Рабы свободы

Пункт седьмой МИР: Pt. AZURE[1] (дата: четырнадцатое двенадцатого тысяча сто тридцать восьмого)

Планету Лазурную вполне можно было считать олицетворением диалектики.

С одной стороны, это экономически крепкая планета, основа благосостояния коей зиждется на преобладающем среднем классе. С другой – это последний обитаемый мир «кольца 1» в этом краю обитаемой вселенной.

Граница.

Дальше – не проходят. Дальше – только летают.

С одной стороны, мощная туристическая индустрия, филиалы трансмировых корпораций, многочисленные мульти-порты, промышленные комплексы, необозримые склады, всевозможные торговые центры, предлагающие товары «с обеих сторон»… Цветущая развитая планета.

С другой – несколько космопортов, повышенная концентрация разумных существ неземных биовидов, резервации постоянно проживающих чужаков, временные лагеря на побывке первопроходцев, учебные кампусы завербованных колонистов, припортовые кварталы с борделями и салунами, чёрный рынок запретных, опасных товаров с ТОИ стороны…

Первопроходческая инфраструктура со всеми её квазиромантичными прелестями. ФРОНТИР.

Для неё – Лазурная была последним рубежом, последней возможностью повернуть обратно. Вратами в неизвестность, где её и её спутников могло ждать все что угодно. Без ограничений. Там, где летают, а не проходят, – непредвиденность возведена в ранг закона природы.

Джосф – в одном флаконе водитель, слуга, секретарь и телохранитель Эллен (на период предстоящего полёта она целиком персонифицировалась в новообретённый сегмент и для ясности теперь отзывалась на это женское имя), уже арендовал небольшую космическую яхту первого класса комплектации (иначе и быть не могло). В своё время он также был пилотом и разбирался во всём, что можно запустить в космос. Высокопрофессиональный индив…

Да, этот организм оставался отдельным, его индивидуальность в общее сознание влиться не сумела и потому – нитью не стала. С этим досадным обстоятельством приходилось временно мириться.

По сути, это из-за эгоцентризма Джо ей пришлось решиться на небывалое коварство по отношению к равновеликим. Нейтралитет доселе соблюдался обеими сторонами неукоснительно, условная грань обоюдно дозволенного не пересекалась. Как договорились, так и «велись».

А она взяла да и склонила дочь равновеликой…

Это вышло непреднамеренно. Вначале она хотела просто прикинуться дочкой покойной Эллен Литтлсон, принять личину, используя любимую игрушку индивов – проектор. После этого проникнуть за «линию» нейтральной полосы, втереться в доверие к равновеликому; «оригинал» дочки тем временем силами исполнителей придержать где-нибудь, инспирировав соответствующие обстоятельства. Это дозволялось. Равновеликие сами постоянно, всеми способами урывали фрагменты информации. Она даже подозревала, что кусочков мозаики у них набралось столько, что почти готова цельная картина – истинный «портрет» семьи, «фото на паспорт» Я-Мы. Но равновеликих становилось всё меньше и меньше. Она же росла, увеличивалась – и потому не трогала их, просто ждала, когда равновеликих не останется вовсе. Чтобы без особых хлопот занять доселе недоступные ареалы.

Одним словом, отправляясь на поиски, посланница Я-Мы имела намерение уважить нейтралитет, который они неукоснительно соблюдали по отношению к её семье.

Уцелевших равновеликих трогать не надо, их трогать опасно. Убить сверхсущность они не сумеют, убить её уже невозможно, но существенно осложнить ей жизнь – вполне могут. Хотя бы тем, что уничтожат себя преднамеренно, до срока, ВСЕ единовременно. Тем самым лишив Я-Мы шанса заполучить информацию. Абсолютно все «устные» сведения, которые хранятся в их памяти, не передоверенные никакому другому носителю информации. Пока живёт хотя бы одно из этих «полуколлективных» существ – живы они все, и остаётся шанс УЗНАТЬ, что им было сказано вселенскими бродягами. Последнее из выживших проговорится, так или иначе, и выдаст главный секрет, прежде чем исчезнуть окончательно.

Это ЗНАНИЕ ей было необходимо как воздух птице, как вода рыбе, как земля червю, как огонь саламандре.

Сверхсущность терпеливо ходила вокруг да около, подбирала крохи информации, по биту, по слову, по пикселю… торопиться некуда – уж чего-чего, а смерти ей бояться нечего. Носителей у неё неограниченный ресурс – практически всё нынешнее и будущее человечество.

Но события внезапно приняли настолько крутой оборот, что «перемирие» пришлось нарушить.

Она хотела уважить считанных (не более десятка осталось) доживающих, хотела ждать, пока к самому последнему наконец-то явится смерть, на пороге которой он «расколется» (на этом строился её расчёт, и был он беспроигрышным, ибо она слишком хорошо знала натуру этих почти всемогущих тварей). Она хотела бы… но не во вред себе.

Единственное, что сильнее ИХ, что одолевает равновеликих одного за другим – смерть. Но – смерть не сильнее ЕЁ, Я-Мы. Она сама сильнее смерти. Однако при этом вовсе не сильнее равновеликих, боящихся смерти… парадокс, который выводил её «из себя» (как ни приблизительно и неточно это чисто индивское выражение).

У неё – другой враг. Которого ОНИ-то как раз и НЕ боятся!

То, что она неподвластна смерти, вселяло в сверхсущность уверенность. Но то, что равновеликие неподвластны её врагу, что в них есть то, чего нет в ней, – отбирало приобретённую уверенность.

С ними наверняка происходит нечто сходное, когда они думают о ней.

У каждой из сторон есть враг поверженный и враг непобедимый. (У каждого свой – с точностью до наоборот.) Это и делает их равными величинами.

В борьбе без конкурентов не обойтись. Какая ж это борьба, если отсутствует… дух соревновательности, можно так выразиться.

В этом «чемпионате» – у каждого своё преимущество и свой недостаток…

Личину Дочки она намеревалась присвоить лишь ненадолго, попользоваться и аккуратно вернуть «на место». Часть «пасьянса» сложена, но чтобы СОШЛОСЬ, ей остро необходима недостающая информация, а у кого же восполнять пробелы, как не у других членов той же «мафии»?.. С помощью периферийных сегментов она хотела подзадержать младшую, а тем временем сходить в гости к дядюшкам. Дядюшки добрые, они расскажут сказочку, и девочка уйдёт домой очень довольная. Потом кто-нибудь из дядь, конечно, обнаружит, что сказочку подслушали ДРУГИЕ уши… потом. Когда ничего изменить не сможет, когда обладательница «ушей» уже посетит искомое…

МЕСТО.

Но приближённого, преданного слугу-хранителя не обманешь. Эти сторожевые твари появляются в судьбах хозяев не вдруг, они словно предназначены для конкретного индивидуума, потому имеют мистическое чувство, нюх на аутентичность работодателя. Поэтому Джосфа, изначально запрограммированного на раболепие природной склонностью к услужению – необходимо было склонить и использовать.

НЕ ПОЛУЧИЛОСЬ.

В доверие к девице втёрся и её прислужником сделался безнадёжный эгоист, он преследовал собственные цели, строил далеко идущие планы… В образовавшейся патовой ситуации она приняла дерзкое, наглое, фактически безрассудное решение: склонять хозяйку. В случае успеха память сегмента полностью перейдёт в её распоряжение, и никакой подлый индив подмены не унюхает.

ПОЛУЧИЛОСЬ. Слилась вмиг, с первого касания. Предварительно понадобилось подобраться к ней вплотную, ликвидировав единственного мужчину (склонению не поддался, себялюбец!), проверенного секс-партнёра, которому Дочка позволяла к себе притрагиваться без защитных перчаток и прочих средств контрацепции.

После обнаружения в непосредственном окружении двоих неподдельных эгоцентристов – возникло даже сомнение, что удастся быстро ВЗЯТЬ память Дочки. Если вообще удастся…

Но – получилось. Мало того, добавился сегмент несамостоятельный, вовсе не комиссар.

Награда за смелость (которая «города берёт»). Теперь можно было не опасаться, что эта память полноправным, ДУМАЮЩИМ сегментом вольётся в мозг Я-Мы и поведёт свою игру, используя исключительно выгодное расположение аутентичного тела в социуме врага.

Да, биологически юное тело прекрасной девушки Эллен Литтлсон рано или поздно превратится в опустевшую оболочку, куколку, из которой вылетела бабочка. Но до тех пор она по-прежнему будет являться самой собою.

С одним лишь малюсеньким, НО принципиальным «НО».

Её самостоятельное Я превратилось в «троянского коня», подаренного Я-МЫ равновеликим…

Блестящий результат кинжальной вылазки в лагерь невольного «союзника».

У разведки боем, результатом коей было прямое проникновение в стан равновеликих, оказался ещё и дополнительный бонус. Этот индив несколько раз попадался «на глаза» раньше и запечатлелся в ячейках памяти. Вначале в мире Нью-Сайбе-риа он контактировал со свежим, накануне влитым периферийным сегментом, своей преподавательницей, потом в санузле мультипорта столкнулся с самой «дочкой» (к тому моменту этот бесценный плацдарм уже был захвачен, и МЫ на нём сосредоточили надежды). Младшая Эллен находилась в спроецированной дорожной личине синеглазой нимфы-блондинки, весьма отдалённо похожей на черноглазую хрупкую брюнетку (не ходить по мирам со своим собственным лицом – стандартная мера предосторожности звёзд высшего света для защиты от происков папарацци, приставаний любителей автографов и посягательств «желателей» поживиться).

Вовсе не этого высокого голубоглазого блондина ждала высокая синеглазая блондинка в зале ожидания мультипорта Крахта. Вовсе не его выцеливала напряжённым взглядом, лелея тайную надежду на чудо – вдруг удастся ЗАБРАТЬ и слугу, склонить и влить, образовав блестящую спарку «своих среди чужих». Джосфа мечтала экспроприировать Эллен (ликвидировать строптивого прислужника она пока не решалась), вынуть из него самое дорогое, что у человеков есть, – память… но этот озабоченный «приблудный» индив принял влекущий взгляд на свой счёт. Чего ещё ждать от «индивиду-мального» разума, который всегда и везде думает и заботится исключительно о себе, любимом…

Тем не менее он превосходно реагировал. Третий раз попался он тогда в её поле зрения, и все три раза ответная реакция НА ВЗГЛЯД срабатывала. Но первые три попытки захвата были безрезультатны. Этот «левый» блондин постоянно ускользал.

Четвёртого шанса она не упустит.

Потому решила его взять с собой и прощу… точнее, ПОЩУПАТЬ. Так пошутила бы Эллен Литтлсон. Подразумевая, естественно, то, что в таких шутках подразумевают сексуально озабоченные эго.

Она и шутила ТАК. ОНА была ею. И ЕЮ была она.

Слияние.

А Джосф, добр молодец, не склонился. Это вызывало тень уважения (врага нужно знать и ценить; недооценка и незнание способствуют поражению). Хозяйка, эксцентричная самовлюблённая аристократка, моментально рассталась с индивидуальностью, слабачкой на поверку оказалась, а какой-то слуга вцепился в свой разум мёртвой хваткой и не отдаёт… сволочь.

В Лазурный мир она прибыла в другом «дорожном» камуфляже, приняв личину шатенки с серыми глазами, самый неприметный и неброский облик. Ничего общего с оригиналом. Понятия «быть» кем-то и «казаться» кем-то – давным-давно приобрели новый смысл. Не она этому способствовала (хотя после её рождения смысл обрёл подлинную глубину), – индивы сами постарались.

Блондинистый бонус и Джо – пока что и казались теми же организмами, какими были от природы. Личину Джо менять смысла нет, для дикого запределья его габариты и физия – в самый раз. Размер бонуса также устраивал её, но черты лица, ягодицы и кое-что ещё надо бы подправить – уж больно таращатся на красавчика человеческие особи женского пола. Там, где летают, это может превратиться в помеху.

Вообще индив сейчас вёл себя примерно. Ещё на острове Ту сбила она накал его страсти, чтоб не лопнул от перенапряга. С этими телами самцов столько возни постоянно (миллионы проблем ежесекундно создают, даже у некоторых полумёртвых сегментов инстинктивная реакция происходит), но у этого организма случалась прямо-таки взрывная реакция на её энергетику. Уж очень бурно реагировал он на само её присутствие в непосредственной близости, причём она его не особо-то и пыталась прощупывать. ПОКА. Но тем не менее он реагировал замечательно. По идее это обещало положительный результат, когда она наконец-то КОСНЁТСЯ его. Но гарантированно предвидеть невозможно. Почему-то никогда не ясно заранее. Результат непредсказуем, остаётся уповать на интуицию разве что (и она уповает!). Во Вселенной, к сожалению, остаётся столько неучтённых ею факторов… Скрытые нити вон появились, нежданные-негаданные предатели.

Не говоря уж о факторах неподконтрольных. В первую очередь ПРЕС-С… Силовой орган ответного давления государства, пытавшегося ей противостоять. Политические и государственные структуры индивов – тоже множественные организмы, но неразумные. Потому равновеликими их звать смешно… Но сильны, сильны, ничего не скажешь. Как сильны дикие звери. С государствами она не воевала, к государствам гораздо эффективнее – приспосабливаться. Дрессировать исподволь… Внедрять СВОИХ в узловые точки государственного организма, или ГОСМАШИНЫ, как зовут систему инди-вы, обожающие пользоваться искусственными техногенными костылями там, где быстрее и лучше пройдут НАТРЕНИРОВАННЫЕ ноги.

Однако пришло время переходить к жёстким методам дрессировки. МЫ требует постоянной подпитки, всё более обширных пастбищ, а порядочный кусок ареала обитания, заселённого предшествующей формой жизни, малодоступен (стараниями прессеров).

Когда организм растёт и набирается силы, рано или поздно эту силу просто необходимо ОПРОБОВАТЬ.

… Приобретённая хозяйкой яхта была превосходной. Снаружи она выглядела скромно, но внутри оказалась очень даже просторной. Настолько, что кроме трёх пассажирских кают, похожих на мини-вариант люксовых номеров, наличествовали ещё кают-компания и багажный отсек пассажиров, куда вполне вместился продвинутый лимузин Эли. На самом деле – многоцелевой флайер, сработанный под заказ «вседорожник». Стоит такая «тачка» немерено, само собой, но в запределье – оправдывает каждую вложенную монету.

Грузовой трюм всем необходимым был заполнен оперативно.

Макс и Джо (хозяйка в приказном порядке велела слуге НЕ ХОДИТЬ с нею) успели приобрести всё по списку в течение часа-двух, включая оружие, провиант и наличные монеты (электронные деньги в намеченном пункте назначения не котировались). В этот же час они коротко переговорили по-мужски, и, кажется, установили дипломатические отношения. Макс был предупреждён, ЧТО с ним сделают, если хозяйка будет обижена или оскорблена; Джо был заверен, что обидеть его хозяйку Макс не сможет ни в коем случае, а тому, кто обидит, сам с превеликим удовольствием голову открутит.

Эли тем временем наводила справки и настолько преуспела в этом говорливом занятии, что даже умудрилась заполучить точное указание, у кого и где снять ТАМ жильё наиболее оптимально с точки зрения сочетания цена-качество-безопасность. Всё было готово к середине дня по местному времени, но старт откладывался. Эли почему-то медлила (с момента прибытия её хорошенькая головка, похоже, постоянно была забита кучей каких-то мыслей, делиться которыми она не спешила), чего-то ждала, видимо, и на прямой вопрос «когда?» ответила, что недурственно бы посвятить остаток дня ничегонеделанью. То есть превратить краткосрочное пребывание на пт. Лазурной в микроканикулы.

– Сегодня мы отдыхающие, обычные отдыхающие, – высказалась Эли не терпящим возражения тоном хозяйки, да и возражать ей было некому – Джо не положено по статусу, права голоса он лишён вовсе, Максу не… тоже по статусу.

Гость, попутчик, голос имеет в лучшем случае совещательный. (Хотя к его голосу очень внимательно прислушиваются.) Но у женщин высшего света ментальность сформирована однозначно: как хочу, так и сделаю. У мужчин, впрочем, аналогично. Причём – вне зависимости от уровня «света». К тому же в этом районе такая замечательная погода…

Наше фирменное блюдо, «Огненный землехват в ити-натском гарнире», – предложил Максу официант, едва только они уселись за столик небольшого (в этом уютном районе не любили гигантоманию) кафе, расположенного прямо на берегу озера.

На ваше усмотрение, – освободил он себя от ответственности, его внимание сосредоточилось на загорающей Эли. Воображение рисовало заманчивые картинки… даже забыть хотелось о реалиях современного мира, а они таковы, что случайные сексуальные связи без предохранения могут привести к плачевным последствиям. Причём «плакать» по сластолюбцу, если что, будут не его заражённые гениталии, а безутешные родственники, скорбя по близкому человеку, совершившему исход в Секту. Разгульные нравы, когда самой «страшной» карой за похотливые похождения были иммунные и венерические болячки, давно канули в волны неумолимо утекающей Леты…

«А вдруг она меня трогала? – подумал Макс, скользя взглядом по вожделенным плавностям женских изгибов, – когда я в обмороке валялся… трогала».

Или нет?.. Порядочные нормальные люди без КРАИНЕИ нужды не прикасаются к обнажённой коже другого человека.

В порядочности Эллен Литтлсон сомневаться не приходилось. Будь у Макса хоть тень подозрения, он бы уже мчался к ближайшему мультипорту. Точнее, ни за что не согласился бы на роль искусственного, приглашённого спутника этой роскошной звезды.

Несмотря на то, что ИМ ПО ПУТИ. Не то слово!

Будете что-нибудь пить? – вернул его на землю всё тот же официант.

Что-нибудь… Без алкоголя.

Сок из…

– На ваше усмотрение, – оборвал он его чуть резче, чем того требовала элементарная вежливость.

К счастью, тот оказался понятливым парнем и больше клиента не беспокоил.

Эллен… Макс постоянно чувствовал на себе её необъяснимую власть, чувствовал её гипнотическое влияние, размягчающее, вынуждающее волю падать на спину и беспомощно задирать все лапки. Он продолжал влюбляться в неё неотвратимо, с ускорением свободного падения. Хотя, казалось бы, куда уж ниже. С первого столкновения взглядов ИСКРА воспламенила желания… Но предохранитель осторожности не давал им превратиться в пожар. Макс уже мог себя контролировать достаточно, чтобы соображать. Безумия не случилось. Взрыв стал костром, но пламени расплескаться – и поджечь лес – Макс не позволит. Не маленький мальчик.

Конечно, он отдавал себе отчёт в несвоевременности происходящего, констатировал свою слабость и уязвимость в подобной ситуации, но – ничего не мог с собой поделать. Он влюбился «без дураков»…

– Закажи и мне! – крикнула она, видя, что он смотрит на неё.

Он кивнул и подозвал официанта.

– Слушаю вас.

– Лучшее шампанское для дамы, – уверенно взял на себя ответственность Макс. – Баггерино по-исладорски, жа-присс красный, и обязательно сверху метёлочка, лиуан мелко порезанный, симуотики и апельсины.

Официант мельком глянул на Эли, улыбнулся.

– Понял, – одобрительно сказал перед тем, как испариться. – Ваша девушка выбор одобрит.

Минут через пять они уже уплетали за обе щеки деликатесы, запивая их слегка терпковатым местным шампу.

Насытившись, живо обсуждали вкусовые впечатления, но смотрели не друг на друга, а в одном направлении, на озеро. Макс проверял себя. Сколько он сможет не смотреть на НЕЁ… минуты три от силы.

Пойдём? – сказала она.

Как скажешь.

Она придавила фужером купюру.

Не слишком ты его балуешь? Я слышал, богатые люди скряги.

Ничего. Другой всё равно нет. Я нетипичная богачка…

Я заметил…

Джо!

Да, хозяйка. – Джо материализовался словно из-под песка. Несмотря на свои габариты, передвигался он совершенно беззвучно.

Мы уходим.

Да, хозяйка. Такси? – Громадное тело напряглось, словно Джо вознамерился бежать за ближайшим флайером в реале.

Нет. Пройдёмся… Когда ещё будет возможность просто так погулять.

Джо скользил за ними, как огромная чёрная тень. Одна на двоих.

– Иногда мне кажется, Макс, что самое большое богатство в жизни – это вот такие минуты, когда ты можешь себе позволить быть безмятежной. Странно как-то. Всю жизнь к чему-то стремиться, чтобы потом вдруг понимать, что счастье совсем не в этом. Мне мама говорила… но не буду сейчас о ней. Больно. Год прошёл, как её нет, а я… – Эли замолчала и отвернулась.

Макс молчал. ЧТО тут скажешь… он понимает как никто. Год миновал, как отца нет, а… всё так же. Надеялся, время полечит, и полегчает, но то ли слишком малый срок прошёл, то ли постулат о времени-лекаре – ложен. В случае ухода тех, кто тебе дорог на полный вперёд.

А к чему ты в жизни стремишься? – спросил он, когда почувствовал: можно не длить паузу. Нужно даже.

Не знаю. Звучит абсурдно, но я правда не знаю. И всё же продолжаю куда-то стремиться, продолжаю себя насиловать, тогда как… Что это мы всё обо мне. А чего хочешь ты?

Не знаю. У меня вообще такое ощущение, что я себе не принадлежу. Я вроде бы хочу написать роман… но даже мысль о том, чтобы написать его, откуда-то извне явилась… Знаешь, я как пущенный кем-то снаряд или, лучше сказать, бильярдный шар. Качусь по столу, сталкиваюсь с другими такими же шарами, изменяю траекторию, а что, для чего… Вряд ли бильярдные шары осознают суть игры…

Хорошенький комплимент ты мне сделал. Неужели я такая шарообразная? – улыбнулась Эли.

Я метафорично. Ты самая стройная женщина, которую я в этой жизни знал! – искренне заверил Макс.

А в прошлых? – испытующе заглянула она ему в глаза.

И в прошлых. – Как обычно, при столкновении взглядов Макс не выдерживал и смущённо опускал глаза. Чтобы не показывать, как ЗАГОРАЕТСЯ… – И в будущих встретимся, – добавил он убеждённо.

Ты прав, – сказала она, подарив ему загадочную улыбку сфинкса, – это я о шарах. О моей стройности умолчу из скромности. А о будущих встречах мы… ещё вернёмся к этой теме. Джо, как думаешь, если идти пешком, когда мы будем в городе?

Такими темпами часов пятнадцать, – ответил Джо. – Хозяйка, давайте я вызову такси…

Да, будь любезен.

Через несколько минут они были «дома». Эли не пожелала остановиться в отеле, она сняла отдельно расположенную виллу, утопающую в цветочном буйстве сада. В трёхэтажном здании можно было разместить целый отряд завоевателей космоса, но в этот день их здесь разместилось только трое. По одному на этаж.

Максу Эли отвела второй. Джо остался на первом.

Сама вилла тоже была выстроена в форме цветка из белого, очень лёгкого и очень приятного на ощупь камня, который в изобилии имелся на Лазурной.

До вечера оставалось не так уж много времени, и Макс решил полежать. Каникулы так каникулы. У него даже мелькнула неожиданная идея проверить постулат, гласящий, что однажды приобретённые навыки не утрачиваются со временем, а пребывают как бы в спящем режиме… мастурбацией он не занимался с подросткового возраста, добрых два десятилетия.

Но стоило ему мысленно «вспомнить детство», как на руке, потянувшейся к паху, ожил терминал. Макс вздрогнул, будто его застали за «этим» в ванной комнате…

– Вызов принят, – скомандовал он. – Я весь внимание, Эли.

В этом мире ему больше некому звонить.

– Ты не мог бы мне помочь? – спросила спроецированная терминалом прехорошенькая головка Эли, возникая над его правым запястьем.

– Спрашиваешь…

– Поднимись на третий. Налево по коридору вторая дверь приоткрыта. Жду…

Её голос был чуть охрипшим, будто перед разговором она хватила стакан ледяного шампанского.

Можно? – спросил он секунд через двадцать, стоя у приотворённой двери.

Как правило, двери не запирают, когда кого-то ждут… – донеслось из комнаты.

Он глубоко вдохнул, робко тронул створку. Расширил проём, вошёл и…

Посреди комнаты, в алом свете закатного солнца, льющегося из широкого, в полстены окна стояла ОНА.

Вопреки страстно вожделеющим предвкушениям, разодетая в пух и прах: две серёжки в розовых ушках, тоненькая цепочка, убегающая в глубокую долину меж крутых островерхих холмов, и тоненький плетёный поясок на осиной талии.

ТАК было ещё нестерпимей.

Ты такой забавный, – улыбнулась она.

Очень… э-э… м-м, неожиданно… – пробормотал он.

Ну уж… можно подумать, ты не ждал. Помоги мне. Она протягивала ему зелёную трубочку, похожую на сигару.

Что… мне делать?

В груди у него разверзся вулкан. Потоки раскалённой лавы хаотично буравили тело. Второе извержение грозило вот-вот прорваться ниже. Ниже, ниже живота…

Защитный гель. Ты что, никогда раньше не занимался сексом? Не умеешь пользоваться средствами индивидуальной защиты? Или впервые видишь голую женщину?

Э-э… – лихорадочно искал он формулировку. – Приходилось, м-м… иногда. Видел…

Редко-редко. Не больше одного разочка еженощно. Придётся обучать стыдливого юношу. В знак особого доверия я хочу, чтобы не я, а ТЫ меня покрыл, своими руками… Во-от, возьми тубу, начни с низа, покрой ступни, лодыжки, сначала одну, потому другую. – Она говорила с ним, как с маленьким ребенком. – Последовательность не имеет значения, главное – тщательность покрытия… ха, каламбур получился.

Он робко взялся за ближний к нему кончик протянутой упаковки, и над трубочкой заискрилось рекламное: «ТОНЧАЙШИЙ, СВЕХПРОЧНЫЙ СЛОЙ БЕЗ ЦВЕТА, ЗАПАХА И ВКУСА ГАРАНТИРОВАННО СОХРАНИТ ВНЕШНИЕ ГРАНИЦЫ ТЕЛА ОТ НЕПОСРЕДСТВЕННОГО КОНТАКТА. НИ МАЛЕЙШИХ НЕУДОБСТВ! ОСЯЗАТЕЛЬНЫЕ, ВКУСОВЫЕ И АРОМАТИЧЕСКИЕ ОЩУЩЕНИЯ БЕЗ ПОГРЕШНОСТЕЙ. БЕССЛЕДНО РАСТВОРЯЕТСЯ В АТМОСФЕРЕ ПО ПРОШЕСТВИИ 6 ЧАСОВ. СЛЕДИТЕ ЗА ТАЙМЕРОМ!»

Он закрыл глаза, мысленно благословил себя на подвиг мученического долготерпения, открыл вновь; встал на колени перед нею, сжал трубочку обеими руками…

Субстанция вспухла между его ладонями, и когда он разнял их, потянулась за внутренними сторонами, амёбно делясь на две пухлые подушечки.

– Какие у тебя сильные и… нежные руки… меня уже пронизывают вибрации…

– Ты мне льстишь… это меня трясёт от…

И не думаю льстить. Тебе надо поучиться искусству массажа.

Ага. В наше время неприкасаемости массажистом быть – самое то занятие.

– А я бы тебя взяла. В личные…