Прыжок в конфликт. Правдивая история

Глава 5

Когда он проснулся, воздух внутри «Красотки» был уже чистым. Настолько чистым, что Ангус смог ощутить собственную вонь. Слишком много было работы. Слишком много пота. Слишком много дней в одном и том же комбинезоне. Чистота собственного тела никогда особенно не занимала Ангуса, но время от времени он все-таки бывал в достаточно хорошем для принятия душа настроении. По некоторым причинам именно такое настроение было у него сейчас. Он ощутил легкое недовольство от запахов своего тела.

Выбрав из рациона «Повелителя» кусок повкуснее и впившись в него зубами, он запросил компьютер о последних данных сканирования ближайшего пространства, на предмет какого-нибудь постороннего корабля, околачивающегося вблизи укрытия «Красотки». Убедившись в том, что все спокойно, Ангус отправился в медблок для того, чтобы взглянуть на Морн Хайланд.

Она тоже проснулась. Действие снотворного прекратилось. Когда он открыл забрало ее шлема, Морн тихо проскулила:

– Пожалуйста.

Она с трудом могла заставить свое горло производить звуки.

– Что вы делаете? Что вы собираетесь сделать со мной?

Он улыбнулся, помахал у нее перед носом пищевой плиткой и вышел в коридор.

Мыча знакомую мелодию, он разделся, вошел в санблок и как следует вымылся.

Облачившись после мытья в свежий комбинезон и ощущая во всем теле чистоту и свежесть, он вернулся в медблок. Теперь он уже мог сказать наверняка, что и от самой Морн воняло. И не меньше, чем недавно от него. Она запачкала свой скафандр. Запачкала самым прозаическим образом. Глаза девушки были темными и сухими, до краев наполненными страхом. По лицу девушки было видно, и Ангус отлично это понял, что она испытывает отвращение к собственной нечистоте.

– Да от тебя воняет, – сказал он с удовольствием.

Тон его голоса заставил ее вздрогнуть. По всему чувствовалось, что умирать девушка больше не хочет.

Он наклонился вплотную к Морн и принялся разглядывать ее лицо. Затем, просто для того, чтобы посмотреть, что из этого выйдет, он провел кончиками пальцев по ее щеке. Она закрыла глаза и напряглась, будто превозмогая приступ рвоты.

Усмехнувшись, он сделал шаг назад.

– Есть хочешь?

Девушка открыла глаза и испуганно уставилась на него.

– Хочешь, чтобы я развязал тебя и позволил походить по кораблю?

Никакого ответа, только страх.

– Хочешь помыться?

Это ее проняло. Уголки рта девушки дрогнули, и глаза снова наполнились слезами. Да, ей хотелось этого.

– Отлично.

Он пожал плечами и сложил руки на груди. На этой ее слабости можно было сыграть и поразвлечься.

– Но сначала ты мне скажешь, что ты натворила на «Повелителе Звезд».

Реакция девушки удивила Ангуса. Она снова заплакала, но уже не от жалости к себе, как раньше. Теперь к этому прибавилось еще кое-что, возможно, гнев. Желваки на ее щеках напряглись. Наконец она немного овладела собой и проговорила едва слышным, скрипучим, сорванным от бесконечных криков голосом:

– Ты сволочь. Если ты собрался убить меня, так убивай, но не заставляй лежать здесь вот так.

Ангусу захотелось ударить ее. Черт возьми, это должно было быть еще более занятно. Но он сдержал себя, потому что время для этого еще не пришло. Девушка все еще была в скафандре.

Не переставая улыбаться, он снова наклонился над Морн и сказал ей прямо в лицо:

– Ты права. Я сволочь. Такая сволочь, какой ты в жизни не видела. И ты будешь лежать здесь и вонять до тех пор, пока не расскажешь мне, что ты сделала с «Повелителем». Ваши пушки смотрели мне в лоб. Вы могли покончить со мной в два счета. И следов бы не осталось. Но все кончилось крушением вашего корабля. Я хочу знать, почему. Что ты сделала с ними?

Воспоминания оказались для нее ударом. Ударом очень болезненным. Ему было приятно видеть это. Она отвернулась от него настолько, насколько это было возможно в шлеме. Слеза скользнула по ее носу и сорвалась вниз.

Ангус пососал немного верхнюю губу и спросил:

– Как тебя зовут?

Девушка не отвечала. Может быть, строила из себя крутую. Может быть, полагала, что он уже знает это и без нее. Он ведь видел бирку на ее комбинезоне.

Ангус протянул руку к шее девушки и грубо сорвал с лацкана ее комбинезона ид-значок. Корабельный компьютер мог бы считать с значка все официальные данные девушки, но Ангусу было нужно только ее имя.

– Морн Хайланд. Бляденыш капитан Дэвис Хайланд был твоим отцом? Так или не так?

Девушка перестала сдерживаться и заплакала в голос.

– Да, я пристрелил его. Но он все равно был мертвец.

Ангус прижал лицо к волосам Морн и зашептал ей в самое ухо.

– Его корабль разбился. Он умер бы независимо от того, что случилось бы дальше. Это не моя вина. Не я устроил все это, а ты, девочка. Что ты там наделала?

Морн продолжала молчать. Ему опять нестерпимо захотелось ее ударить. Но с этим можно было подождать. Вместо этого он сделал нечто из ряда вон выходящее, совсем-совсем на него не похожее. Сам того не зная (ох, если бы он знал!), он сделал еще один маленький шажок по дорожке, ведущей к его краху. Ангус пустился в объяснения.

Почти мягким и вежливым голосом он сказал:

– Ты представляешь себе, кто я такой. И что примерно можно от меня ожидать. Мои замашки и прочее. Но ты должна понять, что я не могу освободить тебя до тех пор, пока не узнаю с кем имею дело. Я не смогу отвязать тебя, пока не разберусь в том, какую опасность ты можешь представлять.

Аккуратно прикрепив значок обратно, он взял девушку за подбородок и повернул лицом к себе.

На дне ее глаз застыл темный ужас.

В отчаянии, из бесконечной дали своих воспоминаний, она прошептала ему ответ:

– Я запустила программу самоуничтожения. С пульта вспомогательного мостика.

Жесткие пальцы Ангуса впились в щеки Морн, раздвигая губы, как будто это могло помочь ему вытрясти из нее правду. Он снова наклонился над ней, почти прижавшись лицом к ее лицу.

– Что ты сделала?

– Мы гнались за тобой…

Она не замечала его. На дне ее глаз проплывали отражения таких вещей, которых теперь никогда, никто и нигде не увидит.

– Огибали астероиды. Перегрузка была страшной. Мне казалось, что корабль вот-вот развалится на части. Я сидела на своем месте у сканирующей станции на вспомогательном мостике и все время боялась, что ремни моего кресла порвутся. Или что порвусь я сама.

Внезапно все кончилось…

Я продолжала видеть на экране твой корабль. Но меня это больше не интересовало. Ты убил тех старателей. И сделал это почти что у меня на глазах. Но мне было все равно. Я должна была думать об этом, но не могла. Внутри меня и в моей голове все изменилось.

Я плыла, и все вокруг было чистым и правильным, подобным сказочному видению. И вселенная говорила со мной. И я получила от нее послание, высшую истину.

Устремившийся в прошлое взгляд девушки замер, зафиксировавшись на далекой точке пространства за пределами «Красотки». Она почти успокоилась и больше не плакала.

– Истину. Теперь я точно знала, что мне делать. Что мне нужно делать. Никаких сомнений не было.

И я ввела в компьютер команду, приказывающую начать процесс самоуничтожения. Это должно было кончиться взрывом обоих двигателей. Нас должно было разнести на молекулы.

– Но ты же не офицер, – удивленно прервал ее Ангус. – Практически ты еще ребенок. Каким же образом ты оказалась в курсе кодов команды самоуничтожения?

– Эти коды были известны всем. Любой человек из команды «Повелителя Звезд» мог запустить программу самоуничтожения. В первую очередь в случае возникновения угрозы захвата лайнера. Это условие было превыше всего. Не сдавать «Повелитель» ни при каких обстоятельствах. Если преступный космос сумел бы захватить такой корабль, то после этого никто не смог бы больше доверять нам. Руководство Компании, доверившее нам «Повелителя Звезд», полагалось на нашу надежность. На нас можно было положиться. Большая часть экипажа принадлежала к нашей семье. Все прошли проверку. Корабли такого класса, как «Повелитель», никогда не дают случайным людям.

Когда я запустила программу, па… капитан Хайланд понял, что я собираюсь делать. Он пытался прервать процесс. И это ему почти удалось сделать. Взорвалась только одна форсажная камера. Я слышала, как он кричит на меня по корабельной связи, кричит о том, что я, его дочь, хочу уничтожить его корабль и уничтожить его самого. И его братьев и сестер. И их детей – моих двоюродных братьев и сестер. Уничтожить всех.

Затем моя абсолютная уверенность прошла. Нам никто не угрожал захватом. Все было ложью. Без всяких на то причин я убила свою семью. Просто так.

Чтобы хоть как-то разрядить свое отчаяние и горе, девушка яростно закричала:

– Выпусти меня из этого чертового скафандра!

Ангус и бровью не повел.

– Прекрати орать. Дай-ка мне подумать.

Его подозрения подтверждались. Выходило так, что он на своих собственных плечах принес на борт «Красотки» маньяка, человека-бомбу с часовым механизмом. Здесь было о чем подумать.

– Сколько раз ты совершала Прыжок?

– Два раза, – ответила девушка, испуганно прислушиваясь к изменившемуся тону его голоса.

– Два раза, – задумчиво повторил Ангус. – Копов вроде тебя проверяют на годность к походам в дальний космос. Ты должна была пройти тесты в Академии. На отсев идиотов, предрасположенных к прыжковой болезни. Только в этом случае ты могла быть послана на Альфа-Дельта станцию. Но поскольку ты совершала Прыжок только два раза, это – твой первый рейс. Твою мать! Все просто бессмысленно.

Неожиданно он понял, в чем тут дело. Правда открылась Ангусу. Прыжковая болезнь могла принимать все мыслимые образы и маскироваться подо что угодно. Бывало так, что люди проходили через Прыжок не один и не два раза и вели после этого нормальную жизнь, но до того момента, пока не наступало соответствующее повреждениям их мозга стечение обстоятельств, выпускающее из табакерки страшного чертика.

В чем это выражалось у Морн? Обстановка боевой операции? Перегрузки?

– Сколько раз, – он снова насильно повернул лицо девушки к себе, заставляя смотреть в глаза, – ты испытывала большую перегрузку после первого Прыжка?

Девушка несколько раз мигнула, выражение страдания на ее лице сменилось озадаченностью.

– Отвечай мне! В Академии ты должна была проходить все возможные проверки, в том числе и на перегрузку. Там тренируют на все случаи жизни. Так вот, я спрашиваю, твои испытания на перегрузку были до или после Прыжка? И когда ты в последний раз была под большой перегрузкой?

– Нас испытывали до Прыжка, – ответила она, с трудом сглатывая больным горлом. Казалось, слова застревают у нее в груди. – Прыжок шел в последнюю очередь. Только для тех, кто должен был войти в состав экипажей, уходящих в дальний космос. Земля не может позволить себе рисковать людьми, остающимися для работы в Солнечной системе. И не может позволить себе пускать на ветер деньги, тратя их на ненужные для этих людей тренировки.

Должно быть, она поняла куда клонит Ангус, потому что в заключение сказала весьма недвусмысленно:

– Первый и последний раз после Прыжка под большой перегрузкой я находилась именно тогда, когда мы гнались за тобой. А раньше только в Академии, до своего первого Прыжка.

– Отлично. Просто великолепно.

Ангус замолчал на секунду, выбирая подходящие для случая ругательства, но так ни на чем и не остановился.

– Вот сука. Какого черта я бросился тебя спасать? Должно быть, я спятил в тот момент, не иначе. Мало того, что ты, блядь, легавая. И живой свидетель. И мало того, что ты будешь норовить всадить мне нож в спину. В довершение всего ты можешь спятить и прикончить меня при первых же нескольких g.

Он больно ущипнул ее за щеку жесткими пальцами.

– Мне нужно было оставить тебя подыхать.

Реакция девушки вновь удивила Ангуса. Взгляд ее сделался твердым, в голосе появилась сила и даже несомненный признак сарказма:

– Еще не так поздно. Ты все еще можешь убить меня. И никто об этом не узнает.

Лицо Ангуса растянулось в улыбке, отчего он еще больше стал напоминать большую лягушку. Он ощущал себя странно и непривычно: как-то радостно и нетерпеливо. Он сможет сделать из этой девчонки все, что ему будет нужно.

– Если я убью тебя, я останусь без команды.

– Команды?

Упрямица наконец нашла, к чему прицепиться.

– И не надейся, что я буду работать на тебя. В жизни не…

Однако выражение лица Ангуса немного подорвало ее самоуверенность. Он не обращал на нее никакого внимания.

Не таясь и делая все так, чтобы Морн могла видеть все его действия, он приказал компьютеру медблока приготовить обезболивающее и впрыснуть препарат девушке. Выражение лица Морн в тот момент, когда игла прикоснулась к ее шее, доставило Ангусу острое наслаждение.

Теряя сознание, девушка прошептала:

– Выпусти меня отсюда…

– О, да, я выпущу тебя, – пообещал он, – очень скоро.

Сладкая улыбка не сходила с его лица на протяжении всей операции.

Благодаря развитию медицинских технологий даже более чем скромно оборудованный медблок «Красотки» мог произвести установку шизо-имплантата в человеческий мозг.

Для того, чтобы освободить голову и плечи девушки, Ангусу пришлось расстегнуть ремни, удерживающие ее на ложе. Из-за полной неподвижности Морн и тесноты медблока эта часть дела оказалась наиболее трудной. Остальное было намного проще. Все, что от него требовалось, это ввести в компьютер свои пожелания и больше не вмешиваться. Кибернетическая система медблока позаботилась об остальном.

С самого начала своего появления на борту «Красотки» компьютер медблока был отключен Ангусом от бортового журнала, ведущегося главным компьютером. В этом не было ничего противозаконного. Капитан любого корабля имел на это право во имя защиты приватности пассажиров и команды. В противном случае связь между компьютером медблока и бортовым журналом приводила к тому, что имена всех прихворнувших пациентов и причины их обращения регистрировались. Последнее весьма беспокоило добропорядочных граждан, так как имелась возможность того, что данные их медицинских процедур могут быть использованы против них. Медицинская информация, имеющая общественное значение, такая как, например подверженность прыжковой болезни, заносилась на ид-значки. В случае необходимости капитан любого корабля мог добавлять информацию к ид-значкам пассажиров и членов команды. Ангусу закон был до лампочки. Единственное, чего добивался он, это нейтрализация компьютера медблока как источника опасных доказательств наличия криминальных действий на борту «Красотки».

Кроме того, компьютер медблока также был усовершенствован Ангусом путем включения в программное обеспечение машины небольшой добавки – автоматической очистки, после чего компьютер стал немедленно, сразу же после выполнения, «забывать» все процедуры и операции, им произведенные.

В бортовом журнале «Красотки» Ангус был отмечен как единственная персона, когда-либо находившаяся на борту. Сам Ангус никогда своим медблоком не пользовался.

Предоставив электронике возможность готовить Морн для его нужд, Ангус покинул помещение медблока, решив заняться поиском более безопасного убежища для корабля.

Зрелище операции, несомненно, могло оказаться весьма захватывающим, но личная безопасность была превыше всего. Ангус мягко поднял «Красотку» и не торопясь занялся поиском подходящего для его целей укрытия, такого, где он мог бы находиться в безопасности довольно долгое время, достаточное для обучения нового члена экипажа. Довольно скоро он нашел то, что ему было нужно: подходящих размеров астероид, выработанный и испещренный сквозными тоннелями и штольнями, никому ненужный и пустынный. Ангус посадил «Красотку» на дно глубокой старой шахты, где ее не мог нащупать ни один скан обычной чувствительности. На случай непредвиденного, например, потери контроля над ситуацией, он отключил двигатели корабля и заблокировал все оборудование командного модуля своим личным кодом. После этого отправился взглянуть на свою пациентку.

Компьютер медблока практически уже закончил свою работу. К настоящему моменту он выводил из тела девушки обезболивающее, и она могла очнуться с минуты на минуту. Времени у Ангуса осталось ровно столько, чтобы взять пульт управления имплантатом и убедиться в его исправности перед тем, как начать с ним работать. Морн задрожала, слабо двинула рукой и приоткрыла глаза.

– От тебя воняет, – снова сказал он, как только убедился, что она действительно пришла в себя и способна понимать его. – Пойди вымойся.

С усилием Морн сфокусировала взгляд на Ангусе. Одновременно с этим она поняла, что руки и ноги ее теперь свободны, ремни с них сняты и она может свободно шевелиться и даже встать. Она нахмурилась, недоверчиво глядя на него и пытаясь сообразить, в чем тут дело. Как будто пробуя свое тело, она согнула ногу в колене и напрягла руку.

– Что ты сделал со мной?

Голос Морн был хриплым, как после долгого молчания.

– Зачем ты меня усыпил?

Рассматривая Морн в упор, он повторил с нажимом:

– Я сказал, что от тебя воняет. Пойди помойся.

– Слушаюсь, сэр.

Налет Академии еще не сошел с нее, и издевательская интонация чинопочитания вышла очень натурально. Девушка еще не совсем оправилась от действия препаратов: взгляд Морн блуждал, голова качалась из стороны в сторону. Ощутив запашок, поднимающийся из ее скафандра, девушка сморщилась и передернулась. Она осторожно перевела себя в сидячее положение, затем опустила ноги с хирургического ложа и села на край. На мгновение Ангусу показалось, что девушка собирается благодарить его за разрешение вымыться.

Перемена положения помогла ей окончательно оправиться. Лицо девушки помрачнело. Придерживаясь за стойку ложа, она подняла взгляд на Ангуса.

– Почему ты освободил меня? Зачем ты усыплял меня?

Он довольно осклабился.

– Я же говорил тебе. Теперь ты – моя команда. Ты моя. Я завербовал тебя.

На последних словах Ангус сделал ударение.

– Когда приказываю тебе что-то сделать, я не сомневаюсь, что это будет сделано.

На глазах у него выражение подозрительности в ее лице переросло в панику.

– Я не твоя команда. Я полицейский. Я засажу тебя в тюрьму, и ты будешь гнить там, даже если это будет последним делом моей жизни. Что ты сделал со мной?

Ангусу было очень весело, и он не стал отвечать ей вслух. Вместо ответа он издалека показал Морн пульт.

Потрясение девушки, когда она узнала меленькую коробочку в его руках, превзошло все его ожидания. Ужас, вновь поднявшийся из глубин ее глаз, напоминал тот, который сковывал ее после убийства своей семьи.

Выражение ее лица было таким же беспомощным и обреченным, как и на разбитом корабле, однако теперь оно было смешано с неосознанным и опасливым уважением к своему хозяину. Тело девушки трепетало от негодования и страха. Силясь подавить крик, она зажала рот рукой.

В следующую секунду она бросилась на него.

Освобожденная от привычной гравитации, она неслась на Ангуса подобно безумному пушечному ядру. Охвативший ее гнев был настолько силен и дик, что делал ее абсолютно неистовой, готовой разорвать тело Ангуса на части.

Но его реакция была молниеносной. Она много раз спасала Ангусу жизнь. Инстинктивно он прижался к переборке, приготовившись. При первом же движении девушки он отскочил в сторону так же быстро, как действовала она.

В этот же момент он нажал одну из кнопок на пульте шизо-имплантата. Одну из самых основных.

Эта кнопка предназначалась для крайних ситуаций. Она должна была предохранить жизни окружающих от безумств пораженного прыжковой болезнью в том случае, когда все остальные средства оказывались бездейственными. Ангус нажал именно на эту кнопку, и тело Морн сковал паралич.

Подобно пустому скафандру, она налетела на переборку и повалилась на спину. В слабой гравитации тело девушки опускалось на пол как гигантское перо фантастической птицы, скользнуло боком по краю хирургического ложа и растянулось на полу.

– От тебя воняет! – заорал Ангус, триумфально поигрывая пультом имплантата. – Пойди и вымойся. Когда я говорю тебе сделать что-то, то ожидаю, что это будет сделано.

Она слышала его: он знал это. Все чувства Морн были видны в ее глазах. Паралич не касался сознания, а лишь обрывал связи между мозгом и телом, отделяя голову от остального. И в этом было благословение – и проклятие – имплантата. Она слышала его и видела его действия и при этом безжизненной грудой лежала на полу. Ангус мог приложить к ее животу обнаженные провода с напряжением, и все равно она не двинула бы ни рукой, ни ногой.

Однако ее состояние не доставило ему особого удовольствия. Через минуту он прекратил действие имплантата. По телу Морн прокатилась спазматическая волна, мышцы напрягались и расслаблялись как в эпилептическом припадке. Бессильная и несчастная, она разрыдалась.

И опять ей удалось найти в характере Ангуса слабинку, маленькую лазейку там, где он не нравился самому себе. Он подождал немного, дав Морн возможность выплакаться и осознать его власть над ней. После этого, сменив тон на почти ласковый, он сказал:

– Ну что, хватит с тебя? Пойди и вымойся. Это вон там.

Он ткнул пальцем в направлении санблока.

Морн вздрогнула так, будто он прикоснулся к ней. Сев и оперевшись спиной о переборку, она посмотрела на Ангуса снизу вверх. Так печально и тихо, что Ангус едва мог расслышать, Морн спросила:

– Что ты хочешь сделать со мной? Тебя могут за это казнить. Из того, что ты сотворил со старателями, ты мог бы еще выкрутиться и отделаться просто сроком заключения. Ты мог бы убедить суд, что имел какой-нибудь повод для нападения или потерял контроль над собой в тот момент. Но с имплантатом у тебя не будет выхода. «Нелегальное использование шизо-имплантата» карается однозначно – смертью. Зачем ты сделал это?

Внезапно он понял, что она сумела достать его – жестоко и точно. Благодаря той лазейке, которую Морн смогла отыскать в его душе, он не ударил ее, а просто ответил:

– Мне нужна команда. Как же еще я смогу использовать копа с прыжковой болезнью на своем корабле?

Девушка кивнула, как будто то, что он сказал, и на самом деле было вполне нормальным.

С глазами, наполненными печалью, и перебарывая в себе страх, она поднялась на ноги и сделала то, что он ей сказал. Прошла по коридору в сторону санблока.

Без каких-либо объяснений и по причинам неизвестным ему самому, перед тем, как Морн вошла в санблок, Ангус подал ей чистый комбинезон.

Однако к тому моменту, как она снова появилась в коридоре, невероятная непоследовательность натуры Ангуса уже сделала из него дикаря. Он был трусом и, когда не мог понять причину поступков, совершаемых им помимо желания, пугался до чертиков. А страх толкал его к действиям.

Он показал себя слабаком. Он должен был заставить Морн носить испачканный комбинезон, для того чтобы унизить ее окончательно, дать понять, что значит его власть над ней. А что сделал он? Пожалел ее? От таких мыслей ему захотелось свернуть девушке шею. Он задушит ее собственными руками, переломает все кости, но не позволит ей больше делать из него слабака.

Он дотерпел до тех пор, пока она сама не вышла из санблока. Мучаясь, дрожа и потея от ярости, он ждал ее, копя злость. Наконец дверь санблока распахнулась, и Морн предстала перед ним.

После этого он уже не мог себя удержать.

Он уже и без того был на грани; вид чистенькой Морн был последней каплей. Чистота – вот что вернуло обратно ее потрясающую красоту. Морн была самой красивой женщиной из тех, которых Ангус видел так близко. К тому же в том, что она вышла из санблока и решительно шагнула навстречу своей судьбе, уже была видна определенная смелость. Глаза Морн светились, отражая душераздирающую смесь страха и непокорности, ужаса от ожидания того, что с ней сделают, и нежелания быть порабощенной. Он мог делать с ней все, что хотел. Она принадлежала ему: пульт управления от ее шизо-имплантата был зажат в его потной ладони.

И он воспользовался им: нажал на кнопку, которая лишала Морн способности двигаться. После этого он отложил пульт в сторону и голыми руками избил ее в кровь, сражаясь со столь пугающей его красотой.