Рассвет в ночи

─ Как минула первая неделя на рабочем месте? - Поинтересовался Он, возвращаясь в реальный мир, закрыл крышку ноутбука.

─ Отлично, спасибо. - Вежливо ответила она, не отводя глаз от успевшего подтаять мороженого, к которому так и не притронулась, пока не съела все клубничины.

─ Справляешься? - Не отставал Он, терзая ростбиф тупым ножом.

─ Это вам виднее. - Скромно ответила она и метнула в Него вопрошающий взгляд.

─ Ну, хоть сложно тебе работа дается или как? - Уточнил Он и приподнял бровь, услышав вырвавшийся у неё смешок.

─ Да чего сложного-то? - В смущении, но с нескрываемым недоумением, пожала она одним плечом. - Я же выполняю работу секретарши...

─ Вот не надо! - Пригрозил её начальник пальцем. - Я не выношу секретарш. Жанна мой личный помощник, ассистент, а ты выполняешь её работу. Конечно не всю, а только...

─ ...Секретарскую. - Закончила Светлана с несвойственной ей храбростью, улыбнулась даже как-то... победоносно? Он не совсем сообразил, что это такое было, но, секунду подумав, правоту её признал:

─ В принципе, так. Но что еще поручить практикантке, только два курса на экономическом отслушавшей?

─ Вы думаете, я не справлюсь с другой работой? - Видимо, Ему удалось задеть в её душе струны всеми признанной отличницы. - Я лучшая студентка на потоке...

─ Прилежание... - Было начал Он, но вновь был прервал слегка окрепшим голосом:

─ ...еще не ум, я знаю. Но вы мне даже шанса не даете.

Вот так-то! Он слегка опешил от такого напора, хоть слова Светланы и были тихи, а голос продолжал подрагивать. Вот и приглашай таких тихонь в кафе - в один миг почву под ногами почувствуют, встанут поустойчивее и пойдут в атаку! Ну что ж... Не ошибся Он вечером минувшей пятницы, углядев в кажущейся размазней девчонке искорки неслабого духа. Его она, как осмелилась предсказать Лиля, конечно, никогда не затмит, но скептицизм на счет своей персоны, что цвел и пах в Нем, все же пошатнула. Дабы не выдать такие мысли ни словом, ни эмоциями, Он саркастично ухмыльнулся:

─ Лопай-ка мороженое!

И сам погрузился в поглощение пищи. А вечером разразилась страшная гроза с ливнем и градом, и под очередной раскат грома, прямо как в фильмах ужасов, у Него народилась грандиозная идея. Проверяя кабинеты перед закрытием офиса, Он как всегда обнаружил Светлану на рабочем месте, несмотря на то, что пять давно пробило, и все остальные сотрудники успели разъехаться по домам до того, как небо затянули сизые тучи.

─ Жить здесь собираешься? - Поинтересовался Он, проходя в кабинет и усаживаясь на край стола. - Мне офис закрывать пора.

─ Ой... - Пискнула она и засуетилась, выключая компьютер и складывая бумаги в аккуратные стопки. - Я просто закончить сегодня хотела...

─ Не спеши. - Спокойно остановил её начальник, с прищуром глядя на хлещущий за окном ливень. - Разговор есть.

Тут же приостановив спешные сборы, Светлана непонимающе покосилась сперва на Его лицо, а потом на бушующую на улице бурю, опустилась обратно в кресло, поправила заколку на волосах, переспросила смущенно:

─ О чем разговор?

─ О твоей работе. - Пояснил Он и, заметив проскользнувший в серых глазах страх, поспешил успокоить, - Да предложение у меня к тебе, договор, сделка. Готова выслушать?

─ К... конечно. - С запинкой кивнула она и дрогнула от очередного раската грома, или не от него?

─ Хочешь работать наравне со всеми? - Начал Он и дождавшись кивка, продолжил. - Сделаем так. Я выдам тебе зарплату заранее. Завтра откроем тебе счет и переведем на него деньги. Играла хоть раз на бирже?

Она шокировано покачала головой в знак отрицания, и Он понимающе развел руками:

─ Что ж, в твоем распоряжении Интернет, телефон, масса литературы, все твои знакомые и, разумеется, твой так мощно распиаренный Лилией ум. Вооружайся всем этим добром до зубов и смело в бой! Завтра попрошу кого-нибудь показать тебе, как совершаются такие сделки, и играй себе на здоровье. Немного разберешься, что у нас за бизнес, да заодно и денег подзаработаешь... Второе, конечно, возможно только в том случае, если прилежание и ум все же идут рука об руку. Ну как? Такая сделка тебя устраивает?

Возможно, она была в шоке, а, может быть, действительно только об этом и мечтала, Он не особо пытался разобраться, Его вполне устроило её утвердительное "Угу".

─ В таком случае оговорим детали. - Хлопнул Он в ладоши, и Светлана мгновенно пришла в чувства, глянула с некоторым подобием увлечения и интереса. - Если тебе к окончанию практики удастся сохранить на счету все деньги, ты получишь их на руки. Если же в процессе игры баланс счета снизится, проигранную сумму тебе никто не вернет, получишь только остаток. Если же у тебя еще и доходы появятся... Ну чем черт не шутит? В таком случае весь навар делим между тобой и фирмой в балансе сорок процентов на шестьдесят, и я в плюс к зарплате выплачиваю тебе эту долю.

─ А почему не мне шестьдесят? - Искренне удивилась Его помощница. - Я же играю...

─ Вот это да! - Откровенно рассмеявшись, Он уперся в стол руками и откинулся назад, заглядывая Светлане в лицо. - Вот уж не думал, что у мышек клыки бывают!.. Ладно, пятьдесят на пятьдесят. Ну что, всё устраивает? По рукам?

Спрыгнув со стола, Он протянул ей ладонь, интригующе улыбаясь. За окном мелькнула молния, отразилась в её бездонных полных недоверия и сомнений глазах, озарила комнату голубоватым отсветом и привела за собою сокрушительной силы гром, под раскаты которого и было заключено их соглашение - рука Светланы покорно легла в Его ладонь.

─ Всё! А теперь пойдем отсюда. Я тебя подвезу.

─ Нет, не стоит. - Замотала она головой так интенсивно, что черные волосы посыпались из-под заколки на опущенные плечи. - Вам в другую сторону совсем...

─ А вот это значения не имеет. - Строго остановил Он её смущенный лепет. - Видала, какая гроза? Живо дуй вниз и жди меня в холле. И не дай Боже ты опять от меня сбежишь!

Слова были сказаны с таким напором и неподдельной угрозой, что, закрывая офис, Он не сомневался в том, что уехавшая на лифте Светлана будет смиренно ожидать Его возле стойки охранника.

Глава 20.

Её шоковое состояние, близкое к счастью

На лобовое стекло с новой силой хлынула вода. Капли разбивались, стекали вниз, безжалостно стирались дворниками и... осыпались с черного неба заново. Она вздохнула, вжимаясь в сидение еще глубже, и чуть повернула голову в сторону расслабленного водителя. Выбившиеся из прически темно-каштановые волосы, задумчивая полуулыбка на лице... "Как у довольного кота...", - задумчиво подумала Она и, мигом покраснев, отвернулась. Наверно, слишком резко, потому что тут же раздался его голос, который сегодня звучал донельзя... доброжелательно и мило. И Она... Она почувствовала себя до странного свободно.

─ Что-то случилось, Света?

И Ей нравилось, как он произносит Ее имя... Но все же...

─ Нет, все в порядке... Спасибо, что подвозите меня... Мне за тем поворотом, возле вон того трехэтажного домика. Пожалуйста.

Он кивнул, а Она, глядя на льющий дождь, добавила дрогнувшим голосом:

─ И... А можете называть меня Мышкой?

Тут же смутившись, Она залопотала, начиная мять в руках подол влажной юбки:

─ Ну, то есть, в неформальной обстановке... То есть... Я имела в виду...

Отчаявшись, она прошептала:

─ А в общем, зовите Светланой.

Снова его смех. На этот раз не насмешливый, но все же немного ехидный. Зато с незнакомыми нотками... чего именно, Она так и не смогла понять.

─ Хорошо, я подумаю над этим... Мышка.

Как раз тогда, когда Ее сердце начало выстукивать какой-то странный убийственно быстрый ритм, машина мягко остановилась, и дождь взъярился, барабаня по крыше и капоту. Она распахнула дверцу, намереваясь выпрыгнуть прямо в лужи, уже подставляясь под тяжелые холодные капли, остужающие Ее пылающую кожу, когда Константин вдруг её остановил, в упор глядя своими черными омутами:

─ Уверена, что тебе не нужен зонт?

─ Нет, спасибо... Вы и так мне очень помогли!

Она улыбнулась, от чего серые глаза странно сверкнули. Ей очень шло улыбаться, куда больше чем хмуриться. Вот только улыбалась Она в два рада реже, чем изгибала тонкие бровки... А жаль. Наскоро попрощавшись и вежливо кивнув - тряхнув черными уже мокрыми насквозь волосами, которые и в таком виде сберегли свои очаровательные кудряшки, - Она легонько хлопнула дверью и, уже убегая к подъезду услышала, как дверь автомобиля хлопнула еще раз. Удивившись - в который раз за день! - Она подбежала к двери, обернулась, зябко прикрывая полупрозрачную из-за дождя блузу скрещенными на груди руками, и успела заметить разворачивающуюся глянцево сияющую машину, из которой смутно доносились отзвуки тяжелой музыки. На Ее губах появилась мечтательно-робкая улыбка, которая все расползалась и расползалась, пока не стало больно лицу.

Лестницу Она преодолела в три удара сердца, на одном дыхании, выжимая тяжелые черные волосы и сверкая посветлевшими серыми глазами. Дверь Ей открыла изумленная, можно сказать шокированная Олеся, Она даже не успела порыться в сумке и достать ключи... И с самого порога Ее любопытная соседка выпалила:

─ Кто это был, Мышка?? Тот... Ммм... Ну... Который тебя подвозил!

Она еле сдержала еще одну улыбку, пожала плечами, стараясь говорить разумно. Скользнула кончиками пальцев по влажной щеке, коснулась губ... Пришла в себя, опомнилась, смутилась под подозрительным зеленым взглядом Олеси, опустила глаза:

─ Это мой начальник... Ничего такого, ну чего ты так смотришь?.. Он просто подвез меня домой, потому что гроза...

─ Но ты любишь грозы! - Голос рыжеволосой девушки просто сочился подозрительным любопытством.

─ Но это не значит, что я люблю выглядеть как мокрая курица, когда мне надо работать... - Вполне разумно заметила Она, обходя Олесю и проходя в ванную, чтобы вытереть волосы сухим полотенцем.

Не тут то было! Неуемная однокурсница пошла за Ней, коварно улыбаясь. Подпирая стенку ванной и глядя, как Она, закусив губу, пытается расчесать запутавшиеся локоны, Олеся довольно заявила:

─ Наверняка, он в тебя влюбился!

На этой фразе Она едва не засмеялась. Правда, в этот момент Ей в рот попала взбунтовавшаяся прядь, и Она смогла лишь сдавленно фыркнуть. Распрямившись и придирчиво оглядев себя в зеркале, Она покосилась на выжидающую Олесю и покачала головой:

─ Ты даже не представляешь, что сейчас сказала... Влюбился... Конечно нет. Это просто абсурд.

Подумав, Она неуверенно добавила:

─ Кроме того, у него есть любимая. Ну... Я ее видела.

Олеся подалась вперед, выгибая рыжую как пламя бровь:

─ Так ты... Ооо! Он тебе нравится!

Терпение Ее кончилось, и Олеся была изгнана из ванной со словами:

─ Прости, мне нужно срочно привести себя в порядок.

В порядок, правда, скорее всего, нужно было привести не Ее тело, а Ее мысли, которые разбегались во все стороны, резвились, хихикали, от чего Ей хотелось танцевать и кружиться, кружиться, кружиться. Ткнувшись лбом в холодную стенку, Она прикрыла глаза и ощутила, как пылают щеки. Прижала к ним ладони, развернулась и сползла по двери вниз. Посидела так минуты две и поднялась с твердым намерением не обращать внимания на эти странности...

Ведь он просто предложил ей работать... Ммм... Намного больше и намного лучше, чем было прежде. Наверное, он оценил Ее работоспособность, вот и все. Кроме того, Она ведь сама видела, как Жанна целует его в губы.

Вспомнив об этом, Она вздохнула и окончательно изгнала из сопротивляющегося разума все мысли о Константине.

─ Мой поцелуй был гранатом,

отверстым и темным,

твой рот был бумажной

розой.

А дальше - снежное поле.

─ Какое поле?

Она вздрогнула. Распахнула дверь. Укоризненно нахмурилась. Олеся мигом заюлила, улыбаясь, и Ей пришлось сменить гнев на милость и позволить увести себя спать...

Несмотря на то, что Она сама себя уверила, будто Константин просто проявил участие к бедной практикантке, он опять Ей снился. Старающимся открыть окно, за которым бушевала гроза. Только окно не поддавалось... Вроде бы.

Глава 21.

Незваные Им гости

Скорость была Его стихией, именно потому Он выбрал спортивную модель BMW М5, угольно-черного колера - эта машина с места давала больше двухсот километров в час, при этом оставалась весьма маневренной и прекрасно слушалась руля. В городе, конечно, не погоняешь особо, зато где-нибудь на не сильно оживленных трасах Он не упускал возможности выжать из своей лошадки всё, на что та была способна. Его бодрил свист ветра в ушах и то неповторимое чувство, когда не можешь глотнуть воздуха - с такой скоростью он проносится мимо твоего лица. Наверное, по той же причине Он всегда любил бегать, и в свое время, в школе и университете, даже награды получал за спринтерские дистанции, эстафеты и марафоны.

Он и сейчас каждое утро выходил на пробежку - в очень ранний час, перед самым рассветом. Это было Его время суток, час, когда день только нарождался в темном лоне ночи, когда лунные тени еще не успел разогнать солнечный свет, но они уже теряли свою магию, и потому становились трусливыми и зыбкими. Топча их подошвами фирменных кроссовок, Он наворачивал круги по берегу паркового ручья, то и дело обращая взгляд к линии горизонта, пунктиром проступающей между глыбами многоэтажек. Насыщенно-красный диск солнца, постепенно выбираясь из чрева земли, менял свой облик, становясь сперва огненно-рыжим, потом ослепительно-золотым, а затем и белесо-желтым. Но гораздо больше Ему навилось наблюдать за другой частью неба - западной, где все еще царили густые сумерки, пока солнце неспешно взбиралось на восточный небосклон. Небо в той стороне носило Его любимый цвет - глубокий и искрящийся оттенок синего, какой еще можно заметить в волнах зимнего моря в особо морозную погоду. Несясь по дорожке, мощеной выщербленными от времени и часто меняющейся погоды плитами, Он смотрел на небо, думал о море и слушал музыку - что-нибудь тяжелое и ритмичное, помогающее поскорее сбросить с себя оковы сна. Чаще всего для пробежек Он выбирал Линкин Парк, но сегодня в наушниках надрывался Раммштайн.

Девочку, пристроившуюся на краешке мокрой от ночного дождя скамейки, Он заметил под "Stripped" и почему-то вздрогнул, когда, подбежав ближе, узнал в ней Светлану. Собрав шикарные волосы в извечную неаккуратную букольку, двумя деревянными палочками закрепленную на затылке, закинув ногу на ногу и задумчиво разглаживая изящными пальчиками подол тонкого платьишка цвета морской волны, она с упоением читала какую-то книжку и не сразу заметила приблизившегося к ней мужчину. А может быть, и вообще не заметила бы, если б Он не имел дурацкой привычки подпевать любимым песням на припевах. Не удивительно, что она аж подпрыгнула, когда знакомый глуховатый голос вдруг резко выплюнул над самой её головой: "Let me see you stripped!". Его изрядно рассмешил её явно переигранный страх, ярко блеснувший в серых глазах.

─ Признайся мне честно, Мышка, - Вместо приветствия лукаво поинтересовался Он, выколупывая гарнитуру из ушей. - Ты ведь живешь в этом парке, да?

Она ошарашено хлопнула ресницами, вынуждая Его пояснить, что ни по какой другой причине юная барышня не может оказаться в полседьмого утра в той части парка, куда даже собачники и спортсмены носа не кажут.

─ Здравствуйте... Мне не спалось. - Пристыжено пожала она плечами и продемонстрировала Ему обложку тоненькой книги. - Изучаю стратегии игры на бирже.

─ Ну, во-первых, брошюрка, озаглавленная "Сто советов начинающему брокеру", годится только на растопку! - Брезгливо отметил Он и, забрав у Светланы сей труд, без всяких разговоров закинул в ближайшую урну. - А во-вторых, раз уж уговорила величать тебя Мышкой, будь добра уважить и мою просьбу и перейти наконец-таки на "ты"! Официозов не перевариваю... Особенно по утрам!

По своему обыкновению Светлана замялась и что-то забормотала себе под нос, скорее всего нелепые извинения - Он не стал вслушиваться. Вместо этого, раз уж они встретились до работы, посчитал уместным напомнить, что сегодня придет позже, и попросил переводить все звонки к Нему на мобильный. Вот тут выяснилось, что номера мобильного Его помощница не знает, потому пришлось усесться рядом с ней на мокрую скамью, не щадя спортивных штанов, и какое-то время порыться в барсетке в поисках визитной карточки.

─ Держи! - Он протянул девочке темно-синий картонный прямоугольничек с серебристым теснением и вновь побежал к ручью, на ходу давая последние указания. - Смотри, не опоздай на работу, Мышка, и... Купи-ка себе нормальную книгу о биржевых сделках, чек принеси - фирма оплатит. Счастливо!

На работу Он пришел действительно позже обычного - в десятом часу, и прямо в холле был встречен сияющей Светланой с толстенной книгой в руках. Твердый переплет, белоснежный цвет страниц и довольно известное имя на корешке давали понять, что информацию в себе книга несет стоящую, а, следовательно, участи той брошюрки, что валяется сейчас в урне, не разделит.

─ Вас там ждут. - Отрекомендовалась девочка, проскальзывая в вежливо придержанные Им двери офиса. - То есть... тебя.

─ Кто ждет? - Не понял Он, приостановился, в задумчивости и некотором подобии опаски взирая на двери своего кабинета. - Разве у меня назначена встреча на сегодня?

─ Н-нет... - С запинкой прошептала Светлана, видимо, чуя беду, скользнувшую в Его похолодевшем голосе. - Просто... Этот человек сказал, что ему надо срочно с тобой...

─ Что ему надо со мной?! - Его начинало стрясти от злости. Он уже точно знал, кого принесла нелегкая. - Зачем ты его впустила?!

─ Сказал... срочное дело. - Пискнула Светлана и вся сжалась, словно предвкушая удар по затылку.

─ Кто разрешил тебе впускать посторонних в кабинет в мое отсутствие?! - Ему трудно было сдерживаться, голос сорвался на крик.

Вот так всегда и случается - стоит недоглядеть, и какая-нибудь глупая овца обязательно допустит оплошность! Глаз да глаз за всеми нужен! Черте что такое творится! Пока Он широкими твердыми шагами преодолевал расстояние до своего кабинета, за дверьми которого - Он точно знал - ожидал очередной "униженный и оскорбленный", как величала этих плакальщиков Жанна, кровь клокотала в голове, а тело колотила яростная дрожь. Пришлось даже несколько секунд постоять перед дверями, чтобы укротить эмоции, а то, не ровен час, с ходу снесет посетителю голову, не дождавшись обвинений в свой адрес. Как Он ненавидел такие визиты, кто бы знал! Противно всё это выслушивать! Слезы, сопли, уговоры... Ругань, брань, желчные проклятия... Как малые дети, в само-то деле! Это бизнес! Ничего личного! Кто-то на коне, а кто-то под копытами! Чего на Него-то наскакивать? Самим не надо было варежку разевать!

Разумеется, Он не ошибся и, войдя в кабинет, нос к носу столкнулся с представителем "жертвы". Всё было как всегда - испепеляющий взгляд за поволокой вежливой улыбки, радушно протянутая для приветствия рука, подрагивающие в преддверии скандала скулы, опущенные от осознания своей ничтожности плечи. Всё было как всегда, вот только с одной крошечной разницей... И этой крохи хватило, чтобы Он, всегда такой решительный и непоколебимый, внезапно почувствовал, как оступилось размеренно колотящееся сердце. Перед ним стоял представитель "жертвы", которая поныне была жива. Этот человек являлся одним из директоров той самой фирмы, что Георгий Иванович велел Ему придушить до своего возвращения из отпуска. Такое случилось с Ним впервые - раньше к Нему в кабинет поистерить наведывались только "мертвецы". Их ругань и глупые поддевки, хоть и заставляли Его призадуматься, но все же быстро забывались. А тут... Ему в лицо кидал обвинения человек, чей бизнес Он топил прямо сейчас, в этот самый момент. Еще живая и полная сил "жертва" билась в Его зубах и когтях, заливая все кругом теплой дурно пахнущей кровью. Отчего-то к горлу подкатила тошнота, голову повело - Он словно бы невзначай облокотился о высокую спинку кожаного кресла, а на самом деле вцепился в неё мертвой хваткой, чтобы случаем не грохнуться на подламывающиеся колени. Он сейчас убивает этого человека, кромсает его кости, рвет его плоть, жадно глотает его кровь... Эта мысль не давала покою - Он даже ругани не слышал, только смотрел на плакальщика, как на приведение, и все представлял себе, как через несколько дней того положат в красивенький лакированный гроб.

Он, наверное, так и стоял бы, молча выслушивая обвинения и упреки, да только "униженный и оскорбленный" выдохся и, очень красноречиво ткнув Ему в лицо вытянутым пальцем, дескать "Попомни мои слова!", вылетел из кабинета. Он все так же молча вышел следом и оказался пред виновато и вместе с тем злорадно приподнятыми глазами сотрудников, чьи столы в три ряда расставлены были в основном помещении офиса.

─ Знаете, что я вам скажу, Константин? - Вдруг резко развернулся "плакальщик", уже почти дошедший до самого выхода.

─ Вы еще не все сказали? - Устало качнул бровью его оппонент.

─ Вы, конечно же, мните себя королем мира! - Всплеснул руками мужчина, не обращая внимания на поддевку. - Попираете ногами слабых! Ломаете судьбы недостойных! Вы на коне, о да!.. Но! Когда мы погибнем под копытами вашего коня, нас будут оплакивать тысячи... А если вас прямо сейчас... скажем, собьет машина... никто не обронит и слезинки над вашей могилой!

─ А мне плевать... - С искренним начхательством в спокойном голосе оборвал Он его возвышенный монолог. - Мне плевать, слышите? Мне нет никакого дела до того, будет ли кто-нибудь плакать над моей могилой...

Только что такой грозный мужчина вдруг закрыл рот, не найдясь, что бы ответить на подобное безразличие с Его стороны. Сотрудники поежились под пристальным и очень усталым взглядом своего босса и вернулись к работе. Только Светлана, все это время жавшаяся к стене за спиной "униженного", вдруг подняла на Него взгляд. И вот глядя не на брызжущую злобой "жертву", и не на тихонько посмеивающихся над Ним сотрудников, а именно в эти полные тоски и вины серые глаза, Он закончил свою мысль:

─ Куда больше меня волнует, кто в таком случае покормит мою кошку.

И спокойно вернулся в свой кабинет, запер дверь, открыл окно, рухнул в кресло, достал попрыгунчик. Безумно хотелось к морю и, не сопротивляясь долго желаниям, Он спустился на стоянку, завел мотор и под грянувшую на всю улицу Нирвану рванул на запад.

Глава 22.

Ее душевные трепетания

Обеденным перерывом болели все. От официантов до ленивых бизнесменов, от элегантных офисных служащих до разгильдяев разносчиков пиццы. От самых вспыльчивых натур до самых скрытных. Не стала исключением и Она, которая, скажем прямо, недолюбливала обеденные перерывы, наверное, за то, что в это время полным-полно людей и в парке, и в летних кафе, и просто на улицах... А Она людей сторонилась... Не всегда так было, правда. Когда-то давно шестилетняя тоненькая девчушка смотрела на мир широко распахнутыми любопытными глазищами, любила холодное мороженое и шумные аттракционы...

Не вовремя эти воспоминания, ох не вовремя! Не сейчас, когда Она с трудом пытается удержать в руках пластиковый стакан с горячим шоколадом из автомата, от которого Ее кожа начинает пылать, ибо жарко и внутри, и снаружи. "Надо было все же купить сок... Он холодный...", - отстраненно подумала Она, облизывая обожженные губы и судорожно дуя на коричневую муть.

Шоколад Она тоже любила с детства. Черный, горьковатый, крошащийся в бледных пальцах, нетающий даже когда его минут двадцать держишь в руках. Ее мама всегда дарила Ей плитку шоколада, когда Она, гордая, приносила отличный табель из школы... Ее детство ничем не отличалось от детств сотни тысяч таких же детей... Обычная чуть полноватая, но по-своему красивая мать, которая души не чает в своей дочке... Или же не в дочке, а в Ее достижениях? Вот еще одна пятерка по математике... А вот обаятельный дельфин, которого нарисовала "ваша подающая надежды дочь"... А вообще-то, Она никогда не чувствовала недостатка любви со стороны своей мамы. Правда, порою отчетливо чувствовался недостаток денег. На новую шубку, нового плюшевого медведя, новую красочную энциклопедию...

Она нахмурилась, глядя на струйку пара, рвущуюся в небо, и медленно лизнула край пластикового стаканчика, стирая кремовую пенку. Задумавшись, Она перестала замечать прохожих, как это часто с Нею бывало... Подойди к Ней сейчас кто-то знакомый, Она даже не сразу бы поняла, кто это, и что он от Нее хочет. Впрочем, подходить к Ней никто не собирался, поэтому Она спокойно попивала горячий шоколад и вспоминала, вспоминала...

Вот долгая... безумно долгая ночь, в которую Она пряталась под одеялом, стараясь заглушить этим крики, доносившиеся из соседней комнаты. Вот зал суда, ободранный и, сказать честно, неухоженный. Ее о чем-то спрашивают, Она жутко испуганна, отвечает невпопад, то и дело зовет маму... Впрочем, ничего страшного не произошло тогда. Обычный развод, простое дело. Папа ушел, папа пропал, папа Ее не любит... То, что отец приходил каждую ночь к Ее с матерью дому и курил, глядя на Ее окна, Она узнает позже, многим позже, когда он, вдрызг пьяный, придет и замахнется на Нее, не узнав и приняв по ошибке за свою бывшую жену... Которая, кстати, вышла повторно замуж за вполне приличного спокойного научного медэксперта, что большую часть дня, да и жизни, проводил, сидя в своей комнате и изучая что-то под микроскопом. Когда Она, прибираясь, случайно разбила какую то склянку, то решила, что Ей придет конец. Спряталась под стол, забилась, как мышонок, и зарыдала. Утешали Ее всей семьей. Даже оставшийся без пробирки отчим. И заглядывали в испуганные серые глаза, с восклицаниями: "Да что с тобой, малышка?" Она сама не знала... Просто взрослея, Она все больше уходила в себя, прятала себя саму под замок и старалась жить по правилам...

И это у Нее получалось прелестно! Правила исполнялись четко, можно сказать, идеально, и сама Она казалась на вид идеальной... ученицей, разумеется. Прилежная, умная, думающая, искренне старающаяся понять все, что было недоступно Ей... Но все учителя, как один, чувствовали себя не в своей тарелке. Все Ее ответы выглядели заучено, хотя Она полночи сидела и сама все писала, не списывая, ни в коем случае не списывая! В Ее разуме все было разложено по полочкам... но только знания. Для людей, друзей, а уж тем более любви там места не было. А если таковое и появлялось, Она спешно его вычеркивала. Избегала. Бежала. Боялась. Ей всегда было страшно. Она всегда боялась чего- то. Нет, обычные страхи, вроде огня, или воды, или замкнутого пространства Ей были безразличны. Она боялась людей. Боялась отношений. Боялась быть не такой, как все. Боялась вылезти из правил. Боялась ступить за круг обыденности. Боялась открыться. Это страшное слово "Страх" так долго преследовало Ее, что Она, в конце концов, свыклась с ним, и оно стало для нее чем-то вроде друга. Очень коварного и безжалостного друга.

Теперь Ей не нужно было сознательно и мучительно уходить от доброжелательно настроенных людей, Она просто не цеплялась за них, пропускала их мимо своего внимания, шла по своей серой асфальтовой дороге, где только ночью растут цветы и летают пегасы, где только ночью прекрасные принцы целуют Ей руку, а птицы садятся на худенькие плечи и щебечут Ей на ушко милую чушь... Но ночь проходит быстро, и Она целыми днями по ней тоскует...

Пожалуй, Ночная Светлана Роговьева и Дневная Светлана Роговьева были абсолютно разными, да и незнакомыми друг с другом людьми. С разными душами и разными улыбками. С разным голосом и разными осанками. С разной походкой, разными мыслями, разными глазами... Ночью в Ее глазах отражалась луна. Днем они тускло блестели и часто прятались под ресницами... Да. Эти две девушки были совсем разными...

Шоколад совсем остыл и даже, кажется, покрылся пленкой. Она с трудом заставила себя сделать глоток и, непроизвольно скривившись, выбросила стаканчик в урну. В парке было людно. Нет, не так. В парке было Людно! Здесь кипел настоящий муравейник. Проходили шумные компании подростков, бабушки с орущими внуками, мужчины с бутылками пива, кукольного вида дети за ручку с такими же куклоподобными матерями. Она потянулась и достала телефон. Маленький, не слишком новый, но вполне себе хороший. Как любила говорить Олеся: "Звонит - и то хорошо..." Лениво просмотрела звонки, немного поиграла в какую то карточную игру, и глянула на выведенные на экран часы. До конца обеденного перерыва осталось всего-то 15 минут. Надо же, а такое чувство, что он только начался!

Она воодушевленно выпрямилась, но... Тут же сгорбилась, вспомнив, в какой ярости пребывал Константин, когда Она впустила этого гневного мужчину к нему в кабинет. И, что хуже, Она вспомнила, какой хмурый он вылетел из офиса, даже не взглянув в Ее сторону, мало того, чуть не сбив плечом. Хорошо Она успела отскочить к стене, прижимая к груди груду бумаг и огорченно хлопая глазами. Вздохнув, Она засунула мобильный в карман и внезапно нащупала в нем бумажку. "Это еще что такое?..", - удивленно подумала Она, не имевшая привычки таскать в карманах записки. Достав бумажку, она с прерывистым вздохом признала в ней визитку давешнего Константина Зурова.

Мгновенно припомнилась утренняя встреча, и Она залилась краской по самые скрытые под кудряшками уши! Она уже собралась положить визитку в тот же карман, как оттуда выглянул телефон. Совсем случайно. Ненароком. Карман-то большой, а телефон то маленький! Вот он и выскользнул. Сверкнул синим боком, засиял на солнце, засмеялся, перевернулся, замер. Заставил замереть и Ее. Переводя взгляд с визитки на телефон, Она сглотнула. И еще раз. И еще. В конце концов, поняла, что во рту опять появился горьковатый привкус шоколада, и подняла телефон непослушными пальцами. Задумалась, уверяя себя, что позвонит просто узнать, не нужно ли ему чего... Ну там... Документы какие поднести, компьютер перезагрузить... А лукавые руки уже вовсю набирали его номер.

Девять... Четыре... Семь... Вот последние цифры и кнопка вызова. Не забыть поднести трубку к уху. Она вздохнула, стараясь взять себя в руки, и начала нервно вслушиваться в ровные гудки. В конечном итоге Она поняла, что вызываемый мобильный находится далеко от владельца, и положила трубку. Покрутила телефон в руках, рассеянно потерла костяшками пальцев кончик носа, положила аппарат вместе с визиткой в карман.

Поднявшись со скамейки, Она огляделась и заметила, что людей в парке поубавилось, видно ,у половины из них, как и у Нее заканчивался обеденный перерыв. Сделав пару шажков, Она задумчиво усмехнулась и вытащила из волос заколки. Неуверенно тряхнула головой, отчего кудряшки запрыгали по плечам, пощекотали щеки и спустились на грудь и спину. Уговаривая себя, что не выглядит растрепанной неумехой, Она поспешила в офис... Вдруг Константин уже пришел?

Глава 23.

Его побег от самого себя

Пенясь и бурля в мелкой гальке полосы прибоя, волны размеренно накатывали на берег. Над пирсом с оглушительными визгами кружили белые стрелочки чаек - наглые птицы выпрашивали у прогуливающихся там людей хлеб, делая головокружительные перевороты, ловили подачки прямо налету и, резко уходя в пике, подбирали упущенные кусочки с колыхающейся поверхности воды. Несмотря на ранний час и будний день, на пляже было полно народу - детвора, поднимая босыми ногами веера серебристых брызг, с радостными криками носилась по отмелям, на шезлонгах и просто расстеленных на песке полотенцах загорали девушки и юноши, пожилые толстушки, стыдливо прикрывшись пляжными зонтиками, жевали специально прихваченную с собою снедь, лысеющие мужчины читали газеты, потягивали пиво и курили. Над поросшим соснами отвесным склоном парили, раскинув разноцветные купола парашютов, парапланеристы, задорно крича и махая руками задирающим к ним головы отдыхающим.

Разувшись и закатав брючины почти до колен, Он шел вдоль берега по самой кромке воды. Пенные краешки волн лизали Ему ступни, а особо ретивые из них омывали щиколотки, а то и до самых брючин добирались, оставляя на ткани темные отметены. Насквозь пропитанный морской водой песок был твердым, но зыбким - после каждого шага на нем оставался не ровный след, а бесформенная вмятина, которая тут же заполнялась водой и исчезала, словно её никогда и не было там, где ступали Его босые ноги. Голову, плечи и спину так пекло солнце, что, даже раздевшись до пояса, Он изнывал от жары. Хотелось остановиться, бросить на песок одежду и туфли, выкинуть из головы мысли о последствиях и броситься в морские волны. Многие так и поступали - перед Ним то и дело проносились спешащие искупаться люди: смешливые девчонки в открытых купальниках, дородные тетки за ручку с пугливыми малышами, бравые парни, разморенные от жары и спиртного. А Он не решался... Вымокнет же, а Ему потом еще в офис возвращаться - ведь кто-то должен сдать его под охрану и закрыть. Да и не для того, чтобы поплавать и позагорать, Он приехал сюда, к родному и любимому с детства морю. Если подумать, Он никогда и не приезжал к нему в этих целях.

В первую очередь море было для Него... другом, советчиком, утешителем. В детстве оно виделось Ему живым. Каким-то мифическим могучим зверем, облеченным в водную плоть. Сбегая ото всех, Он забирался на осыпающийся склон клифа - высоко-высоко, к самым соснам, разваливался там, раскинув руки и ноги, и смотрел на плывущие по небу облака. Море, беснующееся или тихо шуршащее - в зависимости от погоды - недалеко внизу, убаюкивало Его раздраженный разум, всколыхнутые нежданной злобой эмоции... Внушало Ему спокойствие. Заставляло одуматься, заново обмозговать все сказанное и свершенное, заметить и признать свои ошибки, увидеть себя со стороны. Иногда создавалось впечатление, что в морской пучине обитал Его двойник, тот самый водяной зверь, которого Он давно считал своим наставником. Стоило Ему, разъяренному и разрываемому гневом, заглянуть в темные глубокие глаза моря, как тут же в разуме Его случались кардинальные перемены, всё озарялось пронзительным светом, позволяющим разглядеть мельчайшие детали, заметить изъяны.

Переступая через бутылки с напитками, наполовину зарытые в песок и то и дело захлестываемые волнами, Он всё брел и брел по пляжу, вспоминая свое нерадужное детство. Его мать мнила себя женщиной благородных кровей - то ли баронессой, то ли графиней - а возможно, действительно ею являлась. Сама выросшая в роскоши, окруженная вниманием многочисленных нянек, имеющая всё, что душа ни пожелает, женщина эта старалась окружить подобной заботой и своего единственного сына. В список того, что желала её душа - к сожалению, о потребностях того самого сына мать редко задумывалась - входили уроки музыки, обучение иностранным языкам, верховая езда, фехтование, танцы, уроки этики... Всех ужасов, что она вываливала на Его несчастную голову, и не перечислить! Сам того не желая, до восемнадцати лет ненавидящий чопорность и официозы мальчишка рос настоящим рыцарем, прекрасно держащимся в седле, отлично владеющим холодным оружием, знающим четыре иностранных языка, умеющим играть на пяти музыкальных инструментах, великолепно танцующим и даже - о, позор! - поющим...

Отец, вовсю прожигающий деньги своей богатой жены, воспитанием мальчика почти не занимался, а потому с самых юных лет Ему приходилось самому осваивать те обычные мужские обязанности, кои в нормальных семьях сыновьям разъясняют отцы. В этих не очень хитрых житейских проблемах разобраться Ему помогали и приятели, которых Он цеплял своим обаянием, непосредственностью и решительностью. Его всю жизнь окружали многочисленные завистники-поклонники, некоторые из которых даже не на деньги и связи зарились. Что ни говорили, а, даже обладая взрывным характером и не стесняясь демонстрировать откровенно наплевательское отношение к окружающим, Ему удавалось всегда находиться среди людей, ни один из которых Его не ненавидел, даже больше - почти каждый Его боготворил, восхищался Им, делал своим кумиром. Так было в детстве, на улице, где Он всегда выступал в роли вожака стайки безбашенных мальчишек, так было в школе, где Он был не только лучшим учеником, но и лидером своего класса, так было в университете, где Он заслужил звание одного из самых лучших студентов за всю историю этого вуза, так оставалось и по сей день. Его обожали женщины. Ему завидовали мужчины. Равного и достойного своего монаршего внимания в Нем признавали достигшие немалых высот пожилые бизнесмены, с которыми Ему приходилось контактировать по роду службы. Всего этого Он добился сам, без помощи родителей, только благодаря своему несокрушимому характеру и острому уму. Он сам себя сделал, и за всё, что имел сейчас, включая дорогую машину и просторную квартиру в элитном доме, был благодарен только себе самому. Единственным, что досталось Ему в наследство от матери, из дома, да и из города которой Он сбежал сразу после совершеннолетия, стало отвращение к официальным обращениям, ведь она даже к родным обращалась на "Вы" и сына своего принуждала поступать так же.

В восемнадцатый день своего рождения Он заявил матери, что не намерен более оставаться её фарфоровой куклой, которую можно наряжать в бархатные кафтанчики и катать на игрушечном пони, что Он подал документы на экономический факультет МГУ и был зачислен без вступительных экзаменов, что Он получил место в общежитии, что Он подрабатывает в брокерской конторе и сам способен себя содержать, что Он уходит из родительского дома и не намерен возвращаться, пока Ему того не захочется... Сейчас Он не мог вспомнить, добавил ли тогда, что Ему никогда этого не захочется, но зато с уверенностью мог сказать, что уже десять лет у Него не возникало такого желания. За эти годы Он так ни разу и не навестил свою семью, все еще живущую в столице. По-первой, еще учась в том же городе, Он им звонил, но разговоры получались холодно-отстраненными, и вскоре Он понял, что мать обижена на своего неблагодарного отпрыска до такой степени, что знать Его больше не желает. После окончания университета и переезда в этот город у моря, куда они часто приезжали с семьей, Он прекратил звонки. Он уже и номера-то телефонного не помнил.

С тех самых пор Его стали преследовать приступы гнева. Его бесили люди, не исполняющие своих обязанностей. Ему противны были нытики и хлюпики, не способные в срок справиться с порученными делами. Он возненавидел чопорных бездарей и зарывающихся сопляков с папиным бумажником в кармане. Из изнеженного излишней материнской заботой сынка богатых родителей Он превратился в одиночку, о котором никто ничего не знал. Он стал обжигающе-холодным и отстраненно-надменным Константином Зуровым, бездушной скотиной и обольстительным донжуаном, насмехающимся над раболепством подчиненных и обожанием женщин. Ему нравились скорость, бег, борьба и охота. Ему необходимо было гнать, нападать и валить. Он стал хищником, и выбрал соответствующую работу. За пять лет карьеры Он достиг таких головокружительных высот, что самым умелым дельцам впору было завидовать. А Ему... А Ему не спалось ночами, Ему все чаще хотелось выбраться на крышу и часами смотреть в облака, Ему было плохо... И никто этого не видел. Никто не слышал плача Его раненой души, а ведь Он действительно был ранен, вот только не понимал чем, как и когда. Кровь безудержным потоком хлестала из открытой, никогда незатягивающейся раны, Он зажимал её руками, забинтовывал, залеплял, затыкал... Но кровь сочилась сквозь пальцы и марлю, стекала по груди и ногам, заливала землю. Он изнывал от боли и не находил себе места от отчаяния. Он сходил с ума, и только маленький каучуковый мячик способен был вернуть Ему самообладание, помогал натянуть на лицо сползшую маску безразличия. Четкие гулкие удары его заглушали вопли совести и стоны души. Кровь хлестала, но Он, увлеченный игрой с попрыгунчиком, уже не замечал этого.

Отойдя достаточно далеко от людного пляжа, Он опустился на ствол поваленного штормом дерева, когда-то росшего на вершине обрушающегося склона, и наконец-то решился заглянуть морю в глаза. И тут же вспомнил, что наорал сегодня на Светлану... На маленькую ни в чем неповинную Мышку, которая, безусловно, и не догадывается, на что обрекла своего начальника, впустив к Нему в кабинет того "плакальщика". Да и откуда несчастной девочке что-либо об этом знать? И надо ли ей вообще знать об этих грязных делах?.. Зачем, ну зачем Он на неё крикнул? Почему у Него не вышло сдержать эмоции? Разумеется, Жанна не предупредила её об "униженных и оскорбленных" и Его к ним отношении. Да и сам Он больше, чем за неделю совместной работы со Светланой, не удосужился об этом поговорить. Так чего же ради надо было на неё орать? Девчонка и так забитая и зажатая до невозможности. Наверняка, она тоже ранена, так же точно истекает кровью, а Он только укрепляет её страхи и раздирает раны... Водный двойник Его всегда говорил одно и то же - что Он балбес и подонок, что, обладая великолепным умом, Он применяет тот только в работе, совершенно забывая пользоваться мозгами в жизни. Море взывало к душе, которую Он тщательно скрывал от окружающих, тормошило её, теребило и трясло за шиворот, приказывая одуматься, вспомнить о том, что без людей, какими бы ничтожными они Ему ни казались, сам Он ничего из себя не представляет и ни с чем не справится. Море было право, даже оставаясь одиноким, Он нуждался в людях, а потому следовало их уважать и считаться с ними. Море знало всё, море видело Его насквозь, только море и плакало бы над Его могилой... Да не способно было на это. Он опустил взгляд себе под ноги, пошевелил ступнями, зарывая их в струящийся песок. Вздохнул, растер виски кончиками ухоженных пальцев, оделся и побрел к брошенной на променаде машине.

Мимо на огромной скорости проносились зелено-белые поля с голубыми пятнами люпина, редколесья из берез и елей, голубое небо с клочьями облаков, ровный асфальт автострады. Не боясь быть остановленным патрулем, Он выжимал из своей машины все пятьсот лошадиных сил и двести пятьдесят километров в час. Трасса была пуста. Голова тоже. Он просто несся как ошпаренный, почти летя над дорогой. А на весь салон орал хриплый голос солиста Раммштайн.

Уже через десять минут черный BMW на допустимой скорости въехал в город, попетлял в лабиринте улиц и припарковался на стоянке возле высоченного офисного здания в самом центре города. Часы над стойкой охранника показывали половину седьмого, и коридоры здания были пусты, а все двери закрыты. Дверь же Его офиса легко поддалась, скрипнула тихонько и отворилась, впуская Его в темные помещения - все окна были закрыты плотными вертикальными жалюзи. Чуть шумел куллер сервера, гулко постанывала неаккуратно положенная на телефонный аппарат трубка. Он как раз поправлял её, когда заметил за одним из столов девочку. Черные витые волосы были в кой-то веке распущены и тугими кольцами рассыпались по плечам и спине. Руки Светлана сложила на столе и опустила на них голову. Наверное, она задремала в тишине и темноте, потому что никак не реагировала на Его прилежание, и голову подняла только в тот момент, когда Он погладил её по плечу до самого локтя. Посмотрела сперва сонно и словно не узнавая, а потом резко вскинулась, распахивая глаза до нельзя широко.

─ Ты почему не дома? - Поинтересовался Он и сам удивился своему голосу - шепчущему и нежному.

─ Все ушли... - Пробормотала она по своему обыкновению извинительно-стыдливо. - А офис открыт... Я решила тебя дождаться.

─ А если бы я не вернулся? - Усмехнулся Он уже в своей фирменной манере. - Заночевала бы тут, что ли? Мышка! Топай домой...

Покорно закивав, Она потянулась за сумочкой, закинула тоненькую лямку на плечо, поднялась, замялась почему-то, будто желая что-то сказать, но не решаясь. Наконец, под Его пристальным взглядом сдалась, на одном дыхании выпалила, что Ему два раза звонил Георгий Иванович, один раз Жанна и еще с десяток раз прочие люди, что она все записала и положила бумажку к Нему на стол, что она тщетно пыталась дозвониться Ему на мобильный, но Он не брал трубку, что... Он давно уже перестал слушать, а просто наблюдал за тем, как движутся её тонкие руки, словно ведя свой собственный монолог, как поблескивают изгибы черных кудрей в тусклом луче света, проскальзывающем через приоткрытую дверь, как шевелятся её губы, изгибается талия, переступают с носка на пятку изящные ноги. Он рассматривал её внимательно и тщательно, будто желая разглядеть ту самую рану, о наличии которой догадался на пляже. Но если рана эта и существовала, то для Него она осталась невидимой, сокрытой, как и Его собственная рана была незаметной для окружающих.

─ Света, прости, что я рявкнул на тебя.

Должно быть, Он оборвал девочку на полуслове. Она несколько секунд соображала над Его словами, потом робко улыбнулась, махнула рукой, показывая, что и не думала обижаться. Засуетилась, попрощалась, пошла к двери, уступая Ему место, чем Он тут же воспользовался и, повалившись в кресло, рухнул головой на сложенные руки.

─ А у тебя правда есть кошка? - Донесся до Него от дверей её чистый высокий голос.

─ Да. - Устало ответил Он, не поднимая головы. - А что? Не похоже, что такое возможно?

─ Просто... - Начала она, споткнулась и опять затараторила. - Не дай то Бог, конечно, но если с тобой вдруг что-то... Просто... Тогда я о ней позабочусь. Вот...

Услышав последние слова, Он удивленно вскинул голову, но Светланы уже и след простыл. А Он еще долго сидел в пустом темном офисе и все думал, и думал, и думал... Рожденный для скорости, Он отлично умел убежать от других, но скрыться от себя самого у Него никогда не получалось.

Глава 24.

Ее теплое безумие

Целую ночь Она крутилась, улыбалась во сне и, кажется, раза два вставала, просто чтобы посмотреть в темное окно, раздвигая шторы и подставляя лицо ясному свету луны. Странно, но утром Она не чувствовала себя невыспавшейся и довольно бодро, даже весело поднялась, собралась и добралась до работы. Привычно разложила на столе кипы бумаг, включила компьютер, проверила почту и довольно потянулась. Только-только позволив себе подумать, Она мгновенно вспомнила вчерашний день. И этот голос, который, оказывается, умеет не только приказывать и насмешничать. От воспоминаний в груди стало тесно, сердце, итак до этого бившееся неровно, вдруг затрепыхалось, как пойманная в силки птица... Или как выпущенная на волю? Удар, другой, третий. На бледных губах вновь расцвела улыбка, не задумчивая, как обычно днем, а Ее ночная улыбка, радостная и чуточку мечтательная. В себя Её привел настойчивый звонок телефона. Подняв трубку и вежливо поговорив с "представителем крупной и очень нужной вам компании! Так и передайте господину Зурову!", Она соединила его с Константином и, чуточку успокоившись, принялась за работу.

В этот раз у Нее все ладилось, и даже пришедшие клиенты удивлялись, как светилась обычно такая скромная и тихая девушка. И не семенила Она уже, о нет! Она шла, как летела, но не в скорости было дело! Просто Ее веселые кудряшки подпрыгивали на плечах, серые глаза сверкали отчего-то необъяснимого, но очень привлекательного для остальных. По крайней мере, так Ей заявил местный клерк, улыбаясь и протягивая плитку шоколада. Она залилась краской по самые уши, но шоколад принять постеснялась. Промямлила что-то невразумительное и поспешно сбежала в свою комнатку, забаррикадировавшись среди документов и телефонных звонков. Наконец-то нужная папка была собрана, бумаги скреплены степлером, и Она поспешила в кабинет Константина, уговаривая себя замедлить шаг каждую секунду... Получалось какое-то странное движение рывками. Такое бывает, когда разум в человеке соперничает с чувствами и непонятно, что победит... В Ее случае победил разум, ведь он привык брать и верх, и дверь открылась как всегда тихо, и зашла Она как всегда незаметно и опустив пушистые ресницы.

─ Да, Мышка? У тебя есть что-то хорошее для меня?

Она кивнула, положив папку ему на стол, и улыбнулась. Она ловила себя на мысли, что от улыбки у Нее сегодня начнут болеть губы. Но Ее это не расстраивало! В кои-то веки, Ей не хотелось сдерживать улыбку. И из-за кого же это? Из-за того человека, который так Ее напугал тем весенним грозовым днем! Из-за того человека, по вине которого она прорыдала целую весеннюю ночь? И это ему Она сейчас так искренне улыбается, ловя себя на мысли, что скоро наверняка надоест своей веселой физиономией?... Насмешливый взгляд черных глаз, но необыкновенно милая улыбка:

─ Со мной что-то не так? Ты смотришь так, будто у меня нос в саже!

Она испугалась. Запротестовала, мотнув головой, отчего локоны подпрыгнули еще раз, скользнули по щекам, испуганно забарабанили по плечам:

─ Все в порядке с вашим... с твоим носом!

Он подавил смех - Она ясно это увидела. Искры веселья мелькали в его глазах, и Она невольно засмотрелась. Потом одумалась, потупилась, замерла, как застигнутая врасплох мышь, ожидая или расправы, или свободы. Произошло - слава Богу! - последнее, Константин подтянул к себе папку, взъерошивая волосы небрежным жестом и подмигивая Ей черным глазом:

─ В обеденный перерыв опять пойдешь в свой зеленый дом, Мышка? Я даже завидую этому парку, он видит тебя гораздо чаще чем я... То есть, чем все мы!

Она только улыбнулась, пожимая плечами, как бы признавая: "Да, я опять пойду в парк, я опять буду пить горячий шоколад, я опять буду думать о..." На этом Она прервала поток своих мыслей и остановилась на просто "думать". Пожелав ему удачи, Она тихо испарилась из кабинета начальника, спешно прошла мимо сидящих клерков и, залетев в свой кабинет, покружилась по нему, захваченная непонятным восторгом и ликованьем.

В Ее жизни не так много счастья было, и Она еще не узнавала его в лицо, не распахивала теплые объятия, не кружилась с ним в веселом танце, нет! Она только робко встречала его, принимая за странное, но безумно приятное безумие, от которого и следовало бы избавится, но... Так не хотелось! "Вот придет осень, и все будет по-старому...", - как-то даже с оттенком печали подумала Она, и все Ее ликование разом испарилось. Время идет, время летит, все проходит... А Она позволила себе не жить по давно известным и заученным правилам. И опять Она боялась. Боялась, что все это пройдет, не оставив и следа. Боялась настолько, что, когда Константин зашел к Ней, на него скорбно посмотрели серые озера слез. Кажется, он удивился. Может, Ей почудилось, а, может, в глазах его и правда промелькнуло беспокойство? Так это или не так, но глуховатый баритон звучал резковато и хрипло:

─ Что случилось, Света?

"Тебя кто-то обидел?", - мысленно добавила Она и улыбнулась сквозь прорывающиеся слезы, настолько недвусмысленно звучал вопрос. Замотала головой, схватила со стола бумаги, над которыми работала, постаралась очень тихо хлюпнуть носом и заморгала, прогоняя непрошенные и ненужные слезы:

─ Все в порядке... Я... Просто... Задумалась.

─ Да ну? О чем таком печальном ты думаешь? Уж не обо мне ли?

Вопрос прозвучал с какой-то нервной насмешкой, и Она взяла себя в руки, улыбнувшись увереннее и взглянув на него уже сухими глазами:

─ Ну что в... ты! Нет... Ничего такого, все хорошо!

И еще раз хлюпнула носом. Он еще побуравил Ее прожигающим взглядом, сунул в руки новый пакет с документами и вышел, буркнув напоследок:

─ Ну смотри мне...

Она смотрела! Она еще как смотрела! Во все оба смотрела! Только бы не проглядеть!

А день все умирал, утопая в алом закате, как-то быстро и скомкано пролетел обеденный перерыв, Константин унесся куда-то по работе, как всегда сорвавшись с места на своей машине со скоростью света, и Она, вытянув шею, следила за тем, как он отъезжает, из окна. Стекло запотевало под Ее бесшумным дыханием, а Она все думала, как же все-таки все странно в Ее жизни. Настолько странно и быстро, что Она не успевает даже... Позвонить матери, которая, наверное, волнуется!

Глава 25.

Он в засаде

За сегодняшний день Георгий Иванович звонил уже в третий раз, и в третий же раз Он отвечал партнеру, что давешний визит "плакальщика" из стана недобитой "жертвы" дело их нисколько не затормозил и уж ни в коем разе не застопорил. Иногда Его бесил даже этот милый человек, особенно в те моменты, когда пугался настолько, что из веселого добряка превращался в брюзгливого старикашку, пекущегося только о своем заработке. Деньги, деньги, деньги... Всех на свете интересуют только эти чертовы бумажки! Только звон блестящих монеток! Только постоянно увеличивающиеся в размерах числа на балансе банковского счета! Нет-нет, выросший в роскоши Он никогда бы не заявил, что "не в деньгах счастье", - не нуждался в таких отговорках. Разумеется, те самые бумажки, монетки и банковские счета здорово скрашивают жизнь, а для некоторых людей даже делают её достойной этого названия. Но, черт возьми, неужели нельзя обеспокоиться чем-нибудь еще? Например, хоть раз в жизни подумать о том, что человек, кидавший громкие проклятия в адрес своих палачей, тоже хочет... Нет, не на Канарских островах отдыхать и не приобрести сто пятую машину! А просто есть он хочет, купить куклу маленькой дочке, дать сыну образование, сводить в кой-то веке жену в дорогой ресторан... А впрочем, стоит ли об этом думать? Конечно же, не стоит, и Он полнейший дурень, размазня, слезливый сопляк, если не может укротить подобные мысли!

Мысленно прорычав себе: "Соберись!", Он поймал попрыгунчик, что уже больше часа швырял об стену, убрал ноги со стола и выглянул из кабинета. Время перевалило за полдень, многие сотрудники уже забросили работу и собирались на обед, Он тоже вышел из офиса и спустился на первый этаж, где в помещении кафетерия стоял автомат с горячими напитками. Потягивая дрянной на вкус, цвет и запах кофе из картонного стаканчика, Он отошел в сторонку, чтобы не мешать движению посетителей и окинул взглядом заполненный народом зал. Разумеется, и помощница Его находилась здесь - стояла возле высокой урны в противоположном конце кафетерия и увлеченно выковыривала изюм из пышной сдобной булочки. В последнюю пару дней Он старался почаще обращать внимание на эту девчонку, чье постоянно меняющееся настроение вызывало у Него... Нет, не тревогу, что вы такое несете! Нет... Просто настораживали Его то и дело набухающие в серых глазах слезы, которые через каких-то пятнадцать минут вдруг высыхали и сменялись счастливыми улыбками. Голос её тоже менялся - то звучал привычно сдержанно и смущенно, то внезапно приободрялся, лился чисто, а временами и задорно.

За своими раздумьями Он упустил момент, когда Светлана вышла из кафетерия и направилась в сторону парка. Он просто вдруг обнаружил себя на улице со стаканчиком остывшего кофе в руках. Узенькая спина девочки, облаченной в белоснежное платье с коричневым цветочным узором, мелькала впереди, а Он, сам того не замечая, шел следом. Когда Ему наконец удалось прийти в сознание, Он уже находился в нескольких шагах от парка и возвращаться в офис показалось глупым, потому Он одним глотком допил кофе, смял в кулаке стаканчик, отшвырнул в урну у высоких кованых ворот и скользнул следом за Светланой в парк. Пожалуй, стоило нагнать её и предложить свою компанию для прогулки, но Он вовремя сообразил, что подобная наглая навязчивость не в чести у робкой Мышки, привыкшей коротать обеденный перерыв в скромном одиночестве. Вот и пришлось замедлить шаг, чтобы ненароком не догнать перешедшую на спокойную мягкую поступь Светлану.

На небольшом расстоянии друг от друга они прошли по аллее, вливающейся в круглую площадь с фонтаном посередине. Здесь Светлана присела на край чаши, опустила руку в студеную воду и брызнула капельками вверх, подставила лицо. Вокруг носились малыши, грозно и пугливо окликаемые своими заботливыми бабушками, паслись, подбирая с асфальта семечки и крошки, пестрые голуби, сновали туда-сюда праздные гуляки - под ручку со вторыми половинками и в гордом одиночестве. Покрошив остатки булки вечно голодным птицам, Светлана омыла руки, подставив ладони под ниспадающие струйки, и свернула в сторону аттракционов. Распугав столпившихся на пути голубей, Он двинулся следом. Ведя кончиками пальцев по светло-зеленым только-только отрастающим побегам на верхушке ровно подстриженной изгороди, девочка почти летела вперед, так Ему казалось - она не шла, а именно порхала, ступая не полной ступней, а только на пальцы, словно балерина. Легкий ветерок играл струящимся подолом платья, развевал распущенные волосы, заставлял Светлану жмуриться, поднимая взгляд к небу.

Помимо испереживавшегося Георгия Ивановича, утром позвонила Жанна, позвонила на стационарный телефон, поэтому звонок прошел через аппарат Светланы, и Ему показалось, что голос девочки опять потускнел, когда та сообщила, кто звонит. Что странно, Он уже не помнил, как звучал голос любовницы, и какую чушь она несла в трубку, отвлекая Его от работы, а вот ту странную нотку отчаяния в голосе Светланы запомнил. Нет, все же она Его тревожила, теребила вечно ноющую душу, стучалась... Да, она как раз стучалась к Нему в сознание, как в дверь кабинета - вежливо, робко, пугливо, но при этом довольно настойчиво. Он просто не мог выкинуть из головы свою новую помощницу... Человека, который пообещал позаботиться о Его кошке... Девочку, живущую под зелеными сводами парка.

У берега ручья, где росли старые ивы, и где Он обычно совершал утренние пробежки, как всегда было пустынно, сюда вообще мало кто заглядывал даже в самый разгар дня - все гуляли в районе площади с фонтаном, развлекались на аттракционах и занимали многочисленные лавочки в главной парковой аллее. А Ему всегда нравилось та часть парка, где протекал ручей, и Светлане, по всей видимости, тоже. Тут подпирали небосвод многовековые сосны, журчала на камнях вода, опускались до самой земли тонкие ветви плакучих ив. Вспорхнув на невысокий бордюр, служащий набережной узкому, не больше полутора метров в ширину, ручейку, Светлана раскинула руки и с закрытыми глазами сделала несколько шагов, отвела одну ногу в сторону, снова напомнив Ему танцовщицу, возвела руки над головой, соединяя кончики средних пальцев, и легко перепрыгнула на противоположный берег, точно дикая лань, чуть пошатнулась, выровняла тонкий стан, и опять закрыв глаза, грациозно прошлась по бордюру.

Он уже не скрывался, встал возле могучего пряно пахнущего ствола сосны, опершись на него вытянутой рукой, и в каком-то нелепом восторге взирал на свою юную знакомую. Мысли неслись вскачь, дыхание срывалось, глаза отказывались даже смаргивать, лишь бы не упустить ни единого её движения. Казалось, Он может стоять так столетиями, как стоят тут сосны, но резкий, хоть и несильный удар по ноге привел Его в чувства. Он вздрогнул, скидывая с себя магические сети, и отвел взгляд от Светланы, легко и изящно балансирующей над ручейком. За правым плечом обнаружилась сухонькая старушка с деревянной клюкой, которой и был нанесен тот беспардонный удар. Поправив очки и растянув морщинистые губы в лукавой улыбке, она прошамкала:

─ Подойди да познакомься, чего стесняешься, милок?

Ему не удалось сдержать изумленный смешок, но старушка не стала вдаваться в россказни, спешно заковыляла прочь, видимо, решив оставить Его наедине со Светланой, и не мешать своим неуместным при знакомстве присутствием. Нет, ну надо же! Он что, так похож на очарованного болвана? Это Он-то? Великий и ужасный Константин Зуров? Бездушный наездник, под копытами чьего коня корчатся в предсмертных судорогах многострадальные "плакальщики"? Он сейчас выглядит... милком, стесняющимся познакомиться? Куда катится мир, вашу м... Черт!

Вернувшись в офис, Он еще долго думал над увиденным в парке, над словами старушки и... над умирающей "жертвой", разумеется. Стучал о стены и пол каучуковый мячик, то и дело раздавались телефонные звонки, щелкали клавиши ноутбука. Рабочий день подошел к концу, Он самолично проверил, чтобы все, включая трудолюбивую Светлану, покинули офис и направились по домам, а сам заперся изнутри, врубил на полную колонки и попытался немного подремать в кресле. Несмотря на тяжелую музыку, а, скорее всего, благодаря ей, Ему удалось даже немножко поспать, позволив перегруженному разуму сделать передышку. Когда Он открыл глаза, на улице сгущались сумерки, правда больше этому способствовала надвигающаяся гроза, а не поздний час. Вспомнив об изголодавшейся Усатой, которую Светлана намеривалась кормить только после Его смерти, Он уселся за руль и погнал по пустынным в этот час улицам. Люди, явно понявшие, что вот-вот грянет гроза, попрятались в уютные дома, битком набились в кафешки и ресторанчики, ютились под козырьками автобусных остановок. "Интересно, - подумалось почему-то Ему, - а Мышка сейчас в парке?"

Глава 26.

Ее погибшие страхи. Ее воскресшие надежды

Она беспомощно и безнадежно рылась в сумке. В десятый раз убеждаясь, что в ней ключей нет. И в кармане тоже нет. А дома нет Олеси, которая укатила со своим любимым на берег моря... С некоторой злостью оттерев выступившие слезы, Она вздохнула, смиряясь с мыслью, что в эту ночь Ей опять коротать в подъезде. Серые глаза угрюмо посмотрели на небо, которое медленно темнело, и Она твердо решила, что не пойдет на грязную холодную и неуютную лестничную клетку. Лучше останется в парке. Ну, подумаешь, не поспит одну ночь, проведя ее в прохладном, но всегда радостно встречающем Ее парке... Приободрившись и в последний раз вытерев уже сухие глаза, Она зашагала по знакомым до каждой трещинки тропинкам. Здесь свернуть, здесь обойти небольшую канавку. В Ее ушах лилась спокойная чуть грустноватая песня, кажется, ирландских мотивов... Люди в парке уже расходились, и Она позволила себе легко протанцевать по неширокой аллее. Платье вздувалось, волосы разметались, щеки зарумянились, а сумка полная документов при каждом Её шаге легко ударяла в бок.

Она и не заметила, как подошла к самому выходу из парка. Небо уже совсем потемнело, и Она чувствовала себя как никогда свободно. Людей в парке уже не осталось, кузнечики начали неуверенно вливаться в легкий ритм ночных звуков, и тут все резко прервал визг тормозов. Она уже успела обернутся, собираясь пойти обратно в парк, но под влиянием этого неприятного звука неловко споткнулась, остановившись. За спиной Ее раздался донельзя удивленный и очень знакомый Ей голос, от которого сердце пропустило два... нет, три удара!

─ Мышка?! Ты что здесь делаешь в это время?

Она скукожилась, замялась, вздохнула, пожала плечами, как бы показывая: "Да ничего особенного, все в порядке, не стоит твоего вниманья... Тебя ведь наверняка дома ждет... кошка".

─ Я... гуляю.

─ Ночью? Признавайся немедленно, кто выгнал тебя из дома?

Она поперхнулась, уставившись на него во все глаза, и спешно замотала головой:

─ Да никто меня не выгонял! Просто я...

─ Просто ты что?

А Константин уже выходил из своей глянцево сверкающей машины, небрежно хлопая дверью и буравя Ее угольками глаз. Под этим взглядом Она невольно отступила, но храбро выпалила:

─ Со мною все хорошо!

Он Ей не поверил. Ну конечно! Как Она могла подумать, что Ее неохотные и наивные недомолвки и отговорки смогут его отвлечь, успокоить и - что еще невероятнее - обмануть? Поэтому, когда он спросил неожиданно притихшим голосом, не подвезти ли Ее домой, Она молчаливо насупилась и коротко мотнула головой, сжимая пальцы на перекинутой через плечо сумке. Поглядела в его лицо, на котором четко читалось беспокойство и легкий налет раздраженного непонимания, и... смягчилась, постаравшись улыбнуться:

─ Я забыла ключи... Как всегда, впрочем.

─ А твоя соседка?

─ Откуда тебе?..

─ Она смотрела из окна, когда я тебя подвозил.

Она сглотнула, мигом рассердившись на любопытную Олесю, и нехотя выдавила:

─ Она уехала на море.

Его лоб прорезала едва заметная морщинка, которая всегда появлялась, когда он улыбался. Самой улыбки Она не видела, ибо тусклый свет фонаря освещал его сбоку, не давая как следует прочитать выражение его лица.

─ Я тоже хотел бы сейчас быть у моря...

Она удивилась, смолчав, но поддержав его в этом стремлении. На море Она любила шторм. И соленые капли, которые так приятно стирать с губ. Поэтому... Можно сказать, Ее тянуло к морю. А он все наседал, шагнув к Ней, и Она с трудом удержалась от позорного бегства.

─ Ну так что, Мышка? Где ты будешь ночевать?

Она гордо подняла голову, оглядела свои зеленые владения с видом повелителя и властителя и улыбнулась - спокойно и уверенно:

─ Тут. Мне не привыкать. И я люблю ночной парк.

─ Мне кажется, ты его во всех видах любишь.

Легкая насмешка скользнула в его словах, но тут же сменилась серьезными нотками:

─ И все же... Хоть ночи нынче теплые, я не могу позволить тебе быть одной здесь.

Она мигом растеряла свое спокойствие и уверенность. А он продолжал со все нарастающей твердостью в голосе:

─ Поэтому я приглашаю... Нет, я настаиваю, чтобы ты поехала вместе со мной. Ко мне домой.

─ Нет!

Она отступила на шаг, смотря на него исподлобья, упрямо поджав побледневшие губы, и с твердым намерением стоять насмерть, но не уехать никуда! Только Константин все не отставал, то мягко увещевая, то резко приказывая. Когда же Она раз в двадцатый пискнула уже неуверенное и тихое "Не поеду!", мужчина устало махнул рукой и присел на корточки у фонаря, доставая черный мячик и начиная им играть. Постояв в немом оцепенении еще несколько секунд, Она удивленно поинтересовалась:

─ Что ты делаешь?

Он поднял на Нее взгляд и неожиданно лукаво улыбнулся:

─ Ну, раз ты не хочешь идти ко мне, я останусь с тобой.

Она замерла, уставившись на него своими серыми озерами, полными немого изумления. Потом оно переросло в ужас, а потом в некое подобие заботливого упрямства:

─ Ну нет уж... Езжайте... Езжай домой, Константин! Со мной все хорошо будет.

─ Нет.

Теперь пришла Ее очередь увещевать. И так, и эдак. Она разошлась настолько, что раздраженно топнула ножкой на этого жуткого упрямца и тут же ужаснулась своими действиями - топать на Константина Зурова!!!

Он, поймав Ее секундное замешательство, весьма правдоподобно скорбно вздохнул и проговорил:

─ Наверное, я таки простужусь... Еще этот ветер.

На этом Ее хрупкое душевное равновесие разнесло в щепки, вынесло мощным потоком, сломало, разбило, изорвало и выбросило в мусорку. Она привела последний аргумент:

─ Я же буду мешать там...

Но Ее прервал его усталый баритон с легким оттенком язвительности:

─ Скажу тебе честно, моя кошка не будет против. Я с ней очень серьезно поговорю...

Она невольно улыбнулась, но тут же согнала с лица усмешку. Вздохнула, помялась, переступила с ноги на ногу и неуверенно проворчала:

─ Ну, хорошо... Уговорил.

─ Прекрасно! Уговорила...

Вспыхнув до самых корней волос, Она покорно влезла в его машину, которую он любезно распахнул перед Ней, и прижала к груди свою сумку. Машина тронулась резко, сразу набирая скорость до... до... до скольки? Захлебнувшись испуганным охом, она зажмурилась и прижала сумку еще тесней. Казалось, это длилось годы, века, тысячелетия... Но, когда они остановились, и Константин провернул ключи, выключая мотор, оказалось, что прошло всего три минуты. Она приоткрыла один глаз и услышала его тихий смешок:

─ Можешь отмирать... мы приехали.

Медленно приходя в себя и открывая все никак не поддающуюся дверцу, Она пискнула:

─ В прошлый раз ты ехал не так быстро...

─ В прошлый раз я ехал не к себе домой.

Ответ был вполне разумным, и Она послушно замолкла, идя вслед за ним по ступенькам к лифту и к дверям его квартиры. В каком-то замедленном ликовании наблюдала, как он распахивает перед Ней обитые черной кожей двери, смущенно переступала через порог и вдыхала въевшийся в стены его приятный чуть резковатый запах. Серые глаза испуганно зажмурились. Она старалась сдержать дрожь - то ли страха, то ли... чего-то такого непонятного и веселого. Того, что заставляло Ее сердце стучать в три раза быстрее, а саму Ее невольно подниматься на носочки и пританцовывать... К ним выбежала черная кошечка, широко разевая алый рот навстречу Константину. И этот грозный мужчина, который держал в страхе весь офис, а Ее саму в неком подобии транса, вдруг наклонился и с чрезвычайной ласковой нежностью почесал кошку за аккуратным ушком:

─ Проголодалась, да?

Черные глаза покосились в Ее сторону, и тот же спокойный доброжелательный голос произнес:

─ А ты, Мышка, хочешь чего-то?

Глава 27.

Всё сказанное Им

С самого детства Он не переваривал обслуживающий персонал - кухарок, уборщиц, гувернанток, швейцаров, официантов, лакеев... и прочих добровольных рабов. Вплоть до восемнадцати лет Его окружал подобный сброд, вежливо подтирающий сопли Его разомлевшей от вольготной жизни мамаше. К себе Он этих прихлебателей не подпускали и на километр! Что, Он сам себе кофе не сварит? Не расставит книги по полкам? Не пропылесосит ковер? Не постирает одежду? Всё и всегда Он делал сам, сперва абы как и без большой охоты, но со временем рутинные дела вошли в привычку и перестали Его ломать и доканывать - Он прибирался в квартире, потому что жить в свинарнике не мог, Он готовил себе ужин, потому что умереть с голоду не хотелось, Он ходил в магазин за шампунем и кошачьим кормом, потому что... Потому что так вполне можно жить! Искать себе помощников в таких простецких делах - понты. А Он терпеть не мог понтов! Даже номер Его машины не бросался в глаза. Тут Он поступил, как любой другой водитель - какой уж достался, тот и привинтил. Никаких трех семерок и известной аббревиатуры!

Но внешне, по-видимому, Он производил впечатление человека совсем другого рода. Только этим и можно было объяснить изумленный взгляд Светланы, когда Он заявил, что ужин приготовит сам. Девочка даже рот приоткрыла в удивлении и не постеснялась переспросить:

─ Ты умеешь готовить?

─ Обижаешь! - Притворно оскорбился Он. - Чтобы впредь во мне не сомневалась, я тебе свое фирменное блюдо подам!

─ И какое у тебя фирменное? - Улыбнулась Светлана, присаживаясь на высокий табурет у барной стойки, разделяющей обширное пространство кухни на зону готовки и обеденный зал.

Лукаво сощурив один глаз, Он распахнул дверцу холодильника, сунул туда голову, покопался с минуту, вздохнул горестно и вывалил на стол разномастные овощи. Ногой закрыл холодильник, призадумался, кривя губы, и выдал страдальчески:

─ Судя по всему, сегодня это... салат.

Смех Светланы был большой редкостью, как массивные золотые самородки или алмазы с кулак величиной. И таким же точно сверкающим и радующим душу своей красотой. Он специально еще на улице задал ненавязчиво-веселый тон их общению. Пусть вся эта история с забытыми ключами и необходимостью провести ночь в компании малознакомого мужчины станет для боязливой Мышки славной шуткой. Лишь бы не спугнуть сего диковатого зверька, ненароком не вынудить её ушмыгнуть стремглав в ночь, на пустынные улицы, полные неприятностей. Надо втереться к ней в доверие, позволить расслабиться и просто спокойно поспать. Когда хотел, Он мог быть очень милым. А этой ночью Он очень хотел стать для Светланы заботливым другом.

Салат готовили вместе, потом также вместе жевали его, усевшись прямо на длиннющий обеденный стол и подцепляя вилками кусочки овощей из одной мыски. Светлана сбивчиво, едва справляясь с дыханием, рассказывала что-то о своих успехах и поражениях на брокерском поприще. Он внимательно слушал её рассказ, точнее пытался слушать именно его, но получалось почему-то слушать только её голос. Усатая, на удивление быстро и безо всяких проблем признавшая в Светлане свою, весь вечер не отходила от девочки - то забиралась той на колени, то играла с кончиками витых прядей, то нагло тянулась за вилкой и сбивала с неё очередной кусочек. Светлане кошка тоже приглянулась, и после ужина она уволокла зверя в комнату, оставив мытье посуды на хозяина дома. В её правилах было предложить помощь, но Он, разумеется, отказался от оной всё по тем же причинам, по каким не переваривал прислуг.

Когда Он, вытирая руки вафельным полотенцем, зашел в гостиную, Светлана, с ногами забравшаяся на диван в обнимку с кошкой, вовсю вертела головой, изучая Его жизненное пространство. Он поддался её любопытству и тоже оглядел просторную квадратную комнату, из которой можно было попасть во все остальные помещения квартиры - ванную, кухню, коридор с входной дверью и две спальные комнаты, одна из которых была приспособлена Им под склад и спортивный зал. Диван, на котором сидела Светлана, был установлен ровно посредине комнаты, перед ним стоял стеклянный журнальный столик, заваленный бумагами, напротив - книжный шкаф, рядом с которым висела на стене плазменная панель, за спиной у Светланы находилось пианино с приставленной к нему длинной невысокой скамьей, а рабочий стол с кожаным офисным креслом занимал почетное место у самого окна. Вся гостиная была выдержана в серо-синих тонах, только пианино, плазма, ноутбук и музыкальный центр на этом фоне зияли черными провалами в пространстве.

─ Говорят, - задумчиво прошептала девочка, - что если хочешь увидеть душу человека, надо взглянуть на его жилище.

─ Действительно? - С переигранным испугом переспросил Он, опускаясь рядом с ней на диван и закидывая пятку левой ноги на колено правой. - Не стоило тебя сюда приглашать - в мои планы никак не входит показывать кому-то душу!

─ Ты её скрываешь? - Скромно хлопнула она ресничками и запустила пальцы в шерсть мурчащей от неги Усатой.

─ Оберегаю. - С улыбкой поправил Он.

─ Ладно, буду благодарной гостьей, - Деликатно успокоила Его Светлана. - Никому не скажу об увиденном.

─ И много ты уже углядела?

Ему вдруг захотелось к ней пристать, растормошить её, пробить на долгую свободную беседу... Еще несколько минут послушать дивный льющийся звонким ручейком голос. Светлана не стала Его разочаровывать, вздохнула шумно, собираясь с духом и силами, аккуратно переложила Усатую с колен на широкий поручень дивана и обернулась к пианино, начала робко:

─ Ты любишь музыку.

─ О да! - Засмеялся Он, небрежно махая в сторону поблескивающего лаком музыкального ящика. - Классика, знаешь ли, Бетховен... Бах... Мммм... Григ!

─ Нет. - Скромно улыбнувшись, мотнула она головой. - Тяжелый рок...

─ Оу... - Нахмурился Он, играя растерянность. - Ну, не такой уж тяжелый!

Не было никаких сомнений, что она видит Его притворство и даже понимает причину, по которой Он превратил вечер в спектакль. Но она почему-то легко велась на эти игры, ей, похоже, нравилось с Ним дурачиться. Состроив на личике гримаску конкретной заучки, Светлана гордо изрекла:

─ Дисков с классикой в шкафу всего по одному, и не на каждого композитора, зато там неимоверное количество альбомов... Я даже названий этих групп не выговорю.

─ Тебе надо в следователи идти! - Он похлопал в ладоши для пущей убедительности. - Хорошо, а что еще?

И она принялась называть подмеченные мелочи одну за другой. Он кивал, улыбался, смеялся и поддевал её, ахал от изумления, когда она попадала в точку, и вредно ухмылялся, когда палила по молоку. Ему не было скучно, наоборот, - даже как-то бодрил веселый ни к чему не обязывающий треп. Но все же через несколько минут Ему взгрустнулось отчего-то... Должно быть оттого, что всё, увиденное Светлана в комнате, имело к Его душе весьма опосредованное отношение. Почувствовав накатывающий приступ тоски, Он вскочил с места и, перепрыгнув через спинку дивана, направился к пианино, по ходу небрежно докладываясь:

─ Терпеть не могу играть, конечно, но учителя твердили, что я мастер этого дела.

─ А я люблю, - Тихонько шепнула со своего места Светлана. - Но выходит у меня не очень...

─ Что тебе сыграть? - Через плечо бросил Он, открывая крышку и оглаживая пальцами клавиши.

По комнате пробежала разноголосая трель, заставившая притихшую было Светлану встрепенуться. Она подлетела к пианино и, положив ладони на край, вперила в инструмент внимательный взгляд. Неизвестно было, поняла ли она, что за вещь перед ней, и какой мастер трудился над настройкой этой дорогущей музыкальной шкатулки, но то, что чистота вырвавшихся на волю звуков девочку потрясла, было видно невооруженным глазом.

─ А какие у тебя есть ноты? - Спросила она, как только пришла в себя.

─ Нет-нет! - Запротестовал Он, поднимая руки на уровень лица и мотая головой так рьяно, что прическа вконец рассыпалась на мягкие пряди. - Никаких нот! Никогда не разбирался в нотной грамоте!

─ Играешь на слух? По памяти? - Настороженно и восхищенно пролепетала Светлана.

─ Да, моя страшная беда - абсолютный слух! - Удрученно вздохнул Он. - Ну, так что тебе сыграть?

─ Ммм... - Замялась девочка то ли в смущении, то ли в замешательстве, проговорила неуверенно, - "Лунную сонату"?

─ Избито и банально! - Его язык раздраженно цокнул. - Сейчас я сам выберу... композицию для тебя.

Под пристальным взглядом черных глаз, бесхитростно и бесстыже облапавших её с ног до головы, Светлана смутилась и вмиг растеряла былой задор. Должно быть, в этот момент она вдруг поняла, кем на самом деле является вовсю веселящийся шутник. Да... глаза Его всегда выдавали, предъявляли общественности истинное Его "Я", настоящего Константина Зурова. Улыбайся - не улыбайся, шути - не шути, а природы своей не скроешь. Светлана сейчас одна в квартире мужчины, всегда привыкшего побеждать и добиваться своего. Она, маленькая, слабая и беззащитная находится сейчас наедине с тем, кого бояться даже бывалые смельчаки... Он ни при каких обстоятельствах не тронул бы тихую серую Мышку и пальцем. Никогда! Но подлецы-глаза Его, черные вместилища силы и злобы, говорили об обратном.

Он сморгнул, опуская взгляд, откинул со лба встрепанные волосы, развел плечи, опустил пальцы на клавиши и просто начал играть. Первое, что всплыло в сознании. То, что проассоциировалось у Него с испугавшейся Мышкой и вдруг опечалившейся ночью. Тихий и размеренный перебор клавиш, высокие звуки, словно капельки дождя, стучащего по листве, протяжные ноты, как завывания ветра, проносящегося над землей, музыкальные брызги, разбивающиеся о лицо и ладони, заботливо подставленные плачущему небу. Эта мелодия походила на Светлану так, словно была рождена в её сердце. Всё, что Он успел узнать об этой странной, но очень милой девчушке, содержалась в тех нежных нотах, что Его грубые пальцы извлекали сейчас из не менее грубой угловатой громадины пианино. Играл Он недолго, чуть дольше тех минут, но за это время вдруг понял, что соврал. Он любил играть на пианино, еще как любил, не даром же бывало по нескольку долгих часов не мог встать из-за него, всё перебирая и перебирая пальцами клавиши, вспоминая мелодию за мелодией.

─ Это Вагнер...

Дрожащий шепот Светланы раздался у самого Его уха, и, обернувшись резко, Он чуть не клюнул носом в лицо девочки, когда-то успевшей опуститься подле Него на скамью.

─ Моя любимая вещь... Как ты узнал?

─ Мысли твои подслушал... - Ответил Он тоже шепотом, встал из-за пианино и молча ушел в спальню.

Больше Он не шутил и вообще старался говорить мало и по-существу, при этом не забывая, однако, спокойно и доброжелательно улыбаться. Спать Светлану Он отправил на кровать, сам решив коротать ночь на диване в гостиной. Девочке в качестве ночной рубашки была выдана новенькая длинная футболка, способная прикрыть даже колени. Когда свет был погашен, и Светлана, как Ему показалось, видела уже третий сон, Он аккуратно, стараясь не шуметь, встал с дивана, надел домашние джинсы и ушел в кухню. Прикрыв двери, зажег тусклую лампочку над разделочным столом, сел возле стены, разведя в стороны колени, достал из кармана черный каучуковый мячик и ударил им об кафельный пол. Раз, другой, третий. Попрыгунчик безропотно и смиренно возвращался в жилистую ладонь. Мысли грудились и толкались в голове. Подыхающая в корчах "жертва", взволнованный Георгий Иванович... Светлана, балансирующая на узком бордюрчике над ручьем в парке. Тихая мелодия Вагнеровского "Сна в летнюю ночь". Надо же, в этой квартире, оказывается, заключена... спрятана ото всех, бережливо сокрыта... Его душа. Интересно, где именно она прячется от посторонних глаз? В ноутбуке? Холодильнике? Диване? Плазменной панели?.. В пианино?..

Услышав тихий шорох открываемой двери в спальню, Он сперва испугался, что стуком разбудил свою гостью, но, увидав на пороге кухни сонную мордаху Усатой, улыбнулся облегченно, - оказывается, потревожил совсем другую даму. Этой можно и не выспаться ночью - за день наверстает упущенное, а вот им со Светланой завтра, а вернее уже сегодня, еще на работу идти. Всякая улыбка, однако, сползла с Его лица, когда сразу же следом за кошкой в кухню заглянула и помянутая девочка. На Его было начатые извинения, она замотала головой и пояснила, что не засыпала еще и хотела бы глотнуть воды. Она стояла возле раковины и жадно глотала холодную воду из высокого стакана, а Он, не отводя глаз, точно как вчера днем в парке, смотрел на неё - на вытянутую тонкую шею, на отведенную в сторону руку с расслаблено опущенными пальцами, на ровные изящные ножки, наполовину прикрытые серой бесформенной футболкой.

─ А ты чего не спишь? - Настороженно и робко поинтересовалась Светлана, поднимаясь на цыпочках, чтобы поставить ополоснутый стакан на полку в шкафу.

─ Мысли есть... - Небрежно пожал Он плечом и сам напугался своего предательски дрогнувшего голоса. Перевел разговор на другое, ─ А ты ночью совсем другая, Мышка... И Мышкой-то не назовешь.

Ну, это Он перегнул, конечно, Светлана хоть и удивила Его в этот вечер настойчивостью и словоохотливостью, но все же своих основных качеств не растеряла. Вот сейчас, например, она старательно отводила глаза от Его обнаженной груди, да и самой себя, облаченной в одну лишь футболку, явно стеснялась. Обняв себя руками за плечи, как бы стараясь защититься от постороннего взгляда, она прошептала осторожно:

─ Ты тоже какой-то... другой. Глаза вот только прежние.

─ Да... - Протянул Он тихо, с тяжелым вздохом. - Глаза - зеркало души... Однажды мне сказали, что мои зеркала покрыты траурным шелком.

─ Красиво... - Не сдержала задумчивой улыбки Светлана. - Но жутковато... А кто сказал?

─ Садись. - Он хлопнул ладонью по кафелю возле себя. - Расскажу.

Она села, и Он рассказал. Он сам себя слушал с большим любопытством. Он и предположить не мог, что когда-нибудь хоть словом заикнется о той истории. Он и вспоминать-то её боялся, а тут... рассказывает. В подробностях. Да еще каким голосом! Так Светлане впору догадаться, что вовсе Он не бездушная тварь... Но предательски развязавшийся язык было уже не остановить, слова лились из Него потоком, выплескивались, точно кровь из ментальной раны... А, может, то она и была? Всё, что копилось в Нем пять долгих лет, всё, что ныло и болело... Всё это сейчас кровавой лужей растекалось по кафельному полу кухни... Всё это сейчас, точно губка, впитывала пораженная и притихшая Светлана... Его трудолюбивая помощница... Его маленькая Мышка.

─ ...А через три дня после того, как он заявился ко мне, до меня дошел слух, что его нашли мертвым в собственном кабинете. Повесился на брючном ремне... У него осталась семья... Вот так всё банально и просто. Я разрушил бизнес, а умер почему-то человек. То был первый раз... Меня это страшно покоробило... И я пошел на похороны. Двадцатитрехлетний мальчишка, сам не знающий, что натворил... Я нес его жене какую-то слащавую чушь... Какие-то неуместные извинения... Полный бред. А она смотрела на меня... Этот взгляд не описать, Света... Словно меня нет... Вообще не существует, и никогда не существовало... Не ненависть и не злость в этом взгляде были... Я его вижу как сейчас...

Он говорил и говорил, а она слушала не перебивая. Наверное, прошел целый час, Он даже охрип немного, хотя старался больше шептать, чем говорить в полную силу голоса. А потом Ему вдруг открылось, что Он выпотрошен, как свиная туша на крюке в мясной лавке... Что Он сейчас - одна сплошная рана... Стоит опустить взгляд, как Он тут же увидит свое окровавленное сердце, затравленно трепещущее в выломанных ребрах. И от этого Ему стало противно и горько. Он закруглил разговор:

─ Я тогда попрыгунчик себе купил. Теперь если тот взгляд всплывает в памяти...

─ Ты заключаешь в мячик все дурные мысли, и что есть мочи колошматишь их о стены и пол. - Ровно закончила за Него Светлана.

─ Верно... - Выдохнул Он без изумления, но все же спросил. - Как догадалась?

─ Мысли твои подслушала...

Уложив её спать, поправив одеяло и смахнув с бледной щеки черный тугой локон, Он попросил у Светланы разрешения поиграть на пианино. Она с мягкой улыбкой согласилась, заверив, что прекрасно засыпает под музыку. И Он играл, то и дело поглядывая через плечо на приоткрытые двери спальни, где, прижавшись друг к дружке, спали самые дорогие Ему существа. Черная кошка и черноволосая девочка. Два светлых пятнышка в Его беспросветной жизни... И те темненькие! Ему хотелось смеяться. Счастливо и громко! Во весь голос! Но Он сдержался... Он не хотел тревожить их сладкий сон.

Глава 28.

Счастлива?

Она проснулась оттого, что чей-то влажный нос настырно тыкался Ей в щеку. Неуклюже отстранившись, Она по привычке потянулась и, не обнаружив позади себя привычной стенки, с испуганным писком упала с кровати, ударившись спиной и затравленно оглядываясь. С высокой кровати на Нее удивленно глянула черная кошка, сложив миниатюрные лапки на скомканных простынях и терпеливо ожидая, когда рассеянная девушка поднимется и потянется с внезапно просветлевшим лицом. Она тут же все вспомнила, стоило Ей окинуть взглядом большую комнату, в которой каждая вещь пахла... им.

Босыми ногами пробежавшись по теплому полу, Она неуверенно выглянула в гостиную, стараясь натянуть подол футболки как можно ниже. Впрочем, зря. На большом диване никого не было, да и... спал ли Константин вообще? Она озабоченно нахмурилась, не обращая внимания на кружащуюся под ногами темную мяукающую тень. Когда же тяжелая лапа обиженно проехалась по голым ногам, Она изумленно охнула, поглядев прямо в рассерженные хищные глазищи и, мигом поняв, чего хочет Усатая, бросилась на кухню, чудом не выбежав в другую дверь, кажется, ведущую в ванную. Что поделаешь - Она ведь не обладала совершенной памятью, да и вчера все Ее внимание было приковано к обладателю этой квартиры, а не к ней самой.

А вот как раз кухня была Ей знакома. Мало того, Ей казалось что она, эта кухня, Ей уже как родная! Вот здесь Константин сидел, и в этот момент его глаза становились еще чернее, а губы кривились в гримасе боли, а вот на этом стуле скрутилась ночью Она, ловя каждое слово, глотая его рвущуюся наружу боль, как только он выпускал ее из себя. И пусть у Нее затекла нога, глаза Её по-прежнему ловили каждое движение Константина, а уши чутко слушали его порой сбивчивую и тихую речь. То, что он сказал Ей этой ночью, Она не забудет никогда.

В холодильнике быстро обнаружилась открытая банка кошачьего корму, который Она, не долго думая, высыпала в алую миску, стоящую на полу. Усатая, благодарно толкнув Ее руку, приступила к заслуженному завтраку. "Кстати, на счет завтрака...", - самозабвенно подумала Она, оглядывая полупустые полки, и размышляя, можно ли Ей ковыряться в продуктах хозяина квартиры, когда его нет дома? Колеблясь, Она кинула мимолетный взгляд на часы, и тонкие бровки Ее сошлись на переносице. Правда, ненадолго. Лицо Ее тут же разгладилось, и на Нем появилась едва заметная, но такая светлая улыбка! Ну конечно... Еще очень рано - всего шесть утра. В это время Она обычно поднимается в университет, а он... А он бегает по парку. Вроде бы... По крайней мере, именно этим он занимался, когда поймал Ее там на этой неделе. Успокоив себя такими мыслями, Она таки нашла в холодильнике стоящие рядком яйца, и в течение десяти минут была занята сосредоточенным сотворением завтрака.

То, что Константин, вспотевший и довольный, стоит в дверях кухни, Она поняла, только когда, напевая себе под нос что-то веселое, обернулась за его чашкой, стоявшей на столе. Чашка зависла в воздухе, Ее серые глаза встретились с его черными, и Она поспешно оправдалась:

─ Я встала совсем недавно и подумала, что, когда придешь, ты...

─ Да, я был бы не против что-нибудь съесть! А раз у меня появилась такая чудесная возможность еще и самому не готовить, а наслаждаться твоими вкусностями, то...

Он весело подмигнул и взял свою чашку из Ее ослабевших рук. Тут же придя в себя, Она тряхнула головой, отчего спутанные после сна кудряшки встрепенулись и подпрыгнули, и обернулась к плите, деловито снимая со сковородки яичницу и раскладывая ее по тарелкам.

─ Никогда не была сильна в готовке... - Виновато пробормотала Она, ставя тарелку с подрагивающим желтком перед ним и разглаживая помятую футболку, служащую Ей ночной рубашкой.

Он улыбнулся Ей так нежно, что Она смущенно засопела, не в состоянии удерживать рвущуюся на волю счастливую ответную улыбку. Она ровным счетом ничего не понимала - слишком быстро все произошло... Слишком резко все изменилось, слишком резко все сломалось... Она до сих пор находилась в каком-то счастливом оцепенении, не в силах поверить, что все это происходит с Ней, и что это Она сидит у него за столом и смотрит как он с аппетитом наворачивает завтрак. Тут к Ней в голову забрела ненавязчивая мысль, что Она до сих пор находится в футболке Константина, а ведь Ей... Им через полчаса уже на работу выходить!

Подхватив на руки томно мурлычущую Усатую, Она унеслась в спальню, где вчера вечером аккуратно сложила свои вещи. После одежды пришла очередь умывания, и жестокого расчесывания черных кудряшек. От этой самовольной экзекуции осторожно ушла кошечка, решив, что симпатии симпатиями, а рядом со всхлипывающей мазохисткой ей сейчас делать нечего! Через несколько минут, Она уже стояла в дверях, сияя, в платьице и с заколотыми кверху волосами. И поперхнулась, увидев, что Константин еще лениво допивает кофе. Проводив взглядом медленно двигающуюся кружку, Она осторожно заметила:

─ А мы не опоздаем на работу?

Он усмехнулся, потянувшись, отчего на руках мягко задвигались мускулы - при этом движении Она, зардевшись, смущенно отвела взгляд, - и промурлыкал:

─ Мышка, у меня ведь есть машина, забыла? И тебе не придется бежать сломя голову сквозь парк.

Она возмутилась, чуть- чуть нахмурившись и воспротивившись:

─ Я люблю ходить на работу пешком!

─ А ездить - быстрее.

─ Но...

─ Тем более, это мой дом, а он находится гораздо дальше твоего.

Это сломало Ее волю, и Она, с горечью подумав, что, наверное, никогда не сможет настоять на своем, улыбнулась, признавая свое поражение. Правда, Ей в голову пришла просто удивительная идея, и не исполнить ее было просто кощунством!

─ А... Может, тогда подвезешь меня к моему дому?

─ Хм...

В мгновении ока Она оказалась совсем близко к нему, складывая подбородок на руки и глядя на него снизу вверх прозрачно-серыми глазами:

─ Пожалуйста. Мне бы... Мне бы взять ключи... Да и Олеся... То есть, соседка наверняка уже пришла!

Черный строгий взгляд смягчился, а его рука легко скользнула по Ее щеке, отчего все Ее маленькое тело охватила такая дрожь, что Она уж было подумала, что сейчас или растает прямо на этом полу, или же разорвется от внутренних чувств. Рука убралась так же быстро, как и появилась, и Константин поднялся на ноги. Она повторила его движение... И снова присела, принимаясь безудержно гладить довольную Усатую, которая и так, и эдак изгибала свою матово-черную спинку, и толкала лбом Ее руки и колени. Константин в это время прошел к себе в спальню, видимо собираться.

Через минут двадцать из дома вышла до ужаса странная пара! По крайней мере, так казалось Ей... Но казалось первые пять секунд. Потом это все поблекло, и Она думала, ликуя и все больше наполняясь светом, что рядом идет один из самых близких Ей людей, который доверился Ей, а значит, Она ни за что не предаст его доверие!

Она посмотрела на него украдкой, скосив глаза, и тут же поймала такой же точно ответный взгляд. Смутившись, Она вновь поглядела себе под ноги, улыбаясь блуждающей и мечтательной улыбкой. Даже поездка на машине Константина на умопомрачающей скорости показалась Ей плевым делом. Когда же Она вышла-вылетела- выпорхнула в свой маленький двор, и мужчина проводил Ее каким-то тоскливым взглядом, Она почувствовала себя виноватой, и быстро протараторила:

─ Я скоро приду! Я не буду долго, обещаю.

─ Ну, конечно, не будешь долго... Жду тебя на работе, Мышка. Очень жду.

Еще одна его новая улыбка, которая появилась только вчера ночью, когда улыбается все - и темные глаза, и выразительные губы, и все лицо! Еще немного заворожено постояв на месте, когда черная машина уже отъехала, Она неспешно побрела домой, прикрывая глаза и опять вспоминая, вспоминая, вспоминая...

На работе как всегда было шумно. Кто-то куда-то спешил, кто-то рыскал в компьютере, кто-то что-то ксерокопировал, а кто-то, как Она, например, сидел в своем кабинете и мечтательным голосом отвечал на телефонные звонки. Когда же в трубке раздалось чуть хрипловатое сопрано, Она даже вздрогнула:

─ Светланочка, дай-ка мне Константина.

Серые глаза сразу потускнели, и Она с тяжелым сердцем нажала кнопку связи с Константином. Услышав его голос, Она обрадовалась, хотя что тут такого? Голос как голос... А вот ведь...

─ Тебе... Жанна звонит.

─ Скажи, что у меня важная встреча, моя Мышка.

Сердце из тяжелого превратилось в самое легкое, и улетело в далекие дали, забыв, что на том проводе наверняка нетерпеливо ожидает Жанна, постукивая острыми коготками по лакированной поверхности кресла. Торопливо и счастливо объяснившись с ней, Она положила трубку и приступила к работе с документами. Бумаги, бумаги, бумаги... Они сливались перед глазами в одно белое пятно с черными строчками, не имели ровным счетом никакого значения, но... Ксерокс некоторым из них все-таки был нужен. Ну просто необходим! Она неуверенно выглянула из кабинета, увидев шумный полный людей главный офис, глубоко вздохнула, скрепив сердце, и пошла, стараясь держать спину прямо, а глаза скрывать под ресницами. Внезапно к Ней подкатил клерк - тот самый, который недавно предлагал шоколадку, и весело заметил:

─ Загружена работой, как всегда!

Она пробормотала что-то невнятное, не имея особого желания говорить с ним, и не прекратила уверенного шага к заветному ксероксу. Впрочем, парень не отстал и с легким сарказмом добавил:

─ Бедненькая! Наш безжалостный начальник ничуть тебя не жалеет.

Она шарахнулась в сторону, глядя на него темно-серыми от злости глазами, когда он шепнул Ей почти на ушко:

─ Вот сволочь, а?

Тонкие губы Ее поджались, отчего заострились скулы, и Ее лицо приобрело чуточку высокомерное выражение:

─ Не смейте так говорить. Вы здесь работаете. У Константина. И Георгия Ивановича. И они платят вам деньги... А вы... А вы...

Клерк смотрел на Нее с изрядной долей удивления, и Она не выдержала, сжав руки в кулаки и сводя точеные бровки на переносице:

─ А вы грязный сплетник, который ничего толком не умеет и завидует всем тем, кто хоть чего-то добился!

И Она развернулась к нему спиной, успокаивая взбунтовавшееся сердце и стараясь унять вспыхнувший гнев. Даже если Константин неправ, Она не позволит говорить так о нем. Никому и никогда! Серые глаза вновь посветлели, и ксерокс деловито закряхтел, выполняя Ее просьбу.

Глава 29.

Его новый взгляд

Те, у кого ослаблено зрение, с легкостью могли понять Его нынешнее настроение. В жизни произошли удивительные и странные перемены, сам мир преобразился до неузнаваемости! Это походило на то, как если бы близорукий человек, устав щурить подслеповатые глаза, одел-таки очки и вдруг увидел, как восхитителен и четок окружающий его мир, как много оттенков имеют казавшиеся ранее мутными цвета, какое огромное количество листьев на деревьях, что прежде виделись одним сплошным пестро-зеленым комом, как прекрасно небо, луна, звезды, капли дождя на стекле... Вот и Он чувствовал себя волшебным образом прозревшим после многолетней жизни во тьме слепцом. Еще на утренней пробежке Ему вдруг открылось, что перила парковых скамеек не просто кованные, а выполнены в виде цветочной вязи, что все продавцы мороженого, что с самого раннего утра готовились к открытию своих лоточков, облачены в фартуки, на которых цветными нитями вышита колибри, что в парке есть аллея, засаженная только жасмином, и кусты его уже полностью усыпаны белоснежными гроздями томно пахнущих цветов. А ведь еще вчера вечером Он ничего этого не видел! Не замечал... Ему просто плевать было и на колибри, и на жасмин, а сейчас... Его глаза остались прежними - зеркалами, завешанными траурным шелком, но взгляд их изменился... Потому что изменилось и что-то в Нем самом. Он толком не понимал, что именно произошло этой ночью, Он и не хотел понимать! Ему просто нравился новый залитый светом мир, Его приводил в восторг Его новый взгляд!

Рабочий день пролетел мимо, точно дикий скакун по прерии, - Он даже не заметил, как стрелки часов зацепились за цифру пять, а сотрудники Его фирмы в один миг испарились с рабочих мест. Светлана, тоже весь день порхавшая по офису, точно та самая колибри с фартуков мороженщиков, в последний раз заглянула к Нему в кабинет, улыбнулась без тени смущения, даже как-то... кокетливо, и напомнила, что через два часа у Него назначен деловой ужин. Про ужин Он прекрасно помнил, но совсем не хотел идти туда в такой дивный вечер и тратить его на рутинное обсуждение дел. Куда больше Его тянуло на вечернюю прогулку, Он предложил Светлане проводить её до дому, и, разумеется, мгновенно получил согласие.

─ Ну, ты на него и рявкнула! - Смеялся Он, размеренно и вольготно шагая рядом с безудержно улыбающейся девочкой. - Я от тебя, Мышка, такого напора не ожидал!

─ И не говори... - Закатила та глаза и вздохнула, все с той же растеряно-счастливой улыбкой. - Я сама в легкой прострации! Но всё же... Они тебя совсем не знают, Константин, а такое несут...

─ Люди видят то, что мы им показываем. - Пожал Он плечами и цокнул языком. - Мне и не надо, чтоб меня кто-то знал. Так что сам виноват.

─ Но это же просто такая работа! - Не уступала она, уперла руки в бока. - Чего они в самом деле?

─ Знаешь, - Покривился Он, небрежно откидывая волосы с лица. - Тут тоже лишь моя вина. Иногда мне кажется, что эта работа совсем не для меня. На самом деле я просто очень хороший математик, я помешан на цифрах, мне нравится просчитывать возможности и вероятности. То, что я выбрал своей специальностью экономику - просто наитие. Мог и ошибиться.

─ Ты не можешь ошибаться. - Улыбнулась Светлана, и глаза её зажглись дикими огоньками. - Я изучила сделки вашей фирмы за последний год... Ну, мне надо для диплома. Так вот, ты не хороший математик, ты гениальный бизнесмен!

─ Ну и такое есть! - Ухмыльнулся Он горделиво, но вместе с тем озорно. - А еще я порядочная сволочь, ты давай не противься этому.

─ А мне кажется, - Опять уперлась она, - Ты как мистер Дарси. В тебя надо глубже копать...

─ Ой, не надо литературных сравнений! - Взмолился Он, закрывая голову ладонями. - Не напоминай мне мать, умоляю! А то я сейчас тоже сравню тебя с...

─ На Элизабет я вовсе не похожа. - С виноватой улыбкой остановила Его Светлана.

─ Ну нет, не с ней, конечно! - Засмеялся Он и, поддев девочку за подбородок, заглянул в её лицо сбоку. - Скорее в тебе есть что-то от сестры того самого Дарси... Как там её звали?

─ Не помню... - Шепнула Светлана и, опустив глаза, ушла от Его руки.

Каким-то образом ноги принесли их в парк, на ту самую жасминовую аллею. Здесь Он купил совей спутнице рожок клубничного мороженого и, сорвав маленькую веточку белоснежных цветов, ловко укрепил её в небрежной букольке черных витых волос. Долго смеялся, любуясь своей работой, и ловил проворные руки, мешая Светлане вытащить цветок из прически. Потом просто смотрели друг на друга, без слов. Играли в гляделки, причем без смущений и чувства неловкости. Что-то родилось в прошлую ночь, и это "что-то" сблизило Его с казалось бы совершенно чуждым и безумно далеким от Него человеком. Их разделяли десять лет разницы в возрасте и глубочайшая пропасть между двумя мирами, живущими по отличным законам и населенными различными по мироощущению людьми. Но это самое "что-то" послужило своего рода навесным мостиком, шатким и хлипким, но все же он соединил их... По крайней мере, у них появился шанс узнать друг друга. Надо только преодолеть страх перед шагом на этот зыбкий мостик.

─ Ты заказала чартерный рейс на понедельник? - Прервал Он затянувшееся молчание.

─ Конечно. - Кивнула она с улыбкой. - Вылет в шестнадцать часов. Обратный рейс - во вторник в четырнадцать по местному времени.

─ Была когда-нибудь на Черном море? - Ни с того ни с сего спросил Он, наклоняясь к её лицу. - Не хочешь полететь со мной?

─ Но... - Опешила Светлана, нервно поправила заколку в волосах. - Это же званный прием... Там все по приглашениям...

─ Брось! - Отмахнулся Он, взял её за руку. - Мышка, там каждый третий приедет с женой и каждый второй с любовницей, которых никто не приглашал! И ничего страшного - это само собой разумеется!

─ Аааа... - Замялась она, и Он вдруг сообразил какую ахинею сейчас выдал, тут же поправился, мило улыбаясь:

─ И каждый первый со своим личным помощником!

Ему безумно нравился её смех, даже такой растеряно-смущенный, даже слегка испуганный. Он вообще мог часами напролет слушать голос этой девочки, что бы она ни делала - говорила, смеялась, вздыхала, напевала себе под нос.

─ Но там же... деловое общение... - Всё никак не могла согласиться она. - Что я там буду делать?.. Только мешаться тебе... Сам не будешь знать, куда меня засунуть.

─ Ну почему тебе вечно кажется, что ты всем мешаешь? - Печально улыбнулся Он и, положив локти на узенькие плечи засмущавшейся девочки, заглянул в её опущенное лицо снизу. - Ну, Мышка... Пожалуйста... Не бросай меня там одного, среди этих чопорных индюков, считающих себя правителями вселенной! Я же там один с тоски опухну!

─ Ладно... - Выдохнула она тяжко, но с улыбкой. - Будем пухнуть с тоски вместе.

─ Обожаю тебя! - Скрестив руки у неё за шеей, Он чмокнул окаменевшую Светлана в лоб, и вдруг взгляд упал на циферблат часов, защелкнутых на левом запястье. - Черт! У меня же ужин!

Даже не попрощавшись толком, Он припустил по парковой тропинке и остановился только от испуганного оклика Светланы:

─ Константин!

─ А?.. - Резко затормозил Он.

─ Там же... - Она неловко дернула руками, что-то показывая в районе своей талии. - Званный вечер... В таком виде... Я буду не соответствовать, да?

─ Нужно платье для коктейлей. - Пожал Он плечами. - А что?

─ Но у меня нету... - сжалась она в комочек, - платья для коктейлей...

─ Так! - Хлопнул Он в ладоши, начиная пятиться. - Это мы уладим завтра. Я заеду за тобой, скажем, в десять, договорились?

Она кивнула, и Он снова побежал, оттолкнувшись рукой от спинки скамьи, перемахнул через неё, чтобы срезать угол и побыстрее добраться до выхода из парка, ведь Ему надо было еще вернуться к офису за брошенной там машиной. Но вдруг в голову Ему забрела мысль, напрочь заглушившая все остальные - и о машине, и об ужине, что Он чуть не пропустил.

─ Мышка! - Обернулся Он на бегу, встал как вкопанный. - А ключи у тебя с собою?

Девочка, успевшая к тому времени опуститься на скамью под жасминовым кустом, порылась в сумке и извлекла на свет бряцающую связку ключей, потрясла ею в воздухе, и Он с успокоенной совестью покинул парк.

Глава 30.

Новое платье - новая жизнь!

Она крутилась у окна, то открывая шторы, то вновь их задергивая. Вот обошла стол. Вот вновь прошла мимо удивленной донельзя Олеси. Снова подбежала к окну, встала на носочки, ткнулась носом в стекло, сощурилась, высматривая знакомую машину.

─ Олесь... Сколько времени?

─ Да прекрати ты спрашивать каждую минуту, Мышка, в конце концов! Девять часов, пятьдесят восемь минут.

Ей не оставалось ничего, кроме как со вздохом отойти от окна и снова начать кружиться по комнате. В это время Ее любопытная соседка вновь решила попробовать удачи в допросе, которым безуспешно занималась со вчерашнего вечера, когда Она, раскрасневшаяся и довольная, пришла с работы в состоянии близком к эйфории. Но говорить о том, что случилось, Она была не намерена. Ни одной живой душе, вот! Ну, по крайней мере, своей вездесущей соседке, которая мигом разнесет всем знакомым, что ее скромная и тихая Мышка имеет таких друзей.

Через несколько секунд у окна раздался ошеломленный "ох" Олеси, и Она рванула туда, отодвигая плечом любопытную девушку и расплываясь в улыбке. Во дворе стоял черный блестящий на солнце BMW, к которому небрежно прислонился Константин, держащий в руке небольшой букетик полевых цветов.

─ Он? Мышка! Ты обязана мне все рассказать!!!

В зеленых лучистых глазах соседки читался такой восторг, смешанный с недоверием, что Она смутилась, подбирая с кровати сумку и дергая плечом:

─ Ничего особенного... Просто дружим.

Дверь была захлопнута, сумка закинута на плечо, а ступеньки преодолены на одном дыхании. Выскочив, Она столкнулась с ним нос к носу. Константин улыбнулся, протянув Ей ароматно пахнущий букетик, и Она улыбнулась, зарываясь в цветы носом... Тонкие нотки едва уловимого запаха фиалок, тонкий аромат ромашек и мягкие тона лютиков. Вот за что Она любила полевые цветы - в своей простоте и недолговечности они были безумно очаровательны. Не томно-красивы, как бархатные розы, не болезненно-аристократичны, как лилии, не опасно-роковы, как орхидеи... а именно милы и чарующи.

Сумка была брошена на заднее сидение, букетик бережно уложен на коленях, а Она уже привычно вжималась в сидение, зажмуриваясь от будоражащей скорости и от яростно-незнакомых песен, громкие звуки которых летели из динамиков. Решившись приоткрыть один глаз, Она смешалась от буйства сменяющих одна другую картин. Они пролетали мимо домов, деревьев, людей, животных, птиц, облаков и, кажется, обгоняли даже солнце! В этом было что-то завораживающее, и Она загипнотизировано уставилась в окошко, прижимая к себе цветы и смешно щурясь в попытках разглядеть ускользающие пейзажи. Ненароком у Нее вырвалось озабоченное:

─ Ты слишком быстро едешь!

Он засмеялся, подмигнув Ей черным глазом, и небрежно крутанул руль на повороте:

─ Перестань бояться, Свет мой! Я прекрасно вожу - говорю без ложной скромности.

Она мотнула головой, недовольно возмутившись:

─ Я вовсе не боюсь! Я просто не могу разглядеть что-либо за окном.

На этот раз он засмеялся веселее, впрочем, когда он поехал медленнее, Она испытала легкое разочарование, потому что пейзаж стал привычно-деловым, городским и обычным. А посему уже спустя пару минут они гнали на той же сумасшедшей скорости.

Впрочем, Она, которой не терпелось выйти из машины, при виде тучи народу и такой же тучи аляповатых магазинов, решила вновь залезть в машину под удивленным и искренне забавлявшимся взглядом Константина. Но, увы для Нее, было поздно. Машина была защелкнута им электронным замком, и ручка двери беспомощно дергалась у Нее в тоненьких пальцах. Она отчаялась и прижалась спиной к нагревшемуся на солнце металлу, с ужасом глядя на все эти наряды на манекенах за стеклом:

─ Может, не...

─ Н, брось, Мышка! Одежда не кусается, продавцы тоже, и я с тобой! Никто нас не обидит, я тебе обещаю!

Ему с трудом, но все же удалось оторвать Ее от машины. Константин продел Ее ручку в свою, и они степенно пошли вдоль по проспекту в поисках нужного магазина. С вечерней одеждой, то бишь. В конце концов, они нашли нужное здание, и он распахнул перед Ней дверь, дурачась и делая шутливый поклон:

─ Прошу вас, миледи!

Она решила поддержать игру и, затрепетав ресничками, скромно прощебетала:

─ Благодарю вас, добрый сэр!

Осторожно ступая по лакированному полу, Она принялась оглядываться. Кругом были платья - вечерние и не очень, деловые и совершенно уж бесстыдные, соблазнительные и скромные, закрытые и открытые, короткие и длинные, бальные и лаконичные короткие. Она растерялась, отступив, и тут же уткнулась спиной ему в грудь. Пара непослушных кудряшек метнулись с Ее плеча в тот момент, когда он наклонился к Ней. Его дыхание пощекотало ушко, а тихий голос прозвучал совсем уж близко:

─ Что-то нравится?

Она закусила губу, раздумывая. Вновь оглядела большой зал. Вздохнула:

─ Не знаю, я.... Не очень сильна в выборе вечерних платьев.

─ Ммм... Ясно.

Далее последовало долгое разбирательство и не менее долгие примерки. Красные платья, в которых Мышка хотела спешно куда-то спрятаться. Желательно за что-нибудь большое, темное и непрозрачное. Черные платья, которые делали Ее какой-то скорбной вдовой. Яркие платья, в которых Она смотрелась как черный птенец среди павлинов. А уж из-за бархатно-синего платья с юбкой, а ля "юбки нету, не надейтесь ее найти" Она так краснела и заикалась, что Константин, которому увиденное явно нравилось, все-таки сжалился над Ней и разрешил снять это и примерить другое.

Когда же часа через два беспрерывных примерок Она шагнула к зеркалам в светло-сером, отливающим серебром платье, Она была уже бесконечно усталой и полностью равнодушной к тому, в чем предстоит пойти на прием. Впрочем, это платье Ей нравилось. И еще Ей нравилось, как на Нее смотрел Константин. От этого взгляда Она втягивала и так несуществующий живот, выпрямляла спину и гордо задирала голову, отчего черные волосы скользили по открытым покатым молочного цвета плечам. Рукава у платья были узкие, в три четверти, по всей их длине шла узкая черная вязь в виде веточек винограда. Неглубокое, но и не маленькое декольте выгодно подчеркивало все Ее достоинства, однако, не переступая границ Ее скромности. Облегающее талию и волнами расходящееся книзу, платье это делало всю Ее воздушной и волшебной. Не от мира сего. Добавить к этому сверкающие задумчивые серые глаза и крупные кудряшки густых черных волос - и получалась просто принцесса зачарованного мира. Ну, по крайней мере , так казалось Ей самой. Да и ему, судя по всему, нравилось.

─ Как тебе, Мышка?

─ Мне... нравится.

На том и порешили. Платье было упаковано в большую алую коробку и с улыбкой передано зардевшейся Мышке доброжелательной продавщицей. Черные с серебряным высоченным каблуком лодочки были выбраны Константином, и Ее тихих отрицаний он не принимал во вниманье. Когда же дело дошло до кассы, и Она услышала цену платья, Ей захотелось все сдать обратно. И вообще - у Нее не было выбора! В кошельке даже половины этой суммы не наскребешь! Так что, огорченно хлюпнув носиком, Она обернулась к своему спутнику и, запнувшись, выдавила, что все это жуткая затея, и у Нее нет таких денег, потому Она вынуждена... Но тут Она была резко прервана его обиженным фырканьем и горделивым заявлением, что он-де все оплатит. От этого Она пришла в ужас. В полнейший кошмарный ужас! Но пока Она пыталась его отговорить, продавщице была отдана кредитная карточка, которую Она проводила скорбным тоскливым взглядом. Спорить с ним было бесполезно, и добиралась домой Она, обретя душевное спокойствие его словами, не терпящими возражений, о том, что "даже будь у тебя миллиарды долларов в потрепанной сумочке, я все равно бы сам заплатил за это платье! И не спорить, Мышка, не спорить... Ну хотя бы в этот раз!". Слова были сопровождены таким страдальческим взглядом, что Она виновато захлопнула рот, вздохнув и улыбнувшись, признавая, что таки в этот раз спорить не будет. Но только ради него. Только- только!