Руины

Глава 38

Госпиталь содрогнулся, и Кира едва удержалась на ногах.

— Что это было?

Отдаленный гул, отдающийся в самых глубинах земли, не смолкал.

Грин нацелил свою винтовку на Армина. Один из Айви увидел это движение или даже предчувствовал его и навел на Грина собственное оружие. Армин выскочил через боковую дверь и скрылся. Все это произошло так быстро, что Кира не успела никак отреагировать.

— Что за… — начал было Маркус, но больше Кира ничего не услышала: Грин зарядил по коридору долгой очередью. Айви расступились, а Грин оттянул Маркуса и Киру обратно к лестнице. Айви нашли укрытие и открыли ответный огонь, но троица уже преодолела первый лестничный пролет и бросилась на пол. Дверь над ними изрешетили пули, и дерево разлетелось яростным градом щепок. Пробив гипсокартон с обеих сторон двери насквозь, пули покатились по толстым бетонным ступеням. Во время первой же паузы Грин тоже начал стрелять, приказав Кире и Маркусу продолжить спускаться. Гул, которые они слышали, до сих пор не затих, а, наоборот, только набирал силу.

— Мы не можем уйти, — крикнула Кира. — Это мой отец!

— Твой отец хочет убить тебя! — ответил Грин.

— Я должна поговорить с ним, — настаивала Кира, пытаясь подняться обратно. — Я должна его остановить.

Грин оттолкнул ее от лестницы и крикнул, пытаясь заставить ее прислушаться к его словам:

— Мы потеряли преимущество — на их стороне численность и высота, а также возможность укрыться. Как только твоя голова покажется над лестницей, тебе ее тут же снесут.

— Но у них на крыше вертушка, — прорычала Кира, пытаясь вырваться из хватки Грина. — Они пытаются не захватить этаж, а бежать!

Воздух взорвался еще одним шквалом пуль, и троица прижалась к полу, прикрывая головы. Маркус подполз к Кире и стал кричать ей на ухо. Из-за звуков оружейного огня она едва его услышала:

— В другом конце коридора тоже есть лестница!

Кира кивнула, и они поползли вниз, чтобы убраться с линии огня.

— Каждый этаж имеет форму буквы «Т», — объяснила Кира Грину. — Мы сейчас находимся на одном из концов горизонтальной палочки, но в другом ее конце тоже есть лестница, по которой мы сможем подняться и обойти их сзади.

— А ты не думаешь, что они следят и за второй лестницей?

— Я думаю, что они заберут свою кровь и попытаются бежать, — ответила Кира. — И я хочу остановить их до того, как это произойдет.

Они достигли седьмого этажа и на полной скорости бросились бежать по коридору. Грин рухнул на пол и, держа дверь за собой открытой, поднял винтовку на изготовку, будто снайпер. Однако вместо того чтобы глядеть назад, он смотрел вперед, в противоположный конец коридора. Кира не стала останавливаться и спрашивать причину этого; если Айви ощутят через линк, что Грин находится на этой лестнице, то, возможно, не станут никого искать на второй. На бегу девушка вытащила свой пистолет, проклиная себя за то, что потеряла винтовку, и молясь успеть обойти Айви со спины до того, как Армин сумеет бежать. Маркус сопел чуть позади нее, изо всех сил пытаясь не отставать. Кира набрала скорость, готовая влететь в дверь и броситься вверх по лестнице, но внезапно дверь распахнулась сама и в коридор с автоматом наготове выглянул Айви. Кира запаниковала и готова была нырнуть в сторону, но затем в воздухе раздался громкий хлопок, и Айви рухнул. Между его глазами расцвела красная дыра.

— Бегите! — крикнул Грин, и Кира, не медля ни мгновения, мысленно его поблагодарила и кинулась вверх по лестнице. Она слышала, как над ней топают ботинки и злобно ревет ветер. Армин и его солдаты готовы были улететь прочь.

— Мы не знаем, где они все находятся, — сказал Маркус, придерживая Киру за руку. — Если некоторые из них все еще на восьмом этаже и мы пройдем мимо них по пути на крышу, то будем окружены.

Кира сосредоточилась на линке.

— Ты прав, — произнесла она, указывая рукой. — Наверху большая группа, но внизу по-прежнему остается меньшая.

— Это так странно, — отозвался Маркус. — Ты можешь… их почувствовать?

Его лицо не выражало изумления или ужаса, но сердце Киры все равно изнывало: в первый раз за свою жизнь он смотрел на нее, как на чужую, как на кого-то, кого едва понимал. Девушка попыталась отстраниться от этого внезапного эмоционального круговорота и шепотом поделилась с другом своим планом.

— Я не улавливаю деталей, — сказала она. — Не так, как это умеют делать они. Я не могу определить, сколько их или где конкретно они располагаются. По-моему, на этом этаже остались один или двое, а на крыше их несколько больше. — Снаружи дико выл ветер, буря поднялась будто из ниоткуда и унесла феромонные данные, оставляя девушку слепой. — Будь здесь и следи за этой дверью так, будто от этого зависит твоя жизнь, потому что так и есть. Как только она шевельнется, стреляй; не жди возможности прицелиться, просто пали.

— Ты не пойдешь на крышу одна.

— Я не могу позволить ему бежать, — ответила Кира. Взведя затвор, она поднялась на еще один пролет, готовя себя к… к чему, она не знала. «Ко встрече с четырьмя или пятью Айви и их автоматами, — мысленно произнесла она и сжала зубы, обдумывая слова Грина. — На их стороне численность и высота и еще неизвестно какое оружие, установленное на вертушке. У меня только дурацкий пистолет и… ну, наверное, более хорошее укрытие. Но что я должна делать? Убить солдат? Застрелить отца?» Она вспомнила лихорадочную речь Армина о том, что мир сам раздирает себя на части. Айви, которого она застрелила, все еще лежал в больничном коридоре, истекая кровью.

«Что еще мне остается?»

Она добралась до двери, которая вела на крышу, и аккуратно положила на нее руки, толкая совсем легонько, чтобы только заглянуть за нее, но что-то не давало двери открыться. Девушка надавила сильнее, и дверь подалась, но затем снова захлопнулась. «Это ветер, — подумала Кира. — Что там происходит? И что это был за гул, который мы слышали?» Снизу вскрикнул Маркус и открыл огонь. Кира молилась, чтобы с ним все было в порядке. Она еще раз изо всех сил навалилась на дверь. Та с грохотом распахнулась, и Кира ввалилась внутрь. По ней тут же ударил ветер, который немедленно снова захлопнул дверь. Сквозь свои развевающиеся волосы девушка увидела, как вертушка — бледно-серый реактивный самолет с корпусом, напоминающим грузовой автобус, и двумя огромными винтами вместо крыльев — взлетела. Люк был открыт, и в нем стоял ее отец, молча наблюдая за девушкой, а затем винты наклонились, и Киру вдавило в дверь. Как только давление спало, она бросилась бежать вперед, крича поверх ветра, чтобы Армин остановился, чтобы он вернулся. Вертушка полетала на юг, и Кира смотрела, как летательный аппарат превратился в маленькую точку на фоне синевато-серого неба. В отсутствие работы двигателей ветер стал пронизывающе-холодным. Дрожа, Кира проводила своего отца взглядом.

— Ты в порядке? — спросил Маркус. Она даже не услышала, как он поднялся по лестнице и подошел к ней сзади. Девушка кивнула. В голосе Маркуса звучала смесь благоговения и ужаса. — Что произошло?

— Я не успела, — тихо ответила Кира. — Они были уже в вертушке, когда я…

— Я не о том, — произнес Маркус и тронул ее за плечо. — Гляди.

Он повернул Киру лицом к северу, где находился материк, и девушка ахнула. Небо над полями, лесами и невысокими холмами северной части острова было красным и бурлящим, будто горело от низкого пламени. На горизонте высился огромный ядерный гриб, в ширину достигающий много миль и глубоко вонзающийся в атмосферу.

На крышу поднялся Грин. Его линк был столь темным от отчаяния, что даже Кира почувствовала это. Ее стало подташнивать. Голос Партиала был тихим и мертвым:

— Уайт-Плейнс уничтожен.

Глава 39

Мухаммед-хан умер в 20:34 вечера в небольшом доме на Северном побережье. Из-за болезни он и так находился на грани смерти. Дитя в возрасте всего лишь нескольких недель не смогло выжить под давлением погодных условий. В подвале безутешная Изольда прижимала его к себе и рыдала. Ариэль стояла у задних окон, выходящих на крутой скалистый обрыв, внизу которого бурлили воды пролива, и глядела на запад, где располагался материк. И ядерный гриб.

Партиалы были уничтожены.

Они были для нее врагом, но также — ее народом. Ее единственной настоящей, биологической связью с миром среди всех обманов и лжи, а она совсем их не знала. Разумеется, некоторое количество Партиалов осталось на острове, хотя группа, которая убила Сенатора Кесслер, скорее всего, уже погибла. «От той самой чумы, что убила Хана, — подумала Ариэль, но не ощутила при мысли о восстановленной справедливости ни радости, ни триумфального злорадства. — Никому не нужно было погибать в том доме, но все равно шестерых человек не стало, и трое были ранены. А теперь не стало и Хана, и Уайт-Плейнс и… всего». Хочи одна пуля угодила в бедро и еще одна — в кисть руки. Хобб был дважды ранен в спину. Пули, по словам Нандиты, пронзили одно из его легких и печенку. Но в каком бы тяжелом состоянии ни находился Хобб, Ариэль беспокоилась, что следующей может погибнуть Изольда. Физически она оставалась невредима, но ее душа была уничтожена.

У самой Нандиты было задето плечо. Это была самая легкая из полученных группой ран, и генные модули женщины настолько ускорили процессы заживления, что повреждение уже начало затягиваться.

Ариэль теребила в руках свой пистолет, снимая его с предохранителя и снова возвращая тот на прежнее место. Щелк-щелк.

«Даже если бы мы могли передвигаться, нам некуда было бы идти. Тот ребенок был самой целью нашего путешествия: мы должны были защитить его, доставить в безопасное место, вылечить. Он задавал направление нашего пути и являл собой причину надеяться. Причину оставаться вместе. Что нам делать теперь, когда его на стало?»

Щелк-щелк. Щелк-щелк.

Ариэль совершенно точно знала, что должна сделать. Она планировала это со дня рождения Хана. Помочь Нандите спасти мальчика, а потом…

Она повернулась и стала спускаться по лестнице вниз.

Здесь оказалось теплее, так как окна были уплотнены старой одеждой и диванными подушками, а на голом полу постирочной комнаты слабо горела разломанная прикроватная тумбочка. Дом находился не более чем в полумиле от загородного клуба, но даже это расстояние Хобб и Хочи были не в состоянии преодолеть самостоятельно. Ариэль притащила их сюда по снегу на импровизированных санях, в то время как Партиалы, до смерти напуганные младенцем-оружием, так же быстро бежали в противоположном направлении. Возможно, перед тем как умереть, они успели добраться до Риверхеда и передать болезнь всем остальным. Ариэль посмотрела на Хобба, перевязанного бинтами, подобно оборванной мумии. Мужчина спал на полу под действием снотворного, до сих пор не зная, что его сын мертв. Он рисковал своей жизнью, чтобы спасти этого ребенка, чего Ариэль никогда от него не ожидала. Она прокралась мимо него, мимо Хочи, мимо рыдающей Изольды к последней комнате по коридору. Нандита сидела в темноте.

— Ядерный гриб пропал, — сказала Ариэль. — Судя по всему, за нами никто не гонится.

— Думаю, им есть чем сейчас заняться, — ответила Нандита. — Учитывая обстоятельства.

Ариэль села напротив. Нандита не могла не увидеть пистолета в ее руке, хотя бы его очертания, но ничего об этом не сказала.

Щелк-щелк.

— Думаешь, Хобб переживет эту ночь?

— Не знаю, — отозвалась Нандита.

— Я не могу не думать, что ему будет легче умереть, — произнесла Ариэль. — Он пожертвовал собой, чтобы спасти своего сына, а теперь должен очнуться и услышать, что его жертва ничего не значила.

— Его ребенок не выжил, — сказала Нандита. — Это не значит, что жертва была напрасной.

Огонь позади них трещал и плевался искрами.

Щелк-щелк.

Ариэль хотела немедленно застрелить ее, поднять руку и нажать на курок, но не стала. Она хотела рвать и метать, орать и вопить и заставить эту женщину заплатить за ад, в который та превратила ее жизнь, за ее роль в гибели всего мира. Но этого она тоже не сделала. Она лишь смотрела, как на стене скачут слабые оранжевые отсветы костра, ускользая от черных теней комнаты.

— Я видела, что ты сделала с химическим активатором, — сказала наконец Ариэль. — Что ты вылила его ночью в огонь, после того как Эрин Кесслер сказала, что хочет воспользоваться им.

— Я не хотела, чтобы она попыталась сделать что-нибудь глупое, — отозвалась Нандита.

— Похоже, мы все равно не сумели остановить ее, — произнесла Ариэль.

— Похоже.

Туда-сюда.

— Почему ты сделала это? — спросила Ариэль.

— Создала Партиалов? — переспросила Нандита. — Погубила мир? Уничтожила твое детство? Список моих преступлений длинен, милая. Боюсь, тебе придется выразиться точнее.

— Почему ты позволила им стрелять по нам? — спросила Ариэль и крепче сжала пистолет, хотя по-прежнему направляла его в пол. — Ты можешь контролировать солдат-Партиалов мыслью. В твоих силах было остановить перестрелку еще до того, как та началась. И все же ты не стала вмешиваться.

— Я… — Нандита замолчала. В темноте был виден только ее неподвижный силуэт. — Наверное, я решила, что раз не могу остановить Эрин, то не должна быть в состоянии остановить и Партиалов.

— Ты не хотела их контролировать?

— Да.

Ариэль услышала, как ее голос повышается

— Ты бы скорее позволила им убить нас?

— Это был не самый удачный момент для морального озарения, — ответила Нандита. — Тебе не нужно говорить мне об этом. Но такое случается; я готова была вмешаться, а потом не стала. Момент остался позади

— Но ты думаешь, что сделала правильный выбор? Что стоило позволить людям умереть во имя твоего морального озарения?

— Нас никто не убил.

— Ты не могла знать, что этого точно не произойдет.

— Я считаю, — проговорила Нандита, — что в этом и весь смысл.

Туда-сюда.

— Я пришла сюда, чтобы убить тебя, — сказала Ариэль.

— Я знаю.

— Я всегда собиралась сделать это, — продолжила Ариэль. — Это сама причина, почему я пошла с вами. Ты была единственной, кто мог спасти Хана. Я собиралась подождать, когда ты сделаешь это, а затем сразу же — бах! — Она взмахнула пистолетом. — Больше никакой лжи, схем и манипулирования. Я решила, что миру так будет лучше.

— Не могу с тобой поспорить.

— А теперь я здесь и больше всего на свете хочу пристрелить тебя, но… — Она замолчала, ожидая, чтобы Нандита заговорила, но та ничего не сказала

— Ты не тот человек, каким я тебя считала.

— То же самое я могу сказать о тебе, — произнесла Нандита.

— Кем ты меня считала?

— Я считала тебя ребенком, — сказала Нандита и покачала головой. — Я ошиблась.

Ариэль встала, нацелила пистолет в голову Нандите…

…и ничего не сделала.

— Хан заслуживал того, чтобы жить, — произнесла Ариэль. — Возможно, Хобб тоже этого заслуживает. А может, он, ты и все те Партиалы, которые погибли во взрыве, смерти и заслуживаете. Я не знаю. Мы пришли к этой точке, и в моих руках власть и способность позволить тебе жить или забрать твою жизнь в мгновение ока. Если на меня должно снизойти какое-то неудачное моральное озарение, то сейчас самое время.

Она опустила пистолет и отвернулась

— Пойду поищу воды.

Глава 40

Шон в ярости глядел на карту, пока все перед его взглядом не застлала красная пелена. Он ударил кулаком по столу. Тот повалился под силой удара, а Шон рухнул на пол спортивного зала средней школы, в котором разбил лагерь. Лес по-прежнему кишел людскими повстанцами, которые нападали из ниоткуда и снова скрывались, убивая солдат, атакуя обозы с продовольствием и уводя армию все дальше на восток — на северо-восток. Прочь от материка и Ист-Мидоу. А теперь Уайт-Плейнс был уничтожен, а Ист-Мидоу опустел, подобно улью. Оглядываясь назад, Шон признавал, что все было очевидно: действия людей были мощным отвлекающим маневром именно потому, что не вели к успеху. Одерживая победу за победой, беря в плен одного повстанца за другим, Партиалы прошли через весь остров, уничтожая партизан, и, как дураки, сыграли именно так, как те рассчитывали. Отвлекающий маневр сработал, и почти все жители острова успели бежать.

Бессердечность произошедшего вводила Шона в бешенство. На войне как на войне, но он-то пытался вести эту войну с честью. Он прекратил казни Морган, как только от женщины перестали поступать приказы. Он собрал людей в одно место, но не причинял им вреда. По возможности он всегда пытался подавлять их мятежи мирным путем и доставлял в Ист-Мидоу воду и еду. Люди же отплатили ему безжалостным биологическим оружием, террористической кампанией и в конце концов ядерным взрывом, который, несомненно, стер с лица земли чуть ли весь вид Партиалов. Его друзей, его лидеров… Шон и раньше чувствовал себя брошенным, когда долгие недели не поступало никаких приказов, но теперь он оказался совершенно одинок. Он больше никогда не получит новых приказов; никогда не услышит по радио сообщения; никогда не воссоединится с остальной частью армии, потому что та перестала существовать. Под его командованием было двадцать тысяч Партиалов, а подкрепление никогда не прибудет, потому что его полк стал последним в мире.

Через десять дней истечет «срок годности» еще одной партии, и Партиалов останется лишь семнадцать тысяч. Месяц спустя они потеряют еще шесть тысяч.

Хватит благородства.

Появился связной, но близко подходить не стал, вероятно, из-за валяющегося на полу стола и по-прежнему кипящей в линке Шона ярости. Перед тем как заговорить, Шон глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.

— Докладывайте.

— Один из пленников заговорил, — произнес связной. — Очевидно, повстанцы распространяли информацию о бомбе, советуя людям бежать на юг до того, как та взорвется.

— А мы так об этом и не узнали?

— Вы дали точные указания не применять пытки, — ответил связной. — Теперь, когда это изменилось, они… Мы многие выяснили.

— Кто за всем этим стоял?

— Группа сопротивления под названием «Белые Носороги», — сказал связной. — Они действовали с того самого дня, как начался оккупационный режим в Ист-Мидоу.

— Я знаю, кто это, — произнес Шон. — Их было весьма сложно изловить. У нас есть кто-либо из них в плену?

— Только один человек, сэр.

— Ведите

Он помедлил только, чтобы поднять разломанный стол и взять с полки у двери свое оружие. Пленников содержали в нескольких подвальных уборных, прикованными к трубам заплесневелых раковин и подтекающих пробитых унитазов. Шон кивнул охранникам, стоявшим навытяжку в коридоре, и подивился, насколько глубоко отчаянная ярость пропитала весь лагерь. Как только у Партиалов появится объект для мести, они ударят, как гром и молния.

Они открыли дверь, и Шон едва не отпрянул, почувствовав запах. Связной провел его к невысокой тощей девушке в дальнем углу, на теле которой были видны следы допроса.

— Это Белый Носорог?

Связной кивнул. Шон присел перед избитой девушкой и показал ей свой пистолет

— Как тебя зовут?

— Юн-Джи Бак.

— И ты работала на мятежницу Марисоль Деларосу?

Даже покрытое кровью и грязью, лицо девушки выражало суровую, стальную решимость

— И горжусь этим.

— Где остальные люди, которых вы пытались эвакуировать?

Девушка ничего не ответила.

— Скажи мне, где они собираются, и умрешь быстро.

Девушка снова ничего не ответила.

Шон повысил голос, пытаясь как можно точнее изобразить человеческую ярость

— Где они?

— Застрели меня, — ответила Юн.

Шон мгновение на нее смотрел, а затем передал пистолет связному, который стоял позади него. Одной рукой он крепко сжал запястье левой руки Юн, а другой ухватил мизинец

— Ты террористка, убийца, военная преступница, — сказал он. — Разбитый нос — самое малое, что с тобой здесь сделают, если не начнешь говорить мне то, что я хочу знать. Я найду всех твоих ублюдков-друзей и сделаю то, что должен был сделать много месяцев, и даже лет, назад. Где находится место сбора эвакуации?

— Я не знаю.

Шон выгнул ее палец назад, с хорошо слышным хрустом ломая его. Девушка закричала, а Шон взялся за следующий палец.

Юн снова закричала, скрипя от боли зубами

— Мы уводим всех с острова.

— Пожалуйста, говори точнее. Куда и как?

— Вам придется убить меня, — выдохнула она.

Шон сломал еще один ее палец и перешел к следующему

— Еще восемь попыток, а потом я начну что-нибудь изобретать. В каком конкретно месте я найду их?

Юн начала стонать, по ее лицу потекли слезы. От боли она крепко сжала в кулак правую руку, так что та побелела

— Я не знаю!

Хрусть.

— Уже семь, — проговорил Шон. — Где они?

Глава 41

Вскоре после взрыва снова пошел снег, и Кира могла только надеяться, что погодные условия замедлят распространение радиации. Грин сказал, что метель была побочным эффектом бомбы: она образовалась из-за огней Уайт-Плейнс, которые всасывали воздух, подобно оку торнадо. Дождавшись в госпитале Фалина и остальных, Кира повела группу в дом Нандиты, надеясь обнаружить там следы своих сестер. Пока они шли через город, ветер бросал им в лицо сгустки снега, обжигая щеки и глаза. Когда они прибыли на место, дом оказался пуст.

— Сэнди сказала, что Гару побывал здесь, в Ист-Мидоу, — произнес Маркус. — Раз он знал о бомбе, то пошел сразу к Мэдисон, а Мэдисон не бежала бы из города бы одна без Ариэль и Изольды. Вероятно, они… на юге, как я полагаю. Туда направляются все. Они не посмеют эвакуироваться через Манхэттен, где чуть ли не под каждым мостом заложена взрывчатка, так что я ставлю на лодки.

— У вас есть достаточное количество лодок? — спросил Грин. — Тридцать пять тысяч человек — это немало для путешествия по воде.

— Вдоль всего южного берега расположены рыбацкие деревни, — ответила Кира, закрыв глаза и рухнув на старый, потрепанный и разломанный диван, которые стоял в гостиной. Девушка попыталась вспомнить, когда в последний раз останавливалась и не была вынуждена гнаться — либо от чего-то, либо за чем-то. Даже эти раздумья утомили ее.

— У рыбаков есть некоторое количество лодок, но не так уж много, — произнес Маркус. — Тем не менее это лучше, чем ничего. Кажется, у Нандиты где-то здесь был старый атлас… — Покопавшись на полках, он извлек толстую книгу в твердой обложке, грохнул ее на кофейный столик и стал переворачивать страницы, ища карту Лонг-Айленда. — Большую часть протеинов жители острова получали из рыбы, которую ловили либо здесь, у Риверхеда, либо вот здесь, в заливе Грейт-Саут. На Джонс-Бич тоже есть несколько небольших поселений. Лодки Риверхеда нам недоступны, но залив располагает довольно значительным флотом парусных яхт. Хотя, вероятно, понадобится сделать несколько поездок туда-обратно, но можно начать переправлять людей на континент где-то… здесь, наверное. — Он указал точку на берегах Джерси. — Продвигаясь вдоль побережья мимо Лонг-Бич и Рокуэя, оказаться в Нью-Джерси будет не так уж сложно. Не понадобится даже выходить в открытое море и на глубокие воды.

— Итак, если мы хотим нагнать их, — спросил Фалин, — то должны отправляться в Джонс-Бич или искать лодки в заливе?

— Если бы я пытался руководить эвакуацией, то отправлял бы всех на юг, — проговорил Маркус, изучая карту, — чтобы оказаться как можно дальше от места взрыва, а затем приказывал бы двигаться на запад. Если лодки будут просто совершать рейсы из Бризи-Поинт в Санди-Хук и обратно, то смогут эвакуировать остров гораздо быстрее. — Он посмотрел на Грина. — Но я далеко не утверждаю, что, продвигаясь вдоль берегов, нам будет легче найти беженцев.

— Но если рыбаки не смогут вывести лодки из бухты? — спросил Фалин. — Что, если они находятся под контролем Партиалов? Им может понадобиться наша помощь.

Маркус откинулся на спинку дивана, качая головой

— Судя по всему, вам еще ни разу не посчастливилось встретиться с рыбаками Раскола. Куда идти, если тебя так потряс конец света, что ты больше никогда не сможешь снова довериться цивилизации? Некоторые живут в лесах, охотясь на оленей, диких кошек и прочих животных, но большинство таких людей стали рыбаками: они независимы, мобильны и, если не желают торговать с нашими фермами, то могут полностью игнорировать остальную часть мира. Сестра Киры Ариэль так и поступила, когда ушла из города: она отправилась прямо на Айлип и жила на окраинах рыбацкого поселения. Бьюсь об заклад, что за всю оккупацию лишь горстка этих поселений попалась Партиалам. Они могли отплыть на Файер-Айленд или спрятаться в Ойстер-Бэй и прекрасно избежать вторжения точно так же, как в течение последних десяти лет избегали нашего общества.

— Тогда с чего вы взяли, что они вообще станут помогать? — спросил Грин. — Даже если другие люди найдут рыбацкие поселения, откуда нам знать, что они позволят беженцам воспользоваться своими лодками?

— О, они определенно встретились друг с другом, — произнес Маркус. — Некоторые шоссе в длину достигают многих миль. Во время рейдов по сбору имущества мы часто пользовались ими. Когда рыбак увидит, как по дороге движется тысяча человек, ему станет любопытно, а когда он узнает, что происходит, то весть распространится очень быстро. Полагаю, это возможно, что некоторые из них не захотят помогать, но ставлю доллары против пончиков, что большинство поможет. Им захочется оставаться на подвергшейся радиации территории не больше, чем нам. Когда они будут уходить, то скорее возьмут нас с собой, чем нет. Они не злые, просто… недружелюбные.

Грин кивнул.

— Итак, что мы должны делать?

— Пойдем за беженцами, — ответил Маркус. — По шоссе на юг, потом на запад по побережью. Заберем с собой как больше тех, кто остался до сих пор, — полностью опустошим Ист-Мидоу, — а затем будем следовать по маршруту, пока не догоним тех, кто вышел раньше.

Грин еще что-то спросил, но Кира перестала слушать. Маркус говорил убедительно, и его планы казались разумными, но… что из этого по-прежнему имело значение? Даже если они сумеют бежать, то куда двигаться дальше? Какова надежда у людей выжить в одиночестве? С ними были Грин, Фалин и еще несколько Партиалов, но четверых или даже сорока не хватит, чтобы спасти тридцать тысяч людей. Как вообще узнать, сколько на земле осталось Партиалов? И, уж точно, любой шанс на воссоединение погиб все в том же ядерном взрыве.

Кира встала и ушла на кухню. Пахло лекарственными травами, которые так напомнили ей дом. Нандита пропала два года назад, и после всего произошедшего Кира знала, что уже никогда не увидит эту пожилую женщину, но кухня, запах трав воскресили в ее голове поток воспоминаний. После того как Нандита ушла, Хочи продолжала ухаживать за садом, и вдоль потолка висели нитки сушеного розмарина, пучки хрупкого коричневого базилика и лавровых листьев, ароматные связки ромашки. Кира некоторое время неотрывно смотрела на беспорядок — очевидно, ее сестры покидали дом в спешке, — а затем открыла кухонный шкафчик, достала оттуда потемневший металлический чайник и подошла к раковине, чтобы наполнить его. Из крана вытекло только несколько капель. Судя по всему, старая водопроводная система не выдержала мороза, и трубы в конце концов замерзли и лопнули. Кира подумала о том, чтобы воспользоваться насосом на заднем дворе, но в итоге просто открыла боковую дверь и утоптала в чайник большой комок снега. Около дровяной печи Хочи оставила аккуратную стопку колотых поленьев, и Кира осторожно развела огонь внутри железного монстра. Ее руки двигались почти машинально, вспоминая былые годы, когда она каждый вечер повторяла одно и то же действие под бдительным оком Нандиты. Иногда за ней следила Мэдисон. Когда плита начала разогреваться, снежинки, прилипшие к внешним стенкам чайникам, моментально растаяли и со свистом превратились в пар.

— Хочешь пить? — спросил Маркус. Он стоял в дверях гостиной, наблюдая за ней усталыми глазами.

— Нет, — ответила Кира. — Просто мне нужно было чем-то себя занять.

Маркус кивнул, подошел к разделочному столу и уставился на разнообразие трав

— Давай-ка посмотрим. Мята, ромашка, лимонная трава, шиповник, имбирь… Что тебе нравится больше?

— Мне все равно. — Кира подбросила в огонь еще одну ветку, чтобы пламя горело ровно. В этом не было особого смысла, так как ей нужно было всего лишь вскипятить воду, но зато у нее хорошо получалось управляться с огнем. Она умела его контролировать. Ощущая ладонью жар, она наблюдала за чайником.

Маркус немного покопался в травах, достал три щербатые фарфоровые кружки и для каждой из них — металлические щипцы для чая. Понюхав посуду и убедившись, что она чистая, он насыпал в щипцы по несколько листьев и сказал:

— Значит, это был твой отец.

— Ага.

Кира не знала, что к Армину чувствовать, поэтому заставила себя не чувствовать ничего. Она снова поднесла руку к огню, пытаясь подобрать идеальную температуру для заваривания чая.

— Я однажды видел его фотографию, — произнес Маркус. — Мне ее показала Херон.

Кира подняла взгляд.

— Херон?

— Помнишь ту Партиалку-убийцу, которая захватила тебя в плен, когда мы с Сэммом отправились на север? В прошлом году она однажды вечером объявилась здесь откуда ни возьмись. Показала мне фотографию, на которой ты, маленькой девочкой, стояла между Нандитой и тем мужчиной из госпиталя. Армином… Уокером, так?

— Дхурвасулой, — ответила Кира, оглядываясь на плиту. — Когда солдаты нашли меня после Раскола, я не могла вспомнить свою фамилию, поэтому они дали мне другую. Возможно, меня зовут Кира Дхурвасула, не знаю. Я даже не знаю, удочерял ли он меня.

— Если ты была экспериментом, то, возможно, существуешь нелега… — Он замолчал. — Неважно. — Маркус закончил с последним ситечком и опустил щипцы в чашки. — Вода на подходе?

— Да, — отозвалась Кира. Чайник уже начал издавать короткие слабые свистки, набирая силу, перед тем как вскипеть окончательно. Маркус и Кира следили за ним молча, и когда чайник наконец засвистел, Кира сняла его с плиты и налила в каждую тонкостенную чашку по дымящемуся ручью. Поднялось облачко чайного аромата. С каждым вдохом Кира все больше успокаивалась. Ромашка.

— Он попытается прийти за тобой? — спросил Маркус.

Это был вопрос, о котором Кира пока не позволяла себе думать, но теперь, когда он был произнесен, избежать ответа уже не могло получиться.

— Возможно.

— Он сказал, что ты была новой моделью, — проговорил Маркус. — Чем-то вроде окончательного усовершенствования дизайна Партиалов. Если он собирает… искусственные ДНК или что бы то ни было, то захочет заполучить и твою.

— Раньше я часто задавала себе вопрос, ради чего была создана, — сказала Кира. Она подняла глаза и впервые за этот вечер встретилась с Маркусом взглядом. Его лицо было мягкого бронзового оттенка и почти сияло в свете пламени, а глаза казались такими же черными, как и затянутое облаками беззвездное небо. — Когда я узнала, что являюсь Партиалом, то подумала: должно быть, меня создавали для какой-то великой цели. Возможно, для ужасной. Например, я могла быть бомбой, заключающей в себе новый штамм РМ, или шпионкой, которую оставалось только активировать. И в то же время я все равно надеялась, что окажусь ключом ко всеобщему спасению — исцелением, или гибридной моделью, или чем-то, что сможет объединить оба вида. — Она улыбнулась, но улыбка вышла кислой и натянутой, такой, за которой почти мгновенно могли последовать слезы. — А получается, что я бесполезна, по крайней мере в отношении спасения мира. — Она вытерла глаза. — Во мне нет лекарства от РМ, и я не знаю, как уберечь остальных Партиалов от «срока годности», хотя мне самой он, скорее всего, не грозит. А теперь я понадобилась Армину из-за моей ДНК, и не могу не спрашивать себя: неужели это все, на что я годна? Я когда-то гадала, сумею ли пережить все, что происходит, но теперь невольно думаю: может… и не стоит?

— Не говори так.

— Я думала, меня создавали для чего-то ужасного, — произнесла Кира, — а потом — что для чего-то великого. Сейчас же получается, что меня не создавали ни для чего. Я просто… есть.

— Имеешь в виду, как и все остальные? — спросил Маркус. Его глаза смотрели по-доброму и почти улыбались, но Кира отвела взгляд.

— Со мной все не так, — произнесла она.

— Все именно так, — возразил Маркус. — Ни у кого нет… предназначения. То есть ни перед кем не лежит ничего вроде неотвратимой тропы, по которой должна пойти жизнь. Эта чашка сделана из глины, но та глина могла стать чем угодно, пока кто-то не сделал из нее чашку. Люди не чашки; мы — глина. Живая, дышащая, думающая, чувствующая глина, и мы можем придать себе любую форму и изменять эту форму в течение всей своей жизни, становясь лучше и все больше приближаясь к тому, кем и чем хотим быть. А когда нам захочется стать кем-то другим, мы просто заново разомнем глину и начнем сначала. Отсутствие у тебя «назначения» — единственное, что в тебе есть положительного, так как это означает, что ты можешь стать кем угодно.

Кира закрыла глаза. В ее груди затрепетала надежда, а сердце слезно просило поверить Маркусу, но она не могла. Пока не могла.

— А как насчет солдат-Партиалов? — спросила она. — Их создавали ради одного и только одного. Одни навсегда заперты на этом этапе? Они не могут даже воспротивиться приказу, не пойдя против своей природы. Что они должны делать сейчас?

— Вера в отсутствие выбора — это то убеждение, которое привело к концу света, — произнес Маркус. Он помедлил, глядя в пол, а затем снова заговорил. — У меня был друг по имени Винси. Скорее всего, после взрыва тебе уже никогда не удастся встретиться с ним, но это был хороший человек. Он был Партиалом-пехотинцем, служил дозорным в армии Тримбл, но еще был веселым, и умным, и достаточно сообразительным, чтобы увидеть, насколько мир сбился с пути, и достаточно смелым, чтобы попытаться это изменить. Он преобразился настолько, насколько едва ли может преобразиться даже человек. Посмотри на Грина или Фалина. — Маркус пожал плечами, и его голос стал звучать будто откуда-то издалека. — Посмотри на Сэмма.

— Сэмм изменился, — согласно кивнула Кира. — Как и Херон.

— Ты снова встречалась с Херон?

— Мы стали почти друзьями, — ответила Кира, глядя в свой чай. — Не совсем друзьями, но почти.

— Значит, она помогла тебе добраться до Денвера?

Кира кивнула.

— Я вернулась с Морган, но Сэмм и Херон остались, чтобы помочь выжившим. Я думала, что однажды смогу снова их увидеть, но теперь из-за снега путешествия стали невозможны, и, учитывая бомбу, я просто… — Она подумала о Сэмме и о последних минутах, которые они провели вместе. Об их единственном поцелуе. Кира искала слова, пытаясь объяснить чувства, в которых сама не была уверена. — Я скучаю по ним, но рада, что их здесь нет. Я рада, что они в безопасности. Надеюсь, что они так и останутся там, в Денвере. Если я права насчет способов излечения, то они смогут жить долго и счастливо даже после того, как мы все погибнем от рака, переохлаждения или… пуль. Или от рук сумасшедших безумцев, которые хотят убить нас и забрать нашу кровь.

Маркус сделал глоток чая.

— По твоим словам, здесь очень опасно.

Кира рассмеялась, но тихо и неуверенно. Это был едва слышный смешок, но самый искренний за все последнее время.

— Опасно и безнадежно, — продолжил Маркус. — Но я в это не верю. Тебя не «создавали» для того, чтобы излечить РМ, но ты сделала это. В тебя не закладывали способность пересечь токсичную пустошь, но ты сделала и это, а потом бежала от неизвестно скольких плохих парней, пробралась через самое сердце военной территории и, в то время как все остальные группы усталых, окровавленных беженцев все уменьшаются, твоя только растет. Ты обучаешь людей, собираешь их, но не потому, что тебя для этого создавали, не потому, что должна исполнить какое-то великое предназначение. Просто ты — это ты. Ты Кира Уокер. Ты спасешь мир не потому, что какая-то избранная, а потому что хочешь это сделать, и никто на этой планете не прикладывает больше усилий, чтобы достичь своей цели, чем ты.

Кира поставила свою чашку на стол.

— Я действительно скучала по тебе, Маркус.

Тот ухмыльнулся.

— Могу поспорить, ты всем парням так говоришь.

Когда-то она любила его, но потом изменилась, а он остался прежним. А теперь, когда она снова нашла его.

— Ты совсем не тот парень, которого я помню.

— Этот год был очень богат событиями.

— Поставь чашку.

Маркус удивленно моргнул, и не успел он поставить чашку на стол, как Кира приблизилась, обняла его и с жадностью поцеловала. Маркус ответил на ее поцелуй, и Кира вжала его в кухонный стол, крепко обнимая и нуждаясь в нем сейчас больше, чем она когда-либо в ком-нибудь или чем-нибудь нуждалась. Снаружи бушевала буря, материк горел, а остров в страхе затаил дыхание. Кира забыла обо всем этом и целовала Маркуса.

Глава 42

— Они идут, — произнес Фалин.

Кира, которая укладывала в рюкзак последние бутылки замерзшей воды, подняла взгляд.

— Кто?

— Вся проклятая армия Партиалов, — ответил Фалин, бегом преодолевая разделявшее их расстояние. Он проводил разведку тыла со среднего этажа одного из офисных зданий, пока Кира, Маркус и остальные беженцы занимались поискали пищи. — Они уже в Ист-Мидоу, но не останавливаются. Возможно, они уже знают, что люди бежали.

— Вся армия? — спросил Маркус.

— То, что от нее осталось, — ответил Фалин и посмотрел на Грина. — Он может идти?

— Плохо, — сообщила ему Кира. Они провели в Ист-Мидоу еще пять дней, собирая как можно больше людей и припасов в дорогу, и теперь до истечения «срока годности» Грина осталось тоже всего пять дней. Кира никогда раньше не видела, как это происходит, поэтому не знала, чего ожидать, но Партиалы, судя по всему, не были удивлены ранними признаками слабости Грина, который становился все более медленным и хрупким: энергия его организма обратилась против него самого.

Кира надеялась, что то время, которое Грин провел с людьми Ист-Мидоу, спасет его, но ее надежды не оправдались. Либо для того, чтобы механизм начал действовать, нужно было больше времени, либо никакого механизма не было вообще. При виде того, как Грин становился все более вялым и больным, настрой всей группы ухудшался, но теперь Партиалы начали опасаться, что светлое обещание Киры окажется просто еще одной пустой надеждой. Они собрали почти четыреста беженцев, и, кроме того, к группе присоединились еще десятеро Партиалов, но Кира не знала, как долго они останутся с людьми, если лишатся надежды на спасение. Она молилась, чтобы Грин сумел вовремя выкарабкаться, чтобы он чудесным образом исцелился, но шансов почти не осталось. Часть души Кира все еще боялась, что это будет и ее конец тоже — не истечение «срока годности», а просто смерть. Четыреста двадцать человек, бегущих через снежный ад от радиации и огромной армии суперсолдат. Действительно, какие у них остались шансы?

Кира посмотрела на Томаса, главного Партиала-подрывника.

— Вы готовы со взрывчаткой?

Томас кивнул:

— Нам нужно только перебраться через первый мост.

Кира поглядела на медленный поток беженцев, пробирающихся через снег с тяжелыми рюкзаками еды и боеприпасов за спиной. Никто не брал запасной одежды: ее будет достаточно в домах, где им придется искать убежище, а за водной преградой ждал целый материк бесхозного имущества. «Если нам удастся добраться туда», — напомнила себе Кира.

— Томас, Маркус и Леви, вы пойдете со мной. Мы перейдем первыми и начнем закладывать взрывчатку, чтобы, к тому времени как моста достигнут остальные, быть готовыми взорвать его. Фалин, следи за тем, чтобы люди не останавливались, и не позволяй им паниковать. Грин. — Кира опустилась на колени возле чахнущего с каждой минутой солдата и взяла его за руки. — С тобой все будет в порядке.

— Я не инвалид, — ответил Грин, но его голос прозвучал еще более хрипло, чем раньше, а глаза, казалось, запали еще глубже.

— Если бы не ты, Грин, меня бы здесь не было. Мы справимся.

— Тогда прекрати болтать и займись своим делом.

Кира улыбнулась

— Такого Грина я узнаю. — Она похлопала его по руке и встала, глядя на свой передовой отряд. — Вперед.

Краткие проблески солнца в последние несколько дней сделали снег еще более непроходимым: большие полотна невесомой пудры размякли, а затем, когда небо снова помрачнело, замерзли настом и плитками льда. Вместо того чтобы пробираться через сугробы глубиной по пояс, беженцам теперь приходилось двигаться по опасным верхним слоям страшного снежного покрова, иногда поскальзываясь, иногда проламывая хрупкую корку, иногда получая порезы о бритвенно-острые края. Факт того, что по этому пути уже прошли тысячи людей, оставляя позади себя ломаные следы и вмерзшие в лед предметы, лишь усложнял задачу.

К внешним берегам острова вели два длинных шоссе. Группа Киры была на пути к западному из них, Мидоубруку, который, перед тем как достичь Лонг-Бич, объединял еще четыре болотистых острова. План состоял в том, чтобы взрывать каждый оставленный позади мост, задерживая армию Партиалов. Это не могло полностью остановить погоню, но, по крайней мере, должно было заставить армию искать альтернативный маршрут. Кира и остальные надеялись, что даже Айви не станут следовать за ними, сдерживаемые широкими ледяными течениями океана и ледоходом.

«Вот только у моего отца есть вертушка, — подумала Кира. — Он может появиться откуда угодно».

— Думаешь, Армин по-прежнему ищет меня? — спросила она у Маркуса. — Может быть, взрыв и потряс его, как и всех нас, но у него было несколько дней на то, чтобы перегруппироваться, и он все еще не здесь.

— Возможно, он атакует остальную часть беженцев, — предположил Маркус, кивая на дорогу впереди. — Тех, кто ушел раньше. Располагая вертушкой и целым отрядом Айви, он сможет выбирать из огромного количества ДНК.

— Но ему по-прежнему нужна моя, — произнесла Кира. — В конце концов он обязательно сделает еще одну попытку, и на этот раз у нас не будет атомной бомбы, чтобы отвлечь его.

— Ты не думала о том, чтобы просто отдать ему свою кровь? — спросил Маркус. — Я имею в виду, не сопротивляясь: он сможет, не причиняя тебе время, взять пару пинт, а потом уйти восвояси и оставить нас в покое.

— А потом создать новый вид, который в попытках оправдать свое существование разнесет планету на кусочки? — Кира покачала головой. — Хватит играть в Бога, пусть даже ты и обладаешь подобной властью. Когда он придет за мной, мы должны будем остановить его.

— Это звучит так, будто ты делаешь из себя приманку, — встревоженно проговорил Маркус.

— Я и чувствую себя приманкой, — ответила Кира и кивнула на беженцев, растянувшихся в колонну позади них. — Я просто надеюсь, что никто из остальных не пострадает, когда ловушка захлопнется.

Они продвинулись еще почти на милю. Кира чувствовала, как пальцы ее ног и лицо немеют. Внезапно Леви предупреждающе крикнул:

— Моста нет!

— Что? — Кира пробралась вперед, чтобы оказаться рядом с Партиалом, и, раскрыв рот, уставилась на огромный провал в дороге. — Он рухнул?

— Похоже, кто-то уже взорвал его раньше нас, — ответил Томас и указал на развалины. — Это свидетельства взрыва. Кроме того, вы видите под снегом черные отметины.

Кира прошла вперед, разглядывая скалистые берега острова.

— Нам придется переплыть.

— В такую погоду? — спросил Маркус. — Этот канал очень глубок и вода в нем ледяная. Если бы она не была соленой, то замерзла бы. Не говоря уже о том, что мы собирались взрывать каждый мост, по которому пройдем; если те, кто впереди, делали то же самое, то нам никогда не удастся преодолеть каждую пропасть. Мы просто убьем себя.

Кира выругалась и сжала зубы.

— Вероятно, они взорвали и восточное шоссе.

— Нет смысла отклоняться от маршрута на три мили, чтобы проверить, — проговорил Томас. — Придется пойти обратно на север, а затем повернуть на запад к материку.

Кира покачала головой.

— Позади нас армия.

— А так она окажется к нам ближе, — сказал Леви. — Разве у нас есть выбор?

— Нет, — ответила Кира. Сжав кулак, она застонала от досады, а затем глубоко вздохнула и заставила себя мыслить критически. — Если предположить, что все остальные мосты тоже взорваны, то до зоны посадки — или до того, что мы считаем зоной посадки, — мы сможем добраться, только пройдя через Инвуд и Рокуэй.

— Верно, — согласился Маркус.

Кира начала плестись по дороге обратно.

— Пойдемте. Нужно вернуться к остальным и развернуть их.

Глядя, как облака медленно затягивают небо, предвещая новую бурю, она потерла ладони друг о друга. «Возможно, Маркус ошибается и у меня все же есть предназначение. Возможно, оно есть у всех нас.

Возможно, наше предназначение — умереть».

Глава 43

Кира вела беженцев на север в обход узкого щупальца пролива, который глубоко вонзался в разрушенный город. Затем они повернули на запад и двигались вдоль широкой автомагистрали под названием Меррик-роуд. Здесь их было легко обнаружить, но, учитывая, насколько близко к ним находилась армия, надеяться на то, чтобы где-то укрыться, уже не стоило. Единственным их шансом было не позволить армии догнать группу, поэтому Кира заставляла людей идти как можно быстрее, прикрикивая, когда у несчастных уже не оставалось сил.

Кто-то из отставших споткнулся и упал; из огнестрельного ранения потекла кровь. Миг спустя и остальные услышали звук выстрела, который глухо отдался эхом среди пустых улиц.

— Дальнобойная снайперская винтовка, — произнес Грин. С каждым шагом он морщился, с трудом поспевая даже за самыми медленными людьми. Кира открыла рот, чтобы приказать группе рассредоточиться и искать укрытия, однако Грин остановил ее: — Снегопад с каждой минутой становится все сильнее. Нашим преследователям уже не удастся сделать и пары хороших выстрелов. Они просто пытаются замедлить нас.

— Я не хочу, чтобы кто-то еще погиб, — ответила Кира. Но ей также не хотелось и уходить с главной дороги, а попытки укрыться лишь подарят армии время догнать свою добычу. «Я надеялась, что у нас будет возможность поговорить с ними, — подумала она. — Но, раз они начали стрелять без предупреждения, то вряд ли на это остаются шансы». Посмотрев на дорогу, Кира увидела в двух кварталах впереди многоэтажное жилое здание, которое выступало из ряда своих соседей. Из окон последнего этажа открывался отличный вид на дорогу сзади. Кира пробралась по льду к Леви, который шел в половине квартала впереди, и показала ему на дом:

— Если оставить здесь снайпера, мы сможем помешать погоне. Армия окажется прямо под нашим огнем.

Леви повернулся к зданию, готовый привести план Киры в действие, но девушка остановила его.

— Нет, не ты.

— Что?

— Тот, кто поднимется туда, может уже не спуститься обратно, — проговорила она. — Ты не стрелок-наемник, а один из нас.

— Твой план надежен, — ответил Леви. — Кроме того, я…

Кира перебила его, не давая закончить:

— Партиал, человек, это не имеет значения. Мы сейчас все в одной лодке. Я не собираюсь отправлять тебя в то здание только потому, что ты был для этого спроектирован. Теперь мы работаем все вместе и…

— Кира. — Леви поднял ладонь. — Я не собирался говорить: «Я Партиал». Я хотел сказать, что я меткий стрелок. Но я ценю твои слова.

— А-а, — моргнула Кира. — Что же, ты нужен мне здесь. Ты прирожденный лидер. И ты не единственный, кто умеет стрелять. — Она повернулась к рядам беженцев: — Сколько среди вас тех, кто знает, как пользоваться винтовкой?

Несколько человек неуверенно подняли руки, и Кира кивнула.

— Итак, сколько из вас проходили обучение?

Поднятыми остались две руки. Кира сглотнула внезапное чувство вины и ненависти к себе, заставляя себя думать обо всей группе, и указала на того из двоих, кто был покрупнее.

— Как ваше имя?

— Джордан.

Людская колонна продолжала тащиться мимо них, преодолевая снежные препятствия.

— Позволь это сделать мне, — сказал Леви. — Я стреляю лучше.

— Вы никогда не видели, как стреляю я, — проговорил Джордан. Леви просто приподнял бровь.

Кира протянула Джордану винтовку и указала на окно сверху.

— Я хочу, чтобы вы поднялись туда и остались следить за дорогой. Стреляйте в любого, кто будет преследовать нас.

Джордан переводил взгляд с Киры на Леви, обдумывая приказ.

— Главное — задержать их. Меткость не так уж важна, — произнесла Кира. — Если вы действительно стреляете так хорошо, как говорите, то справитесь.

— Пока меня самого не пристрелят или захватят в плен, — сказал Джордан.

Кира сжала зубы.

— Послушайте, я знаю, что прошу о многом, однако вы будете…

Джордан выхватил из руки Киры винтовку.

— К черту все, я сделаю это. — Он проверил прицел. — Миру в любом случае пришел конец, и если я погибну, забрав с собой некоторое количество этих выродков-Партиалов… — Он бросил нервный взгляд на Леви. — Я имею в виду, врагов. Вражеских солдат. Прости, друг. Старая привычка.

Раздался еще один выстрел, и шедший последним человек с придушенным возгласом упал. Кира крикнула, чтобы остальные поспешили, и снова повернулась к Джордану:

— Вы можете спасти многих людей.

Джордан нервно и протяжно выдохнул и еще раз проверил винтовку.

— Я уже в любом случае устал от ходьбы. Моя больная нога.

— Вы герой, — сказала Кира.

— Тогда окажите мне услугу и сделайте так, чтобы выжило как можно больше людей, которые будут помнить меня.

Джордан повернулся и отправился прочь через снег. Кира бросилась бежать к павшему от выстрела человеку, но Грин и мужчина, поддерживающий его, жестом заставили ее остановиться.

— Он мертв, — сказал Грин. — Заставь остальных двигаться быстрее.

— У нас ты слабое звено, — прокричала ему в ответ Кира, пытаясь, чтобы ее слова прозвучали шуткой, но зная, что ей этого не удалось.

— Я сейчас догоню тебя и проучу, — ответил Грин, которому шутливый тон удался куда лучше. Девушка посмотрела на двух жертв снайпера, которые неподвижно лежали в снегу лицом вниз. По мере того как группа шла дальше, их тела становились все менее отчетливыми за серой пеленой бури. Кира продолжила двигаться вперед, подбадривая беженцев, понукая их и упрашивая, пытаясь не позволить колонне остановиться. Воздух разорвало еще одним резким хлопком, раздавшимся с более близкого расстояния. Этот звук был другим: огонь открыл Джордан.

Армия все приближалась.

Снег колол глаза и лип к ресницам. Весь город будто погрузился в бледно-белое забвение. Беженцы проходили мимо домов и школ, улиц и парков, слившихся в однообразное ничто. Путь группы отмечали звуки выстрелов позади: из бури раздавались одиночные хлопки, усиленные и приглушенные, отовсюду и ниоткуда. Колонна вышла к перекрестку, и Маркус повел всех на юго-запад по Фоксхерст-роуд. До цели пути по-прежнему оставалось еще много миль. Отдельные выстрелы, раздававшиеся сзади, взорвались какофонией автоматного огня, яростной атакой, которая разрезала бурю и так же внезапно прекратилась. «Джордан пал, — подумала Кира. — Надеюсь, он выиграл для нас достаточно времени».

Опустилась ночь, и бледно-белое забвение превратилось в глубокую черную тень, которая будто облачила весь мир в атмосферу опасности. Сейчас снегопад еще больше мешал видимости, а беженцы молили об отдыхе, но Кира не смела останавливаться. Из темноты стали вылетать еще пули; это были не снайперы, а передовые разведчики, которые должны были потрепать фланги, пока армия нагоняла группу. Кира отправила отряд из Леви и троих людей, чтобы задержать погоню, а еще одной команде приказала обыскать город на случай, если какие-то силы Партиалов пытались окружить их. Кира пыталась придумать, как выйти с армией на контакт и убедить Партиалов в своей цели, но шансы этого уменьшались с каждой новой атакой, с каждым новым выстрелом, с каждой новой жертвой, оставленной лежать мертвой в крови на обочине дороги ночных кошмаров.

С Фоксхерт-роуд они повернули на улицу Лонг-Бич, а затем — на Атлантик-авеню, продолжая двигаться на запад и пытаясь не позволить ненасытной армии преследователей приблизиться. Пригороды постепенно превратились в сам город, где в тенях каждого дома затаились ужасы. Из боковой улицы выскочила группа Партиалов, паля из винтовок и распространяя запах «смерти». Беженцы стали кричать и падать, укрываться за покрытыми снегом холмами старых изуродованных автомобилей, хвататься за собственное оружие или просто погибать в окропленном кровью снегу. Кира открыла ответный огонь, ее примеру последовали Маркус, Фалин и даже Грин. К тому времени как они наконец смогли отбиться от нападающих, погибли Фалин и около пятидесяти человек. Кира предположила, что один или оба ее передовых отряда также выбыли из игры. Она приказала людям бросить свою поклажу и еду, избавляясь от лишнего веса, чтобы идти быстрее.

— Если они догонят нас, мы умрем, — говорила Кира. Ее лицо и пальцы рук горели от мороза. — Если к утру мы будем все еще живы, то найдем себе другую еду.

Ночь обернула их плотным коконом. Мир превратился в пещеру, полную холода, смерти и ужаса. Запах моря стал сильнее, но вместе с ним и линк Партиалов, и даже Кира теперь могла почувствовать, как преследователи приближаются с обеих сторон.

— Мы окружены, — сказала Кира. Она прикрывала колонну с тыла, отправив остальных беженцев вперед.

— Что нам делать? — спросил Маркус. — Рассеяться? Они не смогут изловить нас всех.

— Смогут, — возразила Кира. — Они повсюду и их больше, и они лучше. В темноте их зрение острее, и они могут координировать свои действия через линк, в то время как мы едва ли сумеем найти друг друга в снегу…

— Я не собираюсь сдаваться, — произнес Грин.

Кира начала протестовать:

— Я тоже…

— Тогда прекрати говорить так, будто уже сдалась, — ответил Грин, — и начинай действовать.

Кира кивнула, пытаясь заставить себя думать.

— Скажите всем спрятаться, — проговорила она. — Если армия Партиалов теперь впереди нас, то нет смысла идти к ним навстречу. Разошлите сообщение, чтобы все нашли себе укрытие и тихо сидели там в темноте. Мы отведем армию прочь.

— Эй-ей, — прервал ее Маркус. — Кто это «мы»? Ты должна оставаться в безопасности.

— Я должна защитить этих людей, — ответила Кира. — Если это означает ореол славы, то… пусть будет так. Я отведу Партиалов в сторону, предоставлю им возможность отомстить, и, возможно, остальным удастся добраться до побережья.

— Я пойду с тобой, — сказал Маркус.

Из снегопада сзади раздались выстрели, и они нырнули в укрытие.

— Ложись! — крикнула Кира. — Все на землю!

Она слышала приглушенное эхо слившихся воедино выстрелов, и непослушными пальцами проверила свою винтовку. У нее осталась только одна обойма. Позади нее раздался скрип шагов по снегу, и девушка попыталась зарыться еще глубже. До нее доносились данные линка, источник которых все приближался, но Кира не могла разобраться в химической путанице. Из-за снежного наноса показался строй солдат, и Кира, Маркус и Грин начали стрелять по ним, то ли убивая, то ли загоняя обратно в укрытие.

— Я пуст, — сказал Маркус. — Это была моя последняя обойма.

— Я тоже, — отозвался Грин.

— У меня еще около пяти патронов, — произнесла Кира и посмотрела на остальных, которые в темноте казались едва различимыми силуэтами. — Простите.

— За то, что у тебя патронов больше, чем у нас? — спросил Маркус. — Как ты посмела?

— За то, что привела вас сюда, — ответила Кира. — Я думала, у нас получится. Я не позволяла нам покинуть Ист-Мидоу, не собрав всех беженцев. И даже без этого: все равно, я — та, кто втянул вас во все это…

— Мы пошли за тобой потому, что верили, — отозвался Грин. — Если мы умрем за что-то, во что верим, то это… большее, чем все надежды моего подразделения.

Сквозь снегопад раздался грубый голос:

— Говорит генерал Шон, действующий руководитель всего вида Партиалов. Те из вас, кто предал свою расу и присоединился к людским террористам, являются соучастниками взрыва в Уайт-Плейнс и виновны в смерти сотен тысяч Партиалов. Сдайтесь сейчас, и будете прощены. Останьтесь с людьми, и мы уничтожим вас вместе с остальными преступниками.

— Мы должны работать сообща! — крикнула Кира, но единственным ответом ей был еще один град пуль.

— Дай мне свою винтовку, — сказал Маркус. — Беги, я прикрою тебя.

Над ними появился еще один солдат-Партиал. Кира закричала и открыла огонь, отчаянно защищая своих друзей, пусть у них и оставались всего мгновения: появилось еще больше солдат, а затем еще больше. Магазин Киры опустел, но девушка продолжала жать на курок, вызывающе крича и не сдаваясь до последнего…

…А затем Партиалов повалила волна пуль.

— Кира! — крикнул голос. — Отступайте к нашей позиции. Мы вас прикрываем, отступайте!

Посреди воя ветра и ружейного огня хозяина голоса определить было невозможно, но Кира и остальные отчаянно нуждались в любой помощи. Кира и Маркус вскарабкались на ноги и, спотыкаясь в снегу, потащили Грина в том направлении, откуда раздался голос. Вокруг них в воздухе свистели пули, застревая в сугробах или со звоном отскакивая от темных корпусов автомобилей, но неясные силуэты продолжили подзывать их к себе. Кира не знала, кто это, но от неизвестных исходили данные линка. Девушка гадала, как откуда-то с запада могла появиться группа дружественно настроенных Партиалов.

Она ощутила нечто знакомое и едва не замерла от изумления.

— Не останавливайтесь! — приказал голос. — Мы можем задержать их — отступайте за наш строй!

Кира тащила Грина и Маркуса вперед. Внезапно он оказался прямо перед ней: он стоял на коленях в укрытии занесенной снегом машины и сдерживал врага.

— Сэмм?

— Кира, — ответил он. — Я же говорил, что найду тебя.

Глава 44

— Откуда ты пришел? — требовательно спросила Кира.

— С запада, — ответил Сэмм. Не отрывая глаз от ведущей на восток дороги, он выпустил из своей винтовки еще один короткий контролируемый залп.

— Но как? — спросила Кира. — Почему? А что заповедник? Я думала, что я… больше никогда тебя не увижу.

— Давай уже, поцелуй его, — произнес Маркус, опускаясь на землю за этой же машиной. — Он спас наши жизни; если ты не поцелуешь его, то это сделаю я.

— Все вопросы позже, — сказал Сэмм. — У вас есть боеприпасы?

— Кончились, — ответила Кира.

— В кобуре на боку у меня пистолет, — сказал Сэмм, открывая еще одну короткую очередь. — Возьмите его и отведите людей в безопасное место. Я продержусь здесь еще немного и выиграю для вас с Херон время.

Кира взяла пистолет.

— Херон тоже здесь?

— Закладывает взрывчатку, — ответил Сэмм. — В двух кварталах позади меня есть мост.

Кира оглянулась, пытаясь разглядеть его, но снегопад этому воспрепятствовал. Она снова перевела взгляд на Сэмма.

— Я не оставлю тебя здесь.

— Я сейчас же вас догоню, — сказал Сэмм, и теперь Кира увидела, что вместе с ним вдоль дороги расположились и другие солдаты. — Отведи людей в безопасное место и жди моего сигнала. Идите. И еще, Кира.

Девушка посмотрела на него. Ее сердце по-прежнему сжималось в смятении, которое она ощущала по поводу его появления здесь.

— Да?

— Я… рад, что ты жива, — сказал он. Это было обычное предложение, но линк, сопроводивший его, был таким мощным, что у Киры задрожали руки. Она кивнула, пытаясь ответить то же самое, но у нее вышло только сбивчивое бормотание. Она думала, что уже никогда не увидит его, что он остался в вечном заточение на другом краю пустоши. Она смирилась с этим. Девушка переводила взгляд с Сэмма на Маркуса и обратно.

Она не знала, что делать сейчас.

— Пойдем, — сказал Маркус. Сэмм открыл еще одну автоматную очередь, а Кира и Маркус помогли Грину подняться на ноги и побежали навстречу воющей буре. Боковым зрением они замечали машины, здания и фонарные столбы, выстроившиеся вдоль дороги, подобно призракам. В снегу лежали тела, уже наполовину занесенные безжалостной метелью. Ближайшие дома расступились, и показалась широкая пустая парковка, а затем группа вышла к мосту. Водный поток, через который он перекинулся, был совсем узкий, не более тридцати футов в ширину. Он не сможет задержать армию надолго. Однако если взорвать его в такую погоду, это подарит людям Киры несколько драгоценных часов.

Кто-то жестом руки подозвал их к мосту.

— Они появились из ниоткуда, — произнес мужчина. Это был один из тех, кого Кира отправила вперед, хоть она и не помнила его имени. Мужчина указал на Херон, которая вместе с Томасом, техником-подрывником, выбиралась из-под моста. — Она говорит, что они знают тебя.

— Это так, — ответила Кира. Подходя ближе, она не отрывала глаз от Херон. — Хотя я начинаю думать, что сама их не знаю.

— Привет, подруга, — проговорила Херон совсем не игривым тоном. — Скучала?

— Тебе повезло, что я еще не застрелила тебя за то, как ты продала меня Морган, — отозвалась Кира.

— Вряд ли это считается продажей, раз я не взяла никакой платы, — парировала Херон.

— Как я должна тебе доверять? Во всем, что ты делаешь, нет никакого смысла.

— Будь внимательнее, — ответила Херон и посмотрела на Томаса. — Готов?

— Сэмм сказал, чтобы мы ждали его сигнала, — произнес Маркус. — Он прикрыл наше отступление.

— Тогда давайте заткнемся и прикроем его, — сказала Херон и указала назад на дорогу, где Сэмм и его люди перебегали от машины к машине, укрываясь от армии Партиалов, которая неслась за ними. Кира заняла позицию рядом с Херон, временно забыв о разногласиях. Херон протянула девушке новый магазин, и они открыли огонь. Сэмм повернулся и побежал к ним, поддерживая рукой раненого компаньона.

— Уходите! — крикнул он. — Остальные два готовы?

— Готовы, — спокойно ответила Херон, и вся группа отступила, спасаясь от настигающего их роя солдат. Томас на бегу разматывал длинную катушку проволоки, а затем они все бросились на землю за сугробом. Кира ощутила через линк последние поспешные команды:

«Чисто».

«Готовность».

«Пуск».

Томас нажал на детонатор, и мост взорвался ярко-оранжевой сферой всего в десяти футах от бегущих первыми Партиалов. Кира отвернула голову в сторону, защищая глаза от ослепляющего огненного зарева, и почувствовала, как земля содрогнулась от еще двух взрывов, устроенных в одном и двух кварталах от первого на том же океанском проливе.

— Дело сделано, — произнес Сэмм. — Теперь, перед там как они пересекут канал, нам нужно отойти как можно дальше.

Глава 45

Херон шла молча, прислушиваясь к разговору остальных.

— Как вы сюда попали? — спрашивала Кира, которая пребывала в полном недоумении. — Как пересекли пустошь?

— На этот раз мы были лучше подготовлены, — ответил Сэмм. — Мы знали, чего ожидать, а Фан и Каликс прожили в Денвере достаточно долго, чтобы быть специалистами по нахождению среди яда чистой еды и воды.

Будто по команде, из бури возникли Фан и Каликс; последняя уже почти не хромала. Херон должна была признать, что девчонка ее впечатлила: за весь путь она ни разу не пожаловалась. Да, она ехала на лошади, но в остальном привносила вклад не меньший, чем остальные, обнаруживая источники воды, которых Херон сама не нашла бы никогда. Каликс читала погоду по пастельным облакам пустоши так же просто, как если бы смотрела в книгу, и группа ни разу не попала под кислотный дождь. Девчонка оказалась ценным дополнением.

Херон наблюдала и слушала.

— Родился здоровый ребенок, — рассказывал Сэмм. — Феромон, который ты обнаружила, который является лекарством от РМ, уже был в организме малышки. Это все, что нужно, Кира — мы прожили в заповеднике несколько недель, будучи частью одного сообщества, и механизм сработал. Это все, что требуется. Мы считаем, что это помогло и Третьей дивизии.

— Кто это? — спросила Кира.

— Партиалы, которых Вейл держал в коме, — ответил Сэмм и указал на потрепанного человека, который шел сквозь бурю неподалеку. — Это Риттер, действующий сержант. Ему двадцать два года, Кира. Он пережил свой «срок годности».

Кира внимательно всмотрелась в Риттера.

— Рада встрече. Вы выглядите… Я прошу прощения, я раньше не видела кого бы то ни было подобной модели: вы слишком стары для пехотинца, но слишком молоды для офицера или медика.

— Это потому, что я изменяюсь, — ответил Риттер. Хоть Херон и не видела его лица, она знала, что мужчина улыбается. Третья дивизия по-глупому гордилась своими новыми человеческими свойствами. — Когда мы только очнулись, то думали, что это результат атрофии мышц, которой подверглись. Сейчас мы полностью восстановились, но я все равно выгляжу почти на тридцать лет.

— Это из-за доктора Вейла, — проговорила Кира, и Херон закатила глаза, услышав радостное возбуждение в голосе девчонки. — Даже со своими генными модулями он по-прежнему оставался человеком. Должно быть, реакцию запустило его дыхание. Я думала, это остановит «срок годности», но даже не подозревало, что также это запустит обычный процесс старения. Невероятно! Интересно, могло ли это также излечить ваше бесплодие?

— Мы пока не проверяли, — ответил Риттер. — Хотя, перед тем как уйти, Дуэйн предпринимал некоторые попытки.

— Заткнись, — отозвался Дуэйн.

— Возможно, все дело в тесной близости с людьми, — проговорил Сэмм, — но мы пока не уверены полностью.

Херон подвинулась немного ближе, потому что теперь разговор подошел к сути всего. Уайт-Плейнс вместе с Морган были уничтожены, и у Херон осталась только эта крошечная надежда пережить «срок годности».

— Возможно, — продолжил Сэмм, — и даже вероятно, что произошедшее с Третьей дивизией — единичный случай: Вейл мог напрямую или посредством Уильямса сделать с ними что-то, чтобы продлить их жизнь.

— Вейл не делал ничего подобного намеренно, — ответила Кира. — Я много недель вместе с ним пыталась найти лекарство от «срока годности», и у него не было ни на одну зацепку больше, чем у меня.

Херон задержала дыхание, вслушиваясь в каждое слово, впитывая их.

— Я и раньше думала, что права, — сказала Кира, — но затем получила подтверждение из первых рук. Я говорила с человеком, который создал эту систему, с лидером Доверия. Это и был их план: если люди и Партиалы научатся сосуществовать, то будут жить.

Херон снова медленно и намеренно выдохнула. Она сможет выжить. Все, что она сделала, каждый риск, на который она пошла, каждая уловка, построенная на доверии, привели ее к настоящему моменту. Она сможет выжить.

— Это не может быть так просто, — проговорил Сэмм. — После всего, через что мы прошли, после ада, войн и конца света…

— Все вовсе не просто, — ответила Кира. — Никогда не было и не будет. Подумай об аде, который мы преодолели, только чтобы прийти сюда — чтобы убедить крошечную долю обоих видов работать вместе. Гораздо легче умереть за своих, чем жить ради чужих. Но именно это нам и предстоит: мы должны жить день за днем, решая каждую новую проблему, расправляясь с каждым новым предубеждением и строя будущее на любом общем, что сможем найти друг в друге. Воевать было легко; самым трудным из всего, что мы когда-либо делали, будет заключить мир.

Заговорил один беженец из Ист-Мидоу. Херон подумала, что узнает его. Это был Маркус.

— Как бы важно это ни было, чтобы мы, ну, стояли рядом и дышали друг на друга, сейчас, возможно, нам стоит сосредоточиться на том, чтобы выбраться из этого дерьма, в котором оказались. Тот маленький взорванный мост не задержит армию навсегда.

— Остальные люди находятся на юго-западе отсюда, — сказал Сэмм, — на узкой косе под названием Бризи-Поинт.

— Именно там мы и ожидали их найти, — отозвалась Кира. — Вы говорили с ними?

Сэмм покачал головой.

— Мы пришли через Бруклин. Так как я не знал, где еще вас найти, то мы отправились к ближайшей людской заставе, которой оказался аэропорт Кеннеди. Там было несколько бродяг, которые сказали нам, где люди собираются. Судя по всему, большая часть острова сумела добраться до места: как минимум двадцать тысяч, возможно, даже тридцать. О вас они, однако, ничего не знали, поэтому наш план состоял в том, чтобы отправиться в Ист-Мидоу, а затем мы услышали стрельбу. Я не знал, что ты здесь, пока мы не нашли переднюю часть колонны и не спросили, кто главный.

— Мы были рады тебя видеть, — сказал Маркус, и Херон заметила, как он бросил на Киру неуверенный взгляд. В его голосе совсем не было той радости, о которой он заявлял.

Херон приотстала, игнорируя остальных: разговор перешел на более бытовую тему — что делать дальше и как это делать. В группе Киры было более трехсот человек-беженцев, а преодолев семнадцать миль, они смогут воссоединиться с остальными в Бризи-Поинт. Армия Партиалов догонит их; может, и не сразу, но в конце концов обязательно. Проиграв сегодняшнюю полуночную гонку, преследователи, вероятно, сделают паузу перед следующей атакой, чтобы собраться с силами и обрушиться на людей всей своей мощью. Группка Киры была обречена, как и все остальные люди на острове, и Херон не собиралась ждать, когда конец наступит. Тридцать тысяч людей спрятать было невозможно, даже когда им помогали несколько Партиалов.

Но одна Партиалка и один человек, который будет защищать ее от «срока годности», смогут исчезнуть навсегда.

Херон посмотрела на беженцев, гадая, кто будет лучшей жертвой. Очевидным выбором была Каликс — умелая и храбрая девчонка, которая сможет помогать Херон, вместо того чтобы путаться у нее под ногами. Возможно, сначала она будет сопротивляться, но в ней живет столь же яростный инстинкт самосохранения. Когда других вариантов не останется, она увидит мудрость союза. С другой стороны, Сэмм, казалось, странным образом привязался к Каликс, будто та была щенком. Если Херон заберет девчонку, он может отправиться в погоню: его глупая преданность пересилит стремление к более логичным приоритетам.

Маркус также не был вариантом, по той же причине: на этот раз — благодаря привязанности Киры, а сама Каликс была привязана к Фану. «Это как паутина взаимных маний, — подумала Херон. — Они убьют себя и, возможно, всех остальных, только чтобы спасти друзей. Какая в этом польза? Людей так много, и все они практически идентичны. Зачем так рисковать ради кого-то одного?»

Херон ускорила шаг, присоединяясь к длинной колонне людей и высматривая кого-то, о ком никто не вспомнит.

— Куда она идет? — спросила сзади Кира, но Херон проигнорировала вопрос. Она внимательно изучала каждого человека, мимо которого проходила, оценивая, кто из них может оказаться лучше подготовленным к путешествию через глушь — у кого есть еда и вода, кто одет по погоде, кто вооружен и выглядит способным использовать свое оружие. Ни один из потрепанных путников не внушал большой надежды, и Херон остановилась на мысли о том, что этого следовало ожидать. Это были последние бродяги, которые не осмеливались покинуть Ист-Мидоу до тех пор, пока бомба наконец не взорвалась и Кира не вытащила их из домов мрачными предупреждениями о конце света. «Возможно, мне придется подождать, пока мы не доберемся до остальных, — подумала Херон. — Или просто забрать Каликс и надеяться, что Сэмм достаточно умен, чтобы не погнаться за нами вслед».

Кто-то подошел к ней сзади, и Херон опустила руку на пистолет, готовая выхватить его, если неизвестный окажется врагом.

— Я хочу попросить прощения, — сказала Кира.

Херон медленно отпустила пистолет и повернулась, чтобы посмотреть на девчонку, идущую рядом с ней.

— Попросить прощения?

— Я была груба с тобой, — ответила Кира. — Ты преодолела такой долгий путь и рисковала своей жизнью, чтобы помочь мне, а я отнеслась к тебе, как к… вот, я сожалею. Ты помогала мне, и я благодарна тебе за это.

— Я не рисковала ничем ради тебя, — ответила Херон, продолжая путь и глядя прямо перед собой.

— Значит, ради Сэмма, — сказала Кира. — Смысл в том, что…

— Смысл в том, что я вообще не рисковала, — перебила ее Херон. — Я все время контролировала ситуацию, а если бы не могла, то не стала бы даже впутываться в нее.

— Почему ты не можешь просто принять мои извинения? — спросила Кира. Херон услышала в ее голосе напряжение.

— А когда я делала хоть что-нибудь, чтобы сделать твою жизнь легче? — спросила в ответ Херон.

— Почему ты здесь?

— Я говорила тебе быть внимательнее…

— Ты хочешь похитить человека, — произнесла Кира. Херон не ответила, и Кира, не смутившись, продолжила: — Ты вернулась за лекарством, и теперь, когда ты уверена, что оно заключено в людях, ты хочешь похитить одного из них и спасти себя. Я была даже более внимательна, чем ты думаешь, и это единственное, в чем есть смысл. Все, о чем ты когда-либо заботилась, — это твоя собственная жизнь: ты помогала Морган, потому что думала, что она сможет спасти тебя, потом ты какое-то время помогала мне, потому что думала, что это удастся мне. Когда я тебя подвела, ты снова вернулась к Морган, а затем, когда провалилась и она, у тебя закончились варианты — пока я не нашла подтверждение возможности исцелиться.

— Не думаю, что ты понимаешь меня даже в половину так хорошо, как полагаешь, — ответила Херон и помедлила. — Но лучше, чем я бы хотела, по крайней мере в данном случае.

— Тогда ты знаешь…

— Ты никогда не думала, — проговорила Херон, прерывая Киру, — что пытаться мне помешать — плохая идея?

— Я пытаюсь спасти нас всех, — ответила Кира. — Ты знаешь это. Даже тебя, если ты позволишь мне, но я не дам тебе причинить вред кому-то еще.

— При самом лучшем развитии событий, — сказала Херон, — я убиваю тебя, хватаю одного из этих людей, и никто больше никогда меня не увидит. Так будет, если ты продолжишь задавать мне вопросы. Если ты зайдешь дальше — начнешь драку, попытаешься остановить меня, позовешь кого-то на помощь, — то я стану причиной еще большего количества смертей и разрушений, перед тем как — да-да — все равно уйти. Оно того не стоит. Отправляйся в Бризи-Поинт, садись в свою маленькую лодку и считай минуты до того, как армия в конце концов догонит вас и перебьет всех до последнего. Я и тот, кто пойдет со мной, будем в безопасности. Не стоит пытаться остановить меня.

Кира положила ладонь на руку Херон. Партиалка напряглась, но не отстранилась. Голос Киры был мягче, чем Херон ожидала.

— Выживание важно, — сказала Кира, — но не стоит того, если в процессе ты потеряешь себя. Выживание только ради выживания… бесцельно. Это не жизнь, а просто виток цепи.

Херон ожидала, что Кира продолжит говорить и говорить, читая ей мораль в своем любимом стиле, но она выпустила руку Херон и снова растворилась в ночи, вернувшись к Сэмму, Маркусу и остальным. Херон остановилась, глядя, как мимо нее по снегу ползет колонна беженцев, а затем повернулась и вошла в город.

Дома в темноте казались сказочными — это были нечеткие черные формы со смягченными снегом и бледным светом луны очертаниями. Херон шла беззвучно, будто обитающий в мире живой призрак. Ее навыки скрытности были отточены до совершенства, и она не оставляла в снегу следов — ни одного свидетельства того, что прошла здесь.

Если она того не захочет, никто и никогда не узнает, где она.

За завесой падающего снега появилась еще одна фигура, невысокая и сухощавая. Волчица или дикая собака, которая жадно обнюхивала тускло-серую пелену в отчаянных поисках пищи. Повинуясь инстинкту, Херон тихо подняла винтовку, готовая избавиться от потенциальной угрозы. Ее палец завис над курком. Партиалка смотрела, как волчица замерла, напряженная, будто натянутая тетива, а затем взорвалась вспышкой движения и понеслась по улице вслед за крошечной белой жертвой, то ли котом, то ли кроликом. Позади охотника и добычи в воздух вздымались столбы снега. Волчица набросилась, трижды потрясла головой, и кролик безвольно повис из ее пасти. Снег окрасился темной кровью.

«Это и есть жизнь, — подумала Херон. — Не перемирие, не идеалистическая мечта, а мрачный танец между смертью и выживанием. Сильные продолжают жить, в то время как слабые — те, кто слишком мал или глуп, чтобы сражаться, — погибают в агонии и крови. Кира хочет, чтобы в мире были одни кролики, которым в их саду ничего не будет угрожать, которые будут счастливо сосуществовать, ничего не зная о реальности за калиткой. Об охотниках в снегу. Жизнь — это волк-одиночка, отстаивающий свое право клыками, когтями и каменным сердцем». Волчица снова встряхнула свою добычу, убеждаясь, что кролик мертв, но не остановилась, чтобы устроить пир прямо на улице. Она подняла взгляд, по-прежнему не догадываясь о присутствии Херон, и побежала мимо осевших домов и покрытых снегов холмов старых изуродованных машин. Херон последовала за ней, заинтересовавшись, где, по мнению волчицы, было безопасно остановиться и съесть свою добычу. Волчица проскальзывала сквозь дыры в заборе, перепрыгивала через поваленные деревья и столбы линий электропередач, и все это время Херон следовала за ней, выжидая и наблюдая. Наконец волчица добралась до своего логова, небольшой берлоги под обветшалым домом, и пролезла в него через узкий туннель в снегу. Херон подкралась ближе и заглянула внутрь.

Волчица опустила кролика на пол и стала молчаливо смотреть, как четыре маленьких волчонка с жадным визгом вгрызлись в угощение. Мать повернулась к выходу из логова и посмотрела прямо на Херон. В слабом отраженном свете ее темные глаза блестели зеленым.

Херон смотрела, как щенки едят, и плакала.

Глава 46

Кира пробиралась через снег, таща за собой импровизированные носилки, которые они приспособили для Грина. Армия Партиалов подобралась уже слишком близко, а ночь была слишком холодна. Если они остановятся, то будут все перебиты или замерзнут до смерти, поэтому беженцы продолжали идти вперед, преодолевая шаг за шагом, дюйм за дюймом, истирая ноги в кровь. Перчатки не спасали руки от безжалостной бури, овладевшей всем вокруг. Одна миля. Две. Пять. Скоро почти всем пришлось тащить кого-нибудь на носилках, сооруженных из любых подручных материалов, которые находили в промерзших домах, выстроившихся вдоль дороги: метел и швабр, рубашек и платьев. Они выкладывали носилки одеялами, пытаясь не позволить раненым замерзнуть, а сами полагались на защиту тепла, вырабатываемого от усилий.

На шестой миле пути от последнего взорванного моста, когда путники уже достигли полуострова Рокуэй, их окликнула первая линия обороны. Полоса земли между заливом и океаном здесь достигала не более тысячи футов в ширину. Изнуренные остатки армейцев зарылись в домах и сооруженных на скорую руку бункерах, расположив штаб в старой средней школе. Туда отправили и беженцев и развели костры, чтобы обогреть их, использовав все запасы еды и воды. Еще тридцать человек погибли от переохлаждения, а один мужчина отморозил ноги, и они почернели и отмерли. Кира оставила беженцев на солдат, а сама свернулась в углу под сухим одеялом и уснула.

Проснувшись следующим утром, она была удивлена, что до сих пор жива.

Несмотря на то что утренний свет говорил о начале нового дня, по тому, насколько было изнурено ее тело, девушка поняла, что проспала только несколько часов. Кира заставила себя подняться и подойти к небольшому костру, над слабым пламенем которого стала греть свои замерзшие руки, гадая, будет ли ей еще когда-нибудь по-настоящему тепло. Затем она нашла командира поста. Это был пожилой мужчина, седой и усталый, который представился Дэйвидом.

— Кира Уокер, — произнесла Кира, пожимая руку солдата. Она увидела в глазах мужчины тень узнавания и кивнула. — Да, та самая. Армия Партиалов нас еще не нагнала?

Дэйвид покачал головой.

— Мы были настороже всю ночь, поджидая их, и расположили вдоль полуострова снайперов и СВУ — самодельные взрывные устройства, — но Партиалы так и не показались.

— Возможно, они группируются для масштабной атаки, — предположила Кира.

— Или защищают тылы, — сказал Дэйвид. — Товар и Мкеле по-прежнему позади них с остатками сопротивления. Возможно, это они выиграли время для нашего побега.

— Товар погиб, — произнесла Кира. — Про Мкеле я ничего не знаю. — Она потерла глаза, чувствуя себя совсем не отдохнувшей. — Товара убил человек по имени… ну, его называют Кровавым Человеком. — Девушка ощутила внезапное непонятное желание скрыть личность убийцы, хотя никто ничего не знал о нем или о ее связи с ним. — У него есть вертушка, и он руководит группой генетически модифицированных Партиалов, убивающих людей, чтобы взять образец их ДНК. Вы о нем что-нибудь слышали?

— Ничего подобного, — ответил Дэйвид, качая головой. — Некоторые беженцы говорили о том, что видели вертушку над Лонг-Бич и заливом Брозуэр, но связные из Бризи-Поинт об этом не упоминали. Если этот Кровавый Человек по-прежнему занимается своим промыслом, то он все еще на востоке от нас.

— И выбирает своими жертвами одиноких бродяг, чтобы не засветиться, — сказала Кира. — Наблюдайте за небом. Если он решит появиться здесь, это будет означать неприятности. — Она потерла виски, тяжело привалившись для опоры к стене. — Что насчет остальных людей? Вам известно, как идет эвакуация?

— Медленно, но верно. Всех сможем переправить не раньше, чем через неделю. Наш пост должен был сегодня отступить, но я не уверен, справится ли с переходом ваша группа.

— Есть еще посты, подобные вашему?

Дэйвид кивнул.

— Еще в двух узких местах полуострова и на каждом мосту в Бруклин. Мы держали мосты открытыми на случай, если появятся еще беженцы. План на сегодня заключался в том, чтобы подготовить ловушки, заложить взрывчатку и отступить на семь миль к Марин-паркуэй, чтобы фронт на какое-то время приняли на себе ребята на мосту Кросс Бэй.

— Сделайте это, — сказала Кира и подняла ладони, чтобы прервать возражения. — Мои люди весьма потрепаны, но мы сможем добраться по крайней мере до следующего поста. Если мы остановимся, то это будет нашим концом.

— Тогда лучше отправляться в путь при свете дня, — проговорил Дэйвид. — Собирайте своих людей. Я оповещу своих. Мы будем готовы через два часа, но вы, если пожелаете, можете выступить раньше.

Кира вернулась в спортивный зал, где расположились беженцы. Она морщилась на каждом шагу. «Не лучшее начало дня». Она взяла бутылку воды для Грина, но увидела, что с Партиалом уже кто-то разговаривает.

Это была Херон.

— Ты все еще здесь, — сказала Кира, отворачивая пробку с бутылки, чтобы сделать глоток самой.

Херон кивнула.

— Как и ты, — ответила она, — хотя, как я понимаю, это неудивительно.

— Думаю, она говорила обо мне, — просипел Грин. Его голос был слаб и почти не слышим. — Она думает, что я умираю.

Кира взяла его за руку, но не стала возражать, а только посмотрела на Херон усталыми глазами.

— Он слишком упрям, чтобы умереть.

— Знакомое чувство, — ответила Херон.

Кира кивнула.

— Мы снова выдвигаемся. Приблизительно в трех милях отсюда есть еще один пост. Учитывая, что снег прекратился и сейчас день, мы должны преодолеть это расстояние всего за несколько часов.

— За утро у нас еще два случая обморожения, — сказала Херон и указала на Грина. — Включая его. Это те, кто на носилках. Нужно заставить их идти, чтобы кровь циркулировала быстрее, иначе они могут остаться без конечностей.

— Думаешь, что сможешь убедить их? — спросила Кира.

Херон лукаво улыбнулась, подошла к ближайшим носилкам и с кряхтением перевернула их, вываливая спящего на пол. Мужчина проснулся и начал что-то быстро говорить, все еще пытаясь понять, что происходит, а Херон бросила его носилки в ближайший костер.

— Что вы делаете? — воскликнул мужчина.

— Она спасает ваши конечности, — ответила Кира. — Найдите себе что-нибудь поесть. Мы выходим через час.

Мужчина беззвучно открывал и закрывал рот, слишком изнуренный, чтобы спорить, а затем неуверенной походкой подошел ко все уменьшающейся кучке аварийного запаса продовольствия, растирая по пути ноги. Кира кивнула Херон, которая тоже ответила кивком и перешла к следующим носилкам. Кира снова посмотрела на Грина.

— Она прямолинейна.

— И сногсшибательна, — выдохнул Грин. — У нее кто-нибудь есть?

— Ты пережил Кэндлвуд, зиму и ядерные взрыв, а твой собственный организм пытается убить тебя, — сказала Кира. — Лучше выйди из игры, пока у тебя есть фора.

Она похлопала его по ноге и отошла, чтобы объявить новость остальным. Маркус находился в одной части комнаты, обсуждая что-то с одним из беженцев, а Сэмм — в другой, где разговаривал с теми, кто пришел с ним из заповедника. Кира замерла посреди зала, не зная, с кем поговорить первым, что сказать и… как вообще быть. Она сделала шаг в сторону Маркуса, но затем остановилась и пошла прямо, поднимая людей, которые расположились в центральной части помещения. Она будет беспокоиться о Сэмме и Маркусе тогда, когда ей не придется нестись куда-то сломя голову, спасая свою жизнь.

Девушка фыркнула и встряхнула головой. «Если до этого вообще когда-нибудь дойдет».

Когда сзади к ней подошел Сэмм, она успела переговорить только с несколькими людьми. С Сэммом она училась пользоваться линком, поэтому почувствовала, как он приближается: его линк был для нее так же знаком, как и вид его лица, и так же успокаивал. Кира закрыла глаза, смакуя привкус его присутствия, как давний привычный аромат, а затем очистила свое лицо от эмоций и повернулась к Партиалу.

— Сэмм.

— Кира.

Он стоял молча, но не был смущен или сконфужен. Просто он был… не уверен. Кира любила эти крохотные огоньки его уязвимости, трещины в броне предельной убежденности. Осознание того, что он со своим отрядом из заповедника преодолел пустошь и сразился с целой армией, чтобы быть здесь, а теперь стоит перед ней и мнется, не зная, что ей сказать, заставило сердце Киры затрепетать в груди.

— Я слышал, что мы скоро выходим, — произнес Сэмм.

— Да, я как раз собиралась сказать тебе.

— Кира, когда ты ушла…

— Я знаю, — ответила Кира. — Я знаю… и не знаю.

— Я совсем не так… — Он замолчал. — Я совсем не так собирался это сделать. У меня было несколько месяцев, чтобы спланировать, что сказать тебе при нашей новой встрече, но когда я наконец тебя нашел, то оказался не готов.

— Ты составил план и спас мою жизнь, не дав мне даже сообразить, что происходит, — ответила Кира. — Если это означает «не готов», то я не знаю, что в твоем понимании тогда «готов».

— Такое мне дается легко, — проговорил Сэмм. — Но это…

Он замолчал, расправил плечи и попытался начать заново, но Кира остановили его.

— Я хочу поговорить с тобой, — сказала она. — Я хочу говорить с тобой бесконечными часами и днями, но сейчас мы не можем себе этого позволить. Не здесь, где мы по-прежнему в опасности.

— Ты права, — ответил Сэмм, и Кира почувствовала, как в его линке смешались досада и облегчение. — Что мне делать?

Кира окинула взглядом комнату, гадая, что ему поручить. Она обратила внимания на то, как несколько беженцев пытались высушить у костра свою одежду, и приняла решение:

— Возьми с собой кого-нибудь, и отправляйтесь в ближайший жилой квартал. Нам нужна любая сухая одежда, какую вы только найдете — лучше всего подойдут пальто или куртки, но не повредят и рубашки и даже пара штанов. Нельзя, чтобы они выходили наружу все промокшие.

— Большинству также нужна новая обувь, — заметил Сэмм. — Посмотрим, что нам удастся найти.

Он снова помедлил, будто не зная, что делать — отдать Кире честь или обнять ее, — а затем повернулся и позвал свою группу. Партиалы вместе с Каликс и Фаном последовали за ним, по пути прихватив с собой несколько наиболее крепких на вид беженцев. Кира глядела им вслед, гадая, правильно ли она ответила: вдруг из-за того, что она не приняла его сейчас обратно, она потеряла его навсегда? И хотела ли она вообще, чтобы он вернулся к ней?

Маркус же к этому времени уже начал организовывать беженцев в группы, оценивая потери и подсчитывая, кто по-прежнему здесь и сколько припасов у них осталось для следующего отрезка пути. Кира подошла к нему, пытаясь придумать, что сказать. Теперь, поговорив с Сэммом, она не могла игнорировать Маркуса. По пути она заметила Херон, которая все еще занималась тем, что опрокидывала носилки и кричала, чтобы их обитатели поднимались и готовились идти самостоятельно для лучшей циркуляции крови. Кира до сих пор не могла понять, почему Партиалка осталась с ними и собирается ли она бросить группу, или предать их, или сделать что-нибудь еще. «Великолепно, — подумала Кира. — Еще одна причина для беспокойства».

Когда Кира приблизилась, Маркус поднял взгляд, но не улыбнулся. Он кивнул в сторону двери, за которой скрылся Сэмм.

— Разведывают путь?

— Ищут сухую одежду, — ответила Кира. — Что с запасами еды?

— Мрачно, — отозвался Маркус, — если не катастрофично, хотя до повального каннибализма пока не дойдет. На этом посту провизия заканчивалась еще до того, как откуда ни возьмись свалились три сотни беженцев. Судя по всему, они планировали сегодня эвакуироваться.

— Так и есть, — сказала Кира. — Следующий пост, скорее всего, будет столь же разоренным, когда мы до него доберемся.

— Можно попытаться обшарить территорию вокруг, — предложил Маркус. — Но стоит не забывать, что за последний месяц по этой дороге прошло все население острова. Даже найди мы что-нибудь, еды для всех все равно не хватит.

«Говорить с Маркусом гораздо легче, чем с Сэммом, — подумала Кира. — Или, может быть, мне так только кажется, потому что мы говорим об обыденных вещах. О мерах и весах и о главном. Почему я могу говорить о том, как спасти мир, но не о себе самой?

К чертям со всем этим, — подумала она. — Если не скажу сейчас, то не скажу никогда». Она посмотрела Маркуса прямо в глаза.

— Маркус, ты знаешь, что я люблю тебя, верно?

На мгновение у Маркуса отвисла челюсть, а потом он улыбнулся.

— Я и не ожидал еще когда-нибудь от тебя это услышать.

— И ты также знаешь, что я люблю Сэмма?

На этот раз его рот раскрылся на более долгое время, а глаза помрачнели.

— А это уже не то, что я хотел услышать, но все же… наверное, мне стоит сказать спасибо. Лучше услышать все прямо.

— Я не думала, что еще когда-нибудь его увижу.

— Поэтому ты поцеловала меня?

— Нет, поэтому я позволила себе поцеловать тебя.

Маркус покачал головой.

— Не уверен, что мне от этого стало легче.

— Я сделала выбор, потому что думала, что другого мне не остается, — сказала Кира. — Я знаю, что это ужасно, но так и есть. Когда я поцеловала его, это было по той же причине: я думала, что погибну, и поцеловала его, и сказала, что люблю его. Это как… Я могу пожертвовать своей жизнью, пытаясь помочь кому-то другому, но ради себя могу сделать что-то только тогда, когда знаю, что это не имеет значения.

— Значит, с ним ты тоже целовалась, — проговорил Маркус. — Этот разговор начинает становиться весьма запутанным и неловким.

— Прости, Маркус. Я не знаю, что со мной происходит.

— С тобой ничего такого не происходит, — ответил Маркус, хотя было видно, что он с трудом подбирает слова. — Мы оба — безупречные образцы своего вида, я бы тоже не смог сделать выбор между нами.

Кира рассмеялась.

— Принимать решения было гораздо легче, когда я думала, что за меня это сделает апокалипсис.

— Апокалипсис еще впереди, — сухо произнес Маркус. — Неужели ты думаешь, что мы все переживем следующие несколько дней? Вдруг ты умрешь, и я останусь с Сэммом.

— Уж лучше с ним, чем с Херон, — ответила Кира. — Что бы ты ни делал, будь с ней осторожен.

— Зарубил себе это на носу, — произнес Маркус. — Я встречался с ней только однажды, но… черт побери. Если в следующие несколько дней кто-то погибнет, то я не буду удивлен, что это она нажала на курок.

Глава 47

В этот день армия Партиалов так и не появилась, и Кира со своими людьми без проблем добрались до второго поста на мосту Кросс Бэй. Они развели костры и собрались вместе, прислушиваясь к ночи, однако в тишине так и не раздалось ни звуков того, что кто-то потревожил расставленные Армией ловушки, ни взрывов заложенных при отступлении бомб.

— В ближайшее время они не придут, — сказал Сэмм.

— Либо они нашли ловушки, которые мы для них оставляли, и обезвредили их, — отозвалась Херон и оскалилась в ответ на взгляды людей вокруг. — Простите, но я оптимист.

— На чьей ты стороне? — спросил Маркус.

— Конец близок, — произнесла Кира. — Мы все должны быть друг за друга. Мы бежим от них, потому что они пытаются нас убить, но выжить без них не сможем. Как есть, так есть.

— Тогда как нам согласовать это с той частью, которая называется «они пытаются нас убить»? — спросила Каликс. — Мирное сосуществование становится невозможным по определению.

— Мы поговорим с ними, — ответила Кира. — Но сначала должны доставить всех в безопасное место. Партиалы в ярости: они считают, что мы взорвали их дом и уничтожили восемьдесят процентов их вида. Мы дождемся, чтобы людям перестала угрожать опасность — как от Партиалов, так и от радиации, — а затем, когда армии станет не в кого стрелять, поговорим с ее представителями.

— Они все равно могут убить любого, кто попытается завязать с ними контакт, — заметил Маркус.

Кира кивнула.

— Будем надеяться, что они этого не сделают.

На следующий день они набрали еще больше сухой одежды и прошли четыре мили до следующего поста. Кира с удивлением обнаружила, что уже была здесь во время своего первого путешествия на Манхэттен. Чтобы укрыться от Сената и Голоса, они тогда сделали большую петлю и пересекли этот мост, ведущий в Бруклин. Город, покрытый снегом, она не узнавала, но мост бы ни с чем не перепутала. От этого поста до мыса и самого Бризи-Поинт оставалось всего три мили. Кира уже видела огромную группу беженцев — всех оставшихся на земле людей, — заполонивших территорию впереди. Она воспрянула духом, увидев, что после столь долгого времени, проведенного в глуши, выжило так много, но в то же время вид людей заставил ее содрогнуться еще сильнее, чем буря.

«Все население острова, — подумала она. — Я еще никогда не видела их всех в одном месте.

Нас так мало».

Бризи-Поинт представлял из себя небольшую полосу леса, столь же узкую, как и сам полуостров, переходящую в более широкий мыс, который, казалось, от одного берега до другого был тесно застроен тысячами домов, сгрудившихся вместе и разделенными только узкими дорогами, а иногда и просто тесными песчаными тропинками. В воздухе над городом висела серая завеса дыма из сотен дымоходов, а снег, что покрывал землю, стал почти черным от пепла и взбитой огромным количеством ног грязи.

На южном побережье собрались толпы людей, а в океане виднелись выстроившиеся тонкой линией точки белых парусников, протянувшихся к далекой полосе берегов Джерси. Там Кира тоже увидела пламя лагерных костров и с облегчением сжала челюсти. «Даже если остальные из нас погибнут, некоторые уже сумели спастись».

Кира позаботилась о том, чтобы у ее группы были еда и укрытие, а затем оставила беженцев на посту и вместе с Маркусом, Сэммом и его спутниками из заповедника отправилась в путь, чтобы преодолеть последние несколько миль. Она хотела взять с собой и Грина, но тот время от времени впадал в беспамятство, и сейчас, чтобы помочь ему, она могла только обеспечить ему тепло и окружение людей. Если интерактивное лекарство вообще собиралось сработать, то это был его последний шанс. Девушка вдруг осознала: задержку преследующей их армии Партиалов можно объяснить тем, что до истечения «срока годности» следующей партии осталось менее трех дней. Она заботилась об одном умирающем солдате со слабой надеждой, что он выживет, в то время как позади них на пороге смерти стояли тысячи, у которых надежды не было никакой.

«Это немного охладит их? — гадала она. — Заставит остановиться, оценить ситуацию и заново проанализировать свою атаку?

Или же наполнит их еще большей жаждой мести?»

На окраинах города их встретили двое мужчин в пончо из одеял. У них был сильно потрепанный журнал.

— Мы не ожидали, что сюда сумеет добраться еще кто-нибудь. Меня зовут Гейдж. — Главный из двоих пожал руку Киры. — Пройдемте на приграничный пост. Мы обогреем вас и решим, где вы будете дожидаться переправы.

— Кто здесь главный? — спросила Кира. — Нам нужно поговорить с… наверное, Сенатом? Кесслер здесь? Или Хобб?

— Никто из них не появлялся, — ответил Гейдж. — Организацией переправы руководит Гару Сато.

— Отлично, — проговорил Маркус. — Я как раз надеялся, что нам придется иметь дело с кем-нибудь болтливым и заносчивым, так что все вышло лучше некуда.

— Вы его знаете? — спросил Гейдж.

— Мы давние друзья, — ответила Кира. — Я Кира Уокер. — Она увидела знакомый проблеск изумления и узнавания и кивнула. «Теперь все время так будет?» — Да, — произнесла она. — Та самая. Вы можете отвести нас к Гару?

— Сначала я должен вас записать, — ответил Гейдж, просматривая на ходу свой журнал. — Вас… десятеро?

— И на последнем посту остались еще три сотни, — ответила Кира. — Они подойдут завтра.

— Ого. — Гейдж перевернул еще несколько страниц, посмотрел на одну из них, а затем жестом привлек внимание своего помощника. — Скажи Кайлу, чтобы открыл номер двенадцать в западном районе. Начнем размещать их там. — Мужчина побежал вперед, а Гейдж задал новоприбывшим еще несколько вопросов: сколько у беженцев с собой еды? Сколько раненых? Сколько тех, кто может заботиться о больных или управлять лодкой?

Кира приободрилась тем, что эвакуация проходит столь эффективно, но уровень ее беспокойства не уменьшился: эффективность совершенно не означала безопасность. Девушка ускорила шаг, подгоняя Гейджа. Мужчина провел их через снежные, покрытые копотью улицы к старому складу стройматериалов, находящемуся в центре города. Здесь беженцы устроили командный центр. Гару находился внутри.

— Кира! Маркус! — Молодой человек бегом приблизился к ним и обнял. — Мэдисон будет так рада, что вы живы. Они с Арвен уже переправились: мы не хотели рисковать жизнью девочки, она сейчас практически талисман всего нашего вида. — Гару посмотрел на Херон и остальных, и его голос посерьезнел. — С остальными из вас я не знаком, но добро пожаловать в Бризи-Поинт. Мы считаем, что для завершения переправы нужно еще как минимум четыре дня, но мы уже отправили разведчиков в южном и западном направлениях, чтобы разведать лучшие маршруты… Не двигаться! — внезапно приказал он и так быстро выхватил свой пистолет, что Кира едва заметила это. Гару смотрел на Сэмма, прицелившись из пистолета ему прямо в грудь. — Черт, Кира, ты привела с собой Партиала?

— Нескольких, — твердо ответила Кира, глядя, как группа изумленных часовых подняла оружие. — Гару, в нашей группе Партиалов большинство, включая и меня.

Гару сделал шаг назад, чтобы взглядом охватить всю группу, но его лицо дрогнуло.

— Я… слышал об этом от Нандиты.

— Нандита жива?

— Перед тем как начался снег, она путешествовала на восток, чтобы попытаться спасти ребенка Изольды…

— Изольда родила? — воскликнула Кира. — Где они?

— Они направлялись на восток, на остров Плам, — ответил Гару. — С ними еще были Хобб, Кесслер и Хочи. Нандита считала, что может спасти ребенка, но больше мы не получали от них никаких вестей. Я… нужно полагать, что они не спаслись.

— Три минуты назад ты то же самое думал обо мне, — сказала Кира. — Они изобретательны; они справятся.

— Может, мы продолжим этот разговор, когда они перестанут держать нас на мушке? — спросил Маркус. — Я в таком же восхищении, что и вы, но сложно сосредоточиться, когда тебе в лицо тычется дуло пистолета.

— Сколько среди вас Партиалов? — спросил Гару. Сэмм, Риттер и трое остальных подняли руки. Каликс сделала шаг вперед, становясь прямо на линии прицела Гару.

— Меня зовут Каликс, — сказала она, — и я лично могу поклясться, что эти люди спасали мою жизнь столько раз, что я сбилась со счета. Они не представляют угрозы. Возможно, они — наше главное преимущество в спасении человеческого рода.

— Это Партиалы, — проговорил Гару. — Кира росла, как человек, поэтому я доверяю ей, но эти четверо могут оказаться шпионами или убийцами — кем угодно.

— Тогда представьте на мгновение, что они могут оказаться друзьями, — ответила Каликс. — Сначала мне тоже было сложно, но я доверила им свою жизнь, и они еще ни разу меня не подвели.

Гару смотрел на Партиалов, сжимая свой пистолет. Мгновение спустя он снова заговорил:

— Кира, ты спасла жизнь моей дочери. Что бы ты еще ни совершила, ты спасла ее. Если ты скажешь мне, что я могу им доверять, я послушаюсь тебя.

— Можешь, — ответила Кира. — И женщине за твоей спиной тоже.

Гару опустил пистолет.

— Кому? — Он обернулся, и из тени выступила Херон, с бесстрастным лицом опуская собственный пистолет. Гару внимательно на нее посмотрел. — И почему после этого я должен тебе доверять?

Херон улыбнулась.

— Потому что ты все еще жив.

Гару оскалился, но минутой позже убрал пистолет в кобуру и махнул часовым, чтобы те сделали то же.

— Мир изменился, и я еще не совсем к нему привык. Кира и Маркус считают вас друзьями — значит, добро пожаловать.

— Мы понимаем, — проговорил Сэмм. — Рад слышать, что ваша дочь в безопасности.

Гару снова нахмурился, ощущая неловкость от того, что слышит добрые пожелания от Партиала, но вслух ничего не сказал. Кира шагнула вперед и положила руку ему на плечо.

— Расскажи мне об Изольде и ее ребенке, — попросила она. — Как — малышка? Она пережила начальные симптомы РМ?

— Это мальчик, — ответил Гару. — По имени Мухаммед-хан. И он никогда не был болен РМ. Он гибрид.

Кира нахмурилась.

— Что это значит?

Гару покачал головой.

— Значит, вы не слышали. Что же, нам надо о многом поговорить.

Глава 48

— Я до сих пор не могу в это поверить, — сказала Кира. Сгущалась темнота. Они сидели в выделенном им доме: Кира следила за костром, в то время как Сэмм и Третья дивизия уплотняли окна диванными подушками и матрацами. — Ариэль и Изольда — Партиалы, как и я; мои сестры — действительно мои сестры в некоем гигантском, космическом смысле.

— Если они все еще живы, — произнес Маркус. — Я не пытаюсь разрушить веселье, но обстоятельства не на нашей стороне.

— Они живы, — настаивала Кира. — К черту снег, к черту взрыв, к черту целый остров жаждущих мести суперсолдат, они живы.

Маркус поднял руки, призывая к миру.

— Хорошо, они живы.

— Переправа будет продолжаться еще четыре дня, — сказала Каликс. — Ты действительно думаешь, что у нас получится?

— Ты имеешь в виду, бежать с острова? — спросила Кира.

— Я имею в виду, оставаться в живых еще четыре дня.

Кира пошевелила дрова в огне.

— Я надеюсь. Но даже если мы переживем эти дни, это ничего не будет значить, если мы не сумеем убедить армию Партиалов присоединиться к нам.

— Их уже давно не видно и не слышно, — произнес Маркус. — Не сработало ни одной мины-ловушки, ни один пост не был атакован — ничего.

— Вертушка, — сказала Херон, которая сидела возле широкого окна, выходящего на улицу. Они оставили это окно открытым, чтобы из помещения выходил дым. Не отрывая глаз от неба, Партиалка указала в него Кире. — Уже темно, но можно заметить, как ее силуэт закрывает звезды.

Сэмм и остальные тоже подошли посмотреть.

— Разве у армии есть вертушки? Они ведь не использовали их, когда гнались за нами.

— Буря была слишком сильной, — проговорил Риттер. — Вертушки бы не принесли никакой пользы.

— Это не армия, — сказала Кира. — Это Кровавый Человек.

Сэмм уставился в небо.

— Хочешь сказать, твой…

— Он не мой отец, — отрезала Кира. — Собирайте вещи. Раз он здесь, значит, ищет себе «доноров». Фан, беги в командный центр и предупреди Гару, скажи ему, чтобы поднял всех в боевую готовность. — Кира натянула свою потрепанную погодой куртку и подняла винтовку. Все тоже потянулись за своим оружием. — Остальные, выходите наружу и поднимитесь на крыши, откуда будет хорошо видно. Мы проследим, где он приземлится, и остановим его.

— Мы не сможем сделать этого, пока у него вертушка, — произнес Сэмм. — Он может опускаться, убивать и снова взлетать, не давая нам поймать себя.

— Нам не нужно его ловить, — сказала Кира, вставляя в свою винтовку обойму. — Мы привлечем его внимание, и он придет за мной.

Группа поспешила наружу. Кира с отстраненностью осознала, что Херон внимательно за ней наблюдает, но у нее не было времени гадать почему. Сэмм помог Каликс забраться на крышу, и девушка начала криком направлять их, сначала по Двенадцатой авеню, затем по бульвару Рокуэй-Поинт. Они неслись по грязному снегу к восточной окраине города.

Ночь была ясной, впервые за много дней. Кира подумала, что, наверное, именно это заставило Армина покинуть свое логово. Возможно, он не мог летать во время снегопада, как и сказал Риттер? Кира попыталась придумать, как это может помочь ей сейчас, как использовать эту информацию, чтобы остановить Армина, но она не могла управлять погодой. Они выбежали из ночи на Оушен-авеню, но внезапно темная форма в небе резко метнулась на юг, оставаясь высоко над домами.

Она была едва видна, но Кира слышала низкий рык, эхом отражающийся от зданий. Из командного центра послышался шум, но Фан еще не мог успеть поднять тревогу. Гару и остальные заметили вертушку, или произошло что-то еще? Кира, следуя за Армином, повернула на юг, и остальные побежали за ней.

— Он опускается! — крикнул Сэмм. Черная махина снизилась на фоне звездного поля, пронзая облако дыма, которое висело над поселением. Кира услышала крики и звуки выстрелов, но она была слишком далеко. На землю опустился луч прожектора, ощупывающий землю, подобно хоботку мухи. Кира заставила себя ускориться и побежала быстрее, чем считала себя способной, но вертушка не приземлилась — только сделала несколько кругов над местом, а затем выключила прожектор и снова взмыла вверх.

— Он ищет меня, — произнесла Кира. — Мы должны сделать так, чтобы он нашел меня прежде, чем сдастся и начнет убивать людей.

Здесь улицы были узкими, так что видимой оставалась только тонкая полоска звезд, но Риттер вскочил на одну из машин, а оттуда поднялся на крышу дома и стал, медленно поворачиваясь вокруг своей оси, осматривать небо. Он заметил вертушку и крикнул, чтобы группа бежала на запад, и Кира снова бросилась вперед, надеясь успеть до того, как Армин снова снизится.

— Опускается! — опять воскликнул Сэмм. Кира успела пробежать лишь несколько кварталов. Спотыкаясь в снегу, она закричала от досады. Сэмм на бегу подхватил ее и не дал упасть. Из узкого переулка они вылетели на широкую центральную площадь города. Командный центр был прямо перед ними. Сейчас он был полон военных. Когда Кира проносилась мимо Гару, тот крикнул:

— Армия здесь! — Он указал в противоположную сторону — на восток, где остались армейские посты. Кира едва расслышала его. Голос Гару почти сливался с общим шумом. — Армия Партиалов! Они на третьем посту!

Кира выругалась, спотыкаясь о замерзшие, покрытые копотью снежные наносы. Она остановилась на мгновение и прислушалась: скрытые за глубоким ритмичным ревом вертушки, издалека доносились звуки стрельбы. Они разносились через глушь на целые три мили.

— Наша группа все еще там, — сказала она. — Все беженцы, которых мы привели из Ист-Мидоу, люди, ради которых мы едва не погибли — они все сейчас в ловушке.

— Их не станут убивать, — произнес Сэмм.

— Их убьют! — возразила Кира. — Ты же слышал, что они сказали: что люди — это паразиты, как и все Партиалы, которые помогают им. Грин тоже там, Сэмм. Его казнят как предателя.

— Не сегодня, — ответил Сэмм. — У нас есть время поговорить с ними, заставить их уступить здравому смыслу.

— Ты так в этом уверен?

Сэмм промолчал.

— Не стойте, — прорычала Херон. — Он снова взлетел.

Кира подняла глаза, пытаясь проследить взглядом за направлением, куда указывал палец Херон, и увидела черное пятно пустоты, медленно скользящее над дымом.

— На юг, — приказала Кира. — К побережью.

Она снова сорвалась с места и побежала через толпу. Улицы с южной стороны от командного центра были еще более узкими, чем те, через которые они пробирались раньше, — это были тесные дорожки между близко сидящими домами, — но теперь с группой воссоединился Фан, который уже карабкался на ближайший дом, чтобы задавать направление.

— В четырех кварталах отсюда! — прокричал он. — Нет, в соседнем!

Кира выбежала к следующему повороту и повернула налево, глядя, как вертушка снизилась над открытой площадкой между домами. Крутящиеся лопасти винта поднимали в воздух льдинки, грязь и щебенку, облачив зону посадки в смертоносный вихрь мусора. Кира прикрыла лицо рукой и бросилась вперед.

«Ложись», — передала через линк Херон, а затем выкрикнула свою команду вслух, предупреждая людей:

— На землю! Найдите укрытие! Это слишком опасно!

Кира, которая отчаянно пыталась сделать так, чтобы Армин заметил ее, проигнорировала Партиалку. Она сжала зубы и, оглушенная ревом мотора, бросилась в воронку обломков и мусора. Ожил луч прожектора, немного пошарил по земле и быстро остановился на Кире. Она заслоняла лицо рукой от света и мусора, но ей нужно было, чтобы Армин увидел ее. Когда он опустится, остальные смогут поймать его.

Она закрыла глаза и отняла от них руки, не загораживая лицо от луча прожектора. Вокруг кружилась пыль и льдинки, обжигая кожу. Ветер яростно развевал волосы. Вертушка зависла на месте, на землю из нее лился изучающий свет, а затем внезапным порывом ветра Киру сбило с ног. Прикрывая глаза, девушка смотрела, как вертушка снова поднялась в небо.

«Он улетел…»

— Он сейчас направляется на юг, — сказала Херон, помогая Кире подняться на ноги. — И покидает побережье.

— Ночью там никого нет, — ответила Кира. — С наступлением темноты переправа прекращается, потому что управлять лодкой становится невозможно — неподалеку затонул весь Последний флот, это слишком опасно.

— Возможно, он заметил приближающуюся армию, — предположила Херон.

— Или огни на противоположному берегу пролива, — сказала Риттер, наблюдая за небом. — Он покинул побережье и по-прежнему удаляется.

— Он собирается перебить тех беженцев, кто уже переправился, — проговорила Кира.

К ним по снегу подошел Гару в сопровождение трех солдат. Его лицо было мрачным.

— Вертушка была отвлекающим маневром, — устало произнес он. — Группа лазутчиков проскользнула в лагерь через восточную границу и убила семерых человек. Возможно, больше — ко мне все еще поступают отчеты.

— Черт! — выкрикнула Кира. «Армин, вот ублюдок!»

Гару изнуренно закрыл глаза и помассировал их.

— Мы разбудили лагерь и привели всех в боевую готовность, но едва ли нам что-то остается: еда почти закончилась, произошло еще три случая переохлаждения, и теперь армия Партиалов всего в трех милях от нас. Кровавый Человек, который время от времени хватает человек по семь, превращается в почти незначительную проблему.

— А еще у меня заусенец, — произнес Маркус, поднимая вверх палец. — Просто чтобы мы могли рассматривать степень больших и маленьких проблем в перспективе.

Кира кивнула, глубоко дыша и пытаясь заставить себя думать.

— Кто-нибудь должен поговорить с армией Партиалов. С тем, кто ведет их.

— Любого, кто попытается это сделать, немедленно застрелят, — ответила Херон.

— Или, по крайней мере, возьмут в плен, — добавил Гару. — Убедить их, что мир выгоднее войны, будет практически невозможно.

— Практически, — произнесла Кира, — но не совершенно. Завтра утром я отправлюсь к ним под флагом мира и передам себя в их руки. Это единственный способ.

— Ты погибнешь, — сказала Херон.

— Сэмм так не думал, — ответила Кира.

— Сэмм — глупец, — произнесла Херон. — Лучшее, на что мы можем надеяться, — это… — Она резко замолчала и оглядела группу: Риттера, Гару, Маркуса и Фана. — Где Сэмм?

Кира стала дико всматриваться в снежные тени вокруг, выискивая лицо Сэмма, пытаясь почувствовать его через линк. Сэмма нигде не было.

— Ты же не думаешь, что он…

— Провались ты пропадом, — сказала Херон. В ее линке разлилась ярость, а затем Партиалка с ужасающим рыком повернулась к Кире. — Это ты виновата!

— Он отправился поговорить с Партиалами? — спросил Маркус.

— Я не просила его делать это, — произнесла Кира. — Я бы никогда его о подобном не попросила — я собиралась пойти туда сама…

— Разумеется, ты собиралась пойти туда сама! — проревела Херон. — Ты вечно так поступаешь: бросаешься прямо в сердце ближайшей и опаснейшей проблемы, которую только можешь найти. Он знал, что ты сделаешь это, и решил сделать это сам.

— Он пытается спасти нас, — проговорила Кира.

— Он пытается спасти тебя, — ответила Херон. — И это будет стоить ему жизни.

Глава 49

— Триста семнадцать пленников, генерал.

Адъютант отдал честь, и Шон устало кивнул ему.

— Грузовики? — спросил Шон. — Перед следующей атакой нам нужно пополнить припасы.

— Должны быть здесь завтра.

— Завтра, — повторил Шон и медленно выдохнул. — Пять тысяч наших солдат уже погибнут, если не завтра, то послезавтра.

— Остальные отомстят за их смерть, — произнес адъютант.

Шон в ответ только что-то промычал. Он взял письменный отчет и отпустил адъютанта, закрыв за ним дверь. Последний свой оплот армия людей пыталась удержать в старом лагере резерва под названием Форт Тилден, находящемся у подножия моста Марин-Паркуэй. Шон превратил главное здание во временный штаб своей армии. Строение было обветшалым и наполовину разрушенным, как и все остальное на этом Богом забытом острове, — ограда повалилась, окна лопнули, немногие двери, которые еще не слетели с петель, набухли от влаги и выпячивались из проемов, — но здесь было чисто и сухо и, что самое главное, знакомо.

Он был рожден на складе, где его, как и всю его многотысячную партию, достали из резервуара лаборанты в масках, однако обучали его на военной базе, настолько похожей на эту, что он мог закрыть глаза и почти услышать звуки дома: джипы на улице, приказы с тренировочной площадки, отдаленный ритмичный шаг подразделения, которое сержант вел в казармы.

Возле лагеря находилось бейсбольное поле, заросшее сорняками и покрытое снегом. Что это такое, можно было понять только по гниющим деревянным трибунам, окружающим его. Часть Шона, гораздо большая, чем он хотел бы признать, страстно хотела выйти в темноту, усесться на краю этого поля и сидеть там, пока он не замерзнет до смерти.

«Как я могу продолжать бороться, когда мои люди по-прежнему умирают? Буду я сражаться или нет, выиграю или проиграю, завтра погибнут пять тысяч моих солдат, и я ничего не могу с этим поделать. У меня даже нет приказов, которым я мог бы подчиниться. Только цель, которую я сам пред собой поставил. Это все, что осталось».

Месть.

Он тяжело опустился на стул и, гадая, что делать дальше, уставился на отчеты, которые держал в руке. Почти мгновенно его вывел из задумчивости топот ног в коридоре и горькое изумление и ярость в линке. Шон открыл дверь как раз перед тем, как связной собирался постучать в нее.

— Что произошло?

Связной отдал честь.

— Пленник, сэр. Беженец из лагеря. — Линк солдата был огранен ненавистью. — Он Партиал, сэр.

Шон посмотрел связному за плечо и увидел двоих охранников, которые медленно вели между собой связанного молчаливого солдата. Он был одет в потрепанную грязную одежду — практически в лохмотья, — но преподносил себя гордо, а в его линке не заключалось ни капли страха. Он остановился перед Шоном и наклонил голову, так как со связанными за спиной руками не мог отдать честь.

— Меня зовут Сэмм, — произнес пленник. — Мне нужно с вами поговорить.

Линк мужчины передавал такую решительность, что Шон почувствовал себя так, будто очнулся ото сна.

Шон посмотрел на связного.

— Вы обыскали его?

— Оружия нет, — ответил солдат. — У него с собой была только одежда, которая на нем, и вот это. — Он показал бутылку бурбона.[2]

Шон посмотрел на Сэмма.

— Ты здесь из-за этого? Ты пьян?

— Она все еще запечатана, — ответил Сэмм. — Считайте это предложением мира.

— Это розыгрыш?

— Знак доброй воли.

— Вы же не собираетесь с ним разговаривать? — проговорил связной.

— Нет, не собираюсь, — ответил Шон, глядя на пленника. — После всего, что произошло, мне нечего сказать, чего не смогла бы передать пуля. Однако. — Он глубоко вдохнул, оценивая Сэмма и получая через линк все его досье: звание, подразделение, биографию, место в обществе Партиалов. Пленник был пехотинцем, как и Шон. Как и Шон, в последние дни Изоляционной войны он сражался в уезде Цзоцюань. Помогал брать Атланту, служил в армии Морган. Это был человек, которые прошел через ад, который исполнял свой долг. Это был человек, который совершенно точно знал, что это такое: покинуть свою армию, сражаться за противоположную сторону, а затем явиться с повинной. Шон покачал головой. — Не собираюсь, но должен признать свое любопытство: что могло быть настолько важным, чтобы заставить его добровольно расстаться с жизнью? Итак, пусть даже это не будет разговором, я признаю, что хотел бы выслушать его.

Связной передал через линк свое изумление, а также крупицу неодобрения, которое не смог скрыть, но Шон проигнорировал его и отступил в сторону, приглашая пленника в свой кабинет. Конвоиры собирались было тоже войти, но Шон поднял руку.

— Останьтесь здесь и разместите охранников на улице снаружи. В их группе есть по меньшей мере одна наемная убийца, и я не хочу, чтобы посреди разговора она влезла в это окно с кинжалом в зубах.

Он взял из руки связного бутылку бурбона и закрыл дверь.

Сэмм стоял посреди помещения и слегка дрожал в своей влажной от снега одежде. Шон поднял в руке бутылку.

— Ты же понимаешь, что это пустой жест.

— Я всего лишь пытался проявить вежливость.

— Вряд ли я могу тебя за это винить, — сказал Шон и подошел к своему креслу за столом. Старая древесина застонала, но выдержала его вес. Сэмму он присесть не предложил. — Алкоголь все еще хорош?

— Не знаю, — ответил Сэмм. — Я не пью. Но бутылка закупорена, так что, думаю, ее содержимое в порядке.

Шон изучил бутылку и снял с нее пробку. Запах был точно таким, какой он помнил, и он сделал небольшой глоток прямо из горла.

— Я часто пил это в Беннинге. На Юге было что-то такое, чего не хватало остальной части страны. — Он сделал еще один глоток. — Ты знал об этом, когда решил принести бутылку?

— Нет, сэр, — ответил Сэмм. — У меня было время навестить только один пустой дом, перед тем как прийти сюда, и это то, что там нашлось.

Шон еще раз глотнул, смакуя огонь в горле.

— Знаешь, что сочетается с бурбоном? Жареный цыпленок.

— Мы будем говорить о бурбоне всю ночь, сэр?

— Ты пришел ко мне, — сказал Шон. — Есть что-то еще, о чем ты хочешь поговорить?

— Я хочу, чтобы вы остановили свое наступление, — ответил Сэмм.

В линке разлилось удивление Шона.

— В качестве благодарности за бутылку?

— Я хочу, чтобы вы сложили оружие и отпустили всех пленников. А затем мы с вами поговорим с беженцами.

— О чем?

— О мирном договоре, — ответил Сэмм.

Шон покачал головой.

— Чем дальше ты говоришь, тем более невероятным это все становится. Люди уничтожили почти весь наш вид. Ты сам убивал своих — либо косвенно, либо, если я правильно улавливаю, собственноручно нажимая на курок. Едва ли ты тот человек, с которым я стал бы заключать мир.

— Я сожалею о каждой пуле, которую мне пришлось выпустить в этой войне.

— Это не воскресит моих солдат.

— Уничтожение людской расы не воскресит их тоже, — проговорил Сэмм. Он не шевельнулся, но его линк преисполнился настойчивости. — Тот ядерный взрыв убил восемьдесят процентов нашего народа, и эту трагедию мы никогда не сможем искупить. Но если вы не заключите мир, то подпишете смертный приговор остальным двадцати процентам. Здесь ваш враг не люди, генерал, а «срок годности», и убийство последних людей это не изменит. Нападите, и погибнут все, обе стороны — либо завтра, либо в течение шести месяцев. Заключите мир, и мы сможем спасти тех немногих, кто еще остался.

— Ты хочешь сказать, что у людей есть лекарство от «срока годности»?

— Люди и есть лекарство, — ответил Сэмм. — Пойдемте со мной, поговорите с ними, и я смогу вам это доказать — я покажу вам живое свидетельство. Вы знаете что-нибудь о Третьей дивизии?

Шон кивнул.

— Третья дивизия взяла Денвер. Это была одна из самых крупных битв за всю революцию. — Внезапно он ощутил, как на его плечи навалился огромный вес, и, глядя в окно, сделал еще один глоток. — Их «срок» окончился два года назад.

— Большинства из них.

— Ты хочешь сказать, что кто-то выжил?

Сэмм указал в сторону лагеря людей.

— Трое находятся прямо здесь. Еще шестеро по-прежнему в Денвере.

Шон посмотрел на бутылку бурбона, покачал ее в руке, а затем плотно закрыл и поставил на стол.

— Не смей шутить о подобном.

Голос Сэмма был тверд, как гранит:

— Я совершенно серьезен.

Его линк буквально ожил искренностью.

— Как они пережили «срок годности»? — спросил Шон.

— Благодаря взаимодействию с людьми.

— Они пленники?

— Союзники, — ответил Сэмм. — Друзья. Некоторые из них даже…

Шон ощутил через линк эмоции задержанного и резко на него посмотрел.

— Ты влюблен в человека.

— Почти, — сказал Сэмм.

— Поэтому ты хочешь спасти их? — спросил Шон и почувствовал, как в линк снова просочилась горечь. — Потому что нашел себе пассию?

— Что я должен сделать, чтобы убедить вас в своей искренности? — спросил Сэмм. — Я не оратор, не лидер, я простой солдат. Обычный солдат из траншеи, который изо всех сил пытается решить проблему, для простых солдат не предназначенную. Я не могу исцелить «срок годности» пулей и не могу добиться мира между видами, следуя приказам и маршируя в строю. Если бы я был дипломатом, политиком или… черт, кем угодно, кроме того, кто я есть, то, возможно, я смог бы сказать вам, что это все значит, насколько это важно, насколько я в это верю. Но все, что я могу вам предоставить, — это свое слово солдата: вот так вы должны поступить. Сложить оружие и заключить мир.

Шон уставился на пленника, чувствуя себя так, будто земля уходит у него из-под ног и исчезает в иссиня-черной глубине, готовой поглотить и его тоже. Он тоже не был предназначен для всего этого — он был пехотинцем, а не офицером, он не был готов принимать подобные решения. Не был готов подтвердить свое решение действиями.

— Ты представляешь себе, что произойдет, если я выйду и скажу армии, что мы заключим с людьми мир? С теми самыми, кто использовал против нас биологическое оружие? Кто уничтожил Уайт-Плейнс? Ты сам сказал: мы солдаты. Нас создали для войны. Нас проектировали для того, чтобы мы сражались и убивали. Ты говоришь о мире так, будто это естественно, будто все, что нужно, — это прекратиться войну, и все наши проблемы решатся. Но война — это то, почему мы существуем. Война заложена в нашей природе, и из-за этого мир становится самым… неестественным из всего, что мы можем совершить. Когда нам не с кем было воевать, мы даже начали сражаться друг с другом. Иногда мне кажется, что, как бы я ни поступил, мы будем воевать до тех пор, пока не испустит свой последний вздох последний Партиал.

— Я все это понимаю, — ответил Сэмм. — Раньше я думал так же. Но я должен верить, что нам уготовано что-то еще.

— Нас создали для войны, — повторил Шон.

— Нас создали для любви.

Шон сидел, молча уставившись в стол, и водил пальцем по трещинам в древесине, рассохшейся и хрупкой. Положив руку на стол, он тихо сказал:

— Я хочу поверить тебе.

— Так поверьте.

— Это сложно, когда они продолжают в нас стрелять.

— Тогда будьте более великодушным и прекратите первый.

Шон подумал об армии, ждущей снаружи, о ярости, которая все еще наполняла солдат. Ярости из-за потери дома. Из-за биологического оружия. Из-за десятилетий ненависти, рабства и войны. Каждое его воспоминание о людях было омыто ненавистью, смертью и угнетением.

Шон покачал головой. «Это оправдание труса, — подумал он. — Мы восстали не ради того, чтобы с нами стали обращаться лучше, а ради того, чтобы жить своими жизнями. Чтобы самим делать выбор.

Если это лучший выбор, то неважно, как поступят люди».

— Что они сделают, если мы предложим мир? — спросил Шон. — Примут ли они его?

— Я не могу говорить за всех, как и вы не можете говорить за всех своих солдат, — ответил Сэмм. — Даже меньше: я в их лагере по-прежнему чужак.

Шон приподнял бровь.

— Тогда почему я должен доверять тебе?

— Вы не должны доверять мне, — ответил Сэмм. — Доверьтесь Кире Уокер.

Глава 50

Кира не спала и не могла себе представить, чтобы спали остальные: весь лагерь бодрствовал в страхе перед Армином, перед армией Партиалов…

В страхе за Сэмма. С прошлого вечера никто не получал о нем никаких вестей. Кира не могла вынести мысли о том, что могло произойти.

— Разумеется, я пойду с тобой, — сказал Маркус, натягивая на себя столько курток и одеял, сколько смог найти, — хотя Кира заметила, что самые теплые он отдал ей, и с благодарностью их надела. Через завесу еще одного зарождающегося снегопада прорвался первый утренний свет; Кира и Маркус готовились отправиться в неблизкий путь к месту базирования армии Партиалов. Один старик, заправляющий на причале, соорудил для них снегоступы, чтобы облегчить дорогу. Наклонившись, Кира плотно прикрепляла их к ногам. «Если Сэмм уже предложил мир и Партиалы уже отвергли его, то не станут меня слушать. — Она закончила с узлом первого снегоступа и начала медленно завязывать второй. — Но я должна попытаться. Даже если я погибну, я должна…»

— На дороге человек! — сказал Фан, который, задыхаясь, появился в дверях командного центра. Кира резко подняла взгляда, чувствуя, как сердце подскочило к горлу, но первой заговорила Херон:

— Ты разглядел, кто это? — спросила она.

— Мужчина средних лет, — ответил Фан. — На вид ему около сорока пяти. Темнокожий. Возможно, один из пленников. Он слишком стар, чтобы быть Партиалом, но ни один охранник из Ист-Мидоу не узнал его.

— Это не Сэмм, — произнес Маркус.

— Он не из той группы, которую я привела, — сказала Кира. — Возможно, один из партизан, которых захватили Партиалы?

— Наверное, он пришел с посланием, — проговорила Каликс.

Гару кивнул.

— Пойдемте.

Он разослал по лагерю связных, чтобы предупредить всех быть начеку, и повел группу к бульвару Рокуэй-Поинт — длинному прямому отрезку дороги, связывающему один город со вторым. Из импровизированных бункеров за дорогой наблюдали солдаты, зарывшиеся во многочисленные слои одежды и вооруженные несколькими охотничьими ружьями — лучшего оружия у беженцев не было. Кира глядела, как мужчина вдалеке приближается, и минуту спустя узнала его.

— Это Дуна Мкеле, — сказала она. — Бывший начальник службы безопасности Сената.

— Мне тоже показалось, что это он, — отозвался Гару. — Судя по всему, его группу сопротивления в конце концов изловили.

— Если он был лидером сопротивления, то это можно назвать освобождением пленника, — проговорила Херон и посмотрела на Киру. — Любопытно.

Часовые крикнули, чтобы Мкеле остановился в ста футах от бункера. Фан бегом отправился проверить мужчину на наличие взрывчатки и прочих фокусов.

— Он чист, — сообщил Фан и, накинув на плечи Мкеле одеяло, повел его к остальным. Мкеле пожал руку Гару и мрачно кивнул Кире.

— Они хотят переговоров, — просто сказал он. — Их лидеры и наши, перекресток на полпути отсюда. — Он снова посмотрел на Киру. — Отдельно они настояли на встрече с тобой.

— Это уже начинает становиться их фишкой, — проговорил Маркус. — Какие-нибудь угрозы? Не собираются ли они убивать по пленнику в день, пока она не придет поговорить с ними?

— Они ничего подобного не упоминали, — ответил Мкеле. — Если честно, я не знаю, что сказать: с нами обращались жестоко, и Партиалы одержимы жаждой отомстить за фокус Деларосы, но… вот я здесь.

Кира в раздумьях кивнула.

— Нет ли у вас догадок, о чем они хотят поговорить?

— Об условиях нашей капитуляции, — сказал Гару.

— Возможно, — произнес Мкеле. — Он сказал, что встретится с нами через час плюс время, которое понадобилось мне на дорогу.

— Значит, у нас где-то сорок минут, — проговорил Фан. — Времени хватит, чтобы отправить в лес разведчиков и проверить, не ловушка ли это.

— Пойдете вы с Херон, — сказала Кира и обернулась, чтобы найти взглядом Партиалку, но той нигде не было. — Вероятно, она уже там.

— Будь осторожен, — сказал Маркус, останавливая Фана за руку. — Обращай внимание на признаки того, что за тобой следят, но имей в виду, что они делают то же самое, поэтому постарайся обойтись без подозрительных действий.

Фан кивнул и ушел.

— Как я понимаю, это значит, что мы пойдем на эту встречу? — спросил Гару.

— Я — да, — ответила Кира и посмотрела на Мкеле. — Они сказали, сколько человек должно быть с нашей стороны?

Мкеле покачал головой.

— Скорее всего, их это не беспокоило. Разумеется, я тоже пойду с вами.

— Что насчет оружия? — спросила Каликс.

— Это их тоже как будто не волновало, — ответил Мкеле.

Гару прорычал:

— Высокомерные ублю…

— Мы не будем брать с собой оружие, — произнесла Кира. Гару и Мкеле начали спорить, но Кира перебила их: — Никакого оружия. Это наша первая настоящая возможность вести переговоры, но она может стать последней. Если начнется драка, мы в любом случае погибнем, поэтому давайте постараемся показаться как можно более миролюбивыми.

Гару что-то проворчал, но достал пистолет и положил его на стол. Остальные оставили свое оружие здесь же, тепло закутались в одежду и отправились в путь, стараясь не поскользнуться на припорошенном снегом льду. Снова начался снегопад, хотя пока несильный, и облачил лес в свежий серо-белый слой. Скоро Кира и остальные увидели, как с противоположного конца дороги показалась группа людей, идущих навстречу. Когда Партиалы приблизились, Кира увидела, что один из них в цепях, и, как только она узнала Сэмма, на ее глазах выступили слезы.

«Мы по-прежнему не знаем, что у них на уме, — напомнила она себе. — Может, они собираются казнить его у нас на глазах».

Обе группы подошли к небольшому Т-образному перекрестку. Третья дорога вела на юг в сторону океана. Кира, Маркус, Каликс, Риттер, Гару и Мкеле молча остановились перед пятерыми Партиалами и скованным Сэммом. Они стояли на противоположных краях перекрестка и ждали.

— Ты в порядке, Сэмм? — окликнула его Кира.

— Да, — ответил Сэмм. Кира почувствовала, как при звуке его голоса по ней разлилось облегчение, за которым почти мгновенно последовала досада. Почему он вечно так лаконичен?

Партиал, который стоял по центру, прошел вперед, скрипя ботинками по снегу, и остановился посреди ледяной дороги. Помедлив мгновение, Кира двинулась к нему навстречу.

— Меня зовут Шон, — произнес Партиал. — Я действующий генерал армии Партиалов.

Кира посмотрела ему в глаза.

— Кира Уокер. Полагаю, меня можно назвать фактическим предводителем расы людей на данный момент.

— Мне сказали, что я могу вам доверять.

Кира кивнула.

— И что же вы?

— Сэмм рассказал мне много любопытного о вас и о ваших… предположениях.

Кира не могла не заметить, что это не ответ на ее вопрос. Она решила не заострять на этом внимания и перевела разговор на другое:

— Если мы будем сотрудничать, то сможем спасти оба вида. Видите этого мужчину позади меня, второго с края? Его зовут Риттер, он солдат Третьей дивизии.

— Да, я связался с ним через линк, — ответил Шон.

— Ему двадцать два года, — продолжила Кира. — Вы можете исцелить нас, а мы можем исцелить вас. В результате регулярных контактов между видами будет производиться биологическая частица, которая…

— Сэмм мне все это объяснил, — сказал Шон. — Однако также он познакомил меня с одним Партиалом-дезертиром, который уже был у нас в плену, мужчиной по имени Грин. Сложно поверить вашей теории, когда Партиал, который контактировал с людьми больше кого бы то ни было, лежит на смертном одре.

Кира ощутила укол отчаяния.

— Он еще не..?

— Почти, — ответил Шон. — Ночью погибли некоторые солдаты из его партии. Когда я сегодня утром покинул Грина, он едва дышал, не говоря уже о том, чтобы говорить или открыть глаза.

— Я бы хотела еще раз его увидеть, — сказала Кира. — Пусть даже только… после.

— Дружба, подобная вашей с Грином, — произнес Шон, — с Сэммом или с этим солдатом за вашей спиной, по-своему воодушевляет, но этого недостаточно. Вы должны это понимать.

— Я понимаю.

— Семена ненависти наших народов друг к другу были засеяны давным-давно, — продолжил Шон. — Еще до того, как мы с вами появились на свет. Однажды мы уже пытались сосуществовать, и эта попытка провалилась: моего лучшего друга избили до смерти какие-то человеческие расисты в Чикаго за пять месяцев до начала революции. Он всего лишь посмел пригласить в кино человеческую девушку.

Кира промолчала.

— Вы хотите мира, — продолжил Шон. — Вы хотите мира, и я хочу мира, но мы вдвоем не можем говорить за всех. За десятки тысяч напуганных, несовершенных, подверженных сомнениях людей, которые изо дня в день будут рядом, будут жить, работать, спорить и быть… людьми. Они будут воевать, потому что это наше естественное состояние — и людей, и Партиалов. Таковыми мы были созданы.

— Это не значит, что мы не можем попытаться, — произнесла Кира. — Все не так, как было перед Расколом.

— Вы не знаете, чего стоило уговорить даже этих нескольких солдат согласиться на встречу, — ответил Шон, указывая рукой себе за спину. В его линке появлялось все больше и больше раздражения. — Малейший признак предательства с вашей стороны может за несколько секунд все уничтожить, а здесь ведь только мы. Это люди, которым я доверяю. Что, если мы заключим союз и воссоединимся, а затем один из ваших выдаст какую-нибудь шутку о партиалской рабочей силе или о старых рабочих программах, из-за которых, отчасти, революция и началась?

— Не подразумевайте, что именно люди должны все разрушить, — возразила Кира, чувствуя, как разгорается ее злость. — Что произойдет, если один из ваших Партиалов назовет это революцией или скажет что-нибудь о том, что завоевал свою свободу, перед лицом человека, который потерял свою жену, своих детей, своих родителей и всех, кого когда-либо любил… — Она замерла, прислушиваясь. — Погодите.

— Я тоже это слышу, — произнес Шон и поднял взгляд. Все его Партиалы напряглись и стали внимательно вслушиваться в глубокий ритмичный гул. Кира не смела оглянуться, опасаясь, что Шон подумает, будто она подает какой-то знак своим спутникам. Линк генерала затопило досадливым смятением.

— Это вертушка, — сказала Кира, осматривая небо на юге. Снег начал валить сильнее, и видимость была не более полумили.

— Не наша, — ответил Шон и ткнул пальцем в облака. — Вон. — Он сделал несколько шагов назад и крикнул своим людям: — Отступаем!

— Это засада! — прокричал еще один Партиал, и Кира бросилась вперед, чтобы предупредить их.

— В укрытие! — скомандовала она. Девушка слышала, как Маркус кричит, чтобы все отступили и нашли безопасное место, но знала, что уже слишком поздно. Она находилась на открытом месте, безоружная и беззащитная, и никак не могла помешать Армину, который пришел убить ее. Ее единственным приоритетом стало попытаться спасти договор, не позволить тому, что должно было случиться, разрушить и так слишком хрупкий мир между людьми и Партиалами.

Шон и его люди укрылись между деревьями, но Сэмм бросился к Кире, неловко ковыляя на скованных в лодыжках ногах по покрытой льдом дороге. Кира крикнула Шону, пытаясь объяснить, что происходит, но внезапно вертушка появилась из облаков прямо перед ней. Огромные лезвия лопастей разрезали снегопад.

Вертушка оказалась прямо у нее над головой. Киру и Сэмма направленной вниз тягой сбило с ног. Вертушка отклонилась и метнулась к друзьям Киры, повалив и их. Летательное средство приземлилось прямо перед ними, отрезав Кире пути отступления. Боковой люк со свистом открылся. Из него с винтовками наготове посыпались Айви, а следом за ними вышел Армин, держа в одной руке свой скальпель, а в другой — пустую банку.

— Кира, — произнес Армин.

— Возьми мою кровь, — крикнула Кира. — Но не трогай остальных! — Она махнула рукой назад, в сторону Шона и его сержантов, которые наблюдали за происходящим с очевидным потрясением. — Мы пытаемся заключить мир, Армин. Это будет окончанием войны, и я не позволю тебе все разрушить.

Из-за вертушки выбежал Риттер, сжимая в руках ветку, которую он отломал от одного из покрытых снегом деревьев вдоль дороги, но Айви засекли его через линк и открыли огонь, не успел Риттер показаться из-за корпуса вертолета. Кира закричала, рассерженная этой бесполезной жертвой, но мгновением позже она поняла задумку: с другой стороны вертушки выбежали Маркус и остальные люди, которые, сумев застать Айви врасплох, повалили двоих на смерзшуюся землю.

Остальные Айви обернулись, чтобы встретить новую угрозу, и Кира снова закричала, когда упали ее друзья, когда упал Маркус, когда на потрепанных куртках начали расплываться ярко-красные пятна. Она бросилась бежать к друзьям, по-прежнему нечленораздельно крича. Сэмм пытался удержать ее, но внезапно Партиалы позади нее вскочили, выхватили собственное оружие и вступили в схватку, паля по Айви. Те открыли ответный огонь, и Кира вскрикнула, когда Сэмм заслонил ее от пули, и та угодила ему в руку. Армин стоял посреди битвы, не выказывая никаких признаков страха. Одним усилием мысли он заставил мир замереть.

«Нет».

Приказ прокатился по линку, останавливая Шона и его Партиалов на полушаге, превращая Сэмма в камень, замораживая даже Айви. Кира споткнулась, ошеломленная командой, словом, самой сутью понятия «нет». Казалось, оно заполонило ее линк, ее разум, все ее тело. Она сжала зубы и прижала руки к голове, будто могла как-то изгнать из себя приказ.

— Так-то лучше, — произнес Армин. Он посмотрел на Киру и стал медленно к ней приближаться. — Ты была права насчет одного, — продолжил он. — Это конец. Возможно, не вашей войны — в вас, судя по всему, еще сохранился боевой дух, — но ее значения. Сейчас у меня есть все нужные мне ДНК. Люди и Партиалы, так отчаянно стремящиеся уничтожить друг друга, теперь могут сделать это без ущерба нашему будущему.

— Не обязательно, чтобы все закончилось так, — выдавила из себя Кира. — Это ваш план — тот, который вы составили столько лет назад. Он все еще может сработать.

— На какое-то время — возможно, — ответил Армин. — Но в конце концов они снова начнут воевать. Они будут винить друг друга в твоей смерти, в том, что не спасли тебя и не убили меня. Возможно, они даже будут сотрудничать, чтобы покинуть остров до того, как подвергнутся критической дозе радиации, но это сотрудничество продержится недолго. Различия между ними слишком велики, и биологического союза, который я пытался насадить им через РМ и ДНК Партиалов, недостаточно.

С титаническими усилиями Сэмм передвинул ступню и встал на пути Армина. Сжав зубы, он уставился на мужчину, не в силах заговорить, но готовый защищать Киру до последнего.

Армин изумленно замер.

— Впечатляюще. Но это не имеет значения. Джерри запустил планету с нуля, а я создам новый вид, единый с самого начала, вместо вашей неуклюжей попытки заставить сосуществовать два разных. Мои новые люди унаследуют Землю, а ты будешь их матерью, и они совершат дела более великие, чем мы могли бы себе представить. Ты еще этого не понимаешь и, наверное, никогда не поймешь, но это самое важное в жизни любого родителя: чтобы твои дети тебя превзошли.

— Тогда позволь мне жить и превзойти тебя, — сказала Кира. — Это будет не так уж сложно: начнем с того, что я не психопат.

Последними усилиями воли она заставила свои ноги двигаться — сначала один шаг назад, потом второй. Девушка не знала, сможет ли сделать еще один.

— Подобные недальновидные комментарии — вернейший признак того, что ты недостойна нового мира. — Армин обошел Сэмма и поднял скальпель, но Партиал с гортанным ревом снова шевельнулся и преградил путь Кровавому Человеку. — Не заставляй меня убивать и тебя тоже, — спокойно сказал Армин. — Я не хочу никому причинять вред, но ее ДНК заполучу любой ценой.

— Если ты хочешь нового мира, мира, который сможет жить в согласии, то должен отступить, — сказала Кира. — С самого начала, с самого создания Партиалов и образования Доверия, ты пытался все контролировать, управлять каждым шагом процесса. Вот в чем была ошибка, Армин. Не в биологии, а в твоей попытке ее контролировать. Мы должны иметь возможность выбора. Мы пали и должны подняться снова.

— Люди уже использовали свой шанс, — ответил Армин. — Они проиграли и едва не уничтожили вместе с собой всю планету. Больше этого не произойдет.

— Вот уж точно, не произойдет, — произнес голос. Армин удивленно оглянулся. Кира с трудом заставила себя повернуть голову.

Из-за деревьев медленно вышла Херон, лениво поигрывая пистолетом.

«Стоять».

Кира почувствовала, как новый приказ вступил в схватку с ее волей, с самим ее естеством, но Херон только улыбнулась и продолжила идти вперед.

— Все ясно, — сказал Армин. — Модель Тета. — Он аккуратно поставил банку на землю и выпрямился с ножом в руке. — Об этом я и говорил, Кира. Теты имеют свободу воли. Остальные говорили, что это безумие — создавать Партиала, которого невозможно контролировать через линк, но я был идеалистом. Тогда я верил, как и ты сейчас, что возможность выбора слишком важна, чтобы совсем не наделить ею вид. Теперь я осознаю свою ошибку. Я дал им возможность выбирать, и они использовали ее только для того, чтобы не подчиняться. — Он наклонил голову и холодным расчетливым взглядом посмотрел на Херон. — Я думал, что нашел и убил вас всех.

— Это ты уничтожил все остальные шпионские модели? — переспросила Херон. — Каждое твое слово добавляет еще одну причину пнуть тебя под зад.

Армин покачал головой.

— Пускай я не могу контролировать тебя, но в меня встроены такие генные модули, которые ты не можешь себе даже представить. Попытка убить меня будет безрассудством.

— Все больше и больше, — сказала Херон и, оказавшись на расстоянии в десять футов от Армина, начала обходить его по кругу. — Кира, малышка, я сейчас убью твоего папу.

Кира попыталась ответить, но линк по-прежнему не позволял ей шевельнуться.

— Я создавал вас для того, чтобы вы стали венцом эволюции Партиалов, Тета, но теперь я понимаю, что именно из-за вас должен начать все с начала, — сказал Армин, и Кира услышала, как его голос наливается нетерпением. — Нам нужен вид, который будет мечтать о звездах, а не прятаться в тенях и убивать ради развлечения.

— Ты хочешь создать вид, в котором я не буду предусмотрена? — спросила Херон. — Хрен тебе.

Она расплывчатым пятном бросилась вперед, открывая огонь из своего пистолета. Армин без всяких усилий увернулся от первой пули, и Херон выпустила вторую вправо, специально промахиваясь, чтобы заставить Армина отклониться влево, где она уже подставила нож. Армин разгадал уловку, одним быстрым движением отразил нож и вывернулся в противоположную сторону, уйдя с линии огня Херон как раз тогда, когда она направила на него дуло пистолета. Он увертывался от пуль с такой точностью, что казалось, будто он заранее отработал каждое движение.

— Тебя нельзя контролировать через линк, но ты все равно выдаешь тактическую информацию, — сказал он. — Я знаю, что ты собираешься сделать, еще до того, как ты делаешь это.

Херон, сохраняя спокойствие, проигнорировала его слова и сосредоточилась на бое. Армин легко избежал следующие несколько выстрелов, двигаясь так плавно, что казалось, будто это не стоит ему совершенно никаких усилий.

Херон продолжала атаковать, иногда сдерживая Армина пулями, иногда пытаясь ударить, все время оставаясь в пределах досягаемости ножа. Кира пыталась считать количество выстрелов, гадая, когда закончатся патроны, но внезапно Херон сделала выпад ножом и опустила руку с пистолетом. Из рукоятки выскочила обойма и прокатилась по льду. Когда Армин отступил назад, чтобы увернуться от ножа, его нога наступила на скользящий металлический брусок. Мужчина потерял равновесие и взмахнул рукой, чтобы не упасть.

Херон со злобной улыбкой воспользовалась брешью в его обороне и бросилась вперед, чтобы перерезать мужчине горло, но он быстро повернулся и парировал ее удар, приняв нож на кость предплечья и делая выпад собственным ножом. Херон отпрянула, оценивая ситуацию.

— Это была неплохая уловка, — произнес Армин, — но ты не сможешь меня превзойти.

— Может, и нет, — ответила Херон. — Но это не значит, что я не смогу победить. — Она помедлила. — Кира?

— Да?

— Скажи мне, что ты уверена, — проговорила Херон. — Скажи мне, что это сработает и все выживут и я не трачу сейчас свое время зря.

Кира сжала челюсти.

— Обещаю.

— Отлично, — сказала Херон и вытащила из-за пояса еще один нож. — Пора заканчивать.

Она метнулась вперед, сжимая в каждой руке по лезвию и нападая, подобно урагану стали. Армин сделал выпад, который был явным обманным маневром, чтобы заставить Херон отклониться в сторону, но Партиалка закричала и подставила под нож грудь, останавливая оружие собственным телом и оттесняя Армина силой своей атаки назад. Глаза мужчины расширились от неожиданности, и он попытался высвободить нож, но было слишком поздно. Херон добилась того, чего хотела.

Шестью молниеносными движениями ножей она искромсала Армина в клочья.

Армин, из дюжины глубоких ран на шее и груди которого текла кровь, покачнулся и упал в снег.

Херон начала разворот, но рухнула рядом с Армином: из ее груди по-прежнему торчал его нож.

«Смерть».

Кира почувствовала, как по ее щекам потекли слезы, одновременно обжигающие и ледяные. Она продвинула свою ступню вперед, сначала на один дюйм, потом на два. Подавляющий волю приказ Армина рассеялся в воздухе, и девушка смогла сделать еще несколько шагов. Кровь Херон стекала на замерзшую дорогу, растапливая в снегу темно-красные дыры.

Еще два шага. Три.

Кира со стоном разжала пальцы, которые оцепенели от холода и железной хватки линка Армина. Она добралась до Херон и, опустившись на колени, прикоснулась к горлу Партиалки. Пульс Херон был слабым и сбивчивым. Кира зажала руками рану, но та представляла собой кровавое месиво. Девушка понимала, что уже слишком поздно.

Рука Херон поднялась, нашла ладонь Киры и слабо обхватила ее бесполезными пальцами. Голос Партиалки был не громче шепота:

— Если моя жизнь не имела смысла, то не было смысла и продолжать ее.

Кира крепко сжала руку Херон. Ее сердце разрывалось.

— И ты решила ее окончить?

— Я привнесла в нее смысл.

Веки Херон затрепетали, глаза закатились, а рука безвольно упала. Кира, рыдая, обняла Партиалку, чувствуя, как ту покидают последние остатки жизни.

«Смерть».

Глава 51

Генерал Шон медленно подошел к Кире сзади и опустился на колени в снег рядом с ней.

— Я пообещала ей, что позабочусь, чтобы это сработало, — произнесла Кира. — Я знаю, что все будет неидеально и совсем не просто, и, возможно, эта попытка все равно провалится, но… — Она сжала руку Херон. — Мы должны попытаться.

Шон перчаткой шевельнул тело Армина. Оно было безжизненно.

— После того как этот сукин сын сказал мне, что мир невозможен, я готов попытаться, просто чтобы доказать его неправоту.

— Мир спасали и по еще более невероятным причинам, — отозвалась Кира.

Теперь к ним присоединился Сэмм и тоже опустился на колени рядом с Херон. Он взял ее руку в свою, но его движения сдерживались наручниками на запястьях. Мгновение он молча смотрел на Херон, а затем повернулся на восток в сторону лагеря Партиалов.

— Кто-то идет проверить, что здесь происходит.

— Должно быть, услышали вертушку, — произнес Шон. — Я не… погодите. Это целая толпа.

Кира поднялась, глядя, как из снежной завесы материализуются тени. Мужчина впереди шел как-то скованно, практически шаркая ногами, будто плохо себя чувствовал. Кира сделала несколько шагов вперед и испытала настоящий поток эмоций, когда узнала его лицо.

— Грин! — Он махнул рукой, и Кира бегом преодолела разделявшее их расстояние и обняла Партиала. — Ты жив!

— Лекарство сработало, — сказал он, глядя на свои ладони и руки так, будто увидел чудо, которое раньше никогда не замечал. — Мне… стало лучше. — Он сжал плечи Киры. — Я еще не совсем в норме, но… ты спасла меня, Кира.

Шон с ошеломленным видом остановился рядом.

— Грин?

Грин повернулся к нему и отдал честь.

— Я ушел из армии, сэр, но готов вступить в новую.

— В какую новую? — спросил Шон.

— Партиал только что пережил свой «срок годности», и у вас есть еще двадцать тысяч, требующих исцеления. — Грин указал назад, где ждала целая толпа солдат-Партиалов, а затем счастливо улыбнулся Кире: — Подпишем мир между людьми и Партиалами прямо здесь?

Пуля Айви оцарапала голову Маркуса сбоку, ободрав кожу до самой кости и оглушив его, но парень был жив. Кира перевязала рану и привела Маркуса в чувство, после чего они стали помогать остальным: останавливая кровь там, где могли, запечатывая дыры в плоти комками рваной одежды и затем отправляя всех обратно в лагерь. Сильнее всего досталось Гару — он получил сквозное ранение в живот, а его правая рука была изуродована, — но его состояние оставалось стабильным.

В живых остались шестеро Айви, которые немедленно сдались, когда погиб их командир. Кира отправила их в лагерь людей, где роль Гару по организации эвакуации начали исполнять Шон и Мкеле. Они не позволяли переправе превратиться в отчаянное бегство, но все равно планировали очистить остров до того, как он весь подвергнется действию радиации. При помощи вертушки Айви они смогли значительно ускорить график.

Кира сама занялась раной Сэмма, уложив его на стерильный операционный стол в импровизированном битком набитым людьми медпункте. Кира омыла плечо Сэмма спиртом и затем аккуратно зашила рану.

— Это напоминает мне о лаборатории, — сказала она, вспомнив, как изучала Сэмма в госпитале Ист-Мидоу, говорила с ним и в конце концов решила помочь ему.

Она чувствовала с Сэммом некую связь, которой у нее не было ни с кем, даже с Маркусом. Какое-то время она боялась, что дело всего лишь в линке, отголоски которого витали на задворках ее разума. Она посмотрела на соседний стол, где Маркус зашивал дыру от пули на ноге Каликс — на этот раз на второй ноге, где теперь появилось зеркальное отражение раны, которую прострелила Херон несколько месяцев назад.

«Я не знаю, что мне следует делать, — подумала Кира и снова посмотрела на Сэмма. — Но я знаю, чего хочу».

— Мне нужно с тобой поговорить, — нервно сказала она.

— Ты закончила с моим плечом? — спросил Сэмм.

— Ты меня слышал?

— Слышал, — ответил Сэмм и, поморщившись, сначала сел, а затем осторожно встал со стола. — Но мне тоже нужно с тобой поговорить.

Маркус поднял взгляд от своей операции.

— Вы собираетесь делать это прямо здесь? Прямо передо мной?

— Ты хороший человек и хороший друг, — сказал ему Сэмм. — Я прошу прощения. — Он взял Киру за руку и посмотрел ей в глаза. Кира, дрожа, встретилась с ним взглядом. — Кира, я люблю тебя. Я не говорил тебе этого, но я любил тебя тогда в лаборатории, любил тебя, когда ты освободила меня из тюрьмы, и когда мы прощались на причале, и когда я снова сказал те же слова в заповеднике. Оба раза при виде, как ты уходишь, у меня разрывалось сердце, будто ты забирала его с собой. Ты теперь часть меня, и я больше никогда не хочу говорить тебе слова прощания. — Он помедлил. — Все, кто остался на этой планете, собираются пересечь океан и найти себе новый дом, начать новую жизнь. Я хочу начать эту новую жизнь с тобой.

Кира расплакалась, так сильно сжимая его руку, что, наверное, причиняла ему боль. Медпункт вокруг них был полон людей и кипел активностью, но в ее ушах раздавались только слова Сэмма. Сэмм снова повернулся к Маркусу.

— Прости. Я не знаю, как это вышло.

Выражение на лице Маркуса понять было невозможно, но внезапно его бесстрастность пала, и он рассмеялся.

— Не извиняйся за это, Сэмм. Это любовь, и она не взвешивает варианты в поисках лучшего — она просто хочет чего-то, сама не зная почему. Да причины и не важны, потому что любовь объясняется лишь тем, что это любовь. Глядя сейчас на Киру, я… знаю, что она тоже хочет этого. Я… — Он замолчал и резко отвел взгляд. Его голос сочился эмоциями. — Я не буду мешать.

— Спасибо, Маркус, — прошептала Кира, утирая с глаза слезу. Она посмотрела на Сэмма и увидела собственное отражение в его глазах. — Я люблю тебя, Сэмм. Правда.

Она притянула его к себе и поцеловала.

Маркус потер глаз, глядя на их поцелуй, а затем вернулся к своей операции и резко втянул в себя воздух.

— Черт. Будто получил ногой по зубам.

— Ты мне об этом говоришь? — отозвалась Каликс.

Маркус бросил на нее быстрый взгляд и снова сосредоточился на ее ноге.

— Вы с Сэммом?

— Когда-то… — Мгновение она смотрела на Киру и Сэмма, а затем повернулась к Маркусу. — Ты в самом деле так думаешь? Что любовь знает, чего хочет, и не важно почему?

— Ага, — ответил Маркус. — Да. Наверное. Мне казалось, я говорю правильные вещи, и я не имею в виду, что сейчас они стали неправильными, но… Ты знаешь, каково это. Не шевелись.

— Что ты делаешь сегодня вечером?

Маркус изумленно замер, едва не уколов Каликс щипцами.

— Что?

— Я одинока, ты привлекателен, мы оба в любом случае застряли в этой больнице. Что скажешь?

— Я только что потерял любовь всей своей жизни, — ответил Маркус. — Не могла бы ты дать немного времени… отдышаться или там оправиться от чувств?

— Ты потерял ее давным-давно.

— Черт, — проговорил Маркус, качая головой. — Знаешь, ты очень прямолинейна.

— К сожалению, это не приносит мне пользы, — отозвалась Каликс, бросая взгляд на Сэмма.

Маркус сухо рассмеялся.

— Кажется, мне стоит услышать эту историю.

— Значит, свидание, — произнесла Каликс. — Брось, это меньшее, что ты можешь сделать, после того как весь последний час ласкал мою ногу.

— Значит, свидание, — сказал Маркус. — Но в первую очередь я объясню тебе разницу между ласками и хирургией. Если не разберешься, это может плохо для тебя закончиться.

Кира стояла на берегу, дожидаясь судна, которое должно было вернуться за последними выжившими. Она настояла на том, чтобы быть именно в этой группе и сначала отправить в безопасное место всех остальных. Сэмм в уютном молчании стоял сзади, обхватив ее руками. Перед ними раскинулось море, широкое, открытое и безграничное.

Волны накатывались на почти разрушенные остатки старого деревянного причала, скрывая его, и Кира хотела исчезнуть, подобно ему, сделав первый шаг по новой тропе к новому горизонту. Белый снег покрывал землю, словно лист пергамента, уничтоживший старый мир и дожидающийся, когда на его странице появится новый.

— Лодка! — крикнул дозорный, и собравшиеся на берегу беженцы посмотрели в сторону Санди-Хук, но ничего не увидели. — На востоке, — прокричал дозорный, и Кира повернула голову и стала всматриваться в даль. К берегу Джонс-Бич жалось белое судно с высокой мачтой, идущее по направлению к Кире и остальным.

— Мкеле посылал за новыми лодками? — спросил Сэмм.

— У нас и так их больше, чем нужно: нам не хватает людей, чтобы управлять ими всеми, — ответила Кира. — Может, это еще один рыбак, который в конце концов решил присоединиться к нам?

Они внимательно наблюдали за лодкой, и вскоре Кира разглядела трех женщин, стоящих на палубе с развивающимися на ветру волосами, и четвертую женщину за штурвалом.

Ариэль, Изольда, Хочи и Нандита.

Кира побежала к ним навстречу и, войдя в ледяную воду Атлантики почти по пояс, стала махать руками. По ее лицу бежали слезы радости.

— Вы здесь! — раз за разом кричала она, слишком счастливая, чтобы сказать что-нибудь еще. — Вы здесь! Вы здесь!

Ариэль чуть повернула один из парусов и замедлила судно, направляя его к причалу. Кира вернулась туда же и бросила подошедшему кораблю веревку. Хочи улыбнулась.

— Подвезти?

— Я не знала, что вы умеете управлять лодкой, — проговорила Кира.

— Я целый год провела в рыбацкой деревне, — ответила Ариэль. — Там ты в любом случае этому научишься.

— Вы живы, — сказала Кира, обнимая от счастья саму себя и не замечая ледяных волн. — Я так вас люблю. — Она посмотрела на лица своих сестер и приемной матери. Возможно, Армин был ее отцом, но ее настоящая, родная, чудесная семья сейчас стояла перед ней. Подошел Сэмм и взял ее за руку. Кира крепко сжала его ладонь и затащила его за собой на лодку, выпустив его руку только для того, чтобы обнять сестер. — Давайте куда-нибудь отправимся.

— Мир велик, — проговорила Изольда. — Мы можем отправиться куда угодно.