлов, куда тебя отправят в ад или в рай за эту инициативу? И надеюсь, Северова не позволит мне раньше времени узнать ответ. С нее станется. Рука тяжелая. И удар я ей лично ставил.

Мобильный завибрировал в кармане. Я дернулся и уронил сигарету. Дерьмо, чего меня трясет? Это ж не я от него беременный. Нажал ответ и не успел поднести к уху трубу, как услышал сердитый голос.

— Софи. Я, кажется, доступно объяснил, как меня бесит этот нелепый игнор. Чего у тебя с телефоном?

Божечки, вот так англик дает моей стране угля. Был бы я девочкой, описался бы от такого наезда. Благо, мама парнем родила, и все жидкости при мне. Ну так о чем мы?

— Крис, это не Софи, — на том конце повисла пауза, — Это Кирилл.

— А… — он, кажется, с трудом вышел из образа, который готовил для Соньки, — Привет. Чем обязан?

— Соня беременна, — я выпалил это без преамбул, сразу, чтобы не рассусоливать.

— От кого?

Вот я мудак. Три тысячи раз мудак.

— Ладно, Мэйсон, все с тобой ясно. Давай сделаем вид, что ты мне не звонил. Всего доброго.

Я потянулся к сбросу, осознавая в полной мере, в какую сторону вымощена дорога из добрых намерений.

— Кир, стой, подожди.

— Стою, жду.

— От меня?

Он, кажется, был не один. Неудобно говорить. Но мне на это глубоко плевать.

— Пять баллов за сообразительность, приятель.

Несколько секунд Крис молчал, а я и не торопил — пусть переварит малый, то, что сейчас пытаются вложить в его звёздную голову.

— Где она?

Предсказуемый вопрос, Кристофер.

— Спит. У неё был насыщенный вечер. Пыталась отпраздновать новость в своём духе, то есть надралась.

— Что за девчонка, черт бы её побрал! Об этом знают все, кроме меня?

— Тот, кого ты подразумеваешь под словом все, не удостоился бы такой чести, если бы ей не нужны были деньги. Хрен бы я чего узнал, если бы избавиться от ребёнка не стоило столько денег.

— А сколько это стоит?

— Что?

— Я спрашиваю, сколько это стоит?

— Слушай, Крис, я звоню не денег у тебя попросить. А потому, что именно ты являешься отцом ребёнка этой сумасшедшей. И рассчитывал на нормальный ответ, потому что я понятия не имею, что делать, но она не будет расхлёбывать это дерьмо одна, — я завелся.

Парень явно не уловил смысл моего звонка. Не то чтобы я его винил за это, но пинок для скорости явно был не лишним.

— Что именно ты называешь дерьмом, Кир? — огрызнулся Крис.

Ну, слава богу. Пришел в себя значит.

— Не то, что ты думаешь. А то, в каком скотском состоянии она сейчас находится. И это будет продолжаться, пока она не получит то, что вбила себе в голову. Она не хочет тебя ничем напрягать. Неужели не понятно? Соня просто уверена, что является для тебя развлечением и не больше — так с чего бы ей беспокоить твою звёздную задницу? Я не собираюсь её ни в чем разубеждать, поскольку того же мнения, хотя, как мужик я тебя понимаю. А как её друг — хочу разбить тебе морду. Но на данный момент есть одна небольшая заноза — что вы двое будете делать с ребёнком? С ней — всё ясно. А ты?

— Твою мать, Кир, я нахожусь на другом полушарии, связанный весьма негибким контрактом, поэтому не могу свалить, когда мне вздумается. Как я могу что-то решать отсюда? Как я смогу остановить её даже если захочу?

— Одно твоё слово, Крис.

— Мне не очень удобно говорить. Давай, я перезвоню, — выдал-таки он.

— Окей, я все равно сегодня в дозоре.

— Значит, до звонка.

Крис отключился, а я засел на кухне с пивом, соображая, насколько оправданы мои действия. Черт знает, чего он там надумает себе за это время. Но вроде ему не наплевать. Я развалился на диване и начал задремывать, как в кармане снова затрещало. Ноги опять понесли меня на балкон.

— Слушаю.

— Я должен поговорить с ней, — голос сдавленный, — Всё неожиданно…У меня мозги кипят. Нельзя поспешно решать такие вопросы. Вместе накосячили — вместе и будем думать. Скажу одно: аборт — это совсем дерьмово. Держи её, как хочешь, Кир, но не дай ничего с собой сотворить.

— Рад, что не ошибся в тебе, Мэйсон.

— Она была у врача?

— Я не знаю. Говорить сейчас Соня не в состоянии, но, похоже, что узнала только сегодня.

— Поход к врачу, анализы и все такое… Пусть делает так, как хотела — значит у меня есть несколько дней в запасе. Ты можешь растянуть вопрос с деньгами?

Я прикинул, что выходные и Сонькина патологическая боязнь людей в белых халатах сыграют мне на руку.

— Смогу. Если скажешь, чего надумал.

— Увезу ее в Лондон. Чтобы глупостей не наделала.

Меня подмывало брякнуть, что все возможные глупости они уже наделали, но сдержался.

— Крис, ты же понимаешь, что она будет кочевряжиться.

— Прекрасно понимаю. Поэтому пусть пребывает в неведении до самого отлета, окей?

— Умно.

— Я еще позвоню. Сможешь меня встретить?

— Конечно, без проблем.

— Кир, не давай ей курить, пожалуйста. И пить.

— А чем я, по-твоему, тут занимаюсь?

— Спасибо.

— Сочтемся, — не смог сдержаться я, — До связи, Крис.

Я отключил телефон и поплелся обратно на кухню, осознавая, что наломал дров в попытках сохранить жизнь будущему отпрыску Кристофера Мэйсона.

Глава 10. Ожидание

Соня

О-о-о, как паршиво. И это я ещё не открывала глаза. Достаточно и той реальности, что у меня во рту. На десерт явно были клопы. Ужас какой.

Глаза я всё же открыла. Комната была залита светом. Видимо, день в разгаре. Все не так плохо, раз я доползла до собственной койки. Молодец, Соня. Вполне можно жить.

А потом вспомнила, что предшествовало вчерашней вечеринке. Саму вечеринку не помню, а вот повод…

Я резко села.

Зрение немного отставало от скорости движений, но это малость по сравнению с…

Дьявол, и что делать теперь, Соня?

Кроме горечи во рту и в душе, я ничего не чувствовала.

Нет, чувствовала. Молочно-фруктовый запах.

Откуда он?

Соседи что-то пекут?

Или я стала очень восприимчива к запахам из-за…своего состояния?

Почему так упорно не желаю называть это своим именем?

Не хочу привыкать? Не хочу знать? Не хочу верить?

Кого я обманываю?

Ну откуда же этот запах? Такой навязчивый, но…уютный. Запах дома, запах заботы. Я сразу вспомнила маму. Мама, мамочка, как же я люблю тебя и как хорошо, что тебя нет сейчас рядом. Что я скажу тебе? Мне одинаково стыдно было бы признаться и в том, что залетела, как малолетняя дуреха, и в том, что собиралась сотворить с этим.

И уж точно я не стану говорить Крису.

И вряд ли еще хоть раз отвечу на его звонок.

Вообще, нужно принять этот урок. Сделать вывод и больше не позволять себе таких вольностей. Я должна избавиться от всего, что связывает меня с Крисом Мэйсоном. И первым делом от его ребенка.

От этой жуткой мысли меня накрыло отчаяние.

Слезы полились из глаз. Разум подсказал компромисс: сделать аборт, взять паузу, а потом продолжить общаться с Мэйсоном.

От этой мысли меня окончательно размазало. Рыдания рвались изо рта.

Как я смогу смотреть ему в глаза после всего? Как смогу делать вид, что все прекрасно? Ради чего? Чтобы быть его любимой виртуальной шлюшкой? Чтобы мечтать увидеть его еще хоть раз рядом?

Нет. Лучше прекратить все. Абсолютно все.

— Тяжелое утро, подруга?

Я медленно перевела глаза на источник звуков. Кирилл стоял, прислонившись косяку, и саркастически улыбался уголком губ.

— Ты?

— Я. Всего лишь. Неожиданно, правда?

— Кииииир.

Я зарыдала в голос и полезла к нему обниматься.

— Ну-ну, я тоже люблю тебя, детка, — он крепко обнял меня и погладил по спине, а потом отстранился, чтобы рассмотреть. — Слушай, кончай реветь. Чего ты мироточишь, как волшебная икона? И тушь засохшая на щеках. А с рукой что?

Он поймал мою ладонь, внимательно изучил сбитые костяшки пальцев.

— Давай ка умоемся и обработаем твои раны, бестолковый ребенок. Пошли в ванную.

Я была ему благодарна за отсутствие глупых вопросов. И так было понятно, что лупила стену кулаком. Я шмыгнула носом, свесила ноги с кровати.

— Ой, — пискнула я, обнаружив, что на мне нет штанов, — Мне нужно одеться.

— Потом, — обрезал Кирюха, — Что я твоих трусов не видел? Поднимайся.

Я поплелась за ним в ванную.

— Ты сама справишься или мне помочь?

— Лучше ты.

— Что? Смущает масштаб собственной глупости?

— Нет, просто не выношу крови.

— Пойдешь на аборт — крови будет больше.

Я зыркнула на него самым ядовитым взглядом, на который была способна. Скорее всего, выглядела жалко при этом, но попытаться изобразить гордость была обязана.

— Что? Ты не знала? Как твой друг, я пытаюсь тебя уберечь от боли.

— Заткнись!

— Ну, да, как же, разбежался. Северова, кончай жить в позе страуса. У этой птички маленькая безмозглая башка и большая мясистая жопа. Ты не проходишь кастинг ни по одному из критериев. Так что нечего прятаться — начинай уже отвечать за свои поступки. Можешь мне отрезать язык, чтоб я заткнулся раз и навсегда — это вполне в твоем духе, но легче от этого не станет. Я знаю, что будешь потом жалеть… — голос Кирилла стал тихим, мягким, — и не только о моём языке.

Я смотрела ему в глаза и знала, что он прав. Он любит меня и желает счастья. Пусть даже и таким варварским способом. Но легко сказать! Какая из меня мать? Никакая.

— Кирь, ну что я дам этому ребёнку, когда сама ничего в этой жизни не стою. И вешать лапшу на уши собственному чаду о погибшем папочке-лётчике я не хочу. Это мерзко.

— Ты дашь ему жизнь. И любовь. А лапша — это вопрос десятый. Решай проблемы по мере их поступления, Сонь. Ты сильная, ты справишься. Я буду рядом — ты же знаешь.

Он говорил все это, поливая мои пальцы перекисью. Я смотрела в сторону, поэтому было не так сложно отрезать:

— Давай закроем тему. Ребёнка не будет.

Даже смогла повернуть голову и смело встретить его укоризненный взгляд. Кир молча буравил меня глазами, и я приготовилась спорить. Сил на это не было, но…

Неожиданно он улыбнулся, похлопал меня по руке, пожал плечами.

— Как скажешь. Пошли, накормлю тебя завтраком. Теперь я твоя грёбанная няня и ангел-хранитель в одном лице.

— Ты приготовил мне завтрак? Офигеть.

— Я сварил кашку с изюмом и какао.

— Какао? Хочу кофе.

— Притормози пока с кофе. Чай с молоком или какао.

Я изобразила рвотный позыв. Орлов закатил глаза.

— С какого перепугу? — наехала.

— Делай, как сказал, иначе денег не дам, — отбрил он.

— Жмот.

— Алкоголичка.

— Я тебя тоже люблю.

— Взаимно, малыш. Чеши завтракать.

И я почесала.

Кирилл

Я отчетливо осознавал, что Соня медленно сходит с ума. Обычно нам комфортно вместе. Всегда есть о чем поболтать, обсудить. Но этим утром она долго возилась в кровати не желая вставать, а потом шарахалась молча по комнате с чашкой чая, которую постоянно наполняла. Интересно, она ждет, что ее торкнет от высокогорного улуна или просто решила промыть почки? Когда Северова опустошила чайник в третий раз, я не выдержал.

— Сонь, успокойся, хватит мелькать. Займись чем-нибудь уже.

Она встрепенулась, словно я открыл ей какую-то очень важную истину, и отправилась на кухню. Соня вытащила все имеющиеся продукты из холодильника и начала строгать, тереть, тушить. Вот уж чудеса. Кажется, сегодня будет полноценный обед и ужин.

Как я и предполагал, она купилась на мои россказни о выходных и занятости приличного врача. Чем дольше наблюдал за ней, тем более убеждался в своей правоте. Не хочет она этого аборта. И не важно, что с отцом ее ребенка все так запутанно и сложно. Сонька, даже при всех заморочках, простая девчонка, воспитанная в русских традициях. Она сама еще толком не осознает, что готова быть мамой, а может и женой. Но с последним я, конечно, перегибаю. Если Крис предложит ей руку и сердце, я сожру струны со своей гитары вместо спагетти.

Когда меню обеда и ужина приобрело физическое воплощение, Соня опять потерялась. Я загнал ее на кухню и заставил поесть. Она лениво ковырялась в салате. Я уже навернул борща (она и правда умела его готовить, а я думал — гонит, рисуется), налопался тушеного мяса, отшлифовал салатом. Соня опять наполнила чашку чаем и отправилась в комнату. Я было собрался отвлечь ее прогулкой, но увидел, что моя подружка свернулась клубочком в кресле с тетрадкой и ручкой. Пишет. Пусть.

Да и мне есть, чем заняться.

— Сонь, я проверю почту с твоего ноута?

Она неопределенно махнула рукой, без слов говоря: «Мог бы не спрашивать». Я сел за компьютер и до вечера завис в деловой переписке. Сонька почти все это время тихо строчила что-то, а потом пошла принять ванну.

Мы встретились на кухне ближе к ночи. Я застал Северову, жующую печенье с молоком и клюющую носом от усталости. Взяв со стола печенюшку и отправив её в рот, я на секунду вытянул стакан с молоком у нее из рук и сделал глоток.

— Раз уж ты выкинул мои сигареты, то и сам прекрати курить при мне. Кулак у меня травмирован, поэтому в ход пойдут ножи.

— Ради друга я готов на любые жертвы, — сказал я с набитым ртом.

— Умеешь ты перевести тему. Видимо, и вилки тоже пригодятся…

— Ладно-ладно. Молчу.

— Только попробуй. И так целый день свои мысли слушала. Лучше расскажи что-нибудь.

— Если только сказку на ночь. Ты какую больше любишь: «Золушку» или «Три поросёнка»?

Отвесила мне подзатыльник. Не стал уворачиваться, хотя мог.

— Ладно. Я спать, — успокоилась на этом Сонька.

— Ага. Спокойной ночи, крошка.

— Да пошёл ты.

— И не рассчитывай. Кстати, мне завтра утром нужно уехать.

Соня обернулась в дверях.

— И?

— Просто предупреждаю.

— Во сколько вы планируете вернуться? Что желаете на обед? — осведомилась она рабочим тоном девочки на побегушках.

— Иди в жопу.

— А я уже там, Кирь, — сказала она слишком серьезно прежде, чем закрыть дверь.

Дневник Сони

29.10. 2011

Бежать и падать. В этом вся моя жизнь. Как только я набираю скорость, сбиваюсь с привычного ритма, реальность услужливо напоминает, что я птица невысокого полета. Кукурузник, а не истребитель. Просто плоть, которая так жаждет размножения вопреки всем предосторожностям. Не зря я боролась со своими желаниями. Они завели меня слишком далеко. Наивно полагать, что жизнь не выставит счет за минутное счастье со вкусом табака и желания. Глупо надеяться, что виртуальная связь может наполнить мое существование смыслом. Мы вместе застряли в этой паутине, но если он прилип, лишь ногами, я полностью замоталась в вязкой нитке. Я была довольна этим. Но маленькое осложнение — оказалось, что меня при этом собираются поделить надвое. Но у меня еще осталась капелька сил, чтобы выпихнуть Криса из этого плена. Я пропаду одна. А ты сматывайся, удирай, мой дорогой. От меня одни неприятности. С ними я разберусь сама и возьму все тот же размеренный темп жизни. Без тебя. Я одна. Всегда одна. Пусть так и будет.

Крис

На ватных ногах я плелся вверх по трапу самолета. Все делаю правильно. Все правильно. Не могу поступить иначе. Я так воспитан. Не могу отойти в сторону, позволить ей одной решать за нас обоих. Или уже за троих.

Черт. Ребенок.

Я сделал ей ребенка!

Из всех возможных сценариев нас развернуло именно в сторону размножения. Зачем? Почему именно сейчас? Я только собрался поддаться чувствам и кайфовать. Так хрен.

«Получите, распишитесь», — ваш аист.

Спасибо, конечно, но я не заказывал. Вернуть нельзя? Нет? Фак!

Когда позвонил Кирилл, рядом была Донна. Мой новый агент. Джон, старый приятель и менеджер, давно уже закопался в объеме работы. Он нанял ассистента, но и это не помогло. Пришлось привлекать еще одного помощника. Им и стала Донна Лонг. Жестка, волевая, напористая дамочка. Я ее немного побаивался, если честно. Но она знала Голливудские законы невероятно хорошо, поэтому было легко доверять ей.

Она и посоветовала мне отвезти Софи в Лондон, чтобы оставить под присмотром родителей, которые не дадут ей наделать глупостей. И под глупостями Донна имела в виду не аборт (хотя и такой поворот событий ей не нравился) а то, что Софи может рассказать о нас. Пресса вцепится мертвой хваткой в историю о ее беременности. А мне сейчас нужен имидж свободного положительного парня: без детей, подружки и пробелов в половой грамотности.

Я согласился, сразу позвонил родителям, а они уже оповестили моих старших сестричек. Мама в шоке, отец не комментировал, Ники и Марион, как всегда, обстебали. Но в одном мы все сошлись: Софи должна быть в Лондоне. Особенно, если учесть идеи об аборте. Нельзя оставлять ее в Москве. Кир, конечно, парень с головой, но и он не сможет за ней уследить. Дело за малым: уволочь мою девочку в Англию. Та еще задачка.

Я смутно представлял аргументы, которые убедят Софи. По-хорошему, опять-таки надеялся на Кирилла. Он знает ее, поможет. Главное — увезти и сдать под присмотр. А потом…

Потом.

Что потом, Крис?

Черт его знает. Там видно будет.

Сознание услужливо выключилось. Я беззаботно дрых до самого приземления. Каким-то чудом пробрался незамеченным. Таможенники, правда, косились, но, кажется, попал на смену без киноэрудитов. Кир ждал меня в условленном месте. Сердце заколотилось, когда я взялся за ручку двери его потрепанного Ниссана. В нем я злился и смеялся, но с другим водителем. Кир зажал сигарету зубами и протянул мне руку. Я пожал, кивнул.

— Ну, — выдал он вместо приветствия, заводя мотор.

— Что ну?

Я похлопал себя по карманам, но так и не нашел сигарет. Кир, словно прочел мои мысли, послал по приборной доске пачку Мальборо.

— Зачем тебе это все?

Отличный вопрос, Кир. Я бы так хотел знать ответ.

— Не знаю, — честно признался я, — Просто, это правильно и все. И не выпытывай подробности и мотивы.

— Уломал, не буду.

Мы молча курили. Я пытался избавиться от хоровода мыслей, которые начали ставить строем те самые мотивы. Стоп-стоп-стоп. Не сейчас. Нужно иметь свежую голову, а не скомканное подобие разума. Но мандраж от скорой встречи не желал меня покидать. Рука сама собой оказалась в волосах. Наверно, я выглядел растрепанным и жалким, как воробей осенью, потому что Кир сказал:

— Не дергайся. Это меня сегодня будут убивать, — он хмыкнул и опять закурил, — Тебя оставит на завтра.

— Думаешь, без крови не обойдемся?

— Ох, Крис, я не думаю, я знаю… — Кир прищурился, бросил на меня косой взгляд, — Надеюсь, моя смерть не будет бесполезной?

— Не пытай меня, а. Я благодарен, конечно, что ты влез не в свое дело, но понятия не имею, как мне с этим… — я долго подбирал слово, но на ум пришло только одно, — …жить.

— Зря ты с ней спал.

— Ой, не начинай, Бога ради…

— Да я не в этом смысле… В смысле, что вам, конечно, обоим не стоило прогуливать уроки по половой грамотности, но именно тебе не стоило с ней спать. Ты и без секса поплыл.

— Поплыл? Это что значит? Не понимаю.

— Хм, не понимаешь? — он как-то злобно начал улыбаться.

Я нутром чуял, что сейчас Кирилл скажет то, в чем я сам себе не смел признаться.

— Я тоже в свое время не понимал, но у меня хватило мозгов не завязнуть в ней.

— В ней? Ты Софи имеешь в виду?

— Ну не Шарон Стоун же. Конечно, Софи, — Кир, кажется, наслаждался моим просвещением, — Думаешь, я тогда не хотел наплевать на все, и быть с ней? Думаешь, легко было ее бросить, игнорировать? Ни фига подобного.

— Что тебе мешало?

— Ну, во-первых, возраст. Мы оба учились. Я, конечно, мог легко перевестись в ее универ, но слишком долго меня не принимала Москва, чтобы отказываться от всего ради… — Кир заткнулся, поняв, что трепанул лишнего.

— Ради девчонки, — закончил я за него.

— Да, если, хочешь, но это не главное. Я амбициозный, тщеславный урод, но Соньке именно таким и нравился. Настоящим. И знаешь, самое отвратительное, что она сама докопалась до моей тухловатой сути. С первого же дня нашей переписки, когда я коротенько рассказал о себе, а в ответ получил такое… Я удалил к чертям этот очерк, чтобы самого себя не пугаться. Она меня насквозь видела. Представляешь, каково было при личной встрече? Как будто ты голый и не знаешь, как прикрыться. Каждый взгляд, каждая фраза, каждый жест — безмолвный ответ на мое невысказанное, еще не рожденное в мозгу, желание. Это как при глюке в телеке — изображение на секунду опережает звук. Я не мог за ней угнаться и… свалил.

Кир замолчал. А я пытался уложить в мозгу его слова, проецируя их на себя. Похоже, черт подери, так похоже. Как я раньше об этом не подумал? Софи и правда видела меня насквозь. Все ее слова, действия слишком удачно складывались в красивую, острую стрелу на конце арбалета, который направлен мне прямо в сердце. Я прятался за стеной физиологии, а она тем временем проникла мне в душу. И даже успела там пустить корень. Знал бы я, что так будет заранее, пожалуй, тоже сбежал бы…

Одно не сходилось, я поспешил задать вопрос Кириллу:

— Почему ты вернул ее?

— Сам толком не знаю. Мы с ней похожи. Если откинуть всю романтическую чепуху, то я к ней просто прикипел. Знаешь, иметь друга, который знает тебя как облупленного и принимает, безумно приятно. Намного проще, чем пытаться сляпать из этого пошлую любовную историю. Для меня — проще, — он опять взглянул в мою сторону. Словно спрашивая: «А для тебя?». Ответа на этот вопрос не было. У меня вообще было как-то чертовски мало ответов, одни вопросительные знаки… Но дружеские отношения теперь, по любому, не вариант. Я отвел глаза.

Откровенность за откровенность.

— Она перевела мне очерк. Сказала, что старый…

— «Пианист», — Кир не спрашивал, он знал. Я, наверно, слишком сильно округлил глаза, — Она тогда напилась, показала мне вашу фотку из Гааги, сказала: «Он как тот пианист». Сама, пожалуй, не помнит. Хорошо мы тогда нарезались.

— Я так и не понял, причем тут секс?

Кир захохотал.

— А при том, что обратной дороги нет. Ты завяз в ней, Крис. Вы ведь общались после отъезда? — Кир снова зыркнул на меня.

— Было дело.

Я покраснел, как мальчишка, вспоминая характер нашего общения. И мои тщетные попытки избежать этого. Рука опять запуталась в волосах, а вторая потянулась к сигаретам.

— Она, как семечки, да? Невозможно оторваться, — резюмировал Кир.

Соня

Кир действительно уехал с самого утра. С ним было проще не окунаться вновь и вновь в осознание собственной беспомощности. Киря обещал, что все закончится через три дня, которые в свою очередь обещали выжать мой мозг досуха.

Всю ночь мне снились ртутные глаза и детский плач. Я толком не помнила сюжет и смысл, но последние кадры остались в моей памяти. Поезд удаляется, а я стою на перроне, зная, что в одном из вагонов мой ребенок. Но сил нет бежать, ноги словно вросли в землю.

Я проснулась в слезах и растрепанных чувствах. Хотя трепать, кажется, уже нечего. На столе валялась пачка сигарет, но рука не поднялась.

Почему-то…

Зато рука-предательница слишком самостоятельно потянулась к телефону.

Сколько неотвеченных?

Двенадцать?

Сколько СМС?

Восемнадцать?

Это кому же так надо?

Коллеги и мама знают мой домашний. Боже, это все он.

Господи, ну за что?

Пальцы сами тыкали кнопку «читать».

Клянусь, я тут ни при чем, они сами.

1. Малыш, я хочу твой гель для душа и твой шампунь. Пусть от меня пахнет тобой. Пусть напоминает мне.

2. Детка, спокойной ночи. Целую во все сладкие местечки. Горячих снов.

3. Детка, помоги мне, никак не могу решить, где у тебя самая нежная кожа: на губах или…

4. Я хочу дотронуться до тебя.

5. Софи, я не понимаю. Ответь мне.

6.?

7…………………………………………..

8. Я обидел тебя? Не молчи, меня это раздражает.

9. Детка, да что происходит? Я скучаю, чёрт возьми!!! Ответь мне.

10. Сейчас же!

11. Боже…Ну, попадись ты мне в руки, дразнилка!

12. Все понятно, это я виноват в крахе Российской империи и в дырах на озоновом слое атмосферы. Прошу прощения, я не хотел.

13. Что и за голод в Африке я буду отвечать? Хорошо, это тоже я.

14. Ладно. Ты можешь дуться сколько тебе угодно. Я найду способ развязать тебе язык. Дай только добраться до тебя.

15. Софи, это уже переходит все границы! Всю душу ты мне вымотала. Я зол, как черт. Обещаю, что ты почуешь мой гнев в полной мере!

16. И белый флаг тебе не поможет, крошка…Так же как и черный, красный, розовый. В цветочек…

17. Чёрт.

18. Я убью тебя, малыш.

Кажется, я в первый раз не понимала, смеюсь или плачу. Это невозможно. Он невозможный. Только Крис может так писать. Так злиться, так соблазнять, так подшучивать над самим собой.

Почему я не могу написать тебе, все, что хочу?

Почему все так запуталось?

Я сползла по стене, захлебываясь смехом и слезами, прижимая телефон к сердцу.

Как же я смогу убить нашего ребенка? Сколько потом меня будут мучить во сне и на яву эти глаза? Как я смогу отвечать, что мечтаю о тебе, что хочу тебя, что люблю тебя?

Как?!

Сердце колотилось так быстро, а извилины крутились в голове еще быстрее. Пальцы вновь самостоятельно потянулись к кнопкам.

Крис — вызвать абонента.

— Суммы на вашем счете… — заговорил автоответчик, обламывая мой порыв.

О, Боже!

Да чего я такое творю?

А ноги уже несли меня к домашнему телефону.

— The subscriber is not available…[3], - тот же голос, тот же облом.

Ооо, ну а это точно — верный знак, что я делаю глупости.

Нечего его дергать.

Сама дура.

Сама все исправлю.

Отвлечься, не думать.

Чего там осталось в холодильнике? Нужно отбить пару кусков мяса, чтобы отшибло память. Да и Кир приедет голодный.

Музыку погромче. Понеслась!

Глава 11. Трепливый друг и незваный гость

Кирилл

Я снова воспользовался своим ключом, чтобы открыть дверь. Сонька была на кухне. Я понял это по воплям, доносящимся даже через закрытую дверь.

— So she said what's the problem baby? — орала депрессивная наша на весь дом, перевирая каждую ноту.

Я закрыл глаза рукой, представляя, чего она выделывает под этот аккомпанемент.

Я осторожно открыл дверь. Ну так и есть. В наушниках, орет и корчится, переворачивая антрекоты. Если выживу, то будет чем зажрать стресс. Соня нас не замечала, продолжала петь и приплясывать.

Крис стоял, как громом пораженный. Да уж, то еще зрелище. Дети и слабонервные, закройте глаза и заткните уши.

— Это нормально? — тихонько спросил он, словно боялся спугнуть.

— Чего тут нормального? Лажает на каждой ноте. Кому-то медведь на ухо наступил, а с ней, по ходу, переспал.

Крис не оценил шутку юмора, уставился на меня злобно. Я поспешил объяснить:

— Ну я не тебя имею в виду. Абстрактного медведя.

На последней строчке Сонька нарочито эротично присела вдоль плиты.

— А вообще, у нее все в порядке… — Крис постучал себя по лбу пальцем, — …с головой?

— Каждый дрочит, как хочет, Крис. И сходит с ума тоже по-своему.

Я дождался, пока Соня отложит металлическую лопатку, которая, я задницей чувствовал, вполне могла оказаться в ее руках тупым предметом для нанесения особо тяжких повреждений моему туловищу.

Вот теперь можно вывести из транса. Я бросил в нее полупустой пачкой сигарет, не решаясь приблизиться.

Попал.

Во всех смыслах этого слова.

Соня обернулась, выдирая из ушей капельки, за долю секунды оценила обстановку, а кухню пересекла еще быстрее.

— Ах, ты сука!

Крученый апперкот, как в замедленной съемке, летел мне в лицо.

Спасибо буйной молодости и врожденной реакции, я отклонился в последний момент. Свистящий удар проредил воздух возле уха, не достигнув цели.

Научил на свою голову.

Если б ей повезло чуть больше, я бы, как минимум, обзавелся красивым фиолетовым украшением, а максимум — вывихнутой челюстью. Я отскочил от нее подальше, а Крис схватил драчунью сзади за локти. Соня дергалась, не оборачиваясь на него, пыталась пристрелить меня глазами и словами.

— Сраный ты долбоящер, предатель, Иуда…

— Эй, Сонь, ну ты не перебирай. Серебра я с него не взял, — я стоял в дверях кухни, наблюдая, как она корчится от бессилия и злости.

— Да уж, конечно, Иуда из тебя паршивый. У того, хоть мозгов хватило повеситься, поняв, сколько дерьма он наделал.

— Come on, come on!

Jump a little higher[5]… пропел я издевательски, глядя, как она выворачивается и подскакивает от натуги.

Пытался разрядить так обстановку, но не прокатило.

— Заткнись, козел!

— Сонь, давай ин инглиш, невежливо, — попросил я, заметив, что Крис ни черта не понимает.

— Пусти, — обалдеть, она послушалась, перешла на английский — Пусти, я сказала.

— Обещаешь, без рук? — уточнил Крис.

— Без ног и без башки, — буркнула Соня по-русски.

— Рано, Крис, держи.

И он держал. Соня больше не говорила, лишь иногда конвульсивно дергала руками, пытаясь освободиться от железной хватки Кристофера. Минут через пять она опустила плечи и уставилась в пол.

Неужели все?

— Кристофер, отпусти меня, пожалуйста. Я его не трону.

Вот это тон. Как Арктика.

Крис глянул на меня, я кивнул. Он разжал руки. Соня медленно высвободилась, отошла в сторону. Она подняла голову и долго смотрела на нежданного гостя. Мне уже стало не по себе, как она заговорила тем же ледяным тоном.

— Ты… — она ткнула на меня пальцем, — …мне больше не друг, а ты… — указующий перст переехал в сторону Мэйсона, — …зря приперся. В течение минуты вы оба свалите отсюда нахрен и забудете дорогу назад. Всем спасибо, все свободны.

Я захихикал, выключая газ под сковородкой, ядовито сказал:

— Слыхал, мужик? Кругом и с песней.

Крис ухмылялся так же гнусно, как и я, осознавая, что в данной ситуации у нас перевес как силовой, так и идейный.

— Ага, я летел за три девять земель, чтоб развернуться и уйти. Малыш, ну не смеши.

Соня

Я стояла и смотрела на них. Один краше другого.

Молодец, Орлов! А я уже и забыла, что в этом чертовом мире ты самый умный. Как-то выскочило из головы. Амнезия на фоне гормонального всплеска, наверно.

Ты, крыса, рылся в моем телефоне, звонил Мэйсону, встретил его и представил пред мои ясные очи.

Блеск.

И что мне теперь делать?

Главное не смотреть в глаза, иначе, опять расплывусь.

Выставить их за дверь я не смогу.

Физически.

Что ж, тогда нужно слинять самой.

— Отлично, голубки. Спелись? Тогда, уйду я, — оповестила их, бросая слова на ветер.

Крис закрывал собой выход, самодовольно ухмылялся. Кир отрезал путь на кухню. Видимо, опасался за свое здоровье и количества ножей на видном месте.

Не зря, между прочим.

Вся эта Курская дуга в мою честь была просто омерзительна. Хотя, чего греха таить, эффективна.

Я сжала кулаки, осознавая, что остался единственный путь — ванная. Значит там и буду.

Я быстро развернулась и почесала, что есть сил, пока эти два болвана похихикивали. Заперлась.

В маленькой комнатке пахло парфюмерией и сыростью. Я присела на коврик, засунула голову между коленок, пытаясь не думать. Боже, а если, я именно в ванной залетела?

Моя голова — космос, я не думаю, не думаю.

— Сонь, хорош, выходи уже, — подал голос чертов предатель.

— Нах пошел из моего дома, — рявкнула я.

— Пусти в туалет на дорожку, — издевательски взмолился Кир.

— У дерева поссышь, можешь на нем и повеситься.

— Завязывай, Северова, выходи и поговори с ним, — наехал он.

Очуметь! Командир недоделанный. Вот я сейчас возьму и послушаюсь. Встала, отряхнулась, побежала. И волосы назад.

— Я сказала, лесом, Орлов, вдоль забора. Пшел!

Тишина. Ушел. Надеюсь, что в сторону забора.

На чем я там остановилась? Ах, да!

Я вакуум, я невесомость. Я космическая пыль в колыбели Вселенной.

— Софи, открой дверь.

А вот этот голос точно не из нашей реальности. Потусторонний, волшебный.

Не хочу слушать. Не хочууууу.

Коленки сжали виски, вся медитация — в топку.

Его голос эхом в моих ушах.

Я тупая залетная идиотка.

Я сижу на коврике и реву.

Реву?

Черт, когда успела начать?

— Детка, пожалуйста. Не сходи с ума.

Ой-о-ёшечки. Чего ж как потряхивает.

А я его даже не вижу.

Закрыла уши руками, но все равно слышала, улавливала, впитывала.

— Прошу тебя, давай поговорим.

Нет. Нет. Нет. Не хочу, не надо.

Пристрелите меня, чтоб не мучилась.

Я встала, включила воду в раковине, в душе, но все равно слышала.

Интересно, а может у меня галлюцинации?

Сейчас я проснусь, и нет ничего.

А может я вообще еще сама зародыш? Мама, роди меня обратно.

Я сбросила одежду и залезла в ванну.

Вода медленно набиралась.

Я стояла на коленях, согнувшись, пытаясь снова отрешиться, улететь, раствориться. Но бархатный голос, словно набат, звучал в моей голове, перекрывая все.

Малыш.

Детка.

Софи.

Как бы он меня ни звал, все равно получалось интимно сексуально. Словно мы храним какую-то тайну. Будто у нас есть что-то общее.

Я крепче, обхватила себя руками, раскачиваясь из стороны в стороны, мурлыкая под нос какой-то мотив.

Кажется, меня все-таки начало накрывать нирваной и влажным горячим воздухом. Во всяком случае, я перестала слышать голоса.

Крис

Через полчаса я начал дергаться. Даже в комнате было слышно, как в ванной хлестала вода.

— Кир, она там не утопится?

— Не думаю, но в любом случае, пора заканчивать эту игру в прятки.

Он порылся в кухонных ящиках, вытащил нож и принялся ковырять замок. Я следил за его манипуляциями молча, чувствуя себя беспомощным и разбитым.

Ее реакция на мой приезд была слишком острой.

Пока больше досталось Кириллу за инициативу и длинный язык. На меня она едва взглянула, даже не поздоровалась толком.

А в чем я виноват?

В том, что поплыл, как выражается Кир.

В том, что не смог устоять?

Так ты сама виновата, малышка.

Нельзя быть такой желанной и притягательной. Нельзя хозяйничать в мозгах мега звезды, как у себя дома, а потом прятаться от меня и от себя. И от всего, что мы натворили.

— Есть, — Кир наконец поддел нужный рычажок и распахнул дверь, — О, я думаю, лучше ты сам.

На коврике у ванны комом валялась одежда. Вода хлестала на полную, а за клубами пара и занавеской угадывалось очертание моего любимого тела. Кир тактично ретировался в кухню. Я схватил с крючка халат, дернул занавеску.

Мама моя дорогая.

Софи была похожа на буддистского монаха эксгибициониста, читающего мантру в трансе. Она что-то монотонно поскуливала, выплевывая горячую воду, которая заливалась в ее открывающийся, словно у рыбки, рот.

— Ладно, русалочка, пора на берег, — сказал я, аккуратно вытаскивая ее из ванны, заворачивая в халат.

Я отнес ее в кровать. Кир выглянул из кухни, присвистнул и усунулся обратно.

Да уж, мужик, ты тут явно лишний.

Софи была в полуобморочном состоянии, но крепко цеплялась за мою майку. Поскуливания периодически сменялись всхлипами, я поглаживал ее по спине и она постепенно утихала.

— Тише, тише. Все хорошо. Я с тобой, малыш. Не надо плакать, — шептал я ей на ухо.

Она затихла и ослабила хватку. Софи расслабилась в моих руках, лишь изрека всхлипывала, прижимаясь ко мне крепче. В конце концов ее дыхание выровнялось, тело расслабилось.

Кажется, уснула.

Измотала себя, издергалась.

Глупенькая маленькая девочка.

Она сама еще ребенок. Хотя…

Кого я обманываю?

Она женщина. Потрясающая. Невероятная.

Возможно, сама этого не понимает, не осознает. И от этого еще более привлекательна.

Софи прижалась ко мне теснее, на что физиология среагировала слишком быстро и остро. Я каким-то чудом оперативно опустил неуместно приподнявшееся настроение. А она повернулась спиной, прижалась ко мне маленькой вкусной попкой.

Чеееееееерт.

Я потихоньку начал отползать, понимая, что стояк рядом с ней мне гарантирован.

— Не уходи, — прошептала она сквозь сон.

И куда я денусь, когда она так нуждается во мне? Зря ты зовешь, милая. Я ведь чертов похотливый котяра.

Стянув джинсы, я аккуратно вытащил из-под нее покрывало, залез обратно в кровать, накрыл нас обоих одеялом.

Не смотря на усталость и перелеты, я полночи воевал со своими желаниями.

Наверно, только присутствие Кирилла позволило сдержаться и не наброситься на мать моего будущего ребенка. Стоит ли говорить, что утром меня разбудил окаменевший младший брат. Но оказалось, что это — меньшая из неприятностей, что сулил день грядущий.

Глава 12. Прощай, Москва

Соня

Я проснулась на рассвете. Было очень жарко. С чего бы?

Ой-ой-ой!!!

Это чего за руки? Чего за туловище?

Орлов, мать твою! Какого черта?

Я повернулась, чтобы выпнуть ублюдка из своей койки и заменить на привычного плюшевого партнера. Слова застряли в горле, когда моему сонному взору предстала растрепанная шевелюра Кристофера.

Ой.

Так это не снилось?

Он действительно примчался.

Я невольно залюбовалась расслабленными чертами лица.

Любимого лица.

Крис крепко спал и видел сны. Судя по упирающемуся в мое бедро члену, весьма эротические сны. Я аккуратно выползла из жаркого плена его объятий.

Удалось не разбудить.

Увидев в зеркале над раковиной свое отражение, я не смогла сдержать саркастического смешка.

Красотка.

Особенно волосы. Просто песня. В стиле группы Лорди.

Противопоказано укладывать меня спать с мокрой головой.

Пришлось намочить непослушные вихры и затянуть на макушке небрежный хвост.

Плевать.

Сойдет.

Я отправилась на кухню за дозой чая. Орлов сопел на диване. Козел. Хотелось треснуть его чем-нибудь тяжелым, хотя бы полить из чайника, но я сжалилась. Лишь громко стукнула дном об плиту.

— Потише можно? Тут некоторые пытаются спать, — забурчал недовольный Кир.

— На том свете отоспишься. Если хочешь, могу помочь поскорее туда отправиться.

Спит он. Подумаешь…

— Не сегодня, — отказался Кирилл.

Ну вот.

Он сел, протирая глаза.

— Угостишь чайком?

— Пинком под зад угощу, Макиавелли ты недоделанный. Хочешь?

— Крис спит? — он опять игнорировал мое предложение.

Жаль.

— Спит, — отрезала я.

— Отожгла ты вчера, золотая рыбка.

Я повернулась, протягивая ему чашку. Кир дернулся от неожиданности. Наверно, еще ждал от меня физической расправы. Я хмыкнула.

— Забирай своего приятеля и дуй отсюда ко всем чертям. Я позвоню через сто миллионов лет, когда прощу тебя.

Я почти не злилась на него. Стоило ожидать чего-то подобного. Это же Кир. Он вечно все за меня решает.

— Рано или поздно вам придется все обсудить.

Опять он проигнорировал мое пособие к действию. Что за утро?

— Доброе утро, — раздались в дверях громовые раскаты.

Я невольно обернулась на Криса.

Босые ступни-лыжи, джинсы, голый торс, гром и молния в глазах, на голове бардак. Прислонился к косяку, стреляет глазищами исподлобья.

Вот и смерть моя пришла. А в холодильнике — мышь повесилась. Ты яичницу будешь, смерть?

— Сомнительно… — буркнула я, окуная глаза в чашку.

— Налей чай мега-звезде, грубиянка, — скомандовал Кир.

Я было повелась и потянулась за чашкой, но вовремя остановилась.

— Жопе слова не давали, — отбрила я.

Крис усмехнулся в кулак.

Отлично, я тут, блин, за клоуна. Олег Попов. Бим и Бом в одном флаконе. Шутки, смех, веселье.

Так, нервы на место. Включаем пофигизм. Я попыталась выйти из кухни, но Крис закрывал почти все пространство для побега. Чтобы слинять, мне пришлось крепко прижаться к нему. Я смело встретилась с нахально масленым взглядом.

Чертова бровь, куда ты поползла?

Я весьма отчетливо ощутила даже через две джинсовые тряпки, что он не до конца справился с ночными грезами.

— Опусти ружьишко, дорогой. Сезон охоты закрыт, — не сдержалась я.

Уж больно рожа довольная.

В этот раз заржал Кир.

Раздав всем сестрам по серьгам, я устроилась за ноутом, надела наушники и окунулась в мир ролевых игр, где можно без уголовной ответственности калечить людей и их подобия.

Крис

Софи все утро торчала за ноутбуком, мочила каких-то виртуальных тварей. Я стаскивал с нее наушники, она врубала музыку в колонки. Я перекрикивал тяжелый рок, она закрывала уши руками. Я сверлил ее взглядом, она зажмуривалась.

Бесполезно.

Ушла в себя, не беспокоить.

В обед Кириллу позвонили.

— Мне нужно уехать, — выдал он.

— Надеюсь, с концами, — вставила упертая девчонка.

— Я вернусь, — пообещал Орлов.

— Не стоит, — Софи даже наушники не сняла.

— Не хулиганьте тут. Крис, пошли покурим.

Мы спустились вниз.

— Расшевели ее. Тряси, кусай, чего хочешь делай, но она не полетит в таком состоянии, — резюмировал Кирилл.

— Попробую.

Кир похлопал себя по карманам.

— Вот дьявол, сигареты забыл, — он поднял глаза на балкон, — Угадай, кто их нашел.

Я без прощаний почесал обратно в дом. Это чудо сейчас будет курить, пить, лишь бы напакостить.

Соня

Они уехали вдвоем.

Слава Богу.

Часок спокойствия мне гарантирован.

Где сигареты? Курить. Срочно.

Но всё было не так просто: этот козлёнок Кир спрятал всё, что так дорого моему сердцу.

Засранец!

Перед глазами сразу нарисовалась картина, как я нежно перегрызаю Орлову глотку, а потом долго ласкаю бейсбольной битой его тачку.

Фыркнув, я решила попытать счастье и начала обыскивать все ящики, которые только могли существовать в моей квартире. Даже балкон удостоился чести быть облапаным.

Сигареты. Он оставил на подоконнике свои сигареты?

Спасибо, блин. Спасибо, растяпа.

Я почти верещала от радости. Забыв про все, тут же схватила зажигалку и прикурила. Но даже затянуться толком не успела.

Сильная рука сжала мое запястье, не давая поднести фильтр к губам. Даже не успев подскочить от неожиданности, я медленно перевела глаза в сторону, открыла рот для проклятий, и тут же захлопнулась. Меня расстреляли серебряными пулями. Как вампира какого-то.

Внутри все похолодело.

Опять этот взгляд.

Нет. Не опять. Такого еще не было. Суров, зол, а вместе с этим до боли нежен.

По спине пронёсся табун мурашек размером со слона.

Черт, ему нельзя так смотреть на меня.

Крис чуть ослабил хватку, провел большим пальцем по венке на запястье.

Ему нельзя меня так трогать.

Он склонил голову, обреченно вздохнул.

Ему вообще со мной лучше не контактировать.

— Смотрю, здоровый образ жизни тебе по душе: совершенно раздетая торчишь на балконе в объятьях никотина. Самое время похвалить за хорошее поведение.

Я уставилась на него, изредка моргая, но не в силах произнести ни слова. Попалась.

Мало того, что его появление вышибло у меня все пробки, мало того, что он застал меня в таком виде и за таким занятием, так вдобавок я… Я хочу его?

Стоп!

— Не нужно утруждаться, — огрызнулась я — Просто выйди вон.

Я попыталась выдернуть руку, но Крис снова сжал как следует. Ладно хоть смыла улыбку с лица этого засранца своим истинно русским гостеприимством и была очень довольна собой, поэтому аж вздёрнула нос.

Крис резко развернулся и мигом втащил меня в комнату, где я мягко приземлилась на диван. Сам он скинул куртку и повесил её на стул. Подойдя к дивану, он присел на корточки, посмотрел на меня снизу вверх.

— Хватит таращиться, — огрызнулась я в слабой попытке отделаться от его гипнотизирующего взгляда.

— Кончай, — опять он разозлился.

А мне вдруг стало весело.

— Что прямо сейчас? Без прелюдий? Я так не умею, — понесло.

— Софи, ты должна мне кое-что объяснить, — Крис игнорировал мои издевательства.

Грядет разговор. Ни спрятаться, ни скрыться.

— Я не знаю, что тебе сказать, Крис.

— Начни с того же, что ты сказала своему другу.

Я и Киру бы в жизни не сказала, если бы мне не нужны были деньги. И для этого признания пришлось хорошенько накатить для храбрости. Знала бы, чем все это закончится — фиг бы сказала.

— Кристофер, послушай, у меня нет к тебе претензий и я не собира…

— Ты не это говорила Кириллу.

— Это неважно.

— Важно! Это очень важно, детка. Важно то, что ты втаптываешь меня в грязь, считая, что кто угодно достоин знать, что с тобой происходит, только не я. Важно то, что ты обещала мне доверять и ставить в известность о том, что я сделал не так чтобы иметь хотя бы шанс это исправить. Важно то, что ты единолично пытаешься решить тот вопрос, в решении которого я должен принимать участие, поскольку это касается нас обоих. И решить ты это пытаешься самым варварским способом.

К концу речи он почти кричал. Зря. На меня нельзя кричать. Даже, если я косяк — нельзя. Из глаз покапало.

— А черт, ну не плачь.

Крис зачесал рукой волосы, а потом потянулся к моим ладоням. Я благоразумно отползла по дивану в противоположном направлении, не позволяя касаться.

— На своих менеджеров ори в своих Четырех Сезонах, — буркнула обиженно.

Крис присел на диван, я опять отодвинулась, забилась в самый угол.

— Софи, позволь мне…

— Нет.

— Я могу помочь.

— Зря ты приехал, мне не нужна твоя помощь, — черт, голос опять сорвался.

— Врешь, я нужен тебе — он одним скользящим движением придвинулся ко мне.

— Нет.

Бежать было некуда, поэтому я съежилась, сцепив пальцы в замок.

Его руки слишком уверенно сошлись кольцом вокруг меня. Поймал.

— А вот ты мне очень нужна.

Крис прижал меня к себе, склонился губами к самому уху. Теплая ладонь гладила меня по спине. Он продолжал объяснять:

— И я не доверяю вашим врачам. Погуглил тут перед вылетом… Страшное дело.

Он говорил тихо, окутывая мою кожу влажным, теплым дыханием. Этого я и боялась — он не должен быть здесь. Я не могу упираться, когда этот сладкий голос гипнотизирует так умело.

— Все будет нормально, — я еще держалась.

Не знаю, кого пытаюсь обмануть: себя или его. Как бы удачно не прошло прерывание беременности, нормального в этом будет минимум.

Крис коснулся губами моей макушки, и я теснее прижалась к нему. В глазах темнело, а на кончиках пальцев словно рождались маленькие молнии. Чертов гипнотизер.

— Ты не рада меня видеть?

Вот что за вопросы?

— Думаю, ты тоже не в восторге, — я, наконец, расслабилась и позволила своему носу зарыться в вырез рубашки.

Не успел покурить — табак почти не улавливался, только сладковато мускусный запах — его запах.

Боже, дай мне сил.

— Рад, что не опоздал. Я не позволю тебе все решать самой, — он сказал это спокойно, но твердо.

А вот это интересно.

Чувствуя начавшийся процесс закипания, я отклонилась и заглянула в глаза Крису.

— И что ты сделаешь?

— Мы отправляемся в Англию, — безапелляционный тон, и весь мой протест можно смывать в унитаз. Каждая поправка будет отклонена.

И кто назначил тебя председателем моего сердца, Мэйсон?

Покажите мне этого идиота!

Ах, это я сама.

Черт.

— А почему не в Индию? — вспомнила я слова Портоса в ответ на такое же идиотское предложение Д’Артаньяна.

— Потому что приличные врачи только в Лондоне.

— Патриотично, дорогой, но я остаюсь в России. Мне ж не сердце будут пересаживать. Нормально все пройдет, — посыпала я очередной порцией пудры его звёздные мозги.

— Это не обсуждается. Я так…

— Мне плевать, чего ты просто хочешь, — я вскочила с дивана, — Никуда я не поеду.

Меня накрыло духом бунтарства. Я слишком часто кивала и делала так, как хотел он. Вот к чему это привело. Хотя, кажется, это первое предложение от Кристофера, в котором есть смысл. Но мне не хотелось в этом признаваться. Я уперлась рогом: нет, не поеду. Не хочу. Не буду.

Он дернул меня за руку обратно в свои объятья.

— Ну ладно, — сказал тихо, опять обнимая, поглаживая одной рукой, перебирая волосы пальцами, — Я отстал. Не хочешь — не надо.

— Правда? — подозрительно как-то он сдался.

— Правда. Проводишь меня в аэропорт?

Крис

Софи смотрела на меня с подозрением, а я продолжал делать вид, что отступил.

— Провожу, — ответила она растерянно.

Заскрипел ключ в дверном замке — Кирилл вернулся. Софи дернулась, но я крепко ее держал.

— Какая прелесть, я сейчас расплачусь, — выдал он, увидев нас таких мирных на диване.

— Кир, напомни, зачем я дала тебе ключи? — Софи игнорировала его издевательства.

— Дословно? Кажется, на случай ядерной войны, — ответил Кир.

— Напомни мне, напомнить тебе, вернуть мне ключи и спокойно помереть от радиоактивных осадков.

— Вредина.

— Хам.

— Это я хам? После вчерашних посылок вдоль забора?

Софи, конечно, пустилась в подробные объяснения, почему путь вдоль забора для Кирилла чрезвычайно актуален. Я даже смеялся. Хорошо, когда не надо мной прикалывается.

Я наслаждался их перепалкой, пока не сообразил, что уже пора выдвигаться.

— Ребят, мне у вас нравится, но самолет ждать не будет, — прервал я тираду Софи по поводу развороченной двери в ванную.

— В душ успею? — спросила она.

Я кивнул, и она скрылась в ванной.

— Я так понимаю, наша упертая мадам не пожелала к тебе присоединиться, — спросил тихо Кир.

— Нет, но уже не истерит. Скорее упрямится, — подвел я итог нашему задушевному разговору.

— Тогда все делаем быстро.

Кир извлек из-под кровати чемодан, залез в шкаф, начал вытаскивать вещи и отдавать мне. Я складывал одежду на дно, стараясь делать это аккуратно. Мы управились минут за пять, и Кир потащил чемодан в машину.

Вовремя.

Софи вышла через пару минут в халате и направилась к шкафу, выбирать одежду. Я за долю секунды сообразил, что нужно ей помешать, чтобы не проколоться. В голову ничего не пришло кроме… Я схватил ее за руку и прижал к себе, целуя в расслабленные губы. Она почти не сопротивлялась, лишь упиралась ладонями мне в грудь. Я начал увлекаться и чуть не забыл, зачем начал этот поцелуй. Софи напомнила.

— Перестань, — прошептала она, — Опоздаешь.

— Перестану, если разрешишь мне кое-что сделать, — она подозрительно взглянула на меня, — Можно я сам выберу тебе одежду?

— Ну… да, — она опять начала на меня коситься, как на диване, когда я прикинулся покорным, — Только зачем?

— Просто так, — брякнул я и полез в шкаф. Хорошо, что Кир запихал не все вещи.

— Скелетов там нет.

— Чего? — я вылез из шкафа с рубашкой и джинсами в руках.

— Если тебя интересует наличие скелетов в моем шкафу, то мог бы просто спросить, — пояснила Софи с лукавой усмешкой, — Тоже мне, великий стилист.

Она сбросила халат и быстро натянула одежду.

Слишком быстро.

Я едва успел облапать похотливым взглядом ее обнаженное тело.

— Какой есть, — я пожал плечами, снял с крючка ее куртку, помог надеть.

Мы вышли из дома.

Кир курил у машины с недовольным видом. Я слегка кивнул ему, давая знак, что все идет гладко, открыл заднюю дверцу, приглашая Софи сесть. Она послушно устроилась на заднем сидении и не отодвинулась, когда я обнял ее. Я понимал, что такой милой и послушной она будет до тех пор, пока верит, что я лечу один.

До аэропорта мы добирались молча. Кир припарковался, я нацепил кепку, прокрутил в голове наиболее убедительные фразы. Вылезая из машины, задержался, чтобы помочь Софи, но она не двигалась.

— Софи, — кажется, я выдернул ее из глубоких раздумий. Она поспешно выбралась из машины и очень широко распахнула глаза, узрев, что достает из багажника Кирилл.

— Решил умыкнуть у меня чемодан? Можно было просто попросить, — сказала она, но в глазах я читал страх и неуверенность.

— Я решил умыкнуть тебя. В чемодане твои вещи, малыш, — все слова вылетели из головы.

— Кристофер, это не смешно. Какой чемодан? Какой Лондон? А билет, а виза? — она недоумевала.

— Все готово, Сонь. Тебе осталось только подняться по трапу, — пришел мне на помощь Кирилл.

Он был спокоен и уверен в себе, словно мы с ним весьма умело спланировали ее рождественские каникулы.

— Вот оно что, — сверкнула глазами, — А не пойти ли вам обоим…

— Стоп, — гаркнул Кирилл.

Это было последнее, что я понял. Дальше они общались по-русски на повышенных тонах и с яркой жестикуляцией. Я чувствовал себя полным идиотом. Особенно, когда Софи опять начала плакать. Я инстинктивно подался вперед, чтобы обнять ее, успокоить. Но она уже рыдала на плече у Кирилла. Это могло значить только одно, особенно, когда Кир кивнул мне.

Согласна.

Глава 13. Семейные ценности Мэйсонов

Дневник Сони

30.10. 2011

Все, как в тумане. Регистрация, таможня, самолет.

Слезы то и дело подкатывали к глазам.

Слова Кирилла набатом стучали в моей голове: «Лети с ним. Доверься. Ты любишь его. Хватить себя обманывать. Он — не я. Он хочет быть с тобой. Сделай, как он скажет. Не будь дурой».

И я летела, я доверилась, я любила. Но дурой от этого быть не перестала. Определенно — нет.

Крис

Софи не разговаривала. На каждую мою фразу — просто кивала. Я переживал, что она потеряется в Хитроу. Нам не стоило светиться вместе, поэтому я отправил ее вперед, а сам немного отстал.

Все обошлось, водитель встретил ее и провел к машине. Меня подобрали у служебного входа. Инкогнито было сохранено.

Но самое сложное впереди. Уговорить Софи оставить ребенка.

Как?

Дайте мне сценарий и реплики.

Я, наверно, разучился жить и мыслить самостоятельно. И по-честному, сам еще толком не осознавал, что я — будущий отец. Как же мне убедить Софи? Я должен быть надежным и уверенным в себе, должен дать им лучшее.

Она молчит. Так странно.

Мы подъехали к дому, вошли внутрь.

Родителей, кажется, нет. А я ведь предупреждал, что прилетим сегодня. Софи топала за мной с опущенной головой. Я открыл дверь своей бывшей комнаты, переживая, что ее не подготовили. Но нет. Кровать, туалетный столик, шкаф. Все такое девчачье, только серо-голубые полосатые стены напоминали о моем мальчишечьем логове.

Наверно, Ники занималась обстановкой. Это в ее духе.

Я поставил чемодан у кровати. Софи стояла у окна, глядя на сад.

— Зачем такой большой дом? — это было первое, что она произнесла в моей стране.

— Я хочу, чтобы тебе было комфортно, — мои руки сами потянулись к ее плечам, сжимая, поглаживая, успокаивая, — Малыш, нам нужно кое-что обсудить.

Она повернулась ко мне.

Глаза, большие и перепуганные, уставились на меня. Я убрал прядь волос с ее лица и стал наклоняться к дрожащим губам. В таком состоянии она не сможет меня услышать. Я умел расслаблять Софи только одним способом. Я уже чувствовал ее неровное дыхание на своем лице и почти нашел нежный рот…

— Кристофер. Крис. Ты дома, дорогой?

Софи отпрыгнула от меня, как ошпаренная.

Черт, мама, как вовремя!

Я уставился в пол, ероша волосы, беспомощно ожидая, когда дверь распахнется.

— Вы уже прилетели? Я, кажется, перепутала часовые пояса.

Взяв в свою ладонь дрожащие пальчики, я выпалил:

— Софи, это моя мама, познакомься.

Не знал, что ее глаза могут распахнуться еще шире.

Она не смотрела на маму, только на меня. Ее ногти впились мне в ладонь. Я сморщился, но умудрился не застонать от боли. Однако руку пришлось отпустить.

Софи тут же сжала кулаки, сощурилась.

Я очень надеялся, что смогу так же ловко как Кир увернуться от удара.

— Это дом твоих родителей?

— Да, — ответил я.

— Я попозже зайду, — мама оценила ситуацию и оставила нас одних.

Софи проводила ее глазами и опять уставилась на меня.

— Зачем ты привез меня в дом своих родителей? — процедила она сквозь зубы, которые были сжаты так же, как и ее кулаки.

— Они за тобой присмотрят, — я дозировано подводил ее к правде.

— Я не маленькая, чтобы за мной смотреть. Они все знают?

— Да.

— Я не понимаю, тебе доставляет удовольствие мое унижение? — голос на тон громче и дрожит.

Паршивый знак.

— Софи, у нас будет ребенок. В этом нет ничего унизительного. Равно как и в том, что ты будешь жить здесь.

— Будет ребенок? Буду жить? — она помотала головой, — Крис, ты в своем уме?

— Я не позволю тебе сделать аборт. Мы взрослые люди, и раз уж так вышло…

— Взрослые? Это ты взрослый? Навязать меня своей семье — это так по-взрослому, Кристофер, — голос сорвался на крик, — Я ни минуты здесь не останусь. Где телефон?

— Софи, пожалуйста, успокойся. Давай выпьем чая и все обсудим. Спокойно, — я старался, как мог, но кажется, каждая фраза была — мимо.

— Да пошел ты со своим чаем, — она оттолкнула меня и побежала прочь.

Куда, интересно?

Я поспешил следом, надеясь, что она не навернется на лестнице. Софи вихрем долетела до двери, выбежала наружу. Я догнал ее в саду, схватил за руку и прижал к себе. Она дергалась, вырывалась, молотила меня кулачками.

— Отпусти меня. Я не хочу. Я не буду. Я хочу домой.

Сердце разрывалось от ее рыданий. Но я знал, что через пару минут она утихнет. Так и вышло. Руки опустились, крики сменились всхлипами. Я усадил ее на скамейку. Хотелось курить, но я решил воздержаться, не бесить ее еще больше.

— Детка, я понимаю, что это нелегко. Прости, что привез сюда обманом. Но я, правда, хочу, чтобы ты родила ребенка.

Софи ковыряла молнию куртки, молчала, обдумывая мои слова.

— Не знаю, как у вас в стране принято, Крис, но я собиралась родить ребенка от законного мужа. Или, в крайнем случае, от любимого человека. А не от случайного гостя из Англии, — она сказала это так серьезно и жестко, что я поверил.

Случайный гость.

Вот значит как.

— А я собирался работать, напиваться и трахать симпатичных актрисок, — меня душила обида и злость.

— Так в чем дело? Давай покончим с этим и разойдемся по своим углам, — ее голос опять задрожал.

Врет. Никакой я для нее не случайный.

— Дело в том, что ты беременна. Пора уже перестать делать вид, что подхватила насморк, Софи, — я встал со скамейки, стал ходить туда-сюда, — Мы не школьники, чтобы стыдится этого и скрывать. Раз так получилось, то и отвечать будем вместе.

— Вместе? Извините, а как ты представляешь свою ответственность? Это тебе не щенка в приюте взять. Это человек, Кристофер, ребенок. А теперь еще раз прикинь и скажи, какая из меня мать? И главное, какой из тебя отец?

— Нормальный, — огрызнулся.

Я чего-то не понимаю, или она именно от меня не хочет ребенка?

— Ооочень нормальный. Ты сейчас свалишь хрен знает куда, а я значит тут буду блевать, толстеть, потом менять пеленки, не спать по ночам. Я уж молчу, что придется бросить пить и курить, — она тоже встала, мы кружили, как боксеры на ринге.

— Софи, я работаю, черт подери. И пока хрен знает где мне будут предлагать приличные роли, я буду туда сваливать. Люди вон на северном полюсе годами живут. И еще никто не умирал от отсутствия выпивки и сигарет.

— Боже, а за декабристами жены в Сибирь метнулись. Но я то тут при чем? — она смотрела на меня умоляющими глазами, — Кристофер, пожалуйста, позволь мне уехать. Клянусь, ты никогда больше обо мне не услышишь.

— Нет.

Я больше не мог продолжать этот разговор.

Нелепые пререкания.

Какие еще причины она придумает?

Не важно.

Она здесь. И никуда не денется.

А еще я надеялся, что мама вправит ей мозги. Она это умеет.

Я развернулся и быстро пошагал прочь от ее слез. Машина стояла у ворот, я прыгнул на заднее сиденье и поехал в отель.

Соня

Я опустилась на лавку, соображая, насколько объемную сумму кредита мне сможет предоставить карточка.

Как я доберусь до банкомата?

До аэропорта?

Ни ктпейки местных денег.

В любом случае, придется возвращаться в дом и разговаривать с Кристофером, его родителями.

Хотя бы, чтобы вызвать такси.

Позорище какое.

Ничего умнее не мог придумать.

И Орлов, сука, опять меня провел. Фраза «сделай, как он скажет, доверься ему» приобрела совсем другой оттенок. Чертовы мужики, от вас одни неприятности.

Доверилась, блин. Сижу вот одна черти где. Бедная, несчастная, беременная идиотка.

Вода услужливо подкатывала к глазам, изливая наружу всю мою растерянность, неуверенность и боль.

Он хочет, понимаете ли, ребенка. Привез меня как наседку в инкубатор. Будьте осторожны, она потенциальная несушка золотого яйца с генами Мэйсона. Только вот, кажется, петух принципиален выборочно.

Если ты такой старомодный парень, давай жениться. Что за полумеры, Крис? Не сходится. Дерьмовые у тебя аргументы. Вместе отвечать? Это значит, ты роди, а я там приеду как-нибудь повидать ребеночка. Прелестно, просто прелестно.

Я истязала себя этими мыслями и слезами, уткнувшись лицом в коленки, пока не услышала шаги.

Неужели еще что-то придумал? Или я опоздала на файв’о’клок и буду проклята? Реветь при Крисе мне не хотелось, пусть думает, что я сильная, фиг поломаешь.

— Софи, ты замерзнешь, пойдем в дом.

Мягкий женский голос. Я подняла голову и встретилась с теплыми серыми глазами Маргарет Мэйсон. Да, я знала, как ее зовут. И не только ее. Отец Криса — Ричард. Его сестры — Николь и Виктория. Забавно все знать заранее из интернета.

— Пойдем домой, детка, простудишься, — повторила мама Криса.

— Простите, Миссис Мэйсон, но до дома мне идти очень далеко. Я бы предпочла лететь.

Да, я грубиянка, мне не нужно их радушие и гостеприимство. А еще не надо меня жалеть. Я вернусь домой, сделаю все сама. В конце концов, у меня тоже есть мама, которая поможет дочке-идиотке.

Вместо того, чтобы преподать мне урок хороших манер или просто уйти, миссис Мэйсон присела рядом со мной, спросила:

— Софи — это ведь французское имя? А Крис сказал, ты из России.

— Меня так только Кристофер зовет, — ответила я нейтрально.

— А как зовут все остальные?

— Соня, но… — я собралась сказать, что необязательно меня так называть и ломать язык…

— Соня, — мягко повторила миссис Мэйсон, с первого раза уловив сочетание звуков, — Красивое имя. А полное?

— София.

— Как столица Болгарии?

— Да, — ответила я, заливаясь смехом. То ли нервы совсем расшались, то ли это действительно смешно, но я хохотала минут пять.

— Простите, пожалуйста. Извините, — я вытерла смешливые слезы и решила перейти к делу, — Я сейчас вызову такси и уеду.

— Почему ты не хочешь, ребенка, Соня? — это называется, вопрос в лоб.

— Я хочу ребенка, но не так и не сейчас, — отрезала я, вмиг посерьезнев.

— У тебя важный этап в карьере? — она решила выяснить все.

Придется отвечать.

— Нет.

— Проблемы со здоровьем?

— Нет, — если только с головой. Крыша едет от вашего сына, знаете ли.

— Может есть другой мужчина? Ты не хочешь его терять?

Я так яростно вытаращилась, что Маргарет сразу отмела эту идею

— Ладно-ладно, не сердись. Просто я тогда не понимаю, что тебя останавливает.

А действительно, что? Я залетела от богатого, успешного мужика, о котором половина планеты мечтает. И он не послал меня к черту, как среднестатистические русские особи мужского пола, не предоставил мне свободу действий. Он даже ни разу не заикнулся об аборте. Привез меня в шикарный отчий дом, готов обеспечивать всем необходимым.

Казалось бы, я должна радоваться, что навечно обеспечила себе достаток в виде отпрыска, которого моя мега-звезда никогда не оставит без копеечки.

Вот только сам он будет далеко.

Вот только сам он лишь ответственный, а не любящий.

Вот только мне этого мало.

Чертовски мало, хотя я переполнена им дальше не куда.

Я спала с ним, я люблю его, я беременна от него.

А он просто так воспитан. Слишком порядочен, чтобы отделаться от меня. Но ни разу не влюблен, чтобы быть со мной.

— Он не любит меня, — проговорила я тихо, снова пряча лицо в коленях.

Вот так вот, я запросто сказала это его матери. И все встало на свои места. Мне плевать на работу, плевать на деньги и неподходящее время. Единственная причина — мое непослушное сердце. Мои желания. Мои чувства.

— А ты его любишь? — так же тихо спросила меня миссис Мэйсон.

Я невесело усмехнулась.

— Его все любят, а я весьма заурядная личность и иду на поводу у мейнстрима.

— Соня, дорогая, заурядная личность давно бы уже начала выкачивать из Криса наличные, — она заглянула мне прямо в глаза, — А ты слишком сильно упираешься для банальной охотницы за деньгами и славой.

— Да уж, охотник из меня паршивый, — пробурчала я себе под нос.

Маргарет улыбнулась. Ворота открылись, я увидела, как во двор въехала машин.

— Ричард вернулся, — оповестила меня миссис Мэйсон.

Отлично. Папа дома. Скоро, наверно, и сестры подъедут. Интересно, выдержу я семейный совет Мэйсонов? Если у всех такие глаза и подвешенный язык, то вряд ли. А хочу ли я дальше упираться? Может и правда остаться здесь и смириться со своим состоянием?

Физически я здорова, как бык. Морально — выжата и сломлена. Но кому какое дело до моей морали? Я беременна от любимого человека. Я в доме его родителей. Кажется, маме нравлюсь. Я получу здесь лучшее медицинское обслуживание. А то, что мой ребенок будет знать папу по фильмам и фотографиям — неважно. Важно, чтобы он был здоров и обеспечен. А мамины заскоки — это ничего не значащий фактор.

Я поднялась со скамейки, послушно следуя за мамой Кристофера. Мне все еще не нравилась эта идея с похищением и враньем, но и сил бороться не осталось. Я разрешила себе остаться у Мэйсонов пару дней. Хоть город посмотрю. Всю жизнь мечтала побывать в Лондоне. Пусть Орлов оплачивает мой отпуск и договаривается со своим другом Федей о прогуляной работе.

Меня загнали в угол.

Не давали права выбора.

За меня все решили.

Но только потому, что я сама это позволила.

Семейный совет Мэйсонов был организован лишь для того, чтобы я смогла хоть как-то принять факт — меня так просто никто не отпустит.

Я сидела на диване в гостиной. Сначала пыталась сопротивляться, но каждый мой довод они разносили в пух и прах.

И врачи здесь лучше, и дом у них большой, и маму мне сюда доставят по первому требованию. Даже Кириллу разрешили приехать в гости.

Мне не до конца была понятна их позиция. В России все как-то по-другому. Может быть, не всегда правильно и справедливо, но, по крайней мере, понятны мотивации. Единицы примут у себя дома брюхатую подругу сына.

Я не понимала, и поэтому молча кипела, пытаясь отделаться от малознакомых людей, которые приняли меня, как родную.

А еще жутко раздражало то, что они мне нравились. Все четверо. Маргарет, которая сразу запретила мне называть ее миссис Мэйсон, сидела рядом и держала за руку. Наверно, боялась, что я опять попытаюсь удрать. Возможно, благодаря ей то чувство неловкости, которое я по началу испытывала, рассеялось без следа. Ричард Мэйсон больше кивал, соглашаясь с женой. Для него все уже было решено, и девчачьи разговоры он воспринимал, как ритуал. Виктория, очень тактичная и сдержанная, применяла ко мне НЛП технологии. Каждое ее слово было направлено на зомбирование моего мозга. Она выставляла ситуацию так, что пребывание в Лондоне — единственно верное решение. Методика работала на ура, и, в конце концов, мне самой показалось, что может быть решение не единственное, но, по крайней мере, верное.

А Ники…

О, это не человек, а песня. Она больше молчала, как и отец, но в момент упоминания Кристофера, вставляла скабрезную ремарку в его адрес. Типа: придурошный братец, наш звездный родственник, будущий папочка.

Я хихикала каждый раз, когда Ники открывала рот. В конце концов, мне от души желали только добра и предлагали помощь, не смотря на то, что мы знакомы всего несколько часов. Меня приняли такой, какая я есть. Казалось, если оттолкну эту руку помощи, то буду выглядеть мерзкой неблагодарной грубиянкой.

По крайней мере, если я останусь, то Ники поможет не сойти с ума.

Сначала я согласилась побыть у них пару дней. Через час Мэйсоны уболтали на неделю. А после ужина и чая они все хором утверждали, что наблюдаться нужно исключительно в Лондоне. И рожать тут же. А Москва… Ну что Москва? Кто там обо мне позаботится? Лучший друг Кирюша — так у него своих дел по горло. Мама? Она живет в провинции — лучше пусть сюда приезжает.

— Хорошо, я остаюсь, — улыбка расплылась на лице.

Я хотела добавить, что ненадолго, что в Москве у меня осталась куча дел и все-равно придется их решать, что после родов я точно вернусь домой… Но Маргарет обняла меня, и все не озвученные доводы я непроизвольно проглотила, не озвучив. Виктория захлопала в ладоши, Ричард кивнул и направился в кабинет.

— Ну и славненько, поехали, — сказала Ники, крутя на пальце ключи от машины.

— Куда? — я подняла на нее глаза, встречаясь с серыми смешинками.

— В отель к Кристоферу, — она допила чай, поднялась с кресла, — Надо же обрадовать нашего звездного папочку.

Я недоуменно взглянула на Маргарет и Викторию, но они кивали, соглашаясь с Ники.

— Он завтра уедет. Вам нужно поговорить, — обрекла меня Маргарет.

— Правда, Соня, он должен знать, что ты останешься. Именно от тебя, — Виктория была солидарна с общим мнением.

Вот опять они все смотрят на меня, и я не могу артачиться.

Ужасно.

У них это семейное что ли? Гипнотизеры, блин.

Ноги сами несли меня за Ники. Огромный зверь в животе свернулся в клубок и замурлыкал.

Я жутко боялась встречи с Крисом, но одновременно безумно хотела этого.

Страх отчаянно боролся с желанием подарить себе немного счастья.

Я вечно всё ломаю. Всегда захлопываю дверь перед носом чего-то важного, грозящего стать моим счастьем, и распахиваю её с удовольствием отчаянью и одиночеству. Я уговорила себя жить с тупым осознанием, что Крис не для меня. Хотя мечтала быть счастливой, как все нормальные люди. Но если счастье — это он, куда мне бежать? Зачем?

Я словно стою в очереди и постоянно пропускаю вперёд каких-то людей.

Инвалиды, дети и участники ВОВ обслуживаются вне очереди.

А как же я?

Почему меня никто не пропускает? Я головой поехала. У меня умственная инвалидность.

Ведь только сумасшедшая может влюбиться в супер-звезду.

А я все жду. Все пытаюсь попасть на поезд под названием «Счастье», но копаюсь в билетах — мне бы чего подешевле — привыкла экономить. Надо ведь за квартиру платить, и еда сама собой в холодильнике не появится.

Люди стремятся добраться до своего счастья любыми путями, хоть автостопом, а я все жду. Словно меня дергают за плечо и спрашивают: «Вы жить счастливо будете?» А я отвечаю: «Что вы, я другое «Счастье» подожду. Это мне не подходит».

Очнись, дура! И выбирай «автостоп» в виде машины Ники.

Кир был прав, я не страус.

И я пошла. Топала за Ники, словно Ивашка-дурачок за волшебным клубочком в сказке.

В голове пустота. Наверно, нужно было придумать, что сказать ему, но на ум ничего не приходило.

Я виновата не меньше Кристофера. Были у меня презервативы. И в сумке и, конечно, дома. Но язык не повернулся заикнуться о них тогда. Даже не из-за смущения, а просто не хотела. Просто хотела его. Без преграды в виде латекса. И плевать мне было на все.

Для Криса это тоже шок, а я даже не нашла ни одного нормального слова, чтобы поддержать его. Он примчался с другого конца земли, пытался (пусть и не очень умело) помочь, что-то придумал, протянул мне руку, а я все отталкивала её.

Боже, что тут можно сказать вообще?

Он все поймёт.

Я не хочу говорить.

Я просто хочу доверять.

Просто хочу.

— Ну, рассказывай… — Ники вырулила из гаража, стрельнула на меня глазами, выводя из самокопания.

— Что?

Как я докатилась до такой жизни? Не хватит времени.

— Ты вроде умная девочка, на черта тебе сдался этот оболтус?

Ник говорила это таким серьезным тоном. Неужели не шутит?

— Ну… Он мне не сдался. Это случайность. Я не претендую, — отчиталась я коротко и по делу.

— О, да, прекрасная случайность. Упала на его член?

Я захлебнулась воздухом.

— Ой, Соня, не надо так смотреть, я прекрасно знаю, как делаются дети.

— Я теперь тоже, — хохотнула в ответ.

Острячка Ники напомнила мне такого же бесцеремонного в выражениях Кирилла.

— Так на кой черт ты с ним спала?

Привязалась. Точно, как Орлов.

— Ммм, хотелось… Ему, знаешь ли, тяжело отказать, — я как-то очень легко отвечала на интимные вопросы.

С Ник легко, легче, чем с ее братом.

— Не знаю, — она рассмеялась, — Но догадываюсь. Крис такой, упрется рогом, но свое возьмет.

— Ага, — я потупилась.

Шутки шутками, а правда глаза колет. Корчилась я, сопротивлялась, но брякнулась на спину и позволила ему все, что можно. А что нельзя, он позволил мне. Позволил полюбить его, и сам того не заметил. Сам за это теперь расплачивается.

— Не злишься, что он уезжает завтра без тебя?

— А с чего бы я должна злиться? — пыталась звучать убедительно.

Я старалась не думать об этом, пока Ники не спросила, но теперь, наверно придется.

«Я собирался работать, напиваться и трахать симпатичных актрисок», — вспомнились слова Криса, и я поняла, почему он меня с собой не бреет.

Зачем ему багаж?

Слезы подкатили к глазам, но я мужественно остановила их, убеждая себя, что он и так сделал больше, чем должен был.

Чего мне еще желать?

Руку и сердце? Почки и печень?

К черту этот суповой набор.

Я просто случайная подружка. Наш секс — просто эпизод, который теперь, наверно, будет вечным напоминанием о значении презервативов в жизни молодого красивого мужика.

— С чего? Действительно, — Ники никак не могла успокоиться, — Фигня, что ты ждешь от него ребенка.

Для нее этого было достаточно, а вот для Криса, видимо, нет.

— И не говори, что это случайность, потому что — это ни что иное как закономерное разгильдяйство моего звездного братца. Ладно, не дуйся, сняли тему.

— Спасибо. Но это и мое разгильдяйство тоже, не вали все в одну кучу. Мы оба отличились.

— Это бесспорно, но тебе-то придется за двоих отдуваться.

Она меня так подбадривает или что?

— Ну по этой логике, мне и за Еву придется отдуваться, дернул же ее черт первой откусить треклятое яблоко, — вот, я уже выгораживаю Кристофера перед его сестрой.

Докатилась.

Ники рассмеялась.

— Кроме шуток, ты мне нравишься, — выдала она без обиняков.

Я еще раз убедилась, что сестрица Криса не признает полутонов. Мне всегда импонировали такие люди.

— Ты мне тоже, — призналась я, улыбаясь.

— Тогда дружба, мир, жвачка. Я бы предложила пропустить завтра по стаканчику, но в твоем положении — это, наверно, будет выглядеть издевательством, — и тактична, как все Мэйсоны.

— Могу составить компанию в безалкогольном варианте.

Такое начало отпуска в Лондоне мне нравилось.

— Приехали, — подытожила Ники, остановив машину. — Пошли и ничего не бойся. Поздно.

Я задержала взгляд на ней. Мягкая улыбка коснулась губ Ники, безмолвно подбадривая меня. Нерешительно взявшись за ручку, я открыла дверь и вышла. На улице Ник привычным жестом отдала ключи от машины парковщику, взяла меня за руку и потащила за собой.

Глава 14. Грани разума

Соня

Вид отеля завораживал, и я не смогла не поднять глаз на это великолепие. Над парадным входом гордо светилась вывеска «Baglioni». Старинное шестиэтажное здание в духе типичной английской архитектуры впечатляло своим аристократизмом и достоинством джентльмена. Обилие лепнины в виде завитков и ангелочков на нижней белоснежной части строения вызвало эстетическое умиление. Отель был окружен коваными деталями: заборчик, цветники и фонарики вдоль периметра. Напротив находился Гайд-парк, поскольку это был центр Лондона. Немного помнила еще уроки английского в школе, где мы зубрили достопримечательности столицы Великобритании.

Здесь все дышало уютом, роскошью и респектабельностью.

А когда-то я считала, что Крис Мэйсон такой весь из себя приземленный и с аллергией на роскошь. Могу поспорить, сидит он сейчас в своем люксе, не чихает, не сопливится, не чешется.

Мы пересекли холл, подошли к стойке, где нам подарили дежурную улыбку. Ники кивнула портье. Видимо, ее тут знали.

— Добрый вечер. Чем я могу помочь Вам, мисс Мэйсон?

— Здравствуйте. Мне нужен мистер Мэйсон. В каком номере он сегодня?

— Двести тридцать четвертый люкс, — сказал протье все с той же рабочей вежливой улыбкой.

— Спасибо, — ответила Ники.

Люкс — угадала.

Лифт. Второй этаж.

Двери разъехались. Паника нарастала.

Мне нужна минута, чтобы отключить нервный тик.

Господи, помоги мне, не сбежать отсюда. Но Ники все еще сжимала мою руку, тащила за собой по устеленному ковром холлу, не давая ни минуты, ни секунды. Я передвигала ногами, осознавая, что двигаюсь лишь по инерции. Сердце не билось. Оно скакало, как на батуте, выделывая кульбиты под горлом.

Ники постучала. Я сглотнула. Сердце последний раз подпрыгнуло и замерло где-то в районе желудка.

Крис открыл нам дверь, молча предлагая войти. Выражение лица было спокойным, и только складочка меж бровей выдавала напряжение. Как бы я хотела расправить её своими пальцами. А лучше губами.

— Объект доставлен. Прошу любить и жаловать. Я вас оставляю. Да, и…напои её хотя бы чаем. И постарайся не доставать ее, — сказала Ники, сверля брата глазами.

Вместо Кристофера поёжилась я. А он просто кивнул сестре на дверь и буркнул:

— Иди уже отсюда.

Ники удалилась.

Мы одни.

Крис подошел и, молча взяв за руку, повел к дивану. Сняв с меня куртку, словно с манекена, он надавил на плечи, усаживая.

— Два чая в двести тридцать четвертый, пожалуйста, — он повернулся ко мне — Скажешь что-нибудь?

Строго.

Эх, скажу, наверно, если сумею.

Но я лишь кивнула, не отрывая глаз от пола. Я заламывала пальцы с таким энтузиазмом, что суставы начали издавать жалобный хруст. Кристофер подошел сел рядом и заключил мои руки в плен своих горячих ладоней.

— Софи, не нужно нервничать. Всё будет хорошо.

Он поднес мои пальцы к губам, начал ласково целовать, едва касаясь. Я открывала рот, как рыба, выброшенная на берег. Но это был крик. В нём было всё, что он должен был услышать, а я не могла сказать.

Начало потряхивать, потому что он не прекращал целовать мои руки. Хотелось вырвать их, но только чтобы обнять Криса.

Меня спас стук в дверь.

Крис медленно встал и пошел открывать. Это доставили чай.

Подкатив ко мне столик с ароматным напитком, он присел рядом, добавил молока. Меня перекосило. Как они пьют эту гадость? Это даже отвратнее Кирюхиного какао. Крис протянул мне чашку. Он настаивал.

Я поморщилась, не желая приобщаться к английским традициям чаепития, да еще и руки опять затряслись, едва он их отпустил. Смело схватила чашку из его рук, желая поскорее покончить с этим.

И покончила, опрокинув чай на себя. Я вскрикнула от неожиданности, вся моя одежда была мокрой. К счастью, чай был не горячий из-за того же проклятого молока, но я все равно вскрикнула от неожиданности.

Кристофер тут же схватил за края моей водолазки и рванул вверх, быстро стягивая с меня одежду. Я хлопала глазами в ступоре, а он уже начал расстегивать джинсы и стаскивать их с меня. Я поскуливала, когда его руки касались обнаженной кожи. Крис видимо принимал эти звуки за реакцию на ожог. Он потащил меня в ванную, открыл воду, брызгал холодной водой, там, где я попала на себя чаем.

Я отбивалась от его рук, но слова застряли в горле. Кристофер бросил поливать меня и принялся дуть на грудь, и от этого становилось легче и труднее одновременно: я находилась перед ним в одном нижнем белье. Передо мной — самый красивый мужчина в мире, который не мог вскоре не заметить мою реакцию в виде напряженных сосков.

— Тебе больно? — очень тихо спросил он, не поднимая глаз.

— Тт…терпимо, Крис. Спасибо, уже лучше… — я стала заикаться от волнения.

Контроль медленно, но верно покидал мой разум, заволакивая его туманом и желанием.

— Наверное, нужно обработать чем-то.

Боже, благослови мои трясущиеся руки. И я закрыла глаза, боясь «увидеть» то, что сейчас скажу:

— Просто поцелуй меня.

Ни единого звука. Он взял меня за подбородок, заставляя приподнять голову, и вынуждая встретиться с ним взглядом.

Секунда. Ожог.

Слёзы покатились по щекам прямо ему в руку.

Я умру если он скажет что-нибудь.

И умру, если ничего не скажет.

Делай со мной, что хочешь.

Я снова зажмурилась.

Мягкие губы прошлись по моим векам, а его рука скользнула мне в волосы, обхватив затылок. Стирая солёные дорожки поцелуями, Крис медленно продвигался к моему рту. Когда цель была достигнута, я простонала, резко выдохнув ему в рот. Соль на наших губах смешалась — вот она, горечь от глупости, одиночества и страха.

Мы прижимались друг к другу, как продрогшие на морозе существа, пытаясь отогреть наши души. Нежность сквозила в каждом движении губ и рук. Я давала понять, что сдаюсь, что я доверяю ему нас безоговорочно. Он принял это, хотя я уверена, что ему страшно, как и мне. Реальность отошла на второй план, были только мы.

Здесь и сейчас.

— Не надо плакать, — уговаривал меня Крис шепотом, — Если Ники узнает, что я довел тебе до слез — убьет.

Я засмеялась. Крис тоже улыбался, довольный тем, что смог меня немного развеселить. Чтобы слезы не вернулись он снова стал меня целовать, отвлекая от всего дурного, что крутилось в моей голове.

Путаясь в ногах, он увлек меня обратно в гостиную. Я прилипла к нему, как жвачка к ботинку и ни за что не собиралась отставать. Крис остановился, глядя на мои побелевшие от натуги кулаки, в которых я изо всех сил сжимала его рубашку. Первая мысль была дернуть и порвать, но я совладала с собой, отпустила, начала лихорадочно расстегивать пуговицы. Пальцы не слушались, я пыхтела и поскуливала от нетерпения, подумывая, что порвать было бы проще и быстрее. Крис схватил меня за запястья прерывая всю эту возню с его одеждой, развернул к себе спиной.

— Тшшш, тихо. Тихо, девочка, нам нельзя терять голову.

Он сел на диван и усадил меня к нему на колени, всё так же крепко прижимая мою спину к своей груди. Одна рука обхватила мою шею, другая скользнула по груди, по животу. Его губы заскользили по моим плечам и выше, пробираясь к чувствительному месту за ушком.

— Я так скучал по тебе, малышка, — бархатные и жгучие интонации заполнили слух.

Я не могла надышаться этими ощущениями. Наконец смогла расслабиться, довериться его шепоту, его ласкам. Это было так легко.

Я так хотела прикоснуться к нему, но в этом положении только и могла, что поднять руки, завести за голову и запустить пальцы ему в волосы.

Язык Криса скользнул мне в ухо, и я уже не могла сдержать нахлынувших чувств. Волна необузданного желания спровоцировала громкие всхлипы и судорожное дыхание. Он поглощал моё тело, мой разум, но рук мне становилось мало.

Хочу всё себе, всего Криса.

Сумасшедший шепот сливался со стонами, нам было недостаточно того, что мы чувствовали.

— Крис… Крис.

В ответ его ладони спустились по бокам плавно вниз и развели мне ноги. Тут же горячая ладонь накрыла мой центр и начала уверенно поглаживать через трусики. Я выгнулась, ведомая собственными ощущениями, походившими на разряды тока, но Крис крепко обхватил меня второй рукой.

Беспомощность начала напрягать. Я дышала через раз. Даже кончики пальцев покалывало от приближения оргазма, который я совершенно не хотела встречать одна, но вырваться из крепких рук и сопротивляться этому наслаждению не было никакой возможности.

Я хочу его.

Я хочу видеть его глаза, я хочу трогать его, хочу целовать, хочу пропахнуть им, хочу укрыться под ним от всего мира. Я сама хочу взять то, что мне хочется.

И вот его рука скользнула под трусики. И вот уже зажглись первые огни. И я закричала.

— Чёрт, — выругался Крис, уткнувшись мне в плечо.

Как только я почувствовала, что хватка ослабла, тут же развернулась лицом, оседлав.

Наконец-то!

Глаза, губы.

Я обняла руками его лицо и несколько секунд смотрела в эту закалённую сталь, а потом поцеловала.

Глубоко, страстно, неистово. Вот он — мой кислород, моё солнце, моя вода.

Он отвечал мне с тем же рвением.

Рука Криса пошла по моей спине, очерчивая позвоночник пальцами, вызывая громкий спазм моего дыхания. Я выгнулась, и нервная дрожь побежала от макушки до пят. Он опять вытворяет со мной это. Его язык очертил шею, спускаясь к ключице. Я почувствовала, как он зубами прошелся по выступающей косточке.

Еще немного и я сама начну кусаться. Оттолкнув его, я продолжила начатое: срывать с него рубашку.

Пуговицы полетели к чертовой матери, руки сдирали рваную ткань с широких плеч. Я опустила ладонь на его ширинку и провела по ней несколько раз, очерчивая контур выпуклости. Крис закрыл глаза, резко выдохнул:

— Что ты творишь? Оставь мне хоть каплю разума.

— Нет. Не сегодня. Не сейчас.

Не хотела я никакого разума, никакой сдержанности. Сегодня он мой. Хочу помнить именно это, а не ругань, слезы, отчаяние.

Выругавшись, Крис подхватил меня под попу и резко встал. Словно потеряв ориентацию в пространстве, он за секунду обвел глазами гостиную и двинулся в нужном направлении.

Мы продолжали целоваться, я ничего вокруг не видела — мне было всё равно. Спина ощутила прохладу простыней — кровать. Кристофер тут же накрыл меня своим телом, продолжая целовать шею, грудь. Мои руки скользнули к нему за пояс джинсов, прямо под резинку боксёров, ощущая под собой самую потрясающую звездную задницу на свете, которую чертовски сладко сжимать.

Рыкнув, Крис поднялся. Медленно расстегивая ширинку, он не сводил с меня опасного взгляда и нахально улыбался. От страха я рефлекторно свела ноги. Он покачал головой и цокнул языком:

— Попалась, девочка.

Штаны упали на пол и белье за компанию. Я вытаращилась на его орудие пыток, сглотнула и закрыла лицо руками, будто увидела впервые.

И тут прямо над ухом:

— Я же говорил, что белый флаг тебе не поможет.

Я хихикнула, вспоминая его смски.

Одним точным движением Крис стянул мои трусики. Разведя мне руки в стороны, он сел между моих ног. Его пальцы медленно пошли от моих губ по шее к груди, по животу и ниже. Он смотрел мне в глаза, когда вводил в меня пальцы. И это было так горячо и эротично.

Не знаю, что впечатлило меня больше: взгляд, пробирающий до дрожи или ощущения, которые дарили его пальцы, проникая в меня.

Не хотелось прерывать наш зрительный контакт, но зрачки закатились сами собой. Я начала что-то безудержно лепетать, хватаясь руками за простыни и подушки. Когда стоны уже были похожи на вой, Крис перевернул меня на живот.

— Ну уж нет, возьми меня с собой, малыш.

Ахнув, я вжалась в кровать. Крис навис сверху.

— Так не должно быть очень глубоко, да? — прошептал он, — Нам ведь можно?

Крис говорил это, целуя мои плечи, чуть касаясь грудью спины, прижимаясь пахом к ягодицам.

Что я могла ему ответить в такой ситуации? Сама не очень много знаю о беременности, но, кажется, если очень хочется, то можно. Поэтому я одобрила планы Криса нечленораздельным мычанием в подушку.

Не прекращая водить губами по моей коже, он просунул руку мне под грудь, крепко прижал к себе. Я тут же почувствовала, как его горячая плоть пристроилась у меня между ног. Мягкое скольжение по клитору — дразнит. Но мучить меня Крис е стал. Он проникал в меня медленно, аккуратно. Я закусила край подушки и вцепилась в руку Кристофера.

— Тебе больно, малыш? — от тут же остановился.

— Н-нет. Продолжай.

Движения сначала были медленными и чувственными, затем стали уверенными и мощными. Казалось, что в такой позе все мои потайные точки удовольствия были мгновенно атакованы, и я не могла остановить накрывшую меня в три счета оргазменную стихию.

Я просто выла в подушку, а Кристофер не останавливался.

Боже, помоги мне.

Хотя нет, помоги ему.

Я открыла глаза.

По комнате разливался яркий свет от ночника.

В кровати я одна, Криса нигде не было. Но я е успела распереживаться, потому что услышала шум льющейся воды в душе.

Потянувшись, я перекатилась на другую сторону кровати, прижимаясь лицом к подушке, глубоко вдыхая, пытаясь уловить любимый запах.

Тело приятно ныло, но мне было мало того, что я получила. Нежность рвалась наружу. Я была переполнена ею и настроилась облить излишками этого счастья того, кто сейчас плескался за дверью ванной комнаты. Зачем мне голова, если я её потеряла?

Очень скоро в спальню вернулся Кристофер. Кроме полотенца на бёдрах и наглой ухмылки на нём больше ничего не было. Я в ответ возмущенно засопела и демонстративно надулась.

— Мне показалось или тут кто-то чем-то недоволен? — Крис забрался на кровать и уселся передо мной по-турецки.

А мне показалось или я действительно вижу? Ну вот там…под полотенцем? Я быстро отвела свои бесстыжие глаза от созерцания «райских яблочек» и отвернула голову в другую сторону.

— Да что ж такое, — пробурчал Крис и одним махом перевернул меня на спину, прижав руки по бокам и вцепившись в меня хитрющими глазами — Давай, выкладывай!

И тут меня прорвало.

— Я не могла касаться тебя, Мэйсон! Это издевательство.

Укусила бы его за нос, если бы дотянулась.

— Хм…Ну, ты долго напрашивалась на наказание, детка. Я ничего не забыл, — он злодейски подвигал бровями — Ты сама виновата.

Он свалился рядом на спину, засунув руки под голову.

— Я отомщу, — пообещала я самым грозным голосом.

— Ух ты! Всегда боялся цыплят. Они такие опасные, — издевался Крис.

Вот гад!

Я вскочила на колени, прикрывая грудь простыней.

— Всё, что ты скажешь, будет использовано против тебя, мой звездный, зазнавшийся друг, — я вещала голосом шерифа из старых вестернов.

Меня забавляла вся эта ситуация, но сдаваться я желала.

— Сначала предъявите значок, шериф, — парировал Крис.

Хищно улыбнувшись, я резко сорвала с себя простынь, предоставляя ему на обозрение все свои значки. Он сглотнул.

— Сдайте оружие, мистер Мэйсон. Сопротивление бесполезно.

— Сдаюсь, — выдохнул Крис и поднял лапки кверху.

Я медленно стянула с него полотенце. Все мое.

— Доброе утро, малыши! Пора просыпаться!

Я открыла один глаз. Кристофер стоял у кровати и улыбался. До меня тут же дошёл смысл его обращения во множественном числе, и я, густо покраснев, спряталась под одеяло. Он подхватил меня на руки, как была, завернутую.

— Эй! — я высунула нос.

— Я читал, что беременные женщины, во избежание головокружения, сначала должны завтракать, а потом уже приступать к передвижениям. Завтрак ждёт, детка.

Крис внес меня в гостиную, где уже был сервирован стол, на котором помимо блюд, стоял милый букет из ромашек.

Крис избавил меня от одеяла, усадил на стул.

— Приступай. Еда на столе, — продолжил он тоном заботливого папочки.

Я моргнула раз пять. Кристофер взглядом приказал мне начинать. Я не могла ослушаться, взяла вилку. Но кусок застрял в горле, едва он сказал:

— Софи, у меня самолет через час.

Ожидаемо, в общем, но глаза все равно защипало. Как я смогла отпустить его без истерики в Москве? Сейчас это казалось подвигом — не расплакаться. Гормоны что ли? Или я совсем пропала?

— Не надо, Софи, — Крис погладил меня по щеке, поцеловал туда же.

Я глубоко вздохнула, приказав себе держаться. Оценив улыбкой мо мужество, Крис продолжил говорить:

— Ты будешь умницей, пока меня не будет. Никаких экстремальных фантазий, никаких стихийных бедствий, никаких сигарет и прочей пакости. Это понятно?

Я покивала.

— Чудесно. Я рад, что мы друг друга поняли. Клинику тебе поможет выбрать мама. Ники поможет купить все, что нужно, — и Крис положил рядом со мной банковскую карту золотого цвета.

Я захлопала глазами и приготовилась спорить. Но Крис быстро пресек этот порыв.

— Ты возьмёшь её без комментариев, Софи.

Комментарии при себе я оставить не могла, поэтому открыла рот, чтобы высказаться. Крис накрыл мою руку своей, пресекая протест.

— Малыш, я прошу тебя, сделай это ради меня. Я просто хочу позаботиться о тебе и ребенке. Это ведь меньшее, что я могу сейчас. Пожалуй, единственное.

Я снова закивала, сдаваясь. Не могу ничего сделать, когда он так смотрит на меня, так нежно гладит, говорит так ласково и убедительно.

— И еще, — продолжал Крис, — Пожалуйста, не обижайся, что я не беру тебя с собой в Америку. Находиться рядом со мной сейчас… В общем, это конец нормальной жизни. У меня даже дома нет — живу в гостиницах. Даже не живу, а ночую. Не смогу даже капли внимания тебе уделить. И папарацци… Если фотографы пронюхают, они тебе не дадут шагу ступить.

Я вздохнула, кивая. Понимала, о чем он говорит.

— Просто давай потерпим. Ты будешь с моей семьёй — так мне спокойней.

Сигнал мобильника перебил его.

— Да, спускаюсь, — Крис убрал телефон. — Малыш, мне пора.

Он коснулся моей щеки.

— Я пойду. А ты останешься на месте. Твою одежду принесут попозже, чистую. Поешь, пожалуйста, прими ванну, сходи в спа. Мой водитель отвезет тебя в Барнс по первому требованию.

— Но… — я вцепилась ему в руку.

Крис вздохнул:

— Вот поэтому ты и останешься на месте.

Он нежно поцеловал меня и быстрым шагом вышел из номера, не оглядываясь. Через минуту пришло сообщение:

Ты нужна мне, Софи.

Глава 15. Бойкот

Соня

Я проснулась и уставилась в потолок.

Две недели прошло, а я так и не привыкла.

Мэйсоны взяли меня в оборот. Ник протащила меня по магазинам и накупила все необходимое. Крис и Кирилл, два интригана, запихали мне в чемодан только верхнюю одежду. Даже зубной щетки не было. Косметика, белье — тоже лирика. Ник поносила братца последними словами и сгребала с полок все необходимое. А еще подключила меня к местной сотовой связи.

В моей комнате материализовался ноутбук, подключенный к интернету. Я была на связи с мамой и Кириллом.

Мама… Она чуть с ума не сошла. Ей мало что говорило имя Кристофер Мэйсон, но сам факт моего спонтанного переезда и беременности от иностранца поверг ее в шок. Отличница, комсомолка спортсменка, мама слабо представляла меня в центре этой мыльной оперы. Но, в конце концов, я всегда была немного чокнутой. Сначала моталась по всем этим конференциям, потом поступила на филфак (роскошь, доступная только безумцу), после университета умотала в Москву к какому-то непонятному парню, даже не любовнику. Мама привыкла к моим кульбитам, но чужая страна, чужая семья и ребенок не пойми от кого, это слишком даже для меня. Поэтому родительница пригрозила, что приедет и велела сматываться, если что. Дезертировать я не собиралась, но было приятно знать, что в тылу меня ждут и примут.

Маргарет сразу же нашла мне врача. Мужчину. Было немного неловко сначала, но он оказался очень чутким, тактичным и даже милым. Я полагала, что за свое вознаграждение, он просто обязан был меня обожать.

Я чувствовала себя нормально, но доктор имел другое мнение. Ему не нравились анализы. После узи, мне запретили бегать, обязали питаться как следует, много гулять.

Мэйсоны разрешили пользоваться машиной Кристофера. Почти каждый день я садилась за руль и кружила по улицам Лондона, спеша то в один парк, то в другой. Но больше мне нравилась не прогулка, а именно дорога. Прокуренный салон потрепанной Шевроле стал моим маленьким убежищем. Я сжимала руль, к которому прикасались его руки, откидывала голову на сиденье, стараясь уловить запах его волос. Это единственное, что помогало мне не забыть. Единственное, что стало по-настоящему моим.

Крис позвонил, как только приземлился в Лос-Анджелесе, написал на следующий день, что скучает и много работает. А потом затих.

Его статус в скайпе всегда был серым. После той ночи прощания я не могла отделаться от ощущения, что он меня бросил. Хотя это, конечно, апофеоз моего эгоизма. Он занят, он работает. А я здесь на халявных пряниках с его семьей в виде моральной поддержки. Но все равно я ждала, я подскакивала от телефонных звонков, замирала, проверяя почту.

Но тихо.

Но пусто.

Вот и это утро началось для меня с бессмысленного изучения потолка. Вставать не хотелось, не хотелось проживать еще один день без него.

Из гостиной доносился голос Маргарет. Странно, она никогда не говорила так громко. Я расслышала свое имя и напрягла уши. Подслушивать — это свинство, конечно, но любопытство еще никто не отменял. Я встала с постели и приоткрыла дверь.

Теперь каждое слово было отчетливо слышно.

— Я повторяю, либо мы приедем на премьеру с Соней, либо не приедем вообще.

Пауза. Кажется, телефонный разговор.

— Кристофер, это не ультиматум, а правила приличия.

Она с Крисом говорит.

Обо мне.

Тяжелая, темная пелена начала расползаться по моему телу. Он не хочет меня видеть, а Маргарет настаивает.

— Она беременна от тебя, Крис. Не забыл? Какой еще статус тебе нужен?

Статус?

Мой статус?

Беременная идиотка — да, так себе статус.

Живи, девочка, с мамой и папой, но не лезь в мою жизнь.

Слезы покатились по щекам.

— Ники и Виктория со мной солидарны, отец — тоже, — продолжала давить на Криса мать.

Чертова солидарность. Я настроила семью против него. Только этого не хватало. Он меня теперь просто возненавидит.

— Да, это мое последнее, слово. Удачной премьеры! — закончила разговор Маргарет.

О, боже.

Вот и первые птички.

Вот и первые сложности.

А я размечталась, что все будет, как на курорте. Оказалось, я не квартирантка на море. И не в отпуске. Я влезла в чужую семью и подвинула их привычный образ жизни брюхом.

Блеск!

А они ведь не пропускали ни одну его премьеру. Я видела фотографии с красных дорожек Криса, где он обнимал родителей и сестер, которые всегда его поддерживали на таких важных мероприятиях. Да и сам Крис мне рассказывал, что жутко нервничает на премьерах и его немного успокаивает присутствие семьи рядом.

И теперь такое. Из-за меня.

Я уронила руку на живот.

Из-за нас.

Прости, малыш, ты еще такой маленький, что я иногда о тебе забываю.

Я приняла душ, оделась и спустилась в столовую. Маргарет улыбнулась мне, как всегда, но я видела, что она напряжена. Я игнорировала овсянку и неодобрительный взгляд мамы Кристофера, налила себе чай. Ну не завтракаю я. Не лезет еда с утра.

— Соня, пора начать нормально питаться. Вспомни, что врач говорил, — отчитала меня Маргарет.

И так каждый день. Она ругалась на меня, я кривилась, но съедала несколько ложек каши, чтобы сделать ей приятное. Но сегодня даже одна ложка стала для меня подвигом, потому что тошнило. Не столько от токсикоза, сколько от новостей, которые я подслушала.

Маргарет поднялась, увидев, что я начала есть, и тут я не сдержалась.

— Маргарет, не надо пропускать премьеру из-за меня, — проговорила тихо, но отчетливо.

Она обернулась. Глаза сверкнули, обжигая меня током негодования, но быстро совладала с собой.

— Это не обсуждается, дорогая, — пропела мама Криса медовым голос, — Я что так громко говорила? Разбудила тебя?

Я неопределенно пожала плечами.

— Не хочу, чтобы вы ссорились из-за меня. Правда. Ничего со мной не случится, а Кристоферу вы очень нужны, — выпалила я на одном дыхании.

Маргарет села обратно за стол, сверля меня глазами.

— Соня, ты тут ни при чем. Это не из-за тебя, а из-за него. Мне жаль, что ты все слышала, обещай, что не будешь переживать, — она, наверно, заметила, что мои глаза засверкали от слез.

Я покивала не в силах соврать ей. Остаток дня я каталась по городу и пыталась найти решение. Маргарет слишком категорична. Я не должна стать камнем преткновения.

Но главное, я не хотела злить Кристофера. А то, что он сейчас в бешенстве мне было абсолютно ясно. Я набрала Ники, но от нее толку не было. Она опять оросила Криса горой ругательных эпитетов. А еще сказала, что даже если родители и Виктория ему уступят, она точно не поедет без меня. Но Ники была не одинока в своем упрямстве. Ни родители, ни вторая сестренка не собирались паковать чемоданы и лететь в Штаты.

Я чувствовала себя мозолью на пятке, занозой на ладони, прыщом на заднице Криса Мэйсона. И даже звездный и статус этой пятой точки не делал мне чести. Скорее, наоборот, довлел и изничтожал меня. До самого дня премьеры "Зомби-2" в Лос-Анджелесе я ждала звонка от Кристофера. Ждала крика и ругательств, обвинений и требований. Но телефоны молчали. И это было даже более мучительно и жестоко с его стороны. То ли он знал, что семья будет непреклонна, то ли не воспринимал меня за активную человеческую единицу. А может, все сразу. И это сводило с ума.

В назначенный для премьеры день я гуляла. Исколесив Гайд-Парк и окрестности «Baglioni», я пообедала в уютной кафешке. Кредитка Кристофера, как всегда, обожгла мне пальцы. Противно находится на иждивении. Я с первого дня морщилась от дотационной системы Мэйсон-все-включено. Чтобы отвлечься, достала тетрадь, ручку и начала писать. Пыталась сосредоточиться на ребенке и своих беременных ощущениях, но мысли крутились вокруг треклятой премьеры.

Дневник Сони

18.11. 2011

Я не знаю, с каким лицом должна вернуться в дом его родителей.

Мне стыдно и больно.

А еще страшно.

Боюсь, что с этого дня закончится мое относительно благополучное и спокойное пребывание в Лондоне.

Я чувствую, что это рубеж. Но готова ли переступить черту?

Не знаю.

Выбора нет.

Мне придется сейчас сесть в машину, поехать в дом Мэйсонов. Заглянуть в глаза Маргарет и Ричарда, опустив голову, подняться к себе, включить компьютер, найти трансляцию и смотреть на него.

Смотреть, смотреть, смотреть.

Не отрываясь, не отвлекаясь.

Тонуть в глазах, вспоминать запах, прикосновения.

А потом залезть в кровать, накрыться одеялом, прижать голову подушкой, прикусив краешек… И слезы сами собой потекут. Вопреки здравому смыслу.

Невозможно не жалеть себя, не желать быть рядом с ним, не ругать себя за все, что натворила и еще натворю.

Невозможно!

Крис

Твою мать. Понеслась душа в рай!

Я швырнул трубку на диван, но очень хотелось запустить в стену.

Это моя премьера.

Моя!

Я решаю, кто на ней может быть, а кто — нет.

Какой смысл тащить ее в Штаты? Чертовы репортеры сразу все разнюхают. Они, конечно, в любом случае разнюхают. Это вопрос времени. Но сейчас я сам по себе. Это чертовски удобно и не хочется ничего менять. Мне не надо долгих разглагольствований в прессе на тему беременности Софи. И я не хочу, чтобы за ней началась гонка с камерами. Самому хватает за двоих.

Но маме все равно.

Они уперлись.

Черт. Черт. Черт.

Надо выпить.

Живительная горьковатая влага пропитала горло. Мне обязательно нужно пиво, чтобы расслабиться, но это уже какой-то ритуал. Телек, диван, пиво, и можно представить себя обычным скучным холостяком, до которого в этот вечер никому нет дела. Только я откинул голову на спинку дивана и потянулся к пульту, в дверь постучали.

Что за гребаный день?! Хоть что-то сегодня будет по моему?

— Джен? Привет… — я слегка удивился, увидев ассистентку Ника в такой час на пороге номера, — Чем обязан?

— Вот. Ник просил передать, — она протянула мне бумаги, — Вопросы на завтрашнее шоу.

— А… ну да.

Я припомнил, что завтра должен ехать на радио.

Окончание съемок совпало с началом промотура "Зомби-2". По этому поводу у меня совсем поехала крыша. С раннего утра я отправлялся на площадку, в обед меня увозили на интервью, потом возвращали на съемки. В отеле я оказывался ближе к ночи. Неудивительно, что начал забывать собственное имя. Благо Джен помнила не только его, но и свои обязанности.

Я раскрыл папку, пробежал глазам текст.

— Не оригинально.

Джен слегка раскачивалась на высоких каблуках, ждала, когда я ее отправлю.

— Зайди что ли, — пригласил я.

Она улыбнулась и прошагала к креслу.

Высокая, стройная блондинка. Неглупая. В моей команде тупых не держат.

— Ты торопишься? — разведка.

— Нет.

— Составишь мне компанию? — я слегка прищурился и ухмыльнулся.

Она не сможет отказать.

Джен кивнула.

Зачем я это делаю? От скуки? По привычке?

Сколько таких дамочек с наращенными под Барби волосами и надутыми губами под Эджи Джоли у меня было. Сколько шевелюр я сжимал в кулаке? Сколько ртов изучал своим? Сначала из любопытства, потом забавы ради.

Вроде, так положено. Да?

Я же звезда. Они хотят меня. Я могу выбрать. Могу попробовать всех. Модели, актрисы, певицы, дочки миллиардеров, их жены даже иногда.

А что? Для разнообразия.

Но никогда не позволял себе лишнего с теми, кто на меня работает. Хотя… К кому я мог подкатить? К Нику? Я натурал. Он, слава богу, тоже. Донне? Она ничего, но чуть моложе моей мамы.

Джен сама иногда подмигивала мне, касалась, словно нечаянно. Но я никогда не реагировал на ее ухаживания. Что-то в ней было отталкивающее. Только не сегодня.

Она сморщилась от предложенного пива. Пришлось заказать Мартини. Такой же приторный вермут, как и она.

С Джен было спокойно и легко. Она все знала про меня, про Голливуд. Знала, что я частенько грущу вечерами в номере, знала, как справляюсь с этой тоской. Нормальная девчонка. Кажется слегка расчетливой, слегка развязанной при близком полупьяном общении.

Или я уже пьян? Что за организм — косею после третьей бутылки. Причем косею в сторону ее декольте. Ничего так шарики. Неа, не настоящие. Но на вид симпатичные. Главное, не трогать. Бррр.

Палец как-то автоматически поднялся и стянул бретельки ее топа, захватывая и лямки бюстгальтера.

— Что ты делаешь? — ни капли раздражения или злости в голосе Джен.

Она просто интересуется. Ну что ж…

Я встал с дивана, качнулся.

— Пошли, — сказал немного резко…

— Куда? — опять бесцветный этот тон.

Она готова на полную программу без антракта. Или я Мэрлин Мэнсон.

— Секс, — пояснил я.

На преамбулы и метафоры не было ни сил, ни желания.

Джен встала и прошла вперед, эффектно снимая топ, позволяя моему туманному взгляду скользить по ее спине. Она знала, что делает и не будет требовать розовых рассусоливаний. А я, может хоть на минуту, забуду о том, чего действительно хочу.

Дневник Кристофера

16.11. 2011

Джен.

Даже в полупьяном сознании я ни разу не забыл, что это Джен.

Я не попытался быть с ней оригинальным. Сверху, сзади, я кончил, закурил.

Она не обиделась, когда я предложил ей уйти. Не только осторожность, она чужая, чтобы спать в моей постели.

Софи.

С ней я вообще не думал об этом.

Канны. Текильная отключка.

Я видел ее второй раз в жизни, но уложил в свою постель и лег рядом.

Почему?

Не знаю.

Но точно знаю, что Джен, которую я вижу почти каждый день, никогда не будет спать в моей кровати. Она никогда не узнает, как я люблю заниматься любовью. Именно заниматься любовью, а не удовлетворять свои потребности. Ей никогда не стать такой мягкой и дерзкой, как…

Как мать моего ребенка.

Черт, черт, черт.

Но Джен все прекрасно понимает. Она не претендует на что-то больше, чем секс. Она не требует внимания и не скулит в трубку. Наши созвоны лаконичны. Свободен — свободна? У меня — у тебя?

Мне так удобно.

Ей?

Не знаю.

Я все-таки Кристофер Мэйсон. Со мной все хотят переспать.

Соня

— Да пошел он. Придурок звезданутый!

Ники в бешенстве мерила шагами мою комнату, вертя в руках мобильник.

Минуту назад она разговаривала с Крисом. Вернее, они орали друг на друга. Он не приедет на Рождество. Это была своеобразная ответная реакция на бойкотирование премьеры. Даже в Лондоне Мэйсоны отказались сопровождать его.

Я сидела на кровати с остекленевшими глазами, осознавая, что он сейчас совсем близко, но при этом невероятно далеко.

— Совсем сдурел. Кем он себя возомнил? — Ники просто кипела, ей не хватало слов и воздуха.

— Ник, перестань, это все моя вина.

Я подошла к окну, глядя на сад и скамейку, где Крис так яро отстаивал жизнь нашего ребенка.

Зачем?

Для чего?

Чтобы вести теперь телефонную холодную войну со своей семьей?

— Соня, прекрати это самобичевание. Он сейчас должен быть здесь, с тобой, а не квасить в отеле с Кэлом и Сью.

— Кэл и Сью? — переспросила я, — Келлан Соммерс и Сью Грин? Актеры?

— Да, друзья его закадычные. Думаешь, откуда я узнала про попойку?

— Откуда? — я жестоко тупила.

— Мне Кэл звонил, звал повидаться. Он же с Крисом со школы дружит.

— А я думала они на съемках познакомились.

— Нет, это просто случайность. А Сью американка. Вот с ней на кастинге, да.

— Понятно, — закивала я, как болванчик.

— Да что тебе понятно, Соня? Ничего тут понятного.

Ник пнула стул, не в силах сдержать эмоции.

— Это свинство, просто свинство.

Да уж, с моей стороны — это сказочное свинство.

Руки чесались, собрать чемодан и махнуть домой.

— Не стоило мне приезжать, — сказала я тихо, вытирая слезы.

— Эй, ты чего ревешь? Не надо, пожалуйста, — Ники, подлетела ко мне, обняла, — Соня, тебе нельзя нервничать. Я буду это делать за тебя. Подумай о ребенке…

— Ник, я не понимаю, зачем вы ругаетесь из-за меня? Ты же сама знаешь, какой он упертый. Смысл навязывать ему нас?

Я мягко высвободилась из ее рук, проглотила слезы. Нельзя плакать при ней. Она такая милая и внимательная, еще сильнее будет злиться на Криса из-за моих соплей.

— Соня, дорогая, я иногда просто теряюсь от твоего всепрощения, — она вдруг хищно улыбнулась, отчего стала очень похожа на брата, — Давай поедем к нему и вставим по первое число. Вот уж оторвемся.

Ники захихикала, потирая руки. Я не смогла сдержать улыбки. Вот ведь забияка и вредина, хлебом не корми, дай поиздеваться над младшим братом.

— Нет, — сказала я, улыбаясь, — Никуда ты не поедешь. Все и так слишком паршиво. Я не знаю, как общаться с твоей мамой после всего этого.

— Она говорит то же самое о тебе, — Ник посерьезнела, — Клянусь, мы не ожидали, что он так себя поведет. Это отвратительно. Мама просто в шоке.

Я не представляла, что ответить, опять отвернулась к окну. Скорей бы закончилось это его безумное промо. Скорей бы мозги Мэйсонов встали на место.

Крис бесится. Родители и сестры упрямятся. Теперь еще и Рождество. Хоть бы эта угроза оказалась пустой болтовней.

А если нет? Если это хороший, удобный предлог? Причина, не видеть меня. Избегать. Я схватилась за подоконник, зажмуриваясь, пытаясь отогнать бредовые мысли.

Нет, нет…

Он выспится, успокоится и, как всегда, приедет повидать родителей в Рождество.

— Ник, прости, можно я побуду одна?

— Нет, — отрезала она, схватила меня за руку, потащила за собой, — Мы тоже умеем развлекаться.

Ники нянчилась со мной весь вечер. Мы пошатались по вечернему Лондону. Она настояла на магазинах и потрошении карточки Криса. Но от обилия пакетов в багажнике легче мне не становилось.

В ресторане мои хитро скрученные извилины снова начали шевелиться, обмозговывая ситуацию с Рождеством. Я поначалу делала вид, что мне весело, но потом скромные актерские способности иссякли.

Ник пару раз отпустила едкую шуточку по поводу остекленевших глаз вместо токсикоза. Я даже не оправдывалась, продолжала строить в голове планы по спасению Рождества.

На обратной дороге стратегия была сформирована для озвучки.

— Хочу уехать на Рождество, — выпалила я, глядя в окно.

— С какой это радости? — Ник сжала руль, глядя на мой профиль.

Я таращилась в окно, словно на стекле были написаны слова подсказки.

— Я по маме скучаю, да и Крис тогда спокойно приедет в Лондон.

— Соня, это дерьмовая идея и ее никто не поддержит, — выдал мой аниматор.

— Ник, я хочу отвлечься, иначе сойду с ума. Не принимай на свой счет. Я очень скучаю по маме, по Кириллу. Да и срок еще маленький. В конце концов, я тут не пленница.

— Не знаю, дорогая, — она качала головой, чувствуя подвох там, где он был, — Ты так стремишься ему угодить. Давай так: я сегодня останусь у родителей, а завтра утром мы вместе все обсудим. Окей?

— Окей, — я улыбнулась, предвкушая возвращение в Москву.

Не собиралась я возвращаться. Нагостилась — хватит.

Приехав домой, я сразу поднялась к себе и уснула. Обошлось без слез.

Утром я чувствовала себя как-то странно. Низ живота неприятно тянуло. Но я практически не обратила внимания на эту боль, потому что сразу поспешила спуститься, поговорить о Рождестве с Мэйсонами.

— Пап, но согласись, что он ведет себя безответственно. Это детский сад какой-то, — раздраженный голос Ники звенел, отскакивая от стен.

— Согласен, дорогая. Но что мы можем сделать? Он даже с мамой отказывается это обсуждать, — Ричард был, как всегда, спокоен, но содержание его речи меня не порадовало.

Я остановилась на лестнице, снова подслушивала.

Боже, Кристофер, в кого ты меня превратил.

— Если честно, мне кажется, что он совсем не рад этому ребенку, — тихо и подавлено произнесла Маргарет, — Я не узнаю Кристофера. Он говорил совсем другое перед приездом Сони.

— Ты думаешь, у него кто-то есть? — Ник била меня этими словами прямо по оголенным нервам.

Я схватилась за перилла, зажмурилась. Огромный зверь внутри меня жалобно заскулил, запуская острые когти прямо в сердце.

— Иного объяснения его поведению я не нахожу, — контрольный выстрел от Маргарет.

Ох, да что же это?

Слезы покатились по щекам, ноги подкосились. Я сложилась на ступеньках пополам. Боль разрывала меня на части. Я монотонно застонала не в силах выносить это молча.

Господи, помоги мне.

Ведь больше некому.

Чьи-то теплые руки подняли меня с пола. Повсюду повторяли мое имя. А я звала Кристофера, хотя понимала, что он не слышит. Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем сознание вернулось.

Я открыла глаза. Боли не было. Только привычная уже пустота.

— Соня, ты слышишь меня, дорогая? — Маргарет.

— Да.

— Ты нас так напугала, милая, — а это уже Ники.

— А что случилось? — я озиралась, осознавая, что нахожусь в больничной палате.

— Ты чуть не потеряла ребенка, — ответила Маргарет после паузы дрожащим голосом.

— Что? — я резко села, инстинктивно сжимая ноги и накрывая ладонями живот.

— Тише-тише, все хорошо, — Ники гладила меня по голове, — Мы успели вовремя, все будет в порядке, но придется побыть в больнице какое-то время.

— Да, милая, постарайся еще поспать. Тебе нужно отдыхать.

Я опустилась на подушку.

Глаза действительно сами собой закрывались, мысли в голове рождались какими-то вспышками.

Черта с два, Мэйсон.

Я не позволю тебе.

Можешь хоть весь Голливуд перетрахать.

Я смогу.

Я сильная.

Прости, малыш, я больше не буду так.

Я так тебя люблю.

Не оставляй меня.

Накрылось медным тазом мое бегство в Москву.

Глава 16. Рождество и его последствия

Крис

— С Рождеством, Крис, — Джен поднялась на цыпочки, чмокнула меня в щеку.

Я кивнул, даже не улыбнувшись.

Мне было совсем не весело. Алкоголь притуплял боль, но был бессилен отключить мне мозги и заткнуть чертову совесть.

Идиотская вечеринка. Толпа совершенно пьяных малознакомых физиономий. И на кой черт, я уперся и не поехал домой. Дошло только сейчас. В конце концов, они моя семья и все наши разногласия — временное явление. Но даже в Лондоне не пришли меня поддержать. Я понимаю — Лос-Анджелес, но сесть в машину и доехать до кинотеатра. Пару часов для родного сына. Неужели, я так много прошу? Что за чертова принципиальность? И Ники не смогла промолчать, отчитала меня, как маленького. Да, я надрался на автепати. А кто бы на моем месте поступил иначе? Оказывается, я должен был приехать домой, посыпать голову пеплом и молить о прощении.

Прям, разбежался.

Как вы со мной, так и я…

Нечего навязывать мне свои бредовые желания и свою Софи. Так, стоп. Софи тут ни при чем. Почти уверен, что ей это все так же неприятно. В конце концов, она и ребенка не хотела. А в итоге получила и чужую страну, и чужую семью, и чужие закидоны. Кто бы знал, что все так обернется. Одно дело поступить по совести и совсем другое отказаться от всего привычного и удобного.

Наверно, Софи вся в этом. Она поломала все мои принципы и меня заодно. А теперь вот взялась за мою семью. Не то чтобы я винил ее. Нет. Просто одно ее существование поставило под вопрос слишком много нерушимых аксиом моей жизни.

— Крис, у тебя проблемы?

Донна и Ник были в курсе моих прений с родителями. Джен, видимо, не посвятили. И на том спасибо.

— Да, — коротко ответил я, вынырнув из омута мыслей.

— Я могу помочь?

— Можешь, поехали отсюда.

Она улыбнулась, кивнула и направилась к выходу. Я полелся следом.

Соня

— Соня, Соня… — из сонной дремы меня вывел голос Маргарет, — Просыпайся, дорогая, с Рождеством.

Я медленно открыла глаза. Рождество. Он не приедет. Я опять одна.

— С Рождеством, Маргарет, — вставать не хотелось, и я решила, что проведу этот день в комнате. Токсикоз последнее время был отличной отмазкой. После больнички я сама себе пообещала, что не буду думать о Кристофере.

Вопреки моим долгим мольбам не рассказывать Крису об угрозе выкидыша, я надеялась, что Маргарет или Ник не вытерпят, просветят его. Что он начнет беспокоиться, позвонит или напишет.

Но нет.

Что ж, если он во мне не нуждается, значит, и я справлюсь одна. Мне нужен только мой ребенок. Здоровый. Это сейчас самое главное. Черт с ним с Рождеством — это вообще не мой праздник. Вот Новый год — да.

А сегодня мне нечего отмечать.

— Там кое-кто приехал… — Маргарет хитро улыбалась, — Спускайся.

Она вышла из комнаты. Я вскочила с кровати, хандра испарилась тут же.

Неужели он передумал?

Он там, внизу. Боже мой!

Чудо, это чудо!

Я надела симпатичное платье с длинными рукавами — трофей с последнего шопинга с Ники. Ему понравится — скромно и мило. Да-да-да!!! Слетая вниз по ступенькам, я услышала голоса в столовой. Мужской голос.

Но не его. Знакомый, родной, но не его.

— Мама! Кир!

Я утонула в теплых руках, прикрыв глаза. На губах запечатлелась глупая улыбка, из глаз потекли слезы. Слезы радости от встречи с моими любимыми, родными людьми. И горечи от того, что я намного сильнее хотела увидеть совершенно другого человека.

Дневник Сони

28.12.2011

Ты подарил мне ребенка. А взамен я отдала тебе свое сердце. Глупый мой, смешной Крис. Ты сам не знаешь, что делать с таким бартером. И не надо… Живи, как жил. А я постараюсь не сломаться. Ради ребенка, ради себя, ради твоей семьи. Я смогу, я должна суметь! Она, конечно, красива и богата. Возможно, известна. Она, безусловно, во всем лучше меня — что ж, пускай. Но почему ты не можешь мне все это сказать сам? Я пойму. Я не буду требовать ничего более, чем ты уже дал мне. Я просто хочу ясности, ведь неведение убивает.

Крис

Джен откинулась на подушки, томно потянулась.

Меня передёрнуло.

Пора завязывать с этой интрижкой. Секс — это, конечно неплохо, но далеко не панацея.

После встреч с ней меня стабильно мучило чувство собственного свинства и возрастающей ярости. Очень хотелось свернуть кому-то шею. И на задворках совести подсознание громко пищало о том, что эта шея — моя.

Я встал с кровати, прошел в ванную, боковым зрением держа Джен на мушке. У нее хватило ума не последовать за мной. Слава Богу. Сейчас я не был расположен держать себя в руках. Теплые струи смывали запах похоти и греха. А все мысли были в Лондоне. Но Лондон был глух и нем. Я в опале. Я мерзавец и скот.

И почему все так сложно? Почему я не могу контролировать ситуацию?

Я вышел из ванной. Джен все еще нежилась в кровати. Мне сразу захотелось содрать простынь вместе с ней и швырнуть в мусор.

Странно. Обычно, пока я принимал душ, она уже успевала одеться и была на низком старте. Неужели решила, что пора предъявить претензии на мое лично пространство? Зря.

— Джен, не сочти за грубость, но тебе пора, — я по всем фронтам скот, но пока вежливый.

— Да, конечно, — пропела она медовым голоском, что аж запершило в глотке.

Но с места так и не сдвинулась.

Я было открыл рот, чтобы расставить все точки над «i» и отправить ее далеко и надолго. Но зазвонил телефон.

— Здравствуй, дорогой, не разбудила? — услышал я в трубке мамин голос.

Боже, я что амнистирован? За какие заслуги?

— Нет, мам, я очень рад тебя слышать.

Чертовски рад. Лондон снял блокаду. Осталось узнать цену.

— Крис, почему ты не звонишь Соне?

Вот так вот. Без вступлений о делах, здоровье… Опять Софи. Сразу Софи.

— Ну, допустим, что я не хочу ее волновать, — быстро оправдал я собственную трусость.

Я и правда не хотел, а еще совсем не знал, как мне с ней разговаривать. Боялся брякнуть лишнего, расстроить ее. А себя боялся больше всего.

— Тебе совсем не интересно? А у нас тут столько новостей! Софи — беременна, представляешь? И что-то мне подсказывает, что от тебя. Неожиданно, правда? И еще мне приснился странный сон, что ты в курсе и даже сам привез её в Лондон. Сон был так реалистичен, что я даже поверила, но потом все-таки поняла, что это только сон, — сарказм сквозил в каждой букве и больно хлестал прямо по лицу.

Собственно, а что я ожидал?

— Мам, я все помню, и если что, вы же всегда меня просветите. Я затем и привез ее в Лондон.

Что за разговор? Мне кажется, или мама на что-то намекает. Я вышел в гостиную, чтобы избавиться от цепкого взгляда Джен.

— Кристофер, ты нужен ей, — мама произнесла это таким тоном, что у меня душу вывернуло наизнанку.

Черт, а это больно. Но гордость жрала меня еще сильней.

— А мне нужны были вы… На премьере… Так что мы тут в паритете.

Откуда я все это взял? Придумал только что? С кем я вздумал ровнять счет? С родителями? С собственным ребёнком?

Но продолжал в том же духе.

— И я весьма доступно объяснил ей причины моего отсутствия. Она не маленькая, должна понимать.

— Хватит, Крис! — о, ну вот, сейчас меня отчитают на повышенных тонах, — Вы должны узаконить свои отношения!

— Что? Пожениться что ли? Мам, ты соображаешь, что говоришь? — я истерически ржал в трубку.

Ну, надо ж маме показать, что я и сам ещё не дозревший пубертат.

— У Сони была угроза выкидыша, — мама словно хлестнула меня кнутом, — Может, и над этим посмеешься?

Нет, смеяться как-то сразу расхотелось. Боль и нежность начали карабкаться наружу сквозь пелену эгоизма.

— Когда? — процедил я сквозь зубы.

— После лондонской премьеры.

— Почему я узнаю об этом только сейчас? — я почти рычал, меряя шагами гостиную.

Что там у них вообще происходит?!

— Потому что ты не спрашивал, Крис. И Соня запретила нам говорить, — мама сбавила тон, но мне хватало и содержания ее слов.

Софи, черт бы её побрал…Узнаю эту засранку!

— А сейчас? Как она? — я достал бутылку пива, швырнул ее обратно, сменив на виски.

— Крис, в конце концов, внеси ясность. Я не настаиваю на шумихе. Просто пусть ребенок родится в законном браке, — мама игнорировала мой вопрос, продолжая стучать в закрытую дверь.

— Мам, мне двадцать пять!

— Крис, а ты не допускаешь мысль, что она может просто изолировать тебя от ребенка. И ты ничего не докажешь. Хотя, если тебя это устраивает..?

— Она не посмеет.

Ну да, конечно, не посмеет. Ты сам себе веришь, Крис? Свалит куда-нибудь в Сибирь и ищи свищи… Да ей первый встречный медведь будет дороже меня!

— Крис, ты скоро? — позвала Джен.

Какого дьявола?! Мама точно это слышала.

Пять секунд оглушительной тишины могли сказать больше, чем час разговора.

— Да, я действительно тебя не разбудила, — вынесла мне диагноз мама, — Это омерзительно.

Гудки.

— Выйди вон! — рявкнул я, не оборачиваясь и набрал Лондонский номер. Трубку снял отец. Это паршиво. С ним не прокатывают актерские номера. Он не дал мне и слова сказать.

— Кристофер, когда ты сможешь приехать?

И так всегда. Папа прям, строг и немногословен. Он вроде и не давит, но перед глазами так и рисуется плаха, а шея ощущает холодную нежность топора.

— В феврале смогу, — я отвечал как ученик у доски.

— По телефону такие вопросы не решаются. Хватит прятаться, приезжай, все обсудим.

Я только покивал.

— Крис, ты понял меня?!

— Да, пап, я киваю.

— Тогда до встречи. Всего доброго.

Гудки.

Я одним глотком осушил стакан.

Вот дерьмо.

За спиной хлопнула дверь спальни. Чужие руки обвились вокруг меня. Я обернулся, аккуратно, но уверенно освободился от ее захвата.

— Я, кажется, просил тебя уйти, Джен, — я сверлил ее глазами.

Какого черта влезла? Мне и без ее участия хватает проблем.

— Прости, я не хотела мешать, — невозмутима и спокойна, — Как я могу загладить вину?

Джен скользнула рукой мне по груди и ниже. Я перехватил ее ладонь, сильно сжав.

— Нет, не сейчас.

Кажется, во мне проснулся дикий зверь, а она в это не врубалась. Ну, никак.

— Да что с тобой, Крис? — она непонимающе хлопала глазами.

— Вся моя жизнь катится к чертям, — гавкнул я и налил еще виски, опять опрокинул стакан залпом.

Я сам не понял, как выложил ей все только потому, что меня разрывало от кучи информации, подытожив:

Так что, кажется, я скоро женюсь.

— Нет, — взвизгнула Джен.

Она забрала у меня стакан, налила себе.

— Ты не можешь. Не сейчас! Кристофер, это неприемлемо. Ты должен сейчас быть холостым, ничьим. Это нужно для имиджа. В конце концов, мы живем в XXI веке. Что за пуританский бред с этой женитьбой?

— Сам не врубаюсь, но, кажется, так надо, — меня не удивили, но немного успокоили ее заявления.

Не хотел я жениться. Не сейчас и не так. Софи мне дорога, и я не собирался открещиваться от ребенка, но официальный брак — это уже перебор. Не хочу.

— Кому надо? Этой девочке? Или твоей семье? — Джен задавала правильные вопросы и опять начала мне нравиться, — А ты, Крис? А твоя карьера? Кто об этом подумает?

— Ты, — я хмыкнул, залив остатки виски в рот, — Поехали со мной в Лондон.

Я это вслух сказал? Ну а вообще, почему нет? Пускай попробует объяснить все это родителям. Меня они точно слушать не будут. А Джен профессионал, вдруг у нее получится.

— Хорошо, мне пора, — она быстро оделась, схватила сумочку и пошла к двери.

— Джен, — крикнул я ей в след, — Спасибо.

— За что? — она обернулась, держась за ручку двери.

— За понимание.

Джен улыбнулась.

— Это моя работа, Крис, — и вышла.

Я остался в компании стакана. И все еще ничего не понимал толком. Что с Софи? Что с ребенком? Я должен знать.

Номер Виктории не отвечал, я набрал Ники, предвкушая зверскую головомойку. Хрен с ним, пускай вытрахает мне мозг, только расскажет… А то я рехнусь от неведения.

— Какая честь! Разговаривать с самим КристоферомМатьЕгоМэйсоном!!!

Мда, и это моя сестрица.

— И тебе привет, Ники. Можем спокойно поговорить? — я старался не повышать голос, хотя так и тянуло нахамить ей в ответ.

— Ха! Ты что ли уже освободился, жеребец?

Дьявол, мама на громкой связи что ли разговаривала? У мня не жизнь, а реалити-шоу.

— Ник, кончай комедию ломать! — рявкнул я.

— Я бы сейчас тебе отломала кое-что посерьезнее комедии, но и ее тоже. Ты что творишь, братец? Это просто невообразимое скотство! Обрюхатил девчонку, благодетель хренов, силком притащил её к маме с папой и благополучно забыл. С моими куклами ты и то гуманнее играл.

— Хватит издеваться, я не за этим звоню!

— Тогда ты зря звонишь мне, Кристофер. Потому что ничего приятного я тебе не могу сказать. Да и не хочу. Доброй ночи.

Гудки.

И эта со своим добром. Какие милые, славные, родные люди у меня.

Я уставился на телефон, словно он меня только что послал, а не родная сестрица. Ведь даже про Софи и ребенка ничего не успел спросить. Она просто искупала меня в нечистотах и уверила, что это для меня лучший наряд.

Я еще долго ходил по номеру, курил, запивал сигареты и нервы новыми порциями виски. Но даже алкоголь в этот раз не давал мне желанного забытья или хотя бы иллюзии спокойствия. Разум подсказывал накатить еще стаканчик и уснуть, но душа тянулась к Софи. Я волновался за нее. Не мог перестать думать, представлять самое худшее. Ближе к ночи я набрался сил, смелости и набрал ее Лондонский номер.

Гудки долго терзали мой слух, а потом она просто стала сбрасывать. Вот ну не зараза ли? Ладно, попробуем смс.

Я начал весьма лояльно, хотя раздражение так и кипело вперемешку с алкоголем. Собрался позвонить — а она не берет. Как так?

Софи, возьми трубку.

Сигнал об ответе буквально через минуты. Быстро среагировала.

Отвали.

Немедленно, ответь мне. Надо поговорить.

Не расположен я сейчас пререкаться.

Нет желания с тобой общаться. Не порти погоду. Игнорируй нас дальше.

Нас? Кого нас? Неужели она так о ребенке? Нужно менять тактику.

Малыш, пожалуйста, давай поговорим. Ты нужна мне.

Врешь, но черт с тобой. Звони.

Она сняла сразу. Я не стал терять время и на ее алло выпалил:

— Что с ребенком?

— И тебе доброго времени суток. Я в порядке. Жива, здорова, только тошнит по утрам, но это нормально. Спасибо, что спросил.

— Не передергивай!

— Не доставай, без тебя тошно. Сижу тут в четырех стенах, никуда одну не выпускают… — она прикусила я зык, поняв, что сболтнула лишнее.

— О, ну это следующий вопрос. Почему я опять все узнаю последним?

Пришлось стиснуть зубы, чтобы не повысить голос.

— Не понимаю, о чем ты, — сама беспечность.

— Софи, не делай из меня идиота, — я сжал трубку, сдерживаясь.

— А разве мне нужно что-то делать? С этим ты сам справляешься.

— Прекрати! Или…

— Или что? — она засмеялась, — Что ты сделаешь? Бросишь подружку и прилетишь, чтобы отшлепать меня?

— Какую подружку? — откуда она знает, черт подери, — Ты чего несешь?

— Короче, Кристофер, — Софи сменила издевательский тон на серьезный, — Мне плевать, что тебе плевать. Не звони больше, так я буду знать, что у тебя все в порядке… с головой. Всего доброго!

Гудки.

Вот уж нажелали мне добра сегодня. Только чего-то я ни разу от этого не подобрел.

Глава 17. На щите

— С определенной уверенностью можно сказать, что у вас будет мальчик, — произнес мой врач, вглядываясь в монитор аппарата УЗИ.

— Мальчик, — прошептала я не в силах сдержать глуповатой улыбки.

— Мальчик, — всхлипнула позади меня Маргарет.

— Дамы, не нужно нервничать. Это не стопроцентная информация.

Не нервничать?

Легко вам говорить, дядя доктор. Это же не у вас под сердцем живет маленький мужик Мэйсон. Я закусила губу, стараясь не доводить потоки слез до истерики. Маргарет сжимала мою руку, тоже с трудом сдерживалась. О, я должна быть сильной и подавать пример. Ей меня еще домой вести.

— София, я бы советовал тебе больше двигаться, гулять. Твой организм привык к физическим нагрузкам и резкая смена образа жизни ни к чему.

После инцидента на лестнице я до одури боялась любых лишних движений. Гуляла, как собака, вокруг дома по десять минут в день, а потом меня накрывала паранойя. Казалось, что снова тянет живот, все каменеет внизу. Я летела назад в дом, ложилась на диван, старалась успокоить.

Машину водить тоже не решалась. Ники предлагала водителя за счет Криса, но для меня это было сомнительное удовольствие.

— Девочки звали тебя сегодня погулять, — напомнила Маргарет, — Развейся, Соня. Видишь, доктор не против.

Я покивала. По дороге домой зазвонил телефон Маргарет. Ник была легка на помине. Громкая связь.

— Ну не томите же! Кого мы ждем? — она сразу потребовала утоления информационного голода.

— Кажется, мальчик, Ники, но… — я уже собралась сказать, что это неточно, срок еще маленький.

— Йу-ху, ну хоть какой-то толк от этого придурка. Заделал нам пацана, — вопила Ник в трубку.

— Ники, придержи коней, — строго потребовала Маргарет, косясь на меня.

А зря. Не трогает меня упоминание «этого придурка». А в случае с Ники, даже веселит.

— Ой, мама, какие тут кони. Я сегодня напьюсь, и Соня составит мне компанию! — Ники планировала вечер, а Маргарет качала головой, — Мы погуляем, поужинаем, а потом приедем к вам, продолжать банкет. Заметано, девочки мои?

— Не вопрос, — бодро отозвалась я.

— Только не изматывай ее, Ник, — подытожила Маргарет.

Ники отключилась, я откинула голову на сиденье. Настроение было что надо, давно так хорошо себя не чувствовала. Спокойно что ли? Я решила еще немного себя побаловать и поддела Маргарет:

— Ну, мы слегка выпьем и поедем на дискотеку, вернемся до полуночи, но, в крайнем случае, утром. Если, конечно, мне не повезет подцепить мужика на ночь. Честное слово, Маргарет, все будет хорошо, — я похихикивала, наблюдая, как меняется ее выражение лица.

— Соня, не надо так шутить, — она говорила серьезно, но улыбалась, — Да, я наседка и это диагноз, смирись.

— Смирилась, — выдохнула я.

— Ты скажешь ему? — аккуратно поинтересовалась Маргарет.

— Кристоферу? — уточнила я и получила кивок в ответ, — Скажите сами. Если спросит, конечно.

Нет, и даже после этого я в прекрасном настроении. Иди в задницу Мэйсон. Мне и без тебя хорошо.

К вечеру настроение еще раз улучшилось. Кир обещал приехать завтра. По делам, ненадолго, но мне и этого хватит для полного счастья.

Ники и Виктория объявились на пороге родительского дома ровно в шесть. Я решила побаловать себя макияжем и укладкой, надела белые брюки, тунику и удобные ботильоны на высоком каблуке. Пока еще можно, надо носить красивую обувь. Девочки окинули меня одобрительными взглядами.

Я была назначена водителем на этот вечер. Обе сестренки собирались выпить за здоровье будущего племянника. А мне — нельзя. Так что, крути руль, беременная.

Столик во французском ресторане, и мы все трое красивые и счастливые. Как только нервы пришли в норму, я начала сметать в желудок все, что принесли. Ник ухохатывалась, когда я не смогла выбрать из двух десертов, и в итоге заказала оба. Странно, я ведь вообще никогда не любила сладкое. А теперь прорвало.

— Желаете еще что-нибудь? — поинтересовался официант, собирая тарелки.

— Повторите все еще раз, Соня не наелась, — хохотнула Ники.

Официант бросил на меня вопросительный взгляд. Я отрицательно покачала головой.

— Она шутит. Мне больше ничего не нужно.

— Вики, а мы, наверно, накатим еще по бокальчику? — Ник послала в сестру хитро веселый взгляд.

Виктория кивнула.

— Сейчас ей скажем? — аккуратно спросила Виктория, когда официант удалился. Ники кивнула.

— Что скажите?

Ну вот, сейчас мне скажут… и кажется, совсем не то, что хотелось бы слышать. Вместе с волнением я ощутила неприятные ощущения внизу живота, но списала их на обжорство и паранойю. Не хотелось портить такой славный вечер бредом ипохондрика.

— Скоро приедет Кристофер, — выдала Вики.

— И? — я обалдела, но виду не подала, продолжала держать политику «МнеПлеватьНаВашегоБрата». А узлы под желудком затянулись еще туже.

— Грядет великий разбор полетов, — продолжала Вики, — Ты должна быть готова и не нервничать. Ввиду последних событий — это неприемлемо.

— Неприемлемо то, что делает, вернее не делает, этот мудак, — не выдержала Ники, вставила свои пять пенсов.

— Ники! — Виктория сжала губы, уставилась на Ник, стала очень похожа на Маргарет.

— А что Ники? Вот скажи Соня, он тебе звонил? — она не собиралась со мной няньчиться.

Я кивнула. Глаза девочек округлились.

— Да ладно! А чего сказал?

— Ничего толкового, — я припомнила, что не дала ему и слова вставить, — Бредил, что он опять на бронепоезде. В смысле, все узнает последним. Никто бедняжке ничего не рассказывает о ребенке. Стервы мы, чего уж там.

— Соня, ну что за выражения? Ты же будущая мама, — пристыдила меня Виктория, а Ник залилась звонким смехом.

Я тоже посмеивалась, хоть и прятала стыдливо глаза. Да, я стерва, весьма довольная собой. Приедет он? Да за ради бога…

Ой, не ври себе, Соня. Как только он приедет, ты забьешься в угол и не захочешь вылезать. А если он зажмет тебя в этом углу, ты растаешь, как то мороженое со второго десерта. Конечно, сунешь ему кулак в печень для науки… Но потом-то? Как пить дать, растаешь. И никакая вымышленная стерва тут не поможет.

— Так вы созваниваетесь? — Виктория сделала глоток из бокала.

— Нет, я запретила ему звонить.

— А он, конечно, послушался, — съязвила Ники.

— Ну… послушался. Но смски строчит почти каждый день.

Да, Крис перестал быть козлом. Но как говорится, поздно пить «Боржоми…».

— Дай угадаю, «Привет, как дела?», — выдала Ники.

— Бинго! — я отсалютовала ей стаканом с водой.

— Извини, что лезу не в свое дело, но мне дико интересно, что ты ему на это отвечаешь, — Ники опять хихикала.

— Иди в жопу, все нормально, — ответила я без утайки, — У меня даже шаблон забит.

Ники засмеялась. Виктория улыбалась, но неодобрительно качала головой по поводу лексики.

— Прелестно, — «похвалила» меня Вики, — Кажется, Крис сам не понял, какую партию выбрал.

— Вики!!! — рявкнула Ник, — Черт!

Но я уже выкатила на них глаза по пять копеек.

— Какую еще партию? — процедила я сквозь зубы, понимая, что какая-то очень умелая интрига сплелась у меня за спиной.

— Соня, прошу, не выражайся, — Вики попыталась перевести тему на мою пропащую мораль, но не сработало.

Я не оправдывалась, просто ждала объяснений.

— Ну, давай, говори, великий пиармен, — Ники опять хлебнула из бокала.

— Вам нужно пожениться, Софи.

— Мне точно не нужно, а ему тем более, — отрезала я, — Зачем все это? Откуда даже мысли такие взялись?

— От мамы, — небрежно махнула рукой Ники.

Виктория взглянула на нее с осуждением, но сестра поспешила ответить на ее колкий взгляд.

— Пусть знает, Вики.

Я приподняла бровь, и Николь поспешила объяснить.

— Ты нравишься маме. Сразу понравилась. Даже, можно сказать, заранее. Когда Крис позвонил и сказал, что русская девочка от него беременна, и он хочет, чтобы мы за тобой присмотрели, у мамы чуть припадок не случился.

— От шока? — уточнила я.

— От радости.

— Не понимаю.

У меня в голове ничего не сходилось.

— На первой премьере, куда пригласил нас Крис, он был с подружкой. Модель какая-то. Нюхала кокс, едва отворачиваясь. Вторую привез в Лондон, вроде как знакомиться. Утверждал, что на этот раз все серьезно.

— И?

Меня начало подташнивать от этих подробностей.

— Она отсасывала Крису, пока он курил на веранде. Дверь они, как ты понимаешь, не закрывали. Особо не стеснялись.

Я проглотила ком, кажется вместе с полупереваренной пищей, которая поднялась по пищеводу.

— Ники, хватит, — осадила сестру Виктория.

— Нн-нет. Я… Я предполагала. Он же… актер, — лепетала я, пытаясь выглядеть невозмутимо.

— А мама вот не предполагала, Соня, — продолжала Николь, — Когда Крис рассказал, что ты его старая знакомая, что вы встретились в Каннах, а потом он поехал к тебе в Москву… В общем, это было настолько нормально, что мама… да и все мы, не поверили сначала. Но согласились, конечно. А потом он привез тебя. И… Знаешь, я бы с удовольствием усадила тебя в самолет до Москвы в тот же вечер, но мама вцепилась мертвой хваткой. Она искренне полагает, что ты сможешь заставить Криса забыть всю это гламурное дерьмо.

— А ты думаешь, я не смогу?

— Думаю, он угробит тебя раньше, чем ты сможешь хоть что-то.

— Ладно тебе, Ник, — снова проговорила Виктория, — Не такой уж он и мерзавец. Запутался просто.

— Идиот он.

— Давайте закроем тему, — попросила я, чувствуя, что все это меня просто убивает.

— Соня, тема не будет закрыта, пока мы не обсудим это все вместе, — спокойно сказала Виктория, — Так что готовься. Когда Крис приедет, будет великий семейный совет.

— Ваш семейный совет может решать что угодно. Но мне до смерти все это надоело. Я обещала ему родить ребенка в Англии. Да и не решусь теперь войти в самолет, но на этом мои обязательства перед Крисом Мэйсоном заканчиваются. С меня хватит.

Я вовремя остановилась, не наговорила лишнего. О том, что жила у них, лелея идиотскую надежду, что Крис приедет, что снова напудрит мне мозги, полюбит меня хоть немного. Но вовремя прикусила язык, надулась.

Ники подозвала официанта, заплатила по счету. По дороге домой я крепко сжимала руль. Сестры молчали. Наверно, опять боялись меня нервировать. Что за бредовые идеи с этой женитьбой. Кто такое мог выдумать? Неужели Маргарет? Я вообще скептически относилась к браку. Тем более, к браку с Кристофером. Смысл нам оформлять все по закону, если рано или поздно он все равно потребует развод, если он не хочет даже видеть меня рядом.

А еще я подозревала, что Мэйсонами движет страх. Они боятся, что я увезу ребенка в Россию, что они не увидят внука-племянника. Брак — это страховка. Умно. Весьма умно, но я не собираюсь участвовать в этом прикрытии тылов. Ни за какие пряники.

Крис

Машина неслась по направлению из Хитроу в родной Барнс. Путь домой. Обычно сердце щемило от радости, потряхивало каждую поджилку от предвкушения встречи с родными людьми.

Сегодня меня тоже трясло, но это были другие эмоции. В последние годы я привык возвращаться домой «со щитом», мне нравилось дарить чувство гордости за меня своим родителям и сестрам. Да и вообще, побывать в стенах родного дома стало наилучшим подарком из всех возможных за последние три года.

Последнее время я умудрялся не спать с Джен. И кажется, почти убедил ее, что поездка к родителям носит исключительно рабочий характер. Конечно, Донна справилась бы лучше. Но я побаивался, что моего агента хватит удар от одной только мысли, что меня хотят женить. Джен и ту накрыло, а Донна будет в ярости. И не дай бог ей в таком состоянии пересечься с мамой, которая тоже сейчас не в самом лучшем расположении духа из-за моих метаний.

Странные чувства одолевали меня. Чем дальше я был от Лос-Анджелеса, тем менее осязаема была моя дебильная потребность быть ублюдком. Я начал понимать, что сейчас увижу Софи, смогу прикоснуться к ней, вдохнуть запах ее волос, кожи, почувствовать тепло дыхания. Той злости и обиды, что терзала меня во время лондонской премьеры, не быо и следа. Только горькое предвкушение встречи. Потому что ничего сладко хорошего мне точно не светит.

Потому чем дальше я был от Америки, тем более уязвимым себя чувствовал в пучине реалий, которые сам и сотворил. И вот теперь пришло время окунуться в собственные экскременты с головой. Я совершенно четко понимал, что дома меня попытаются утопить в этом море проблем. Наверно, поэтому я и потащил с собой Джен. Как деревяшку, за которую можно ухватится после кораблекрушения.

Джен молчала, лишь изредка пыталась придвинуться ближе или случайно дотронуться до меня. Неужели у меня малоинформативное выражение лица? Это просто смешно. Я очень красноречиво отодвинулся от неё в угол к окну и сцепил пальцы в замок. Эмоций никаких не последовало — ни печальных вздохов, ни надутых губ.

Было уже темно, когда мы добрались до дома моих родителей. Только тут до меня дошло, что Софи сейчас там, а Джен здесь. И вряд ли ассистентка Ника будет соблюдать субординацию.

Я зыркнул на Джен и открыл рот, чтобы все отменить, но поздно. Она выскочила из машины и посеменила на каблуках к двери. Позвонила. Я вылетел следом, чтобы затолкать ее обратно в автомобиль и отправить… куда угодно. Только подальше и побыстрее.

Я опередил Джен и даже перегнал, закрыв спиной, но мама успела раньше — открыла дверь. Увидела меня сначала.

— Кристофер, дорогой! — она с искренним удивлением и радостью поспешила обнять меня — Какой сюрприз. Это замечательно, что ты приехал пораньше — у нас потрясающая новость.

— Добрый вечер, миссис Мэйсон. — раздался из-за моей спины голос Джен.

Мамину улыбку тут же смыло с лица. Она отошла от меня, вглядываясь в темноту.

— Меня зовут Джен Смит, — она шагнула на порог, протягивая маме руку.

Я зажмурился.

— Здравствуйте, мисс Смит, — мамин голос не сулил никаких реверансов в мой адрес, — Крис, пройдемте в дом.

Что означало, она не будет убивать меня на глазах у всего Лондона. Я попытался возразить, но Джен ужом проскользнула внутрь.

Мама закрыла дверь и, повернувшись к нам, вцепилась надменным взглядом в мою помощницу.

— Итак, чем могу быть обязана?

Джен даже бровью не повела и спокойно начала:

— Миссис Мэйсон, я бы хотела с вами обсудить один деликатный вопрос. А именно: меня очень беспокоят последствия развития ситуации с навязыванием Кристоферу женитьбы. Мы живем в XXI веке и подстраиваться такими радикальными способами под подобные, кхем, обстоятельства, по меньшей мере, недальновидно. Это может перечеркнуть его блестящую карьеру.

С каждой долей секунды я понимал, что притащить сюда Джен было полным идиотизмом. Мама, когда нужно, способна топить Титаники. Что ей какая-то Джен?

— Мисс, я не имею чести, да и, собственно говоря, особого желания, знать вас настолько, чтобы обсуждать подобные темы. Это семейное дело. Вас не касается.

— Я работаю в команде Кристофера, миссис Мэйсон.

— И это дает вам право вмешиваться в жизнь моей семьи? — мама потихоньку начинала издевательским тоном готовить Джен к броску за дверь.

И я даже готов был ей в этом помочь, но не решался и рта раскрыть.

— В случае с Крисом все очень взаимосвязано, вы не можете не брать во внимание то…

— Я ещё раз — мама перебила её, повысив голос на этих трех словах — хочу объяснить всем материально заинтересованным особам в вашем лице. Я рада, что у Кристофера удачно складывается карьера. Но при этом, предпочитаю думать о своём сыне, как о живом человеке и мужчине, способном нести ответственность за свои поступки, а не как о кукле в руках умелых кукловодов. Я не против успехов на профессиональном поприще, но свою земную жизнь он обязан прожить за себя сам — никто за него это сделать не сможет. Хотя с вами я это обсуждать опять же не собираюсь. Не хочу показаться грубой, но примерно представляю вашу профессиональную сферу и её точки соприкосновения с моим сыном. Поэтому, я задаюсь вопросом и задаю его вам: что вы делаете в моем доме? — мама перевела на меня ледяной взгляд — Крис? Зачем ты привез ее сюда? Что опять хочешь мне доказать?

Я открыл рот, но тут в гостиную вышел отец. Оценив за пару секунд обстановку в виде бушующего взгляда жены, дебиловатого вида сына и совершенно посторонней дамочки, он спокойно произнес:

— Добрый вечер. Что здесь происходит?

Мама посмотрела на меня долгим уставшим взглядом и, развернувшись, спокойным шагом вышла из гостиной. Хлопок дверью.

— Кристофер, пройдем в кабинет на пару слов. — я, зыркнув на Джен, потопал за отцом, как телёнок на короткой верёвке.

— Ну, здравствуй сынок. Рад тебя видеть, — папа обнял меня.

И мне в очередной раз стало стыдно. Каки бы дел я не наворотил, а они все равно меня любят, рады мне… идиоту. Ещё одна дурацкая стена эгоизма сломалась. Отец бы, как всегда, очень тактичен.

— Скажи мне, кто эта леди?

— Пап, это Джен. Она…работает на меня.

— Прекрасно. Но мне не совсем понятны причины её присутствия здесь, особенно если учесть мотивацию твоего долгожданного приезда домой. По-моему, маму тоже смутило её появление?

— Мягко сказано, — я хмыкнул.

— Кристофер, а как в твоем представление Софи должна отреагировать на появление этой женщины? — отец всегда говорил со мной мягко, но очень доходчиво.

Заставляя прочувствовать весь объем дебилизма, пересказывая его. Я запустил руку в волосы.

— Пап… Я такой кретин! — черт, как же стыдно.

— Крис, увози её отсюда немедленно. Пока все не стало еще хуже.

Папа выглянул в окно.

— Твой водитель еще здесь? Пусть он отвезет ее в отель. Если Софи вернется и увидет…

— А…а где она? — спохватился я.

— Они в ресторане. У нас сегодня есть повод для праздника.

Я вопросительно поднял бровь. Отец поспешил объяснить:

— Софи была сегодня на обследовании. У тебя будет сын, Кристофер.

Я резко перестал чувствовать свое сердце. Или это оно перестало чувствовать меня? И тут до мня начало доходить что-то.

Не две полоски, а две маленькие пяточки, не нервы беременной девчонки, а плач младенца, не медицинские термины, а смотрящие на меня две бездонные пуговки…

— Сын… — я прошептал слово, смакуя его на вкус.

Захотелось засунуть свою безмозглую башку в жерло вулкана. Жаль поблизости подходящего не было.

— Кристофер, времени нет, убирай отсюда свою…. «коллегу» — настойчиво повторил отец.

— Да-да, конечно, — я вылетел в гостиную. — Джен, поехали — и прошагал прямо к двери.

— Куда? — опять этот ленивый тон.

— В отель.

Выйдя на улицу, я закурил. В голове молотком стучал пульс.

— Крис, успокойся. Ты все правильно делаешь. Не нужно сейчас работать красной тряпкой, дай им время успокоится. Да и нам сейчас необходимо отвлечься, — и она положила руку мне на щёку.

— Джен, ты не поняла. В отеле останешься ты. Я возвращаюсь домой.

— Как это? Ты привез меня в Лондон, чтобы оставить одну куковать в каком-то отеле? Чтобы вышвырнуть, как котенка на улицу?

Первый раз видел хоть какие-то эмоции на её лице. И правда, что это я? Сам её притащил, она ж не виновата.

— Джен, спасибо за помощь. Правда. Но обстоятельства изменились, прости. Так нужно. Давай без истерик.

Я открыл дверь машины, пока приглашая ее, но готовый помочь забраться внутрь настоятельно.

— Крис, ну прости, не кипятись, — заскулила Джен, — Я просто соскучилась по тебе. Мы совсем не были вдвоем. Давай вместе уедем.

И она обвила мою шею руками, норовив поцеловать.

Я отклонился, но она, как снайпер, четко прицелилась в мой рот своими губами и спустила курок. Черта с два, Джен. Мои губы были, словно каменные. Когда же ей надоест эта игра в одну калитку.

Я аккуратно снял с себя её руки. Из долгого ожидания окончания поцелуя меня вывел скрежет тормозов, яркий свет фар и сигнал клаксона. Я видел через лобовое стекло своей машины, как Ники давила на руль, извлекая душераздирающие звуки. Глаза Софи.

Черт, нет.

Глава 18. Прости

Соня

Я как зомби сидела и пялилась, не моргая. У меня приоткрылся рот и, кажется, даже капала слюна, как у бешеной собаки.

Пристрелите меня!

Вколите яду!

Хочу уснуть и не просыпаться.

Он целует ее, он привез ее, он приехал.

Мысли всплывали в неправильной последовательности. Глаза заволокло туманом. Хорошо, так почти не видно.

Но мозг с заботой палача дорисовывал то, что уже запомнил. Из шока меня вывели хлопки дверей.

Ники, а за ней и Виктория, были вменяемы и, кажется, в бешенстве. Я решила не досматривать эту семейную драму и надавила на газ. Благо мотор не успела заглушить. Выкручивая руль, я развернула машину на сто восемьдесят градусов и вдавила педаль акселератора в пол.

Но за мгновение до этого сова хлопнула дверца и в салон почти на ходу влетел Крис. Я не смотрела на него. Но и не глядя, знала, что это именно он.

Тормоз.

— Вылезай, — велела я спокойно, даже слишком спокойно.

— Софи, послушай… — этот голос.

Не желаю слушать!

— Вылезай! — гаркнула я, отпуская нервы в свободное плавание, — Быстро!

— Это моя машина, между прочим.

Он так напряжение решил снять? Не лучшая идея. Меня поглотила ярость, кончики пальцев чесались, сжимая руль, вместо которого я представляла его шею, ее шею.

— А здесь все твое, Крис. Твоя страна, твоя машина, твоя семья. И ребенок в моем животе — тоже твой, — выдала я, стараясь придать голосу холодную сталь, — Вылезай! Немедленно!

— Нет, — упрямо повторил он.

— Черт с тобой.

Я дала газу, машина сорвалась с места, рассекая воздух. Знала, он не оставит меня в покое. Упертый, как баран. Я не собираюсь выходить и встречаться с его пассией лицом к лицу. Мне хватило и вида сзади. Сполна.

Крис несколько раз пытался открыть рот, заговорить, я визжала, как истеричка: «Заткнись!»

После пяти попыток он захлопнулся и больше не решался вякать. Я заставила себя расслабиться, отрешиться, сосредоточиться на дороге. И плевать на нежеланных пассажиров. Что это за запах?! Обостренное обоняние просило запах Криса, и вопреки всему я желала его почувствовать. Но в этот раз что-то было не так.

Табак — это понятно. Но откуда приторный, сладкий, цветочный запах. Салат, фуагра и десерты заворочались в желудке. Дьявол, только этого сейчас не хватало.

— Чего за дрянь ты куришь? — я приложила пальцы к носу, удерживая руль одной рукой.

— Все та же дрянь, — ответил он, слегка приподняв брови и тут же зацепился за начатый разговор, — Соня, останови, машину. Давай поговорим.

— Не пахабь букву «я» своим чертовым английским акцентом, — процедила я сквозь зубы, соображая, откуда взялась эта вонь, и как оставить ужин при себе.

— Я думал — это звук.

— Это два звука: «Й» и «А», при слиянии дает «Я».

Господи, читаю лекции по фонетике, чтобы отвлечься.

И тут до меня дошло.

Она прижималась к нему. Это ее духи.

Да что ж за дерьмо.

Я врезала по тормозам, потому что спазмы в желудке совершенно отчетливо сигналили: «Выплюнь ужин». Чудом получилось припарковаться, никого не придавив. Я уткнулась носом в руль, пытаясь перебить аромат его подружки запахом кожи.

Дыши, Соня, дыши.

— Софи, тебе плохо? — он придвинулся ко мне, мягко прикасаясь рукой к моим волосам.

Волна тошнотворного воздуха опять ударила в нос.

— Отвали, — проскулила я.

— Не отвалю. Малыш, ради бога, не пугай меня. Тебе плохо? Что случилось?

Волнуется. Надо же. Как мило.

— От тебя воняет, Крис, — я отвернулась к окну, цедя слова, не желая открывать рот.

— Что?

— Ты весь провонял ее духами.

Это была последняя капля. Я открыла дверь и перегнулась наружу. Меня тошнило минут пять. Когда желудок был опустошен, по пищеводу полилась обжигающая желчь. Из глаз текли слезы.

Больно. Боже, как же больно.

Я с замиранием сердца ощущала, как к желудочной боли примешиваются тянущие спазмы внизу живота. Усилилось то, что я чувствовала еще в ресторане.

Я откинулась на сиденье, тошнить перестало.

— Софи, ты как? Пожалуйста, не молчи.

Я слышала, как он снимает куртку, свитер, закидывает на заднее сиденье. Вонять перестало. И на том спасибо.

— Салфетки… в бардачке, — прохрипела я.

Через секунду он уже аккуратно вытирал мне рот. Тянущая боль внизу живота сменилась на острые рассекающие удары саблей. Я накрыла живот ладонями, поглаживая, шепча:

— Тише, тише. Все хорошо. Не надо, малыш. Не надо.

Резкая боль пронзила меня. Я сложилась пополам. Последнее, что видела — это красное пятно, растекающееся по моим белым брюкам. Темнота услужливо поглотила сознание, избавляя от физической и душевной боли.

Крис

Софи корчилась от боли и крепко сжимала ноги.

Боже мой, что делать?

Я с ужасом наблюдал, как ее брюки заливает кровью. Выбрался из салона, обогнул машину, открыл дверцу и попытался передвинуть Софи на пассажирское сиденье, но она не позволила.

— Нет. Не… не трогай меня, — зашептала она еле слышно.

— Тише, малыш, так надо, — я неуклюже перетащил ее на место рядом с водительским.

Софи застонала.

Мозги кипели. Я завел мотор, но понятия не имел, куда двигаться.

— Мам, — заорал я в мобильник, набрав домашний номер.

— Крис, господи, ты с Соней? У вас все в порядке? Мы тут с ума… — я оборвал ее причитания на полуслове.

— Ей плохо и кровь, мам, что мне делать? — я старался выдавать информацию по сути и четко, но голос срывался на крик и дрожал.

— Ты чего мне то звонишь?!! — возмутилась она, — Скорую вызывай… Хотя, нет, подожди. Где вы?

— Кажется, недалеко от дома… — я уже начал забывать Лондон.

— Вези ее сразу в больницу, — мама назвала адрес, — Знаешь, где это?

— Да, — только ответил я и дал газу, бросив мобильный на приборную панель.

Через минуту мама перезвонила.

— Крис, мы выезжаем, вас встретят, — я услышал, как она всхлипнула, — Пожалуйста, милый, поторопись.

Она отключилась, не дождавшись моего ответа.

Софи свернулась в комочек, что-то бормотала. Кажется, она периодически теряла сознание, а может просто бредила не приходя в себя. Я давил на газ, что было сил, проклинал светофоры и водителей, почти не убирал руку с сигнала. В горле стоял ком, сердце сжималось от страха. Я старался не думать о самом плохом.

Сейчас нужно доехать. Быстро. Чтобы все обошлось.

Я гнал, наверно, под сотню и был удивлен, когда со мной поравнялся другой автомобиль.

Кто-то еще спешит в этот вечер?

Вспышка моргнула сбоку. Я на миг ослеп.

Проклятие, это что такое? Дьявол! Фотографы. Только их не хватало.

Черный седан обогнал меня и птички полетели стаей, слепя через лобовое. Гад, да что ж ты делаешь?

Справа нарисовался еще один любитель сенсаций.

Я глянул в зеркало заднего вида. Обгоняя друг друга, вылетая на встречную, у меня на хвосте сидело еще, как минимум, пять папарацци.

Твою ж мать.

И плевать. Не до инкогнито сейчас.

Вот уже и больница.

У дверей стояли санитары с каталкой, мама, сестры, даже отец.

Я выкарабкался из машины, в мгновение ока оказался у пассажирской дверцы, поднял Софи на руки. Темный трэнч скрывал алые пятна на ее брюках, но я чувствовал, кровавую влагу даже через верхнюю одежду.

Саранча повыскакивала из машин. Засверкали вспышки, оглушительно щелкали камеры. Словно выстрелы. И каждый по нам. В упор.

Не глядя на них, я прижал Софи к себе и осторожно, но быстро, двинулся к входу. Санитары помогли мне опустить ее на каталку. Я, как привязанный, шел до самых дверей операционной, держа Софи за руку, не отводя глаз.

— Вам сюда нельзя, — перекрыла мне дорогу медсестра.

Я разжал пальцы. Двери обдали меня потоком воздуха, закрываясь перед носом. Я так и стоял, как вкопанный, не зная, что делать дальше.

— Крис, — мама трясла меня за плечо, — Тебе нельзя здесь быть.

— Почему? — я обернулся и сразу нашел ответ на вопрос.

Проныра в белом халате (и где только успел найти?) направлял на меня камеру.

— Пойдем, — мама тянула меня за руку, а я опять плелся следом.

Мне было плевать на все: на газетчиков, на имидж, на брошенную посреди дороги машину. Лишь бы с Софи и ребенком все было хорошо.

Я видел, как её везли в палату. Я знал, что все кончено, ребёнка больше нет. Я опоздал. Я ошибся. Я лично посадил Соню в фирменный скоростной экспресс, и сам же разобрал рельсы на его пути. Всё полетело под откос. Там же сейчас лежало моё порванное в клочья сердце.

Соня, прости меня, если сможешь.

И…тоже, прости меня.

Я закуривал все новые и новые сигареты, то плавя до фильтра, то бросая после первых затяжек. Мерил шагами задворки больницы. Я постоянно то запускал руку в волосы, то потирал лицо, смахивая с него невидимую пелену в надежде, что это страшный сон, и я вот-вот проснусь.

Всё плохо.

Всё просто отвратительно.

Неужели, я в одиночку смог сотворить всё это? Господи, чем я думал?!

— Кристофер, я думаю, тебе стоит пойти к Софи. Когда она проснётся, именно ты должен быть рядом.

— Папа… — я вцепился в отца взглядом больной побитой собаки.

— Я знаю, сынок. Это всё ужасно, нам всем очень горько, но все уже произошло. И теперь имей мужество пройти через это. Софи намного хуже, чем тебе. Помимо душевной боли, у нее и физической предостаточно. Сейчас не время себя жалеть, просто иди и будь рядом.

Отец положил свою руку мне на плечо. Лучше б по морде съездил.

Тихонько войдя в палату, я посмотрел на спящую Софи. Бледная, как смерть, веки припухшие, губы в трещинах, волосы разметались по подушке в беспорядке. Казалось, даже во сне ей было больно.

Я не отвернулся, не в силах смотреть на нее, уставился в окно.

На улице кипела жизнь: люди, машины; все куда-то спешили. В этой суете совершенно незаметна чужая боль — её обычно затаптывают ногами. Жизнь продолжается.

Меня разъедало изнутри чувство потери. И не только настоящей, но и будущей — я теряю её, я теряю Теперь она, скорее всего, вернется в Россию. А я опять не хочу ее отпускать.

Повернувшись, я встретился с глазами Сони. Не знаю, как долго она наблюдала за мной — взгляд не выражал никаких эмоций.

— Привет, малыш, — идиотская фраза, но я и есть идиот.

— Зачем ты здесь? — голос хриплый, чужой.

— Как ты себя чувствуешь? — мы игнорировали вопросы друг друга, на которые не было ответов.

— Крис, не нужно…Ты не обязан тут торчать, — начала она.

— Софи, пожалуйста, успокойся. Я знаю, что делаю. Я хочу быть здесь, с тобой.

— Зачем?

— Малыш, послушай. Я понимаю, как тебе больно. Но мы вместе сможем это пережить. Жизнь продолжается и …

— Заткнись, Мэйсон! Можешь теперь с чистой совестью и свободной шеей катиться к своей голливудской красотке. Боже, если бы ты оставил меня в России, то мой ребенок был бы жив.

ЧТО? Что она сейчас сказала? Во мне все просто закипело.

— Что ты несешь? Забываешь, что это был так же и мой ребенок? — я сжал зубы.

— Не смей… — заорала Соня, — Можешь радоваться! Сбылась твоя мечта!

Радоваться? Да она спятила совсем!

— Ты хоть соображаешь, что говоришь? Разве это моя мечта? Разве я собирался на аборт?

Софи открыла рот, но ничего не сказала. Только смотрела на меня. Долго. А потом закрыла лицо руками.

Минута тишины. Я растерялся от стыда за свою несдержанность, а потом услышал всхлип. Соня, зажмурив глаза, роняла слёзы себе на грудь.

Меня начало тошнить от омерзения к самому себе. Я бросился к ней, обнял и прижал к груди. Она не сопротивлялась, просто рыдала, уткнувшись мне носом в рубашку.

— Прости меня, малыш, — зарываясь носом в её волосы, я гладил Софи по спине — Я ничего не хочу больше на этом свете, чем знать то, что ты когда-нибудь простишь меня. Я все сделаю, Софи. Любое твое желание, только скажи мне. Всё, что хочешь.

Она тут же затихла, замерла и проговорила:

— Я хочу больше никогда не видеть тебя.

Я сжал губы. Это конец.

Сам себе отрезал пути к отступлению. Мне ничего не оставалось, как сдержать данное слово.

Стук в дверь.

— Сонь, можно? — Кирилл.

— Можно, Кир — Соня отодвинулась от меня, вытерла глаза. — Даже нужно. Кристофер, тебе пора.

Я на секунду задержал на ней взгляд, пытаясь запомнить каждую черточку.

Кир стоял, не закрывая дверь. Я слегка кивнул, соглашаясь с ее решением и вышел.

Через три дня Орлов приехал за ее вещами. Он оставил на столе только снимок с ультразвука. Снимок того, кого уже нет.

Глава 19. Не прощая

Крис

Я сидел в номере и тупо пялился в выключенный телек. Пульт в одной руке, бутылка в другой и плевать, что завтра буду размазан похмельем. Я хреновый несостоявшийся папаша. Такой хреновый, что лично перекрыл кислород собственному ребенку, поломал всю привычную жизнь его несостоявшейся матери.

Что теперь мне остается?

Сидеть, пить и поедать собственный мозг, упиваться собственной дерьмовостью.

Самокритично?

Нет — я в сто раз хуже, чем о себе думаю.

Вот Софи, наверно, сейчас намного ярче обозначает в своих мыслях всю ничтожность и мерзость моей личности.

Хотя, ты льстишь себе, Мэйсон. Как всегда, зациклен на себе. Она не думает о тебе вообще. Она просто мечтает, чтоб ты сдох. Ох, малыш, я бы хотел…

Голову повело, я моргнул и в очередной раз приложился к бутылке, закурил. И в очередной раз за последний месяц мне захотелось встать и постучаться головой об стену.

Нужно отвлечься, иначе я просто сойду с ума. Нужна эмоциональная встряска. В последнее время для ментального шейка я пользовал острый язык Ники. Где там мобильник?

— Здорово, родственница, — промямлил я заплетающимся языком, нарочито растягивая гласные.

— И тебе привет, маленький братец, — звонкий голос Ник сулил мне вынос мозга, чего я собственно и жаждал, — Опять пьешь?

— Ага, ты же знаешь, я скучный и предсказуемый, — я нарывался изо всех сил.

— Слушай, Крис, если тебе паршиво, позвони в секс по телефону. Достал уже, ей богу.

Нет, ну чего она? Совсем не то, что я хотел. Ники теряет хватку.

— Ник, а я тебя люблю, — в ход пошла тяжелая артиллерия.

— Кончай квасить, Крис, — сказала она слишком серьезно, — Этим ты ничего не исправишь.

Вот. Это уже ближе к теме.

— А чем исправлю, Ник? Ты знаешь? Скажи… — задавал я тупые вопросы.

Ничего не исправить. С этим просто нужно жить. Вот только как?

— Кристофер, вот, честное слово, мне тебя уже жалко. Хотя нет… При чем тут я? Ты просто жалок, — Ники опять кололась.

Давай, сестренка, добей меня.

— Ты бы брал пример с Сони. Ей намного хреновее, но она находит силы…

— Ты говорила с ней? — пьяни как ни бывало, я встрепенулся.

— Симулянт гребаный, — гавкнула в трубку Ники, — Ты мне тут пьяную комедию что ли ломаешь? Актерище!

— Нет, Ник, ради бога, скажи, как она? — язык опять слегка споткнулся о зубы.

— Она держится, Крис, не смотря ни на что. Чего и тебе желаю, — Ники сделала паузу, словно решая сказать мне или нет, — А еще у нее выходит книга.

— Чего? — я ошалел.

Вот так новости. О чем книжка? Мэйсон ублюдок?

— Только не говори, что не знал, что она публиковалась. Даже я знала.

Ну вот опять я о себе драгоценном подумал. Ты мудак, Крис. Ты мудаааааак.

— Знал, только забыл.

— Мне иногда кажется, что ты имя свое помнишь только потому, что слышишь его по сто раз на дню, — причесала меня Ники против шерстки.

— Истинно так, сестра моя, — покаялся я, — Так она публикует очерки? Сборником?

— Ну да. Вообще, Кир давно пытался ее вытащить из журнальных публикаций, а тут вся эта шумиха, внимание. Сам понимаешь, оперативно нашлись и спонсоры и приличные издания. Между прочим, не только русские, — сестрица выдавала мне эту информацию с гордостью в голосе.

Кажется, Соня стала для нее чем-то больше, чем жертва моего эгоизма.

— Ну и еще кое-что…

Она прикусила язык, не закончив предложение.

— Что? — докапывался я, — Что еще?

— Ты скоро сам все узнаешь, если, конечно, не окосеешь от пьянства.

Вот! И хоть клещами тащи, ничего больше не вытянешь, уж я ее знаю.

— Все, алкоголик, ложись спать и завязывай надираться. Или хотя бы завязывай звонить мне в таком состоянии. Доброй ночи.

Гудки.

Я взглянул на трубку и, наверно, первый раз за последний месяц улыбнулся от души.

Хоть что-то хорошее происходит в ее жизни. Конечно, обстоятельства для успеха — не самые лучшие, но это самый минимум, что заслуживает Софи.

А если бы я привез ее Штаты?

Эффект был бы тот же?

Скорее всего.

Только наш ребенок, скорее всего, был бы жив.

И даже если — нет…

Если так было суждено…

Я бы не вел себя так по-скотски будь она рядом.

Но я же не желал портить имидж. Я же с амбициями и заморочками просто трахал удобную доступную особь.

Щемящая боль опять разлилась ядовитой желчью. Я достал дневник и начал писать.

Дневник Кристофера

25.03.2011

Хочу быть тем пианистом. Хочу, чтобы отшибло память, хочу забыть ВСЕ.

Мне так не повезет, я буду вечно посыпать голову пеплом, вечно представлять, на кого был бы похож наш сын.

Первый крик, первая улыбка, первый зуб, первый шаг…

Я не думал об этом, пока не лишился всего.

Моя Софи, наш малыш, мой покой. Все это я лично растоптал, уничтожил.

Простит ли она меня когда-нибудь?

Вряд ли.

Ее единственное желание — никогда меня не видеть.

А чего хочу я? Я хочу ее, только ее.

И никогда не получу желаемого. Но я должен постараться сделать ее счастливой. Если счастье Софи — не помнить обо мне, я постараюсь исчезнуть, испарится. И она должна быть уверена в этом.

Соня

Я открыла глаза и уставилась на потолок своей новой квартиры. После двух дней проживания в старой стало ясно, что там просто невозможно спрятаться от воспоминаний. Невозможно забыть, что именно там все началось, именно там я забеременела. Поэтому я оперативно собрала вещи и перебралась в другое жилище.

Все оплатил Кирилл. А может Кристофер через него? Плевать. Все равно мой шкаф набит шмотками из Лондонских магазинов. Куплены на его деньги. Впадать в детство и устраивать из них костер я не собиралась.

Смысл?

Я же не сожгу свои мозги вместе с ними.

А хотелось бы.

Смена дислокации помогла не вспоминать каждую ночь его поцелуи, но забыть все остальное я не смогу никогда. Можно сколько угодно заставлять себя не думать об этом, но странная ледяная пустота внутри — лучшее напоминание.

От себя не убежишь.

Я бросила бегать.

И курить.

И пить.

Нужно научиться жить заново.

Иначе.

Вставай, Соня, вставай.

Сегодня куча дел. Еще половина очерков не переведено, а отправлять в издательство нужно уже в конце месяца. Они, конечно, предлагали адаптировать текст, но я не хотела. Хочу все сделать сама.

Раз уж так сложилось.

Я теперь все буду делать сама, никому не позволю решать за меня.

На телефоне моргала лампочка автоответчика.

— У вас семнадцать голосовых сообщений, — прогнусавил голос робота.

Господи, ну хорошо хоть не двадцать пять, как вчера. Все звонки были из издательств. Откуда они только узнают мой домашний? Вежливые голоса с различными акцентами на английском, а кое-кто и на русском, просили рассмотреть их предложения в качестве исключения.

Какие тут исключения?

Все контракты подписаны на два года вперед с эксклюзивными правами на публикацию.

Сама не понимаю, почему так спокойно это принимаю.

Кир всегда хотел сляпать из меня звезду литературного профиля. У него это была идея фикс. Именно он выбирал издательства, он вылавливал подводные камни в контрактах. Серьезные дяди и напыщенные тети скрипели, но ехали на его телеге. Очень уж им хотелось навариться на писанине подружки Криса Мэйсона.

Да, я прекрасно понимаю, кому всем этим обязана. Ну и что? Ну и плевать. Все равно не смогу жить, как раньше. А эта жизнь ничем не хуже любой другой. А может и лучше…

Я весь день проторчала за переводом. Мозги кипели от троп и метафор, переиначенных на английский. Чтобы расслабить извилины, я полезла проверить почту.

Большая ошибка.

Письмо.

От него.

Зачем, Крис?

Ты же обещал.

Разум подсказывал, удалить не читая, но когда мое сердце слушалось.

Читать.

Буквы расплывались по экрану. Слезы катились по щекам.

Вы уверены, что хотите удалить письмо?

Да.

Вы уверены, что хотите заблокировать этот ящик?

Да.

Удалить ник из списка контактов?

Да.

Удалите файлы из моего мозга! Нет? Черт.

Чуть не забыла. Старый альбом. Пустая страница. Там было наше фото из Гааги. На ее месте лишь клочок бумаги, на котором он кривоватым мелким почерком нацарапал свой электронный адрес.

Балкон, пепельница, огонь.

Гори.

Я смотрела, как чернеет, превращаясь в пепел, бумага.

Слишком быстро.

Почему, я не могу так же?

Почему память так услужливо подкидывает образы: лицо, глаза, руки, шепот…

Я все еще любила его. Не могла перестать. Это больнее всего.

Дневник Сони

26.03.2011

За что мне тебя прощать, Крис? За то, что ты меня не любишь? За то, что ты красив, богат и успешен? За то, что я так сильно люблю тебя, что позволила нервам убить нашего ребенка?

Так может это я виновата? Кто простит меня?

Ты?

Я?

Кто?

Ты прав, я должна забыть тебя. Должна перестать тебя любить. Это не созидание — сплошное разрушение. Я не хочу больше этих аттракционов. Я хочу покоя и стабильности. Хочу тишины.

С тобой — это невозможно.

Без тебя — пусто. Но лучше так.

Слезы капали на бумагу, но я царапала ручкой.

Упрямо.

Беспощадно.

Словно ножом на собственном сердце.

Хватит, Соня, хватит. Сейчас ты встанешь и пойдешь работать.

Ты сможешь без него.

Ты сможешь ради себя.

Все хорошо.

Все прекрасно.

Он разрешил тебе забыть.

Разреши же и ты себе.

Звонок. Автоответчик.

Достали!

— Сонька, сними трубку, — Кирилл перекрикивал громкую музыку, — Отвечай, я знаю, ты дома!

— Чё? — спросила я в громкую связь, ленясь снять трубу.

— Чё — это жопа по-китайски, а по-японски — паровоз, — съязвил Кир.

— Полиглот, мать твою, чего надо?

Я рассердилась и перестала реветь.

Уже хорошо.

— Так. У тебя осталась та кофточка с вырезом, серебристая? — спросил Кир.

— Ну да, — я сообразила, что именно он паковал мои вещи в Лондоне, пока я торчала в больнице, — У тебя свидание? Одолжить?

— Иди ты. Надевай с драными джинсами и шпильками, чеши в клуб.

— Какой к чертям клуб?

Кир назвал адрес, но я все равно не понимала.

— Так, надо, Сонь. Все на месте, подробнее. Это тебе надо, солнце, поверь мне!

— Мне? Серьезно, Кир? Ты уверен? — мой голос задрожал.

— Сонь.

Музыка стихла. Наверно он вышел куда-то.

— Сонь, пожалуйста, не плачь. Хочешь я приеду?

— Нет.

Я услышала, как чиркнула зажигалка, Кир выдохнул дым.

— Сонька, прости меня…

— О боже, хватит, Кирюш. Пожалуйста, не начинай эту песню.

В сотый раз я не выдержу его арию под названием «Я не должен был ему звонить, а тем более отправлять тебя в Лондон».

Взяла себя в руки, успокоилась, заговорила почти весело:

— Чего там за движуха в клубе? Зачем мне расфуфыриваться? Опять какой-то нужный человек?

— Да черт с ним с человеком. Приезжай, просто потанцуем. Приедешь?

— Приеду, — я улыбнулась в трубку.

— Классно. Жду у входа.

Он отключился.

Я, оделась, накрасилась, вызвала такси.

Выходя из дома, почти привычно уже зажмурилась от вспышек. Одного из фотографов даже знала лично.

— Саш, делать тебе нечего, иди Киркорова снимай.

Он лишь плечами пожал, мол работа такая. Я показала ему язык и прыгнула в машину.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ