ГЛАВА 7

Глядя, как наша партия десанта втискивается в маленький пиратский катер, я не выдержал и предложил привязать Айвора снаружи к корпусу. Юный гигант рассмеялся, но все-таки нашел себе местечко в грузовом отсеке среди кучи оружия, снаряжения и запасов продовольствия. Ильдико и Зорик забрались в кают-компанию, Мимо скрючился на полу в капитанской рубке, а я занял свое насиженное гнездышко в пустом блоке для оружия.

Ба-Каркар уселся в кресло пилота. Он согласился сотрудничать только при условии, что сам выберет место для посадки в пределах очерченной зоны.

Джо Бетанкур пожелал нам удачи и убрал туннель для стыковки. «Чиспа» вернулась в космос; ее идентификационный номер и код транспондера отключили, чтобы судно нельзя было узнать. Благодаря диссимилятору корабль станет невидимым на все время пребывания на орбите и даже при движении на малой скорости. Я знал, что новые корабли совместного производства «Бодаскона» и халуков оснащены детекторами диссимиляции, но сами по себе халуки пока не умели пользоваться этим суперсовременным оборудованием. Они не раз упускали Мимо на «Пломасо», и я был точно уверен, что Джо сумеет спрятать «Чиспу», пока мы проводим первую часть операции.

Когда «Галафарма» узнает о вторжении и прилетит разбираться, нас здесь уже не будет.

Мы взяли с собой два портативных лазерных лучевика СЛ-4 и по личной лазерной пушке на брата. Коммуникационная система использовала в качестве спутника связи «Чиспу», поэтому ее можно будет засечь только с помощью сенсоров последних моделей — по крайней мере в дневное время. А ночью мы будем ею пользоваться только в случае экстренной необходимости — например, чтобы вызвать Джо Бетанкура для эвакуации.

Капер начал спуск на Дагасатт. Я по-прежнему сомневался в надежности Ба-Каркара, поэтому не убирал палец с курка «Иванова» и не сводил глаз с маленького капитана. Квастт выполнял все приказания: пересек орбиту, провел корабль сквозь слои атмосферы, но не особенно отвечал на мою дружелюбную болтовню. Щеточки на лысой макушке снова опустились, что я расценил как признак глубокого душевного беспокойства. Да уж, в его-то положении! Я бы и сам волновался. Когда Мимо убедился в бесполезности моих попыток успокоить маленького пирата, то жестом велел мне заткнуться и взял инициативу в свои руки Он рассказал Ба-Каркару о собственном прошлом контрабандиста и преступника, чем необыкновенно понравился капитану. Мимо вспоминал смешные истории о незаконной торговле с квасттами и извинился за мое поведение даже еще более изысканно, чем Ильдико, изобразив меня в виде очень важной шишки из корпорации «Оплот». Все это возродило в сердце пирата надежду на получение вознаграждения.

— Ты и Асаил дадите мне денег и мой корабль, — сообщил он Мимо, снова шевеля щеками. — Я не просто сотрудничаю, я сотрудничаю значительно.

Я кивнул поверх головы Ба-Каркара: в конце концов не я же плачу им всем, а мой отец. После ожесточенной, но непродолжительной дискуссии Мимо договорился о сумме — и тут же антеннка на голове квастта радостно распрямилась.

Вот она, власть денег! Может, они и не являются универсальным решением всех жизненных проблем, но хотя бы помогают пережить особенно дерьмовые моменты.

Ба-Каркар вышел на связь с космопортом Дагасатта. Из-за технического несовершенства переводчиков мы понимали только слова капитана, но тот, казалось, не пытался нас надуть и вел переговоры по честному. Он получил разрешение на посадку в космопорте Тактака и, следуя нашему плану, предупредил диспетчеров, что на корабле неполадки, но состояние далеко не критическое. Диспетчер посоветовал ему спуститься до тринадцати тысяч метров, откуда за траекторией судна проследит пункт контроля Тактака.

— Что это за место, Тактак? — спросил я капитана.

— Не знаю. Никогда не был. Все говорят — мерзкое.

— В этом городе занимаются переработкой топливных отходов, — сообщил Мимо. — На окраине Большой Битумной пустыни таких несколько. Здешние жители по-прежнему широко используют ископаемые гидрокарбонаты для производства топлива и пластика. Лет двадцать назад я сам продавал здесь химическое оборудование — тогда над Тактаком висел кошмарный смог, а в космопорте не хватало техники и места.

— Неплохо бы проверить, как там дела сейчас, — заметил я. — Двадцать лет все-таки большой срок.

Мы пересекали большой сухой и плоский континент, лежащий в бледно-голубом океане с грозным названием Море Пустоты. Материк занимал почти всю северную субтропическую зону и вид имел удивительный. Скалы и почва желтоватого или ярко-красного цвета, испещренные тысячами маленьких озер, по краям покрытых зелено-синей растительностью. Расположенные по берегам больших водоемов города окружала плотная заводская застройка, между собой их соединяла сеть эстакад и навесных дорог. В целом Дагасатт напоминал испещренное пятнами и царапинами яблоко.

Из голороликов я знал, что большая часть осадков мгновенно поглощается песчаной почвой и попадает в подземные водоносные слои. Оттуда воду выкачивают на поверхность и используют для ирригации. Вдоль северного побережья материка протянулась цепь гор, некоторые вершины покрывал снег. Стекающие со склонов реки питают небольшие поля, прежде чем исчезнуть в толще земли.

На средней скорости мы летели на восток, навстречу ночи.

Диспетчерский центр то и дело выходил на связь, чтобы удостовериться, что мы еще в воздухе, и голос квастта в космопорте не казался особенно взволнованным. На дисплее, показывающем состояние атмосферы, виднелось всего несколько других судов. Судя по всему, на Дагасатте предпочитали небольшие высоты или вообще наземный транспорт.

Наконец на главном экране появилось изображение восточного края континента, вдоль его берега лежала овальной формы мозаика из озер и лагун, земля в перемычках между водоемами была очень темного цвета.

— Большая Битумная пустыня, — сообщил Ба-Каркар.

Широкая пустыня протянулась более чем на три тысячи километров с севера на юг, с трех сторон ее окружал красный песок, пересеченный магистралями. Вдоль дорог виднелись оазисы, словно нанизанные на нитку бусины. Из городов тянулись дымные хвосты и вместе с западным ветром улетали на восток. Другая сторона Битумной пустыни отделялась от моря тонкой полоской погруженных в облака вулканических гор — Ограды Полигона. Быстрые Реки стремительно неслись с вершин в бассейны, в их руслах и находились залежи гидрокарбонатов. Область называлась пустыней только потому, что здесь никто не жил. А уж воды здесь было предостаточно.

— Тактак находится в самой северной точке, — сказал Ба-Каркар. — Сейчас начнем спускаться, сделаем несколько кругов над пустыней.

— Дай мне более крупный снимок поверхности, — попросил я.

Он включил сканер и показал, как им пользоваться. Участки сухой земли между маслянистыми, радужными озерами были серого или розового цвета, другие места казались мягче, на их черной поверхности виднелись странные концентрические круги, похожие на большие водовороты. К востоку от Тактака пустыня слегка приподнималась, и воды там сохранялось меньше, некоторые части возвышенности напоминали цельные куски лавы. Совсем близко к Ограде Полигона протянулся участок земли, покрытый красными скалами и каменными валами; в небо поднимались змейки дыма.

Скорее всего, завод халуков находится где-то здесь. Я велел Ба-Каркару сделать крупномасштабное сканирование района, но примитивная аппаратура не могла заметить никаких следов неприродной деятельности. А наши высокочувствительные аппараты невозможно было использовать внутри судна квасттов.

— Его может закрывать разработанный людьми защитный слой, — предположил Мимо. — Горизонтальный проектор вполне с этим справится. Это попросту крыша, прячущая сооружения от космических сенсоров «Оплота» или Зонального патруля. Уверен, мы легко найдем завод, если спустимся на землю.

— Можно ли сделать снимок этой зоны? — спросил я Ба-Каркара. — Или распечатать голограмму?

К счастью, на борту наличествовала необходимая аппаратура, и я щелкнул несколько кадров с изображением скалистой поверхности, а заодно прилегающих гор и побережья. Разметка на снимках соответствовала единицам измерения квасттов, но все лучше, чем старые карты из базы данных пиратского капера.

Затем я рассмотрел через окуляр сканера сам город Тактак и его космопорт: он оказался больше, чем ожидалось. На земле стояло штук шестнадцать космических кораблей и целая куча воздушного транспорта. Я заметил нечто, совсем меня не порадовавшее, но тут заговорил Ба-Каркар.

— Асаил, осталось совсем немного, и мы начнем твою — пип! — аферу. Ты понимаешь: искусственная авария может вследствие непредвиденных обстоятельств обратиться в настоящую. Пусть твои люди примут меры предосторожности.

Впрочем, у нас не было возможности особенно осторожничать — ремни безопасности на судне квасттов подошли бы по размеру в лучшем случае девятилетнему ребенку. Но я все-таки попросил Мимо предупредить остальных.

Пират снова вышел на связь с космопортом и сообщил, что идем на посадку. Мои расчеты на плавный спуск не оправдались — Ба-Каркар закрутил судно в резком пике, и мы камнем падали вниз, пока до поверхности не осталось всего каких-нибудь триста метров. Капер уже выровнял ход, а я все еще сжимал побелевшими руками спинку командного кресла. Многочисленные бортовые дисплеи демонстрировали с разных углов этот головокружительный маневр.

— Ну и дерьмо! Неужели было обязательно ронять корабль с небес, словно наказание Господне?

— Моя великий капитан корсаров, — недовольно пробормотал Ба-Каркар. — Я водить корабли, когда твой эмбрион еще спал в — пип! — твоей матери. А теперь заткнись, Асаил, мне надо сосредоточиться.

Он нажал несколько кнопок, и двигатель странно взвизгнул и замолк; корабль рванулся в бешеном витке и рухнул вниз. На убийственной высоте в сто двадцать пять метров он вроде бы выровнялся и теперь медленно планировал к Тактаку под углом двести восемьдесят градусов. Я понадеялся, что мы упадем в пределах досягаемости спасательных команд космопорта — нас все-таки должны найти.

Ба-Каркар снова вышел на связь с землей и спокойно проговорил:

— Вниманию диспетчерского центра Тактака: приближающееся судно — пип.

Снизу что-то ответили.

— Нахожусь в критическом положении. Неполадка в — пип — аппаратах управления. Высота в человеческом эквиваленте сто двадцать четыре — шесть метров. Двигатель барахлит.

Похоже, там что-то спросили.

— Нет, Тактак, невозможно. Мощность падает.

А судно тем временем держало курс на восток. При приближении поверхность пустыни оказалась куда более неровной и шероховатой: повсюду возвышались куски скал размером с дом, походившие на огромные прессованные кирпичи, между ними блестели зеркальные озера какой-то темной жидкости — уж точно не воды. Солнце уже уселось на линию горизонта и теперь сияло нам в лицо; на земле вытянулись длинные, неправильной формы тени.

С диспетчерского пункта снова донеслось какое-то вопросительное чириканье.

— Нет, нет! Попытаюсь сесть в пустыне. Вы проследите за кораблем?

Уверенное хмыканье, щебетание и клекот.

— Спускаюсь, Тактак. Начинаю аварийную посадку. Зажигаю сигнальный маяк и жду спасательного корабля.

Маленький капитан выключил динамики переговоров.

— Они видят нас? — спросил я. — Проклятие, мы не должны потеряться!

— Тихо — пип! — дурак, мы все можем накрыться!

Я мгновенно заткнулся и свернулся в своем ящике, смотря при этом на экран навигатора. Мы находились примерно в шестистах километрах к востоку от Тактака на одной широте с городом и предполагаемым местом завода халуков, то есть ровно там, где я хотел приземлиться. Достаточно далеко от космопорта, значит, квасттам придется снарядить воздушную поисковую экспедицию, и в то же время не слишком близко от халуков — иначе охранники могли бы что-нибудь заподозрить.

На большом экране было видно, как наше судно чуть не царапает вершины скал, летели мы все медленнее. Ба-Каркар слегка изменил направление, чтобы миновать большой каменный завал, и повернул капер к ровной долинке. Почву, как кожу прокаженного, покрывали трещины, из них кое-где выступали своеобразные черные башенки, похожие на детские замки из мокрого песка. Самая большая из них возвышалась метров на пятнадцать и была около метра в обхвате.

— Довольно приятное место для посадки, — сказал я. — Корабль можно будет спрятать за башенками.

— Если мы сядем здесь, — возразил Ба-Каркар, — то судно потонет, по человеческим меркам, через четырнадцать минут. Под сухой коркой мягкий битум. Кроме того, — он указал на маленький боковой экранчик, — в воздухе полно вредных веществ, поднимающихся из подземных газовых месторождений.

— Ох.

Так мы и планировали дальше на уровне верхушек деревьев — если бы здесь было хоть одно дерево! Солнце уже село, наступали сумерки. За ядовитой долиной с черными башенками раскинулось широкое озеро, покрытое маслянистой пленкой, весь противоположный берег покрывали черные обломки скал. От некоторых из них струились белые ленты пара, а сверху рассыпалась грязно-желтая пыль — судя по всему, природная сера.

И тут Ба-Каркар издал торжествующий писк.

— Смотри!

За скалами открылась площадка, удивительно похожая на посадочную — круглая, с твердым покрытием, около четырех километров в диаметре. Посередине возвышалось нечто, больше все напоминавшее гигантский пень с плоским срезом и длинными корнями. Верхушка слегка дымилась — как будто здесь действительно недавно росло дерево, которое теперь пострадало от лесного пожара.

— Черт подери, что это? — прошептал я.

— Пип! Судя по карте, здесь полно таких же — пип. Мы сядем около него. Там внизу вода, но не очень много. Поверхность здесь очень плотная, она сдерживает вредные пары. Достаточно прочная, чтобы выдержать корабль. — А потом он тихонько пискнул, заставив меня похолодеть от ужаса. — Мне так кажется.

— Ты не уверен?

— А кто уверен? — ответил он в духе прославленных риторов. — Большая пустыня битума — это вечная загадка, на которую нет ответа. Все, снижаемся… пип!

Последний вопль прозвучал как квасттовский боевой клич — типа «банзай!» Ба-Каркар пристегнул ремни безопасности.

Я крикнул остальным, чтобы они держались как можно крепче, и мы полетели прямиком на этот черный пень, где-то на середине пути зависли, и маленький капитан аккуратно посадил капер между двумя «корнями» так мягко, словно на площадку лучшего космопорта галактики. Случилась лишь одна неприятность — корабль приземлился на несколько неровную поверхность, и его протащило сверху вниз. Две из шести посадочных ног с лязгом процарапали скалу, корпус шатало и бросало из стороны в сторону.

Ба-Каркар выключил двигатель. Мы с грохотом рухнули на пол, меня подбросило, а затем припечатало к палубе.

— Приехали, — радостно сообщил пират, отстегивая ремни. — Аварийный маяк горит. Мне связаться с Тактаком?

— Сильно ли поврежден корабль? — спросил я, проверяя состояние своего собственного корпуса и шасси.

Вроде все в норме, по крайней мере встать удалось.

— Мы хорошо сели. Приземляться еще раз может быть очень опасным. Слегка повреждены ноги, но их легко починить. Теперь мы очень хорошо спрятаны от обычной аэросъемки, как ты и хотел.

— Отлично! — Я сцепил ладони и потряс ими в воздухе, выражая высшую степень восторга по обычаям квасттов. — Не связывайся с диспетчерским центром космопорта. Сможет ли сканер нашего корабля определить приближение спасательной команды?

— Когда они будут достаточно близко.

— О’кей. А ты не знаешь, насколько может разогнаться спасательное судно?

— Быть может, километров триста в час, по человеческим меркам.

Таким образом, у нас есть еще около полутора часов даже в том случае, если они стартуют немедленно и понесутся как бешеные псы. Что весьма сомнительно. Я попросил Ба-Каркара сделать атмосферный анализ, который показал наличие в воздухе большого количества вредных гидрокарбонатов и серных соединений. Но люди могут дышать этой дрянью — несколько дней уж точно, а если к тому времени операция не завершится то это уже не будет иметь никакого значения.

Мимо, Зорик и Ильдико осторожно выбрались из своих углов и втиснулись в капитанскую рубку.

— Повреждения несерьезные, — успокоил я их. — Капер на ходу. А как вы, ребята?

Ильдико чувствовала себя прекрасно, Зорик — еще лучше, а Мимо сообщил, что Айвор отлично пережил небольшую аварию, но настоятельно просит вытащить его из грузового отсека — по причине отсутствия там отхожего места.

— Открывай оба люка, — велел я капитану. — Мы выйдем ненадолго. Ба-Каркар, мы сейчас посовещаемся, а ты тем временем осмотри поломанные ноги, но не входи в корабль без моего разрешения.

— Понял, — ответил тот. — Ты боишься, я сделаю какую-нибудь гадость. Не стоит. Я сотрудничаю честно.

Приятно слышать. Но все-таки не особенно я стремился ему доверять.

Мы спустились вниз по склону. На Дагасатте наступил поздний вечер, холодно не было, воздух прогрелся градусов до тридцати. Бензиновое зловоние иногда разгонял свежий ветер с севера, дувший прямо в угол между двумя «корнями» огромного «пня». Наш капер приземлился прямиком в лужу, впрочем, неглубокую; очевидно, в ней скапливалась вода, стекавшая с верхних склонов. В куче осколков скальника, содранного нами при посадке, валялись две металлические ноги — шасси квасттовского корабля.

Ильдико наклонилась и вытащила из лужи один из обломков.

— Взгляните, он весь пузырчатый, как зандерианская пемза или кусок тоста. Ничего не весит. Как вы думаете, Пень-гора — это какой-нибудь вулкан?

Мимо взял обломок в руки, оглядел и обнюхал его со всех сторон.

— Не совсем, хотя здесь не обошлось без вулканического жара. Думаю, это вещество — продукт карбонизации природного органического материала, не нефти, а, скорее, угля. Подземный жар превращает углекислый газ и водяные пары в жидкость, и таким образом в застывающей массе образуются пузырьки. Это пористое вещество совсем не такое плотное, как скальные напластования или асфальт, значит, оно подымалось снизу и, расколов тонкую корку, отвердело уже на поверхности пня.

Ильдико восхищенно посмотрела на моего друга.

— Вы, случайно, не планетолог, капитан Бермудес?

Мимо покачал головой, улыбнулся и вытащил из золотого портсигара неизменную сигару.

— Нет, querida [6], но я бывал во многих интересных местах — как следствие выбранной профессии, — и мне всегда нравилось изучать их геоисторию. И часто сталкиваешься с параллелями в процессах развития разных планет.

Айвор пришлепал к нам, и теперь операционная группа была в полном сборе. Я велел Ба-Каркару продолжать починку капера, а сами мы направились к сухому выступу естественного происхождения, который к тому же оказался твердым, как тротуар. Спасательный корабль без труда найдет нас, а наше судно представляет собой идеальное место для засады.

Да, маленький пират заслужил вознаграждение. А отломанные ноги послужат для придания аварии правдоподобия.

Итак, я начал совет без всяких вступительных слов.

— Я пересмотрел свой первоначальный план, по которому Айвор должен был остаться здесь сторожить пленников-квасттов, а остальные пошли бы штурмовать завод халуков. Ситуация оказалась хуже, чем я предполагал. Ввожу в курс дела.

Команда смотрела на меня с профессиональным безразличием — за исключением бедняги Айвора, который наверняка подумал, что я недооцениваю его возможности.

— Изначально я основывался на сведениях Мимо, Ба-Каркара и Тисквата, пиратского стрелка, и считал Тактак маленьким захудалым городишкой, где едва найдется хотя бы один спасательный корабль. Но во время полета я оглядел их космопорт — он оказался куда больше и лучше оборудован. Там целых три спасательных катера, квастты называют их «туко». Их ни с чем не спутаешь благодаря ярко-оранжевой раскраске и шасси в форме лыж для посадки даже на мягкую поверхность.

— Mierditas [7], — выругался Мимо, но невозмутимо зажег спичкой сигару.

— Поддерживаю, — отозвался я. — Если квастты решать прислать больше одного катера, то и с двумя мы тоже справимся.

— Но не с тремя, — резонно возразил Зорик О'Тул.

— Именно, — спокойно согласился я. — Если по нашу душу прилетят три туко, то миссии конец. Но вряд ли они вышлют все имеющиеся у них корабли. Ладно, возвращаюсь к самому плохому. Меня волнует ситуация, когда они отправят сюда второй катер — позже, на поиски первого пропавшего. Мы постараемся втереть им историю об аварии, конечно, с помощью одного из пленников. Наш капер мы замаскируем камуфляжной сеткой и загасим сигнальный маяк. Но всегда остается возможность, что первая команда сообщит второй наше точное расположение перед тем, как приземлиться. Надо будет расспросить пленников об этом, но ответы могут нас не порадовать. — Я повернулся к О'Тулу: — Зорик, возьми портативный переводчик, когда будешь сбивать корабль. Если допросить квасттов окажется возможным, сделай это.

— Понял.

Коротко и ясно, вот что значит солдатская выучка.

— Мы проделаем то же самое с пленниками, которых отправим на капер. Но если после этого сюда заявится вторая команда и откроет огонь, станет ясно, что место просматривается. Тогда берем в плен всю вторую группу, туко уничтожаем, как будто он потерпел крушение. А потом срочно перебрасываем капер в другое убежище — на случай, если вдруг сюда притащится третья команда, имея на своем борту какое-нибудь оружие массового уничтожения.

— Ну, эту проблему можно решить, — начал О'Тул. — Надо просто перебросить капер в другое место сразу же после захвата пленников.

— Ба-Каркар считает, что капер легко поднимется, несмотря на повреждение шасси, но с посадкой возникнут трудности. Не хочу рисковать без жесткой на то необходимости. Пока здесь все в порядке, мы здесь и остаемся. — Я улыбнулся Айвору Дженкинсу. — Итак, Айвор хороший парень и я ему очень доверяю, но у него недостаточно опыта, чтобы выполнить мои новые требования. Да и никто не справился бы в одиночку.

— Я согласен, Адик, — смиренно прогудел гигант.

Зорик и Ильдико не шелохнулись. Они понимали, я не собирался оставлять никого из них — профессиональные солдаты-штурмовики обычно ходят в наступление, а не сидят в тылу.

— Ты хочешь, чтобы я остался с Айвором.

Мимо тоже все прекрасно понимал.

— Да. Вместе вы справитесь с любыми трудностями.

— Ты уверен в этом? — хмыкнул Зорик. Возможно, ему стало обидно.

— Спроси об этом у Мимо, — сказал я.

Мой друг неторопливо пыхнул дымом и поднял взгляд на дурацкую Пень-гору.

— Начальник О'Тул, не сомневайтесь, мы с Айвором эффективно разрешим эту гипотетическую ситуацию.

— Есть и другой выход, — обратился Зорик ко мне. — Учитывая новые обстоятельства, он может оказаться более действенным, если, конечно, тебе хватит пороху… если ты согласишься его принять.

— Ну-у? — протянул я с улыбкой.

— Как только у нас в руках оказывается один туко, заставляешь заложника вызвать сюда оба спасательных катера. Они приземляются, ты захватываешь один и уничтожаешь второй. Забудь о пленниках. Они нужны, только чтобы подтвердить диспетчерскому центру в Тактаке, что катастрофа действительно произошла. А потом просто убей их, взорви капер контрабандиста. Для эвакуации он нам не нужен — мы вызовем «Чиспу». Таким образом, у нас будет два корабля вместо одного, ударная группа из четырех человек — как ты и хотел сначала. Айвор может охранять пирата и судно, пока мы совершаем пеший бросок.

— Ты же знаешь, я обещал Ба-Каркару не причинять вреда невинным квасттам, — сказал я. — И нет никого более невинного, чем команда спасателей. И еще я обещал вернуть его корабль после операции.

Зорик О'Тул передернул плечами.

— То было тогда. А это — сейчас. Если не хочешь убивать их, просто оставь здесь.

Ну да, а отсюда до ближайшего хоть чего-нибудь шесть сотен километров как минимум.

— Спасибо за предложение, Зорик, но так не пойдет.

— Как хочешь.

Мимо повернулся ко мне.

— Есть еще одна деталь. Если я остаюсь здесь, кто тогда поведет квасттовский катер?

— Я изучил его устройство, — ответил я. — В туко используется простейшая система из антигравитационного генератора и малых центрических двигателей. Управление ручное. Никаких компьютеров, из важных приборов только показатели топлива и компас. Как-нибудь справлюсь.

Мимо ухмыльнулся, не выпуская из зубов сигары.

— Возможно, сейчас тебе и вправду лучше обойтись без слабосильного старого пердуна вроде меня. Пока, конечно, ты не попадешь в настоящее пекло.

Именно поэтому я не особенно возражал, чтобы ветеран-контрабандист участвовал в этой операции; такого искусного стрелка — из практически из любого вида оружия — надо еще поискать. И годы тут ни при чем.

— Думаю, я правильно оценил ситуацию, сказав, что мы не встретим ничего сложнее, чем на Кашне. Уверен на девяносто процентов, халуки и их покровители из «Галафармы» полагаются на супертонкую систему защиты, а о военной мощи забыли. Худшее, что они могут встретить, — это шпионы-квастты. Но Тискват утверждал, местные боятся и близко к нему подойти. Уверен, у них по всему периметру протянута сигнализационная сеть с автоматическими каги-бластерами или чем-то подобным. Еще могут быть противовоздушные пушки «микки-маусы» и несколько охранников службы безопасности, которые большую часть времени пьют джин с ромом.

— Возможно, ты и прав, — сказал Зорик. — А если все окажется по-другому, просто придется немного сымпровизировать.

Ильдико и Айвор бросили на меня тревожные взгляды, Мимо, отлично понимавший, что это предупредительный свисток о будущем неповиновении, смотрел на меня безо всякого выражения.

И вот что сказал я:

— Если меня прикончат, тогда импровизируйте. До тех пор я рассчитываю, что мои приказы будут выполнены.

— Само собой разумеется, — отчеканил О'Тул, не дрогнув. — Ты — начальник, мы — рыла.

Я уже давно не сталкивался с типами вроде Зорика. У этого человека отсутствовало чувство юмора, он не собирался признавать человеческие слабости и уж меньше всего он считал себя обязанным подчиняться и уважать командира, который не соответствовал его драконовским меркам совершенства. Я знал, что в бою Зорик О'Тул проявит себя как настоящий воин. Как же, черт подери, жаль, что он знает о моем прошлом!

— Ладно. — Я оскалился в неподражаемой семейной ухмылке Айсбергов. — У кого-нибудь есть замечания по поводу нового плана? Нет? Хорошо, давайте снова повторим порядок действий, а затем вернемся на корабль и займемся делом. Теперь каждый из вас как можно подробнее изложит свою часть задания по захвату команды спасателей-квасттов. Зорик, почему бы тебе не начать?


На Дагасатте ночь.

Температура упала больше чем на двадцать градусов. На небе, чистом, несмотря на идущий от земли туман, горят звезды Млечного Пути и отдельные рассыпанные созвездия; отсюда Гроздь халуков кажется всего лишь маленьким росчерком на черном бархате. Ни один живой звук не нарушает тишины, только иногда с вершины Пень-горы доносится шипение, когда из недр вытекает очередной ручеек лавы.

С восточной стороны приближается яркий свет, сначала обостряя очертания гор, а затем зажигая все небо. Слышится звук простых реактивных двигателей; шум становится яснее, когда корабль снижается, облетает твердую площадку, ища предполагаемое место аварии. Лазерные лучи обегают склон Пень-горы и обнаруживают накренившийся капер в расселине между «корнями». От рухнувшего судна тянет дымом, его грузовые отсеки распахнуты. Никаких признаков жизни.

Спасательная команда квасттов благоразумно садится в километре от места происшествия. Их туко похож на половину гигантской буханки хлеба, длиной метров десять. Вместо шасси к днищу прикреплены две широкие лыжи, на крыше белеет габаритный огонь, лазерные лучи исходят из прожектора на нижней части кабины пилота. Сквозь широкое лобовое стекло видны несколько фигур. Они не двигаются, пока движки постепенно замолкают и корабль замирает. Открывается боковой люк, оттуда выкатывается робот и устремляется к месту аварии.

Маленький робот оснащен большим количеством сенсоров, его задача — убедить команду, что потерпевший бедствие капер не собирается взрываться, что его двигатель не работает. Помимо жалкой струйки дыма, к тому же неизвестно откуда идущего, не заметно никаких ядовитых паров или языков пламени; сенсоры не фиксируют возгорания. Робот пробирается по мелкой луже и приближается к борту судна; он проникает в грузовой отсек и приступает к поиску выживших.

Путь ему преграждают кучи голубых, желтых и красных коробок, за ними лежит фигура в белых одеждах. Коробки эти явно сделаны людьми, и команда спасателей делает вывод, что перед ними рухнувший капер какой-нибудь банды пиратов. И на головы ненавистных ублюдков — то есть людей — обрушивается миллион проклятий.

Глаза робота фокусируются на фигуре в белом, она слегка шевелится. Камера не может сделать четкого снимка тела, но сенсоры подтверждают — кто-то здесь жив.

Робот плетется дальше, выискивая других корсаров, и находит еще одно тело — в маленьком коридорчике, соединяющем грузовой отсек с остальными частями корабля — в том числе и капитанской рубкой. Оно поднимает голову и чирикает прямо на слуховой волне робота.

— Помогите.

Из динамика доносится голос лидера спасателей:

— Помощь прибыла. Сколько вас?

— Шесть, — отвечает жертва аварии и неподвижно замирает.

Выступающие из стенки двигатели блокируют роботу дорогу вперед, он разворачивается и завершает обзор грузового отсека. Живых там больше нет, и разведчик выкатывается наружу и ждет, не обращая внимания, что стоит в луже.

Люк на спасательском корабле закрывается, само судно поднимается на несколько сантиметров над гладкой асфальтовой поверхностью и скользит к входу в маленький каньон. Катер садится у самого подножия гигантского пня, двигатели его выключаются полностью. Лазерный фонарь смотрит в другую сторону, но габаритный огонь на крыше дает достаточно яркого белого света, чтобы можно было все видеть.

Снова открывается люк, и по трапу спускаются четверо членов команды; все они одеты в ярко-оранжевые балахоны, на спине выделяется черный знак. В капитанской рубке остается всего один квастт.

Маленькие спасатели заходят на капер, чтобы начать миссию милосердия, тихонько переговариваются между собой. Они не замечают еще одной фигуры, которая выбирается из-под кучи маскировочных полотен, валяющихся вперемешку с обломками лавы, и стремительно крадется к кораблю спасателей.

Это некто очень высокий, одетый в белую квасттовскую мантию; он передвигается несколько неуклюже, издавая едва слышный, но все-таки шум. В кабине пилот-квастт слышит шорох, резко оборачивается — и с удивлением и омерзением обнаруживает перед собой представителя ненавистной расы ублюдков. Маленькая рука тянется к оружию, но враг оказывается быстрее, и женщина-пилот падает на пол, поймав в грудь пулю из парализатора.

В грузовом отсеке капера трудятся трое спасателей, разгребая завал контейнеров, чтобы вытащить полупогребенную жертву. Пластиковые коробки ничего не весят — они вообще пустые! Тем временем четвертый член команды, а именно медик, склоняется над телом лежащего в коридорчике квастта, чтобы обследовать его повреждения.

Пребывающий в обмороке больной переворачивается, вытаскивает из-под одежды пистолет и приставляет дуло к шее застывшего в ужасе врача.

— Тихо! Не двигаться, или я буду стрелять.

Трое спасателей прекращают работу, не понимая, что происходит. Прежде чем они успевают хоть как-то среагировать, ужасающий инопланетянин восстает из кучи мусора и стаскивает с огромного тела мантию, скрывавшую истинные размеры «жертвы». Он также выхватывает пистолет и молниеносно делает три выстрела: жжж! жжж! жжж! — и спасатели валятся на пол, как мешки с песком.

— За что? — кричит квастт, пытаясь отвернуться от приставленного к горлу парализатора. — Почему?


Я сунул «Иванова» обратно в кобуру и сбросил с себя кучу пустых чехлов. Мимо и Ильдико отодвинули контейнер, преграждавший путь в основную часть капера, и прошли в грузовой отсек.

— Отличная работа, Ба-Каркар, — проговорил я.

Мимо забрал у нашего маленького капитана свой незаряженный каги-пистолет, а Ильдико надела наручники на квастта-медика и прикрепила к его оранжевой робе механический переводчик. Продолжительное чириканье малыша предстало перед нами как долгая серия пип! пип! пип!

— Ба-Каркар, объясни ему, в чем дело, — приказала Ильдико.

Контрабандист обратился к соплеменнику:

— Ты пленник людей. Я тоже пленник людей, меня принудили сотрудничать. Пребудь в святой тишине. Они не сделали мне плохо. Они не сделают тебе плохо, если ты будешь слушаться. Если ты не слушаешься, они тебя пристрелят, как остальных.

— Вы убиваете посланников милосердия! — заверещал доктор. — Ты пип! Ублюдок!

— Они не умерли, — сурово проговорил я. — Только спят.

Я велел Ильдико вывести его наружу, мы с Ба-Каркаром последовали за ними. Мимо уже успел связать всех троих пленников-квасттов, и теперь мы все бежали вниз по склону к спасательному кораблю. Из-под очередной кучи маскировочных чехлов показался Айвор.

— Адик, начинать разгрузку?

Я кивнул.

— Перенеси все на корабль квасттов — и как можно скорее!

Он открыл передний люк нашего капера и принялся вытаскивать оттуда всевозможное оружие и снаряжение.

Ильдико дотащила маленького медика до туко, уже не освещенного габаритной фарой, мы с Ба-Каркаром не отставали. Зорик поднимался по склону, неся на плечах последнего пленника; бывший солдат сбросил белую маскировочную робу.

— Пришлось уложить пилота, когда он потянулся за оружием, — заметил он. — Не похоже, чтобы он успел доложить в диспетчерский центр, наверное, ждал сообщения остальных.

— Проверим, — кивнул я. — Отнеси его к другим соням и хорошенько свяжи. Потом помоги Айвору с погрузкой. Да, и не забудьте загасить сигнальный маяк.

— Нет проблем, — отчеканил Зорик О'Тул.

Мы пропустили Ба-Каркара внутрь туко, и он несколько мгновений рассматривал приборы в капитанской рубке.

— Асаил, коммутатор не включали.

— Тогда включи его и проверь, не хочет ли кто-нибудь из Тактака выйти на связь со спасателями. — Я повернулся к пленнику: — Слушай меня. Жизнь твоих товарищей зависит от того, что ты сделаешь в течение следующих десяти минут. Будешь слушаться, вреда им не причинят. Мы будем держать вас в плену некоторое время, а потом отпустим. Ба-Каркар подтвердит мои слова.

— Он говорит правду. Он вонючий ублюдок, но не лгун. Как тебя зовут?

— Гогатар, — пробормотал доктор. — Я искусный целитель.

— Хорошо, Гогатар, — улыбнулся я. — Мне нужно, чтобы ты передал на диспетчерский центр Тактака следующее.

Я сказал, и он соскочил с места и выдал вполне ожидаемый концерт протестующей песни и пляски. Ба-Каркар, Ильдико и я то угрожали, то уговаривали его — и он сдался гораздо быстрее, чем могло бы быть. Мы усадили маленького, еще трясущегося доктора в кресло пилота.

— Я контролирую аппарат связи, — заверил я, чтобы избежать непредвиденных осложнений. — Повторишь первую фразу несколько раз. Ты не узнаешь, когда именно твои слова передадут по сети, так что нет никакого смысла предупреждать диспетчеров. Готов?

Гогатар склонил маленькую голову, изумрудного цвета антеннки на макушке горестно поникли.

— Тактак-центр, слышите меня? Тактак-центр, слышите меня? — монотонно зачирикал он.

Я подключил его и услышал ответ, который мне тут же перевел Ба-Каркар.

— Слышим. Говорите.

Я заставил доктора сказать, что все его коллеги мертвы, и остался он один. Спасатели нашли рухнувший корабль на площадке, покрытой треснутым асфальтом. Они приземлились, четверо спасателей, как обычно, поднялись на борт упавшего судна. Стоило им оказаться внутри, как на поверхность через многочисленные трещины вырвался поток битумной лавы, платформа, на которой лежал капер, ушла вниз — а вместе ней завалило и сам корабль.

Диспетчер разразился целой какофонией испуганных писков и чириканий, но я не стал утруждать Ба-Каркара переводом. Гогатар сказал диспетчеру, что платформа, на которой стоит его собственный катер, тоже медленно тонет в асфальтовой трясине. Спастись невозможно.

— Попрощайся с ними, — приказал я.

Он так и подскочил на кресле.

— Не-е-е-е-е-ет!

Я выключил передатчик.

— Все отлично, ты просто молодец. Даже последний штрих — предсмертный вопль. Давай, Ильди.

Маленький дротик воткнулся между лопатками доктора, и Ильдико поймала падающее тельце.

— Это не обязательно! — запротестовал Ба-Каркар.

— Это целесообразно, — возразил я. — Все пленники проснутся завтра утром, примерно в одно время.

Ильдико легко подхватила пленника на руки и отнесла его на капер контрабандиста. Ба-Каркар бросил на меня негодующий взгляд.

— Ты хочешь и меня отключить ради твоей вонючей целесообразности?

Наверное, он уже начал раскаиваться, что согласился с нами сотрудничать.

— Сколько времени тебе понадобится на ремонт капера? — миролюбиво спросил я, чем немало его удивил.

— Дня два по человеческим меркам. Или еще быстрее, если вонючий великан мне поможет. У меня есть все детали.

— Тогда занимайся делом и не создавай проблем. Тогда тебя никто не отключит и не посадит в колодки. Я возьму этот катер и повидаюсь со своими врагами, которые прячутся у халуков. Двое моих людей пойдут со мной, двое — в том числе и вонючий великан — останутся, чтобы охранять тебя и пленников.

— И-и-и. Асаил, а что будет, если ты умрешь там? Что будет с нами?

— Тогда у вас возникнут неслабые проблемы — так что лучше молись своим квасттовским богам, чтобы мне повезло. Понял?

— Прекрасно.

Я уселся в кресло перед пультом управления, там оказалось куда просторнее, чем на пиратском капере, и мне даже не придется задирать колени до ушей. Достаточно только слегка повернуться набок.

Ба-Каркар тревожно наблюдал за моими манипуляциями, а когда я вытащил электронную книжку со схемами туко и принялся сравнивать изображение с действительным устройством катера, он не выдержал и спросил:

— Асаил, ты ведь летал на туко раньше, да?

— Нет. Но я быстро учусь.

— И-и-и! Ты психованный ублюдок!

— Возможно, — со вздохом признал я. — Не хочешь дать мне какой-нибудь хороший совет?

— Лучше я вернусь на капер и буду молиться.

Загрузка...