Район-55

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. ГОРОД – ПОДЗЕМЕЛЬЕ

Лампы, закрытые под колпаками из толстого стекла и каркасы из металлических прутьев, постоянно моргали, отбрасывая от нас, двигавшихся вперед, дергающиеся тени.

Тени прыгали по растрескавшейся штукатурке стен. Они бежали перед нами, ныряя в глубокие и темные провалы боковых ходов. Ползли по красноватым плиткам, выложенным на полу, прячась в глубоких трещинах, избороздивших его вдоль и поперек.

С низкого, в рыжих разводах от потеков воды потолка часто капало. Шурша хитиновыми панцирями, по нему пробегали громадные черные тараканы, проползали важные, раздувшиеся мокрицы, шевелящие десятками бледно-серых ножек. А по полу, попискивая, шныряли большие крысы, пока не пытавшиеся нападать на нас.

Постоянно что-то щелкало и потрескивало. Скрипели старые, провисшие на проржавевших петлях двери кабинетов и лабораторий. Иногда срабатывали ревуны аварийной системы безопасности, заливая все вокруг красным светом еще живших остатками ресурсов ламп сигнализации.

Мы шли, ведомые эфэсбэшником Забелиным, постоянно сверявшимся с показаниями электронного планшета. Несколько раз он останавливался, что-то смотрел с помощью прокрутки на светящемся зеленоватом экране, и потом мы снова шагали к конечной цели.

Большой мерно двигал своими мощными ногами, ни разу не показав, что ему, скорее всего, идти становится все труднее. Он даже, как ни странно, не хромал. Ствол его «Печенега» с закрепленным фонарем дневного света смотрел вперед, как пушка штурмового тяжелого танка.

Настя, бережно баюкавшая раненую руку, шла вслед за ним, стараясь ступать именно туда, где прошлепали подошвы ботинок пулеметчика. Я не был уверен, что до конца понял то, что ей приснилось там, на лесной опушке, в разваленном домике. Но сейчас, и это было хорошо заметно, Большой стал для нее самым надежным телохранителем, которого она только могла себе представить.

Скопа, перевесив винтовку за спину и вооружившись дробовиком нашего тяжеловеса, шла в середине. Пожалуй, она была сейчас единственным членом команды, за которого я не переживал. Сестра была цела и невредима, вооружена до зубов и зла, как сто туманных волков, оставшихся без ужина. А когда она в таком состоянии, я не позавидовал бы и голему, если бы тот решил возникнуть на ее пути.

Забелин шел за ней, объясняя, где при необходимости нам нужно повернуть, а где остановиться. В случае остановок он подходил к абсолютно незаметным, утопленным в стенах электронным панелям и включал ловушки. «Конторщик» объяснил нам, что коды, вводимые им, автоматически запускают этих запрограммированных много лет назад механических убийц на самовзвод после того, как мы отойдем от них на десять-пятнадцать метров. И одна мысль о том, что вся эта смертоносная благодать ожидает тех, кто может идти за нами по пятам, грела мою душу, как глоток качественного спирта.

– Впереди разветвление. – Забелин кинул взгляд на экран планшета. – Нам нужно будет повернуть налево.

– Тьфу ты. – Большой сплюнул под ноги, попав на валявшийся под ногами проржавевший АКС. – Нет бы направо пойти, а?! Нет, попремся налево. Я, конечно, завсегда за, когда меня налево зовут сходить, но здесь… Эхе-хех, товарищ, не знаю, кто вы там по званию, ну вот почему у нас, славян, все всегда через одно место, а?

Забелин хмыкнул, прежде чем ответить:

– Вы знаете, э-э-э, Большой, мнение о том, что коридор, который нам нужен, уходит налево, что, в свою очередь, доказывает факт того, что у нас все через одно место… Хм, наверное, это никак не учитывалось при создании ходов сообщений и коммуникаций. Когда комплекс проектировали, то, наверное, не подозревали о том, что это может вызвать неподдельное неудовольствие бывшего чемпиона мира по боксу. Вы согласитесь?

Большой покосился на него через плечо, еще раз сплюнул и, ничего не ответив, повернул в еле-еле освещенный коридор.

Луч фонаря пробежал по пучкам кабеля, закрепленного на стенах, и остановился, будто споткнувшись. Большой замер.

– Ты чего? – Скопа подняла ствол дробовика. – Что там?

– Тихо! – шикнул Большой. – Что-то там не то впереди. Видите?

Я развернулся к ним спиной, взяв на мушку пространство коридора позади нас. Где-то далеко, если верить показаниям КПК, что-то, а вернее, кто-то двигался в нашем направлении. Переживать по этому поводу, думать о том, кто это, я не собирался. Хотя расстояние медленно, но верно сокращалось, данный факт все равно не был чем-то из ряда вон выходящим.

Преследуют нас наверняка. Это аксиома. Сектанты не могут допустить, чтобы по их территории безнаказанно шлялись посторонние, то есть мы. И интересовало меня только одно обстоятельство, а именно – когда и где произойдет столкновение. Хотелось бы верить товарищу Забелину, обещавшему запасной путь через систему коридоров, нигде не отмеченный. И бывший, по его уверениям, настолько секретным дублирующим ходом, что про него никто, включая мифических Создателей, не должен был знать.

Вот в этом я сомневался. Мало того, что Создатели действительно существовали, они наверняка знали все про всех. В самом Районе, естественно. Так ведь еще были и рядовые создания, для которых даже наисекретнейшая из всех секретных секретность была не более чем мыльным пузырем.

Например, для поводырей. Эти поганцы бродили повсюду и везде, где им только вздумается.

И сказать, что они создавали проблему для рейдеров, – значит ничего не сказать. Я их ненавидел. За то, что они могли проникнуть в мозги любого неосторожного бродяги. За то, что, еще будучи прямоходящими представителями, пускай и мутировавшими, отряда хомо сапиенс, жрали себе подобных. И за давно погибшего Прапора.

Для меня – погибшего. Так как рейдер, переживший Всплеск и выкарабкавшийся из-под его смертельных вихрей, может остаться собой. Но, если он стал одним из этих уродов, с раздутой, видимо, от переизбытка пси-способностей, головой, для меня он – труп.

А ведь еще есть цверги, крысы, зомби. И, конечно, еще есть вурдалаки и призраки.

Так что у нас складывается интересное уравнение из нескольких неизвестных. Прямо задачка из учебника «Курс юного рейдера: Районоведение»: выйдя из пунктов К и Ч в пункт Р, группа из пяти «икс» столкнулась с неизвестным количеством «игрек».

Вопрос: сколько «икс» доберется назад в пункты К и Ч из пункта Р, если будет внесена добавочная неизвестная, составленная из множества С и неизвестного количества X. Вдобавок физические и пси-параметры X – неизвестны.

Ответ: а х.. их знает, сколько «иксов» вернется, товарищ полковник.

– Что там, Большой? – Скопа повторила вопрос. – Чего молчишь?

– Тссс… – Пулеметчик опять шикнул. – Не могу понять, че это за дрянь…

Я покосился через плечо, пытаясь увидеть то, о чем говорил Большой. Да уж…

Четыре еле светившие лампы с трудом освещали небольшой, метров десять в длину, коридор. В его конце хорошо виднелась открытая герметичная дверь со штурвалом замка посередине. Из проема пробивался пусть и красноватый, но зато куда более яркий свет. Он падал на что-то, лежавшее как раз перед дверным проемом и загораживающее путь. Это «что-то» было похоже на сваленные в кучу куски толстой арматуры и могло оказаться грудой обычного мусора, появившегося в результате старения здания. Но оно шевелилось и издавало странные, отвратительно щелкающие звуки. Как будто перед нами сразу с десяток людей, страдающих от недостатка смазки коленных суставов, решили заняться приседаниями. Щелк… скрччч… ще-е-е-лк… скрррч…

Большой навел на это нечто ствол «Печенега» и аккуратно-аккуратно сделал шажок вперед…

Хрустнуло и щелкнуло так, как будто физкультурники, бывшие мечтой алчного хирурга-ортопеда, неожиданно дружно подпрыгнули из полуприседа. А потом…

Куча арматурин вздрогнула и абсолютно молниеносно распрямилась, превратившись в какую-то извращенную пародию на громадного паука из Приречного леса. Паука, состоящего из кусков различных организмов, населяющих Район, прошедших через кислоту из желудка гиперурсуса невиданных размеров, а потом собранных чокнутым биологом-вивисектором как, конструктор «Лего».

…Вытянутое тело, склепанное из двух явно человеческих торсов с выступающими там, где должен находиться спаренный позвоночник, острыми костяными шипами…

…Длинные, трехсуставчатые острые лапы, заимствованные, казалось, у того самого, пришедшего мне на ум паука, в количестве шести штук…

…Находящиеся впереди и сзади, именно там, где располагались плечи странного туловища, вытянутые, украшенные изогнутыми когтями мощные лапы вурдалака…

…Крепкая, изогнутая и гипертрофированная шея цербера, несущая на себе заостренную голову, больше похожую на череп, с натянутой на него обожженной кожей…

…Растянутый от одного удлиненного уха до другого шрам пасти, с шипением продемонстрировавшей нам ряд блеснувших в тусклом свете острых зубов…

…Панцирь из движущихся ороговевших пластинок и чешуек, которые, матово блестя, покрывали весь этот неизвестный и выдающийся экземпляр местной кунсткамеры…

Тварь подпрыгнула, воткнула острые копыта в стены, повиснув на них, свесив вниз шевелящие когтями лапы. Узкий и вытянутый язык мелькнул в широко раскрытой пасти, облизав темные губы. Существо издало тихий, явственно издевательский смешок. Оно не торопилось атаковать, по непонятной причине давая нам возможность рассмотреть себя получше, как будто красовалось перед нами, уверенное в собственном превосходстве.

– Это что за скотина?!! – Скопа тихо присвистнула. – Ну, господа офицеры службы безопасности, дали вы нам возможность увидеть такое… Мне ж не поверит никто потом.

– Когда потом? – Настя непонимающе посмотрела на нее.

– Да когда мы ее завалим, паскуду эту, и все, что нужно, сделаем, и будем бухать в «Солянке», когда же еще-то? – Скопа нервно усмехнулась, покосившись на девушку.

«А ведь она-то точно в этом не уверена», – мелькнула в моей голове абсолютно трусливая мыслишка. Да и мне не по себе как-то. Вот только почему они не стреляют? Ладно я, который тыл прикрывает, но они-то?!!

– Так нельзя же стрелять, Пикассо, – ответил Большой на мой не заданный вслух вопрос, поняв, наверное, что он возник в моей голове. – Вон они, «с добрым утром»… Штук пять или шесть… Ага, больше ведь нам и не съесть… Эхех…

Вот этого только нам и не хватало. И все сразу стало понятно: и то, почему ребята не стреляют, и то, над чем хохотала эта многолапая скотина.

«С добрым утром» – одна из самых подлых ловушек Района. Стрелять в ее присутствии нельзя, потому что пуля может резко поменять траекторию. Например, полететь назад, в того, кто ее отправил в путь. Да уж… Вот и нет у нас того преимущества, из-за которого мы все-таки одерживаем верх над местными порождениями. И вопрос, который звучит так же, как он звучал у принца датского, обретает для нас еще какую объективность! Быть нам или не быть, когда это костяное страховидло наконец кинется на нас, – вот в чем он, самый главный вопрос… Нда-а-а.

– Есть предложения? – Большой медленно водил стволом в сторону твари. – Назад можно попытаться отойти и выманить ее.

Тварь хохотнула, блеснув слюной на языке, и снова зашипела.

– Так он за нами и пошел. – Настя выругалась. – Не дождемся ведь…

– Назад нельзя… – Забелин поморщился, глядя на нее. – Там автоматы, которые я запрограммировал. Пройти их мы не сможем.

– Попадос так попадос, – мрачно констатировала Скопа, пристально смотревшая на мутанта. – Чего же делать-то?

Сзади, где-то еще далеко, ощутимо грохнуло и застучало. Никто из нас не оглянулся, хотя то, что до нас почти добрались, стало абсолютно ясно. Нужно было срочно идти на прорыв.

Автоматы автоматами, но кто знает, насколько они смогут задержать преследователей? Правильно – на этот вопрос никто не сможет ответить. Кто знает, как себя поведет электроника, долгие годы находившаяся в бездействии?

А оказаться между двух огней нам не хотелось.

– Ножи ее возьмут? – Я сглотнул слюну, вслух высказывая мысль, которая наверняка сейчас пришла в голову не мне одному. – Можно попробовать, кто-то проскользнет дальше… В любом случае выхода у нас нет. Оставаться здесь и ждать у моря погоды я не хочу.

– Я тоже. – Скопа вздохнула, ставя винтовку к стене и отстегивая держатель на кармане с ножом. – Попробуем… Забелин, вы с Настей пой…

– Нет. – «Конторщик» покачал головой. – Если пойдем я и она, то нас запросто сможет поймать еще какая-то тварь. Или в аномалию влезем. Детектор детектором, а ваше рейдерское чутье ничто заменить не сможет.

– И что вы предлагаете? – Настя недоуменно посмотрела на него.

– Что предлагаю? – Забелин улыбнулся, привязывая непонятно когда и откуда появившийся шнурок к рукояти ножа, возникшего в его ладони. – Сейчас увидите. Дайте сигарету, пожалуйста, у меня закончились. И отойдите за угол.

Он вдел кисть в эластичную петлю, охватившую его запястье, закурил сигарету, взятую в одной из трех наших помятых пачек. Неторопливо и абсолютно спокойно извлек из набедренного кармана второй нож и проделал с ним ту же, что и минутой раньше, процедуру.

– Скопа. – Забелин вкусно затянулся и через нос выпустил сизые струйки дыма. – Не поможете мне?

– Конечно. – Наша снайперша, недоуменно глядевшая на его манипуляции, согласно кивнула головой. – Что нужно делать?

– А вы мне гранату вот сюда вот, – «конторщик» подбородком ткнул на левую сторону разгруз-жилета, – примотайте изолентой, что у меня в кармашке на боку. Там петелька есть, удобная.

– Лев Георгиевич, Лев Георгиевич. – Настя побледнела, поняв то, что собирается сделать ее командир. – Зачем? Но…

– Никаких «но», Ефремова. – Забелин выплюнул окурок в угол и покосился на висящую под потолком многоногую смерть. – Вы теперь ответственная за выполнение задания. Понятно? Я так поступаю, потому что…

Он замолчал, не закончив фразу, потом мотнул головой, как будто отгоняя что-то из воспоминаний, и повернулся в сторону едва освещенной твари, которая внимательно наблюдала за нами.

– Но…

– Хватит, Настя. – Скопа потянула ее за угол, который должен был закрыть нас от осколков. – Мужик он, твой начальник, вот и все.

Я поспешил укрыться вслед за ними, прислонившись спиной к стене и положив автомат на колени. И стал терпеливо ожидать тех звуков, которые дадут нам понять, можно ли выглянуть, не опасаясь схлопотать осколок гранаты в забрало шлема.

Большой, спрятавшийся за противоположным бетонным откосом, смог проковырять небольшую щель в том месте, где соединявший две плиты раствор растрескался настолько, что вываливался. Он приник к ней лицом и, сощурившись, вглядывался в то, что происходило в коридоре.

Полковник Забелин шел вперед, отсчитывая десять последних шагов в своей жизни.

Он был реалистом и понимал, что сейчас погибнет. От чего – это уже было неважно, хотя очень хотелось, чтобы план, который пришел ему в голову, сработал.

Ему не нравился Измененный, начавший движение вниз. Он был, или казался, слишком разумным для рядового создания Района. Чего стоил его смешок, который раздался после того, как Забелин сказал о невозможности возвращения назад.

Что бы там по его поводу ни думал погибший Бармаглот, но «конторщик» не был ученым. Большую часть своей службы Забелин был оперативником, придя в ФСБ из очень серьезного спецназа. И ножами работать он умел, и именно на это сейчас и полагался, решившись на самоубийственный бой.

Он никогда не верил в то, что перед смертью можно увидеть перед глазами всю свою жизнь, и сейчас понял, что ошибался.

Мутант, перетекая вниз, шипя, капая слюной, метнулся к нему. А перед глазами мелькали цветные кадры того, что осталось далеко позади.

Тварь метнулась вперед, размываясь в таком молниеносном прыжке, которого сложно было ожидать от столь крупного тела. Забелин чуть улыбнулся и, пригнувшись, рванулся ей навстречу.

Шансов победить у него не было. Первым же выпадом передних нижних лап, увенчанных острыми роговыми пиками, тварь пробила ему бедро и правое плечо над ключицей.

Нависла над ним, сжалась в острый, ощетинившийся роговыми выступами клубок и, резко распрямившись, подтянула его к оскаленной пасти и блеснувшим когтям.

Боль была обжигающей, пришедшей изнутри и мгновенно заполнившей собой все вокруг. Она была раскаленной и белой, как кусок арматурины, извлеченный из печи, похожей на кусок плавящегося стекла.

Забелин захохотал, когда шипящая щель, выпустившая десятки иголок, покрытых темной слюной, наклонилась к нему.

Закашлялся, когда лезвия когтей вошли под ребра, проткнув кожу и узкий щит мышц, и снова зашелся диким хохотом, пришедшим откуда-то из глубины сознания.

Ярость, черная как смоль ярость берсерка проснулась в нем от боли и ненависти к этому, такому чужеродному, существу.

Левая, свободная и неповрежденная рука метнулась вперед, погружая лезвие с зазубринами на спинке глубоко внутрь твари, пробив костяную броню грудины.

Тварь завизжала, чуть отпрянув в сторону и промахнувшись пастью, не зацепив лица Забелина.

А он, превозмогая боль, воткнул второй клинок, погружая его глубже и стараясь закрепить там острие.

Мутант дернулся, брызнув на «конторщика» слюной, слизью из вывернутых ноздрей и горячей темной кровью.

И тогда полковник, дотянувшись зубами до кольца гранаты, с хрустом зацепил его зубами и рванул на себя…

Сведенные вместе усики легко поддались, пуская ударник вниз…

Еле ощутимый запах сгорающего пороха – именно его почувствовал Забелин перед тем, как окунуться в пламя вспышки, поглотившей «конторщика» протуберанцем взрыва…

Большой пригнулся, вжимаясь в стену. А за ней в замкнутом пространстве помещения грохнул взрыв гранаты, полностью перекрыв громкие щелчки сработавших ловушек.

Мгновением позже воздух засвистел, наполняясь осколками металла, крошками бетона и штукатурки, выброшенными в проход взрывом. Мы закрылись руками, слыша, как они барабанят по стене напротив нас, впиваясь в нее острыми краями.

Коридор заполнился дымом от сгоревшего пороха и взрывной смеси, серыми клубами поднятой пыли и оседающими частицами покрытия стен.

Когда все это наконец полностью опустилось вниз, я выглянул из-за угла, пытаясь понять, получилось ли у Забелина. С первого взгляда, несмотря на плохую освещенность, мне стало ясно, что получилось абсолютно и окончательно.

Красноватый свет все так же отбрасывал тени по углам, но в нем уже не было ни уродливого паука-монстра, ни человека, ценой своей жизни подарившего нам время для того, чтобы мы могли пройти еще немного вперед.

Прямо на пороге валялась оторванная и полностью деформированная голова мутанта, которую я узнал по непропорционально длинной шее.

То, что осталось от «конторщика», лежало в дальнем углу бесформенной кучей в обрывках одежды.

Ждать, пока разряженные аккумуляторы ловушек снова наполнятся убийственной энергией, мы не стали.

Настя оглянулась на тело Забелина и, шмыгнув носом, скользнула в дверной проем.

– Долго еще, Настя? – Аккуратно пройдя между лениво шевелящими своими усами двумя «разрядниками», я присоединился к ребятам, ожидавшим меня в конце очередного поворота. – Чего-то идем, идем и никак не придем.

– Еще метров двести. – Девушка устало вздохнула, смахнув пот со лба. – Почти дошли.

– Хорошо, честное слово. – Большой бросил вперед кусок кирпича, заставивший еще одну злобную «электрючку» шандарахнуть по нему как следует. – О! Можно идти…

Позади уже давно не раздавалось пулеметных очередей. То ли сектанты смогли как-то отключить «электрючки», то ли они их тупо расстреляли из гранатометов (а взрывы были), то ли электроника все-таки отрубилась.

Думать о том, что за нами продолжают идти, не хотелось. Хотелось думать о чашке кофе, хорошей котлете, порции спиртного и прекрасных, третьего размера сиськах Анжелки, бравшей с меня только половину своей обычной таксы.

Но, как обычно, наши желания не всегда совпадают с нашими возможностями. И потому в моей голове постоянно щелкал детектор, отмечающий наиболее удобные для занятия обороны места.

За поворотом открылся довольно длинный, местами освещенный участок, заканчивавшийся красноватым мигающим маячком над дверью.

– Нам туда. – Настя еле заметно, краешками губ, улыбнулась. – Дошли ведь…

Скопа выставила перед собой широкий прорезиненный набалдашник детектора, поводила им из стороны в сторону и мотнула головой, показывая, что впереди чисто.

Верилось в это с трудом, но и брошенные вперед остатки болтов показали то же, что и хитроумный прибор: полное отсутствие аномалий.

И тогда мы быстро двинулись вперед, радуясь тому, что это было возможно, и тому, что наши датчики не орали благим матом, как это было большую часть пути по подземным коммуникациям.

Почти дойдя до так долго ожидаемой двери, я остановился, прислушиваясь.

Несколько секунд назад мне стало казаться, что слишком странное эхо раздается от наших шагов. Помня предупреждение, сделанное мне на поляне в леске, что у Рва, я решил, что это вряд ли слуховая галлюцинация.

– Слушаем, ребята, – пришлось мне сказать остальным. – Внимательно слушаем эхо. Мало ли?

Никто не ответил. Да и чего тут было отвечать? Подземный мир Района куда страшнее того, что на поверхности. Я развернулся, подняв ствол АКС, и увидел…

Она скользнула из только что оставленного нами позади прохода. Вытянутая низкая фигура, двигающаяся с немного изломанной, но так хорошо узнаваемой кошачьей грацией. Сфинкс, чертова гончая Создателей, тварь, которую мало кто мог описать. Потому что после встречи с ней нос к носу живых не оставалось.

И вот нам представилась исключительная возможность полюбоваться на нее собственными глазами. Посмотреть было на что, хотя и не хотелось.

Она была красива, очень красива. Даже сейчас, вся израненная с ног до головы оружием тех ловушек, которые ей пришлось пройти. Когда она вышла на освещенное место, стало видно, что ее кожа, покрытая иссиня-черными, гладкими и короткими волосами, продырявлена во множестве мест. Левая лапа была превращена в лохмотья осколками гранаты. Наверняка той самой, которую взорвали спецназовцы, эхо этого взрыва мы слышали. Густая грива из щупалец вокруг вытянутой получеловеческой-полукошачьей морды.

Но, несмотря на это, она дошла. Сфинкс выдержала все и добралась до нас, отправленная своими хозяевами по следу. И ведь где-то за ней шли остатки сектантов. Да уж, ситуация так ситуация…

– Быстрее, Настя, быстрее!!! – Скопа присела, целясь в надвигающуюся черную убийцу из «Стеч-кина». – Мы мож…

Она не успевает закончить фразу, потому что в мигающем красноватом свете…

…Сфинкс атакует, стартовав с места прыжком на боковую стену…

…Венчик огня, вырывающийся из ствола моего автомата, движется следом за сумасшедшей черной молнией…

…Смазанным зигзагом, не обращая внимания на зацепившую ее бок очередь, тварь падает на меня сверху, размашисто ударив лапой по шлему…

…Пистолет в руках Скопы грохочет, выпуская тупые девятимиллиметровые пули…

…Измененная выгибается в своем прыжке над нами, отталкивается от стены и резким ударом длинного, с шипами на конце хвоста бьет ее по руке, уводя ствол вниз…

…Большой, закрывая собой колдующую над кодовым замком Настю, успевает всадить в тварь очередь, отшвыривая ее в сторону, не давая вцепиться зубами в Скопу…

…Сфинкс низко воет, отлетая, и тут же, пружинисто развернувшись, прыгает снова, перелетая через мою упавшую сестру…

…Пулеметчик встречает ее прямой очередью, неожиданно захлебнувшейся заклинившим патроном, пытается остановить тычком ствола…

…Мутант отшвыривает его страшным ударом когтистой лапы, вскрывшим его комбинезон на плече и взметнувшим вверх капли блеснувшей в свете ламп крови…

…Я засаживаю в затылок живой смерти оставшиеся в магазине патроны и вижу, как, вздрогнув всем телом, она успевает дотянуться до тонко вскрикнувшей Насти…

…Сфинкс хрипит, скручиваясь в клубок, скрежеща когтями по бетону пола и в агонии выдирая целые куски…

…Поднявшаяся на ноги Скопа подлетает к монстру и несколько раз подряд стреляет ему в голову, выбивая из него мозги и остатки жизни…

Черт! Че-е-рт!! Че-е-е-рт!!!

Большой хрипел, не шевеля развороченным плечом и частью шеи, пока мы, содрав с него комбинезон, накладывали жгут и бинты.

Острые загнутые когти прошлись вскользь, сумев разодрать кевлар и распороть плоть рядом с артерией. Мы успели, но, что нам сейчас делать, я не мог представить.

Настю сфинкс зацепил по спине, не задев ничего жизненно важного, но крепко поранив. Двигаться она могла. Морщась и судорожно хватая воздух широко открытым ртом, но могла.

Скопа вкатила им обоим по ампуле анальгетика, который пока ослабил боль. Но что делать дальше?

Дверь открыта, и нужно двигаться вперед. Но как?!!

– Большой, вставай. – Я помог ему подняться. – Нужно добраться до этого сраного КП. Там отдохнем и постараемся придумать, как нам выбираться. Выдержишь, брат?

– Выдержу, – прогудел гигант, опираясь на своего «Печенега», как на костыль. – Давайте двигаться. А то сейчас, не приведи господи, нас еще и «серые» догонят.

Скопа помогла Насте дойти до двери, протиснулась с ней и, посадив девушку на пол, взялась за ручку. Снайпер пристально смотрела в коридор, держа на изготовку пистолет.

Мы с Большим, пыхтевшим при каждом шаге, доковыляли до двери. Я придержал его за локоть, помог поднять ногу через металлический порог.

И ничего не успел ни понять, ни сделать, когда он сильным толчком отправил меня внутрь помещения. А потом пинком закрыл дверь. И еще я услышал хруст замка, который Большой разбил ударом приклада.

– Большой!!! – Скопа, отлетевшая от пинка по двери в сторону, вскочила и метнулась к маленькому стеклянному окошку, врезанному в самый верх двери. – Дурак! Что ты наделал?!! Зачем?!!

Я подошел к ней, взглянув через давно ставшее мутным, покрытое пылью стекло…

Он смотрел через него на нас, нахмурив свои густые брови, и улыбался. Потом показал нам кулак с поднятым большим пальцем и кивнул головой, прощаясь.

Большой решил остаться и прикрыть нас. Сломал замок, который теперь намертво заблокировал дверь, и решил дождаться сектантов. Наш громадный, сильный, страшный и безумно добрый друг. Он дал нам еще одну возможность выжить…

Вот такие дела… Скопа постояла, уперевшись лбом в стекло окошка, что-то шепча одними губами, потом стукнула кулаком по двери и, не оборачиваясь, пошла вперед.

Настя пошла за нею следом. Я попробовал вызвать Большого через встроенный в шлем переговорник, но окружающие нас стены и металл надежно блокировали радиоволны. Махнул ему рукой и пошел вслед за своими девушками. А-ля гер ком а-ля гер, как говорится.

Нам оставалось пройти один завиток в этом лабиринте коридоров и переходов, в которых остались наши друзья и, вместе с ними, куски нашей жизни. Я шел, аккуратно обходя трещавшие «разрядники», машинально огибая торчащие куски арматуры и искрящие провода, свисающие с потолка. Тело послушно выполняло команды, не выказывая ни грамма усталости, но я чувствовал, как устал глубоко внутри. Даже когда мы со Сдобным только становились опытными рейдерами, у меня не было такой сложной и страшной ходки.

Да, мы прошли достаточно быстро и легко большую часть пути, но каков ее конец? И стоила ли цель того, что пришлось за нее заплатить? Не знаю…

Вот впереди уже виден мигающий красный маячок над еще одной герметичной дверью, и, возможно, именно она и есть наша конечная остановка. Казалось бы, что после всего того, чем пришлось пожертвовать, можно и радоваться.

А радости-то и нет… Есть безграничное и отупляющее бессилие, грусть и тоска, уже давно гложущие меня изнутри. Эх, Район, Район, что же ты делаешь с нами, обычными людьми?!! Ведь мы и есть самые страшные Измененные, мы, а не изуродованные животные и такие же, как и мы когда-то, искалеченные физически и умственно люди.

Ведь если бы не было самого Радостного – не было бы всего этого вокруг и не старались бы бродяги вцепиться друг другу в глотку из-за редкого артефакта.

Не было бы непонятных операций военных и чудовищных опытов ученых, каждый раз добавляющих уголька в эту аномальную топку. Не было бы…

Впрочем, кто знает? Не было бы этого Района, так был бы другой, это точно. Пусть и без големов, церберов, вурдалаков и ловушек… Были бы другие чуды-юды и непонятные физические и химические феномены.

И все было бы точно так же. Одни бегали бы за другими, а там – как повезет. Кого-то бы ели, кого-то убивали, кому-то отрезали хвосты и продавали их на сувениры.

И кто знает, был ли сейчас я, или Скопа, да и даже оставшийся за дверью Большой? Фу-у-у-х… хватит заниматься самокопанием и доморощенным философским психоанализом, рейдер Пикассо, ты в Районе, а здесь расслабляться нельзя.

Мы не добрались до моргающей красной лампы, потому что, дойдя до такой же, как и остальные, окрашенной стальной двери, Настя торопливо откинула незаметную фальш-панель, скрывающую очередной кодовый замок. Для разнообразия, судя по всему, он был механическим. Дверь неожиданно подалась в сторону, утопая в стене и открывая красноватый свет внутри.

Настя скользнула туда, и тут резко, со щелчком дверь встала на место, не дав мне возможности нырнуть следом. Вот ведь, а?!!

Черт!!!

Мы со Скопой попытались открыть дверь, но ничего не вышло. Скопа устало села прямо на пол, вытянув ноги, подняв забрало и закурив. Я шлепнулся напротив, стукнув автоматом об бетон, и посмотрел на нее.

– Чего делать-то будем? – Скопа глубоко затянулась. – Я чего-то прямо-таки никак не могу перезагрузиться. Зависла моя оперативная система и не хочет ничего выдавать. Мож, вернемся к Большому? Попробуем дверь открыть…

– Угу, – промычал я, откусывая половину найденного в кармане рюкзака шоколадного батончика и протягивая ей вторую. – Так прямо взяли и открыли, ага… Автоген поищем? Или «конфорку» заарканим и приладим к делу?

– Ну да… – докуривая, она покрутила в руках шоколадку. – Значит, пойдем дальше?

– Значит, пойдем. – Я стукнул прикладом автомата по двери и прислушался…

Некоторое время ничего не происходило, но потом мы услышали ответный стук.

Тук – тук – тук-тук-тук – тук-тук-тук – тук-тук…

– О-о-о… – Скопа улыбнулась. – «Спартак», как известно, чемпион. У Насти, судя по всему, все хорошо. Двинулись?

– Двинулись…

Настя, отстучав рукоятью «кольта» с детства знакомое сочетание звуков, встала, подходя к стоящей перед ней небольшой установке.

Прозрачный контейнер-приемник с помпой, панель управления и отходящие от него гофрированные трубки, исчезающие в герметично закрытых отверстиях, уходящих куда-то в глубь стен.

Вот оно, то самое, к чему она шла. Чаша Грааля, созданная демиургом из лаборатории какой-то спецслужбы. Недра искусственного Ородруина, которые должны уничтожить нескольких местных темных властелинов.

Да уж… Девушка грустно улыбнулась так некстати вспомнившимся аналогиям из детства.

Она сняла рюкзак, верхняя часть которого была в клочья разодрана когтями сфинкса, и поставила его у ног. Расстегнула ремень, державший основной клапан, достала аптечку. Извлекла из нее ампулу-самовпрыску с анальгетиком, вколола в бедро прямо через дыру от осколка, чиркнувшего ее еще на поверхности.

А потом, отстегнув крышку герметичного контейнера для артефактов, висевшего на поясе, вытащила пластиковый флакон с надписью «Жидкость для хранения контактных линз». Подошла к установке на столе, откинула плотно притертую крышку и вылила содержимое флакона в принимающую емкость. Щелкнула маленьким тумблером, который тут же запустил давно готовый к работе аккумулятор, нисколько не разрядившийся за время ожидания.

Зажглись три зеленые лампочки, которые, как Настя помнила из инструктажа, показывали полную готовность прибора. Тускло засветился небольшой экран, выводя схему системы. Красных линий, говоривших о неисправности или повреждении, не было. Только синие, исправные.

Девушка смотрела на них, поднеся палец к кнопке старта, и не могла себя заставить нажать ее. Сомнение, возникшее где-то в глубине души, неожиданно подминало под себя желание закончить задание.

Настя смотрела на слегка коричневую жидкость, мирно покоящуюся перед ее глазами в прозрачной колбе установки.

Если все пойдет так, как было рассчитано в лабораториях ее ведомства, мельчайшие частицы вещества, которое находится сейчас перед переходным мини-шлюзом, сразу же, как только они попадут в систему жизнеобеспечения Ковчега, будут активированы специально приготовленным при исследованиях газом. Вместе с гибелью Создателей, вполне возможно, пропадет часть аномальной активности Района и останется просто заповедник с Измененными.

Настя покачала головой, улыбнулась и надавила на кнопку…

Мы шли по казавшимся бесконечными коридорам. Скопа ругалась сквозь зубы, замечая еще одну развилку, а мне ругаться уже надоело. Запас оригинальных матюков закончился еще с полчаса назад. А повторяться мне не хотелось.

Пока нам не встретилось ничего необычного или чрезвычайно опасного. Стандартный набор из некоторого количества ловушек, нескольких зомби, от которых мы просто спрятались, и трех стаек крыс, которые решительно не хотели столкновения с нами.

В какой-то момент у нас под ногами захлюпала вода, которая текла тонкими ручейками куда-то вперед. А потом, пройдя очередной поворот и пробравшись через густую полосу «горючек», мы вышли во что-то напоминающее подземный канализационный коллектор. Да, наверное, так оно и было. И все маленькие ручейки, попадавшиеся нам на пути, превратились в неширокую, но бурную речушку, несшуюся вперед по бетонному руслу.

– Вроде выбрались… – Было видно, что верить в это Скопе хотелось, но она явно боялась сглазить. – Выйдем где-то в районе Топи, брат. Видишь, вода зеленоватая?

– Угу. – Я покачал головой. – Абсолютно с тобой согласен. Давай ускоримся, что ли, не нравится мне здесь.

– Ну да… – Скопа включила фонарь, закрепленный на дробовике Большого. – Мне тоже как-то не по себе…

Вода, с громким гулом проносившаяся мимо нас, вспенивалась бурунами, то ли наталкиваясь на что-то на дне коллектора, то ли показывая наличие каких-то местных водоплавающих.

Серые стены, густо покрытые пятнами белесой и кажущейся мохнатой даже на вид плесени, давили сверху. С шуршанием мимо нас продвигались колонны каких-то крупных и светящихся насекомых. Под ногами, на зеленоватых от густо покрывавшего их мха-гнилушки плитах, что-то чавкало и лопалось. По трещинам и стыкам, когда-то заботливо замазанным раствором, а сейчас полностью порыжевшим, стекали густо-черные маслянистые капли.

– Господи ты боже мой, – протянула Скопа. – Сколько же здесь мерзости-то всякой, а? Фу-у-у, ты посмотри, дрянь-то какая!!!

На стене, выхваченная из полумрака светом ее фонаря, зацепившись руками и ногами, висела какая-то непонятная животина.

Размером со среднего человека, с поблескивающей желтоватой кожей и лысой вытянутой головой… Она повернулась к нам тем, что можно было бы назвать лицом, если бы не громадные, состоящие из одной черноты глаза, и недовольно зашипела.

– Фу-ты ну-ты. – Я крепко сжал рукоять автомата. – Это еще что такое?

Мутант зашипел громче и, уходя от света фонаря, спрыгнул вниз, задом отползая от нас.

– Ого! – присвистнула Скопа. – А она девочка…

Это уж точно, чудо-юдо явно было девочкой, судя по двум большим и тугим шарам, которые подрагивали при движении. И еще, если внимательно присмотреться, то становилось понятно, что тварь – беременна, живот у нее выпирал остроконечным бугорком.

Где-то впереди, дальше по коллектору, что-то глухо и яростно заворчало. А потом, спустя несколько мгновений, раздался так хорошо знакомый любому мало-мальски опытному бродяге гнетущий рев. И его мог издавать только один монстр в Районе. Голем. Вот только, если судить по звуку, он был куда крупнее большинства встреченных нами экземпляров.

– Твою-то, мутанто-механическую маму… – скрежетнула зубами Скопа, сжав пальцы на цевье «Спаса». – Оно когда-нибудь сегодня кончится или нет?!!

Беременная страховидла все так же отползала назад, спеша, судя по всему, под защиту своего Измененного муженька, или кем он ей там доводился. Не знаю, как там у големов с семьями, но эта вот желтокожая явно доводилась ему близкой родственницей. И он не замедлил явиться на ее защиту.

Один из самых странных созданий Района предстал перед нами во всей красе. И краса была велика и страшна.

Он действительно почти превосходил все виденные мною и сестрой экземпляры. Голем был до того громаден, брутален и могуч, что мне и правда стало не по себе. Измененный возвышался перед нами, как колосс Петра над Москвой-рекой, и был, так же как и он, страшен.

Два с лишним метра бугрящихся мышц, перевитых вздутыми венами и напряженными сухожилиями под коричневой, покрытой трещинами и морщинами кожей. С голой, блестящей головой, темными провалами глаз и металлическими, покрытыми бурой коркой сукровицы частями тут и там.

И он был глуп. Либо до смешного самонадеян. Вместо того чтобы сразу атаковать и ринуться на нас, голем стоял и сотрясал воздух ревом. И за это немедленно поплатился.

У меня осталось всего три рожка патронов, у Скопы – семь штук в магазине дробовика. Но жалеть их сейчас нам даже не пришло в голову. Брызнули вспышки огня, выплевывая кусочки свинца и стали.

Здоровяка отбросило назад, ломая, как пластилиновую куклу. Он попробовал встать, но я успел сменить магазин и заставил его навсегда успокоиться. Голем замер, раскинув в стороны громадные корявые лапы, оканчивающиеся острыми кусками арматуры.

Прижавшись к стене, тихо подвывала раненая желтокожая. Заряд дроби попал ей в корпус, почти полностью снеся одну из ее больших грудей и разворотив живот. Его содержимое, густое и вязкое, густо-багрового цвета, толчками выплескивалось на бетонные плиты, кишащие сотнями каких-то жучков и личинок. Глухой тоскливый вой поднимался к потолку.

– Вроде бы и тварь, а мне жалко, – пробормотала себе под нос Скопа, отбрасывая в сторону ставший бесполезным дробовик и расстегивая кобуру пистолета. – А куда деваться-то?

Мутантка, увидев, что в ее руках появился «Стечкин», постаралась отодвинуться от нас подальше. Ей это не удалось. «Стечкин» выстрелил, дернувшись в руке Скопы. Голова желтокожей вмялась внутрь, тело откинулось на стену, окрасив ее в багровый цвет.

Мы шли дальше, где-то перебираясь через рухнувшие металлоконструкции потолка, где-то пролезая через сплетения труб. Шли, шли и шли, стараясь как можно быстрее выбраться из подземелья. Часы показывали пять часов утра, когда впереди заметно посветлело и стало видно освещенную всходящим солнцем арку проема, в которую выходил коллектор.

Осторожно, держась за обгрызанные временем кирпичные выступы на стенах, мы спустились на землю. Обычную, покрытую такой привычной, пожухлой, пожелтевшей травой землю Района. Вы себе не представляете, как же приятно было ступить на нее после суток блуждания внутри бетонных лабиринтов.

Зеленоватая вода падала с небольшой, метра в два, высоты в неширокую речушку, исчезающую в густых зарослях в сотне метров впереди нас. Мы вылезли на окраине Топи, не так далеко от того места, из которого выбрались так недавно, направляясь в Радостный.

– Вышли… – Скопа улыбнулась, шурясь на восходящее теплое солнце. – Все та… а-а-а-х!!!

С хрустом пробив казавшиеся такими крепкими пластины комбинезона и выйдя с влажным причмокиванием из левой стороны груди, из Скопы торчало костяное острое жало.

Суставчатый, блестящий, со стекающими с него струйками хвост водяного скорпиопаука дернулся, сбросив с себя тело Скопы. Низкая, покрытая острыми выступами членистоногая скотина отступила, наполовину погружаясь в воду, из которой только что выбралась.

Скопа упала на мокрую траву и, громко застонав, откатилась в сторону, заливая ее кровью.

Скорпион, стрекоча жвалами, рывками передвинулся вбок, семеня острыми ножками. Черный блестящий хитин переливался перламутром на широких спинных пластинах. Изогнув украшенный граненым острием хвост, Измененный чуть приподнялся, готовясь к прыжку в мою сторону.

Мои пальцы автоматически засадили последнюю гранату в подствольник и нажали на курок. Я упал на Скопу, закрывая ее собственным телом и надеясь, что меня не сильно зацепит.

Грохнуло!!! Горячей волной обожгло ноги и спину, боль прокатилась снизу-вверх, заставив сжать зубы и зарычать. Неожиданно стало темно в глазах. Подо мной глухо закашлялась Скопа…

Воздух с хрипом входил в легкие, и мне его не хватало. Тягучая, вязкая слюна, которую приходилось постоянно отхаркивать, забивала горло.

Солнце взошло высоко и сейчас висело в небе, почему-то совершенно свободном от обычных низких и серых туч. Оно припекало так, что все вокруг казалось только красным и коричневым. А может быть, виной тому было то, что я тащил на себе Скопу, сам потеряв довольно много крови.

В висках гулко стучало, наполняя голову постоянным звоном. Ноги казались деревянными, но все же позволяли мне идти вперед. Помочь нам сейчас мог только один человек во всем Районе. И я двигался в ту сторону, где, как говорили, он жил. Глупо надеясь на то, что дойду вовремя и именно туда, куда мне было нужно.

Скопа, что-то бормотавшая в забытье, вдруг замолчала и лишь изредка стонала, и мне на лицо, скатываясь по шлему, падала кровавая слюна из ее обметанного рта.

– Держись, держись, сестренка, я очень тебя прошу, ты только держись…

Майор Квасков стоял у крайнего бронетранспортера, смотря на то, как бойцы загружали тела его бывших солдат.

Сквер, видимый с площадки у Черты, до которой они добрались, горел. Отряд дошел до него пешком, надеясь найти кого-то из живых, но…

Старый двор, стоянка, кусок тротуара были усеяны гильзами и залиты кровью. Майор пытался представить себе, что здесь происходило. Такой мясорубки Район не видел уже давно.

Спецназовцы и «котики» погибли, взяв с «пуритан» кровавую дань такой величины, что теперь секта не скоро придет в себя. Количество тел в сером камуфляже напоминало поле боя во время серьезной локальной войны.

Из входа в лабиринт подземных коммуникаций, находящегося в одном из подъездов полуразрушенной пятиэтажки, наконец-то начала выходить отправленная туда группа. Майор напрягся, увидев плащ-палатки, на которых бойцы несли тела.

Гриша Александров, Бармаглот…

Валера Комаров, Дихлофос…

Судя по форме, какой-то американец со светлыми усами…

Квасков, сжав кулаки, проводил их глазами. История повторялась, как тогда, возле той далекой горы в Дагестане.

Никто из тех, кто полностью владел ситуацией, не дал приказа на выход. Когда его ребята погибали здесь, он со всей группой находился в Черкассах-5. И если бы не один из связистов, когда-то вытащенный спецназом из рук мародеров, Квасков так бы ничего и не узнал.

Он нарушил все мыслимые приказы, выдвинувшись с бойцами в глубь Района. «Вертушки» не поднялись, так как пилоты не решились на такое самоуправство. Только бэтээры с десантом на броне, но и они не успели, не пришли вовремя на подмогу ребятам. И вот теперь ему снова приходилось грузить «двухсотых» из-за чьего-то молчания…

– Здравствуйте, э-э-э…

– Добрый вечер. Не затрудняйте себя вариантами моего имени или прозвища. Если хотите, можете называть меня, мм, скажем… Курьер. Так устроит?

– Хорошо… как скажете. Вы привезли?

– О да, конечно. Вот здесь, в сумке. Но сначала ответьте: вы сделали все, о чем вас просили мои хозяева?

– Все, что смог… сделал. Да, только то, что смог.

– Что значит – «что смог»?

– Ну, то и значит! Понимаете, я заменил состав в двух контейнерах. А третий…

– То есть до конца вы задачу не выполнили?

– Да вы поймите, я не могу забрать контейнер у сотрудника ФСБ и…

– Послушайте, профессор, или кто вы там. Оно-то мне понятно, как понятно и то, что вы боитесь спать с собственной женой. Так?

– Да… да, вы правы, боюсь.

– Ну вот. И еще – вы не знаете, как может повести себя ваша дочка, если вовремя не ввести ей вашу чудо-сыворотку. Только представьте, как, подстегнутый адреналином во время занятия сексом с ее бойфрендом, поведет себя тот самый ген, который вы ей самолично подправили, а?

– Послушайте, как вы, смеете? Ведь я…

– Ну да, вы хотели ее спасти, я знаю. Я все про вас знаю. И про вашу семью. Про то, как вы ввели мутаген жене и дочери, да-да, из благих побуждений. Спасли их от лейкемии, воспользовались данными, разработанными в лабораториях внутри Района. Но теперь-то они зависят от того препарата, который вам регулярно поставляют мои хозяева в обмен на ваши услуги. А вы так себя нехорошо ведете. Ай-я-ай.

– Но что я мог сделать? Да, вещество было разработано в моей лаборатории, и я контролировал весь процесс. Просто третий контейнер сразу же забрал тот полковник, который должен был пойти в «Радостный-55»… И я никак не мог бы взять его, понимаете?!! Но из-за этого вы же не лишите меня препарата? Ведь они не смогут без него… Пожалуйста!!!

– Ну что вы, голубчик, конечно… держите, вот он. Мы справимся сами. Вы же и так помогли. Обезвредили два контейнера из трех. И нам теперь останется просто устранить все три группы. Не переживайте, все хорошо.

– Спасибо, спасибо!!! Я могу не переживать по поводу следующей поставки препарата из Радостного, правда?!!

– Конечно же, не переживайте, конечно…