Пятьдесят восемь лет в Третьяковской галерее

ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ЖИЗНИ ТРЕТЬЯКОВА

Заботы Павла Михайловича о галерее после передачи ее городу увеличились. Он покупал картин больше, чем прежде. Правда, у него теперь появился сильный конкурент в лице петербургского музея, но художники по-прежнему считали большой честью попасть в галерею Третьякова. Они считали эту галерею основной в России.

С середины 90-х годов Третьяков начинает собирать и произведения древней русской живописи, то есть иконы. Как раз к этому времени относится всеобщее увлечение иконописью. Художники и любители живописи начали с восторгом говорить о неизвестной до того времени отрасли русского искусства. В Историческом музее была устроена первая выставка икон, и на этой выставке Третьяков купил первые иконы для своего собрания. [85] Потом купил за тридцать тысяч рублей сразу большое собрание древних икон у генерала Егорова. В собрании были иконы строгановских писем, новгородских, московских. Тогда много печаталось в газетах об этом собрании. Иконы стали собирать многие любители живописи: Остроухов, Рахманов, Лихачев. Будто открыли неизвестную страну. Но поместить иконы в галерею Третьяков не успел. Иконы были размещены в его личных комнатах и лишь после его смерти перешли в галерею. Первую опись их составил Лихачев. [86]

По-прежнему Павел Михайлович каждую осень ездил за границу, каждую зиму - в Петербург на выставки и в мастерские художников.

В его отсутствие забота о галерее лежала на нас, то есть на мне и на Ермилове. Мы, как старшие вахтеры, должны были и охранять, и обучать наших новых товарищей, как поддерживать порядок в галерее. Теперь уже у нас образовался твердый штат служащих. Был у нас свой реставратор Федоров, которого Третьяков посылал в Петербург, в Эрмитаж, обучаться искусству реставрации у знаменитого реставратора Богословского. [87] Были и свои рамочники. Шесть человек наиболее близких к галерее служащих жили в домике во дворе галереи. Этот домик Третьяков купил у соседа специально для них.

С осени 1897 года мы стали замечать, что Павел Михайлович начал худеть, похварывать. Я не помню, чтобы он до этого когда-нибудь болел. А тут как-то сразу стало заметно, что он сильно болен. Вскоре мы узнали, что у него язва желудка.

Занятый постоянно делами, лечился он плохо, и болезнь стала быстро развиваться. Осенью 1898 года он даже не поехал в свою обычную поездку за границу. Лишь поехал в Петербург на выставку. Привез он оттуда картину Попова88 «В школе» и рисунки Федора Васильева. Увы! Это были его последние покупки.

Вернувшись из Петербурга, он слег и больше не встал.

По-прежнему я должен был ежедневно делать ему подробные доклады о делах галереи, о посетителях, о том, что говорят художники о новых картинах. Все остальные дела он забросил, передав их служащим, интересовался только галереей. С каждым днем он становился заметно слабее и слабее. Утром 4 декабря, в 9 часов, я, как обычно, был у него. Очень слабый, он все-таки спросил о галерее.

Не успел я выйти от него в галерею, вдруг в доме началась суета. Что такое? Говорят, Павел Михайлович умер.

Он умер спокойно, и последние его слова были:

- Берегите галерею и будьте все здоровы.

Так окончилась жизнь этого замечательного человека. Умер он в одной из комнат верхнего этажа.

Его смерть для меня была большим горем. Я и сейчас, когда прохожу по залам галереи, ожидаю встретить Павла Михайловича, как обычно приходилось встречать его ежедневно…