С тобой — хоть на край света!

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Жан-Люк сел в машину и рванул с места.

Стояло прекрасное утро. Солнце едва показалось над горизонтом, рассыпая золотые лучи на росистую траву. Но Жан-Люк не смотрел на красоты природы, его глаза были устремлены на дорогу.

Жан-Люк не знал, куда направляется, он вообще ни о чем не думал. Дорога привела его на побережье. Место не хуже другого, только здесь намного холоднее. Зубчатые скалы круто обрывались вниз. Порывы ветра бросали в лобовое стекло морскую пену.

Жан-Люк осторожно поехал вдоль берега. Через час он припарковался на обочине, поросшей травой, и вышел из машины. Ему было холодно от пронизывающего ветра и белой водяной пыли. Его преследовали мысли о Рейчел. Он потерпел неудачу, почему бы не признать это? Ничего не получится! Как может что-то получиться, если он ревнив, как мавр, а Рейчел холодна и жестока и между ними нет взаимопонимания?

Возвращайся во Францию! — приказал себе Жан-Люк. Забудь ее! На этот раз все кончено.

— Я знал, что найду тебя здесь.

Рейчел подняла глаза. Она тупо разглядывала куст лаванды, сидя в своем маленьком патио, жалея себя и проклиная все на свете.

— Привет.

— Что-то случилось? — Шон склонился к Рейчел, дотронувшись до ее щеки. — Ты плачешь?

Она вытерла ладонью мокрое лицо.

— Ничего, бывает.

Рейчел попыталась улыбнуться. Улыбка больше походила на кривую ухмылку.

— Это из-за него? — Ласковое выражение на его лице вдруг сменилось злой гримасой. — Я только что видел его в Грейндже. Он был зол как черт. Примчался как полоумный. Хлопал дверями, игнорируя все и вся. — Шон нахмурился. — Ты не знаешь, что с ним?

Рейчел покачала головой, прикусив нижнюю губу.

— Какая я глупая. У нас ничего бы не вышло. Прошлое ничему не научило меня. Я думала, будущее прекрасно, а теперь все кончено.

— Я очень хочу помочь тебе, — сочувственно сказал Шон. — Поднимайся! — Он взял ее за руку и помог встать. — Пойдем прогуляемся. Ты будто окаменела.

— Я не хочу никуда идти.

— Только вокруг сада. — Шон заглянул ей в лицо. — Такой хороший вечер. Прогулка пойдет тебе на пользу. Кроме того, мне нужно кое-что тебе сказать.

Он открыл маленькую деревянную калитку, ведущую в сад, и за руку вывел Рейчел, неохотно передвигающую ноги.

Они пошли рядом. Через некоторое время Шон сказал:

— Мне кажется, тебе следует пойти проведать Наоми.

— Но она не хотела меня видеть, — устало проговорила Рейчел. Она с трудом могла думать о ком-то, кроме Жан-Люка. — Договорились, что мне лучше не посещать ее.

— Да, я знаю, но все же тебе следует пойти.

— Почему? Что случилось? С ней все в порядке?

— Да. Она, конечно, не совсем поправилась, но врачи все больше обнадеживают меня. Речь Наоми значительно улучшилась. Я уже кое-что понимаю. Она рассказывала о тебе.

— Обо мне? Надо пойти. Бедная старая Наоми! Что она говорила?

— О, я же не все понимаю, но разобрал твое имя и имя Клары. Она рассказала гораздо больше сиделке. Наоми остро переживает свою неспособность разговаривать. Она показывает сиделке буквы на доске, одну за другой, и так сообщает то, что хочет выразить.

Они пришли в дальний угол сада. Отсюда была хорошо видна часовня и западное крыло Грейнджа. Рейчел остановилась и повернулась к Шону, почувствовав неизъяснимое волнение при виде церкви.

— Так что она сообщила?

— Вот записка. — Шон покопался в кармане брюк и протянул Рейчел мятый листок бумаги.

Рейчел расправила листок, вырванный из блокнота, и прочитала вслух:

— «Слишком молод. Клара и я. Отец был болен». О чем это? — Она вопросительно посмотрела на Шона.

— Я не знаю. Что-то туманное. Но мне показалось, что Наоми как-то успокоилась, когда сиделка сделала запись.

— Ты думаешь, это касается меня? — Рейчел снова взглянула на листок. — Тетя Клара и Наоми знали друг друга долгие годы и имели обыкновение потчевать меня историями из своего прошлого.

Шон пожал плечами:

— Не знаю. Сиделка сказала, что Наоми много раз повторяла твое имя. Возможно, она все неверно истолковала. Забудь. — Он забрал у Рейчел листок и швырнул в траву. — Теперь, может быть, расскажешь, чем ты так расстроена? Это все он? — Шон тихо выругался. — Как только я его увидел, то сразу понял, что от него будут одни неприятности.

— Ты все еще не можешь простить ему вашу стычку на кухне? — грустно пробормотала Рейчел. — Я не желаю говорить об этом. Ты ничем не можешь помочь.

— Ты слишком хороша для него, очень хороша.

— Шон, пожалуйста! Я знаю, ты желаешь мне добра, но от твоих банальностей мне не станет легче, — печально прибавила она. — Я пойду. Мне хочется побыть одной.

Жан-Люк швырял одежду в чемодан, лежащий на кровати. Он весь день провел на обрывистом берегу, не обращая внимания ни на что вокруг, смакуя свою боль и прилагая все силы, чтобы ни о чем не думать.

Он остановился у окна, глядя на садящееся солнце. Отсюда был виден коттедж. Жан-Люк посмотрел на бледно-желтые стены, на патио и краем глаза заметил в саду какое-то движение. Среди деревьев мелькнули двое. Все тело Жан-Люка напряглось, как только он узнал Рейчел и Шона, гуляющих вместе. Уже? Быстро же она утешилась…

Возможно, все обстоит не так. Жан-Люк попытался понять, что там происходит. Он заметил, как Рейчел отбросила руку Шона, как тот протянул руку снова… и бросился в сад.

Какое-то время Шон стоял перед Рейчел, просительно заглядывая ей в глаза. Внезапно сильные загорелые руки одним движением отбросили его прочь. Жан-Люк, схватив Шона за горло, прижал его к дереву.

— Я тебе уже говорил, чтобы ты не приставал к ней, — прорычал француз. — Ты настолько туп, что решил, будто я ничего не вижу?

— Жан-Люк, пожалуйста. — Рейчел испуганно отступила, когда Шон попытался замахнуться на Жан-Люка. — Шон, прекрати!

Завязалась драка. Шон явно проигрывал Жан-Люку, не обладая ни проворством, ни силой. Он размахивал кулаками, ругаясь и свирепо нападая. Однако все его усилия были впустую. Жан-Люк, ловко уворачиваясь от ударов, нанес сокрушительный удар и сбил Шона с ног.

Рейчел нагнулась к Шону. Он сел, прижимая платок к разбитому носу, и выглядел жалко. Девушка повернулась и посмотрела на Жан-Люка, который стоял в нескольких шагах, пристально глядя на них.

— Ты животное! — крикнула она. — За что ты его избил? Мы просто разговаривали!

Глаза Жан-Люка потемнели. Рейчел видела, что у него на лице, там, куда все же угодил кулак Шона, виднеется ссадина.

— Из Грейнджа это смотрелось несколько иначе, — заявил он.

— Ты шпионил за нами?

— Шпионил? — В глазах Жан-Люка полыхнула ярость. — Я увидел вас вместе. Он пытался тебя обнять.

— А если бы и так? При чем здесь ты? — сварливо поинтересовалась Рейчел. — Мы с Шоном друзья. Он заботится обо мне. Почему ты решил, что мне нужно твое заступничество? — Ее голос задрожал, и она глубоко вдохнула. — Надеюсь, такое больше не повторится! Как ты можешь быть таким злобным?

— Кажется, я был неправ, — холодно произнес Жан-Люк. — Прости меня. — Он отвел глаза и посмотрел на Шона: — Приношу свои извинения. Так или иначе, это теперь уже не имеет значения.

— Поверь, я не хотела, чтобы все кончилось так, — пробормотала Рейчел с глазами, полными слез.

— А в прошлый раз?

— В прошлый раз? — Рейчел с трудом соображала, в голове был сумбур. Она сделала огромное усилие, чтобы собраться с мыслями. — О чем ты?

— У тебя внезапная потеря памяти? Когда чувствуешь свою вину, ее легко симулировать.

— Не знаю, о чем ты говоришь. — Рейчел потрясла головой. — Почему ты такой жестокий?

— Я жестокий? — На лице Жан-Люка вспыхнуло удивление. Он тихо выругался по-французски. — Не тебе упрекать меня в жестокости. Я должен идти! — Это было скорее горячее желание, высказанное вслух, чем констатация факта.

— Да, сделай милость, иди к черту!

Агрессивный тон Шона заставил Рейчел вздрогнуть.

— Шон, заткнись! — воскликнула она.

Жан-Люк пошел прочь, но внезапно остановился и что-то поднял из травы.

— Это твое? — спросил он. — Может быть, любовная записка?

— Записка Наоми. Здесь нет никакого смысла, как видишь.

— Похоже, ее тоже преследует наше прошлое, — прокомментировал Жан-Люк, возвращая листок. — Ничего страшного, принимая во внимание тот факт, что она во все вмешивалась.

— Наше прошлое? — Рейчел снова перечитала написанное. — Почему ты так говоришь? Ведь речь не о нас.

— Неужели?

— Нет, это о Наоми и тете Кларе, о их молодости. Они выросли вместе. Наоми поступила на службу молоденькой девушкой еще в тридцатых годах.

— А фраза: «Отец был болен»? — ни о чем тебе не говорит? — Голос Жан-Люка звучал презрительно.

— Нет. — Рейчел озадаченно посмотрела в лицо Жан-Люку. — Почему это должно мне о чем-то говорить?

— До чего же удобно иметь короткую память! Всегда можно разыграть красивый спектакль.

Он пошел из сада, но не успел сделать и нескольких шагов, как Рейчел догнала его.

— Я не знаю, что ты имел в виду! — сердито сказала она, схватив его за руку. — Действительно не знаю, — прибавила она, отдернув пальцы, потому что прикосновение было мучительным. — Почему ты уходишь, ничего не объяснив?

Жан-Люк неожиданно улыбнулся, и сердце Рейчел радостно подпрыгнуло.

— Не надо так смотреть, лучше расскажи, — потребовала она.

— Мой отец был болен. Но теперь все прошло.

— Твой отец? — Рейчел побледнела. — Когда это было?

— Девичья память продолжает свои трюки? Возможно, потому что ты чувствуешь себя виноватой?

— Виноватой? Теперь я совсем перестала тебя понимать. Почему я должна чувствовать вину?

— Неужели наши отношения так мало значили для тебя? И я тоже?

Он быстро пошел прочь. Рейчел почти бежала, чтобы поспевать за ним. Шон кричал ей вслед, прося вернуться.

— Жан-Люк, пожалуйста! — Рейчел преградила ему путь.

Он остановился, глядя на нее сверху вниз с таким несчастным выражением лица, что у нее перехватило дыхание, и она сделала движение рукой, чтобы показать, что заметила его страдания.

— Мне казалось, мы всю жизнь будем вместе, — хрипло выговорил он, — я думал, что ты тоже хочешь этого.

— Я хотела! — воскликнула Рейчел и тихо добавила: — И сейчас хочу.

Казалось, ему было тяжело слушать ее, и он заговорил снова:

— Уезжая во Францию, я не знал, насколько все там серьезно и как долго мне придется задержаться. Конечно, я скучал по тебе, но был спокоен, зная, что вдвоем мы выдержим любые невзгоды. Думал, наша любовь сильна, надеялся, что она выдержит испытание временем.

— Значит, твой отец был болен?

— Я уже сказал тебе.

— Так вот почему ты уехал так неожиданно?

Он смотрел на нее с усмешкой:

— Конечно.

Рейчел встряхнула копной золотых волос.

— Нет, — проговорила она. — Не может быть. Ты же оставил мне письмо, в котором написал… — ее голос сорвался, и она замолчала, чтобы перевести дыхание, — что ты больше не хочешь меня видеть, поняв, что наши отношения стали слишком связывать тебя и ты чувствуешь себя в западне, а кроме меня есть еще целый мир, который ждет тебя.

— И ты поверила, будто я мог такое написать? — с недоверием в голосе спросил Жан-Люк.

— Я не хотела верить, но… — Она в недоумении задумалась. — Так ты мне не писал?!

— Написал, — проговорил Жан-Люк. Сообщил, что болен мой отец и я не знаю, как долго придется задержаться. Но ты говоришь так, словно в глаза не видела моего письма.

Рейчел прижала к губам дрожащие руки. Голубые глаза наполнились слезами.

— Так ты не хотел порвать со мной? — прошептала она. — Ты собирался вернуться?

— Я и вернулся. Десять дней спустя. Пытался звонить и писать тебе, но тебя уже не было, а когда ты не ответила ни на одно мое письмо…

— Мне было невыносимо оставаться без тебя. Я примчалась со свадьбы моего друга раньше срока. Помнишь, я уезжала на двое суток?

— Да, помню.

— Когда я вернулась домой, то прочитала твое письмо. — Рейчел была так поражена, что едва могла говорить. — Я ждала, надеялась, что ты переменишь свое мнение, хотела связаться с тобой, но не знала адреса.

— Я оставил адрес своей семьи, — вставил Жан-Люк. — И ждал от тебя весточки…

— Но я не получала твоих писем. Ни одного. Я действительно решила, что ты больше не хочешь меня видеть, что для тебя это был просто…

— Что? Летний роман? Ты так подумала?

— Да. — Рейчел силилась продолжать: — Тетя Клара, посочувствовав мне, предложила навестить дальних родственников в Америке. — Рейчел вдруг запнулась и опустила голову. До нее вдруг дошло. — Это она подстроила?

— А кто же еще?

— Наоми? — предположила Рейчел, уже зная, что попала в точку. — Они же были близки. Наоми на все была готова ради тети Клары.

— Даже на ложь и подлог.

— Не могу поверить, как они могли! Я знала, что тетя Клара не одобряла нашей связи, но…

— Ты была слишком молода, дорогая. Но я-то должен был обо всем догадаться, когда получил от тебя письмо. — Он заметил удивленное выражение на лице Рейчел. Тут его осенило. — Я понял. Ты никогда не писала мне.

Рейчел покачала головой:

— Они обе так ловко все разыграли, что я ни на минуту не могла заподозрить обман.

— Мне приходило в голову, что это дело рук твоей тетки, — признался Жан-Люк. — Я думал, она просто вынудила тебя порвать со мной. Но не мог поверить, что человек может пойти на такое, может быть таким…

— Деспотом? Злодеем? — Голос Рейчел дрожал. — Я чувствовала себя уничтоженной. Долгие месяцы не могла успокоиться. Ах, Жан-Люк! — Слезы заструились по ее щекам. — Что они с нами сделали?

Он притянул ее к себе и крепко сжал в объятиях. Рейчел прильнула к нему, зажмурив глаза и пытаясь забыть о страданиях, которые пришлось перенести им обоим.

— Все поправимо, — хрипло пробормотал Жан-Люк. — Как сильно я люблю тебя! Все эти споры, грубые слова… Я самый большой дурак. — Жак-Люк заглянул ей в лицо. — Прости, что усомнился в тебе, — прошептал он.

— Нам нечего прощать. Ты любишь меня, я люблю тебя, вот и все.

— Ma chйrie! — Жан-Люк наклонил голову и приник к ее губам чувственным поцелуем, который говорил лучше всяких слов. — Довольно ошибок! Довольно размолвок!

— У нас еще достаточно времени.

— Я хочу попросить тебя кое о чем, — нежно промычал он, не отрывая губ от ее рта и тем самым доставляя неизъяснимое наслаждение.

— О чем?

Тело Рейчел трепетало от острого желания.

— Выйти за меня замуж. Мы созданы друг для друга.

— О, Жан-Люк! Да! Да! — Голубые глаза Рейчел блестели от слез. — Быть твоей женой — самая прекрасная мечта моей жизни. Навсегда.

— Звучит отлично. Отныне мы будем вместе. До самого конца.