Глава 4

Зотов с досадой отшвырнул ногой темно-синюю майку с аляпистой аппликацией, валявшуюся на полу прямо посреди прихожей. Из комнаты доносился звук магнитофона с музыкальным сопровождением новой песни. Игорь репетировал «образ».

– Опять у тебя бардак! – сердито прокричал Зотов, приоткрыв дверь в комнату. – Шмотки по всей квартире на полу валяются.

Игорь Вильданов стоял перед зеркалом, внимательно всматриваясь в свое отражение и подыскивая позу, наиболее подходящую для завершающих аккордов песни. Обернувшись на голос Зотова, он весело улыбнулся и махнул рукой.

– Ладно, не ори, Лерка придет – уберется. И вообще – привет. Хоть бы поздоровался для начала, вместо того чтобы орать прямо с порога. Кассету принес?

– Принес, – кивнул Вячеслав Олегович. – На, посмотри, как мастера работают. Учись, пока есть у кого.

– Ой, да уймись ты со своими нравоучениями. – Игорь скорчил ему рожу. – Я сам мастер, пусть у меня учатся.

Зотов вздохнул и молча вставил кассету в видеомагнитофон. Самомнения у мальчишки – на роту солдат хватит. Но и талант у него – дай бог каждому. Еще бы мозгов хоть самую малость, так цены бы Игорьку не было. И почему природа раздает свои милости так неразборчиво? Зачем этому клиническому дураку такой талантище? Зачем ему такая феноменальная музыкальность и потрясающий артистизм? Он же в обычной жизни двух слов связать не может, и если им постоянно не руководить, так и двух шагов не пройдет, чтобы не споткнуться и не наделать глупостей. Одно слово – дурак.

На экране появился известный американский певец. Когда-то давно он был любимцем публики, ибо обладал, помимо голоса, еще и смазливой мордашкой. С годами он раздался и теперь весил никак не меньше полутора центнеров, однако концертную деятельность не прекратил, его выступления по-прежнему собирали толпы поклонников. Тучность не позволяла ему сопровождать свои песни пританцовыванием и страстным размахиванием руками, он не хотел выглядеть смешным, и пришлось принципиально сменить репертуар и манеру держаться на сцене. Теперь он стоял практически неподвижно, подчеркивая содержание и эмоциональный настрой песни лишь выразительными движениями головы и мимикой, только изредка позволяя себе небольшой, но очень точный жест рукой. Его мастерство было действительно огромным – во всяком случае, и Зотов, и Игорь поняли абсолютно все содержание песни, хотя Игорь английского не знал совсем, а Вячеслав Олегович только читал хорошо, разговорной же практики у него не было, и на слух он английскую речь не воспринимал.

Вильданов не отрываясь просмотрел всю получасовую запись.

– Не, Слава, мне так в жизни не сделать, – огорченно протянул он, когда экран погас. – Может, ну ее, эту новую редакцию? Буду петь «Реквием» как раньше, тоже хорошо было. Скажешь, нет?

– Нет, – покачал головой Зотов, – было хорошо, но ведь это в прошлом. Нельзя ехать столько лет на одном репертуаре. Если ты хочешь его сохранить, нужно периодически менять редакцию. В двадцать пять лет ты не можешь петь так же, как в восемнадцать, а в тридцать ты должен петь не так, как пел в двадцать пять.

Загрузка...