Ржаное слово

Рушится ночь за ночью:

Падай, безумье, падай!

Мы пленены воочыо

Грозной твоей усладой.

Только метнет прожектор

Резкую ясь — и снова

Темный уходит Гектор

От очага родного.

В небо бросайтесь, в небо,

Грохотом сумрак взроем, —

С нами, кто смертным не был,

Кто родился героем.

Там в золотом убранстве,

В мощи вечного пыла

Плавает зоркий ястреб —

Гонщик яростнокрылый,

Мы ж из под вечных ярем,

Из под темнин окружных

Разом в него ударим

Воем тетив содружных.

Сердец отчаянная троя

Не размела времен пожар еще,

Не изгибайте в диком строе,

Вперед, вперед, вперед, Товарищи!

Эй, эй! Один склоняет веки,

Хватая день губами мертвыми,

Взвивайте горы, грозы, реки —

Он наш, он наш, он вечно горд вами!

Эй, эй! Он брат нам, брат нам, брат нам

Его, его земель и прав длинна…

Не будет здесь на ветре ратном

Его дыхание окровавлено.

Увидите: на море это

На сухопутье и на воздухе!

Такая ль воля — не допета,

Пути ль не стало этой поступи…

Гляди, гляди больней и зорче,

Еще, еще, еще на мир очуй,

Мы бьем, мы бьем по кольцам корчей,

Идем, идем к тебе на выручу.

Осмейте

Разговор о смерти,

Пусть жизнь пройдет не по моему

Под глупое тявканье пушек,

И неба зрачки наполнив помоями,

Зальется дождем из лягушек.

Я знаю, как алчно б

Вы бросились к этой стране,

Где время убито, как вальдшнеп,

И дни все страшней и странней;

И эти стихи стали пачкой летучек,

Которых прочесть никому но посметь,

Где краской сырою ложится на тучах

«Оксана жизнь и Оксана — смерть!»

Чьи губы новы и чьи руки — не Вы,

Чьи косы длиннее и шире Невы,

Как росы упали от туч до травы,

И ветер новых войск: —

Небывших дней толпа

Ведет межмирный попок,

Где синий сбит колпак

И эту русую росу

И эту красную грозу

Я первый звездам донесу.

Гляжу с улыбкой раба;

Одного за другим под знамена

Грозясь несет ведеба,

Взывая в даль поименно!

Какой человек в подъемнике

Подбросился вверх, как мячик!.. —

Склонились внезапно домики

Для взоров искусно зрячих,

Их много вдали игрушечных

Свалилось, как черный козырь,

Когда от дыханий пушечных

Бежали по небу розы.

Светись о грядущей младости

Еще не живое племя…

О, Время! Я рад, что я достиг

Держать тебе нынче стремя.

С улиц гастроли Люце

Были какой-то небылью,

Казалось — Москвы на блюдце —

Один только я неба лью.

Нынче кончал скликать

В грязь церквей и бань его я,

Что он стоит в века

Званье свое вызванивая?

Разве шагнуть с холмов

Трудно и выйти на поле,

Если до губ полно

И слезы весь Кремль закапали

Разве одной Москвой

Желтой живем и ржавою.

Мы бы могли насквозь

Небо пробить державою.

Разве Кремлю не стыд

Руки скрестить великие

Ну так долой кресты!

Наша теперь религия;