Жизнь Пальмиры

Пальмира — город мятежной Зенобии

В оазисе на перекрестке караванных дорог, что в ста пятидесяти километрах от столицы современной Сирии, тысячелетия назад был основан город Тадмор. Город караван-сараев, базаров и фиников. Город славы мятежной Зенобии…


Тадмор — значит «удивляться»

Многим из нас слово «Пальмира» известно с детства. Некогда Пальмирой называли Петербург. Экспресс «Северная Пальмира» в 50–60-е годы доставлял пассажиров из Ленинграда к Черному морю. На географической карте мира близ Чикаго находится маленький город Пальмира, а в архипелаге южнее Гавайев — одноименный остров.

Откуда все-таки пошло красивое слово — Пальмира?

Первые упоминания об этом городе, расположенном на северо-востоке от Дамаска, относятся к III тысячелетию до н. э. Здесь жили в то время, как предполагают ученые, аморейские, семитские племена. Более конкретно об истории Пальмиры можно прочитать в ассиро-вавилонских клинописных табличках, относящихся ко II тысячелетию до н. э., а если сказать более точно, то к 1800 году до н. э.

В то далекое время, как и сейчас, Пальмиру местные жители называли и называют Тадмор. Это слово в переводе означает «Быть чудесным, прекрасным». Другой точки зрения на этимологию этого слова придерживаются американские ученые Ф. Хитти и У. Олбрайт. Они считают, что слово «тадмор» означает «удивляться, изумляться чему-либо».

В любом случае эти точки зрения в определенной мере близки в выражении положительной характеристики этого города — Тадмор был достоин называться и чудесным городком, и городом, которому можно было удивляться в безлесной и безводной пустыне Сирии.

Есть и другое, чему можно удивляться: у этого древнего города нет связной, системной истории, а есть лишь отдельные упоминания в исторических хрониках. Наш рассказ относится в основном к истории Пальмиры до новой эры. Что касается исторического периода после наступления новой эры, то история Пальмиры довольно хорошо известна в связи с историей Рима и его провинции — Сирии. Город перестал играть ведущую роль в этом регионе мира после разгрома Зенобии — регентши при малолетнем царевиче Вабаллате (в конце III века новой эры). Время от времени различные хроники упоминают о нем, рассказывая о его славе, но этим сведения и ограничиваются.

Однако вернемся к древнейшим временам этого города. В период правления ассирийского царя Тиглатпаласара I (1114–1076 годы до н. э.) Тадмор упоминается как место, которое пришлось пересекать ассирийской армии, когда она преследовала арабские бедуинские племена до места в пустыне, которое и носило это имя.

Следующее упоминание мы встречаем в анналах вавилонского царя Навуходоносора (605–562 годы до н. э.), где он рассказывает о своих походах на запад, к Средиземноморью, которые он совершал, проходя через сирийскую пустыню.

Ученый из ГДР X. Майбаум в своей книге «Сирия — перекресток путей народов. Путешествие в историю и современность» пишет, что с того периода Тадмор практически не упоминается в анналах. Ко времени Тиглатпаласара I здесь стали жить арамейцы и арабы, а позднее сюда пришли и римляне.

Интересна этимология слова «Пальмира». Греческое название Пальмира, возникшее от слова «пальмос» — «властелин, повелитель», подчеркивало, на наш взгляд, ключевое стратегическое положение города на международных торгово-караванных путях эллинистической эпохи.

Известный американский специалист по истории Сирии Ф. Хитти по-иному трактует название города Пальмира. Он считает, что оно греческого происхождения, но переводится как «город пальм». Источником, в котором Тадмор впервые именуется Пальмирой, является работа «Гражданские войны» римского историка Аппиана, жителя Александрии, грека по происхождению.

Одному из нас неоднократно пришлось бывать в современном городе Пальмира. Пустыня желтым саваном покрыла все пространство по обе стороны дороги от Дамаска до Пальмиры. И как-то совсем неожиданно, словно зыбкое марево, возникает город в зелени пальм, глинобитных домов и современных зданий. И, будто подчеркивая вечность творений рук человеческих, на фоне пальмовых рощ возникают колоннады, портики, улицы и площади древнего римского города. Они не похожи на развалины, а как бы наплывают издалека, словно белые караваны, постепенно обретая четкость и стройность, когда оказываешься совсем рядом.

Но вернемся к упоминанию об этом городе в древних летописях о походе 41 года до н. э. римского полководца Марка Антония в Сирию. Вот как об этом писали древние: «После отъезда Клеопатры на родину Антоний послал всадников разгромить Пальмиру, город, находившийся на небольшом расстоянии от Евфрата. Причины недовольства им были незначительны: находясь на границе владений римлян и парфян, пальмирцы ловко вели свои дела и с теми, и с другими — купцы Пальмиры вывозят от персов индийские и аравийские товары и распространяют их в римских владениях, — на деле же Антоний рассчитывал, что таким путем всадники могут поживиться. Жители Пальмиры, узнав об этом, перенесли все, что было им необходимо, на другую сторону реки и расположились на высоком берегу ее. На случай нападения вооружились стрелами — в этом роде оружия они были очень сильны. Всадники, найдя город пустым, повернули обратно, не вступив в бой, и ничего не захватили».

Марк Антоний захватил Пальмиру приблизительно в 40 году до н. э. и вывез все ценное из города. История свидетельствует, что ни Марк Антоний, объяснивший причины разграбления богатств Пальмиры желанием преподнести подарки египетской царице Клеопатре, ни римские императоры Август Октавиан (69 год до н. э. — 14 год н. э.) и Тиберий (40 год до н. э. — 37 год н. э.) не лишали Пальмиру ее суверенитета, не включали ее в римскую провинцию Сирию.

Римская империя отвела Пальмире роль государства, чьи воины должны были вести войны с парфянским Ираном. Кроме этого, Пальмира как крупный международный торговый перекресток должна была платить подати Римской империи.

В 200 году н. э. римский император Септимий Север (146–211 годы н. э.) освободил город-государство Пальмиру от поземельного налога. Как сообщает история, Септимий Север принял такое решение из любви к своей жене Юлии Домне — сирийке по национальности, дочери жреца из города Хомса. У Юлии Домны была сестра, которую звали Мэса. Она близко стояла к римскому императорскому двору и смогла после определенной политической и дипломатической борьбы сделать своего внука Гелиогабала императором римской империи. Но, правда, ненадолго: вскоре он был убит заговорщиками. После убийства Гелиогабала императором стал сириец Александр Север. Это имело положительные последствия для Сирии вообще и для Пальмиры в частности.

Тот же X. Майбаум в связи с этим отмечал, что «Северы способствовали — под влиянием своих сирийских жен или по причине своего сирийского происхождения — развитию Сирии и приложили много усилий для дальнейшего расцвета Пальмиры».

При посредничестве и поощрении Северов Пальмира превратилась в один из самых процветающих городов Ближнего Востока. Гладиаторы сражались друг с другом, юноши вели бои с дикими зверями в этом городе, так же как и в Риме. Щеголихи из высших слоев общества одевались по последней римской моде, если не опережали ее. Детям давали римские имена, часто в сочетании с пальмирскими.

Но поклонялись горожане не Юпитеру, Юноне и Минерве, а собственным божествам — Баалу (Белу) — богу неба, и Шамашу — богу солнца, вера в которых пришла из Ассирии и Вавилонии.

Среди всех строений города выделялся огромный по тем временам храм Бела с центральным залом площадью 200 квадратных метров. Вот тогда-то разнеслась по Древнему Востоку слава о красоте и совершенстве Пальмиры. Сознавая свою силу, дарованную богатством, занятые сугубо мирными делами, пальмирцы не помышляли о завоеваниях или вооруженном соперничестве с великими державами. Что же касается лучников, то это была небольшая группа профессионалов, зарабатывавших на жизнь караульной службой и участием в чужих походах. Стоит, однако, заметить, что при необходимости горожане умели доказать, что могут успешно противостоять неприятелю.

Римское владычество в Сирии всегда беспокоило соседний Иран. Так было в период правления парфянской династии (250 до н. э. — 224 годы н. э.) и династии Сасанидов (224–651 годы н. э.). Войны между Ираном и Римской империей были бесконечными. Выигрывала то одна, то другая сторона. Каждая победа не прекращала состояния вражды. В 260 году н. э. военное счастье оказалось на стороне Ирана. Шах Шапур I из династии Сасанидов, правивший с 239 года по 272 год н. э., в битве недалеко от Эдессы (Урфы), что находится в юго-западной части современной Турции, разбил войска римского императора Валериана (193–260 годы), а самого взял в плен.

Шапур I возомнил, что он может покорить Рим. В наступлении на Сирию римляне проигрывали битву за битвой, пока не обратились за помощью к правителю Пальмиры Оденату. Тот собрал войско, дал персам бой и, обратив их в бегство, преследовал до самой столицы Ктесифона, которая находилась недалеко от нынешнего Багдада. Город взять не удалось, но вернулся он в Пальмиру с немалой добычей, включая часть гарема шаха Ирана.

Оденат не сумел освободить римского императора Валериана, которого персы вывезли подальше от Ктесифона, и он умер в плену. Преемник Валериана — Галлиен (218–268 годы) осыпал Одената милостями: объявил его вице-императором Востока (дукс ориентис), командующим римскими легионами в Азии, полноправным правителем страны Сури, Аравии и даже Армении, то есть вторым человеком в Римской империи. Ведь без его пальмирских лучников и всадников она рисковала потерять свои азиатские владения. «Благодарность» римлян была вынужденной, небескорыстной, их беспокоила мысль: а что, если «второй человек» захочет стать первым или отложится от метрополии?

Искушенный политик Оденат понимал, что любая его попытка возвеличиться вызовет в Риме озлобление и страх, а потому при всех своих титулах и заслугах он держался более чем скромно. Тем не менее независимо от его воли и Пальмира, и он сам приобретали все большее влияние на Ближнем Востоке.

Понимая, что «разжаловать» лояльного правителя причин нет, Рим прибег к простому средству — физическому устранению человека, спасшего империю. Не первый и далеко не последний в истории пример подобного рода! Получив соответствующее указание, римские власти страны Сури в 267 году (по другим данным — в 266 году) пригласили Одената для обсуждения текущих дел в город Эмессу (современный Хомс), и там во время встречи он вместе со старшим сыном Геродианом пал от руки своего племянника Меона. Так погиб Оденат.

Но приличия, если так можно выразиться, были соблюдены: произошел досадный семейный инцидент, не более того. Из Рима поступили «искренние соболезнования» по поводу трагической кончины лучшего полководца Востока.

(По другим источникам, в убийстве Одената принимала участие его жена Зенобия, которая была мачехой Геродиана. Она якобы хотела устранить Одената и Геродиана с тем, чтобы передать власть малолетнему сыну — Вабаллату.)

Так честолюбивая Зенобия стала обладать практически всей властью.


Зенобия мятежная

На местном языке имя Зенобия звучало Бат-Зобби, что в переводе на русский язык означало — дочь купца, торговца.

Это была красивая женщина, и ее образ сохранился на монетах. «Матовая, смуглая кожа и черные поразительной красоты глаза, взгляд живой с божественным блеском. Она одевалась в роскошные одежды, умела носить военные доспехи и оружие».

По свидетельству древних летописцев, Зенобия была образованной женщиной, ценила ученых, в частности, благожелательно относилась к философам и мудрецам.

Но вернемся к римскому императору Галлиену. Он надеялся, что второй сын Одената — еще совсем мальчик — не сможет управлять Пальмирой. Но при этом не учел, что вдова правителя, красавица Зенобия — умнейшая, образованнейшая женщина, ученица знаменитого философа-сирийца Кассия Лонгина из Эмессы — была готова заняться государственной деятельностью.

Учитель посоветовал ей возвести на престол младшего сына — Вабаллата — и стать при нем регентшей. А затем — осторожность и осторожность! И еще раз осторожность! Пока не наступит час изгнания римских легионов с Ближнего Востока, и тогда навеки можно будет утвердить в царстве, которое она создаст, власть своей династии. Да, это было бы мщение римлянам, погубившим ее мужа.

До поры она тщательно скрывала свои намерения в надежде, что ее сыну позволят унаследовать трон отца. Однако Рим, боявшийся усиления окраин, сохранил за ним, правителем Пальмиры, лишь титул вассального царька. Ждать нечего, решила Зенобия, и объявила войну великому Риму. При этом она надеялась на недовольные римским владычеством соседние народы, в частности Ирана.

Римляне были убеждены, что войска Пальмиры откажутся идти в бой под командованием женщины. И просчитались. Пальмирские начальники Заббей и Забда присягнули на верность Зенобии. Перешедшая на ее сторону армия овладела Сирией, Палестиной, Египтом. На севере достигла проливов Босфора и Дарданелл.

…Войне не было видно конца. Экономические и людские ресурсы Пальмиры таяли. Колеблющиеся союзники покидали Зенобию. Скоро пальмирцы остались одни в войне против Рима. Новый император Рима — Аврелиан (214–275 годы н. э.) постарался избежать военных действий на нескольких фронтах сразу. Он сначала разбил готов и вестготов и лишь затем бросил силы против мятежной Зенобии. В 271 году н. э. войска Зенобии потерпели поражение под Антиохией, а спустя год и под Хомсом (Эмессой).

Зенобия с остатками армии укрылась за мощными стенами Пальмиры. Осада и переговоры о сдаче длились много недель. Царица проводила целые дни среди защитников крепости, руководя обороной, потом вдруг исчезла. Обеспокоенный Аврелиан в поисках ее разослал во все стороны конные разъезды.

Зенобия решилась на крайнюю меру. Она, ее сын и дочери отправились с эскортом к иранской границе, чтобы встретиться с Шапуром I и, объединив усилия, выступить против Рима. Замысел, казалось, мог увенчаться успехом: царица добралась до Евфрата. Но тут появились римские всадники. Пали, отражая их атаку, телохранители. Зенобию схватили. Вабаллату удалось переправиться через реку, скрыться от погони и бежать в Армению. Зенобию с дочерьми доставили в лагерь Аврелиана, который приказал заковать ее в золотые цепи и, нагрузив 200 повозок богатствами пальмирцев, отправился в свою столицу. Пленницу провели по Риму под издевательские крики толпы. Но, унизив Зенобию, император не дал ей умереть простой рабыней, а поселил на вилле в Тиволи, неподалеку от Рима. Дочерей выдал замуж за отпрысков аристократических семейств.

В Риме Аврелиан узнал, что непокорные пальмирцы, оскорбленные и униженные пленением Зенобии, восстали, перебили гарнизон и снова захватили власть в Пальмире. Аврелиан оставил Рим и устремился к восставшей Пальмире.

На этот раз пощады не было ни городу, ни жителям. Император велел снести крепостные стены, разрушить многие святилища, а оставшуюся богатейшую утварь и украшения вывез в Рим. Впоследствии эти богатства были переданы храму Юпитера. Те из горожан, кто не успел скрыться, были либо перебиты, либо обращены в рабство…

Позже Пальмира ожила при римском императоре Диоклетиане (243–316 годы), который построил оборонительную линию в виде «Диоклетиановой страты» — тысячекилометровой цепи пограничных укреплений, призванных защищать Сирию от вторжения персов. Ее храмы, театры, рынки, триумфальные арки и колоннады были «законсервированы» и в переносном и в прямом смысле сухим воздухом. В этом и сегодня может убедиться путешественник, побывав в чарующе волшебной Пальмире, возникающей в зыбком мареве пустыни. Отправимся и мы туда, чтобы познакомиться с некоторыми достопримечательностями древнего города.

Вот знаменитый храм Бела. Ясно видно, что он состоял из высокой эспланады, обнесенной прямоугольными окнами. Вид западной части здания, где расположен вход — три двери под портиком, к которому вела впечатляющих размеров лестница.

Монументальная арка (200 год н. э.) перед огромной полуовальной колоннадой, по сторонам которой находятся две меньшие арки с нишами на самом верху. Агора — площадь для собраний — окружена портиками, статуями государственных деятелей. При этом военачальники смотрят на запад, руководители караванов — на юг, сенаторы — на восток. Создавая городской центр (первая половина II века н. э.), строители применяли гранит, мрамор, но в основном мягкий известняк, который добывали в каменоломнях в 12 километрах к северу от Пальмиры. Как это делалось? В естественную или искусственную трещину забивали деревянные клинья, к ним подводили воду, в изобилии поступавшую по многочисленным каналам и акведукам. Клинья разбухали, разрушая каменные глыбы, которые доставляли на повозках к месту строительства, где их резали на блоки, затем шлифовали. Они служили материалом для строительства домов, гробниц-усыпальниц, театров и храмов. Из этого камня строили и башни-могилы, расположенные недалеко от Пальмиры. Кстати, и поныне сохранилась башня-могила гражданина Пальмиры по имени Алахбел (103 год н. э.).

Вот как описывает эти гробницы советский ученый И. Саверкина: «Построены башни из местного песчаника; в массивном цоколе расположен декоративно оформленный портал. Кверху башни слегка сужаются и заканчиваются профилированным карнизом. Крупные, тщательно обработанные квадры песчаника сами по себе служат украшением глади стены, поэтому в наружное оформление вводится мало декоративных элементов. Над порталом нависает небольшой балкон, которому придана форма ложа, а на нем — скульптурное изображение главы семьи, построившего гробницу. В Риме и на территории Римской империи были широко распространены мраморные саркофаги в виде ложа с возлежащей фигурой умершего, но использование ложа в качестве архитектурного элемента не встречается нигде, кроме Пальмиры. Пальмирские мастера по-своему решали заимствованный мотив и добивались великолепного результата. Скульптурное украшение подчеркивает строгие формы архитектуры, а гладь стены, в свою очередь, служит фоном для помещенной на ложе фигуры владельца башни-гробницы. Удачно найденные соотношения подчеркиваются и сочетанием цветов: на рыжеватом фоне песчаника выделяется белизной известняковая скульптура».

Гробница была расположена в нижней части башни, другие же этажи служили помещениями для культа предков. Число захоронений в башне достигало нескольких сотен. Могилы красиво обустраивались, ставились плиты с портретами и приводились соответствующие эпитафии. Из башенных гробниц Пальмиры до наших дней хорошо сохранились две: Ямвлиха и Элабела.

Датский археолог Г. Ингхольт, который работал в Пальмире с 1924 года, отмечал, что «…из сотен рельефов, украшавших башенные гробницы, на месте не сохранилось ни одного. Жители рассказывали, как под покровом ночи снимали надгробные плиты или спиливали с них детали и продавали антикварам Дамаска и Хомса. Через дипломатических представителей и путешественников эти ценности попадали в музеи Европы и Америки. Если бы надгробия были найдены археологами в целости в погребальных камерах, они послужили бы источником ценнейших сведений по истории пальмирских родов и этническому составу населения города. Ныне, разбросанные по многочисленным музеям, они изучаются в отрыве от комплекса, в котором когда-то находились».

Позже Пальмира получила статус свободного города, который был дарован ей римским императором Адрианом. Он посетил его в 129 году, и с той поры он стал называться Адрианополем или Адриановой Пальмирой.

Управление городом строилось по греческому образцу. «Все население, — писала И. Саверкина, — разделили на филы, которые соответствовали древнему делению по родам. Точное число фил неизвестно (вероятно, около 12). Высшим законодательным органом стало буле. Исполнительная власть находилась в руках магистратов, называвшихся по-гречески архонтами, стратегами и т. п. Существовала даже специальная должность смотрителя городского рынка — агоранома, — необходимая для такого большого торгового и перевалочного пункта, как Пальмира».

В 1881 году российский путешественник и коллекционер С. Абамелек-Лазарев побывал в стране Сури и приобрел там мраморную плиту пятиметровой высоты с надписью на арамейском и греческом языках. Это был тариф (система ставок, цен на товары, за которые взималась плата), который дал возможность познакомиться с экономикой древней Пальмиры.

И. Саверкина отмечает, что «в тарифе впервые дана узаконенная и упорядоченная система взимания пошлины за провозимые через город товары, введенная в 137 году; тогда же тариф поставили на торговой площади — агоре. До того времени размеры пошлины не были установлены точно, и это приводило к злоупотреблениям и снижало доходы города. С введением нового закона Пальмира выплачивала определенную сумму Риму, а остальными доходами распоряжалась сама.

Одно только перечисление упомянутых в тарифе наименований дает представление об ассортименте товаров. Здесь и рабы, пурпурная шерсть, ароматические масла, бронзовые статуи, оливковое масло, сало, кожи, вино, пшеница, соль, солома. По свидетельству Плиния Старшего, только Индия ежегодно продавала Риму пряности, слоновую кость, черное дерево, драгоценные камни, хлопок и благовония на общую сумму не меньше 50 миллионов римских серебряных монет».

В годы самостоятельности, отмечала И. Саверкина, Пальмира жила интенсивной культурной жизнью. Правда, ее население, по сравнению с предшествующим периодом, несколько сократилось. Вовлеченный в войны, город в правление Зенобии обносится мощными оборонительными стенами с круглыми и квадратными башнями. Завершается строительство улиц-колоннад. Устанавливаются статуи Одената, Зенобии, их сыновей и родственников. Только на одной из колоннад, на Большой, было семь статуй маленького Вабаллата, номинального властителя Пальмиры.

Добившись политической независимости, пальмирцы стремились утвердить свою самостоятельность и в области искусства. Они пытаются отбросить любое влияние Рима, такое его проявление, как индивидуальность в характеристике изображаемого, психологизм. Приверженцы этого направления ищут образцы для своего творчества в портретах прошлого, стилистически связанных с культовой скульптурой и переднеазиатскими традициями. К таким портретам относится хранящийся в нашем Эрмитаже фрагмент надгробия — мужская голова с густыми, закрывающими лоб волосами, орнаментально исполненными усами и бородой, маленьким, застывшим в условной улыбке ртом.

Другое художественное направление развивается по пути искажения и деформации. Упомянутый хранящийся в Эрмитаже мужской портрет служит яркой иллюстрацией этого направления. Человек с его индивидуальными чертами скульптора больше не интересует: лицо деформируется; на месте скул даны большие впадины, нижняя часть лица сдвинута в сторону, глаза помещены почти на плоскости лба, голова сплюснута сверху; лицо служит лишь нейтральным фоном для глаз, широко открытых, с маленьким просверленным зрачком, — в глазах заключена вся выразительность образа. Противопоставление бренности телесной оболочки и силы вечной души человека как нельзя лучше выражало настроение раннего христианства.

Эти и другие памятники являются последними произведениями античного искусства Пальмиры. После разгрома войсками Аврелиана город теряет свое значение как художественный центр. Лишенные крова и работы мастера, вероятно, в поисках заработка уехали в другие сирийские города, а может быть, и в Рим. И только следы влияния своеобразного и яркого пальмирского искусства можно заметить в памятниках поздней римской скульптуры.

Однако, погибнув как художественный и торговый центр, город еще долгое время существовал в качестве пограничного поста Римской империи. Население Пальмиры к этому времени еще больше сократилось. Некоторое оживление наступило при императоре Диоклетиане, поставившем здесь римский гарнизон. С его пребыванием в Пальмире связаны все строительные работы, производившиеся в городе в конце III века н. э.

Пальмира вновь была обнесена оборонительными стенами, но они ограждали значительно меньшую территорию, чем при Зенобии. За исключением постройки стен, необходимых для защиты, и восстановления некоторых храмов, вся строительная деятельность при Диоклетиане сосредоточилась в западных кварталах Пальмиры.

Это доказала польская археологическая экспедиция, которая в течение последних лет работала под руководством профессора К. Михаловского. В частности, в публикациях экспедиции было отмечено, что император Аврелиан разрушил и сжег западные жилые кварталы Пальмиры и на их месте (их территория равнялась до 30 тысяч квадратных метров) последующий римский император Диоклетиан построил военный лагерь. В лагерь вели так называемые Преторианские ворота, названные так в честь первоначальной охраны римских полководцев и императорской гвардии.

Со времени разрушения Пальмиры Аврелианом и строительства лагеря Диоклетиана о Пальмире стали забывать.


Слово археологов

Что же далее произошло с Пальмирой? Кто вернул ее людям?

Шли годы… Разрушенная красавица пустыни была погребена под слоем песка. Торговые люди, путешественники стали чаще посещать места, где некогда сходились караванные пути в оазисе. У посещавших эти места постепенно пробуждался интерес к истории, культуре, памятникам Пальмиры.

Из европейских негоциантов первыми попали на развалины Пальмиры англичане. Это было в 1678 году. Вернувшись на родину, они распространили весть о Пальмире. Тринадцать лет спустя группа английских купцов прибыла в Пальмиру и провела там четыре дня. Один из них сделал зарисовки развалин города. Руководитель группы некто В. Галифакс спустя несколько лет опубликовал эти рисунки в прессе. Их появление возбудило интерес английских археологов и историков, которые и решили в 1753 году снарядить научную экспедицию в Пальмиру. Организаторами и руководителями этой первой экспедиции были ученые Вуд и Даукинс. После возвращения в Англию они опубликовали результаты своего труда, назвав его «Руины Пальмиры». Один экземпляр книги ученые отослали в качестве дара русской императрице Екатерине II.

Советский публицист и журналист Е. Коршунов, несколько лет проработавший на Ближнем Востоке, писал в своей книге «Арабская вязь», что «когда-то русские литераторы, желая подчеркнуть красоту Петербурга, именовали его Северной Пальмирой. Однако существует мнение, что подобное наименование пошло от западноевропейских путешественников. Дело в том, что открытие ими древней Пальмиры в Сирийской пустыне почти совпало с появлением в северных болотах красавца города — чуда возрожденного эллинизма. Именно поэтому, мол, в Западной Европе и стали писать о Северной Пальмире.

В XVIII–XIX веках европейцы только-только открыли для себя этот удивительной красоты и величественной поэзии город в Сирийской пустыне, и слава о нем прокатилась по всему цивилизованному миру».

Так это или нет, трудно сказать, но суть заключается в том, что красота Пальмиры заворожила русских императоров и они не возражали против того, чтобы Петербург именовали Северной Пальмирой.

В дальнейшем, в начале XIX века, интерес к Пальмире в Европе стал еще более возрастать. Это было связано с завоевательными походами Наполеона Бонапарта в Египет и Сирию. Наряду с новым «открытием» Востока после крестовых походов Наполеон взял с собой в военный поход много ученых, которые и положили начало научному и всестороннему изучению Египта, Северной Африки и стран Ближнего Востока — в первую очередь Сирии, где находилась «пленница пустыни» — Пальмира.

Постепенно, но уверенно рос интерес России к Пальмире. И здесь в нашей книге мы не имеем права обойти ту большую роль, которую сыграл в изучении комплексной истории и культуры Русский археологический институт, созданный в 1895 году в Константинополе. Основал этот институт профессор Новороссийского университета в Одессе Ф. И. Успенский, которым и руководил почти 20 лет — с 1895 по 1914 год.

В 1900 году он организовал научную экспедицию института, сделал много фотографий, рисунков, схем, планов, топографических исследований города. На основании этих материалов профессор Ф. Успенский издал потом обстоятельный труд.

В 1901 году он вновь отправился в Сирию. Перед ним стояла задача вывезти в Петербург подарок турецкого султана «Пальмирский таможенный тариф», приобретенный, как говорилось, российским ученым С. Абамелеком-Лазаревым в 1882 году. С большим трудом Ф. Успенскому удалось провезти плиту через сирийскую пустыню в Дамаск, а затем в бейрутский порт. Морем плиту доставили до Одессы, а затем в Петербург, где она и поныне стоит в Эрмитаже.

Другим отечественным ученым, внесшим вклад в изучение истории и культуры Пальмиры, был Б. В. Фармаковский (1870–1928 годы). Он долгие годы сотрудничал с Русским археологическим институтом в Константинополе, написал ряд работ по культуре Пальмиры и в том числе статью «Живопись в Пальмире», опубликованную в «Известиях Русского археологического института в Константинополе».

«Величественные памятники искусства древней Пальмиры, — писал он, — давно уже привлекали внимание ученых и любителей прекрасного. Отрезанные от мира громадной безводной пустыней и расположенные среди леса пальм в далеком, роскошном оазисе, развалины Пальмиры, собственными глазами видеть которые еще и до сих пор остается уделом немногих счастливцев, всегда возбуждали воображение, всегда представлялись чем-то сказочно великолепным, чем-то волшебным и пользительным. Само имя Пальмиры сделалось даже в большом обществе синонимом цветущего, богатого и красивого города: вспомним Северную Пальмиру!

Древняя Пальмира была одним из выдающихся культурных центров на Востоке. И здесь было общество, у которого искусство было существеннейшей потребностью жизни, которое любило и преклонялось перед его созданиями. Как и в других местах, так и здесь, искусство было как бы квинтэссенцией общей жизни и одним из лучших показателей того, чем интересовались, чем увлекались, какими идеалами жили».

Далее он писал, что постоянное общение Пальмиры с Западом и Востоком отразилось на ее искусстве. Вот почему ее памятники представляют большой интерес. Ведь Пальмира существовала в ту эпоху, когда сформировалось новое христианское искусство, начало которого для нас еще не вполне ясно. И памятники Пальмиры помогут нам решить эти вопросы, и особенно те, которые сохранились на Востоке и которые мало известны. А всестороннее изучение их, несомненно, будет способствовать разрешению вопросов, связанных с историей античного и христианского искусства. Но до недавнего времени ученые были знакомы в основном только с пальмирской архитектурой и скульптурой. А пальмирская живопись была меньше известна. В основном она представлена фресками, которыми была разукрашена часть пещеры и катакомбы, где хоронили усопших.

В самое последнее время стали известны фрески, которыми разукрашена часть большой пещеры, служившей в древности, как и римские катакомбы, местом для погребения умерших. Это пещера Мегарет Абу-Сахель. «Этот замечательный памятник, — пишет Б. Фармаковский, — до сих пор еще не был разъяснен во всех подробностях. Катакомба Абу-Сахель находится в Пальмире к юго-западу от древнего города. На существование гробниц в этой местности указывалось давно.

Роспись катакомбы в основе своей восходит к эллинистическому искусству: здесь сюжеты из греческой мифологии — похищение Ганимеда орлом Зевса, нахождение Ахилла среди дочерей Ликомеда, богиня Ника — богиня победы, крылатая победа, украшающая простенки между отдельными погребальными камерами. Перед нами целая галерея жителей Пальмиры. Портреты в медальонах сделаны тщательнее, чем остальные росписи катакомбы. Число лиц на медальонах — девять. Все они приблизительно одного возраста.

Наряду с портретами мужчин встречаются два портрета женщин на пилястрах, которые образуют вход в комнату, расписанную фресками. Их портретные изображения сделаны в натуральную величину. Женщина на левом пилястре стоит перед стеной, которая достигает ей до плеч, на стене стоит корзина и шкатулка. У ног женщины справа — скамеечка. Шапка разукрашена драгоценными камнями. На руках надеты золотые браслеты. На ногах — красные ботинки. Надпись сообщает, что здесь изображена женщина по имени Бата — дочь Симеона.

Все древнейшие надписи в пещере написаны краской на пальмирском диалекте арамейского языка, но на некоторых фресках мы встречаем надписи на арамейском и латинском языках.

У входа в пещеру стоят два пилястра, и на них вверху изображены разводы винограда, фигуры животных, меч, два гвоздя, воткнутые в центр круга. По обе стороны от круга мы видим двух птиц, а в нижней части круга находятся петух, змея, тарантул и два скорпиона.

Круг обозначал дурной глаз, на который нападают эти животные, чтобы лишить его силы».

Много внимания в своей исследовательской работе академик Б. Тураев уделял Пальмире. Он писал, что было время, когда Пальмира, с ведома и благословения Рима, сделалась империей Востока и сыграла крупную культурную и политическую роль.

Б. Тураев отмечал, что первые упоминания Пальмиры — Тадмора — относятся к вавилонскому времени, а возвышение — к римской эпохе, когда этот город превратился в важный перевалочный центр международной торговли. Город соединял Средиземноморье с Междуречьем, Персидским заливом и даже Индией. Этим пользовались правители Пальмиры, чтобы приумножать свои богатства и благосостояние в условиях предоставленной значительной свободы и независимости.

Дело дошло до того, что Пальмиру римские императоры признали равной всем городам Италии, и она получила при римском императоре Каракале право итальянского статуса. Город обустраивался по греческим архитектурным канонам, впитал в себя традиции и обычаи, созданные в период правления греческой династии Селевкидов, которые правили на Ближнем Востоке с 312 по 64 год н. э. Эти традиции и обычаи сильно повлияли на пальмирскую живопись и архитектуру. Особенно это сказалось на архитектуре и живописи катакомбы Мегарет Абу-Сахель. Найденные в этой пещере настенные портреты дают ученым важный материал для установления происхождения и развития христианской иконографии.

Влияние греческой культуры можно видеть и в религии пальмирцев. Например, богиня пальмирцев Аллат, бог Азиз и другие божества носят явные черты греческой богини Афины, бога Зевса, римского Юпитера и др.

Большой вклад в разработку истории и социально-экономической системы Пальмиры внес (как мы писали) российский ученый С. Абамелек-Лазарев. Путешествуя в 1882 году по стране Сури, он посетил развалины Пальмиры и обнаружил там огромную стелу, на которой был выгравирован пальмирский торговый тариф. Он установил, что пальмирские мастера по приказу городского главы Пальмиры высекли 18 апреля 137 года нашей эры на стеле наряду с другими следующие слова: «Всякий ввоз и вывоз были обложены постоянной пошлиной в два динария с верблюжьего груза и в один динарий с ослиного. Кроме того, и при ввозе и при вывозе товары оплачивались по стоимости специальными пошлинами, платили отдельно и за верблюда, платили особые пошлины коммерческие ассоциации за контракты и акции».

Другим советским исследователем истории, культуры и искусства Пальмиры является И. И. Саверкина. Она выпустила в 1971 году альбом-книгу «Древняя Пальмира». В ней 49 иллюстраций и большое предисловие, посвященное истории, памятникам, искусству Пальмиры.

И. Саверкина пишет, что город нельзя было сравнить по известности с Антиохией на реке Оронт или Селевкией на реке Тигр, которые считались жемчужинами античного Востока.

Но постепенно Пальмира стала крупнейшим торговым и религиозным центром Сирии, важнейшим звеном в мировой торговле, связывающим Восток и Запад. Купцы Пальмиры сосредоточивали в своих руках большие богатства, вкладывали накопленные деньги в строительство дворцов, храмов, памятников, театров, общественных бань. В строительстве и архитектуре наблюдается синкретичность культур — римской, греческой и местной, восточной. Но история и корни культуры Пальмиры уходят в глубь тысячелетий.

«Ко времени римского завоевания, — пишет И. Саверкина, — город занимал уже большую территорию и имел два центра: культурный — на востоке, около святилища Бела, и торговый — на западе. Город разрастался, заполняя пространство между обоими комплексами. Примерно до 150 года н. э. в Пальмире не строили из камня гражданских и частных зданий. Каменными были лишь храмы и надгробные сооружения. Строительным материалом для них служили песчаник и мраморовидный известняк, а для жилых домов — непрочный кирпич-сырец.

На восточной окраине города с давних времен существовало святилище трех пальмирских богов — Бела, Ярибола и Аглибола. Бел был верховным божеством, подобно Зевсу у греков или Юпитеру у римлян; Ярибол и Аглибол — богами небесных светил — Солнца и Луны. Святилище после перестройки стало одним из самых грандиозных культурных ансамблей Сирии.

6 апреля 32 года н. э., в день неизвестного нам пальмирского праздника, состоялась церемония посвящения храма, который представлял центральную часть всего ансамбля».

Возвышающиеся в пустыне колоннады легендарной Пальмиры манят к себе путешественников. Если отправиться на машине из Дамаска на север к городу Хомсу, а затем на восток, то через несколько часов можно приехать в Пальмиру. Эти города соединяются хорошей шоссейной и железной дорогами. Железную дорогу вместе с сирийцами строили советские рабочие и специалисты. И немалая их часть была из Ленинграда, предки которых любовно называли свой город Северной Пальмирой. По железной дороге из близлежащих рудников вывозят фосфаты, которые уже в денежных поступлениях возвращаются в Пальмиру для строительства жилых домов, улиц, учреждений, школ, детских садов.

Итак, через несколько часов езды на автомобиле мы оказываемся в древнем городе Пальмире. И здесь нас ждет другой сюрприз. Удивлением для нас оказывается и тот факт, что мы находим там уже две соседствующие Пальмиры — два Тадмора. Одна Пальмира — древняя, а другая — новая, молодая. В одной уже давно не живут люди, и она стала вечным музеем; вторая населена людьми, которые стали селиться здесь с 1928 года. Теперь в ней 35 тысяч жителей. Есть поликлиника, больница, восемь школ. Именно с этого года сирийское правительство издало закон о строительстве новой Пальмиры. Первыми гражданами были бедуины, бедный люд. Правительство благоустроило город — провело электричество, водопровод, построило улицы. Трудолюбивые жители Тадмора-Пальмиры заложили здесь пальмовые рощи, сады, огороды, вспахали поля, развели скот. По традиции пальмирцы занимаются торговлей, ткут ковры, платки, шьют национальные одежды и продают все это тем, кто посещает их гостеприимный город.

В 1986 году сирийские архитекторы почти завершили реставрацию античного театра. Его вместимость составит три тысячи зрителей. В театре планируют проведение фестивалей искусств. Наряду с другими реставрационными работами воссоздаются крепостные стены города, реконструируют караван-сарай. В нем намереваются открыть новый этнографический музей.

Новая Пальмира не конкурирует с древней, так как сама служит ее продолжением, устремлена в завтрашний день, в будущее.

Загрузка...