Издержки роста

Когда годовалый ребенок смотрит в зеркало, он не видит себя в нем. Существо в зеркале ему безразлично. Ему еще не начали объяснять, кто он. Он — в объятьях Высшего Сознания, под защитой Матери, которую надо просто любить, не спрашивая, что и зачем она делает.

Это счастливое состояние неведения себя продолжается до трех-четырех лет от роду. Воспоминания о нем — сокровенные, тревожно-щемящие — сопровождают всю жизнь, как отблески былого и, увы, недостижимого состояния счастья. Я, например, отчетливо помню, что обожал сидеть под обеденным столом. Блики света играли на полу, своды моего «дворца» (нижняя крышка стола) были высоки и загадочны, снаружи, за краями скатерти, что-то передвигалось и происходило. Но «дома» было так уютно, спокойно и радостно!

Это визуальные отпечатки детства. Но есть и другие, менее конкретные — ассоциативные. Скажем, до сих пор меня пронзает чувство тревоги при звуке идущего вдалеке поезда, особенно если этот звук накладывается на шум сосен (причем именно сосен — у них совершенно неповторимый шум). Звук отпечатался в памяти, очевидно, когда мы, малыши (сколько нам тогда было — года два, три?), во время «тихого часа» лежали с открытыми глазами на веранде загородного детского сада в трепетном ожидании «родительского дня». Ничего более ассоциативно сильного, чем этот гулкий отдаленный перестук колес, в моей жизни не было и, наверное, уже не будет.

В этом безмятежном возрасте ребенок живет не собой, а в неразрывном единстве с тем, что его окружает. Его действия напрямую связаны с ощущениями: больно — плачет, а через секунду, смотришь, уже заливается смехом. Дети все делают серьезно. Когда мы им предлагаем «поиграть», мы переносим свое эгоистическое миропонимание с его лукавыми условностями, двусмысленностями и лицедейством на их суверенный и непорочный мир. Но дети даже это принимают всерьез. Они живут одной жизнью с предметами и существами, определенными им в «товарищи по играм». А нам всегда немного не по себе, когда мы видим их неподдельную радость и грусть.


Упражнения 13. Кадры из детства: на коленях у матери

Один из наиболее увлекательных способов неделания — погружение в свои ощущения, относящиеся к раннему возрасту, когда сознание было еще свободно от диктата рассудка.

Войдите в настоящее мгновение. Расслабьтесь. Начинайте потихоньку «погружаться» в прошлое. Некоторым это дается просто: они отчетливо помнят себя даже в «колясочном» возрасте. Другим придется потрудиться.

* * *

Будьте уверены, ваш мозг бережно хранит мельчайшие подробности прожитой вами жизни. Эта деятельность мозга — часть вегетативной системы, не зависящей от рассудка. Рассудок же недостаточно силен, а возможно, и не очень-то хочет ворошить те пласты памяти, в которых отпечаталась благодать Высшего Сознания. Только под нажимом воли, под светом осознанности он нехотя начнет движение вспять. Будьте внимательны, и что-то непременно явится, всплывет из глубин прошлого. Сначала неясная, туманная ассоциация, возможно, эмоционально окрашенная. Потом вы почувствуете себя на коленях или на груди у матери. Вы не видите ее лица, но знаете: это она. Неизъяснимое блаженство наполнит каждую клеточку вашего тела. Тело словно парит — без боли, страха, волнения. Нет ни верха, ни низа, нет вообще никакого ощущения «себя». Вы — часть целого, и целое — в вас.

Сразу или с течением времени вы добьетесь результата. Образы или ассоциации могут быть разными. Закрепите их. Постарайтесь не превращать это упражнение в игру, перебирая в поисках лучшего фрагменты детства. Лучший у вас уже имеется — это первый образ, возникший в сознании. Сила содержащейся в нем положительной энергетики вытолкнула его из глубин памяти в ответ на ваш «запрос». Разумеется, в самой «игре в воспоминания» ничего плохого нет. Но для решения наших задач она бесполезна.

Постепенно картинка из прошлого станет рельефнее, связанные с ней ощущения — сильнее и ярче. Это нормально. У вас в руках хорошее средство от хандры, томительного ожидания и страха — вообще любого болезненного и негативного состояния. Пусть оно и временное, но ведь важно уметь выйти из депрессии и тревоги, ощутить хоть на миг покой. Погрузитесь в свое реальное прошлое, побудьте на коленях у матери независимо от того, жива она или нет. Посетите те места детства, которые избрала душа.

Одна моя знакомая, пользуясь этой практикой, вспомнила себя на руках отца и даже отчетливо «увидела» его погоны. Ее мать до сих пор не может этому поверить: девочке-то было около года, когда отец с фронта на один день заехал в Москву и носил ее на руках. В скором времени он погиб.

Предвижу возражение скептика: «Позвольте! Но вы же только что призывали не терять связи с настоящим! А тут — возврат в прошлое. Не сходится!»

Сходится. Дело в том, что, погружаясь в целевые воспоминания, вы светом своего сознания находите в своем же далеком прошлом не что-то абстрактное, а конкретное «деление» на «линейке жизни». Активированная таким образом память точечно воссоздает реальность того самого мгновения. Подчеркиваю: не абстрактную рассудочную схему, не смесь прошлого и будущего, а именно воссозданную в настоящем точную копию когда-то состоявшегося события. Образно говоря, вы втягиваете «в сегодня» то, что имело место много лет назад. Но главное, через это погружение, именно по этому каналу вы сопрягаетесь с Высшим Сознанием, укачивавшим вас в детстве руками вашей мамы.

Детство заканчивается в возрасте трех-четырех лет, когда разрывается «пуповина», связывающая ребенка напрямую с Богом. Начинается пора интенсивного внедрения в детское сознание категорий самости, главные из которых: я — не я, мое — не мое. Не отдавая себе в этом отчета, неосознанно копируя детей «под себя», формируя их мировосприятие по образу и подобию своему, мы запускаем в них пагубный механизм безотчетной рассудочной деятельности. В результате в детском восприятии все переворачивается с ног на голову: из спокойного и безопасного окружающий мир превращается в жестокий и агрессивный. Усиливается чувство одиночества, обособленности. Из первых капризов и фантазий, обещаний и принуждений, страхов и желаний рассудок начинает слой за слоем лепить оболочку, футляр ложного «я» — «эго». Образуется кокон, в котором отныне томится изначально истинное, естественное «я» ребенка, сопряженное с Высшим Сознанием.

Последующие этапы — воспитание, образование, социальная адаптация — только усиливают давление взрослой неосознанности на податливое детское сознание. Кокон постепенно «каменеет», превращаясь в матерое, сильное «эго».

Собирается и активизируется вся цепочка боли: мысли — эмоции — болевое поле. Рассудок лихорадочно поглощает новые знания, требует свежих впечатлений, ощущений, опыта. Еще, еще, еще больше! Со стороны это выглядит как постижение мира — естественный и необходимый процесс. Мы даже готовы растрогаться: «Пусть мальчик (девочка) побесится по молодости, мы разве не такими были?» Нигилизм, агрессивность и беспощадность, присущие подросткам, мы относим на счет жажды познания, на худой конец — гормонального всплеска или влияния улицы. Жалкое и наивное самоуспокоение! Ведь мы любуемся плодами не чьих-нибудь, а своих же собственных трудов: на наших глазах расправляются крылья молодого, жадного до жизни, яростного «эго». Оно матереет, ищет возможности самоутверждения — порой в подворотнях, пробуя крепость кулаков и «молодецкую удаль» на стариках, порой и в более страшных «делах», когда ставшую «ненужной» мать собственные дети отправляют в дом престарелых.

Уже в этом возрасте рассудок, прочно прибрав к рукам контроль над сознанием молодого человека, безостановочно производит строительный материал (мысли и эмоции), из которого вылепляется «эго» и… основа будущего взрослого болевого поля. «Ты должен быть сильным, ловким, умным и изворотливым, — внушает рассудок. — Верить никому нельзя! Надеяться — только на себя! Сила и страх управляют миром. Жизнь — игра. Будь первым, иначе тебя сомнут, подчинят, раздавят. Иначе… смерть!» Примерно в таком же ключе происходит формирование человеческого эгоцентризма: рационального — у мужчин и эмоционального — у женщин. Разумеется, есть исключения, но, как говорится, лишь в объеме статистической погрешности.

Футляр «эго» у каждого свой. Двух одинаковых не бывает. А вот внутренняя его структура всегда примерно одинакова. Мы воспринимаем себя, то есть выделяем и отделяем себя от других, по ряду параметров: физические данные, здоровье, семейное положение, благосостояние, круг общения, профессиональный и социальный (властный) статус — иными словами, по признаку жизненного успеха или неудачи. Раскладывая этот «пасьянс», каждый неосознанно выбирает себе роль жертвы или хищника. Сообразно этому рассудок — через болевое поле — расторопно формирует либо глубоко несчастную, либо «крутую», силовую версию индивидуального эгоцентризма. Между двумя этими полюсами располагаются сотни «переходных» подвидов. Иногда на протяжении одной жизни человек, переживая подъемы и спады, несколько раз меняет полюса «эго». А значит, и внешний вид и «боевую» раскраску своего футляра.

Загрузка...