Русский город Севастополь

Высадка десанта

Восемь пароходов и тридцать транспортных судов двинулись в сторону устья Альмы. Меньшиков внимательно наблюдал с высокого берега за движением вражеских судов. Приказал выдвинуть к предполагаемому месту высадки донскую батарею и пару сотен казаков с сапёрами. Произвести побольше шума. Но если пароходы смогут подойти близко и начнут обстреливать берег, тут же свернуть позицию и отойти.

– Решили нас обмануть, – объяснил он генералам. – Как будто хотят высадить десант у Альмы. А мы сделаем вид, что клюнули на их уловку.

Шесть лёгких орудий выкатили на песчаную прибрежную полосу. Казаки ловко установили пушки, принялись забивать заряды. Следом подошла сапёрная рота. Павел соскочил с коня. Подождал, когда подъедут телеги, груженные плетёными турами. За телегами бежали сапёры. Он быстро расставил людей. Солдаты принялись возводить укрытия для орудий.

– Здесь песок, ваше благородие, – пожаловался ефрейтор Козлов. – Сквозь прутья все высыпается.

Ефрейтор был широкоплечий, с большими руками и мощной короткой шей. Лицо, словно вырезанное из камня. Усы жёсткой щёткой. Глаза тёмные, строгие.

– Да, ты, хлопец, не сильно старайся, – успокоил ефрейтора командир одного из орудий, высокий молодой казак с вислыми черными усами. – Мы же для виду встали. Слегка накидай, чтоб ветром не сдуло.

Подъехали две сотни казаков. Спешились, укрывая лошадей в густом кустарнике. Принялись выбегать на берег, строиться, затем быстро разбегались, вновь строились – делали вид, как будто подходит целый полк. При этом хорунжие кричали до хрипоты, чтобы на пароходах было слышно: готовится серьёзная оборона.

Пароходы подошли ближе, насколько позволяла осадка. Начали разворачиваться бортами к берегу.

– Гляди-ка! – крикнул Павел командиру батареи. – Порты открывают. Сейчас по нам бабахнут.

Казак, коротко взглянул в сторону вражеских кораблей.

– Не достанут, – спокойно ответил. – Далеко.

Один из пароходов пыхнул белым облачком. Затем ухнул отдалённый гром. Ядро рикошетом отскочило от воды и зарылось в песок, не долетев до пушки шагов десять.

– Ох! – выдохнул Павел, с ужасом взирая на песчаный холмик, под которым успокоилось ядро.

– Чего перепужался? – усмехнулся казак. – Я же говорю: далеко.

– А если гранатой стрельнут? – не унимался Павел.

– С кораблей гранатами не стреляют. У них только ядра, чтобы борта прошибать. На кой им гранаты? Разрывные бомбы они на нас тратить не станут.

С транспортов начали спускать шлюпки. Казаки высыпали на берег, показывая, что готовятся к схватке с десантом. Но шлюпки не спешили. Плыли прямо, вдруг поворачивали вправо или влево.

– Михайлов, достанешь? – спросил командир батареи у наводчика одного из орудий.

– Ежели гранату песком набьём, да с полуторным зарядом, – прикинул наводчик.

– А давай! – согласился командир батареи.

– Зачем песком? – удивился Павел.

– Чтобы ядро легче было. Пули свинцовые выпотрошим, и песка насыплем. Оно летит дальше.

С парохода опять раздался выстрел. На этот раз ядро скакнуло по воде и нырнуло далеко от берега.

– Готово! – крикнул заряжающий, вытянув прибойник из ствола.

Наводчик задрал ствол орудия как можно выше, прицелился.

– Правое колесо на вершок вперёд! – скомандовал он. Пушкари тотчас подвинули колесо. – Готово!

– Пали! – скомандовал командир орудия.

Фейерверкер поднёс запал к огнепроводной трубке. Орудие ухнуло, откатилось. Ядро, описав дугу в воздухе, ударило о воду, подпрыгнуло, словно мячик и точно угодило в одну из шлюпок, разломав её пополам. Матросы барахтались в воде, пока их не подбирали с других лодок.

– Ну и глаз у тебя, Михайлов! – похвалил наводчика командир батареи.

Вскоре шлюпки подняли обратно на борт, и вражеский флот проследовал дальше в сторону Севастополя. Казаки тут же снялись с позиции. Орудия цепляли на передки. Туры вновь грузили на телеги. Передвинулись в район Качи. Представление повторилось. С транспортов спустили шлюпки. Они опять сделали вид, что направляются к берегу. Пароходы дали несколько залпов. Наша батарея ответила. Шлюпки подняли на транспорты, и суда уплыли в море.

– Подурили друг дружку, – усмехнулся командир батареи, – а теперь, гляди, вон они где высаживаются, у солёных озёр.

Он протянул Павлу подзорную трубу. Павел приник к окуляру. Увидел, как транспортные суда, под прикрытием пароходов, выстроились в шесть эшелонов. На спаренные шлюпки клали дощатые щиты и на них спускали пушки. В длинные десантные боты сажали солдат. Как только какой-либо корабль разгружался, он тут же снимался с якоря и уходил в сторону Евпатории, уступая место судну из следующего эшелона.

– Их же надо атаковать! – воскликнул Павел. Он оглядывал окрест солёных озёр, но нигде не видел наших колонн.

– Надо, – нехотя согласился командир батареи. – Но приказа не было.

– Но почему? – недоумевал Павел.

– Перешеек узкий, простреливается с моря. Видишь, как пароходы поставили? Только подойди – вмиг накроют.

– Неужели мы, вот так, просто, будем смотреть?

– Ну, видать, наш главнокомандующий хитрость какую-то задумал, – неопределённо ответил казак. – Хотя, я бы врезал!

***

– Эдуард Иванович, – обратился князь к подполковнику Тотлебену. – Мне надобно укрепиться здесь. Что вы можете предложить?

Они стояли возле недостроенной телеграфной башни, откуда хорошо просматривалась вся будущая позиция перед рекой Альмой.

– Прежде всего, мне надо знать, сколько у меня времени, – сказал Тотлебен.

– Не более двух дней.

– Но этого мало. Надо было как-то раньше определиться с позицией.

– Ну, дорогой мой, как же я это смог бы сделать раньше? – развёл руками Меньшиков. – А если бы противник высадился в другом месте? Да и после, как узнать, куда он двинется? Только теперь мне понятно, что Сент-Арно пойдёт именно к Севастополю и именно по этой дороге. А мог бы к Перекопу полезть.

– Я располагаю только одним сапёрным батальоном, да и тот не в полном составе. Этих сил недостаточно, – пожаловался Тотлебен. – Откомандируйте мне хотя бы несколько пехотных рот.

– Солдат я вам дать не могу, – отрицательно покачал головой Меньшиков. – Солдаты мне нужны для боя. И ещё есть одно неприятное обстоятельства – инструмента нет. Едва ли наберётся полсотни годных лопат. Даже если дам вам ещё людей, чем они землю рыть будут?

– Ах, Александр Сергеевич, вы от меня требуете невозможного! – Тотлебен даже покраснел от возмущения. – Как же я смогу построить апроши или люнеты без лопат и кирок? Да и с одним батальоном времени займёт не меньше недели.

– Не надо возводить монументальных сооружений. Укрепите батареи в центре позиции на высоте – и достаточно. Как для арьергардного боя, – ответил Меньшиков.

– Простите, вы заранее наметили отступление? – удивился Тотлебен.

– Меньше вопросов, – каменным голосом урезонил его главнокомандующий. – Приступайте к работам.

– Но почему нет инструментов, позвольте спросить. База военно-морского флота – и нет лопат? – все возмущался Тотлебен.

– Прикажете отдать под суд коменданта? – горько усмехнулся Меньшиков. – Мне ли вам разъяснять, что деньги, выделяемые на инструмент, утекли в неизвестном направлении. Нет времени сейчас разбираться со снабжением. Эдак всех интендантов надо судить. Знаете, что мне доложил генерал-лейтенант Павловский? – начал гневаться князь. – Инженерный департамент в этом году на закупку и починку инструмента выделил целых сто пятьдесят рублей, да и эти крохи – растворились, – поди, отыщи! Откуда же я вам возьму лопаты?

Тотлебен сердито пожал плечами.

Меньшиков подозвал к себе начальника штаба, капитана Вунша.

– Какие у вас есть соображения по подготовки к баталии?

– Вырубить сады на северном берегу реки. Разобрать каменные дома, деревянные – сжечь. Разрушить ограды, – высказался капитан.

– Для чего надо очистить местность? – попросил уточнить Меньшиков.

– На случай контратаки.

– Контратаки не будет.

– Простите, не понял вас, ваша светлость, – глупо хлопал белёсыми ресницами Вунш.

Меньшиков устало вздохнул.

– Распорядитесь подготовить разметку для батарей.

– Слушаюсь! – ответил начальник штаба и приказал ординарцу подать коня.

– Ваша светлость, простите за вопрос, но почему без контратак? – осторожно спросил Тотлебен.

– Какие контратаки, Эдуард Иванович? – Меньшиков не любил ничего никому объяснять, но с Тотлебеным почему-то был всегда откровенен. Чувствовал, что траншей-подполковник стоит больше десятка его генералов. – Против нас идут лучшие в мире армии. Зуавы! Знаете такие подразделения во французской пехоте? Они половину Африки прошли с боями. Прибавьте к ним Шотландскую королевскую гвардию… А у меня кто? Мои генералы могут организовать образцовый смотр личного состава: проход маршем в парадных колоннах, всевозможные упражнения с оружием, чеканный шаг…. Но они понятия не имеют о расположении подразделений на местности: как поставить артиллерию, куда выдвинуть стрелков, каким образом перестроить атакующую колонну в рассыпной строй…. Единственный, кто хоть что-то соображает в современной тактике, так это – генерал Хрущёв. Но Александр Петрович, при всем моем уважении к нему, толком не воевал. Он всю жизнь занимался теорией. Вот так-то, – самый умелый генерал под моим началом из воспитателей кадетского корпуса.

– Но позвольте, а как же князь Пётр Дмитриевич? – напомнил Тотлебен.

– Вы о генерале Горчакове? – усмехнулся Меньшиков. – Какой толк от этого героического старичка? Храбрости ему не занимать, согласен, но, Эдуард Иванович…. – Меньшаков напряг скулы. – Давайте говорить честно: командир из него – никакой. Уж очень он нерешительный, соображает долго. А на поле боя решения должны приниматься в секунду. Не знаю, не знаю, – покачал он головой. – Вот, служил наш уважаемый Пётр Дмитриевич генерал-губернатором Западной Сибири, ну и служил бы дальше. С чего вдруг государь на старости лет его прислал ко мне в армию? Чувствую, натворит он дел.

– У Петра Дмитриевича хороший боевой опыт, – попытался Тотлебен сказать слово в защиту Горчакова. – Все же, Турецкую войну прошёл, на Кавказе воевал успешно….

– Опыт…. Конечно…, – зло усмехнулся Меньшиков. – Недавно я проводил манёвры под Севастополем. Если бы вы присутствовали на них, у вас бы волосы встали дыбом. Никто ничего не знает. – Меньшиков чуть не перешёл на крик. – Резервные батальоны мне прислали. Половина солдат ружье зарядить не умеет. Гусары в парадном строю смотрятся изумительно, но даёшь команду: развернуться поэскадронно, – сразу куча-мала. Саблей рубят, что дубиной машут. Им говоришь: по уставу колоть надо, а они устав в глаза не видели. Армию обучать надо. А когда? Враг уже, вон, в Евпатории. Учиться нам придётся, как плохим актёрам, – по ходу пьесы. Поэтому, Эдуард Иванович, никаких контратак. Мне надо сохранить то, что есть до подхода подкрепления, а не на убой пускать последних.

***

К вечеру ветер нагнал тучи. Зарядил ливень. Солдаты прятались в палатках и шалашах. Костры шипели, заливаемые дождём. Лошадей отвели в овраги и старались укрыть под деревьями.

Дежурный адъютант заглянул в палатку Меньшикова, доложил, что к главнокомандующему прибыл генерал Хрущёв. Вошёл невысокого роста, плотный офицер, пятидесяти лет.

– Слушаю вас, Александр Петрович.

Меньшиков нависал над небольшим походным столом, на котором была расстелена, видавшая виды, штабная карта. На карте лежало несколько карандашей разного цвета.

– Ваше сиятельство, прошу разъяснить мою диспозицию.

– Что вам непонятно? – спокойно спросил Меньшиков.

– Я определён в резерв. Почему? Волынский полк один из лучших в дивизии.

– А вы хотите в первую линию? Подойдите сюда, – попросил Меньшиков, указал на карту. – Вы преподавали стратегию, как мне помнится. Могли бы высказать свои соображения?

Хрущёв нерешительно сделал шаг к столу. Снял фуражку, стряхнул в сторону дождевые капли. Взглянул на карту.

– Я бы укрепил высокий берег на левом фланге, – сказал он. – Вот здесь, где река выходит к морю. Поставил бы несколько батарей.

– А если нас обойдут с правого фланга и прижмут к морю?

– Можно будет закрепиться возле телеграфной башни.

– И потерять дорогу на Севастополь. А ещё вы забыли, что с моря нас могут обстрелять вражеские корабли.

– Берег высокий. В устье Альмы мелководье. Корабли не смогут подойти близко, да и стрелять прицельно с моря неудобно.

– А пароходы? Осадка меньше, орудия верхней палубы на подвижных лафетах….

– Тогда, чтобы не обошли с правого фланга, надо растянуть линию.

– Растянуть линию, – нехотя согласился Меньшиков. – Посмотрите на позицию. Длина её примерно такая же, как при Бородино, около семи вёрст. Сколько у Кутузова было штыков?

– Больше ста тридцати, если включать ополченцев.

– А у меня чуть больше тридцати, и ещё неизвестно, поспеет ли вовремя Московский полк. Как я растяну линию фронта? А противник превосходит меня силами в два раза. Правильней было бы нам прижать его к морю.

– Надо выделить крупный резерв. На правом фланге сосредоточить кавалерию. Отбить лобовые атаки и, пустив в дело резерв, тем самым отбросить противника к берегу.

– Ну, предположим, – устало согласился Меньшиков. – Это в идеале. А коль что пойдёт не так? Допустим где-нибудь прорыв.

Хрущёв внимательно смотрел на карту, обдумывая ситуации, но по лицу его было видно, что стратег в затруднении.

– Вот что, Александр Петрович, – сказал Меньшиков, не дождавшись его ответа, а, может, не желая продолжать беседу, – мне нужна дорога на Севастополь в неприкосновенности. И прикрывать её должна боеспособная часть, а не резервные батальоны.

– Вы хотите иметь шанс отойти на следующий рубеж? Но он не подготовлен: ни у Качи, ни у Бельбека. Мы должны здесь стоять до конца, – решительно возразил Хрущёв.

– Согласен с вами: стоять до конца! А если не выстоим?

– Так, как же…, – растерялся Хрущёв.

– Вы когда-нибудь встречались на поле боя лицом к лицу с гвардией?

– С гвардией? Нет.

– Идите, – коротко бросил Меньшиков. – Если хотите – изложите письменно свои соображения, я их рассмотрю.

– Разрешите вас спросить, князь, откровенно, – потребовал Хрущёв. – Я, как ваш подчинённый, имею право знать, почему мы оказались в столь затруднительной ситуации?

– А сами вы не догадались?

– Простите, нет.

– Все очень просто, дорогой Александр Петрович. – Меньшиков распрямился. Швырнул карандаш на карту. – Год назад князь Горчаков Михаил Дмитриевич, нынче командующий Дунайской армией, делал доклад царю, в котором утверждал, что для обороны Крыма и Одессы достаточно держать одну пехотную дивизию. При всем моем уважении к князю Горчакову, он сильно просчитался. Мне этот просчёт как-то надо исправлять. Конечно, не предполагалось, что против нас выступят мировые державы. Защита нужна была от турецких диверсий с моря. А, вон, видите, как вышло. Чтобы здесь, в Крыму содержать большую армию, у нас нет ни магазинов, ни складов, ни дорог. Казарм – и тех в достатке не имеется. В Петербурге же до сих пор думают, что основной театр военных действий развернётся на Балтийском побережье и, может быть, в Польше. Так же предполагалась возможная высадка в Одессе и на Кавказе. Мне все же удалось с большим трудом доказать императору, что именно Севастополь, как база Черноморского флота, является главной мишенью.

– У нас в достатке резервных частей. Нужно потребовать их перебросить в Крым, – предложил Хрущёв.

– Потребовать можно, – иронично согласился Меньшиков. – Но так, как в Крыму не налажены пути снабжения, мы рискуем оказаться в таком же положении, что и испанцы, когда к ним пришёл Наполеон. Король Карл поставил под ружье огромную армию. Но его штаб не смог наладить тыловую поддержку. У солдат – никакой выучки. Лошадей не хватало. Боеприпасов – в обрез. Кормить солдат нечем…. В итоге: армия превратилась в толпу оборванцев и постоянно терпела поражение за поражением. Очень надеюсь, с нами подобного не произойдёт. Вот так, Александр Петрович.