Пышка (ЛП)

Глава 23

Девлин

— Не знаю, сможем ли мы это сделать, — Мэлоун поднимает взгляд на особняк Алонсо; весь фасад освещен и повсюду охранники.

— Вернись, — Бренда дергает его за широкий дуб, когда мимо проносится прожектор.

— Мы сделаем это. Не важно, как, — я проверяю привязанное ко мне оружие.

— Я была в дерьме похуже, чем это, — Бренда вытаскивает из рюкзака нож, когда часовой приближается, пробираясь между деревьями.

— Не все мы обученные убийцы, Бренда, — шипит Мэлоун, когда она выходит из-за дерева, бесшумно вскрывая горло часовому и возвращается к нам без единой капли крови.

— Хорошо, что есть я, — ухмыляясь отвечает она.

— Не старайся. Я хочу быстро и грязно. Чем раньше верну Даймонд, тем лучше. Я не позволю им причинить ей вред.

— Мы достанем её, босс, — Мэлоун осторожно дотрагивается до разбитого носа. — Хотя мы оба в некотором роде в жопе, — он указывает на рану на моем плече. — Болит?

— Это просто царапина, — Мне плевать на дырку от пули, особенно когда у Даймонд проблемы гораздо серьезнее. Моя травма может подождать.

— Бренда, вы с Мэлоуном штурмуете фронт. Привлеките их внимание как можно лучше, без смерти. На самом деле, заставьте их думать, что вы собираетесь выломать дверь.

— Понятно, — она коротко кивает мне. Измученный менеджер моего клуба ушёл, а на её место пришел хладнокровный убийца. Мы все могли бы многому научится у этой женщины.

— Я пройду через заднюю дверь, а вы двое устроите здесь сцену. Как только Даймонд будет у меня, уходим.

— Я готов устроить хоть клоунское шоу, если это поможет нам безопасно войти и выйти, — Мэлоун проверяет свою обойму. — Давайте сделаем это.

Это вполне может быть нашим концом. Я это знаю, и они тоже. Но все равно не колеблются. Они были со мной с самого начала, и сегодня я не собираюсь их терять. Мы спасем мою жену, и пусть небеса помогут тем, кто встанет на пути.

— Как ты собираешься обращаться с Доном Калабрези? — спрашивает Бренда.

— Пулей, если он тронул хоть один волосок на её голове, — низко приседаю и жду, пока прожектор снова не пройдет мимо нас. — Вперед, — кричу резким шепотом. Они наступают, пока я мчусь вокруг дома. Я должен пройти мимо оранжереи, бесшумно убить её охранника, затем медленно проползти возле бассейна Алонсо.

Ещё двое охранников стоят у хорошо освещенной задней двери. Я могу убить их, но сомневаюсь, что смогу заставить их обоих вовремя замолчать. Нет. Я не могу рисковать, чтобы предупредить людей внутри. Они могут навредить Даймонд.

Я прокрадываюсь за ухоженный набор кустов и выглядываю сверху. Устаревший дом Алонсо из трех этажей. Большинство комнат наверху без света. Кроме одного.

В окне проходит тень, и, хотя я её не вижу, знаю, что это Даймонд. Ощущаю это всем своим существом так же, как чувствую её. Я собираюсь пошевелится, когда вижу ещё одну тень. Эта больше, и движется быстро позади моей Даймонд. Когда до меня доносится слабый звук крика, я бросаюсь в бой.

Стрельба проносится сквозь ночь, и я могу сказать, что Бренда и Мэлоун вступили в бой. Крики и новые выстрелы разрывают тишину ночи, пока я незаметно двигаюсь.

Обойдя заднюю дверь, обхожу каменное здание с другой стороны и нахожу дренажную трубу, тянущуюся от самой крыши. Недолго думая, я убираю ножи в кобуры и начинаю карабкаться.

Камень и металл царапают пальцы, но я не останавливаюсь. Я не сделаю этого, пока не доберусь до окна, где видел Даймонд. Моё травмированное плечо горит от боли, которое отдаёт в ключицу, но я игнорирую её и продолжаю путь. Это только вопрос времени, когда кто-нибудь заметит меня, поэтому стараюсь двигаться так быстро, как только могу.

Достигнув второго этажа, я бочком лезу к ближайшему окну. В комнате темно, и окно заперто. Блядь. Нет времени. Я должен добраться до Даймонд. Отступая назад, я ударяю кулаком по стеклу. Звук громкий, и его обязательно кто-нибудь услышит. Но я не беспокоюсь об этом. Вместо этого забираюсь внутрь, бросаюсь в спальню за ней, затем вскакиваю на ноги и бегу через дверь.

Пуля проносится мимо моей головы, когда подбегаю к комнате Даймонд. Я убиваю стрелка одним взмахом клинка. Он падает на колени, когда вбегаю в спальню, которую он охранял.

— Стой! — кричит здоровенный ублюдок, держа шею Даймонд в локтевом захвате. Они оба смотрят на меня, на глазах Даймонд слезы.

— Девлин, — кричит она.

— Я здесь, куколка. Не волнуйся.

— Не волнуйся? — смеется мудак. — Я могу свернуть ей шею прямо сейчас, если захочу.

— Мой отец…

— Плевал на тебя, — мужчина смотрит на меня. — Значит, ты её трахал? Каково это было? Бьюсь об заклад, эта киска была очень тугой, как кулак, — свободной рукой он проводит вниз по её груди.

— Остановись, — подхожу ближе.

— Нет, — он снова сжимает её горло. — Я сделаю это. Давно хотел это сделать.

— Джеремайя…

— Замолчи! — кричит он. — Я не с тобой разговаривал, Пышка. Я говорил тебе до того, как нас прервали, что тебе лучше молчать в тряпочку?

— Д-да-а, — слёзы катятся по её щекам.

— Я так хочу ощутить эту толстую киску на своём члене.

Ещё одна слеза катится по ее щеке. Моя кровь и так не горячая, но сейчас она просто ледяная. Всё происходит будто в замедленной съёмке. Лезвие в моей руке, его ладони на её горле, страх в глазах Даймонд. Я жду. У меня нет времени ждать, но мне все равно. Потому что в тот момент, когда он облажается, а так и будет, он труп.

Звук кричащих голосов и топот ног отражаются от стен. Солдаты Калабрези скоро будут здесь.

— Что, ты не хочешь рассказать мне, какова она? — Он наклоняется и облизывает её щеку.

С меня хватит. Он сам напросился.

Это полный пиздец.

Резким движением Даймонд подносит осколок стекла прямо к его щеке. Его визг звучит как симфония, когда я бросаюсь вперед и втыкаю нож ему в глаз.

Даймонд цепляется за меня, пока поворачиваю лезвие, наслаждаясь удивлением, которое вспыхивает пламенем в другом его зрачке, прежде чем ублюдок замирает и умирает.

— Девлин, — задыхается она.

— Я здесь, — я позволяю мудаку упасть, затем беру её за руку и веду к окну. — Мы должны уходить. Сейчас. Но сначала, — я впиваюсь в её губы пламенным поцелуем, который, как надеюсь, выжжет её душу так же, как и мою, — Я люблю тебя, куколка.

Её глаза расширяются.

— Я знала. Я тоже тебя люблю!

— Отлично, — снова целую её. — А теперь идем, — жестом указываю в сторону окна.

— Туда? — Глаза девушки похожи на блюдца, когда я отпираю окно и распахиваю его.

— Я помогу тебе, — выстрелы становятся громче, и я снова слышу шаги, но на этот раз они, кажется, удаляются.

— Они за дверью! — кричит мужчина. — Нужно подкрепление!

Мэлоун и Бренда-гребанная-находка.

— Сюда, — я высовываю ногу за окно и приседаю на подоконник, прежде чем ступить на карниз. — Дай мне руку.

Она делает глубокий вдох и протягивает мне свою руку.

— Хорошо.

— Она моя! Ты не заберёшь её! — кричит Дон Калабрези врываясь в комнату.

— Нет! — кричит Даймонд, когда он тянется к ней.

— Прости, — говорю ей, а не ему, поднимаю пистолет и стреляю.

Он падает на пол, когда тащу её за собой на крышу.

— Прости, — снова говорю я, отворачивая её лицо от умирающего отца.

— Я понимаю, — это всё, что она говорит, когда веду её к краю крыши.

— Мы должны прыгнуть, — указываю на бассейн.

Она не сопротивляется, когда беру её за руку и считаю до трёх. Мы прыгаем, приземляясь в бассейне, быстро плывём к бортику и вылезаем наружу.

— Бежим, — беру её на руки и выбегаю из дома, когда стрельба наконец стихает. К тому времени, как добираюсь с ней до машины, ночь становится устрашающе тихой.

— Ты пришел за мной, — она ерзает у меня на плече. — И ты ранен.

— Я в порядке. Все, что имеет значение, это то, что ты со мной, — снова целую её. — Ничто никогда не разлучит нас.

— Обещаешь?

— Клянусь своей гребанной жизнью, куколка, — завожу машину и мчусь от дома.

— Но мой отец. Ты убил его. Они будут охотиться на тебя. Они…

— Мои солдаты уже в пути. Они сровняют это место с землёй. Сделают так, что между людьми Алонсо и твоим отцом началась война. Оба их тела будут легко найдены внутри, но огонь сотрёт улики, — я беру её за руку. — Тебя кто-нибудь обидел?

Она долго молчит.

— Да и нет.

Моя хватка на её руке усиливается.

— Объясни.

— Мой отец пытался причинить мне боль. Он говорил те же слова, что и раньше, тоже самое повторяли его люди. В особенности Джеремайя, — вздрагивает она. — Но… на этот раз… они не смогли причинить мне вреда. Они могли называть меня как угодно и говорить, что я ничего не стою, но я знала, что это неправда. То есть раньше я этого вообще не знала. Но сейчас… — она подносит мою руку к своим губам и целует её. — Благодаря тебе теперь я понимаю, что всё это было ложью. Теперь я знаю, кто я.

— И кто ты? — улыбаюсь я, когда она снова возится у моего плеча.

Она прижимается губами к моему уху и просто шепчет:

— Твоя.