Как уже отмечалось в вводной части настоящей книги, в годы Второй мировой войны, а затем в течение более шести с половиной послевоенных десятилетий во многих государствах мира и особенно в нашей стране предыстория и история интересующих нас военных событий 1939–1945 гг. нашли отражение в сотнях и тысячах научных и научно-популярных книг, брошюр, статей, а также мемуарных и документальных изданиях, не считая многочисленные литературные и кинопроизведения.
В своем развитии отечественная историография Второй мировой войны прошла большой и сложный путь, на протяжении которого продолжалось развернувшееся еще в военный период противостояние авторов честных и правдивых работ по истории 1939–1945 гг. с создателями творений политико-конъюнктурного свойства, до краев наполненных грубыми искажениями событий той военной поры.
Из очень большого круга актуальных проблем истории Второй мировой войны (и ее неотъемлемой части — Великой Отечественной войны), которые постоянно подвергаются современными фальсификаторами шельмованию, сознательной клевете и измышлениям, вкратце остановимся на трех примерах.
Сразу же отметим, что за последние 10–15 лет оценка ими этих событий всё больше концентрировалась на отрицании каких-либо мужественных и стойких действий воинов Красной Армии в первые, очень трудные недели и месяцы после вероломного вторжения на советскую землю.
Оперируя взятыми «с потолка» цифрами и фактами, искажая и подтасовывая документы, некоторые недобросовестные историки, публицисты, журналисты и писатели представляют бои и сражения 1941 г. только как победное шествие или лёгкую прогулку гитлеровского вермахта. Таковы публикации А. Мерцалова и Л. Мерцаловой («Сталинизм и война». М., 1998), В. Бешанова («Танковый погром 1941 года. Куда исчезли 28 тысяч советских танков». Минск. 2004), Б. Соколова («Иосиф Сталин. Власть и кровь». М., 2006), М. Солонина («22 июня. Анатомия катастрофы». М., 2009) и целый ряд других.
Отдельные правдоискатели доходят до того, что вооружённую освободительную борьбу советского народа против немецко-фашистских захватчиков низводят до кровавой разборки двух тоталитарных режимов, в равной мере виновных в развязывании всемирного военного пожара в своём стремлении к мировому господству. При этом высказывается мнение, что Советскому Союзу не следовало сражаться против полчищ Гитлера, а надо было сразу сдаться на милость победителей. И если бы это произошло, то сейчас все наши граждане вдоволь попивали бы отличное баварское пиво…
Подобным циничным рассуждениям «демократического» журналиста А. Минкина журнал «Социум» ещё в 1991 г. посвятил страницы двух своих номеров. Минкин и его единомышленники словно запамятовали о том, какую страшную участь уготовил, осуществляя поход на восток, кровавый фашистский режим не только славянскому населению, но и грузинам, евреям, армянам, татарам, литовцам, латышам, эстонцам, молдаванам — всем народам СССР.
Охотно муссируя вопрос о цене Победы, сочинители популистских публикаций по сей день распространяют тезис о том, что Красная Армия вступила в войну, не умея воевать, её войска сражались без каких-либо проявлений стойкости, упорства, отваги и героизма и довольно быстро и охотно сдавались в плен. А вот что отмечал по этому поводу бывший начальник штаба 4-й немецкой армии генерал Г. Блюментрит: «Первые сражения в июне 1941 г. показали нам, что такое Красная Армия. Наши потери достигли 50 %. Пограничники защищали старую крепость в Брест-Литовске свыше недели, сражаясь до последнего человека, несмотря на обстрел наших самых тяжёлых орудий и бомбёжку с воздуха. Наши войска очень скоро узнали, что значит сражаться против русских»[491].
На 8-й день войны начальник германского Генерального штаба сухопутных войск генерал Ф. Гальдер записал в своём дневнике: «Сведения с фронта подтверждают, что русские всюду сражаются до последнего человека…»[492]
Некоторыми ангажированными публицистами, писателями, недобросовестными историками без какой-либо опоры на правдивые документы приводятся фантастические данные общих людских потерь Красной Армии: от 30 до 50 млн одних только убитых солдат. Или на каждого убитого солдата вермахта 15–18 советских солдат. У нас в стране постоянно идёт, то вспыхивая, то затухая, негласное соревнование: кто выдаст «на гора» самые высокие «домашние» подсчёты о наших потерях на войне. И вот филолог Борис Соколов, называющий себя «военным профессором», сообщает о своих результатах подсчёта потерь — 35 млн только убитых. Другой «сочинитель-статистик», Геллер, определил эти данные в 40–45 млн Не остался в стороне от этих состязаний и известный бард, поэт-фронтовик Булат Окуджава. Его сведения о погибших воинах Красной Армии составили 65 млн Но всех «переплюнул» один неизвестный кандидат технических наук из Санкт-Петербурга, который вывел итоговую цифру наших военных потерь — 70 млн При этом новоявленного фальсификатора даже не смутило то, что его данные означали бы гибель в пламене войны всей нашей армии, всего мужского населения страны, включая и грудных младенцев…
Теперь остановимся на реальных людских потерях Красной Армии в Великой Отечественной войне и на соотношении этих потерь с потерями противника. Ещё к началу 1990 г. по итогам работы специальных комиссий Генштаба Министерства обороны СССР и Отделения истории АН СССР (в одной из них нам довелось участвовать), в распоряжении которых имелись важнейшие архивные источники, в том числе именные списки безвозвратных демографических потерь военнослужащих Красной Армии за 1941–1945 гг., были определены общие потери погибших граждан СССР — 26,6 млн человек и безвозвратные демографические потери советских Вооружённых сил вместе с пограничными и внутренними войсками. Как уже отмечалось, они составили 8 млн 668 тыс. 400 человек[493].
Что касается безвозвратных потерь противника, то следует иметь в виду, что германская статистика, как правило, учитывала только потери в боевых частях и только лиц немецкой национальности и не учитывала убитых, умерших от ран и болезней, без вести пропавших и не вернувшихся из плена австрийцев, союзников рейха по фашистскому блоку и, наконец, представителей различных военизированных формирований из числа иностранных граждан, принимавших участие в боях на советско-германском фронте на стороне гитлеровцев. С учётом всех этих категорий безвозвратные демографические вражеские потери составили бы тогда 8 млн 649 тыс. 500 человек.
Итак, соотношение по этому виду потерь Красной Армии и противника тем не менее немного не в нашу пользу. А дело в том, что в безвозвратные демографические потери включаются и сведения о попавших в плен и не вернувшихся из плена. По советским данным, в годы войны во вражеский плен попало 4 млн 559 тыс. военнослужащих Красной армии[494] (по немецким данным — даже от 5 млн 200 тыс. до 5 млн 700 тыс.), а вернулось на Родину только 1 млн 836 тыс. Остальные в своём подавляющем большинстве: от 2,5 млн до 3 млн и более, погибли в немецком плену в результате их сознательного массового истребления расстрелами, голодом, холодом, истязаниями…
В нашем же плену, где был совсем иной режим (хотя, конечно, далеко не курортный), из 4 млн 125 тыс. 964 пленных умерло за все годы от ран и болезней 580 тыс. 548 человек, а остальные вернулись домой. Если бы советские власти со своей стороны тоже бы уничтожили 2,5–3 млн попавших в плен военнослужащих противника, то каково бы оказалось тогда соотношение безвозвратных демографических потерь? Разумеется, далеко не в пользу немецко-фашистских захватчиков.
Ряд ниспровергателей отечественной военной истории, публикации которых отличаются особой тенденциозностью и беспардонной клеветой (В. Резун, Б. Соколов, А. и Л. Мерцаловы, В. Данилов, И. Бунич, В. Бешанов, М. Солонин, А. Бушков и др.) продолжают настойчиво внушать читателям представление о якобы примитивности советского оружия, о серости и бездарности полководцев Красной Армии, воевавших не умением, а лишь «числом». Заодно проповедуется и неуважение к подвигу и памяти прославленных героев, патриотизм и самопожертвование которых объявляется бессмысленными и ненужными.
Нет необходимости вступать в дискуссию с авторами заведомо ложных и конъюнктурных инсинуаций. Зададим только вопрос: а какова была на этот счёт точка зрения нашего противника, которого, оказывается, разгромили «не умевшие воевать» советские солдаты и полководцы?
Вот мнение одного из видных немецких военных специалистов — генерал-полковника Ф. Гальдера, который с сентября 1938 г. по сентябрь 1942 г. был начальником Генерального штаба германских сухопутных войск: «Исторически небезынтересно исследовать, как русское военное руководство, потерпевшее крушение со своим принципом жёсткой обороны в 1941 г., развивалось до гибкого оперативного руководства и провело под командованием своих маршалов ряд операций, которые по немецким масштабам заслуживают высокой оценки, в то время как немецкое командование под влиянием полководца Гитлера отказалось от оперативного искусства и закончило его бедной по идее жесткой обороной, в конечном итоге приведшей к полному поражению».
Уместно напомнить оценку советского военного искусства и со стороны Ф. Паулюса — генерал-фельдмаршала, бывшего командующего 6-й немецкой армией, окружённой и ликвидированной под Сталинградом, которую он высказал во время Нюрнбергского процесса. На вопрос адвоката одного из подсудимых: «Правда ли, что Вы в дни, когда Ваше отечество находилось в состоянии войны с Советской Россией, читали лекции о стратегии в высшей военной академии противника?» — Паулюс ответил: «Советская стратегия оказалась настолько выше нашей, что я вряд ли мог понадобиться в школе унтер-офицеров. Лучшее тому доказательство — исход битвы на Волге, в результате которой я оказался в плену, а также и то, что все эти господа сидят сейчас вот здесь на скамье подсудимых».
Мало кому известно, что в годы Великой Отечественной войны в СССР приезжали учиться генералы и офицеры союзных армий. «Опыт Красной Армии в её победоносной борьбе с врагом будет представлять для нас величайшую ценность в связи с предстоящими операциями на континенте», — писал 10 марта 1944 г. Маршалу Советского Союза А. М. Василевскому начальник Генерального штаба Великобритании фельдмаршал Алан Брук.
Говоря о высоком уровне советского военного искусства, нельзя не коснуться вопроса о роли И. В. Сталина в руководстве вооружённой борьбой как Верховного Главнокомандующего и Председателя Ставки ВГК.
Когда, находясь в гостях у маршала Г. К. Жукова в феврале 1965 г., я спросил его о Сталине, он прежде всего отметил, что тот был очень сложной и противоречивой фигурой с неуравновешенным характером. Допущенные им грубые просчёты и ошибки в первые месяцы войны, связанные с недостаточным пониманием в то время военно-оперативных проблем, прямым образом сказались тогда на наших неудачах и поражениях.
«Наряду с этим несомненно и другое, — подчеркнул Жуков. — Сталин, как его оценивали многие современники, крупные политические и военные деятели, в том числе западных стран, был выдающимся государственным, политическим и военным руководителем. Природа щедро наделила его аналитическим умом и талантом, феноменальной памятью, незаурядными организаторскими способностями, редкой эрудицией, поразительной работоспособностью и твердой волей. Во время обсуждения на заседаниях Ставки ВГК специальных военных вопросов Сталин быстро схватывал их суть, даже, можно сказать, запоминал. Считаю, что, начиная со Сталинградской битвы и особенно после битвы на Курской дуге, Верховный уже гораздо глубже, более обстоятельно разбирался во многих вопросах оперативного искусства. Это чувствовалось, когда он вызывал к себе командующих фронтами и вёл с ними разговор (мы нередко с Василевским при этом присутствовали) на темы, связанные с проведением тех или иных операций. Словом, Сталин был достойным Верховным Главнокомандующим. Он умело справился с возложенными на него высокими обязанностями и оглуплять его — занятие антиисторическое, не отвечающее истине»[495].
Примерно такую же оценку дал Георгий Константинович И. В. Сталину в своей знаменитой книге «Воспоминания и размышления»:
«И. В. Сталин внёс большой личный вклад в дело завоевания Победы над фашистской Германией и её союзниками. Авторитет его был чрезвычайно велик, и поэтому назначение Сталина Верховным Главнокомандующим было воспринято народом и войсками положительно. Конечно, в начале войны, до Сталинградской битвы, у Верховного были ошибки, которые бывают, как известно, у каждого. Он их глубоко продумывал и не только внутренне переживал, а стремился извлечь из них опыт и впредь не допускать…»[496].
В наши дни Сталин довольно часто является объектом односторонних оценок и низводится средствами массовой информации, включая телевидение, до уровня примитивного диктатора-параноика. Особенно охотно занимаются этим разного рода фальсификаторы истории и другие представители «нового мышления». Их совершенно не смущает тот факт, что история войн не знает ни одного примера, чтобы в итоге ожесточённого противоборства победа доставалась вооружённым силам, во главе которых стоял серый и бездарный (хотя и обладавший необходимой полнотой власти) Верховный Главнокомандующий.
Итак, в тяжелейших испытаниях Великой Отечественной войны советские Вооружённые силы одержали всемирно-историческую Победу над самой мощной армией тогдашнего капиталистического мира, продемонстрировав высокий уровень советского военного искусства, постоянно возраставшее мастерство и верность Родине. В ходе ожесточённого противоборства с ударными силами фашистского блока выдвинулась целая плеяда талантливых советских полководцев и флотоводцев, которые внесли достойный вклад в развитие отечественного военного искусства.
Непредвзятый и взвешенный подход к историческим фактам и явлениям, научный анализ всей совокупности подлинных документов, мемуарных свидетельств и иных источников позволяют достоверно отразить и драматизм тех событий, и всемирно-исторический подвиг старшего поколения советских людей, опаленного жестокой войной.