Глава 16

Усевшись на заднее сиденье, Уэйн Хэдли сунул в портфель листы с подготовленной речью, ослабил галстук и, вытянув ноги, удовлетворенно вздохнул, взглянув на двух расконвоированных на переднем сиденье. Сандини был просто мелким мошенником, тощим носатым задохликом, и в расконвоированные попал лишь потому, что кто-то из его родственников-итальяшек имел связи наверху. Сандини, мелкая сошка, заурядный автомобильный вор, не представлял для Хэдли никакого интереса, но Бенедикт – совсем другое дело. Бенедикт в прежней жизни был кинозвездой, секс-символом, богачом, владевшим личными самолетами и лимузинами. Он был величиной мирового масштаба, а теперь служил ему, Хэдли, и был у него на посылках. Все-таки есть в мире справедливость. И что еще важнее, хотя этого Бенедикта и нелегко понять, вывести из себя, временами Хэдли удавалось куснуть его и заставить корчиться от обиды и тоски. Вряд ли тому было приятно, когда Хэдли заставлял его смотреть по видео последние фильмы или церемонию вручения «Оскара». Хотя с этим толстокожим гордецом нельзя было быть ни в чем уверенным. Хэдли не мог точно сказать, удавалось ли ему задеть Бенедикта за живое или нет. Но он не отчаивался и продолжал искать подходящую тему. А что, если попробовать секс?

Когда Зак остановился у светофора неподалеку от места назначения, Хэдли заметил с любезно-вопросительной интонацией:

– Готов поспорить, что женщины сами прыгали к тебе в постель, когда ты был богат и знаменит, не правда ли, Бенедикт? Ты когда-нибудь думаешь о женщинах, о том, какие они – как они пахнут, какой вкус у их губ? Хотя, наверное, тебе не так уж сильно нравился секс. Если бы ты был хорош в постели, та красивая блондинистая сучка, на которой ты женился, не запала бы на того парня, Остина, верно?

Глядя в зеркало заднего вида, Хэдли с удовлетворением отметил, что Бенедикт стиснул зубы, и мысленно поздравил себя с удачным выбором темы.

– Если тебя выпустят условно-досрочно, что, впрочем, маловероятно, поскольку лично я тебе рекомендаций давать не стану, тебе придется довольствоваться жалкими потаскушками. Все женщины шлюхи, но даже у шлюх есть свои принципы, и им не нравится спать с бывшими заключенными. Ты знал об этом? – Как бы ни стремился Хэдли сохранять учтивые манеры при общении с человеческими отбросами, которых призван был охранять, ему порой было трудно сохранять хорошую мину при плохой игре. – Отвечай на мои вопросы, ты, сукин сын, или весь следующий месяц проведешь в одиночке! – Осознав, что утратил над собой контроль, Хэдли почти любезно добавил: – Готов поспорить, что в старые добрые времена у тебя был шофер, а теперь ты у меня служишь шофером. У судьбы свои причуды, но ей не откажешь в справедливости и чувстве юмора. – Впереди показалось знакомое здание из стекла и бетона, и Хэдли выпрямился на сиденье и поправил галстук. – Ты когда-нибудь задавался вопросом о том, что сталось со всеми твоими деньгами? Я хочу сказать, все, что осталось после выплаты гонораров твоим адвокатам?

Бенедикт резко нажал на тормоз, и автомобиль остановился у входа в здание. Тихо выругавшись, Хэдли поднял с пола упавшие документы и стал ждать, пока Бенедикт выйдет из машины и откроет ему дверь. Но ждал он напрасно – строптивый шофер продолжал оставаться на своем месте, и Хэдли прорвало:

– Наглый сукин сын! Не знаю, что нашло на тебя сегодня, но когда вернемся, я с тобой разберусь – мало не покажется. А теперь вылезай из машины и открой для меня дверь!

Зак вышел, не обращая внимания на леденящий ветер, что грозил сорвать с него тонкую хлопчатобумажную куртку. Похоже, снежной бури не миновать. Еще пять минут, и он пустится в бега. С шутовским поклоном Зак распахнул заднюю дверь машины и, сделав широкий взмах рукой, поинтересовался:

– Вы сами выйдете или мне вас вынести?

– На этот раз ты слишком далеко зашел, – предупредил его Хэдли, выйдя из машины. – Надо будет преподать тебе пару уроков, когда мы вернемся. – Справившись с обуявшей его яростью, Хэдли перевел взгляд на Сандини. Тот уставился в пространство ничего не выражающим взглядом, притворяясь слепоглухонемым. – У тебя есть список поручений, Сандини. Как только выполнишь их все, возвращайся на место. – А ты, – приказал он Заку, – пойди в магазин напротив и купи мне хорошего сыра и фруктов. Жди меня в машине. Я вернусь через полтора часа. И чтобы к моему возвращению салон был согрет и двигатель заведен!

Не дожидаясь ответа, Хэдли направился ко входу. Двое осужденных смотрели ему в спину, дожидаясь, когда он войдет в здание.

– Вот прыщ, – еле слышно сказал Сандини и повернулся к Заку. – Ну ладно. Удачи. – Он посмотрел на темные тяжелые тучи. – Похоже, снежной бури не миновать.

Зак обошелся без дежурных фраз о погоде.

– Ты знаешь, что должен делать. Не импровизируй и, ради Бога, не меняй показаний. Если ты все сделаешь в точности так, как я тебе велел, ты будешь выглядеть героем, а не соучастником.

Что-то в ленивой усмешке Сандини и в том, как он нетерпеливо переминался с ноги на ногу, не на шутку встревожило Зака. Четко и внятно он повторил то, о чем до сих пор они могли переговариваться только шепотом.

– Доминик, не отступай от нашего плана. Оставь список поручений, который дал тебе Хэдли, на полу в машине. Около часа ты будешь делать покупки, потом скажешь продавщице в магазине, что забыл список в машине и не знаешь, все ли купил. Скажи ей, что должен сходить за списком, и возвращайся сюда. Машина будет заперта. – Зак взял список Сандини и бросил на пол под пассажирское сиденье, затем запер машину и закрыл дверцу. Со спокойной уверенностью, которой на самом деле не чувствовал, он взял Сандини под руку и решительно повел его к дороге.

На перекрестке для пешеходов загорелся красный свет. По дороге с грохотом проехал тяжелый эвакуатор. Загорелся зеленый, и Зак с Домиником неторопливо перешли дорогу – двое мужчин, обычные жители Техаса, на досуге обсуждающие экономическое положение страны или недавний футбольный матч. Если бы не белые хлопчатобумажные брюки и черные трафаретные буквы на спинах, которые сообщали всем, что перед ними расконвоированные заключенные местной тюрьмы…

Зак продолжил вполголоса инструктировать Сандини:

– Когда ты подойдешь к машине и обнаружишь, что дверь заперта, перейди улицу, зайди в магазин, оглядись с минуту, затем спроси у продавцов, не видели ли они кого-нибудь похожего на меня. Когда тебе скажут, что не видели, отправляйся в аптеку и в книжный магазин с теми же вопросами. Когда и там тебе скажут, что никого похожего не видели, заходи в здание, в которое вошел Хэдли, заглядывай в каждую дверь и спрашивай, где проходит совещание тюремных инспекторов. Говори всем, что должен сообщить начальству о возможном побеге. Продавцы всех тех магазинов, где ты успел побывать, подтвердят твои показания, и поскольку ты намерен известить надзирателя о том, что я отсутствовал на месте за тридцать минут до того, как он должен был выйти и сам обнаружить пропажу, он будет убежден в твоей полной невиновности. Возможно, он даже выпустит тебя пораньше, и ты успеешь на свадьбу Джины.

Сандини усмехнулся и ограничился тем, что поднял вверх большой палец. Рукопожатие могло бы выглядеть подозрительно.

– За меня не переживай. Иди, тебе пора.

Зак кивнул, повернулся, чтобы уйти, затем оглянулся.

– Сандини… – сказал он без улыбки.

– Что, Зак?

– Я буду скучать по тебе.

– Да, я знаю.

– Передай маме от меня привет. Скажи сестрам, что они всегда будут моими любимицами, – добавил Зак и быстро пошел прочь.

Продуктовый магазин находился на углу, и в него вели две двери – вход в магазин был как раз напротив входа в то здание, где находился Хэдли, а другая дверь выходила в переулок. Приказав себе ни на шаг не отступать от плана, Зак вошел в магазин через главный вход и, на случай если Хэдли наблюдает за ним из здания, что он иногда делал, задержался в тамбуре и медленно досчитал до тридцати…

Через пять минут он был уже в нескольких кварталах от этого места и направлялся к первой ключевой точке своего побега – мужскому туалету на заправочной станции на Корт-стрит. Сердце его бешено колотилось от волнения и страха. Он перешел улицу на красный свет и, проскользнув между такси и тяжелым тягачом, притормозившим перед правым поворотом, увидел то, что искал: неприметный черный автомобиль с кузовом «купе», припаркованный в нескольких метрах отсюда, с номерным знаком штата Иллинойс. Машина была все еще на месте, хотя он должен был сесть в нее двое суток назад.

Зак шел, опустив голову и сунув руки в карманы. Постепенно он замедлил шаг до обычного. Когда он проходил мимо красного «корвета», стоявшего у заправочного насоса, снег уже валил вовсю. Зак, не останавливаясь, проследовал в мужской туалет, расположенный слева от входа, и прошел к нужной кабинке. Схватившись за дверную ручку, он попытался ее повернуть, но дверь оказалась заперта! Подавив желание с силой рвануть дверь, он яростно задергал ручку. Из туалетной комнаты раздался возмущенный мужской голос:

– Ты что, паршивец, минуту не можешь потерпеть?

Обладатель сердитого голоса появился лишь через несколько минут. Рывком распахнув дверь, он огляделся по сторонам и направился к красному «корвету». Выждав минуту, Зак покинул свое убежище за контейнером для мусора и зашел в кабинку, тщательно заперев за собой дверь. Все его внимание было приковано к переполненному мусорному ящику в туалете. Если за последние дни здесь делали уборку, то его побег окажется под угрозой.

Схватив ящик, Зак перевернул его. На пол посыпались обрывки бумажных полотенец, пустые банки из-под пива, а за ними нескончаемый поток всякой дряни. И наконец, на самом дне, Зак нашел то, что искал – два нейлоновых вещевых мешка. В мешке оказались пара джинсов его размера, неприметный черный свитер, обычная джинсовая куртка, ботинки его размера и пара солнцезащитных очков. Во втором мешке была карта штата Колорадо с вычерченным красным фломастером маршрутом следования и напечатанные на машинке указания, как проехать к конечному пункту назначения: уединенному дому в горах Колорадо, два плотных коричневых конверта и еще пистолет сорок пятого калибра, финский нож и ключи от черного автомобиля, припаркованного напротив заправки. Финский нож оказался для Зака сюрпризом. Очевидно, Сандини не мог представить, что хорошо одетый беглый преступник может без него обойтись.

Мысленно отсчитывая драгоценные секунды, Зак снял с себя тюремную одежду, надел джинсы и свитер, запихнул тюремную робу в один из мешков и, собрав с пола мусор, сложил его обратно в корзину. Успех операции в том числе зависел от того, удастся ли ему уйти, не оставив следов своего пребывания в этом помещении. Зак открыл один из толстых конвертов и проверил содержимое. В первом оказались деньги, двадцать пять тысяч долларов двадцатидолларовыми купюрами и паспорт на имя Алана Олдрича, во втором – несколько билетов на самолет в различные города, некоторые на имя Алана Олдрича, остальные – на другие имена. Сделано это было для подстраховки, на случай если властям станет известно, скажем, о том, что Зак Бенедикт скрывается под именем Алана Олдрича. Впрочем, с отъездом из страны Зак не торопился. Показываться в аэропорту до тех пор, пока шумиха вокруг побега не утихнет, было бы слишком большим риском. А пока самые большие надежды Зак возлагал на тот план, что родился у него в тюрьме и подготовкой которого он руководил, насколько это было в его силах, из тюремной камеры, используя дорогостоящие услуги специалистов из числа знакомых Сандини. Именно эти знакомые должны были нанять человека, похожего на Зака, – его двойника, который в настоящий момент в отеле Детройта ждал от него звонка. Как только он сделает звонок, этот человек возьмет напрокат машину на имя Бенедикта Джонса и сегодня ближе к ночи пересечет канадскую границу в районе Винсдора.

Если полиция заглотит «утку», то массированная охота, которой в любом случае не миновать, сосредоточится на границе с Канадой, а Зак тем временем переправится в Мексику, а оттуда в Южную Америку, где, как он надеялся, искать его будут уже не так активно.

На самом деле у Зака имелись серьезные сомнения в успехе всей операции. Он не был уверен в том, что ему удастся добраться живым даже до первого пункта по маршруту. Но сейчас все это не имело значения. В данный момент имело значение лишь то, что он был свободен, пусть даже свободе его не суждено продлиться долго, и что он уже сделал первый шаг на пути к первой точке маршрута – к границе между штатами Техас и Оклахома, расположенной в девяноста милях к северу от Амарилло. Если ему удастся благополучно добраться до Оклахомы, то преодолеть узкую полоску шириной в тридцать пять миль, «ручку от кастрюли», до границы с Колорадо у него, возможно, тоже получится. В Колорадо, где-то высоко в горах, находился первый пункт его следования – уединенный дом посреди леса, который, как его заверили когда-то очень давно, он может использовать как тайное убежище в любое время, когда пожелает.

А до той поры приходилось думать о том, как незамеченным пересечь границы двух штатов и, достигнув безопасного убежища, терпеливо дождаться, пока шум и суета, вызванные его побегом, улягутся настолько, чтобы можно было приступить ко второй стадии выполнения плана.

Зак взял пистолет, зарядил его целой обоймой, поставил на предохранитель и сунул в карман куртки заодно с пачкой двадцатидолларовых банкнот. Затем он взял нейлоновые сумки и ключи от машины и открыл дверь. Он видел цель и шел к ней.

Обогнув здание, Зак вышел на проезжую часть и направился к машине. Но тут остановился как вкопанный. Он не верил своим глазам. Тот самый тягач, мимо которого он прошел прежде, несколько минут назад переходя дорогу, снова был здесь. Но теперь он ехал в обратном направлении, увозя с собой неприметную черную двухместную машину с иллинойскими номерами.

Зак простоял неподвижно несколько секунд, глядя, словно завороженный, на уезжающий эвакуатор. У себя за спиной он услышал, как один заправщик крикнул другому:

– Я же тебе говорил, что машину бросили! Она уже три дня здесь торчит!

Голоса вывели Зака из состояния временного ступора. Теперь он оказался перед выбором: он мог вернуться в уборную, переодеться в тюремную одежду и, оставив вещи в корзине для мусора, попытаться перенести побег на другое время. Или он мог пойти ва-банк и действовать по наитию, полагаясь лишь на интуицию и везение. По правде говоря, Зак не видел для себя альтернативы. Назад в тюрьму дороги нет, уж лучше умереть сразу. Напомнив себе об этом, он быстро зашагал к перекрестку – к остановке общественного транспорта, раз иного способа выбраться из города для него теперь не существовало. По улице проехал автобус. Выхватив из мусорного бака газету, Зак замахал ею, давая знак водителю остановиться. Держа газету перед лицом, словно он никак не мог оторваться от чтения, Зак прошел по проходу мимо небольшой группы учащихся старших классов, обсуждавших недавний футбольный матч, к заднему ряду. В течение мучительно долгих двадцати минут автобус тащился по запруженной транспортом улице, останавливаясь едва ли не на каждом углу, высаживая и подбирая пассажиров, затем свернул вправо на шоссе, ведущее к федеральной автостраде, соединяющей два штата. К тому времени, как впереди показалась автострада, в автобусе не осталось никого, кроме полудюжины шумных студентов, и те все разом вышли возле пивнушки, которая, по всей видимости, была у них чем-то вроде клуба.

Ему ничего не оставалось, кроме как сойти вместе со студентами. Он вышел через задние двери и направился к транспортной развязке примерно в миле от остановки. Там, как ему было известно, находился въезд на федеральную трассу. Уехать отсюда он мог лишь на попутной машине, но за тридцать минут максимум, что у него оставались в запасе, далеко ему все равно не убежать. Как только Хэдли узнает, что он скрылся, все копы в радиусе пятидесяти миль поднимутся по тревоге. Можно не сомневаться, что любителям путешествовать автостопом будет уделяться особое внимание.

У ног змеилась поземка. Снег запорошил волосы. Наклонив голову, Зак шел навстречу ветру. Мимо него с ревом пронеслось несколько грузовиков. Водители делали вид, что не замечают его поднятого большого пальца. Зак боролся с паническим ощущением надвигающейся катастрофы. Шоссе было запружено машинами, но, очевидно, все спешили доехать до места назначения до того, как начнется буран, и останавливаться, чтобы подобрать пассажира, никто не хотел. Впереди, возле транспортной развязки, находились заправка и кафе. На просторной стоянке было два автомобиля: синий «блейзер» и коричневый фургон. С нейлоновыми сумками в руках Зак подошел ближе. Проходя мимо кафе, он заглянул внутрь, окинув внимательным взглядом находившихся там людей. За одним столиком сидела одинокая девушка, за другим – мать с двумя малолетними детьми. Зак выругался сквозь зубы: обе машины принадлежали женщинам, и шансов на то, что одна из них согласится его подвезти, было мало. Не замедляя шага, Зак дошел до угла здания к стоянке с автомобилями. Может, одна из них оставила ключи в замке зажигания? Но даже если ему повезет и он угонит машину, далеко ему все равно не уехать, потому что, чтобы выехать со стоянки на угнанном автомобиле, придется проехать мимо застекленной витрины кафе. Владелица машины непременно увидит его и тут же вызовет по телефону копов, и к тому же даст им описание и угонщика, и машины. И тогда его задержат раньше, чем он успеет уехать с этой чертовой стоянки. А если он и уедет благополучно со стоянки, то его задержат чуть дальше на трассе, потому что из кафе можно увидеть, в какую сторону он свернет с развязки. Но может, стоит попытаться уговорить одну из женщин подвезти его, когда она выйдет из кафе?

Если деньги ее не соблазнят, можно использовать пистолет в качестве средства убеждения. Господи! Неужели нельзя найти иной способ уехать отсюда?

Мимо него по дороге, ведущей к транспортной развязке, с ревом проносились грузовики, поднимая колесами снежные вихри. Зак посмотрел на часы. С тех пор как Хэдли ушел на совещание, прошел почти час. Теперь ловить попутку на развилке уже не имело смысла. Если Сандини сделал все так, как он ему велел, то уже через пять минут местные копы начнут его ловить. Не успел Зак об этом подумать, как на эстакаде появилась машина местного шерифа. Притормозив, она повернула в сторону стоянки возле кафе. Съезд находился в пятидесяти ярдах от того места, где прятался Зак. Автомобиль ехал в его сторону.

Не раздумывая, Зак присел на корточки, делая вид, что осматривает шину на синем «блейзере», и тогда на него снизошло озарение. Возможно, это случилось слишком поздно, а может, и нет. Выхватив нож из сумки, Зак воткнул его в покрышку. Из шины со свистом вышел воздух. Боковым зрением он увидел, как патрульная машина остановилась у него за спиной. Вместо того чтобы поинтересоваться, какого черта он ошивается возле кафе с багажными сумками, местный шериф, опустив оконное стекло на машине, высунулся и спросил:

– Что, колесо спустило?..

– Да, черт возьми, – кивнул Зак, хлопнув по покрышке и тщательно следя за тем, чтобы не поворачиваться к шерифу лицом. – Жена же предупреждала, что в покрышке дырка, но…

Слова Зака заглушил внезапный визг полицейского радио, и, не сказав ни слова, шериф резко развернул машину и укатил на бешеной скорости под рев включенной сирены. Еще мгновение, и рев полицейских сирен уже доносился со всех сторон, а затем он увидел сразу несколько полицейских машин, несущихся по эстакаде с крутящимися включенными мигалками.

Похоже, охота началась, подумал Зак.

* * *

Джулия допила кофе и полезла в кошелек за деньгами, чтобы расплатиться. Визит к мистеру Вернону оказался даже удачнее, чем она рассчитывала. Выписав чек на весьма солидную сумму, он попросил ее погостить у них с женой еще денек, и она не смогла ему отказать. И теперь ей пришлось возвращаться на день позже, а в пятницу движение на дорогах всегда затруднено. За рулем придется провести еще пять часов, возможно, и дольше, с учетом снегопада. Джулия тут же мысленно одернула себя. Грех жаловаться – в кошельке у нее был чек на крупную сумму, успех миссии будет ее вдохновлять и поднимать настроение, так что время пролетит незаметно. Джулия взглянула на часы, взяла термос, который захватила с собой из машины, чтобы наполнить кофе, улыбнулась ребятишкам, перекусывающим вместе со своей мамой за соседним столиком, и подошла к кассе оплатить счет.

Выйдя из кафе, она остановилась в удивлении, когда полицейская машина, стремительно развернувшись перед самым ее носом, включив сирены, вылетела на шоссе и, виляя задом, помчалась по припорошенной снегом обледенелой трассе. Заглядевшись вслед полицейской машине, Джулия не сразу заметила темноволосого мужчину, сидящего на корточках возле левого заднего колеса ее машины, и едва об него не споткнулась. Мужчина резко выпрямился. Он оказался очень высоким. На ум Джулии отчего-то пришло сравнение с грозно нависающей над ней башней, и она боязливо отступила на шаг. Голос ее дрожал от тревоги и недоверия, когда она спросила его, что он тут делает, и она нахмурилась, увидев собственное отражение в серебристых линзах темных очков.

– Что вы здесь делаете? – спросила она сердито.

Зак изобразил нечто вроде улыбки, потому что голова его наконец заработала, и сейчас он знал, как именно заставит владелицу машины оказать ему услугу. Импровизация всегда была его сильной стороной как режиссера. Кивком указав на спущенное заднее колесо «блейзера», он сказал:

– Я могу поменять вам колесо. У вас есть домкрат?

Джулия вздохнула, досадуя на себя за предвзятость.

– Извините, что говорила с вами грубо. Но вы меня напугали. Я смотрела на патрульную машину, которая умчалась отсюда на всех парах, и заметила вас слишком поздно. Сказался эффект неожиданности.

– Это был Джо Лумис, местный констебль, – талантливо сымпровизировал Зак. Он говорил таким тоном, словно коп был его приятелем. – Джо принял очередной вызов, и ему пришлось уехать, иначе помог бы мне с вашим колесом.

Окончательно успокоившись, Джулия улыбнулась своему добровольному помощнику.

– Вы так любезны, – сказала она и открыла багажник. – Это машина моего брата. Домкрат должен быть где-то здесь, но я точно не знаю где.

– Да вот же он! – сказал Зак, быстро обнаружив домкрат.

Он торопился, но больше не паниковал. Девушка уже знала, что он на дружеской ноге с местным шерифом, и потому доверяла ему. А после того как он сменит ей колесо, она просто сочтет себя обязанной оказать ему встречную услугу. И вот тогда уместно попросить ее немного его подвезти. Когда они окажутся на дороге, полиция даже не взглянет в их сторону, потому что искать они будут мужчину, путешествующего в одиночку. А сейчас, даже если его кто-то заметит, их примут за мужа с женой. Муж меняет колесо машины, жена – что вполне естественно – стоит рядом и ждет, пока он закончит.

– Куда вы направляетесь? – спросил он, работая домкратом.

– На восток, к Далласу, а потом на юг, – сказала Джулия, восхищаясь тем, с какой легкостью и мастерством незнакомец управляется с тяжелым автомобилем. У него был необыкновенно приятный голос, низкий и бархатный, и тяжелый упрямый подбородок. Волосы у него были темно-каштановые и очень густые, но стрижка никуда не годилась, между прочим отметила она про себя. Интересно, как он выглядит без этих закрывающих пол-лица зеркальных очков? Скорее всего он очень хорош собой, решила Джулия. Но не его мужская привлекательность так притягивала ее взгляд, дело было в чем-то ином, в чем-то неуловимом. Стоя над ним с термосом под мышкой, Джулия, чтобы поддержать разговор, вежливо спросила:

– Вы работаете где-то неподалеку?

– Сейчас нет. Пару месяцев назад я потерял работу, но, кажется, мне повезло. Завтра я должен буду приступить к новой работе, но на месте надо быть к семи утра, иначе мою работу отдадут кому-нибудь другому. – Он закончил поднимать машину и принялся отворачивать ребристые болты на покрышке. Затем, кивнув в сторону багажных нейлоновых сумок, которые Джулия до этого не заметила, он сказал: – Мой приятель должен был забрать меня отсюда два часа назад и подвезти на своей машине, но, похоже, он уже не приедет.

– Вы прождали его два часа?! – воскликнула Джулия. – Должно быть, вы ужасно замерзли.

Он так и не повернулся к ней лицом, продолжая заниматься своим делом, и Джулия поймала себя на том, что ей хочется наклониться и хорошенько рассмотреть его.

– Может, хотите кофе?

– С удовольствием.

Вместо того чтобы налить кофе из термоса, Джулия направилась к двери в кафе.

– Я принесу вам. Вы какой любите: черный или со сливками?

– Черный, – сказал Зак, стараясь не показывать своего раздражения.

Она ехала на юго-восток от Амарилло, тогда как его пункт назначения находился в четырехстах милях на северо-запад. Он украдкой взглянул на часы и ускорил темп. С тех пор как он привез своего тюремщика на совещание, прошло больше полутора часов, и с каждой минутой риск, что его поймают, увеличивался. Куда бы ни ехала эта девушка, он должен ехать с ней. Сейчас самым важным было убраться отсюда подальше. Он мог бы около часу проехать с ней, а затем вернуться кружным путем.

Официантке пришлось заваривать новый кофейник, и к тому времени, как Джулия вышла из кафе с бумажным стаканчиком с дымящимся в нем кофе, Зак почти закончил менять колесо. Снег уже покрывал землю слоем толщиной в два дюйма, и ледяной ветер набирал силу. Полы ее пальто развевались на ветру, и глаза у нее слезились. Она видела, как он зябко потер руки без перчаток, и подумала о новой работе, которая ждет его завтра, если, конечно, он сможет доехать до места. Она знала, что в Техасе непросто найти работу механика или мастера, и, судя по отсутствию машины, с деньгами у него туго. Джинсы у него были новые – сейчас, когда он выпрямился, Джулия заметила вертикальные складки на брючинах, и, наверное, подумала она, он купил их, чтобы произвести хорошее впечатление на будущего работодателя. Эта деталь показалась ей настолько трогательной, что ее симпатия к этому человеку многократно возросла.

Джулия никогда прежде не брала попутчиков, поскольку отдавала себе отчет в том, насколько это рискованно, но на этот раз она решила изменить своим принципам не только потому, что он поменял ей колесо и производил впечатление вполне приличного человека, но главным образом из-за этой пары джинсов – новой пары. Новые джинсы, жесткие и без единого пятнышка, очевидно, приобретенные безработным, который делал на них главную ставку в надежде на светлое будущее. И этой надежде суждено сбыться лишь в том случае, если кто-то подбросит его до места будущей работы. Если не до самого места назначения, то хотя бы до середины пути. Так, чтобы он мог утром выйти на работу.

– Похоже, вы закончили, – сказала Джулия, подойдя к нему. Она протянула ему бумажный стаканчик, и он взял его обеими покрасневшими от холода руками. Что-то в его манере держаться мешало Джулии предложить ему деньги, но, поколебавшись, она все же сказала: – Я бы хотела заплатить вам за то, что вы поменяли мне колесо. – Он решительно мотнул головой, и тогда она добавила: – В таком случае, я могла бы вас подвезти. Я еду на восток с эстакады.

– Буду вам признателен, если вы меня подбросите, – с вежливой улыбкой сказал он и наклонился, чтобы вытащить сумки из-под машины. – Мне тоже надо на восток.

Когда они сели в машину, он сказал ей, что его зовут Алан Олдрич. Она представилась как Джулия Мэтисон, но чтобы ясно дать ему понять, что она готова его подвезти и ни на что большее не подписывалась, обращаясь к нему в первый раз после взаимного представления, она назвала его «мистер Олдрич». Он понял ее намек и тоже стал обращаться к ней «мисс Мэтисон».

И тогда опасения Джулии развеялись окончательно. Алан сразу принял установленные ею правила, признал границы дозволенного и, судя по всему, не намеревался их переступать. Но вскоре Джулия уже пожалела о том, что установила такие жесткие границы и задала столь формальный тон их общению. Воцарилось неловкое молчание, и в машине словно повеяло холодом. Джулия подумала, что он, вероятно, понял ее в том смысле, что она указала ему на его место. Она решила, что нанесла ему обиду. Нужды в том никакой не было, он не сделал ей ничего плохого, наоборот, он оказал ей любезность тем, что поменял колесо.

Загрузка...