Путешествие в Завтра

Глава первая
НА ПРОТЯЖЕНИИ КОТОРОЙ ЧИТАТЕЛЬ
ЗНАКОМИТСЯ С «ЦВЕТНЫМИ УГЛАМИ»

Мы мчались по автомобильной магистрали, прямой, как стрела, широкой и ровной, как футбольное поле, лишенной каких бы то ни было пересечений. Мы именно мчались, потому что скорость нашего электромобиля, отмечаемая стрелкой указателя, не спускалась ниже деления 150 километров в час. Цветущие яблоневые и абрикосовые аллеи сливались по обочинам дороги в сплошные бело-розовые полосы. За этой цветочной стеной вставали высокие, светлые здания, украшенные колоннами и скульптурой. Между домами темными квадратами вырывались к дороге зеленые насаждения. Легкие фонтаны поднимали к небу свои остроконечные пенистые вершины, переливавшиеся под лучами вечернего солнца.

То тут, то там среди зелени мелькали яркие одежды весело игравших детей. Все это стремительно летело нам навстречу живым водопадом весенних красок и сливалось в один многоцветный поток. Мой собеседник, молодой человек с голубыми глазами и смуглым от загара лицом, выпустил руль управления электромобиля и откинулся на мягкую спинку дивана. Вся сильная фигура его, затянутая в голубовато-серый комбинезон, дышала здоровьем и свежестью.

— Ну, теперь можно и поговорить, — сказал он и медленным движением обеих рук пригладил волосы от лба к затылку. — Я перевел управление электромобиля на автоматическое. Машина ни на сантиметр не сдвинется в сторону — так и будет идти в десятом ряду, оседлав тоненькую полоску заданного ей курса.

Коротким движением руки юноша указал на белые полосы, начертанные вдоль серой глади дорожного покрытия.

— Видите эту белую линию на поверхности шоссе? Под ней проложена направляющая шина. Она образует слабое магнитное поле. Аппарат управления нашей машины, установленный между передними колесами, нацелен на поле этой шины. Машина не сдвинется с нее без моего вмешательства. Нас ведет за собою сама дорога.

Сквозь прозрачную скорлупу пластмассового колпака я с интересом смотрел по сторонам. Мы выехали из центра города и двигались по одной из пригородных магистралей, расходившихся из центра столицы.

В розоватом вечернем небе за нашей спиной легкими силуэтами, как бы вырезанными из белого камня и стекла, поднимались высотные здания. Солнечные лучи играли на золоченых шпилях, устремленных в небо, и отражались в зеркальных окнах верхних этажей. Здания эти, возведенные несколько лет тому назад, совершенно изменили общий облик города.

Разбросанные по всей площади столицы, они создали незабываемый, праздничный архитектурный облик светлого города.

Целиком переведенные на электрическую энергию, промышленные предприятия, железнодорожные подъезды и внутригородской транспорт давно перестали загрязнять воздух улиц. Кристальная голубизна вечернего неба была удивительно прозрачной.

Вымытый и выметенный до блеска целой армией машин, город расчистил место для садов и скверов, клубящихся зелеными кронами между многоэтажными домами. Стены были облицованы оранжевыми, голубыми и розовыми плитами, гранитом, туфом и мрамором. Время и погода, казалось, совсем не тронули их.

По одной из таких магистралей мы и ехали сейчас. Изредка наш электромобиль обгонял тяжелые, грузовые автопоезда, шедшие параллельно с нами по второму и третьему курсу. Несколько пассажирских машин опередило нас.

Широкая магистраль, подобно реке, несла на себе стремительный поток самоходных электромобилей. Да, это была настоящая река — река энергии. Высокочастотное электромагнитное поле, излучаемое специальными трубчатыми проводниками, уложенными где-то под покрытием шоссе, создавало невидимый поток энергии. Он был как бы разлит над полотном дороги. Черпая из окружающего пространства свою долю энергии с помощью токоприемников-антенн, утопленных в стенках кузова, неслышно мчались по шоссе сотни автоматически управляемых электромобилей.

Нажав кнопку, юноша неожиданно остановил машину. Она сама перешла на торможение и, перескакивая с одной белой полоски на другую, как по ступеням снижающихся скоростей, съехала на обочину дороги, где и остановилась.

— Я хочу показать вам, как далеко шагнуло использование электричества. Нам представился случай увидеть, как с его помощью строятся дороги. — Юноша широким жестом указал мне в направлении работавших механизмов.

Врезаясь в гущу садов, от магистрали тянулся вновь отстраиваемый участок дороги. Здесь не было ни асфальта, ни камней, с которыми когда-то связывалось представление о дорожном строительстве. Я видел лишь несколько самоходных машин — дорожно-строительных установок на широких гусеницах. Они следовали одна за другой и тщательно выравнивали, а затем утрамбовывали грунт будущей дороги. Острые стальные трубки вонзались в земляное полотно, пропитывая его специальным составом, который нагнетался под большим давлением. Цепочку машин завершала мощная самоходная установка с широко расставленными в стороны гусеницами и большим трубчатым токоприемником-антенной. Черпая энергию из того же высокочастотного электромагнитного поля, которое питало сейчас и наш электромобиль, установка медленно двигалась по выровненному грунту. Клубы дыма вырывались из-под ее утюгообразного днища. Эта машина с помощью электрического тока спекала верхний слой пропитанного жидким стеклом грунта в однородную раскаленную массу. Застывая подобно лаве, расплавленная земля превращалась в стекловидное покрытие дороги с шершавой поверхностью. Только сейчас я заметил, как она похожа на ту, по которой недавно мчался наш электромобиль.

— Здорово придумали, — улыбнулся, поймав мой взгляд, собеседник: — прошли машины, и готова дорога… Никаких материалов не надо! А покрытие вечное… Ведь оно по своему составу — почти застывшая вулканическая лава. Когда-то плитки из подобной лавы привозили чуть ли не со склонов Везувия, чтобы мостить ими дороги. — Глаза юноши сощурились в хитрой улыбке: — Кстати, вам, корреспонденту центральной газеты, следовало бы посвятить хотя бы один очерк строителям наземных путей. Эти люди совершенно перестроили старые методы работы.

— Еще бы!.. Для строительства дорог основой стала та же электроэнергия, — вставил я.

Мой собеседник рассмеялся, сверкнув белыми зубами:

— Да, как и в большинстве производственных процессов… На командном пункте ЕВС я покажу вам сегодня, чего мы достигли в производстве электроэнергии. Кстати, давайте поспешим к цели нашего путешествия.

Юноша наклонился вперед и вновь взял в руки штурвал управления машиной. Продолговатый ромбик университетского значка блеснул на его груди.

Электромобиль легко скользнул на белые полосы магистрали.

Постепенно перепрыгивая с курса на курс, он перешел наконец на тенистую аллею, ведущую к высокому зданию, которое возвышалось в глубине сада.

Да, это действительно было замечательное здание. Сложенное из розоватых плит искусственного камня, оно было опоясано рядом стройных колонн и внешне ничем не напоминало производственного помещения.

Барельефы великих электротехников России придавали дому особенно торжественный облик. Я увидел лицо Ломоносова, волевой профиль Лодыгина, знакомые черты Попова, Яблочкова и Якоби.

Мы вошли внутрь здания сквозь стеклянные двери. Они сами раскрылись перед нами.

Миновав просторный, ярко освещенный коридор, мы поднялись в лифте наверх.

Я вышел из кабины и замер. Казалось, мы стояли на капитанском мостике корабля, установленного в центре огромного круглого зала. Зал был накрыт колоссальным прозрачным колпаком-куполом. Солнечные лучи свободно пронизывали купол. Он слегка искрился и переливался у нас над головой, подобно радужному мыльному пузырю необычайных размеров. Стены зала были составлены почти целиком из панелей, на которых блестели разноцветные кружки, квадраты, линии. На месте пересечений светились и мигали крохотные огни — условные сигналы и указатели.

«Энергетическая схема, — догадался я. — Но какой масштаб! Сколько станций!..»

От волнения у меня захватило дух. Я подошел к краю мостика и, сжав перила, посмотрел вниз.

Необычная картина открылась моим глазам.

Там, внизу, под ногами, наклонным полукругом расстилалась необъятная карта нашей страны. Я видел города и реки, прозрачную синь океанов. На Кавказе, стиснутые двумя морями, рельефно поднимались горы. Где-то вверху, подернутый туманной белизной, светился полюс.

Широкая карта Союза была вся испещрена светящимися точками. Они горели в Сибири и на Крайнем Севере, в песках

Средней Азии и на Дальнем Востоке. Голубым светом выделялись гидроэлектростанции, красным — тепловые станции. Но, кроме того, на карте блестели зеленые, лиловые, желтые точки, характеризуя незнакомый мне тип энергетических установок. Прозрачные и тоже светящиеся линии соединяли эти точки между собой, создавая причудливые сети.

Картина была столь величественна и одновременно сложна, что я, должен сознаться, сразу же запутался в этих сетях, не будучи в состоянии разобраться в назначении всех кругов и линий.

Кто-то осторожно тронул меня за плечо. Я обернулся. Передо мной стояла высокая девушка в таком же голубовато-сером комбинезоне, что и у моего товарища. Светлые волосы ее были затянуты прозрачной косынкой и выбивались из-под нее пушистыми, почти золотыми прядями.

— Дежурный диспетчер ЕВС Нина Алексеевна, — представилась девушка. Серые глаза ее смотрели чуть насмешливо, сдержанная улыбка не сходила с серьезного лица. — Ну, как вам нравится командный мостик нашей Единой высоковольтной сети? — спросила она. — Вы ведь впервые здесь…

— Потрясающе! — только и мог пролепетать я, не скрывая своей растерянности перед величием энергетической карты, раскинувшейся у меня перед глазами.

Опираясь о барьер, Нина Алексеевна привычно склонилась над картой.

— Видите ли, здесь нанесены все крупные электростанции, работающие на нашу ЕВС. Светящиеся точки — это сотни мощных электростанций, расположенных в разных районах Советского Союза. Станции работают на различных источниках энергии. Но это не имеет значения — всю свою мощность они отдают Единой высоковольтной сети… Узнаете? — указала мне Нина Алексеевна на голубую полоску реки, впадавшую в синий простор Каспия. — Это Волга, один из основных источников энергии Европейской части страны. Вон она — Куйбышевская электростанция мощностью в два миллиона киловатт. Ниже — Сталинградская ГЭС, почти такой же мощности. Оба энергетических гиганта составляют основу западного крыла нашей Единой высоковольтной сети.

Я внимательно проследовал глазами за световой указкой диспетчера. Яркая стрелка зайчика уверенно двигалась по карте.

— Вот здесь, — продолжала Нина Алексеевна. — первый гигант гидроэнергетики — Днепрогэс, ниже — Каховская электростанция, вот электростанции Дона. — Световой указатель скользнул в сторону и неожиданно скрылся. — Да что я вам объясняю! — неожиданно прервала пояснения девушка. — Вам, наверное, интереснее будет посмотреть на все своими глазами.

Я не сразу понял, что она хочет этим сказать.

Она сделала несколько переключений на широком пульте управления, расположенном рядом с нами. Большой экран, который я вначале не заметил среди энергетических щитов, внезапно вспыхнул мягким зеленоватым светом,

— Николай, — обратилась девушка к моему спутнику, — я думаю, нам проще будет показать наиболее интересные объекты, чем пускаться в академические объяснения. Не правда ли?

За ее нарочито серьезными словами я почувствовал шутку.

Мой смуглый спутник утвердительно кивнул головой и медленно повернул ручки настройки.

Купол здания начал быстро темнеть, словно капля туши расползлась по прозрачной пленке мыльного пузыря. Стены здания покрылись сначала дымкой, а затем и совсем потеряли былую прозрачность. В зале установился мягкий полумрак. Лишь матовый свет, отражаясь от пульта управления, освещал стройные фигуры девушки и юноши, склонившихся над рукоятками настройки.

— Я могу показать вам сейчас любую из наших действующих станций почти во всех ее подробностях и деталях, — четко раздавался голос Нины Алексеевны. — Мы испытываем новую опытную телеустановку. Она использует для передачи изображения силовые провода высоковольтных линий ЕВС. А поскольку все электростанции в конечном итоге соединены проводами с командным постом, мы в состоянии управлять телепередатчиками любой из подчиненных станций. Наш командный пункт всегда имеет точную картину работы любой электростанции, отраженную на энергетических схемах. В таком, я бы сказала, пейзажном изображении, какое вы сейчас увидите, мы, строго говоря, не нуждаемся. Этот аппарат нам установили для того, чтобы оценить все достоинства нового способа телепередачи по проводам сверхвысокого напряжения, а заодно и проверить его в рабочих условиях. А вам просто повезло — вы один из первых увидите рабочий телепередатчик в действии… Давайте начнем, пожалуй, с «черного угля», — обратилась девушка к моему товарищу.

— Что лучше включить: Тулу или Воркуту? — спросил он. — В обоих пунктах введены новые скважины подземной газификации.

— Давайте лучше тульскую установку, — распорядилась Нина Алексеевна.

Раздались глухие щелчки переключений на пульте.

Из самой глубины зеленоватого экрана выплыли очертания светлого здания с широкими окнами. Здание как бы выступило из экрана — изображение было объемным. Оно висело в воздухе перед плоскостью экрана и было так близко, что до него, казалось, можно было при желании дотянуться рукой.

— Сейчас даю машинный зал. Вы видите эти мощные трубопроводы, что подходят к газовой турбине? По ним поступает горючий газ из скважины, пробуренной до угольного пласта. Этот пласт подожжен под землей. От неполного сгорания уголь переходит в горючий газ. — Голос девушки оживился. — На этой станции, — продолжала она, — мы осуществили идею Менделеева, предложенную им задолго до первой мировой войны. Помните, как горячо поддерживал Владимир Ильич Ленин идею подземной газификации? В 1913 году он написал даже специальную статью в «Правде». Статья была с чрезвычайно ответственным названием: «Одна из великих побед техники». Теперь вы видите, как выглядит одна из этих великих побед! — почти торжествующе закончила Нина Алексеевна.

Ее перебил Николай, оторвавшийся от пульта управления.

— Знаете, — обратился он ко мне, — как много надежд связывал тогда с этим процессом Владимир Ильич, и, конечно, при условии социального переворота. Он говорил не только о добыче дешевой электроэнергии, но и об изменении всей обстановки на производстве. Он мечтал о том, чтобы превратить труд в культурное благо новых поколений. И как он был прав тогда!.. Вы видите, теперь нам не нужно извлекать из земных глубин каменный уголь — это малопродуктивная работа. Мы сжигаем его пласты на месте залегания — под землей. Непрерывно накачивая через противоположные скважины необходимый для горения воздух, мы регулируем таким образом весь ход образования газа. Именно в результате недостатка кислорода для полного сгорания угля и образуется горючий газ. Мощный поток его засасывается в трубы и поступает в газовые турбины электростанций или же на химические комбинаты для дальнейшей переработки в ценные промышленные продукты.

Подчиняясь звонкому голосу дежурного диспетчера, юноша у пульта сделал следующее переключение.

Девушка широким жестом рассекла рукой, казалось, висящее перед глазами изображение машинного зала:

— Видите эти мощные газовые турбогенераторы? Около них нет людей — они обслуживаются автоматически… Отсюда электроэнергия поступает в нашу высоковольтную сеть через повысительные подстанции. Они поднимают напряжение генераторов до четырехсот тысяч вольт. Кстати говоря, это рабочее напряжение нашей Единой системы.

— Переходим на «синий уголь»? — спросил девушку мой товарищ, выждав, пока я не насмотрелся на живую картину машинного зала Тульской электрической станции. — Включаю Охотское море…

— Ты опять забываешь, что на Дальнем Востоке сейчас ночь, — рассмеялась девушка. — В темноте нам трудно будет показать Охотскую приливную станцию. Давай лучше нашу ближайшую соседку — Мурманск.

В наступившей тишине раздались короткие щелчки переключений.

Поразительная перемена совершилась на экране. Почти с птичьего полета я увидел плотину, перегородившую узкую горловину залива. Изогнутая подобно луку, она упиралась обоими своими концами в скалистые берега. Волны Баренцова моря разбивались о ее бетонную громаду. Белый ободок пены четко вырисовывал контуры этого огромного сооружения. Мощные линии электропередачи, отмеченные силуэтами мачт, тянулись от плотины к распределительной станции, а оттуда, идя вдоль берега, скрывались из поля нашего зрения.

— Не удивляйтесь тому, что мы видим станцию сверху, — поясняла мне девушка: — один из телепередатчиков установлен на вершине прибрежной скалы. Строители станции использовали здесь очень удачные природные уеловия, — продолжала она. — приливная гидроэлектростанция.

Приливная волна достигает здесь почти десяти метров. В момент прилива миллионы тонн воды напирают на плотину, стремясь прорваться в залив. Но мы не даем воде свободного хода. Мы пропускаем ее сквозь турбины, которые установлены в теле плотины. Когда же уровень воды в зализе сровняется с уровнем воды в океане и океан начнет отступать, мы возвращаем ему воды залива, опять пропуская их сквозь турбины.

Склонившись над картой, девушка продолжала:

— Взгляните на тёмно-синие точки, рассыпанные по берегам океанов, омывающих страну. Это все приливные станции. Огромное количество энергии дает нам «синий уголь», добытый только за счет прилива и отлива. Ведь в теле одной этой плотины работает свыше сотни турбогенераторов!

— Теперь вы понимаете, почему электроэнергия в нашей стране стала основой развития любой техники? — вмешался в разговор юноша, напоминая мне разговор в электромобиле. — В конечном итоге мы ведь используем здесь не что иное, как силу воздействия Луны. Ведь это она создает морские приливы и отливы. Она притягивает к себе колоссальное количество воды, разлитой в морях и океанах по поверхности нашей планеты. А мы у этой воды отнимаем энергию.

— Кстати, мощность Охотской станции значительно больше, — перебила юношу Нина Алексеевна. — Там высота приливной волны превосходит одиннадцать метров — цифра, как видите, значительная… Гидротурбогенераторные установки мы смотреть не будем, — продолжала девушка. — Они обычны. Я покажу вам лишь работу автоматических жалюзи. Они переключают направление движения воды в турбине в зависимости от разности уровней океана и залива.

Новая смена картин произошла на экране. Изображение стало почему-то плоским, похожим на схематический рисунок. Но это был все же «живой» рисунок. Отдельные его детали двигались, изменяли форму. Было видно, как вздымаются волны и лижут бетон плотины, как они устремляются в тоннели, чтобы попасть на лопасти водяной турбины.

Как зачарованный, смотрел я на необычайную картину движения воды в каналах плотины. Самым удивительным было то, что плотина представлялась мне как бы в разрезе. Словно меня замуровали в серую толщу бетона, и я гляжу из него на вещи, которые иначе и увидать невозможно. Темными линиями вырисовывались поднятые стальные двери шлюзов, улиткообразные каналы для направления воды к лопастям турбины.

Видимо, заметив мое удивление, Нина Алексеевна пояснила мне причину необычного зрительного ощущения:

— Мы используем в данном случае радиолокационный метод воспроизведения изображения. Помещенные в толще плотины небольшие радиолокаторы передают почти полный профиль разреза плотины. Это изображение и транслируется сюда по проводам высокого напряжения.

Сейчас как раз вы имеете редкую возможность рассматривать плотину изнутри. Однако у нас так еще много зрелищ впереди, что я не буду задерживать вас на изучении подобных туманных картин. — Девушка рассмеялась.

Николай сделал ряд новых переключений на панели. Изображение морского прибоя немедленно пропало, как бы скрывшись за фосфоресцирующую поверхность экрана.

— Теперь перенесемся на юг, — продолжала моя собеседница, — Я хочу показать вам самую мощную нашу установку, работающую на «голубом угле»… Помогите мне, — обратилась она к Николаю. — Ключи от станций находятся у вас под руками… Знаменитые электростанции, — повернулась она ко мне. — Вот уже несколько лет они работают на Кавказе, в районе Новороссийска. Это удивительное место нашего Союза. Как будто оно специально создано природой для подобной цели. Здесь, а также в районе Баку, да еще в некоторых арктических областях проносятся самые мощные в стране воздушные потоки. Кроме того, они более или менее постоянны по своей силе и направлению. Итак, вот вам Новороссийский узел.

Я перевел глаза на экран.

На ажурных, но, видимо, прочных башнях, установленных в седловине горного перевала, покоились яйцевидные корпуса ветроэлектростанций. Они стояли плотным строем.

Серебряные круги стремительно вращающихся лопастей, казалось, были приклеены к обтекаемым кожухам ветросиловых агрегатов.

Экран приблизил одну из установок, и я поразился ее размерам. Маленькая фигурка человека стояла на решетчатом балконе со стороны, противоположной вращающимся плоскостям.

По всей видимости, это дежурный электрик пришел проверить очередной агрегат. Но каков был ветряк-великан, черпавший своим могучим трехлопастным винтом энергию голубого океана'

— Подобно ряду гидротурбин приливной установки, — пояснила мне девушка, — вся эта группа ветряков вносит свою долю в ЕВС. Генераторы ветряков-гигантов соединены электрической сетью с общей повысительной подстанцией, а она, в свою очередь, подключена к кольцевой сети — Единой высоковольтной. Лишь изредка бывают дни, когда мы полностью отключаем ветроустановки. Ищи ветра в поле, когда наступает полное безветрие…

Оторвавшись от пульта управления, в разговор вмешался Николай:

— Такими словами вы можете вызвать недоверие к этому замечательному энергетическому источнику. А он-то как раз необычайно могуществен. Достаточно сказать, что энергия ветра на земном шаре превышает энергию всех видов ископаемого топлива в два с половиной раза. Следует отметить, что эта энергия, занимающая первое место по мощности своих запасов, так же неистощима, как и энергия воды. Кончатся когда-нибудь уголь, нефть, но ветры будут существовать до тех пор, пока солнце будет греть своими лучами землю. Источник этой энергии — солнечное тепло. Это оно, различно нагревая в разных частях планеты воздушные массы, заставляет их перемешаться.

— Но есть у нас все же такие станции, — продолжала Нина Алексеевна, — которые упорно не желают, да и не могут работать круглосуточно, хотя ежедневно дают свои мегаватты в нашу сеть. Я говорю о станциях, использующих «желтый уголь» — энергию солнца. Хотите, мы покажем вам мощную батарею гелиоустановок? Николай, включите, пожалуйста, каракумскую солнечную станцию, — обратилась к юноше девушка диспетчер. — Вы знаете, конечно, что солнечная энергия неистощима и количество ее, поступающее на нашу планету, огромно. Один Узбекистан получает, например, столько энергии солнца, что ею можно было бы заменить работу многих тысяч Днепрогэсов. Однако раньше использовать эту энергию в промышленном масштабе не удавалось. Но в конце концов мы все же добрались до солнечного тепла. Смотрите, вот наша гелиостанция Кара-Кумского энергетического узла. Она работает параллельно с Узбойскими гидроэлектростанциями, принимая на себя часть нагрузки в часы пик — в часы, когда нужды промышленности и хлопководства требуют наибольшего количества энергии. К счастью для нас, это происходит днем.

Как бы в ответ на мои мысли, экран приблизил к нам один из солнечных параболоидов.

Вогнутое зеркало было сделано, видимо, из тонкого отполированного металлического листа диаметром в пяти-шестиэтажное здание. Отраженные от него солнечные лучи сосредотачивались на небольшом котле, темный цвет которого резко выступал на фоне блестящего зеркала. Подобно пауку, смастерившему паутину над вогнутой частью тарелки, котел был соединен сетью растяжек и трубопроводов с боковыми краями параболоида.

Рассматривая это удивительное сооружение, девушка поясняла:

— Мы превращаем солнечное тепло в электроэнергию с помощью ртутного пара. Пар получается в котле гелиоустановки.

Сконцентрированные колоссальным зеркалом параболоида, солнечные лучи нагревают ртуть до сверх высокой температуры. Отсюда пар под очень большим давлением поступает на силовую станцию. Здесь сосредотачивается энергия многих гелиоустановок. Ртутный пар приводит в движение турбину. Она связана с электрогенератором. В этой части солнечные станции не отличаются от обычных тепловых.

— Сейчас энергетической промышленностью освоены установки более эффективные, чем эти, — вмешался в разговор Николай. — Тепловой процесс в солнечных установках — это, если хотите, дань прошлому. Дань тому времени, когда пар являлся необходимым звеном в получении электроэнергии. Современные достижения науки позволили в промышленных масштабах добиться непосредственного превращения солнечного света в электричество. Это гелиостанции с новыми фотоэлементами сверхвысокой мощности. Вы знаете, конечно, что такое фотоэффект? Солнечные лучи, падая на поверхность некоторых металлов, вызывают в них появление электрического тока. Однако величина этого тока ощутима лишь незначительно. На протяжении многих лет, после чрезвычайно большого количества опытов, исследователи наши обнаружили такие вещества, которые при воздействии солнечных лучей дают значительный ток. Это открытие коренным образом изменило всю энергетику солнечных установок. Фотоэлементы нового типа, соединенные в огромные батареи, превратились в фабрики электрической энергии, не имеющие ни одной движущейся части. С определенной площади земной поверхности мы снимаем теперь строго определенный электроэнергетический урожай. Одна из таких установок питает, например, полностью механизированные серные разработки в Кара-Кумах. Да и в других районах фотостанции прекрасно оправдывают себя, запасая на ночное время электроэнергию в аккумуляторах. Однако главным нашим энергетическим источником мы считаем все же «белый уголь» — речные гидростанции. Я не могу отказать себе в удовольствии посмотреть еще раз на нашу гордость — волжские гиганты. Смотрите…

Снова и снова перед нашими глазами поплыли хорошо знакомые картины.

Бетонная громада плотины уперлась в сталинградские берега Волги. Море волжской воды раскинулось за плотиной, широкое и необъятное. А там, в глубине плотины, в глухой клетке из бетона и стали заключены генераторы. Они приводятся в действие гидротурбинами. Сотни кубических метров воды ежесекундно падают с многометровой высоты на лопасти турбин и вращают их с чудовищным усилием.

Над ними по широкой дамбе плотины проносятся электрические поезда, на асфальтовых дорогах мелькают потоки автомобилей. Я вижу бетонные дамбы и шлюзы, через которые проходят многопалубные корабли-электроходы, самоходные баржи, грузовозы и нефтеналивные суда, направляющиеся вверх по Волге из Баку, Ростова-на-Дону или Одессы.

Огромные мачты уходят в разные стороны от гидрогиганта. Он питает энергией не только Сталинград — крупнейший промышленный центр на Волге, но и целый ряд городов Центральной Черноземной области, он дает основную массу своей энергии Москве.

Николай медленно переключает телепередатчики, установленные в разных точках Сталинградского гидроузла. Мы как бы перемещаемся сами с места на место, то видя плотину со стороны, то опускаясь на бетонную крышу автоматического поста управления гидростанцией, то проникая в рабочее помещение генераторов. Выпуклый экран развертывает перед глазами величественную картину сооружения. Я вспоминаю напряженные годы строительства, годы, в которые вся страна, сосредоточив усилия, работала над созданием этой плотины.

Я вспоминаю свои поездки в Сталинград, вспоминаю историю этого замечательного города, героическую судьбу его, и я вижу его прекрасное будущее.

Молчание прерывает Николай:

— Подумать только: двести двадцать пять кубических километров воды протекает за год по руслу Волги… И почти вся масса воды превращена в энергию, использована не однажды, а несколько раз на протяжении многих ступеней перекрытой плотинами реки… Глядите, я переключаюсь на Куйбышевский гидроузел.

Несколько коротких щелчков переключений — и на экране выступил простор Куйбышевского моря. Белые яхты замерли на горизонте. Железобетонная громада плотины нависла над нами. Далекие контуры Жигулевских гор поднялись с левого края экрана.

Глядя на водный простор, Николай не удержался, чтобы не напомнить: двадцать пять тысяч квадратных километров — вот площадь новых волжских морей! Разве это не доказательство могущества человека, преобразующего природу!

Два миллиона киловатт — это мощность, в несколько раз превосходящая мощность нашего первенца — Днепрогэса имени Ленина.

И все же Волга далеко не предел… Еще полноводнее реки Сибири. Еще мощнее электростанции, воздвигнутые на них. Десять Днепрогэсов составляет мощность Обьгэса — новой гидростанции на Оби, воздвигнутой в районе Белогорья. Вновь созданное плотиной Сибирское море по площади своей почти равно Каспийскому морю.

Мощность в двадцать пять Днепрогэсов имеет новая гидроэлектростанция, построенная на величайшей реке Азии — Лене. По многоводности своей Лена более чем вдвое превышает Волгу.

Гидростанции — основные «труженики» нашей ЕВС. Сталинградская, Куйбышевская, Горьковская, Щербаковская, Угличская, Иваньковская, Балаковская и Чебоксарская станции на Волге, Днепрогэс и Каховская станция на Днепре. Иртышская станция, Камская ГЭС, электростанции на Ангаре, Амуре, Енисее, Оби, Лене. Новые станции на Аму-Дарье и Главном Туркменском канале — Узбойские ГЭС, гидростанции на Кавказе. Сколько их светится сейчас голубыми лампочками на карте, развернутой перед нами! Было время, когда сотни кубических километров воды бесполезно уходили в океаны и моря по руслам рек. Ведь рек в нашей стране, свыше ста восьми тысяч. Общая протяженность их превышает два с половиной миллиона километров, и несут они ежегодно в моря и океаны около четырех тысяч кубических километров воды. Все это энергия. Все это живая влага, так нужная земле.

А сколько еще, думал я, скользя по карте глазами, можно построить различных электрических станций, разбросав их по просторам нашей отчизны!

Но ведь есть и еще десятки других источников энергии.

Тепловые станции на торфе — ведь почти все мировые запасы торфа находятся в нашей стране.

Есть станции, использующие энергию разности температур воды и окружающего воздуха. В глубинах океана вода на десятки градусов холоднее, чем на поверхности. Незамерзающая вода северных морей зимою на десятки градусов теплее окружающего воздуха. Этот перепад температур всегда может быть использован в качестве энергетического источника. Специальные турбины, работающие на паре легко испаряющихся жидкостей, свободно действуют даже при незначительной разности температур. Сколько есть у нас мест в Арктике, где используется и этот неистощимый источник энергии!

Наконец, атомные энергетические станции, работающие на ядерном горючем. Новый, ни с чем не сравнимый источник энергии огромной мощности…

Как будто, взявшись за руки линиями электропередач, связанные между собой, все энергетические станции работают на одно общее дело.

Я долго смотрю на яркие кружки электрических станций. Они хорошо видимы с высоты нашего командного пункта. Вот она, энергетическая мощь страны, думаю я. Вот оно, управляемое человеком море энергии, миллионы киловатт которого могут быть простым нажатием кнопки отсюда, с командного поста, направлены по высоковольтным линиям передан почти в любой пункт страны!

Энергия, передаваемая на тысячи километров высоковольтными линиями, энергия, разливаемая без проводов над дорогами в виде высокочастотных электромагнитных полей, энергия, конденсируемая в аккумуляторах, — вся она стала верным другом советского человека.

Задумавшись, я не заметил, когда Нина Алексеевна выключила экран стереоскопического телепередатчика. Посветлел радужный купол у нас над головой. Сказочная картина растаяла…

День уже близился к концу. Заметно вечерело. Стены зала светились ровным, теплым светом, исходившим, казалось, из их толщи. Заполняя все помещение, свет этот золотистыми отблесками ложился на пульт управления, на схемы и энергетическую карту страны.

Мы поднялись.

У пульта управления ЕВС осталась сидеть девушка в голубовато-сером комбинезоне.

Перед ее глазами жила своей напряженной электрической жизнью огромная энергетическая сеть страны. Работали автоматические заводы, шли электропоезда, действовали химические комбинаты. В поля Украины, Приуралья и Сибири выезжали на ночную пахоту электротракторы. Электрические насосы перекачивали воду для орошения степей. Загорались вечерние огни городов и колхозных сел. И люди, управлявшие машинами, теплом и светом, вряд ли задумывались о том, откуда шла к ним энергия: от волжских ли гигантов, с тепловых станций Воркуты, ветряков Новороссийска, с гидростанций Енисея или далеких атомных электростанций… Людям это было совсем не важно. Общему делу, которое они выполняли, служила энергия, связанная в единую сеть, — энергия коммунистического общества.